Чингисхан. Завоеватель мира

Разорение Древней Руси

В начале X века Киевское княжество стало самым мощным на Руси. Во время правления Святослава (964–972) территория его значительно увеличилась. После смерти князя велись споры о преемнике, и в 980 году на престол взошел его сын Владимир. Самым важным его достижением стало принятие Русью христианства; к концу X века почти все русское население приняло эту религию[941]. Во времена Ярослава (1036–1054) Киев достиг наибольшего расцвета; его точные границы неизвестны, но можно с уверенностью сказать, что оно простиралось до Ладоги на севере, Владимира и Суздаля, Рязани и Курска на востоке, до Днестра на юге и Минска на западе[942].

После смерти Ярослава в 1054 году его княжество было поделено между сыновьями на множество фактически самостоятельных областей. В XII и начале XIII века самыми важными из них стали Киев и Чернигов на юге, Галич и Волынь на западе, Смоленск в центре и Владимир, Суздаль и Рязань на северо-востоке. На севере находилась независимая Новгородская республика[943]. После этого разделения Киев продолжал сохранять значимость как культурный и религиозный центр, но его политическое господство в некоторой степени уменьшилось. Раскол Руси привел к постоянной подозрительности и вражде между княжествами, и русские князья не стеснялись обращаться к другим народам с просьбой помочь им в их спорах.

Среди тех, кто использовал в своих интересах это отсутствие единства, были тюркские кочевые племена, совершавшие набеги на Южную Русь. Одними из них, пытавшихся извлечь выгоду таким образом, были половцы, вторгшиеся на южнорусские равнины в конце XI века и основавшие там большое государство. Хотя половцы и русские князья часто вели войны друг против друга, к концу XIII века ситуация изменилась и князь Мстислав Галицкий даже женился на дочери половецкого хана Котяна (см. гл. 9). На северо-западе Руси в XII веке также возникла опасность — вторжение рыцарей Тевтонского ордена в Прибалтику. Однако ничто не могло заставить русских князей прекратить их бесконечные междоусобицы. Даже нападение монголов под командованием Джебе и Субэдея в 1223 году не подтолкнуло их к объединению, теперь же им предстояло столкнуться с одной из самых серьезных угроз в истории Руси: вторым вторжением монголов.

После кур ил тая 1229 года Угедей послал опытного военачальника Субэдея на запад для проведения разведки[944]. Ее результаты неизвестны. По-видимому, она была нацелена на сбор информации для крупной операции, которая должна была начаться через семь лет. Во время кур ил тая 1235 года было решено послать большое войско к западу для завоевания волжских булгар, половцев и русских. Командование этой армией было поручено Бату, второму сыну Джучи. Его приблизительно 50-тысячная армия сформировала основное войсковое подразделение, которое шло на запад. По приказу Угедея другие улусы прислали подкрепления. Общая численность армии Бату, должно быть, составляла приблизительно 120 000 человек[945][946]. По всей вероятности, войска преимущественно состояли из тюркских племен, в то время как высшее командование было целиком в руках монголов. Самой важной фигурой в этой кампании был Субэдей, тогда ему было около шестидесяти лет. Командующими при Бату стали его братья Орду, Берке[947] и Шейбан, два сына Угедея, Гуюки Кадан, сын и внук Чагатая, Байдар и Бури, и, наконец, два сына Толуя, Мункэ и Бечак[948]. Помимо Субэдея в армии были и другие военачальники. Не все имена бывших командующих Чингисхана известны; одним из них был Бурундай[949]. Первоначально Угедей намеревался лично руководить проведением этой операции[950].

Кампания была подготовлена Бату и Субэдеем заранее с большой скрупулезностью, как было принято при Чингисхане. Разведчики были отправлены для сбора сведений[951]. Первой целью монголов стал Булгар — столица волжских булгар. Это племя в течение нескольких столетий принимало активное участие в торговле между Средней Азией и Восточной и Северной Европой[952]. Осенью 1236 года Булгар был завоеван Бату и Субэдеем[953]; разрушенный город был быстро восстановлен[954]. Часть булгар бежала на запад искать убежища, которое и было им предоставлено на Руси[955].

Одновременно с завоеванием булгар монголы осуществили нападение на половцев (или кипчаков), которые жили на Волге. Они также были побеждены. Бачман, командующий половецкими войсками, бежал к острову на Волге. Зимой 1236/37 года Мункэ нашел его там и взял в плен, после чего он был жестоко казнен[956]. Большая часть половцев бежала на запад, но многие из них признали господство монголов. Этот тюркский народ, союз племен, позже сформировал ядро Монгольского ханства в Южной Руси: оно было даже названо по имени этого народа. Одно из названий, под которым владение (улус) Бату известно в истории, — Кипчакское ханство[957].

