Черный лис. Том 3

Глава 24

Глаза Сётоку налились ненавистью.

— Ты… — шея его побагровела, по цвету она ничем не отличалась от подсохшей кровавой полоски на груди. Он сделал шаг к Любаве, поднимая руки со скрюченными пальцами, словно собирался задушить девушку.

И тут произошло странное.

Несколько хатамото, гвардейцев в глухих шлемах и деревянных доспехах, вскочили на помост и встали рядом с принцем.

Сначала я решил, что они пришли на помощь господину, но буквально в следующий миг осознал: хатамото взяли Сётоко под стражу.

Они преграждали ему путь к Любаве, ко мне и к хранителю Окигаве.

— Так-то лучше, — старичок благосклонно кивнул гвардейцам, серебряный шарик на его шапочке качнулся, издав мелодичный звон. — Полагаю, принц Сётоку не отвечает за свои действия. Поражение повлияло на него больше, чем следовало ожидать от такого большого и сильного воина, — он скорбно покивал, поджав губы. — Отведите принца в его покои, заприте там и поставьте стражу.

Хатамото подчинились.

Сомкнув строй, они зажали Сётоку между собой и двинулись к выходу. Двери Церемониального зала тут же распахнулись.

— Как ты умудрилась устроить трансляцию? — наблюдая, как широкая спина принца с единственной чёрной струйкой крови мерно покачивается среди деревянных шлемов, спросил я шепотом у Любавы.

— В детстве я часто бывала в Нефритовом дворце, — тоже шепотом пояснила Любава. А потом положила ладонь на моё плечо — там, где всё ещё кровоточила рана, нанесённая Сётоку.

Я почувствовал тепло, потом — почти нестерпимый жар, затем — холод.

Когда Любава отняла свою ладонь, моё предплечье украшал тонкий белый шрам.

— Мой отец частенько навещал наместника Томохико, они были дружны. Мы с Михаилом играли в этом зале… И как-то раз он показал мне комнату, спрятанную под Нефритовым троном.

Я бросил взгляд на высокий ступенчатый подиум, на котором покоилась громада каменного кресла. Да. Внутри этого циклопического сооружения вполне можно скрыть даже слона.

— Там расположены охранные системы, — продолжала Любава. — Мониторы, за которыми следит охранник во время церемоний. А ещё — компактная студия прямого эфира. Ведь церемонии из дворца всегда транслируют по телевидению и радиовещанию. Михаил показал, как всё это работает — без всякого умысла, ему просто хотелось похвастаться перед девчонкой. Ведь он был намного старше, и уже тогда мнил себя великим дипломатом. И он бы обязательно им стал, — сказала она тише, глядя в сторону. — Если бы не… погиб.

В глазах Любавы отражались не только воспоминания, связанные с детством. Когда она говорила о Михаиле, старшем принце Антоку, голос её делался таким нежным…

С улицы, сквозь распахнутые ворота, донёсся невнятный рокот.

— Что это за шум? — спросила девушка. Она резко вскинула голову, прислушиваясь к мерному нарастающему грохоту.

Народ постепенно расходился. На подиуме, рядом с нами, остался лишь господин Окигава и несколько гвардейцев — они не отходили ни на шаг от старика. Кто-то принёс хранителю удобный стул с широкой спинкой и казалось, опустившись на него, старик моментально задремал.

— Очень похоже на рёв мотоциклетных движков, — осторожно сказал я. — Но я не понимаю, как они здесь… — и тут меня осенило. — Это Фудзи! — подхватив Любаву на руки, я закружил её по дохё. — Принц Фудзивара выполнил своё обещание и прибыл с подкреплением!

— Поставь меня на место и объясни толком!

Она растерялась.

Эта невероятная девушка, которая только что придумала и осуществила сложнейшую комбинацию по свержению тирана, растерялась, когда я взял её на руки.

