Червь 5

Глава 3

Спуск по лестнице казался бесконечным. Скрывать своё присутствие не было никакого смысла; деревянные ступени трещали так громко, словно были охвачены пламенем. И я каждую секунду ждал, как из тьмы на меня бросается Борис и раскраивает мне голову своей уродливой секирой. Но ничего подобного не происходило. Он выжидал подходящего момента. Страх есть у всех. Какую бы мутацию ты не пережил, страх останется прежним. Он останется с тобой навсегда. Таким же жадным и голодным, готовым в любой момент толкнуть тебя к двери, за которой тебя ждёт губительная безопасность.

Я не скрываю, мне тоже страшно. Но там, наверху, где неизведанный мир подбрасывает сюрпризы каждый день, мне куда страшнее. И постоянно давящая на меня мутная перспектива завтрашнего дня неразрывно связана с этим подвалом.

Да, мне страшно. Но удушив в подвале терзающие меня страхи, я обрету надежную защиту перед тем, что ждёт меня наверху. Я стану менее уязвимым перед настоящим страхом.

Я проверил первые две комнаты. Медленно открывал дверь — и медленно, где-то внутри себя, выдыхал от облегчения. Каждая комната была освещена лунным светом, проникающим сквозь узкие оконца под потолком. И этот свет струился в коридор через открытую дверь. За моей спиной коридор окрасился серебром, а впереди — по-прежнему непроглядная тьма. Подойдя к третей двери, я ощутил заметное изменение воздуха. Кислород в нём практически отсутствовал, а концентрация удушающего газа росла с каждым шагом. Мне вспомнилась Дрюнина пещера, где под каменным сводом собирались облачка газа — выделения гнойных тел воинов.

Смертельная смесь, но, благодаря непрерывному циклу постоянного прогорания газа через все туннели, нахождение в пещере было абсолютно безопасным.

В этом узком коридоре я лишь боялся потерять сознание от нехватки кислорода. Но мой организм стойко справлялся с воздушным ядом, пуская в мою кровь отфильтрованные дозы кислорода. Головокружение отсутствовало, тошнота или спазмы меня не тревожили.

Ударом ноги я отпёр третью дверь. На меня тут-же упала решётчатая тень от сотни металлических клеток, стоявших небоскрёбами по всей комнате. Здесь чисто. Крыс нет. Нет разлитого по полу гноя. Значит запах шёл не отсюда. Когда я окончательно убедился в том, что я здесь не одни…

— Я тебя вижу… — булькающий голос раздался в конце коридора.

Я шагнул вперёд, выйдя из прямоугольника лунного света, и произнёс:

— Теперь нет.

Тихий булькающий смех медленно заполнял коридор. Я шагнул ему навстречу. На встречу страху.

— Инга-Инга-Инга… — жужжащие вокруг гноящегося тела Бориса мухи насыщали голос жутким тембром, казалось, что он говорит через фильтр противогаза. — Ответь мне честно, ради чего ты стала уродкой? Чтобы отомстить мне?

— Уродом стал ты! А я была при смерти! Я спасла себя!

— Спасла она себя… — он гулко рассмеялся. — … ты больна! Заражена! Считаешь, жизнь теперь станет лучше? Веришь в то, что всё наладится?

— Убрав тебя я обязательно налажу свою жизнь, Борис. Можешь не сомневаться!

— Я понятия не имею, что вы там задумали с Андреем, но поверь мне, это бред! У вас ничего не выйдет! Андрей валяется там снаружи, с разорванным животом. Он не жилец!

— Он жив!

Я медленно иду по коридору вперёд. И с каждым шагом голос Бориса наполняется страхом и отчаянием.

— Инга, — говорит он, — зачем я тебе? Ты забываешь, я — правитель! У меня под боком армия! У нас впереди ещё сотни не завоёванных деревень! Мы можем пойти вместе. А? Давай договоримся и уйдём вместе?

— Ты предал меня!

— Я тебя не предавал! — взревел Борис. — Я защищал своих людей от твоего предательства!

— Ты бросил их на убой, как домашнюю скотину!

— Глупая девчонка, ты села играть против умных людей. И даже не знаешь правил!

— У меня своя игра. И правила придумываю я.

Оглушительный рёв заставил меня замереть. Загрохотали доски. Я даже услышал, как это огромное тело фыркнуло, словно бык. Он побежал на меня!

Я выставил перед собой меч и сгруппировался.

— СДОХНИ! — вопль Бориса заполнил весь коридор.