Хотя русские князья понимали, что завоевание волжских булгар было подготовкой к вторжению в их собственные земли, они не предприняли никаких шагов для отражения монгольской угрозы. Даже не стояло вопроса о создании объединенного войска. Эта военно-политическая раздробленность облегчила задачу монголов. В декабре 1237 года они совершили первое нападение на русское княжество. Когда рязанский князь категорически отверг предложение сдаться добровольно, его столицу окружили и 21 декабря, после всего пятидневной осады, захватили. Князь Юрий и его жена были казнены[958]. Затем монголы двинулись дальше к Коломне, где княжил Роман (брат Юрия). Князь Владимиро-Суздальский тщетно пытался снять осаду Коломны. Во время этой осады был убит Калган, сын Чингисхана, и его мать, вдова Темучина — меркитка Кулан[959]. После недолгой осады этот город также пал. Во время битвы князь Роман был убит[960]. В Рязанском княжестве монголы разрушили множество городов до основания, после чего они исчезли навсегда со страниц истории, их руины многие годы представляли грустное зрелище[961].

Традиция Чингисхана нападать на важный город только после того, как множество соседних городов будет захвачено, была поддержана Бату и Субэдеем на Руси. Поэтому тогда они не тронули Владимир, столицу князя Юрия II. Бату пошел на Москву, тогда не представляющую особой значимости. После непродолжительной осады город пал и после традиционного разграбления был подожжен[962]. Князь Юрий оставил Владимир и вместе с войском направился на север. Его столица была окружена монголами и 8 февраля взята штурмом. После чего последовали привычные злодеяния. Большинство горожан пряталось в церквях, надеясь, что там они будут в безопасности. Однако монголы, не знавшие о значении церквей[963], поджигали их, и люди внутри сгорали[964]. Семья Владимиро-Суздальского князя была казнена[965]. В то же самое время Бату окружил Суздаль, вскоре и этот город пал.

Тогда монголы повернули на северо-запад, туда, где их поджидал князь Юрий II со своей армией. Переяславль, Ярославль и Тверь последовательно оказались в руках монголов. Юрий, находившийся на реке Мологе, был, таким образом, изолирован от своих собственных княжеств. 4 марта 1238 года его армия была разгромлена на реке Сить, и сам он погиб в сражении[966]. На севере оставалась только торговая Новгородская республика. Ничто, казалось, не могло остановить продвижение монголов или предотвратить завоевание этой республики. Город Торжок, однако, не желал сдаваться без боя. Он сдался только после двух недель осады, 23 марта 1238 года. Эти две недели стали решающими для дальнейших операций на севере. Начиналась оттепель, сделавшая невозможным дальнейшее продвижение монгольской конницы[967]. Новгород был спасен, ему не суждено было понести поражение от рук монголов[968]. Бату вынужден был скорее двигаться на юг, чтобы не оказаться отрезанным бездорожьем.

Город Козельск также представил серьезное препятствие: монголы осаждали его в течение семи недель[969].

Завоевав некоторые княжества в Северо-Восточной Руси, Бату решил в оставшиеся месяцы 1238-го и в следующем году подчинить половцев Южной Руси и племена Северного Кавказа[970]. Операции против половцев проводил брат Бату Берке. После непродолжительной борьбы половцы в 1238 году признали господство монголов[971]. Хан Котян бежал с 40 000 соотечественников в Венгрию, чтобы там искать убежища[972]. В то время как Шейбан и Бури пошли в Крым, Мункэ и Кадану было приказано ослабить племена на Кавказе[973]. Жившие там аланы и черкесы в 1239 году были вынуждены принять сюзеренитет монголов[974].

Весной 1240 года войска Бату, реорганизованные и пополненные новыми подкреплениями, возобновили продвижение на запад. Земля половцев стала плацдармом для наступления Киевское княжество. Хотя точные факты и их последовательность неизвестны, предполагается, что, перед тем как напасть на крупный Киев, летом 1240 года монголы взяли Чернигов и Переяслав[975]. Михаил — князь Киевский и Черниговский — бежал в Венгрию, а оттуда в Силезию[976]. Командование войсками обороны Киева перешло к воеводе Дмитрию. Мункэ, которому Бату приказал напасть на Киев, хотел сохранить такой важный город[977] и спросил, согласны ли его жители сдаться добровольно. В ответ последовал категорический отказ, а его посланники были казнены[978]. Этот поступок решил судьбу тех, кто его совершил.