— Мы договорились, — я отпустил Любаву. Она раскраснелась, и выглядела сейчас такой красавицей, что у меня захватило дух. — Расставаясь, мы с Фудзи договорились: я иду во дворец спасать тебя, а он собирает армию и направляется к Нефритовому дворцу — чтобы блокировать Сётоку. Но всё обернулось… Так, как обернулось.

Я даже подпрыгнул от переполнявших меня чувств.

— Не понимаю, чего ты распрыгался? — раздраженно спросила Любава.

— Мне не придётся становится императором, вот чего!

— Но ты же выиграл бой. Зачем ты вообще на это пошел, если не хочешь править?

— Ты сама сказала: лучше я, чем Сётоку, — я старался не замечать недовольства Любавы. — К тому же, у нас просто не было иного выхода. Но теперь он есть!

— И какой же?

— Ой, только не надо, — я махнул рукой. — Ты и сама всё прекрасно понимаешь: Константин Фудзивара — младший сын императора Ёмэй, и после устранения Сётоку он становится главным в очереди на Нефритовый трон.

— И ты что же, упустишь такой шанс? — я никак не мог понять: шутит она, или говорит серьёзно. А может, Любава меня испытывает?

— Да какой там шанс, — я улыбнулся, а потом спрыгнул с дохё и пошел к выходу из зала, навстречу всё нарастающему грохоту. Любава шла рядом. — Ты же знаешь, что настоящий принц — не я. Я вообще не приспособлен для такого занятия.

— А мне казалось, совсем наоборот, — возразила девушка. — В силу подготовки чрезвычайного посланника ты идеально подходишь на роль правителя.

— Знаешь, — я остановился и посмотрел ей в глаза. — Я и посланником-то быть перестал.

— Когда ты успел?

— Только что, — я улыбнулся. — Во время боя с Сётоку.

— То есть, сражаясь с принцем, ты смог победить себя?.. — спросила Любава. Но ответить я не успел.

Громадные ворота дворцового комплекса начали медленно расходиться в стороны. И в проём, в густом облаке мотоциклетного рёва, один за другим, стали въезжать байкеры.

Когда ворота наконец-то распахнулись во всю ширь, вместе с колонной байкеров внутрь хлынула толпа.

— Что происходит? — спросил я недоверчиво. — Это что, дворцовый переворот? Восстание?

Но я не видел у людей никакого оружия. Наоборот: многие размахивали сувенирными флажками. Белыми с красным солнечным кругом, и с двухголовым орлом на его фоне. Трёхцветными: красно-сине-белыми, просто красными с чёрным орлом и просто белыми… Люди несли букеты цветов, бросали в воздух конфетти и серпантин, и кричали, кричали — лица их были озарены радостью.

— Никакой не переворот, — фыркнула Любава. — Просто все смотрели трансляцию. Ты теперь — национальный герой. А ворота Нефритового дворца всегда открывают во время народных гуляний, чтобы э… народ мог воссоединиться со своим правителем в порыве радости и счастья.

— Но почему я?

Ох, как я в этот миг жалел, что не успел переодеться обратно в форму охранника. А ещё лучше — напялить шлем и доспехи хатамото, и исчезнуть по-тихому, пока никто не видит…

— Все видели, как принц Владимир победил узурпатора Сётоку, убившего своего отца.

Я вздохнул. Великое дело — реклама. Люди любят верить в героев…

Но через минуту я приободрился. И было от чего: наконец-то я увидел Фудзи.

Тот ехал во главе колонны босодзоку, по широкой и длинной аллее, что вела прямиком от ворот к Церемониальному дворцу.

Принц Константин был без шлема, и его золотые волосы нимбом окружали гордую голову.

Вокруг прыгал и веселился народ. Некоторые подбегали к мотоциклу Фудзи и бросали под колёса цветы. Другие протягивали руки, мой друг с размаху хлопал по ладоням, и громко смеялся.

