Черный лис. Том 3

Глава 19

…Ход был очень тесным. Приходилось ползти на карачках, но всё равно я то и дело задевал потолок. Куртка на спине протёрлась до дыр, пару раз я так сильно врезался макушкой в торчащие из потолка камни, что волосы слиплись от крови.

Темнота. Люминесцентная трубка, зажатая в зубах, освещает крошечный кружок света перед глазами, и окружающий мрак от этого кажется ещё плотнее.

Колени ноют, ладоней я уже не чувствую.

Пройти два километра под землёй. Когда Янака об этом предупредил, казалось: нет ничего проще. Но старик и сам не подозревал, насколько изменился подземный ход за последнее десятилетие.

— Янака-сан, у меня к вам просьба, — сказал я, как только мужчина в желтом плаще провёл меня к боссу.

— Хорошо, — кивнул старик. — Чем смогу — помогу.

На вид он совсем не изменился. Всё тот же белоснежный костюм. Всё та же шляпа. Лицо бесстрастное, на нём почти нет морщин. Лишь от глаз разбегаются тонкие лучики.

Он совсем не удивился моему появлению. Казалось, в этом пустом здании, где бродило эхо прошлой бурной деятельности, он ждал только меня…

…Сколько ещё осталось? По моим расчётам, я прошел не меньше половины. В одном месте пришлось преодолеть завал: сначала вытащить несколько больших валунов, затем прорыть узкий лаз. Ах, как бы мне сейчас пригодилась магия!

Но предупреждение старика было очень строгим: никаких обращений к Эфиру.

Я тогда подумал: да легко! Ведь я всю свою жизнь был самым обычным простецом. Неужели пара месяцев другой жизни могла так уж меня изменить?

К хорошему привыкают быстро — так говорят.

Много раз я думал, что сотворить небольшой световой шар в метре от себя было бы гораздо проще и эффективнее, чем пользоваться неудобной световой трубкой. Которая то и дело норовила выскользнуть изо рта, а ещё не позволяла нормально сглатывать слюну.

И расширить проход с помощью Эфира можно было за пять минут… Но вместо этого я ковырял его руками, обламывая ногти и чувствуя, как всё больше затекает спина.

Наверное, когда я вылезу из этих катакомб, буду походить на крота.

— Янака-сан, — сказал я. — Вам удалось вывести из-под удара маленького Владимира Антоку в самый разгар переворота. Принца искали несколько недель. Но до сих пор никто не знает, как вы это сделали.

Старик кивнул, поджав губы. В глазах его светилось лукавое удовлетворение.

— Значит, ты собрался во дворец, — сказал он.

Я кивнул.

— Дочь государя, — сказал Янака.

Я снова кивнул.

Старик пожевал губами, вздохнул…

— Трудная задача. Почти невыполнимая.

— Не сложнее той, что стояла перед вами, — сказал я. — Спасти маленького мальчика. Испуганного. Не понимающего, что происходит.

— Любава тоже боится, — сказал Янака. — Дурой была бы, если бы не боялась. Но она не такая.

— Значит, моя задача неизмеримо легче, чем ваша.

…Временами воздух в подземном ходе становится спёртым и пахнет тухлыми яйцами. В такие моменты я несказанно радуюсь, что не пользуюсь обычной свечой.

Но иногда до меня долетают и другие запахи. Нагретой земли. Каких-то цветов. Бензина.

Я даже слышу приглушенный гул над головой. И понимаю, что там, наверху — автострада.

— Когда к власти пришел Ёмэй Фудзивара, — неожиданно перевёл тему Янака. — Принцу Сётоку, его старшему сыну, было уже двадцать. Двадцать один, если быть точным. Он считался совершеннолетним. И по приказу отца именно он возглавлял чистку. Знаешь, что это такое?

Янака сидел всё в той же комнате с барной стойкой, за которой мы когда-то, вечность назад, пили сакэ и ели сасими. Сейчас здесь пусто. Исчезли красивые бутылки с полок, коробочки с пряностями и посуда. Плита давно остыла.