Большая часть монгольской армии, включая всех принимавших участие в этой кампании Чингисидов, собралась перед большим городом[979]. Защитники во главе с Дмитрием доблестно боролись, но были неспособны противостоять нападению. 6 декабря 1240 года после нескольких дней осады Киев пал[980]. Город, имевший для русских огромное значение, был разграблен и разрушен. Джованни дель Плано Карпини, который через шесть лет во время своей поездки в Монголию проезжал через Киев, так описал то, что осталось от некогда роскошного города: «Многие ценные произведения искусства и архитектурные памятники превратились в обломки»[981]. Поражение означало конец Киева как резиденции великого князя и митрополита Руси[982]. Древняя Русь лишилась своего сердца.

После этого важного успеха монголы прошли дальше на запад. Множество городов было захвачено: одни — силой оружия, другие — хитростью[983]. Среди них были Каменец (Подольский), Владимир (Волынь) и Галич. Земли между Владимиром и Галичем, граничащие с Польшей, сдались добровольно, и именно там Бату устроил зимние квартиры. Большинство русских князей, включая Даниила Галицкого, бежало в Венгрию и Польшу[984], это обстоятельство заставило монголов обратить свой взор на эти две страны. В особенности на Венгрию, как страну, принявшую изгнанных куманов, тем самым пробудившую интерес к ней монголов. Дорога к этим центральноевропейским государствам была открыта для азиатских завоевателей. Традиционно считается, что пленный киевский воевода Дмитрий сказал Бату, что монголы были достаточно мудры, чтобы напасть на Венгрию[985][986].

Центральная Европа на краю пропасти

В начале XIII века Центральная Европа была поделена на множество не совсем спокойных монархий. Эти слабые государства поддерживали частые контакты со Священной Римской империей германской нации. Одно из них, Богемия, стало в 1212 году с помощью германского императора независимым государством. Король Богемии Венцеслав I с большим почтением относился к своему мощному соседу, особенно после женитьбы на принцессе из императорской семьи. Однако Богемия не достигла настоящего единства. Расположенное в сердце Европы, это государство было ослаблено внутренними проблемами.

На равнинах возле Вислы герцоги Пясты создали довольно могущественное государство во второй половине X века. С аннексией Силезии, достигнутой Болеславом Храбрым (992–1025), территория герцогства существенно увеличилась. После того как герцог Болеслав Храбрый смог освободиться из-под господства германского императора, он стал королем Польши. Бесконечные ссоры о преемнике ослабили его власть. Во время нашествия монголов на Русь власть короля Болеслава IV фактически не распространялась дальше герцогства Сандомежа и Кракова. В Польше было три герцога, которые больше не признавали Болеслава сюзереном. Из них герцог Силезии Генрих II (Благочестивый) был самым могущественным. Двумя другими были Конрад Мазовецкий и Мечислав, герцог Оппельна и Ратибора (современные польские Ополе и Рацибуж). Король Болеслав IV предпринимал постоянные попытки вновь установить власть над этими тремя герцогами, поэтому в стране не прекращались междоусобицы, что привело Польшу к ситуации такой же раздробленности, как и на Руси. Воинственный Тевтонский орден оказался на Балтийском побережье большей угрозой для Польши, чем когда-то для Руси. Поляки не только были оттеснены рыцарями с побережья, но еще и литовцы, которые также были вынуждены уйти с берегов Балтики, решили восполнить свои территориальные потери за счет Польши.

Более мощным, чем эти две монархии, было государство Венгрия, которое образовалось в начале XI столетия. Постепенно венгерские короли сумели расширить свою территорию до Карпат и Трансильванских Альп. На юге они даже достигли Адриатического моря. Как и в Польше, каждое вступление на венгерский престол давало начало серьезной вражде среди членов королевской семьи, это обстоятельство позволяло германским и византийским императорам в свою очередь вмешиваться в дела Венгрии. С восшествием на престол короля Белы III (1173–1196) начался славный период в истории Венгрии. Бела был превосходным предводителем, в управлении государством он полагался на знание византийской и французской культуры. Настоящим ударом для Венгрии стало тридцатилетнее правление Андраша II (1205–1235). Этот легкомысленный и беспринципный монарх, казалось, хуже всех подходил для того, чтобы продолжить начатое Белой III. Крупные феодалы воспользовались слабой королевской властью[987]. Венгерская корона все больше покорялась власти знати. Когда король Бела IV взошел на трон в 1235 году, он столкнулся с ситуацией почти полной анархии, вызванной независимым поведением аристократии.