— Вот он, настоящий герой, — обняв Любаву за плечи, я с удовольствием наблюдал за шествием. — Красивый, харизматичный, чистый душой и сердцем. За таким пойдут миллионы.

— Сётоку тебя случайно по голове не стукнул? — неприязненно спросила Любава, выворачиваясь из моих объятий.

— Да вроде нет… — я был озадачен её отношением.

— А чего тогда разнюнился, как старый башмак?

— Да почему разнюнился? Просто радуюсь, что всё позади… Ты-то чем недовольна? Из плена тебя освободили…

— Я сама освободилась.

— Ах, вот значит как? Ну ладно. Сама, так сама…

— И я в любом случае не собиралась выходить за Сётоку замуж.

— Стал бы он тебя спрашивать.

— Я принцесса, — Любава по своему обыкновению вздёрнула подбородок. — Дочь государя. Я могла бы совершить сэппуку. Но не потерять лицо.

— Уж прости, что помешал выпустить тебе кишки…

Фудзи был уже совсем близко, разговаривать стало невозможно из-за рёва движков.

Отвернувшись от Любавы, я улыбнулся. И когда мой друг заглушил мотор и слез с мотоцикла, заключил его в объятия.

— Ты ранен, — первым делом сказал Фудзи.

— Пустяки. Осталась только кровь.

— Значит, испытание прошло успешно, — улыбнулся он. — Поздравляю, новоиспечённый наместник Ямато! — он кричал мне в самое ухо. За рёвом толпы его было еле слышно.

— Не дождёшься, — я тоже кричал. — Это твоё место!

— Вот уж фигушки! — замотал головой Фудзи. — Ни за какие коврижки.

— Ты с ума сошел? — обнявшись, мы отошли под сень ворот церемониального зала. Здесь было гораздо тише, к тому же, малолюдно и довольно прохладно. А я чувствовал острую необходимость остудить голову. — Посмотри на них, — я кивнул в сторону босодзоку, окруженных ликующей толпой. — Они тебя не просто любят. Они тебя боготворят. Разве не об этом ты мечтал?

— Вот уж нет, — Фудзи так яростно затряс головой, что кудри его разлетелись, как солнечные лучи.

— Но ты же хотел, чтобы у Ямато был добрый и справедливый наместник. Ты желал этого всю жизнь, и вот, когда…

— Но я никогда не видел на этой работе себя! — горячо перебил меня Фудзи. — Мне всегда хватало должности тайного советника. Время от времени разрешать кризисы. Участвовать в расследованиях, ловить преступников… Но не изображать из себя истукана на троне.

— Как ты будешь себя вести на троне — зависит только от тебя, — я уже начал уставать от его упрямства. А учитывая, что день и так выдался несколько напряженным, терпение моё трещало по всем вам. — Но подумай об ответственности…

— Это ТЫ подумай об ответственности, — он даже толкнул меня в плечо, от избытка чувств. — Ты — принц Антоку. Ты только что победил в Испытании Крови — древнейшем и почётнейшем способе добиться престола Ямато. Это место твоё по праву.

— Ну всё, — я краем глаза наблюдал за Любавой. Она разговаривала с кем-то из босодзоку, но теперь шла к нам с Фудзи. — Мне это надоело.

— Что за шум, а драки нету? — спросила девушка, наскоро обнимая Фудзи и чмокая его в щеку.

— Он не хочет становится наместником, — наябедничал я. — Разберись.

И не оглядываясь, пошел обратно в зал. Где-то за троном я оставил свою одежду… Да и тайный ход пока что в полном моём распоряжении. Переоденусь, найду какое-нибудь окно, доберусь до подземелья, и только они меня и видели.

— А, принц Владимир! — услышав дребезжащий голос хранителя Окигавы, я остановился. Старичок уже спешил ко мне. — К сожалению, мы не сможем начать церемонию введения вас в сан наместника прямо сейчас.

— Какая жалость, — я постарался, чтобы голос мой не выражал слишком уж большой радости.

