Глава 24

Мы смотрели друг на друга недоверчивым взглядом.

Улыбаться было неуместным. Наши лица с трудом сдерживали радость от того, что мы остались живы. Слишком высокая цена была уплачена. Но окружавшая нас гора трупов — относительно ничтожная цена, уплаченная за дорогу к спасению. Спасению Наших жизней. К спасению Наших земель. Даже быть может, слишком малая цена за спокойную жизнь. Я не барыга на рынке, я не в состоянии оценить товар. Но я могу раздобыть еще товара, много, лишь бы его хватило, чтобы мы уже могли покончить с этим дерьмом. Чтобы больше не было столь ужасного выбора, после которого тебе стыдно заглядывать в глаза другу, в которых ты уже не такой, как был раньше.

Теперь ты другой. Мы другие.

Мы не смотрели друг другу в глаза. Мы стыдливо опустили наши лица в пол, уткнули носы в кровавую гладь, на которой можно было видеть наши отражения.

Тишина заставила меня оглянуться на океан невинной крови, утопивший в себе всю почву леса. Все корни, всю траву. Все плоды природы.

— Нам надо идти вперёд, — сказал я, уставившись в глубь леса.

Мой голос отрезвил всех, вытащив каждого из глубоких раздумий. Все уставились туда, куда уставился и я. Беззвучным шагом ко мне подошёл Дрюня, и если бы не звериные глаза на моих наплечниках, он сумел бы подобраться ко мне как кот к мыши.

— Червяк, — сказал мой друг, — ты понимаешь, куда нам надо идти?

— Вперёд, — пробормотал я.

— Куда вперёд? Куда? Я куда не гляну — всюду кровь, да деревья!

— Успокойся, я чувствую её сердцебиение. Её пульсирующее от гнева сердце.

— Может ты еще её и менструальный цикл можешь почувствовать?

Я улыбнулся, хоть это было и неуместным.

К нам подошёл Ансгар.

— Нам надо добраться до сердца «Кровавого леса», — парень говорил с трудом, выжимая каждое словно из горла, — и вонзить в него меч без капли сожаления!

Парня продолжало потряхивать, словно какого-то алкаша. Но виной тому был далеко не алкоголь, а адреналин. Ансгар сумел освободить своё тело от чужой воли, отдавшись в руки гормонов. Что-то в нём было необычное, какая-то сила… может быть это была сила воли? Сомневаюсь. Сто мужчин выстроились в ровное кольцо и ни один не попытался разбить строй. А тут молодой парень, устоял, поборол и сам спас свою жизнь.

У меня были к нему вопросы, но не было времени, чтобы их задать.

Держа оружие наготове, мы двинули вперёд. Я ориентировался на волны сердцебиения, доходившие до моих ног. И когда меня спрашивал Дрюня, уверен я в маршруте или нет, я с полной уверенностью отвечал ему — уверен. Волны становились чётче и громче, словно у меня под ногами билось собственное сердце. А затем стало невыносимо. Пульсация закрадывалась в уши и проходила через всё тело, отдавая болью в мышцах и зубах. Казалось, что подо мной проходит ветка метрополитена, только между моими ступнями и проносящимся на высокой скорости поездом мятый лист бумаги.

Первым изменения леса заметил Дрюня.

— Смотрите! — воскликнул он, вскидывая вперёд секиру.

Остановившись, мы все уставились на деревья, чей облик был изменён до неузнаваемости. Толстые стволы опутывала уже знакомая нам паутина из кровавых сосудов. Казалось, что дерево живое, словно внутри прогнившего ствола пульсировало сердце, гоня литры крови к листве. Кстати, да, на деревьях была и листва. Багровые листья поблёскивали в лучах уходящего солнца, пропуская сквозь себя рассеянный свет, что окрасил весь окружающий воздух кровавым бархатом. Это было удивительно и ужасно красиво.

Солнце вдруг заплясало в волнах вечернего марева, окрасив и небо в красные тона. Мы словно очутились на дискотеке, где все лампы были изготовлены из красного стекла. «Кровавый лес» во всей своей красе. Оставалось найти сердце, и как мы поняли, красной ковровой дорожки нам никто к ногам не пустит.

Вдалеке раздался человеческий крик, сдавленный хрипом. Он быстро приближался. Да еще и множился с каждым ударом моего сердца.

— Что это? — с отвращением выдавил Дрюня, видя, как из глубины леса, пробегая сквозь рассеянные лучи кровавого света на нас нёсся человеческий силуэт. За ним еще несколько десятков силуэтов рассыпались в разные стороны, забегая за деревья.

