Червь 5

Глава 19

Дорога до лося казалось бесконечной.

Мне пришлось ползти на четвереньках, постоянно следя за тем, на что я опускаю ладони. Иной раз я попадал на совсем узенький сосуд, скользкий и пульсирующий. Рука соскальзывала, утягивая меня прямо на окровавленные провода. Я отрывал лицо от липкой поверхности, открывал глаза и смотрел на уходящие до самого леса биологические кабеля, через которые целая армия животных получала самоубийственные команды. Я больше чем уверен, что с потерями на поле боя никто считаться не будет. Если нужно еще положить тысячу животных ради победы — их пригонят. Пригонят и пустят на убой. Скот есть скот.

Что-то я совсем выдохся. Каждый вздох давался с трудом, словно я втягивал через ноздри зернистый песок. Сухой, раздирающий глотку и лёгкие. Впервые за долгое время на меня набросилась жажда. Но быть может это недомогание и не совсем жажда воды. Иная жажда.

Жажда крови.

Я переполз через дорогу, вернее через то место, где раньше была дорога. Сейчас здесь так же, как и у ворот, как и вдоль забора — плотно стеляющиеся сосуды. Только ближе к лесу, все эти трубы сходились к центру, наваливались друг на друга и уходили прямиком в могучую грудь животного с огромными алыми рогами.

Неужели я для него ничтожество? Грязная букашка, ради которой он побрезговал снимать со стены жалкого кролика, чтобы тот перегрыз мне глотку…

Пока я ползу, мне на глаза постоянно попадаются мои руку — ободранные и бледные, с выдранными кусками брони, которая даже и не думает восстанавливаться. Моё тело лишилось большей части доспеха, обнажив самые уязвимы части тела. Меч я не в силах нести или волочить за собой. Да, я жалок. Но я иду к цели… Ползу! А этот могучий зверь, прячущий свою маслянистую шерсть в тени от прямых лучей солнца, даже не смотрит на меня. Всё его величие заключается в гордой стойке, которую он не посмеет нарушить кивком головы, чтобы разглядеть насекомое, что осмелилось копошиться в траве возле его ног.

Но тебе придётся! Слышишь! Тебе придётся обратить на меня внимание!

До лося — пару метров. Надувной ковёр из сотни сосудов сузился до ширины дверного проёма. Был бы у меня меч… быть может я смог бы перерубить кабеля и оставить всё зверьё без света… Но так неинтересно…

Двумя руками я схватился за один из кабелей. Толщины его было достаточной, чтобы я смог крепко обхватить пальцами и потянуть на себя. Разогретый под палящим солнцем провод пульсировал в моих руках, словно вырванное сердце. Мои ладони чувствовали ритм. Это был ритм целой звериной армии, ворвавшейся в деревню. Я потянул сосуд на себя. Стиснул зубы и тянул. Дёрнул рывком. Еще раз дёрнул. А потом выпустил из обессиленных рук горячий шланг. Всё без толку.

Зверь не обратил никакого внимания на мою бесполезную попытку мелкого вандализма. Прекрасная морда оставалась каменной, на неё даже жалкие мухи не садились, в отличии от меня. Он лишь фыркнул, когда я подполз ближе. Чёрные глаза не обращали на меня никакого внимания, моя беспомощность вызывала в нём отвращение, которое он подавлял своим смирением к моему жалкому виду.

Ну хорошо, приятель, если на тебя даже мухи на садятся, то попробую занять их место. Думается мне, такую назойливую гадину ты еще не встречал на своём пути. Хочешь не хочешь, а смахнуть меня придётся.

Я подполз еще ближе. Пучок сосудов сузился до ширины моего тела. Я скатился на траву, у самых ног зверя. Открыл глаза, и жажда меня объяла с новой силой. Копыта лося утопали в огромной луже крови, простирающейся целым морем из самого сердца леса. Кровавые паутинки крошечных сосудов оплетали тонкие ноги лося до самых колен. Мне даже показалось, что животное находилось в некой ловушке, или капкане. Прекрасная шерсть оказалась сухой и чистой, без проплешин и какой-либо чужой крови. Совершенный зверь, лучший из своего вида.

Я вцепился пальцами в густую шерсть, под которой прятались рёбра зверя. Подтянулся, и сумел встать на ноги. Меня шатало, кружилась голова. Могучее тело зверя было с мой рост, а вот поднятая голова с огромными рогами возвышалась надо мной, и мне приходилось смотреть снизу-вверх. Я встал напротив головы, схватился пальцами за алый рог.

— Не хочешь замечать меня вовсе? — спросил я.

Как я и ожидал, мне никто не ответил.