— Потребуется некоторое время на подготовку, — продолжил хранитель. — Неделя, может быть, две… Необходимо пригласить доверенное лицо государя Святослава. Думаю, им вполне может быть князь Соболев… Я слышал, что он ожидает аудиенции, но к сожалению, ничего не мог поделать, пока Сётоку э… распоряжался от имени императора Ёмэй.

— Так он всё-таки не убил старика, как об этом говорят?

— Император болен, — сообщил старик. — Мы держали это в тайне — так приказал принц. Разумеется, если бы император скончался, его обязанности перешли бы ко мне — временно, пока я не назначу нового наместника… Принц Сётоку прекрасно это понимал. Боюсь, если бы не вы — меня в скором времени ожидал бы несчастный случай, — поджав губы, он скорбно покивал, мелодично позванивая шариком на шапочке. — Я не боюсь смерти. Но оставить свой пост, пока нет достойного наследника, я не имел права. Вы появились вовремя, принц Владимир… А, принц Константин! — взгляд его сосредоточился на новой фигуре. — И вы здесь. Как удачно. Ваш батюшка очень хотел видеть вас.

— Что? — Фудзи был ошарашен. — Но все говорят, что Сётоку убил императора…

— К счастью, это неправда, — отмахнулся хранитель Печати. — Он всего лишь очень болен. Безусловно, дни его сочтены, но он поклялся не переступать последнего порога, пока не увидит своего младшего сына.

Фудзи растерянно посмотрел на меня, а затем обернулся, и бросил вопросительный взгляд на Любаву.

Та закатила глаза и громко фыркнула.

— Уж не думаете ли вы, дорогие мои принцы, что я и дальше буду решать все ваши проблемы?

Тон у неё был слишком провокационным. И я не выдержал.

Поклонился глубоко, как только мог, хранителю Окигаве, торжественно пожал руку Фудзи, и решительно направился за трон.

К счастью, мои шмотки были на месте, аккуратно сложенные стопочкой на деревянном лакированном полу.

Скинув широченную палатку, которую здесь называли брюками, я облачился в плотные штаны охранника, натянул чёрную майку, куртку с красным солнцем на рукаве и на спине, зашнуровал высокие ботинки, и наконец-то вновь почувствовал себя человеком.

А не марионеткой. Куклой в руках капризной принцессы…

Свёрнутый стэллс-костюм я сунул в карман. Имущество было не моим, а значит, надо его вернуть.

В глубине души я понимал, что несправедлив к Любаве. Она старалась, как могла. Но всему же есть пределы! Терпеть её снисходительный тон, её презрительные взгляды и закатывания глаз? Нет уж. Спасибо. Обойдусь.

Сложив брюки и пояс, поверх них я положил меч танто.

Спасибо, — мысленно сказал я клинку. — Мы с тобой сделали всё правильно.

Уже пробираясь вдоль дальней стены в поисках неплотно закрытого окна, которое выходило бы в густые заросли на задворках, я уловил вспышку ослепительно белого и остановился.

Я знаю только одного человека, который с неизменным постоянством выбирает именно этот цвет.

Потихоньку, на цыпочках, я прокрался к огромной ростовой вазе, и выглянул из-за неё, чтобы убедиться.

Ну конечно. Интуиция не подвела меня и на этот раз.

В сумраке церемониального зала появилась новая группа людей. Вероятно, они вошли, пока я переодевался, и теперь стояли у импровизированного дохё, который так никто и не убрал.

Центром группы был высокий человек с белыми, как снег, волосами, с прозрачными глазами, похожими на осколки арктического льда, и в белом мундире с чёрными, отглаженными до бритвенной остроты, брюками.

Князь Алексей Соболев. Мой дед.

