Черный лис. Том 3

Глава 1

Я не заметил, как оказался на ногах.

Чувствовал себя прекрасно. Голова раскалывалась, каждая клеточка тела взывала о покое и отдыхе. В желудке поселился колючий ёж, и когда он шевелил иглами, мускулы живота скручивали спазмы.

Но несмотря на эти ощущения, меня переполняла жажда деятельности. Оглядевшись в поисках одежды, я увидел украденные в магазине закопчённые джинсы, толстовку, натянул всё это на голое тело — на мне была тоненькая распашонка с завязками на спине — и пошел к двери.

Почувствовал, как в ступни проник ледяной холод, и в два шага вернувшись к кровати, сунул ноги в клетчатые тапки.

Снова рванул к двери, попытался открыть… Но ручки не было. Была гладкая белая поверхность с окошком, забранным решеткой. И всё.

Я в недоумении посмотрел на Салтыкову.

— А что вы хотели? — она тоже поднялась и взяла свою сумочку. — Это всё-таки тюрьма.

Об этом я как-то забыл.

— Вы сказали, что всё уладили.

— Сделать это оказалось сложнее, чем заключить мирный договор с врагом, — неслышно ступая лаковыми лодочками, она подошла к двери и несколько раз стукнула.

Звук был гулким, металлическим.

— Простите меня, Дарья, — я действительно ощущал раскаяние. Получается, не всегда привычка посланника действовать в одиночку, является самой лучшей стратегией. — Я был не прав, заставив вас тратить свои ресурсы на меня.

— К сожалению, это было оправдано, — дверь распахнулась, но за ней никого не было. Мы вышли в ослепительно белый коридор. — Вы нашли Артефакты и предотвратили катастрофу. Так что всё в порядке.

— А где они сейчас?

Последнее, что я помнил — Артефакты сплавились в большой куб, который завис над крышей.

— В надёжном месте, — отрезала Салтыкова. — И лучшие умы империи гадают, как вы это сделали.

— Сделал что?

— Всё, — она бросила на меня короткий взгляд из-под набрякших век, не замедляя шага.

— Почему здесь никого нет? — спросил я, с трудом поспевая за маленькой женщиной. Тапки громко шлёпали по полу и норовили потеряться, джинсы приходилось поддерживать руками — без ремня они отказывались держаться на талии.

Коридор был пуст. Как по мне, если это госпиталь, по нему должны сновать сиделки, медсёстры, да и охрана не помешала бы…

— Протокол безопасности, — мрачно ответила госпожа секретарь. — Вас никто не должен видеть.

Я что, такой страшный? — ни одного зеркала, или просто стекла здесь не было. И оценить свой облик я мог лишь умозрительно. Но и так прекрасно понимал: сейчас моя внешность вызывает скорее улыбку, нежели страх. И речь идёт о самом факте моего присутствия.

— Знаете, ведь благодаря Кладенцу я могу менять внешность, — как бы вскользь заметил я, когда Салтыкова стукнула кулачком в очередную дверь. — Можно сделать так, что никто меня не узнает… Включая вас.

— Прекрасная мысль.

— Что? — я удивился. Думал, она лишь махнёт рукой, отметая мои фантазии.

— Вы же не шутили, нет? — она вновь посмотрела на меня искоса, и как-то неодобрительно. — Вот и займитесь. Пока есть время. Для всех будет лучше, если в арестанте, покидающем Бутырку под присмотром главы КИБ, никто не узнает принца Антоку. Да и вообще: принцу лучше всего залечь на дно. Подождать, пока всё не утрясётся. Давайте, — она уже просто приказывала. — Становитесь своим собственным агентом.

Эти же слова, вечность назад, я слышал от государя Святослава. — Станьте своим собственным агентом, сказал он.

Салтыкова его процитировала.

— Я должен вернуть государю его дочь? — спросил я так, словно только что это понял.

На самом деле, всё было очевидно в тот миг, когда Салтыкова озвучила проблему.

— К сожалению, кроме вас это сделать некому, — сердито буркнула госпожа секретарь.

Мы в этот момент спускались в лифте — стальной мелкоячеистой корзине, усиленной тавровыми балками.

— Я готов, — шмыгнув носом, я подтянул штаны. Посмотрел на свои тапки… нет, честно. Я хотел несколько разрядить напряжение. Но добился противоположного эффекта.

