Чикаго

20

В пятницу Марва позвонила родителям и расплакалась, как только мать спросила у нее о делах. Расчувствовавшись, мать стала подробно обо всем расспрашивать, и Марва рассказала, какой Данана скупой и эгоистичный и как он жаждет добраться до ее богатства. Она намекнула, что не все ладно и в их интимных отношениях. Когда она сообщила, что муж дал ей пощечину, гнев матери достиг предела, и она закричала:

— Руки ему оторвать! Проучить его, чтобы уважал девушку из хорошей семьи!

Марве сразу стало легче, оттого что мать встала на ее сторону. После долгих жалоб и ответных утешений она сказала, что намерена с Дананой развестись. И тут, к большому удивлению Марвы, мать поменяла свое мнение. Она не хотела и слышать о разводе, потому что «развод — это не игрушки». «Если бы все семейные проблемы заканчивались разводом, — сказала она, — то не осталось бы замужних женщин». Мать сказала ей, что нет семьи, где бы не было проблем, что первый год замужества самый трудный, и что мудрая жена терпит недостатки мужа и пытается исправить их, чтобы продолжать с ним жить. Она привела в пример себя: первое время после свадьбы ей приходилось терпеть вспыльчивый характер хаджи Нофеля (и другие его грехи, о которых она не стала говорить), пока наконец Аллах не наставил его на путь истинный и он не стал образцовым мужем, чему завидовали все женщины.

— Но отца невозможно сравнить с Дананой! — ответила Марва.

— Послушай, чего ты добиваешься?

— Развода!

Мать впала в истерику:

— Чтобы я больше этого не слышала! Понятно?

— Но я ненавижу его! Не могу терпеть, когда он до меня дотрагивается.

— Я не люблю ходить вокруг да около. Задам тебе лишь один прямой вопрос: твой муж — мужчина?

Марва не знала, что ответить.

— Отвечай! Он — мужчина?

— Да.

— Тогда все проблемы решатся в ходе совместной жизни.

— Но…

— Стыдно, Марва. Правильные девушки никогда так не говорят. Ты с ума сошла или забыла там, в Америке, чему тебя учили? Все жены считают это своим долгом, а когда родятся дети, ты об этом вообще вспоминать не будешь.

Поняв, что разговор не имеет смысла, Марва ответила что-то невнятное, повесила трубку и задумалась над словами матери. Но вдруг телефон зазвонил снова, это был отец. Он разговаривал с ней спокойнее и мягче, но, в сущности, повторил слова матери. В конце он попросил ее:

— Марва! Не теряй голову. Не торопись. Нет ничего хуже, чем разрушить семью!

Той ночью она не заснула и проворочалась на диване в гостиной, пока не услышала, как Данана совершает омовение перед утренней молитвой. Она вспомнила, что произошло, и еще раз все обдумала: отец и мать любят ее больше всего на свете, но, несмотря на это, они и слышать не желают о разводе. Может, она ошибается? Торопится разрушить семью, а потом станет раскаиваться, но будет уже поздно? Марва отчетливо услышала слово «разведенная», и оно впервые показалось ей странным и пугающим. Впервые она увидела в разводе неопределенность и трагедию, как в смерти или суициде. Перед ее глазами предстали разведенные женщины, которых она встречала. Жизнь женщины, не сумевшей удержать мужа, горестна и бессмысленна. Такая женщина становится бременем для своей семьи и подруг. Мужчины преследуют ее потому, что она уже не девственница и ей нечего терять. Люди либо встречают ее сочувственными взглядами, либо обвиняют в том, в чем она сама не может себя оправдать.

Нет, Марва не хочет быть такой. Она должна прислушаться к совету родителей, потому что у них больше опыта и они желают ей только добра и счастья. Это ее первое замужество, и она не может судить о мужчинах (ее опыт ограничивался легким случайным флиртом с однокурсниками, доходившим максимум до многочасовых разговоров по телефону). И потом, кто ей сказал, что большинство женщин не страдают, как она, и не терпят ради сохранения своей семьи? Мать уже ясно объяснила ей: мы, женщины, считаем интимные отношения своим долгом и забываем о них после рождения ребенка. Может быть, ее мать в постели точно так же мучилась, а затем родила детей и прожила с отцом долгие годы. Может, ей попытаться взглянуть на Данану другими глазами? Это правда, что он жаден до денег, и кроме собственной выгоды его ничего не волнует. Но разве у него нет достоинств? Разве плохо все, что он делает? Она должна справедливо признать, что он религиозен и отходчив, что в то редкое время, когда он пребывает в хорошем настроении, ей неплохо с ним. Разве он не работает день и ночь, чтобы обеспечить их будущее? У Дананы есть и недостатки, и достоинства, как у всех людей. И она должна учитывать его добрые поступки так же, как и плохие.

Вот какие мысли приходили в голову Марве ночью. А утром, проснувшись, она приняла ванну, совершила омовение и помолилась. Когда она посмотрела на себя в зеркало, то увидела, что лицо ее изменилось. Черты лица обрели решительность. Она почувствовала, что с этого дня начинается новая страница в ее жизни. Услышав шаги мужа, она специально вышла ему навстречу и поспешила первой сказать:

— Доброе утро!