Теперь о бегстве не могло быть и речи. Но была надежда: Соболев не даст меня в обиду. Я нужен ему в Каховке, ведь я же связан с фамильным Кладенцом…

И тут меня осенила одна мысль…

Я посмотрел на Фудзи, и скорчил свирепое лицо. Мошенник! Пытался меня надуть!

И ведь это говорил мне он сам, собственной персоной: только сэнсэй, инициированный на Артефакт, что хранится в Нефритовом Дворце, может занять престол Ямато.

Фудзи инициирован на него, он сам об этом рассказывал. Я же принадлежу Кладенцу, и этого никогда не изменить.

Приободрившись, я смело вышел из своего укрытия и направился к Соболеву.

…вым делом новый наместник должен подписать договор о сотрудничестве, — говорил князь, обращаясь к господину Окигава. — Государь Святослав рассматривает возможность предоставить Ямато полную независимость, в обмен на соглашение о ненападении, выполнение торговых обязательств и продолжение культурного обмена.

— Наши народы неразрывно связаны узами крови, — поклонился старичок-хранитель, на данный момент — главное лицо в государстве Ямато. — Мы понимаем: сотрудничество принесёт нашим странам куда больше, чем любая война. Соглашения будут выработаны незамедлительно, я брошу на их составление своих лучших людей.

Я тихо подошел с той стороны, где стоял Фудзи, и встал у него за спиной.

— Манипулятор, — шепнул я ему в ухо.

— Я?.. — повернувшись ко мне, Фудзи сделал вид, что готов умереть, не стерпев оскорбления.

— Ты знал, что я не могу занять трон Ямато, так как не являюсь инициированным на Нефритовый Артефакт. И всё равно мотал мне нервы.

— Лучше ты, чем я, — философски пожал плечами Фудзи. И где я это уже слышал?.. — К тому же, всегда есть варианты…

— И какие же?

— Ты можешь жениться, — с каменным лицом произнёс мой, вот уже почти что бывший, друг. — Например, на Любаве. Её, как императрицу, инициируют на Нефритовый Артефакт — этого будет достаточно.

— Я тебя убью, — как можно более искренне сказал я.

— Надеюсь, слава победителя не ударила тебе в голову, чудовище, — Фудзи притворно расширил глаза от страха. — И ты не примешься крушить всех направо и налево.

— Извините, — прозвучал у нас за спинами спокойный, и чуть ироничный голос. — Мы вам не мешаем?

Мы с Фудзи захлопнули варежки и вытянулись по стойке "смирно". Голос принадлежал князю Соболеву.

— Никак нет, князь! — молодцевато, и с чуть заметной придурью отчеканил Фудзи. — Мы с коллегой как раз обсуждали перспективы восшествия на престол.

А я смотрел на деда, и улыбался.

Соболев опять помолодел. Глубокие морщины, которые я заметил в последнюю нашу встречу, разгладились, кожа на шее приобрела упругость. Спина была прямая, а взгляд… А взгляд мог отправить в бой целую армию.

— Вольно, господа, — ответил князь на тираду Фудзи. — Думаю, при решении данного вопроса мы как-нибудь обойдёмся без вашего мнения.

Лицо моего друга вытянулось.

— Что? — переспросил он беспомощно. — Но вы не можете… В конце концов, я не хочу! Я отказываюсь…

— В данный момент обсуждается кандидатура Виктора Набунаги, — мягко перебил князь Алексей. — Если вы помните школьный курс геополитики, должность наместника вообще-то выборная. Она не передаётся по наследству.

Не знаю, как мой друг, а я выдохнул с облегчением. Ни править, ни жениться мне не придётся…

Я посмотрел туда, где толпились остальные.

Любава. В своей синей саржевой юкате, и с распущенными по спине кудрявыми медно-рыжими волосами она сияла, как экзотический цветок.

Рядом с ней — Белый Лотос, одетая так, как я видел её в первый раз: в форменную куртку службы имперской безопасности, чёрную, с белыми иероглифами на груди и на спине. Вероятно, она приехала вместе с князем.