Бела IV начал свое долгое правление с самыми лучшими намерениями. К сожалению, хотя он и достиг многого как поборник мира, хорошим военачальником он не был[988]. В 1239 году хан Котян просил венгерского короля позволить половцам, бежавшим из Южной Руси, поселиться в его государстве. Бела согласился при условии, что половцы примут католичество и присягнут в верности королю. Они должны были обосноваться в центральной части Венгрии. Но одна проблема существенно затруднила интеграцию половцев: венгерское население, которое в XIII столетии жило главным образом сельским хозяйством, было неспособно принять кочевников из южнорусских степей[989]. Король принял их в надежде пополнить свою армию этими кочевыми конниками[990].

Бату послал Беле ультиматум. «Я услышал, — сказал он, — что Вы приняли половцев, теперь мои подданные под Вашей зашитой. Я приказываю Вам отослать их, поскольку, отняв их у меня, Вы стали моим врагом. Им легче бежать, чем Вашим людям. Они живут в шатрах, в то время как Вы живете в домах и городах». Вату также выражал недовольство в своем послании тем, что гонцы, вероятно около тридцати из них, которых он послал к Беле, не вернулись[991]. Многие из этих посланников были взяты в плен русскими князьями; некоторым из них все же удалось добраться до Венгрии[992]. Убийство гонцов всегда сильно возмущало монголов; поэтому обвинение Бату указывает на серьезный просчет со стороны Белы. Странно, что такой человек, как король Бела IV, совершил эту ошибку. Он был одним из немногих европейских королей, которые желали узнать что-то о монголах, когда те вторглись в Европу в 1236 году. Он посылал нескольких гонцов к Бату. Один из них, доминиканец Юлиан, после посещения монголов в 1237 году возвратился к Беле[993]. Не отсылая половцев обратно, Бела достиг того, что нападение на его государство стало неизбежным. Возможно, король был уверен в себе, поскольку венграм всегда удавалось успешно отражать нападения кочевых племен из южнорусских степей[994].

Бату и Субэдей должны были принять во внимание возможность нападения с севера во время их намеченной кампании против Венгрии. Вероятность, что это может произойти, была невелика ввиду взаимоотношений правителей, но вмешательство Польши и Богемии, при возможной поддержке германского императора, не исключалось. Чтобы противостоять такой угрозе и защищать северный фланг основного войска, идущего против Венгрии, было решено совершить одновременное нападение на Польшу. Субэдей, который был, несомненно, идейным вдохновителем составления плана нападения, здесь решил использовать один из принципов Чингисхана: защищать фланг, находящийся под угрозой, в начале наступления.

Географически Польша была более открытой, чем Венгрия и Богемия, которые были в некоторой степени защищены горной цепью Судетов, Бескид и Карпат. Любопытно, эти три страны, каждая из которых имела небольшое число укреплений, не начинали подготавливать свои армии до тех пор, пока монголы не оказывались на их границах[995].

Область, откуда армия Бату начала свой марш на запад, находилась между Владимиром и Галичем, где были устроены зимние квартиры. В начале февраля 1241 года войска, направленные в Польшу, начали свое продвижение. Командующими этого контингента, состоящего приблизительно из 30 000 человек[996], были Орду и Байдар, последний известен в европейской истории под именем Пета. Вероятно, монгольская армия двигалась двумя колоннами; считается, что та, которой командовал Орду, повернула через Мазовию[997]. Это возможно, но маловероятно[998]. Чтобы защитить основную армию прикрытием фланга, было и нежелательно и ненужно разделять войска, идущие на Польшу.

13 февраля 1241 года монголы пересекли по льду Вислу. Город Сандомир был взят и разграблен согласно освященному веками монгольскому обычаю. Продвинувшись дальше на запад, 18 марта возле Хмельника Орду и Байдар сошлись с польской армией под командованием короля Болеслава IV. Полякам было нанесено сокрушительное поражение, и Болеслав с частью войск бежал в Моравию[999]. 22 марта монголы встали перед Краковом. Многие из жителей уже бежали. В Вербное воскресенье монголы подожгли город и взяли с собой большое число людей, не успевших бежать[1000]. Направившись дальше на запад, Орду и Байдар достигли места восточнее Ополе, где они вынудили армию герцога Мечислава отступить. Возле Рацибужа они пересекли Одер. Рацибуж был подожжен его жителями, когда те оставляли город. Бреславль (современный Вроцлав) оказался в руках монголов, хотя сама цитадель не сдалась. После того как их первое нападение на крепость закончилось неудачей, монголы решили не тратить времени на осаду. Они обошли цитадель города и устремились к западу[1001].