Секира рассекла воздух где-то в метре от меня. Раздался глухой удар.

— СУКА! — крикнул Борис.

По звуку мне стало ясно, что лезвие секиры застряло в потолочных досках. Борис снова ухнул, и снова секира рассекла воздух. Пол содрогнулся от сильнейшего удара. Секира вонзилась в половые доски. Я ткнул мечом вниз, надеясь попасть по рукам, или перерубить древко секиры. Кончик лезвия кольнул лишь спёртый воздух.

Свист секиры.

Близко. Очень близко. Мои руки с трудом удержали меч, застрявший где-то между лезвием секиры и древком. Стена по левую руку болезненно завизжала лопающимся деревом. Скрежет. Гнойных доспех Бориса отозвался рвущейся плотью.

Непроглядная темень.

Пришлось быстро отступить. И резко дернуть на себя меч, высвободив его из капкана. Абсолютно бесполезная драка в замкнутом пространстве. Но никто останавливаться не собирался.

Борис перевёл дыхание, и тут-же кинулся на меня.

Я отскочил. И встал ровно в полоску лунного света, протянувшейся по полу из комнаты напротив. Вытянутые страхом губы и пустые глазницы на высушенном куске грубо срезанного лица показались мне на мгновение, чуть не снеся мне пол башки. Распахнутая дверь напротив разлетелась в щепки. Я был на волоске…

Ход моих мысли оборвал сильнейший удар в лицо. Кулак Бориса разбил нос, под давлением лопнули губы, а вся кожа на лице покрылась мелкими царапинами, словно бок машины пропахал автобус. Я отлетел на добрый метр. Рухнул на спину, но был готов сразу же вскочить на ноги, как в полоске света мелькнул несущийся на меня Борис. Окружённый сотней мух, он походил на новорождённого уродца компостной ямы. Весь измазанный гнилью и соками разложений. Перепачканный с ног до головы сгнившей травой с налипшими ошмётками раздавленных овощей. И вонь… На меня словно дунул ветерок, прошедший через мусорный полигон.

Лёжа на спине, я рассек воздух у самого пояса Бориса. Тесно! Слишком тесно для широко удара, но мне и не нужно было калечить Бориса. Лишь припугнуть, затормозить.

Я слабо ударил перед собой. Кончик кровавого лезвия ударился о стену, после чего сразу же полетел в пол. Уродливое лицо секиры упало на лезвие, прижав его намертво к полу. У меня не хватило сил противиться. Я выпустил рукоять меча и кувырком перекатился назад, спрятавшись в тени.

Уродливое тело Бориса снова вспыхнуло серебром в очередной полоске света. Белёсый глаза быстро обшаривали тьму. Огромные кулаки крепко сжимали древко секиры, издавая натужный хруст. Мне даже показалось, что он пытался меня вынюхать.

— И что ты будешь делать без своего меча? — спросил Борис.

Чувствую своё преимущество, Борис стоял на месте, не бросался на меня, хотя прекрасно понимал моё место положение.

Я поднялся на ноги.

— Инга, я хочу заслужить твоё доверие! Посмотри, я не бросаюсь на тебя, хотя могу убить в одно мгновение! Или ты считаешь себя бессмертной? Так вот я хочу расстроить тебя, девочка, твой доспех долго не выстоит перед моей секирой. Я буду рубить тебя долго, очень долго. Как огромный дуб. Но даже огромный дуб рано или поздно валится на землю. Я отрублю твою голову и повешу на заборе, вонзив в частокол, между головой Андрея и Осси.

Я возненавидел его еще больше. Внутри меня всё закипало. Грудь сдавило так сильно, что даже удар электрошоком покажется щекоткой. Ублюдок! Он уже как-то предложил мне выгодное сотрудничество, и чем всё это обернулось? Верно! Меня искалечили и чуть не убили. Нет, спасибо, второго раза мне не надо.

Меня терзали сомнения. Я не переставал забывать, что в одном из подсумков на моей груди лежит коробочка с моим другом. В куске влажных кишок сейчас теплится мой скользкий друг, испытывающий в данный момент сильное желание сменить дом. Я в этом уверен. Я бы сам этого хотел. Не помню, были ли у Дрюни проблемы с клаустрофобией, но сильно надеюсь, что их нет.

Как же вырубить Бориса? А может, согласиться с ним. Сдружиться. А вдруг очередная ловушка? Я загнал его в тупик, и кроме как попездеть о красивом ему больше ничего не остаётся. Или это я в тупике? Увяз в каком-то дерьме по самые уши, бля. Я просто не могу взять и начать с ним договариваться! У меня язык не повернётся! Я не хочу… Моя боль утихнет лишь тогда, когда я лично запихаю ему в пасть моего друга! Больше никак. Никаких переговоров!

