Честное рядовое

Отрывок № 19

Как-то незаметно канули полгода. А вроде тянулись, тянулись… Ушёл на дембель ноябрьский призыв. Ушёл Боря Котов, ушёл Володька Марасанов, весь в значках и надеждах, и дарёного «Швейка» увёз, оставив меня понимать тутошнюю жизнь в одиночку. Рядовой Горкуша тоже ушёл — и что-то стало без него в казарме скучновато.

Власть в «консервной банке» сменилась. Вчерашние «шнурки» стали «черпаками», «черпаки» — «дедами». Естественно, мне стало любопытно: а я-то теперь кто?

Мнения разделились.

— Теперь ты «полдембеля».

— Не «полдембеля», а «микродембель»!

— Какой, на хрен, «микродембель»? Теперь он «зелёный дед»!..

Что ж, я давно уже привык совмещать в себе несовместимое. Скажем, «желудка» с «геморроем».

Собственно, меня волновала не столько терминология, сколько мои нынешние права. Прав поприбавилось. Сознавая, что на «гражданку» нам уходить вместе, майские «деды» решили быстренько меня состарить.

А если какой «черпак» был несогласен, в ход шёл следующий козырь:

— Ты год прослужил, а ему полгода служить осталось! Ты понял?

Ребята были хорошие, хотя столь колоритных фигур, как старший сержант Котов или рядовой Горкуша, среди них не встречалось. Нет, вру — был сержант Череменин. Мы в своё время с Володей Марасановым чуть мозги себе не свихнули, пытаясь уразуметь, что он за человек. Во-первых, старше всех. Ухитрился попасть под призыв на двадцать седьмом году жизни. Теперь ему стукнуло двадцать девять. Вечный напарник Бори Котова: оба то и дело сбегáли на позиции со сварочным аппаратом. Никаких поползновений на лидерство. Невысокий, невзрачный, чернявый. Но чуть откроет рот… Матом нас, допустим, не удивишь, однако смысл! Смысл его мата был чудовищен. Такой оползень цинизма и похабщины, что мы с Володькой, переглянувшись, начинали хохотать. Не возмущаться же! Мы даже обидеться на него не могли.

В конце концов раскололи. Вернее, он сам себя выдал, вступившись при нас за «шнурков», которых, по его же словам, надлежит гонять и сношать. Пригляделись: а он всегда такой! Оказалось, Толик Череменин — удивительной доброты человек, но тщательно это скрывает. Стесняется. Не дай бог задразнят.