Целью Орду стала армия герцога Силезии Генриха II, которая стояла возле Легнице (современная Легница). Герцог командовал приблизительно 30 000 человек, среди которых помимо силезцев были подданные герцога Ополе и Рацибужа. Беглые отряды из армии короля Болеслава тоже присоединились к армии. Герцога Генриха также поддержали немецкие рыцари, имевшие владения в Силезии. Однако ни одна соседняя страна не пришла ему на помощь. Его шурин, король Богемии, находился в пути, но его армия продвигалась очень медленно и не прибыла вовремя[1002]. Воюющие стороны встретились 8 апреля возле Легнице[1003]; монголы отступили 9 апреля. Генрих с его разнородной армией начал слишком поспешное преследование; после непродолжительного отступления Орду и Байдар продолжили наступление. На Катцбрук близ Вальштадта, приблизительно в десяти километрах от Легнице, произошло сражение, закончившееся полным поражением силезско-польской армии. Герцог Генрих пытался бежать, но был убит, как и многие немецкие рыцари[1004]. Герцог Мечислав в цитадели Легнице, так же как и в Бреславле, начал оказывать сопротивление[1005]. Казалось бы, после этой победы Орду и Байдар должны пойти далее на запад[1006], поскольку путь туда был открыт для них. Но они этого не сделали. Через два дня после сражения при Легнице Бату одержал решительную победу в Венгрии; прикрытие фланга с севера было успешным. Монголы повернули на юг к основным силам Бату.

Король Богемии Венцеслав, осознавший, что не сможет один бороться против огромной армии Орду и Байдара, решил отступить в гористую местность Богемии и Моравии, где монгольская конница не сможет действовать в полную силу. Этот шаг не характеризует Венцеслава как храброго полководца, зато, таким образом, он смог спасти Богемию от разграбления и сохранить свою армию.

Нападение монголов на Глац (ныне Клодзко) не удалось; они обнаружили, что узкие горные перевалы как нельзя лучше подходят для нападений богемской армии[1007]. Орду и Байдар разбили лагерь в окрестностях Отмухова (между Ополе и Клодзко) и оставались там в течение приблизительно двух недель. В начале мая 1241 года они вошли в Моравию. Все небольшие, незащищенные населенные пункты были разграблены. Когда попытка взять город Оломоуц ни к чему не привела, они прошли в Венгрию через Брно и присоединились к главной армии Бату. Богемия была оставлена в покое, но Моравии пришлось немало вынести. Сильным разрушениям подверглись Польша, Силезия и Моравия[1008].

Через четыре недели Орду и Байдар направились в Польшу, а главная армия Бату пошла дальше. По-видимому, Бату и Субэдей хотели узнать итоги польской операции перед тем, как двинуться к основной цели кампании — Венгрии, помня известный принцип Чингисхана, согласно которому они должны были быть с самого начала уверены в безопасности фланга, находящегося под угрозой. Они разделили оставшиеся позади войска на три колонны: главная сила состояла приблизительно из 40 000 человек, левый и правый фланги — из 10 000 — 20 000 человек каждый. Это разделение было, очевидно, сделано для того, чтобы ускорить продвижение через карпатские перевалы.

Главная армия под командованием Бату и присоединившиеся к ней войска Субэдея и Бурундая 11 марта 1241 года преодолели карпатские перевалы южнее Галича[1009] и продолжили движение в южном направлении к области между Ужгородом и Мукачево[1010]. Там монголов поджидала венгерская армия, которая 12 марта понесла тяжелое поражение[1011]. Большое число пленников попало в руки монголов и было поставлено в авангарде[1012]. 15 марта Бату и Субэдей достигли Дуная и расположили свои войска перед Пештом. Король Бела IV сосредоточил войска на западном берегу. По-видимому, армия венгерского короля не была полностью укомплектована: он не вступил в сражение с Бату еще до того, как к тому присоединились войска Шейбана.

Северной колонной наступающей армии командовал Шейбан. Он двигался по верховьям Вислы и через Яблунковский перевал к бассейну рек Ваг и Моравы[1013]. Шейбан получил приказ продвигаться как можно быстрее, поскольку по плану он и Бату должны были достигнуть Пешта почти одновременно. По этой причине разграбления во время марша были запрещены. С поразительной для того времени скоростью Шейбан несся вперед, вынуждая свою армию преодолевать в день до 75 километров. 17 марта он достиг Дуная возле Ваца[1014]. Взяв этот город штурмом, он обосновался на северо-западе от Бату.