— Тогда я зайду без стука! — крикнул я, прямо в свисающее лосиное ухо.

Я схватился обеими руками за рог, подпрыгнул и начал подтягиваться. Простейшее движение вызвало у меня не мало трудностей. Боль терзала руки и спину, мышцы во всём телом словно обожгло кипятком. Я замычал, закрыл глаза, но сумел еще подтянутся и закинуть правую ногу на длинную морду лося. Зверь всё также стоял столбом, не обращая на меня никакого внимания. Я еще раз подтянулся, и сумел усесться на морде лося как на седле велосипеда. Схватился руками за оба рога. Осталось дать газу, но не сейчас… потом…

А сейчас! Я откинулся и со всего маху вмазал своим лбом прямо в лоб лося.

Яркая вспышку в миг умерла в кромешной тьме. Все звуки утихли. Здесь не было ни криков, ни воплей. Здесь не было никакого рёва. Усталость, холод, жар и боль уплыли вглубь пустоты, оставив от меня человеческую оболочку, внутри которой — глубь космоса. Я стоял на полупрозрачном блюдце, окутанный беспроглядной тьмой. Я покружился вокруг себя, ища глазами зверя. Но передо мной предстал совсем иной зверь.

Там, на противоположной стороне полупрозрачного блюдца, плывущего по бесконечной пустоте, стояла девушка. Она была в замешательстве, нервно оглядывалась по сторонам. Мне показалось, что окружающая обстановка пугала её.

Я приблизился. Присмотрелся. Девушка мне показалась чертовски знакомой. Она посмотрела на меня. Её глаза скользнули от самого пола до моего лба. Я повторил её действия. Пухлая девчонка с медленно формирующимся пузом; как бы она уже не старалась — изнурительные тренировки в спортзале, и пусть даже она себя будет морить голодом — живот останется с ней до конца жизни. Приемлемая грудь, она всегда такая при таких габаритах. И вся эта красота была завёрнута в уродливый целлофан ожогов. Вся её кожа была один огромным розовым рубцом. Обожжённые губы уже никогда не сомкнуться, став неизгладимой частью носа и подбородка. Щёки стали продолжением оплавленных ушей. И её волосы… Редкие пряди чёрных волос распутанными нитями скатывались с плеч до грудей, лишённых сосков. Жуткие шрамы она получила не в пожаре… Что-то другое…

Я не могу вспомнить…

Над куском плоти, некогда бывшим носом, её глаза резко расширились. Прямо сказать вылупились, уставившись на моё лицо.

И я вдруг вспомнил…

— Ты⁉ — воскликнула девка.

Я шагнул к ней, но она вдруг отпрянула от меня.

— Это ты! — завопила она. — Но… но… как? Где мы?

— Где я могу найти тебя? — спросил я.

— Найти меня? — захохотала она. — Зачем?

Она вдруг поменялась в лице. Накинула строгие черты, остатки губы съёжились в злом оскале.

— Я уже вас нашла! — крикнула она и громко рассмеялась.

Интересно, она знает местные правила? Любопытство подтолкнуло меня к ней на встречу. Я уверенно зашагал, протягивая ей руку.

— Где я могу найти тебя? — настаивал я. — Зачем ты убиваешь людей в деревне?

Продолжая хихикать, эта дурочка трижды отпрыгнула от меня, словно играя на детской площадке. А когда я вновь шагнул к ней, она вдруг замерла. Её ладони легли на выпирающие бёдра и медленно поползли вверх по трудно улавливаемой талии до самых грудей.

— Нравится? — заигрывающее спросила она.

Не издав ни слова, я снова шагнул в её сторону.

— Какое странное место, — сказала она, — я тут другая, такая, какой я вижу себя во снах.

— Это не сон, — сказал я.

— Разве?

Она резко отпрыгнула назад и свалилась за край блюдца. Я дёрнулся вперёд, но в этом не было никакого смысла. Девушка из прошлой жизни покинула разум зверя, оставив меня с новым списком вопросов.

Тьма втянулась в точку яркого света, как моча в слив унитаза. Я ощутил боль, затем — своё тело. От лучей палящего солнца меня спасала огромная тень, накрывшая меня с головой.

— Червяк!

Меня затрясло. Голос Дрюни волнами накатывал на мой разум.

— Червяк! Ты живой?

— Живой… — прохрипел я.

Дрюня взял меня на руки и оторвал от земли. Я открыл глаза. На том месте, где стоял лось, никого не было. Даже на траве не было следов от копыт.

— Кровь… — простонал я. — Куда делась кровь?

— Кровь? — удивился Дрюня. — Когда я сюда пришёл, здесь не было никакой крови. Только пепел.