— Ну почему вы свалились на мою седую голову, господин посланник! — она всё-таки не удержалась от проявления эмоций. Но вместо того, чтобы почувствовать огорчение, вызванное пренебрежением к своей персоне, я ощутил благодарность. Злясь, госпожа секретарь выглядела намного человечнее. — Поверьте, без вашего вмешательства всё и так было непросто. Но с вами, непредсказуемой, не поддающейся расчётам величиной…

— Уж простите, что хотел избавить ваш мир от самого опасного преступника современности, — я этого не хотел, но голос прозвучал чересчур ядовито.

— Да как вы ещё не поняли, Курои?.. — взгляд прозрачных леденцовых глаз чуть не высверлил во мне аккуратную дыру. — В нашем мире таких, как ваш Шива, едят на завтрак! Обратитесь к истории. Там вы могли бы отыскать кучу примеров того, как маги прошлого воюют друг с другом. Распыляя целые города и страны. И кстати: почему вы ещё этого не сделали? Почему не изучили историю мира, в котором взялись действовать так активно?

— Наверное, потому что не такой старый и мудрый, как вы, — я всё ещё был сердит. Ребячество, конечно.

Я-то считал, что пытаюсь избавить Тикю от страшной опасности. А оказывается, только путаюсь под ногами.

Лифт остановился, решетка лязгнула и мы оказались в тесном бетонном помещении — видимо, очередном пропускном пункте. Пустом.

Салтыкова открыла дверь, набрав девятизначный код. Снаружи пахнуло сыростью, железом и почему-то землёй.

Подземка! — выглянув за дверь, я увидел длинный перрон, освещенный резкими люминесцентными лампами. В яме за ним поблёскивали проложенные в обе стороны рельсы.

Салтыкова спокойно подошла к краю перрона и нажала кнопку, расположенную сбоку, на стене.

— Куда мы направляемся? — я постарался, чтобы вопрос звучал легкомысленно, но не смог: слишком сильно удивляли масштабы и размах мероприятия по извлечению меня из тюрьмы.

— Увидите.

В глубине туннеля раздался негромкий свист, и к перрону мягко подкатил небольшой поезд: всего два вагона, тупоносая кабина пилота кажется пустой…

Двери отворились и мы вошли.

— Устраивайтесь поудобней, — пригласила Салтыкова и уселась в мягкое кожаное кресло рядом с небольшим столиком. Я сел напротив. — Чай, кофе?

— Кофе, — решил я.

Поспать всё равно не получится, так что доза кофеина не повредит.

Так же мягко, почти незаметно поезд тронулся и набрал скорость.

Салтыкова нажала кнопку на столе, и через пару минут из люка выехал поднос с большим медным кофейником, двумя чашками, а также герметичными пакетиками с сахаром, сливками и по-моему, джемом.

Я налил себе полную чашку, и секунду подумав, наполнил вторую. Пододвинул её женщине.

— А где принц Фудзивара? — светским тоном спросил я, пробуя кофе. — Вы сказали, что похитили Любаву. Но о принце почему-то умолчали.

Салтыкова высыпала в свою чашку весь сахар, добавила сливок, отпила крошечный глоточек и вернула чашку на блюдце.

— Ну?.. — мы были одни, и я позволил себе слегка повысить голос. — Почему вы молчите? Где Фудзи?

Господа секретарь молча вздохнула. Потом посмотрела на меня и сказала:

— Мы считаем, что принц Фудзивара причастен к похищению Любавы.

— Нет.

Она не права. Это просто не может быть правдой. Это гнусная клевета.

— Всё за то, Курои, что Константин был в заговоре с самого начала. Он был связным Бестужева и Сётоку в Ямато.

— Этого не может быть, — упрямо сказал я. — Фудзи попал в эту историю из-за меня. Он был первым, с кем я познакомился, появившись в Тикю. Это я втянул его…

— И тем не менее, Шива всё время вас опережал, Курои, — мягко напомнила госпожа секретарь. — Как вы думаете: почему?

— Потому что он — такой же чрезвычайный посланник, как и я. Потому что мы учились в одной школе, и в нас вбиты одинаковые директивы. Ни я, ни он, не можем вырваться из плоскости собственного горизонта событий. Мы с ним одинаковые.