Южнее Бату через Молдавию и Трансильванию к Венгрии продвигалась колонна под командованием Кадана. Задача Кадана состояла, вероятно, в обеспечении безопасности и проведении разведки. Вскорости эта колонна разделилась: одна из ее частей под командованием Кадана взяла города Бистрицу и Гросвардейн (ныне Орадя) и затем двинулась по реке Кереш[1015]; другая под командованием Бечака направилась на юг через древние немецкие поселения Германштадт и Вайзенбург (ныне Алба-Юлия и Сибиу соответственно) к реке Муреш, где она безжалостно разгромила города Арад и Сегед[1016]. Во время этого марша войска Кадана и Бечака были очень жестоки по отношению к местным жителям.

Пока монгольская армия продвигалась к Пешту, венгры ополчились против половцев частично потому, что кочевники из Южной Руси не выказывали достаточного почтения жителям приютившей их страны, и частично потому, что у них были причины полагать, что половцы сражаются на стороне монголов против венгров. У монголов было принято пополнять свою разнородную армию подкреплениями из покоренных племен. Венгры, и до того враждебно относившиеся к половцам, узнав об их предательстве, штурмовали ставку половецкого хана Котяна и убили его и его сторонников. После этого инцидента большое число подданных Котяна направилось на юг, но перед этим половцы отомстили, заколов столько венгров, сколько смогли[1017].

Базу и Субэдей совершили успешное нападение на венгерскую армию, расположившуюся позади Дуная. В соответствии с обычной тактикой монголов они стали медленно отступать в восточном направлении[1018]. Король Бела последовал за ними. Возле того места, где Гернад впадает в Сайо, на левом берегу Гернада, Бату и Субэдей решили расположиться. На равнинах Мохи, к юго-западу от лагеря Бату, Бела потребовал остановки. Здесь он показал себя плохим командующим: свою приблизительно 65-тысячную армию[1019] он расположил лагерем на слишком маленьком для той пространстве. Кроме того, он окружил свои войска кольцом подвод, привязанных друг к другу цепями и веревками, вероятно предполагая, что это поможет защитить их от нападения монголов. Он не понимал, что тем самым он блокирует свои собственные войска. В таком положении обе армии находились вечером 10 апреля 1241 года[1020].

Учитывая маршрут следования, маловероятно, что Кадан и Бечак соединились с войсками Бату на равнинах Мохи перед сражением. Численность монголов была меньше, чем у венгров; последние, однако, находились в невыгодном положении из-за неопытности их командующих. И при этом венгерская армия не могла сравниться в дисциплинированности и храбрости с войсками Бату.

Вечером 10 апреля русский дезертир из монгольского лагеря перешел на сторону венгров. Он сказал им, что Бату и Субэдей начнут сражение ночью. То, что король Бела не принял никаких мер предосторожности и оставил свои войска в блокаде, еще одно свидетельство его бездарности. Той ночью монголы действительно начали нападение. Бату, сопровождаемый его братом Шейбаном, повернул на север и пересек реки Гернад и Сайо. Субэдей и Бурундай перешли вброд реку Сайо, к востоку от его слияния с Гернадом; там они ожидали результатов выступления Бату. Его попытка перейти на западный берег Сайо по мосту была вовремя пресечена венграми, и отряд во главе с братом Белы Коломаном отбросил монголов назад. Венгры ликовали. Бату повторил свои попытки сделать укрепление под мостом западнее Сайо, тогда венгерская армия сосредоточила все свое внимание на его войсках. Вероятно, этого и добивались Бату и Субэдей. Выжидавший время Субэдей смог беспрепятственно перейти Сайо на юге и приблизиться к равнине Мохи. В скором времени армия короля Белы была окружена и большей частью заключена в узкое кольцо, откуда не было выхода. Утром 11 апреля 1241 года эта ситуация разрешилась. Толпа венгров уже поняла, что сопротивление бесполезно, и использовала брешь, которую удалось сделать во вражеских рядах, чтобы бежать. Эта уловка имела желательный для монголов результат: они начали преследование венгров и уничтожили большую их часть. Многие венгерские дворяне погибли. Король и его брат Коломан сумели бежать, хотя тяжело раненный Коломан позже скончался. Через пять дней после сражения на равнинах Мохи большой город Пешт оказался в руках монголов. После разграбления город подожгли[1021].