— Доброе утро! — безразлично ответил Данана, смекнув, что жена вернулась в стойло, но решив не спешить с прощением, а проучить ее раз и навсегда. Она обратилась к нему виновато, стараясь угодить:

— Хочешь, я сделаю тебе завтрак?

— Позавтракаю на факультете.

— Я быстро приготовлю омлет с бастурмой.

— Спасибо.

Весь день Данана игнорировал ее, но затем все-таки сказал:

— Вчера мне звонил твой отец. Слава богу, он человек праведный. Я рассказал ему о том, что с тобой происходит, и сообщил, что я воспользовался своим законным правом, чтобы держать тебя в узде. В общем, Марва, на этот раз из уважения к хаджи Нофелю я тебя прощаю. Но предупреждаю, девчонка, чтобы ты прекратила беситься. Взывай, чтобы Всевышний защитил тебя от шайтана, соблюдай все молитвы и бойся Его гнева, если обидишь мужа или разрушишь семью.

Их совместная жизнь вернулась в прежнее русло и стала даже лучше. Марва снова проявляла к мужу нежность и заботу, готовила его любимые блюда и ждала, пока он придет, чтобы вместе сесть ужинать и долго его расспрашивать о том, как прошел день. Перемены в ней удивили Данану, и он еще раз убедился, что женщина — существо непонятное, полное противоречий, и невозможно предсказать ее реакции или скрытые желания.

Марва делала все, чтобы найти с мужем общий язык. Казалось, она с блеском играет роль довольной жены. Даже в их интимной жизни, от которой она так страдала, наметился выход. Как только возбужденный Данана набрасывался на нее и она чувствовала его горячее дыхание, как только он пытался поцеловать ее и его слюна с горьким табачным привкусом проникала к ней в рот, когда она начинала чувствовать, как давит его толстый живот и ей становится трудно дышать и темнеет в глазах, — в этот самый момент, доставлявший ей столько мучений, Марва научилась, закрыв глаза, сначала забыть о Данане и стереть из памяти его образ, а потом представить, что ее обнимает привлекательный мужчина. Так раз за разом она собрала коллекцию любовников, с которыми спала в своем воображении: Рушди Абаза, Казем Сахер, Махмуд Абдель Азиз[29]… Даже доктор Саид аль-Дакак, профессор финансов с факультета коммерции Каирского университета — предмет восхищения всех студенток — и того Марва представила с собой в постели несколько раз! Вот к такой уловке она прибегала при помощи фантазии, чтобы разрешить свои физиологические проблемы, и, тайно наслаждаясь, начинала игру при первом же приближении Дананы, спрашивая у себя самой: «И с кем же я сегодня буду спать? Рушди Абаза был прошлые два раза. Как я соскучилась по Казему!».

Так повторялось много раз. В конце концов Марва даже стала бояться, что увлечется и с языка сорвется имя воображаемого любовника, и случится непоправимое. Как только она понимала, что Данана удовлетворил свою мерзкую похоть, тут же с закрытыми глазами бежала в ванную, пока образ не исчез, и затем сама возбуждала себя, чтобы получить наслаждение. Так Марве приходилось изворачиваться и приспосабливаться, терпеть и выживать, и она стала принимать жизнь с Дананой такой, какой она была, а не такой, о которой Марва мечтала.

Вы спросите: не странно ли то, что Марва так скоро стала своей противоположностью?! Разве достаточно было родительского совета, чтобы она упала в объятья Дананы, на которого всего несколько дней назад и смотреть не могла? Ответ «да» ничего не объяснит. Что-то глубоко внутри толкало ее угождать Данане изо всех сил. Не из любви, конечно, и не из страха остаться одной, а потому что предупреждение родителей потрясло ее, и она решила использовать все шансы, чтобы брак ее оказался счастливым. В этом случае и она будет счастлива, а если нет, ей не в чем будет себя упрекнуть, и родители тогда тоже ничего сказать не смогут. Поэтому во всех ее попытках ублажить мужа, несмотря на то, что они были достаточно настойчивы, чувствовалась фальшь, как в рукопожатии прокурора и адвоката или теннисистов после жаркой схватки. Она относилась к мужу преувеличенно нежно, чтобы родители не могли впоследствии обвинить ее в том, что она поспешно бросила семью. Ее новое поведение, заботливое и любезное, вместе с тем было медленно захлопывающимся капканом. Данана инстинктивно понимал, что схватка еще в самом разгаре, только приняла другую форму, и контролировал все свои слова и поступки.

Однако на борьбу у него оставалось не так уж много сил. Последнее предупреждение доктора Дениса Бейкера изменило его жизнь. У него не было выбора — либо представить результаты исследования в ближайшие дни, либо Бейкер откажется работать с ним, и тогда и с научным, и с политическим будущим Дананы будет покончено. Он должен был немедленно что-то предпринять, или все пропадет. А как многие будут злорадствовать, когда узнают, что он провалил стажировку! И сколько злых языков подхватит новость:

«Вы слышали? Ахмеда Данану выгнали из аспирантуры, потому что он не смог вовремя сдать работу. Я же вам говорил! Он всегда был неудачником».