— А у меня есть более простое объяснение, — она нажала кнопку ещё раз, и на столике появился пластиковый пакет с бутербродами и большое яблоко. — Угощайтесь, Курои, — пригласила Салтыкова. — Ешьте. Набирайтесь сил. А я пока буду говорить.

После кофе мой желудок лишь пробудился, так что упрашивать меня не пришлось. Пока мы разговаривали, я потихоньку претворял в жизнь приказ Салтыковой: менял внешность.

Прибавил себе роста, раздался в плечах, укрепил, насколько это было возможно, кости и нарастил мышечный каркас.

Джинсы мне теперь были заметно коротки, а запястья торчали из рукавов толстовки. Менять кардинально лицо я побоялся: без зеркала я просто не представлял, что могло получиться.

Всё это потребовало уймы энергии, и распечатав пластиковую упаковку с бутербродами, я принялся за еду. Ветчина, помидоры, сыр… Вкусно.

— Ваш друг Фудзи с самого начала был вовлечён в интригу, — сказала госпожа секретарь. — Живя на Сикоку и изображая из себя маргинала, он поддерживал связь с Виктором Набунагой, а через него — со своим братом Сётоку. И Бестужев состоял с ним в переписке. Когда появился Шива, а за ним и вы — всеми забытый принц Антоку, — наши заговорщики решили, что пришла пора действовать. То, что Разрушитель всё время вас опережал — заслуга принца Константина, — сердито заявила госпожа секретарь. — Он всё время был рядом, и передавал противникам сведения о каждом вашем шаге.

— Он — сотрудник Тайной Канцелярии Ямато, — пробубнил я, проглотив последний кусок. — Ему доверяют Белый Лотос и Итиро Янака.

Было похоже, что я цепляюсь за соломинку. Но пока я сам, лично, не посмотрю в глаза своему другу — я не буду считать его предателем.

И в то же время… В то же время я вспомнил, как ещё недавно сам думал, что Фудзи ведёт свою игру.

— Янака — босс якудза, — жестко ответила Салтыкова. — А Белый Лотос — его дочь.

— Но она занимает в Ямато такую же должность, что и вы.

— А это значит: имеет очень, очень широкие полномочия.

Наши взгляды скрестились. Салтыкова первой опустила глаза.

— Простите, Курои. Мне понятно ваше нежелание верить. Но я не первый год на службе. И даже не первый десяток лет. И научилась не доверять никому. В том числе — самым близким друзьям.

— А мне? Мне вы доверяете?

Она тяжело вздохнула и потянулась к сумочке. Открыла, поставила на колени, и запустила внутрь руку — словно не могла что-то найти.

— Мы взяли Шиву, — сказала она, не глядя на меня. Я молча ждал продолжения. — Обыскав его жилище, мы нашли несколько устройств, явно не нашего происхождения.

— Метасендер?

— Возможно, — наконец она оторвала взгляд от сумочки и посмотрела на меня. — Но я не могу отдать в ваши руки ни преступника, ни его приборы.

Возможно, она думала, что после этих слов я брошусь на неё. Или просто решила перестраховаться.

Потому что в руке Салтыковой появился пистолет. Ствол был направлен мне в грудь, и рука её не дрожала.

— Это обычный пистолет, с обычными пулями, — пояснила она. — Разумеется, вас это не убьёт, но на какое-то время притормозит, это точно. Мы всё ещё можем вернуться назад в Бутырку.

— Князь Соболев поклялся отдать мне Шиву, — сказал я. И удивился, насколько бесцветным стал мой голос.

— Я — не князь.

— Но вы говорили, что обязаны подчиняться приказам.

— В конечном итоге, важно лишь то, кто эти приказы отдаёт, — сказала маленькая женщина и улыбнулась. — Я действую в интересах государства. Всегда. Чего бы это мне не стоило.

Я работаю на государство, — как-то сказал Фудзи. — Не на правительство или сильных мира сего. На людей.

— Но… Зачем вам Шива? — я искренне недоумевал. — И зачем устройства, которыми вы не умеете пользоваться? Поверьте: в руках непосвященного они НИКОГДА не заработают. Вы не сможете попасть на Ёшики.

Она рассмеялась.

Впервые я слышал, как эта женщина смеётся.