Представить спокойную и холодную Хякурэн верхом на чоппере я не мог. Впрочем, в качестве сэнтё рыбацкой лодки я её тоже не представлял, а вот поди ж ты…

Виктор Набунага выделялся в толпе высоким ростом и одеждой самурая. Даже традиционный меч-катана был при нём.

Он будет отличным наместником, — несмотря на все разногласия, и даже попытки меня убить, я не испытывал к Набунаге недобрых чувств. — Он опытный политик и достаточно жесткий человек — для того, чтобы исправить вред, причинённый Сётоку. К тому же, он — сэнсэй, а значит, спокойно управится с Артефактом.

Я вдруг подумал о Бестужеве. Опальный великий магистр так и не появился в Нефритовом дворце. Вероятно, Сётоку служил лишь прикрытием для его более хитроумных планов. Данила Андреевич выбрал себе идеальную ширму: столь же амбициозного, сколько и бесталанного принца, славящегося своей жестокостью и неукротимым нравом. По успешном завершении дела его без сожаления можно было пустить в расход…

Надеюсь, мы основательно разрушили ваши планы, какими бы они ни были, — мысленно обратился я к Бестужеву, представив, что где-то в едином поле Эфира, которое окружает мир Тикю, мои слова отыщут адресата.

— Возвращение независимости Ямато займёт несколько лет, — я вернулся к действительности и услышал последние слова князя Соболева. — Нужно будет учесть множество факторов, подготовить и осуществить передачу Артефактов… Виктор Мацумотович согласился занять пост наместника на это время.

— А как же его… связи с Бестужевым? Похищение принца Константина? — несмотря на оптимистический настрой, эти вопросы меня всё же кровно волновали.

— Мне предоставили исчерпывающие доказательства преданности сэнсэя Набунаги. Он готов искупить свою вину на службе отечеству, — чётко, по-военному ответил князь Алексей. — И лично у меня нет причин сомневаться в его честности. И благородстве намерений.

— Ну ладно, ну хорошо, — нетерпеливо махнул рукой Фудзи, как бы отметая все споры. — А что будет СПУСТЯ эти несколько лет? Когда Ямато наконец-то обретёт независимость, ей же понадобится император, верно? Кто им станет тогда?

— Надеюсь, это будет решать народ, — улыбнулся Соболев. — И захочет он вернуть на престол кого-то из принцев, или основать новую династию монархов… Зависит от вас.

— Отлично, — пробормотал себе под нос Фудзи. — Значит, я всё-таки успею добежать до Канадской границы…

Я не понял его загадочной фразы, но переспрашивать не стал. Потому что прямо ко мне, улыбаясь, направлялась Хякурэн.

Честно говоря, на какой-то миг мною овладело желание смыться. Мне было стыдно за то, что тогда, на горной дороге, я просто исчез из машины Набунаги, не попрощавшись и никак не объяснив своих мотивов. И это после всего, что Белый Лотос для меня сделала!

Она рисковала своей жизнью. Она рисковала своими людьми и лодкой, а значит — репутацией шкипера… И это именно она помогла мне понять, насколько я управляем Директивами Корпуса.

А понимание — это наполовину победа, верно?

Она помогла понять, что мною управляли директивы корпуса… — эта мысль застряла в мозгу, как колючка.

Помогла понять. Помогла…

Но Хякурэн ничего не должна была знать о директивах! Мы с ней никогда об этом не говорили.

Тем не менее, на Кобаяши-Мару она буквально вытолкнула меня в тонкое тело, чтобы я увидел таттвы и окутывающую сознание сеть. Внушенные Корпусом установки, которые контролируют моё поведение.

И ОНА СДЕЛАЛА ЭТО СОВЕРШЕННО СОЗНАТЕЛЬНО.

С трудом сохранив доброжелательное выражение лица, я ждал, когда девушка подойдёт.

На губах Хякурэн блуждала лёгкая улыбка.