— Приготовиться! — взревел мой друг.

Я и не расслаблялся. Лук Осси натужно скрипнул. Ансгар, зарычав, поднял зажатый в руках меч. Остатки от Дрониной армии попытались вокруг нас создать подобие кольца, но воинов осталось слишком мало. Нам оставалось уповать на наше мастерство и на удачу.

Нечеловеческий вопль быстро окружил нас. Тонкая тень скользнула по пульсирующему дереву, выскочила из лучика света и прыгнула на Дрюню. Слишком глупо. Слишком…

Прежде чем Дрюнина секира разрубила нападавшего пополам, я сумел разглядеть его. Когда-то это точно был человек. Он был одет в дорогие бархатные одеяния с золотой вышивкой, частично скрывавшейся под кожаным доспехом. Но всё не так красиво, как могло показаться. Этот человек явно побывал под бульдозером. Дорогая одежда была перепачкана кровью и изорвана в лохмотья. Лицо нападавшего было содрана вместе с глазами, отвисшая челюсть держалась за остатки лицевых мышц. Но ему ничего не мешало вскинуть над своей головой меч с кровавым лезвием и взмыть в воздух. Он был куда быстрее и расторопнее тех воинов, что остались в лесу за нашими спинами.

Секира вонзилась точно в безликий череп и углубилась до самого живота, почти надвое разрубив прыгуна. Это «почти» Дрюню явно не устраивало. Гигант навалился всем весом на древко, вгоняя лезвие из человеческого лица до самого паха. И всё равно этого было мало. Дрюня левой рукой схватил полутруп за запястье с вытянутым мечом и рывком дёрнул в сторону, разрывая тело надвое. Более чем отличный результат. Дрюня даже зарычал от удовольствия, когда швырнул со всей силой левую половину безликого. Остатки человека в бархатных одеяниях пролетели метров пять, врезались в дерево с жутких хрустом и рухнули на зеркальную гладь.

— Люди Хейна, — рыкнул Ансгар.

— Что? — спросил я. — Как понимать?

— Их одеяния… в таких ходили люди Хейна. Такими они ушли в последний поход, из которого вернулся лишь один Хейн.

— Предательство?

— Не знаю, — сплюнул Ансгар, и тут же ударил мечом вынырнувшую из-за дерева тень.

Безликий воин отразил удар парня, ловко, словно видел наперёд каждое движение. Но вот моего движения он не увидел. Ансгар нырнул в сторону, увернулся от ответного удара и присел, дожидаясь пока моё лезвие перерубит худощавое тело надвое. Один удар — один труп. Но не у Дрюни.

Секира огромного воина неистово кромсала в щепки всё живое вокруг себя. Те немногие безликие воины, что просачивались сквозь ряды закованных в гнойных доспех солдат прощались со своей жизнью в ту же секунду, если это можно было назвать жизнью. Десятки тел со вскинутым оружием и хриплым рёвом налетали на рубящую воздух секиру, лишаясь своих конечностей и голов. Кого-то секира делила по диагонали, кого-то по горизонтали, а кого-то — по вертикали.

Вопль вырвался из-за дерева, а вместе с ним и уродец. Безликий стремительно понёсся на меня. Оружие уже вскинуто над головой и готово для удара. Я вошёл в какой-то азарт. Адреналин? Или что-то другое? Не знаю, да и плевать мне. Я прыгнул вперёд, выкинув перед собой меч. Бархатная куртка с золотым шитьём на рукавах разорвалась, когда кончик моего лезвия пробил кожаный нагрудник. Уродец как-то мучительно выдохнул, когда я вынул лезвие из пробитого лёгкого, но он всё же нашёл в себе силы добраться до меня, прежде чем умереть. Я занёс свой меч для нового удара, когда лезвие его меча уже обрушилось на мой наплечник. Отколотый кусок рога упал к моим ногам. Я зарычал, а безликий захрипел, занеся меч для нового удара. Он затих в ту же секунду, рухнув на багровую гладь как тряпичная кукла. Его голова упала в паре метров и укатилась прочь.

Тыкать мечом как копьём — хуёвая идея. В злости я пнул отколотый кусок рога и рубанул возникшие перед собой тени со всей дури. Меч нарисовал ровную дугу, отсекая двум приблизившимся безликим руки и перерубая их тела надвое в районе пояса. Так-то лучше. Так надёжнее.