— Сётоку, с отрядом самых преданных людей, шел по комнатам дворца и придавал смерти всякого, кто попадался на пути, — сказал он, когда я промолчал. — Слуги, секретари, повара, чайные девушки… Он предпочитал убивать сам. Простым мечом. Хотя мог использовать пистолет… Разумеется, он искал наследника. С матерью и отцом к тому времени было покончено, осталось завершить дело. Прервать династию. По законам старого сёгуната, если в правящем клане не осталось мужчин, то власть переходит к другому клану, — Янака немного помолчал, собираясь с мыслями. — Сётоку мог бы оставить твою мать в живых. Наталья ничем не угрожала новым правителям… Он мог бы отправить её домой, к отцу — в знак почтения государю Святославу. Но он всё равно убил её. Прямо в спальне. В то время, как мы с принцем начинали свой долгий путь к спасению, она умирала. Закрывая своим телом дверь чёрного хода. В тот момент в ней как никогда проявилась кровь отца. Кровь князей Соболевых. Спасти сына для Наташи было делом чести.

Я сглотнул.

Эта история не имела ко мне никакого отношения. Я — не принц Владимир. Не тот маленький мальчик, которого тащили в подземелье, в то время как его мать защищала тайный ход.

Тогда почему чья-то ледяная рука сдавила сердце? Почему так жарко и тесно стало в груди? Почему на глаза наворачиваются слёзы?..

— Как мне попасть во дворец? — жестко спросил я. Сердце отпустило. Глаза высохли. Осталась только решимость.

— В старые времена, ещё до эпохи Токугава, был построен замок Нидзё, — сказал Янака. — Это была резиденция сёгуна. Она находилась на некотором удалении от дворца Госё, жилища императора. Между ними было около двух километров. И в мирное время сёгун путешествовал во дворец по улицам города. На его роскошный кортеж, на громадных чёрных лошадей, воинов в деревянных рогатых шлемах, с длинными пиками у бедра, с большими страшными мечами за спиной — сходились посмотреть жители со всего Киото. Но времена были неспокойные. Сёгун частенько воевал, и тогда было не до кортежей и торжественных выездов. И для скорейшего сообщения между замком Нидзё и императорским дворцом был устроен подземный ход. Дворец Госё с тех пор претерпел несколько реставраций, а шестьдесят лет назад был кардинально перестроен и приобрёл прозвище Нефритового дворца — из-за новых крыш из необычной зелёной черепицы. О тайном ходе давно забыли. Исчезли даже старинные планы дворца — их, с некоторой посторонней помощью, потерял один незадачливый архитектор. Сёгунский дворец Нидзё превратился в музей. Каждый день его посещают толпы туристов со всего света. Разумеется, там тоже никто не помнит о крошечном чулане, в котором пол представляет собой вход в подземелье.

…А ещё за эти годы Большой остров подвергался землетрясениям, — думаю я, разгребая руками очередной завал. Земля слежалась, спрессовалась в твёрдую породу, и пришлось пустить в ход нож — из арсенала, которым снабдил меня предусмотрительный Колян…

Рюкзак пришлось надеть задом наперёд. Он сковывал движения, к тому же ремень слишком сильно давил на поясницу… Но доставать из него инструменты стало значительно проще.

В эпоху Токугавы прямой путь из замка во дворец поддерживали в хорошем состоянии. Слуги регулярно расчищали проход, меняли факелы, следили, чтобы не забивались отдушины. Ловили крыс.

Почувствовав, как по ногам и спине пробежали крошечные лапки с острыми коготками, я невольно задёргался. Накатила волна отвращения.

На Ёшики давно не было крыс. Не было комаров, мошки, бабочек, а также бродячих собак и кошек. Каждое животное ценилось на вес золота.

И сейчас я испытывал страх пополам с благоговением. Настоящее животное, которое не побоялось притронуться ко мне!

А вдруг оно залезет под куртку?.. Или ему взбредёт в голову полакомиться моей мягкой частью…

Пока я судорожно втягивал воздух и раздумывал, что делать, крыса благополучно спрыгнула с моего плеча и неспешно удалилась, волоча за собой голый сероватый хвост.

Выплюнув люминофор, я вытираю рукавом вспотевшее лицо. Чувствую, что пора подкрепиться, и найдя губами резиновый наконечник, делаю пару глотков армейского питательного коктейля, мягкая фляжка с которым отыскалась в рюкзаке.

Как только жидкость попадает в желудок, по мышцам прокатывается волна жара. И через пару минут я себя чувствую таким же бодрым, как и в начале путешествия.

…До Киото я добрался на мотоцикле. С одной поправкой: на заброшенном заводе Янаки мне пришлось переодеться… девушкой. Яркий блондинистый парик, набитый ватой лифчик, красная помада на губах и густо подведённые глаза.