Король Бела бежал к Аграму (современный Загреб). До зимы 1241/42 года он мог удерживать свою территорию к западу от Дуная частично потому, что река представила серьезное препятствие, и частично потому, что монголы использовали лето для реорганизации и отдыха их армии. В области, занятой Вату, монголы устроили такой же террор, что и в Китае, и в Хорезме. Большая часть мужского населения была выдвинута в первые ряды против защитников осажденных городов. Монголы поощряли венгров, которые возвращались для сбора урожая. Но после этого уже ничто не препятствовало захватчикам проявлять обычную жестокость; при этом они не щадили даже женщин и детей[1022]. Как и после всех остальных завоеваний, монголы быстро сформировали правительство, которое осуществляло строгий контроль и заботилось в первую очередь об обеспечении нужд армии. Тем не менее нормальная жизнь людей была в некоторой степени восстановлена[1023].

Зима 1241/42 года оказалась необычно суровой; даже Дунай покрылся льдом. Бату решил воспользоваться этим обстоятельством на Рождество 1241 года, чтобы перейти реку возле Эстергома. Монголы осмелились вторгнуться даже в Священную Римскую империю. В июле 1242 года они достигли Нойштадта, расположенного южнее Вены. Бату послал Кадана с войсками на юг, чтобы те захватили короля Белу, который бежал от преследователей на побережье Адриатического моря. Когда стало очевидно, что даже там король не в безопасности, он переместил свой двор на удаленный от побережья остров[1024]. Кадан следовал за ним до Сплита, но не предпринял попытки захватить короля на острове. Вместо этого он обратился против Словении, Хорватии и Боснии, куда бежали люди, надеясь в горах укрыться от страшных захватчиков[1025].

Возвращение в Монголию

В марте 1242 года монгольской армии достигла весть о том, что в Монголии 11 декабря 1241 года умер Угедей. Это стало серьезным потрясением и препятствием для дальнейшего продвижения монголов на запад. Чингисиды, находящиеся в Европе, были заинтересованы в том, чтобы посетить курилтай, на котором должны были выбрать нового Великого Хана. Конечно, Бату (который тогда не знал об интригах регентши Туракины, описанных в гл. 15) имел все причины вернуться в Монголию прежде, чем состоится курилтай.

Во время европейской кампании произошел серьезный инцидент. Бату поссорился с двумя своими родичами: Гуюком, старшим сыном Угедея, и Бури, внуком Чагатая. После победы над русскими в 1240 году монголы устроили пир[1026], на котором Бату, как высший военачальник, должен был первым выпить один или два кубка вина. Гуюк и Бури думали, что Бату не дана такая привилегия, и Бури оскорбил Бату. Харкасун, внук брата Чингисхана Хачиена, встал на сторону Бури и Гуюка. Страсти настолько накалились, что эти трое стали грозить Бату, что побьют его и привяжут к столбу. Монголы были очень щепетильны в вопросах статуса и иерархии, и вопрос старшинства часто становился поводом для вражды, особенно на пирах и собраниях[1027]. Бату пожаловался Угедею на поведение трех непослушных родичей, тот решил, что разумно будет отозвать всех троих в Монголию.

Мункэ возвратился с ними, хотя в этом споре он был на стороне Бату. Неизвестно, каковы были причины его отъезда, но в свете дальнейшего развития этой вражды не исключено, что Мункэ отправился в Каракорум как защитник Бату. Сначала Угедей был склонен расценивать поведение трех провинившихся родичей как серьезный проступок. Он даже объявил, что не желает принимать своего сына Гуюка; только после его смерти Гуюк вернулся в Монголию[1028]. Угедей попросил Чагатая разобраться с Бури. Сам Великий Хан желал сурово наказать двухдругих за нарушение дисциплины. Угедей думал, что больше всех провинился Харкасун. Этот дальний родственник посмел оскорбить внука Чингисхана. Позже он сменил гнев на милость и в конечном счете лично простил всех троих[1029]. Эта ссора имела далеко идущие последствия: она стала непосредственной причиной раскола Чингисидов на два враждебно настроенных по отношению друг к другу лагеря — ветви семей Джучи и Толуя начали ненавидеть роды Угедея и Чагатая.

Приняв решение возвратиться в Монголию, Бату, Орду и Кадан в конце марта — начале апреля 1242 года отправились в путь, каждый из того района, где он находился. Монголы оставили Венгрию, чтобы больше никогда туда не вернуться. Бату продвигался по южному берегу Дуная к Валахии[1030]. Орду шел в юго-восточном направлении через Трансильванию; некоторые немецкие поселения серьезно пострадали во время его продвижения[1031]. Кадан вел войска через Боснию и Сербию к Болгарии. На севере Балканского полуострова монголы устроили многочисленные разрушения, несмотря на отчаянное сопротивление местных жителей, с которым они столкнулись во многих местах[1032]. В Валахии три армии воссоединились. Большое число пленных, которых они увели с собой из завоеванных стран, препятствовало продвижению. Некоторым из этих рабов дали разрешение возвратиться на родину, но, когда те отошли на небольшое расстояние, монгольские конники, идущие следом, предательски их поубивали[1033]. Монголы шли через Южную Русь, проведя зиму 1242/43 года в низовьях Волги. После семи лет отсутствия армия в 1243 году вновь оказалась в Монголии.