Изрубленные тела быстро стали мешаться под ногами. Каждый шаг сопровождался хрустом костей и чавканьем свежего мяса. Меня удивляло полное отсутствие мух, в таком горячем воздухе их должна была налететь тьма. Мухи должны были накрыть небо чёрной марлей, скрыв от нас солнце. Но ничего подобного, словно весь тот фарш, что мы оставляем за собой, по-прежнему свежий и даже не думает тухнуть. Словно тут всё остаётся живым. Даже после смерти. Даже после того, как тебя выпотрошили и раздробили все кости.

Я быстро осмотрелся, окинул своим звериным взглядом всё поле боя, и вдруг подумал… Подумал про ад. Быть может вот он, этот ад. И мы спустились в него? Вернее, я увел всех за собой, прямиком в ад…

Двумя ударами Ансгар отсёк голову напавшему безликому. Стрелы Осси с лёгкостью пробивали людские черепа, когда секира добивала их, разрубая хребты. Кара отчаянно прыгала на безликих воинов, но её острые зубы по привычке рвались туда, где уже ничего не было. Челюсти смыкались на уродливых, покрытых оголёнными мышцами черепах и с хрустом их перемалывали.

И при всём том ужасе, что нас окружил, лица моих друзей не были опорочены страхом. Мы сражались, и я боялся допустить мысль, что нам это нравится.

Клинки рубили человеческие тела, ломали гнойные доспехи, добираясь сквозь кожу до органов. Безликие головы взмывали в воздух и падали на изувеченные тела в дорогом бархате.

— Когда же это всё прекратиться⁈ — взревел Дрюня, когда всё прекратилось.

Пугающие тени исчезли, вопль растворился в ночном воздухе. Мы тяжело дышали от усталости, и чтобы что-то сказать, надо было сделать глубокий вдох.

— Кажется, — выдавил я, — всё закончилось.

— Кажется? — нервно кинул Дрюня. — Тебе кажется, Червяк?

— Я уверен!

Бешенство Дрюни можно было понять без лишних слов. Массивное тело в гнойном доспехе перешагивало через трупы «труперсов», выискивая выживших. Дети — так любил он называть своих гнойных воинов, которых выращивал в глубине своей пещеры. Дети погибли. Не выжил никто.

Дрюня вставал над каждым своим ребёнком и тыкал его секирой в грудь, видимо надеясь увидеть, как тот делает первый вдох. Как тот открывает рот и начинает громко вопить. От боли. Кричит — значит живой.

Лес окутала гробовая тишина.

— Ну и где это ебаное сердце леса? — крикнул Дрюня, смотря на меня окаменевшим лицом.

— Близко.

Солнце скрылось за кривой линией горизонта из кровавой листы. Оно словно умерло, забрав с собой свет и тепло, и вдруг снова воскресло. Тьма не успела войти в свои владения, как яркий свет вновь озарил небо.

— Что это? — спросила Осси, продолжая сидеть на плечах гигантах.

В паре километров от нас над лесом родились зеленоватые тучи. Их необъятные животы бешено мерцали, отражая сумасшедшую пляску сотни языков пламени.

Пожар.

Там, впереди, где сердце леса пульсировало в бешеном ритме, разгорался пожар. Объятые зелёным пламенем верхушки деревьев полыхали как сухие веники, развеивая над лесом пепельную пыль.

— Нам туда, — я вскинул руку с мечом и кончиком лезвия указал на оранжевый свет, вспыхнувший над лесом.

Распахнутые глаза Ансгара окрасились болотным цветом. Изрядно уставшее лицо потеряло свою юношескую эластичность из-за пары десятков морщин. Ансгар постарел. Постарел меньше чем за неделю. Парень был готов идти до последнего, куда угодно. Он доверился нам. Сжав рукоять меча ладонью в перчатке, он шагнул вперёд и двинул в самое пекло, не опрокинув ни единого слова.

— Мы идём в ад? — спросил Дрюня, подойдя ко мне.

— Мы уже в нём. Осталось найти его хозяйку.

Еще раз взглянув на своих Детей, Дрюня тяжело выдохнул, громко рыкнув. Он заглянул мне в глаза и начал кивать головой.

— Когда мы вернёмся, мы соберём новую армию.

— Зачем? Мы и так всех победим.

— В этом мире всегда нужна армия. Всегда нужно быть готовым. Мы принесём в жертву тысячи людей только для того, чтобы миллионы жили в спокойствии и тишине. Чтобы трудились, не думая об опасности, что может обитать в лесах за забором. Чтобы плодились, зная, что их потомству не будет угрожать никакая опасность. Мы построим новый мир. Лучший. Самый лучший!

Мой друг не мог так легко смириться с потерями, если это вообще было для него возможным. Возможно, план по созданию огромной армии созрел в его голове за долго до нашей встречи. И быть может он бы и остался в виде витающей в голове мысли. Но сегодня произошёл судьбоносный толчок. Идея нашла почву, пустила корни и начала стремительно разрастаться.