Хорошо, что меня не видит Фудзи.

В таком виде ничего не стоило войти в замок сёгунов, предварительно купив билет и слившись с толпой туристов у входа…

Несмотря на страх и репрессии, и на повешенных на воротах дворца, туристов в Киото хватало. Город храмов — так его характеризуют путеводители. И те, кто потратил свои кровные денежки на дорогостоящий тур по достопримечательностям одного из самых старинных городов Ямато, не желал упускать впечатлений из-за какого-то там политического переворота.

Завтра туристы сядут в самолёт, и улетят в свои, более благополучные страны.

Наконец я чувствую, как неровная поверхность подо мной начинает подниматься. Ползти стало ещё труднее, но меня греет мысль, что скоро это закончится.

Ход ведёт в спальню императора, — инструкции Янаки я помнил наизусть. — Сейчас этой частью дворца не пользуются.

Ёмэй выбрал для проживания покои в непосредственной близости от Артефакта. Они находятся в западном крыле, более архаичном, без современной системы отопления и электричества.

Где логово Сётоку — никто не знает. Но не думаю, что он оставляет Артефакт без присмотра надолго.

В старых покоях твоей матери никого быть не должно, — продолжил старик. Я отметил, что он сказал "твоей матери". Но не стал его поправлять… — Когда у власти был Ёмэй, эти комнаты почти не навещали. Уборка раз в год — не более того. Говорят, на коврах до сих пор сохранились пятна крови…

Я сглотнул. А затем взял себя в руки и просто кивнул. Это старая история. Много воды утекло.

…Где именно держат принцессу — тебе придётся выяснить самому, — напоследок сказал старик.

Я помнил все карты, которые показал мне Колян. Все этажи дворца, все флигели, пристройки и мезонины. Я знаю, что под самим дворцом находятся обширные рукотворные пещеры, в которых в старые времена держали узников…

В эпоху правления Антоку они пришли в запустение, но говорят, Ёмэй вновь открыл часть из них. Девушку могут держать там.

Я припомнил видение, где Любава сидит на берегу небольшого прудика. Сколько в том видении правды, а сколько — воображения, — сказать нельзя.

Последние пару десятков метров ход поднимался почти вертикально. Ступени раскрошились и осыпались, но цепляться, кроме как за них, было не за что.

Зато сюда проникало куда больше света: старая часть дворца была построена из дерева. И хотя в более поздние времена брёвна пропитали защитным раствором, часть из них подверглась набегу древоточцев. В стенах зияли огромные щели, прикрытые шелковыми гобеленами — что нисколько не мешало прохождению света и воздуха.

Слушая тишину, я стараюсь дышать как можно спокойнее, взгляд мой блуждает по сероватым сумеркам тесной застенной площадки…

И вдруг взгляд падает на какой-то предмет.

Небольшой, размером с мою ладонь. За десять лет он покрылся толстым бархатным слоем пыли, но так как ни сквозняков, ни перепадов температуры здесь не было, сохранил свою форму.

Это была детская сандалия.

Присев на корточки, я поднимаю её и осторожно сдуваю пыль.

Красная лаковая кожа. Белая подошва. На мыске — изображение Микки-Мауса.

Это сандалия принца Владимира… — холодные призрачные пальцы бегут по спине, ерошат волосы на затылке.

Сидя на корточках, я держу в руках кусочек истории — вероятно больше, чем все рассказы, вместе взятые, убедивший меня в реальности того, что на Тикю называют Кармой.

Принц потерял сандалию в спешке…

Он видел, как мать остановилась, не дойдя нескольких шагов до страшного провала в стене, и бросился назад, к ней. Но слуга поймал мальчика, и подхватив на руки, унёс в тайный ход.

Принц стал вырываться — он не желал никуда идти без мамы, и сандалия слетела.

Поднимать её было уже некогда…

Вспоминая инструкции Янаки, я нащупываю один, чуть выступающий из кладки камень и нажимаю… Стена приходит в движение. С потолка сыплется пыль — я в это время вдохнул, и едва сдержался, чтобы не закашляться…

Стена же, сдвинувшись сантиметров на пятнадцать, застревает.