Но в её голосе не было радости. Это был точно выверенный, расчётливый смех. Призванный показать несостоятельность оппонента.

— Эти предосторожности мне нужны не ради посещения других миров, Курои, — сказала она, опуская пистолет, пряча его обратно в сумочку. — Они нужны для вас.

Я моргнул.

— Поводок.

— Угадали.

— Вам не понравилось, что я предпочёл действовать самостоятельно. И решили заручиться гарантиями моей дальнейшей лояльности.

— Железобетонными гарантиями.

— Но… Ведь вы можете блефовать, — я откинулся на спинку кресла, и только теперь заметил, как был напряжен всё это время. — Откуда я знаю, что вы задержали действительно Разрушителя?

— А я вам покажу, — она вновь порылась в сумочке, и протянула мне очки дополненной реальности. Я послушно надел.

Вагон поезда исчез. Я оказался в небольшой комнате. Двухэтажная кровать, в углу — ширма, за которой шумит вода.

Вот из-за ширмы вышла Белый Лотос… Нет, не она. Теперь, когда я видел девушку в движении, было понятно, что сходство чисто поверхностное. У них с Хякурэн были разные глаза. Разная мимика, разная манера двигаться.

— Её содержат в надёжном месте, она ни в чём не нуждается, — сказала Салтыкова, когда я снял очки. — Как только я пойму, что кризис миновал, я провожу вас к ней и предоставлю все изъятые устройства.

— Она сбежит, — сказал я. — Не знаю, как вы её охраняете, но Шива сбежит от вас в самое ближайшее время.

— Посмотрим.

— Будет поздно.

Однажды мы уже думали, что поймали Разрушителя. Его посадили в неприступную крепость на вершине скалы. Там не было охраны, которую можно переманить на свою сторону. Не было дверей, которые можно выломать. Не было лестниц, стен — ничего. Лишь открытая всем ветрам площадка на высоте двух тысяч метров. Три на три метра. С неё можно было только спрыгнуть вниз, в пропасть, на дне которой ожидали острые камни.

Но Шива сбежал. Мы не знаем как, но когда за ним прилетел дежурный коптер Корпуса — Разрушителя на скале не было.

— Придётся рискнуть, — пожала плечами маленькая женщина.

Во время нашего разговора она сидела прямо, подвинув ноги под сиденье и держа сумочку на коленях. Но теперь тоже откинулась на спинку кресла. Убрала сумочку, оставив пистолет на коленях, вытянула ноги и в дополнение ко всему скинула свои туфли-лодочки.

Я невольно посмотрел на её ступни. Маленькие, изящные, несмотря на возраст, обтянутые тонкими чулками. Пятки покраснели, на больших пальцах вздулись пузыри.

Заметив мой взгляд, она подвинула ноги обратно под сиденье.

— Зря вы стараетесь запугать меня, — почувствовав сухость в горле, я налил себе остывшего кофе и сделал большой глоток. — Я и так собирался предложить свои услуги по спасению Любавы. То, что я не верю в предательство Фудзи, вовсе не значит, что я откажусь работать на вас.

— Это элементарная предосторожность, — она пожала плечами.

В свете электрической лампочки в салоне лимузина волосы Салтыковой казались короткими металлическими проволочками.

— К тому же, вам будет легче сосредоточиться на текущей задаче, если вы будете знать, что Шива уже пойман.

— К сожалению, это не так, — я поставил чашку на место. — Директива обязывает меня вернуться в Корпус, как только преступник будет схвачен. Честно говоря, я не представляю, как такое промедление отразится на моей психике. Вы выдернули чеку, госпожа секретарь.

Я не кривил душой. Не пытался её запугать. Я действительно не знал.

Возможно, Шива пошел вразнос после того, как ему воспрепятствовали в выполнении директив…

— Как я уже сказала, я готова рискнуть.

Поезд остановился, но двери вагона пока оставались закрытыми. Я молча ждал.

— Сейчас мы с вами пройдём в одно место, — объявила Салтыкова. — Но лучше вам будет переодеться.

Она протянула мне небольшой свёрток, в котором я опознал стэллс-костюм. Тот самый, который я спрятал в дупло дерева где-то на окраине Москвы.

— Вы его нашли, — только и сказал я, принимая свёрток.