Да, мы построим лучший мир. Как и всегда. Все всегда хотят сделать только лучше, так устроен наш мир. Нам только осталось вернуться.

Мы углубились в лес, двигаясь в сторону разгорающегося пожара. Воздух не был испорчен тяжёлым запахом тления. Не было едкого дыма. Словно лес и не горел вовсе.

Когда мы увидели первое дерево, объятое пламенем, наши вопросы по-прежнему остались без ответов. Горела кровь, покрывающая тонким слоем ветви деревьев с густой растительностью в виде багровых листьев. Верхушки были охвачены зелёным пламенем, не причиняющим дереву никакого вреда. Безмолвное пламя лишь освещало. Ни треска, ни гула. Ничего.

— Удивительно, — пробормотал Дрюня, уставившись на зелёное пламя.

Когда Дрюня проходил между деревьев, я испугался за Осси, сидящую на его плечах. Воительница вскинула руку к лицу, чтобы защититься от пламени, а Дрюня вдруг замер, видимо вспомнив, что носит на своих плечах рыжую воительницу. Гигант тут же отступил, а Осси крикнула нам всем:

— Жара нет. Огонь не обжигает.

Дрюня шагнул вперёд. Осси вытянула руку и погрузила ладонь в пляшущее на ветвях пламя. Её кожа окрасилась зелёным, но девушка даже не пискнула от боли. Наоборот, она усмехнулась.

— Щекотно, — хихикнула Рыжая воительница, вынимая руку из пламени.

— В аду есть и свои удовольствия, — сказал я Дрюне, проходя мимо.

— Может мне залезть на верхушку дерева? — усмехнулся Дрюня. — А, Червяк?

Улыбнувшись, я представил как этот воин сдирает с себя гнойных доспех и лезет по дереву. Пламя медленно охватывает его скользкую от гноя кожа, вызывая зуд. А он продолжает лезть наверх, громко хихикая.

— Я обещаю тебе, — говорю я Дрюня, — когда всё закончится, мы вместе залезем на деревья и искупаемся в зелёном пламени ада.

— Договорились!

Булькающий смех заполни всё вокруг, вызвав на наших лицах нездоровую улыбку. Когда Дрюня успокоился, он спросил:

— Червяк, ты её по-прежнему чувствуешь?

Пульсация в ногах росла с каждым шагом.

— Я и не прекращал её чувствовать, — ответил я, — как и она нас.

Губы на лице Ансгара изогнулись с каким-то хитрым азартом. Шагая уверенным шагом и держа перед собой меч с кровавым лезвием, юный правитель глянул на меня искоса и спросил:

— Она знает о нашем приближении?

— Я думаю, ответ очевиден.

Звериные глаза на моём доспехе вдруг уставились в одну точку. Зрачки расширились, впитывая проявившиеся контуры в зелёном свечении. Впереди, пройдя десятка три деревьев показалась поляна, в центре которой из кровавой глади рос огромный дуб. Зеленый свет пылающих верхушек леса кольцом окутывал разлапистые ветви дуба, тянущиеся во все стороны, словно длинные пальцы старика.

Мы подошли ближе. Наше оружие нацелилось на необъятный ствол, который при рассмотрении оказался расколот надвое и раздвинут в стороны, словно рёбра мертвеца при вскрытии.

— А это еще что? — с отвращением кинул Дрюня, рассматривая тянущиеся с ветвей до самой земли натянутые паруса красного цвета.

Могло показаться, что сейчас подует ветер и с корнем вырвет дуб, надув две дюжины парусов. Но нет, красная плёнка лишь вибрировала в свете зелёного пламени.

Любопытство неуклонно тянуло нас вперёд.

Встав в паре метров от ближайшего паруса, я постарался его рассмотреть. Натянутое полотно оказалось миллионом крохотных сосудов, через которые текла кровь, вызывая постоянные пульсации. Не знаю, было ли тому какое-то практическое применение, но рука дизайнера здесь явно ощущалась, прекрасные шторы жутко украшали расколотый дуб.

Пульсация в ногах начала затихать. Я удивился, думая, что в этой точке будет невыносимо стерпеть сто ударов в секунду. Видимо, кто-то смирился, и просто ждал своей участи.

Из разорванного дупла дуба вырвался мужской плачь. Мужчина явно ревел, захлёбываясь слезами и слюнями. Мы приблизились, держа оружие наготове. Но к увиденному мы были явно неготовы.

Загрузка...