Я запустил руку в первый попавшийся подсумок, вынул колбу и швырнул.

Ужасное лицо Бориса, покрытое сотней гнойных корок, между которых блестит струящийся гной в лунном свете, исказилось гримасой боли. Стеклянный пузырёк лопнул, брызнув жижей во все стороны.

— СУКА! — завопил Борис.

Массивное тело содрогнулось и в туже секунду скрылось во тьме. Я только слышал раздающееся мычание и глухой топот. Борис пятился в конец коридора. Секира билась о стены. Он продолжал выкрикивать:

— СУКА! СУКА! СУКА! Я же хотел по-хорошему с тобой! Дура! Я предлагал тебе ВЛАСТЬ!

— Мне нужна лишь власть над тобой!

— Дура! Что ты несёшь⁈

— Скоро ты сам всё поймёшь…

Я выхватил очередную колбу и швырнул в непроглядную тьму. Судя по глухому звуку, пузырёк разбился о деревянный пол. Зараза!

— Промахнулась! — булькнул Борис с радостным дребезжанием. — А как думаешь, я попаду с первого раза?

Чем?

Борис натужно охнул. Резкий свист разорвал подвальный, пропитавшийся удушливом газом, воздух. Через три полоски лунного света мелькнула тень, словно птица с распахнутыми крыльями пролетела за окном. Я не успел шагнуть в сторону или присесть. Выставить руки и прильнуть спиной к стене — слишком долго. Я даже не успел моргнуть. Глаза сами схлопнулись от ошеломительного удара. Вращаясь, секира с гулом пролетела через весь коридор, и заострённым лицом ударила меня в грудь. Охуенный бросок, спору нет.

Грохот от моего падения заполнил весь коридор. Борис ждал этого сигнала. И он дождался.

Вдалеке загремели доски. Обезумевший рёв накрыл меня с головой оглушительным ударом. Попытки быстро вскочить на ноги, или хотя бы повернуться на бок ничем хорошим не увенчались. Я вдруг ощутил боль. Острую. Болезненную на столько, что глаза закатывало за веки. Вместе с болью пришёл голод. Желудок опустел, растратив всю кровь на восстановление организма. Кишки скрутило вместе со мной. Дело дрянь! Если организм обескровить — тело умрёт. Ну, это и так ясно. Но если запасы крови уйдёт под ноль — о победе можно не думать.

Когда Борис прыгнул на меня, раздробленная в трёх местах ключица и пяток переломанных на груди рёбер восстановились. Огромная туша, заливающаяся по всем щелям зловонным гноем, поджала меня под себя, приковав намертво к полу. Шершавая ладонь нащупала моё лицо, и в ту же секунду я ощутил сильнейший удар в лицо.

Глухой стук.

Я нашёл в себе силы вскинуть левую руку. Пробую нащупать его лицо. Мне хочется вставить указательный палец ему в глаз. Причинить как можно боли. Хотя бы просто отвлечь.

Последовал новый удар.

— Инга! — кричит Борис. — Соглашайся! И я остановлюсь!

Он врезал мне левой рукой. Сильный удар, после которого отказало правое ухо и глаз. Мысли в голове замедлились до средней городской пробки в час пик. Но тут и думать особо не о чем. Всё просто. Если он продолжит — он не только из меня выбьет всё дерьмо. Ударов десять — и мой череп расколется. Уёбок! Нужно было просто его прикончить и не мучиться! Но нет, Дрюне понадобилось именно его тело! А теперь лежи тут и расхлёбывай…

Я вскинул обе руки. Кулаки Бориса чирканули по кровавому доспеху, свистнули где-то у самого лица.

— Не сопротивляйся, девочка! Ты или соглашайся, или подыхай!

Борис остановился. Уставшее дыхание нависло над моей головой тяжелей лезвия гильотины. Одно неверное движение — и смерть. Мой ответ — моя судьба. Я лучше промолчу…

— Я жду ответа! — проревел Борис.

Я широко раскрыл глаза. Лицо Бориса скрывалось за маской мрака, но я знал как его рассеять. Страх давно куда-то подевался. Его сменило любопытство. Загазованность коридора была так велика, что дышать было тяжко и невыносимо. Каждый вдох — словно желчь бурлила в глотке, под языком лишь кислая слюна.