Пепел? Я обернулся в сторону деревни, и тут же зажмурился. Нам на встречу неслась толпа животных. Волки, кабаны, зайчики и лисы, прыгающие с одной спины на другую. Их оглушительный гвалт только сейчас обрушался на мои уши.

— Не бойся, — сказал Дрюня, — они не причинят нам вреда.

Голос моего друга звучал слишком уверенно. Сомнений быть не могло, его слова были непробиваемой защитой для несущихся нам на встречу зверей.

Когда меня обдало со всех сторон потоками воздуха, а проносящийся мимо звериный вой стёр все посторонние звуки, мы остановились. Земля тряслась под нашими ногами, в нос ударила пыль и что-то еще, мерзкое и прогорклое.

Когда всё утихло, Дрюня зашагал дальше и каждый шаг воина в тяжёлом доспехе из застывшего гноя сопровождался непонятным хрустом. Я успокоился, вновь разомкнул веки. Под Дрюнинами ступнями хрустел пепел. Я оглянулся. Всё вокруг, где лежали пульсирующие сосуды было завалено хлопьями пепла. Ступни моего друга утопали в сером песке, а когда он делал новый шаг — его ступня прорезала пепельную гладь, как нос корабля.

— В какой-то момент мы начали проигрывать битву, — сказал Дрюня, глядя на ворота деревни, в сторону которых мы и шли. — Обезумевшее зверьё раскалённой лавой хлынуло в деревню, уничтожая всё на своём пути. Кстати, наш трюк с воротами сумел разгрузить зверей со стены, наваленные кучи животных схуднули, не дав самым ярым хищникам перепрыгнуть через стену. Мы спасли много людских жизней, но благодарности не стоит ждать. Даже при виде изувеченных трупов моих бойцов, все будут считать нас повинными в людских смертях. Я впервые ощутил сожаление, когда спины зверей вдруг освободились от сосудов. Они словно скинули с себя поводки. Стали настоящим зверьём, кинувшимся во все стороны. Бились друг в друга, вопили на всех, кого видели перед своей мордой, но не бросались с целью убить. Они бросались во все стороны с целью найти выход. Убежать от людей. Выбраться на свободу! Оторвавшиеся сосуды натужно сжались, извились как змеи и высохли, покрывшись трещинами. Я коснулся ближайшего окаменевшего сосуда — и он вдруг лопнул, осыпался, превратившись в пепел. Как та баба в моей пещере. Зверьё своими копытами уничтожило все следы сумасшедшей атаки на деревню, оставив после себя лишь пыль. И знаешь кто всему виною? Ты! Червяк, у тебя получилось! Мы победили! Всё кончено!

— Всё… еще… не… кончено…

— Что? Видок у тебя паршивый, ты похож на использованный презерватив, ты знаешь об этом?

Он прав. Осматривать себя у меня уже не было ни каких сил. Моя шея ослабла, голова повисла и начала раскачиваться в так шагам Дрюни. В перевернувшемся мире моё внимание привлёк лёгкий ветерок. Он раздувал пепел над телами мёртвых медведей, а остатки уносил в лес. Лес…

— Лес… — прохрипел я.

— Червяк! Потерпи, братан! Сейчас!

Дрюня заметно разогнался. Он уже не шёл спокойным шагом, а нёсся вперёд сломя голову. Пластины его массивного доспеха из плотной гнойной корки терлись друг о друга, заставляя воздух рядом с моим лицом вибрировать неприятным шуршанием. Моё тело подпрыгивало на Дрюниных руках в гнойных наростах каждый раз, когда он перепрыгивал погребённый под пеплом труп животного, валяющийся на нашем пути.

— ТРУПЫ! — взревел Дрюня, когда мы добрались до ворот. — Собрать все трупы в одну кучу!

Жуткий приказ отрезвил меня. Я сумел приоткрыть глаз. К нам бежал Ансгар. Блестящее от пота лицо выражало недоумение и с трудом скрываемую злость, но парень относился к тому виду людей, которые решают вопросы, а не откладывают их в долгий ящик. Он был в паре шагов от нас, когда я услышал его голос:

— Что ты несёшь! Какие еще трупы⁉

— Мне нужны трупы всех людей!

— Ты обезумел, Андрей! Зачем они тебе?

— Чтобы спасти её!

Я почувствовал, как меня приподняло в воздухе. Говорили обо мне, да и моё истерзанное тело было преподнесено исключительно для прошения.

Голос Ансгара звучал железом, которое не так легко прогнуть.

— Нет! — отрезал парень. — Этому не бывать!

— Дурак! — взревел Андрей. — Если бы не Инга, мы бы все тут лежали трупами, перемалываемые копытами целой звериной армии!