Общепринято считать, что монголы оставили Венгрию в 1242 году в связи с предстоящим курилтаем, на котором должны были выбрать преемника Угедея, но примечательно, что они не ушли из южнорусских степей. Возможно, отступление было вызвано угрозой с тыла и признанием того, что венгерская земля не могла обеспечить армию всем необходимым. Недостаток пастбищ не позволил монгольской армии долгое время удерживаться в Центральной Европе и стал основной причиной, побудившей Бату отвести свои войска к востоку от Карпат на территорию, которая была в пять раз больше Венгрии[1034].

Главы европейских государств вздохнули с облегчением, когда азиатские полчища ушли на восток. Сначала они были склонны недооценивать опасность, исходящую от монголов, но после полного разгрома европейских армий при Легнице и Мохи трагичность ситуации стала очевидной. Нашествие монголов имело столь гибельные последствия во многом из-за нежелания европейских государств объединиться против захватчиков. Вслед за Чингисханом Бату и Субэдей умело использовали в своих интересах конкуренцию, существующую между различными королевствами. Не только на Руси, но и в Центральной Европе не было предпринято попытки объединить силы против монголов.

Поражение Венгрии объяснялось как внутренними, так и внешними причинами. В этой монархии не было единства: король, дворянство и духовенство находились во взаимно враждебных лагерях, и это во многом облегчило задачу монголов[1035]. То, что европейские державы в 1240 году не смогли помочь монархиям, оказавшимся под угрозой монгольского нашествия, было результатом давнишней вражды между Германо-итальянской империей и Ватиканом. Проблемы начались в 1215 году, когда Фридрих II[1036] стал императором. Во время понтификата папы римского Григория IX (1227–1241) вражда достигла своей кульминации; все внимание этих двух влиятельных правителей в период 1239–1241 годов было сосредоточено на их спорах. Они едва ли обратили внимание на драму, разворачивающуюся по соседству. В середине февраля 1241 года папа римский даже призывал венгров участвовать в Крестовом походе против императора, но не против монголов, как можно было бы предположить[1037]. Фридрих в особенности виновен в том, что интересовался исключительно событиями, происходящими в Италии. Возможно, в действительности никто не рассчитывал на столь быстрый успех монголов, но император совершенно не осознавал, какие последствия может иметь для него вторжение монголов; Фридрих не видел никакой опасности в продвижении монгольской армии по Европе. Кроме того, он не предложил помощь Беле, сохранявшему нейтралитет в его борьбе с папой[1038]. Один из под данных Фридриха, герцог Австрийский, не преминул воспользоваться безнадежным положением, в котором оказалась соседняя Венгрия; после сражения при Мохи он вынудил побежденного короля Белу расплатиться сполна. Нет сомнений в том, что, если бы монголы попытались достичь Атлантического побережья, им бы это удалось. Ни одна европейская армия не оказала бы сопротивления монголам-триумфаторам[1039].

Достижения азиатских захватчиков, казавшиеся невероятными, были результатом их смелости, опыта и дисциплинированности, но прежде всего военного таланта полководцев. Несомненно, ключевая роль в кампаниях на Руси и в Центральной Европе принадлежит Субэдею: большую часть разработок планируемых походов выполнял именно он. Вероятно, Бату был высшим военачальником только формально, а реальное управление осуществлял Субэдей[1040]. Это объясняет возмущение Гуюка и Бури тем, что Бату желал выпить первый кубок на пиру в честь победы. Угедей утверждал, что своими успехами в Европе монгольская армия обязана Субэдею и другим опытным военачальникам[1041]. Это, несомненно, было правильным суждением. Так же как и в Китае в период 1236–1241 годов (см. гл. 13), с победами на Руси и в Центральной Европе связаны в первую очередь имена Чингисидов; во время европейских кампаний фактическое лидерство во всех вопросах, вероятно, принадлежало военачальникам, выбранным и обученным Чингисханом[1042].

Русь должна была терпеть последствия монгольского вторжения в течение многих столетий. Южнорусские равнины, где когда-то жили половцы, перешли к монголам и остались во владении Бату, улус которого простирался уже до реки Урал. Побежденные русские князья, таким образом, стали в некоторой степени вассалами Бату: это стало началом мрачного периода в русской истории.