Денис Котик и орден бледных витязей

ИСТОРИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ ВЛАДЫКА ПЛЕСНЕВИК СЛУШАЕТ ПОУЧИТЕЛЬНЫЕ РАССКАЗЫ

Игогоний и его жены разбудили ребят и любезно проводили их, сонных до одури, к Русалочьему озеру.

Вода в нем была прозрачной и имела странный сине-голубой цвет со сталистым отблеском, совершенно несвойственный пресным водоемам средней полосы.

Впрочем, Денис уже давно заметил: в Архипелаге все не так, как в Закрытке. А на Мокреце – все даже странней, чем в обычно в Архипелаге. С какой стати полагать, что на озера это правило не распространяется?

Небо было закрыто брюхатыми дождевыми тучами, а над озером стоял холодный, густой туман – непроглядный и тяжелый.

Туман неспешно клубился в воздухе, меняя формы и очертания, обволакивая то тот, то этот участок берега непроницаемой завесой – именно из-за него невозможно было разглядеть деревянного мостика, о котором говорил Игогоний.

Ребята принялись опасливо озираться по сторонам. Но, видимо, благодаря какому-то колдовству, сконцентрировать внимание на чем-либо, кроме метаморфоз стихии, было совершенно невозможно. Тем более что прямо на глазах у ребят стена тумана, которая опиралась на воду, вдруг превратилась в гору, а спустя минуту распалась на несколько островов, которые стали стадом взрослых бегемотов. Бегемоты выстроились в цепь, похожую на горную гряду, а гряда эта, мягко шлепнувшись на волны, неспешно поплыла к берегу.

– Ой, – тихо сказал Тиша и зажмурился.

В какой-то момент ребятам вдруг показалось, что с минуты на минуту из волшебного тумана появится нечто совершенно невообразимое – шотландское чудовище Несси, голливудское чудовище Годзилла или закованный в броню крейсер с командой недобитых фашистов на борту...

Тихий плеск воды о черные, яйцевидные камни, которые устилали берега Русалочьего озера, словно бы специально служил для того, чтобы укреплять ребят в их мрачных ожиданиях.

Шошарр, как обычно, начал нервничать первым.

– А что, земляне, может, ну его в болото, этот Туннель Тысячи Капель? Вернемся себе к кораблю, к Твердиславу Зуболомичу. А вдруг Фру-Фру что-то напутала и они все уже починили?

– Как же, починили они тебе, держи карман шире, – проворчал Максим. – Или ты не видел, какие у Твердислава охотники корабли починять в матросах ходят? Настоящие умельцы! Золотые руки! Сарая соломой покрыть не могут!

– Ну мало ли, – пожал плечами шошарр. – Ведь, как говорите вы, люди, всегда есть надежда на чудо! Но главное, на корабле наверняка сыскалась бы пара свежих фухтелей и завалящий пакетик с чипсами...

– Еще не хватало подвергать себя опасности из-за каких-то чипсов, желудок ты ушастый! – в негодовании воскликнул Денис. – Ты разве забыл про Кевина, Кельвина, Конрада и Корвина? И про гроб их летающий забыл?

– Не-а, не забыл, – шошарр опустил хобот до самой земли, что, как успел уяснить Денис, означало крайнюю степень душевного смятения. – Просто я тут подумал... Эти лошади – такие умные... Особенно Игогоний...

– Ну умные, и что? – осведомилась Леся.

– И то. Лошади умные, а озера этого, Русалочьего, боятся... Это наводит на всякие мысли, – пояснил шошарр. – Вот если бы лошади были глупые и боялись озера... Тогда бы можно было подумать – мы же умнее и поэтому чего нам бояться? А так... Ведь, наверное, не зря умные лошади боятся. Тут, наверное, не только русалки водятся... – шошарр поежился. – И умные лошади это знают. А потому боятся.

– Нечего тут панику разводить! – прервал его Денис.

– Это не паника... Это рассуждения, – шошарр виновато шаркнул лапкой.