— Если бы ты не открыл врата… — яростно выпалил юноша, но Дрюня его резко оборвал.

— Если бы мы не открыли ворота, твоя армия бы захлебнулась собственной кровью! Вас бы вначале напоили кровавым пойлом, а потом бы в нём и утопили!

Образовавшаяся тишина длилась недолго. Дрюня тряхнул руками, и меня заодно.

— Ну что ты стоишь, — выдавил мой друг с сожалением. — Она умирает! Прикажи своим людям собрать все трупы в одну кучу! Или я прикажу своим…

Немного помолчав, паренёк ответил, даже не взирая на возмущения, вспыхнувшее в окружающей нас толпе солдат.

— Хорошо! — отрезал Ансгар. Железный голос громом заглушил все окружающие недовольства и негодования. — Выволочь все трупы на поляну возле ворот! Людей в одну кучу, животных — в другую.

В перевёрнутом мире я наблюдал за тем, как разбившись на пары, люди подбирали с земли истерзанные людские тела, хватали их за руки и за наги и уносили за ворота. Большинство тел было зверски изуродовано: у одного из вспоротого брюха вывалились кишки, когда его только подняли с земли. Воин, что держал его за руки, бросил тело и принялся засовывать всё обратно, с налипшим песком и грязью. У второго трупа, когда его подняли с земли, откинулась голова, а из пробитого черепа вывалилась часть мозга. Никто не стал ничего собирать обратно. Подошва ботинка несущего труп солдата раздавила в лепёшку жиденький кусок некогда человеческой сущности.

Зрелище было жутким, и казалось бесконечным. Тела людей и животных нескончаемым поток проносили мимо моих глаз, словно демонстрируя, что это всё из-за меня. Что это всё ДЛЯ меня! Но от их слов мне не становилось лучше, с каждым часом жизнь утекала из тела Инги. Ослаб разум, поплыли мысли. Я содрогнулся, когда палящее солнце скрылось, а холодная тень накрыла моё тело. Мои губы шептали бред, который я был не в состоянии контролировать.

— Больше нет времени ждать! — гаркнул Дрюня.

В перевёрнутом мире, я еще видел, как мы вклинились в группу людей, несущих трупы. Дрюня небрежно распихал их и кинулся за ворота. Мы пробежались по протоптанной дороже в пепле и добежали до самой дороги.

— Отлично! — бульканье в голосе моего друга сменилось заметным дрожанием. — Этого хватит, вполне…

Могучие руки начали опускать меня к земле. Глаза мои закатились, картинка пропала. Твёрдый матрас принял моё тело и в тот же миг перед глазами вспыхнула кровавая вспышка. Мои глаза раскрылись, зрачки расширились на пределе, жадно впитывая окружающий свет, который я не видел от слово вовсе. Я ничего не видел и не слышал. Я лишь почувствовал необузданный поток энергии, ударивший в моё тело. Тысячи крохотным молний разбежались по коже, больно кусая каждый миллиметр.

Я ощутил сотню людских тел. Сотню загубленных судеб и душ. Через море крови я смог достучатся до каждого тела, залезть каждому в голову, посетить сердце. Страшным было то, что некоторые сердца еще стучали. И стучать им осталось недолго. Я бы мог их не трогать, но какой в этом смысл? Их жизни загублены, тела истерзаны. Это не жизнь, и не существование. Это вечная мука, которая может оборвать их жизни в любой момент. Оборвать тогда, когда этого никто не ждёт.

Я стану их состраданием.

Я стану их упокоением.

Я прекращу их настоящие и будущие мучения. А за своё милосердие я попрошу скромные подаяния. Кровь. Мне нужна ваша кровь. Вся! Целиком, до последней капли!

Моё тело содрогнулось от волны кровавого экстаза, пустившего по венам ту долгожданную чужую кровь. Словно поток горячего воздуха из фена в лицо ударил жар. Я вдохнул чистый воздух. Вдохнул полной грудью. А когда пришло время сделать второй глоток — в горле забулькала горячая кровь. Так и должно быть. Так я насыщал своё тело целительной смесью, обогащённую всеми необходимыми витаминами, в которых нуждается мой юный организм. Кишки, желудок, лёгкие — всё в миг заполнилось до предела. Уплотнилось и разогрелось. Мне казалось, что я в дождливый день спрятался под тёплым одеялом. Холодный воздух был чист и приятно ласкал мои лёгкие. Но мне было мало… Через каждую пору на своей коже я ощущал в горе людских трупов бесчисленные литры неиспользованной крови! Я впитаю в себя всё…

Всё, до последней капли!