Я выглянул в щель. Голова не пролезла, и обзор был довольно узким: край массивной кровати у дальней стены, занавешенное тяжелыми шторами окно — сквозь него пробиваются пыльные полоски света. Ковёр на полу. Посреди ковра темнеет заскорузлое пятно…

Запаха нет — все органические материалы за десять лет успели разложиться. Но мне всё равно показалось, что в комнате витает тяжелый, сладковатый дух смерти.

Стена, к сожалению, больше не двигается.

Я пытался её толкать, нажимал на потайной камень — всё, чего я достиг — это подвинуть её ещё сантиметров на пять, после чего стена застряла намертво.

Видимо механизм, за которым никто не следил последние годы, пришел в негодность. Рельсы забились пылью. А может, их перекосило во время очередного землетрясения.

Опасаясь вызвать шум и привлечь внимание, я оставил попытки справиться со стеной, и принялся готовиться к рейду по дворцу.

Снял рюкзак, куртку и штаны. Под одеждой уже был стэллс-костюм. Похожий я надевал, когда влез в дом к Набунаге. Тогда он меня не спас, но будем надеятся, сейчас всё будет по-другому.

Все в один голос утверждают, что Сётоко не доверяет магии. Что он напичкал дворец электроникой: камерами, детекторами движения и ловушками.

С ними новейшая разработка технологических лабораторий Соболев-Дайнемикс должна справиться. Колян заверил, что таких "игрушек" ещё нет на рынке.

А у меня не было причин ему не верить…

Достав из рюкзака пояс, набитый различными полезными мелочами, я надел его и потуже затянул пряжку. Одежду упихал в рюкзак и оставил его по эту сторону стены.

Сандалию принца Владимира я тоже спрятал в рюкзак. Это болезненное воспоминание, но князю Соболеву будет приятно его иметь.

После всех приготовлений я попытался протиснуться в щель. Снял пояс, бросил его на ковёр в комнате, просунул голову, и рискуя повредить наноткань костюма — всё тело.

Надел пояс обратно на талию и огляделся.

Кровать под пыльным балдахином на четырёх мощных резных столбах — возможно, именно в ней проводила ночи чета Антоку. Массивный шкаф, в котором можно было спрятать батальон солдат, стоял распахнутым. В нём ничего не было.

Стол с зеркалом, комод, тяжелые складки портьер — всё было таким же пыльным, как и стены по ту сторону тайного хода.

Сюда никто не заходил много лет, — решил я. — Своей гибелью Наталья сослужила последнюю службу: жестокое убийство беззащитной женщины заставило обходить стороной эти апартаменты не только хозяев, но и слуг.

Если б не это — наверняка до комнат добрались бы ретивые дизайнеры, и тогда потайной ход был бы непременно обнаружен.

Закрывать его я не стал: а вдруг стена больше не сдвинется?.. Но рядом было окно, так что, отодвинув портьеру, я замаскировал дыру в стене. По крайней мере, при беглом осмотре она не будет бросаться в глаза.

Теперь пришла пора выйти в коридор.

Я помнил расположение всех переходов и помещений дворца — вплоть до самых дальних. Но ничего из этого не могло мне помочь с поисками: дворец был огромен. И в какую его часть Сётоку пришло в голову поместить пленницу, я не представлял.

Оставалось рассуждать логически.

Её не будут держать в покоях рядом с Артефактом, в самом большом здании дворцового комплекса. Там же находились тронный зал, арсенал, и приёмная.

Не место ей и в казармах, где размещаются отборные императорские войска, хатамото.

В помещениях для слуг — вряд ли. Сётоку подозрителен. Он не допустит, чтобы к девушке проявил милосердие кто-то из подчинённых…

Рядом со своей спальней Микадо её тоже поселить не мог: Любава — девушка с норовом. А Набунага заверил, что она жива и здорова. Значит, Сётоку ещё не посягал на её честь. Возможно, этого требовал протокол вступление в титул императрицы…

Дворцовый комплекс состоял из двух десятков больших и малых домов. Все они были соединены крытыми галереями, разграничены невысокими изгородями и маленькими, но очень ухоженными садами.

Если я начну обшаривать их один за другим, меня точно заметят. Рано или поздно я потеряю бдительность, не замечу какой-нибудь камеры или ловушки, и во дворце поднимется тревога.

Остаётся одно: пробраться в комнату охраны и вычислить местонахождение Любавы, изучив изображения с видеокамер.

Рискованно. Но всё же лучше, чем ошалело носиться по всему дворцу.