Несколько дней Данана провел на факультете. Заперев дверь своего кабинета, он сидел там с утра до вечера, никому не открывал и не ходил на лекции.

Через три дня в среду на кафедре гистологии произошло невероятное событие, которое впоследствии пересказывали в различных версиях, зачастую с преувеличениями. Однако достоверно то, что после большой перемены приблизительно в час дня доктор Бейкер ставил опыты и, выпив за обедом бутылочку белого вина, напевал тихим голосом песенку. Он был очень занят одним снимком клеток, который недавно сделал с помощью электронного микроскопа. Как только в дверь постучали, он, не поднимая головы, ответил сиплым голосом:

— Войдите!

Дверь открылась. Бережно неся в руках стопку бумаг, вошел Данана.

Бейкер посмотрел на него и, вспомнив, в чем дело, помрачнел. Не пытаясь казаться вежливым, он спросил:

— Чем могу быть полезен?

Данана рассмеялся, как будто услышал от друга шутку:

— Доктор Бейкер, за что вы так жестоки со мной?

— Что вы хотите? У меня нет времени.

Данана вздохнул, сделал еще пару шагов вперед и с видом человека, приготовившего сюрприз, протянул Бейкеру кипу бумаг.

— Прошу Вас.

— Что это?

— Исследование, которое вы требовали.

— Невероятно! Вы что, его закончили? — вскрикнул Бейкер, не веря своим глазам.

Он с любопытством пролистал работу. Лицо его тут же обрело довольное выражение, и он сказал Данане, присаживающимся перед ним:

— Отлично! Вот вы и начали серьезно работать.

— Я вынужден был это сделать после того, как вы выгнали меня на прошлой неделе, — с кокетливым упреком ответил Данана.

На Бейкера, похоже, это подействовало, и он сказал виновато:

— Вы должны понимать, что за исследования, которыми я руковожу, я несу ответственность. Любая неточность в них затрагивает меня лично.

— Доктор Бейкер, неужели меня бы отчислили? Это оскорбило бы мою честь!

— Извините, если произошедшее задело ваши чувства.

Данану это извинение мало устроило. Он махнул рукой, показывая, что со временем забудет обиду, и снова принял солидный вид.

— Давайте вернемся к работе. Сейчас это волнует меня больше всего, — сказал он.

Бейкер взял бумагу, ручку и с энтузиазмом начал:

— Когда результаты получены, мы должны обработать их статистически. Все данные необходимо внести в компьютер, чтобы узнать, имеют ли они статистический индекс.

Данана выразил недовольство:

— Возможно ли, чтобы после всей проделанной работы, на которую ушло столько времени, у полученных мною результатов не было статистического значения?

— Думаю, это маловероятно.

— Но все-таки существует вероятность, что весь мой труд пропадет, если результат невозможно будет подвергнуть статистической обработке?

— Но в этом случае нести ответственность буду я, потому что именно я предложил план проекта. Давайте не будем сразу настраиваться на плохой результат. Я уверен, мы найдем статистическое значение.

Прежде чем уйти Данана решил сказать нечто эмоциональное:

— Профессор Бейкер! Несмотря ни на что, я горд и счастлив работать с Вами.

— Я тоже, мистер Данана. Еще раз прошу меня извинить, — ответил Бейкер и крепко пожал Данане руку. Затем он сел, разложил перед собой бумаги и начал их изучать. Через полчаса Бейкер, почесывая лысину левой рукой, как он делал всегда только в глубокой задумчивости, вошел в кабинет к Данане и с блеском в глазах медленно произнес:

— Мои поздравления, мистер Данана! Результаты обоснованны и достоверны.

— Спасибо.

— Мне пришла в голову идея, которая будет интересна для ваших исследований. Покажите мне любой из образцов.

Данана медленно поднялся, открыл ближайший от стола шкаф и подал Бейкеру образец. Профессор осторожно взял его, надел очки и стал разглядывать через микроскоп. Вдруг он поднял голову:

— На этой пластине сто шестьдесят семь черных точек!

Данана молча покачал головой. Бейкер еще раз посмотрел в микроскоп и воскликнул в удивлении:

— Странно. Число, которое зафиксировали вы, больше…

Он с недоумением посмотрел на Данану, сам направился к шкафу, взял две другие пластины и рассмотрел их под микроскопом. Данана медленно опустил голову. Наступила мертвая тишина, настолько таинственная, что слабый шум, издаваемый холодильником лаборатории, казался голосом судьбы. Вдруг доктор Бейкер бросил пластины на пол. Они разбились вдребезги.

Такого голоса у Бейкера никто раньше не слышал. Профессор в ярости закричал:

— Какая мерзость! Ваши результаты сфальсифицированы! У вас нет ни чести, ни совести! Ваш проект будет закрыт, а вас отчислят немедленно!