Задыхался Борис, задыхался я. Он может продолжить избивать меня, и скорее всего, он добьётся своей мелкой цели. Но вот успеет он выбраться из подвала до того, как в его организме окончательно закончится кислород? Чистый воздух с трудом просачивался в подвал сквозь небольшой люк, но до конца не сформировавшееся тело Бориса выделяло слишком много газа. Слишком много…

Мне стало любопытно: а что случится в этом узком коридоре, если поджечь спичку? Спичек под рукой не было, но вот светошумовая граната как раз оказалась в подсумке. Последняя.

В этой кромешной тьме никто бы не заметил, как я запустил ладонь в подсумок. Хуже уже не будет. А вот лучше — это под вопросом.

Я ударил точно в точку, из которой изливалось горячим воздухом тяжёлое дыхание. Глиняный кувшинчик лежал на моей ладони, когда я размахнулся и ударил тьму. За короткое мгновение картинка перед глазами из чёрной превратилась в белую, и именно в это мгновение смены цвета мне посчастливилось увидеть лицо Бориса. Оно застыло перед глазами яркой вспышке. Мужчина не успел испугаться. Он даже ничего не понял. Газ вспыхнул моментально. Я только ощутил, как от удара о скулу Бориса лопнул кувшинчик, как в тот же момент меня словно оторвала от пола дюжина рук и куда-то швырнула со всей силой. Кружащие вокруг Бориса мухи смолкли. Жидкие остатки прекрасной седой гривы испарились, собственно говоря, как и мои волосы. Раздался оглушительный хлопком и пламя с рёвом пронеслось через весь подвал, заполняя голодным огнём всё свободное пространство.

Меня впечатало в лестницу, раскрошив пару нижних ступеней. Я быстро очухался. Сумел открыть глаза. Охватившее всё вокруг пламя обжигало глаза, но мне стоило моргнуть — и всё проходило. Кровь заметно замедлилась в организме. Моё тело нагревалось. Медленно, но задерживаться здесь на долго мне не стоит. Да и дышать было нечем. Я машинально сделал вдох — и обжигающее пламя болезненно коснулось лёгких. Я прекратил дышать. Сколько я так протяну?

Окружающие меня доски затрещали. Пламя быстро разгоралось. Я вылез из разбитой лестницы. Быстро обернулся к ней лицом и попробовал по ней влезть на верх, к свободе, к свежему воздуху. Первая же сохранившаяся ступень на уровне моей груди переломилась, стоило мне схватиться за неё обеими руками. Блять! Я схватился за ту, что на уровне глаз. Еще крепкая, но на сколько её хватит…

— Куда собралась!

Огромные пальцы сжали мою шею. Меня отдёрнуло от лестницы. Я пролетел метр и рухнул на спину. Передо мной стоял Борис. Его огромное тело было охвачено огнём. Зелёное пламя струилось по гнойному доспеху, каскадом опадая на пол. Он словно был одним большим куском полыхающей пластмассы, с которой обильно слетали капли расплавленного пластика с вопящим свистом.

Борис посмотрел на свои пылающие руки. Он словно не верил своим глазам. Как и я он не дышал. И возможно, нас обоих мучал одни вопрос: на сколько нас хватит в объятом пламенем подвале.

Дверь соседней комнаты сорвалась с петель и рухнула на пол, подняв столб искр. Окружающий рёв пламени дополнялся хрустом сжигаемого дерева и громким свистом, вырывающимся из-под гнойных пластин доспеха Бориса.

Мы нагревались по-разному.

Борис сделал один уверенный шаг на встречу мне, после чего дёрнулся. Весь застыл. Лёгкая дрожь была заметна на охваченном пламенем теле. Мне вспомнился рассказ Дрюни, в котором Борис со своими дружками пытались сжечь его заживо. Кожу Дрюни мучительно обжигал раскалившийся доспех, но по иронии, этот же доспех спас его от открытого огня. В тот злополучный день Дрюне повезло выжить. Повезёт ли сегодня Борису?

Борис затрясся сильнее. Руки заходили ходуном. Он вдруг принялся обстукивать себя, словно пытался сбить пламя. Ладонями тёр лицо, грудь, плечи. И в одну секунду он обезумел. Раскрыл пасть и начал вопить. Вопил так громко, что я больше ничего не слышал, кроме его крика.