— Это было несложно, — госпожа секретарь нашарила туфли, надела их и поднялась из кресла. А потом встала спиной ко мне, у двери.

Я мог бы задушить её прямо сейчас, — мысли проникали в голову, как липкие черви в сердцевину яблока. — Мог бы сломать её тощую шейку, а потом надеть костюм, выйти из поезда и скрыться.

В то же время я прекрасно знал, что ничего такого не сделаю. И вовсе не потому, что Салтыковой удалось меня запугать.

Просто где-то, в глубине души, я понимал эту маленькую усталую женщину.

Она была в отчаянии. Она настолько устала и запуталась, что не доверяла уже никому, даже себе. Много часов подряд сидя в тесной коробке лимузина, или вот такого вагона, она передвигается по городу, ни на секунду не оставаясь на месте. И всё время работает. Расплетает клубки, решает проблемы, устраняет кризисы.

У неё нет времени, чтобы нормально поесть, она приучила себя пить воду, чтобы не свалиться от обезвоживания — потому что забывает о нуждах своего изношенного организма. Она не видит солнечного света, не чувствует ветра на своей коже, потому что её мир — это сумерки. Глухие, кромешные сумерки, что скрывают тайны и секреты, которые она обязана разгадать.

— Я готов, — она повернулась и одобрительно — впервые за долгое время — окинула взглядом мою фигуру.

— А вы хорошо поработали, Курои, — сказала она. — Вы молодец.

— О чём вы?

— О вашей внешности, конечно, — взяв сумочку, она наконец спрятала пистолет, а взамен достала пудреницу с небольшим круглым зеркальцем и протянула мне. — Теперь вас точно никто не примет за МОЛОДОГО принца.

Мне понадобилось целых две минуты, чтобы рассмотреть себя по частям, а потом сложить картинку в голове. После этого я рассмеялся.

Неосознанно, инстинктивно, я придал себе черты, которые мечтал увидеть в зеркале. Никаких оттопыренных ушей. Никакого детского пушка на щеках. Мудрые взрослые глаза, высокие скулы, хорошо развитая нижняя челюсть.

Чёрные волосы зачёсаны назад и спускаются на плечи.

При известной доле воображения, в чертах этого лица чётко прослеживалось фамильное сходство с князем Соболевым.

И вовсе не потому что я занимал тело его внука… За всю свою жизнь я не встречал человека более благородного. Более целеустремлённого, сильного духом и честного.

Неудивительно, что даже подсознательно я стремился походить именно на него.

Всего лишь на один миг, на долю секунды мне стало жаль своего настоящего облика: синт-оболочки, оставленной на Ёшики.

Иногда я ею восхищался — настолько совершенной, гармоничной и удобной она была.

Временами ненавидел. За её уникальность, за то самое совершенство, доведённое до абсурда. И в то же время недоразвитую, ущербную из-за встроенных ограничителей.

В этом мире и в этом теле ничего такого не было. Не было катетера для введения питательного раствора. Не было порядкового номера на запястье. Маячка, благодаря которому Корпус всегда знал моё местоположение…

Приняв внешность взрослого Владимира Антоку, я стал тем, у кого есть своё место в жизни. Свои привилегии — и свои обязанности.

И самое главное: изменившись, я перестал чувствовать себя узурпатором. Тем, кто занял чужую оболочку.

— Идёмте, — дверь вагона наконец открылась и она легко шагнула на ярко освещенный перрон.

Я скользнул следом. Теперь я не стеснялся своего обтягивающего, как капроновый чулок, костюма.

Перрон ничем не отличался от того, где мы сели в поезд, и создавалось впечатление, что покатавшись, мы вернулись в ту же точку.

— Где мы? — голос не разнёсся гулко по пустому помещению — как этого следовало ожидать. Он словно растворился в сухом воздухе, затух, как волна на песке.

— Это… тоже тюрьма, — сказала Салтыкова. — Но только для преступников — магов. Идёмте. Вы должны кое-кого увидеть.

Шива, — моё сердце глухо забилось. — Сейчас я увижу Шиву.

Когда мы, спустя десять минут быстрой ходьбы по узкому, как кишка, коридору, подошли к зарешеченной двери, я уже почти успокоился.

Салтыкова протянула руку к зарешеченному окошку и взялась за заслонку.

— Готовы? — спросила она.