Борис резко дёрнулся в бок, со всей силой врезавшись плечом в стену. Столб искр ударил в потолок, на пол повалились сгоревшие доски. Борис напомнил мне зелёный бильярдный шар, бьющийся о стенки стола. Его огромное тело швыряло из стороны в сторону. С воплями он падал на колени, но быстро вставал, и снова, слепо, бросался вперёд. Снова натыкался на стену и снова отскакивал от неё.

Я встал на ноги. Двинул в сторону Бориса. Я хотел обогнать его и быстрее выбраться из смертельной ловушки. План Дрюни по смене тела провалился. Я пытался. Честно… Но сейчас надо спасти свою шкуру.

Сделав два шага, моя жизнь резко оказалась под вопросом. Пылающий потолок не выдержал, пару толстенных балок упали возле моего носа, отрезав путь до лестницы. Вот это подстава! Жар пламени только возрастал. Голова начала кружиться. Я по-прежнему избегал делать вдох, но сейчас я окончательно понял, что без кислорода — я не жилец!

К тому же мой доспех разогревался, но не так быстро, как у Бориса. Кожу неприятно покусывало, и эти укусы с каждой минутой становились всё болезненнее и болезненнее. Возможно, я смогу стерпеть боль до тех пор, пока пламя не утихнет. Но велика вероятность, что пламя утихнет лишь на пепелище, под которым даже мои останки искать не станут.

Еще один аргумент в пользу покинуть этот подвал к ебеням — Борис уткнулся в лестницу, нащупал руками уцелевшую ступень и начал взбираться на свободу.

БЛЯТЬ! ВОТ УРОД!

Я лихорадочно засуетился. Возле меня оказалась комната. Та самая с металлическими сетками для крыс. Мне вспомнилось лунное свечение, узкое окно. Окно… Я попытался найти его взглядом, но яркое пламя слепило. В любом случае окно там есть, и я его найду.

Я хотел шагнуть в комнату, но в ступнях что-то застряло. Наклоняться не было никакого желания, я просто пнул предмет. В комнату напротив влетела секира Бориса, повалив целый ряд из крысиных клеток. А где мой меч?

Я попытался отыскать его взглядом, но это оказалось нереальным. Мне удавалось кинуть взгляд всего лишь на секунду, прежде чем пламя осушало глаза до нестерпимой боли. Я жмурился, ждал, когда отпустит боль и снова кидал взгляд. Мои попытки не прошли зря. Наступив на что-то твёрдое, слой свежего пепла вздыбился, показались человеческие пальцы, крепко сжимающие какой-то предмет. Меч! Мой меч!

Подняв своё оружие с пола, я шагнул в комнату. Вырвал из кучи плавящихся клеток уродливую секиру, сквозь пустые глазницы которой можно было видеть жадно пожирающее всё вокруг меня пламя. Вскинув топор, я подбежал к стене. Узкие окна должны быть здесь. Возможно, их закоптило от того и не видно. Ничего страшно, сейчас найдём! Я принялся лупить по стене, задевая лезвием потолок. Искры сыпались на мою полысевшую голову, успевшую покрыться тонким слоем запёкшейся крови.

Сделав с десяток ударов, раздался долгожданный звук. Осколки разбитого стекла рассыпались у моих ног. До спасения рукой подать — отличная новость, но вот глоток свежего воздуха сделать мне не удалось! От прилива кислорода пламя вспыхнуло с новой силой. Доспех уже обжигал мою кожу не хуже раскалённого металла, плавящего плоть. Нужно шевелиться активнее!

Я швырнул секиру в окно. Мечом смахнул остатки стекла и кинул оружие следом за секирой.

Оконный проём узкий, но не на столько, чтобы в нём застрять. Подпрыгнув, я ухватился за оконный откос. Подтянулся. Пламя скользило по моему телу и словно пыталось спастись вместе со мной, вырываясь на улицу с воем.

Я сумел закинуть ногу, подтянулся выше. Мне повезло, тело уместилось в узкий оконный проём. Пришлось приложить немало усилий, даже сорвать со спины часть доспеха, а это было очень болезненно, но разве у меня был выбор. Я терпел. Тужился и терпел, мучительно преодолевая миллиметр за миллиметром во имя спасения своей души. Я пошарил возле себя рукой. Пальцы нащупали густую копну влажной травы, за которую я и ухватился.

Испытав ошеломительную волну боли и содрав еще и с плеча хороший кусок брони, мне удалось вырваться из пылающих рук смерти. Я выкатился наружу. Пламя продолжало завывать рядом с ухом, пуская длинные языки в прохладный ночной воздух. Но мне уже было плевать. Моё лицо уткнулось в выступившую на траве росу.