– Если это не паника, а рассуждения, тогда я тебе предлагаю еще одно рассуждение! – вклинился в разговор Максим. – Вот скажи мне, Тиша – Леся, по-твоему, умная?

Шошарр оценивающе посмотрел на Лесю, которая растерянно теребила край своей теплой куртки, основательно измазанной озерной тиной. С минуту он думал, почесывая хоботом между ушами, и заявил:

– Я думаю, Леся умная. Она в растениях разбирается, языки разные знает, на меня никогда не кричит. Не то что вы...

– Хорошо. Значит, Леся умная, – резюмировал Максим. – Так вот, Леся, хоть и умная, а пауков боится!

– Ну и что? – не понял шошарр.

– А чего их бояться, спрашивается, пауков-то?

– Ну... они же ядовитые!

– Ядовитые пауки ни в нашем городе в Закрытке, ни здесь, в Архипелаге, не водятся.

– А как же те вонючие гады, которые нас на болоте слопать хотели? – хитро улыбнулся Тиша.

Максим замешкался, но лишь на секунду.

– То были не пауки, а какие-то... мегапауки! Ложные пауки, сделанные колдовским путем. Мутанты, в общем... Таких нет нигде, кроме как здесь. Да и здесь-то, спасибо Хитроцельсу, все они передохли. А Леся пауков все равно боится! И раньше боялась, до того, как нас сюда занесло. Правда, Леся?

– Ну... боюсь немножечко, – смущенно отвечала Леся. – Хоть и знаю, что не ядовитые, а все равно боюсь!

– Вот видишь! Боится! А они ведь даже не кусаются! И крохотные они совсем! Не то, что разные там тропические пауки-птицеяды! – продолжал Максим. – Какой отсюда вывод?

– Ну, какой-какой... – неуверенно протянул Тиша и, подняв свои ясные розовые глаза на Максима, выпалил: – Наверное, вывод такой, что Леся не очень-то умная?!

– Нет, вывод неправильный! – Максим по-учительски уставил палец в небо. – Правильный вывод такой: ум отдельно, а страх – отдельно! Это совершенно разные качества! Человек может быть и трусливым, и умным одновременно!

– Ну и что?

– Вот что: лошади хоть и умные, а трусливые. Я уже заметил, большинство крылатых лошадей – именно такие.

– А Быстрый? А Кусачий? А Бубенций? Они же настоящие герои! – вступился за лошадей Денис. – Они не побоялись отправиться на поиски своей царицы в самое сердце мрака – в Черный Город! Где водятся настоящие призраки и полным-полно волков!

– И все равно, я думаю, они тоже трусливые, – поразмыслив, ответил Максим. – Только в глубине души. Просто, в отличие от других лошадей, они своего страха никогда и никому не показывают. Это я к чему веду? К тому, что бояться мы не должны! Мы же все-таки волшебники!

Денис и Тиша посмотрели на Максима с сочувствием – обоим было ясно, что всю эту лекцию он прочел не столько для трусишки шошарра, сколько для того, чтобы убедить самого себя в том, что бояться глупо.

И только Леси рядом не оказалось. Пока ребята спорили, она оторвалась от коллектива и пошла на разведку. Теперь Леся махала ребятам руками из тумана.

– Эй, вы тут препираетесь, а я нашла мостик! Нашла! Он здесь!

Шустро перескакивая с одного круглобокого валуна на другой, Максим, Денис и шошарр двинулись к ней.

Они стояли на краю ветхого рыбацкого мостика, ведущего в никуда, и вслушивались в тихий плеск волн о деревянные сваи. Какие рыбаки в какие незапамятные времена соорудили его? Зачем? Кто знает...

Туман обступил их со всех сторон, даже сзади прокрался – так что и берега теперь видно не было.

Небо, земля, озеро – все это благодаря туману слилось в однородную серо-бежевую массу, больше всего похожую на шатер из влажной ваты.

Теперь, согласно указаниям Игогония, следовало позвать Привратника.

Леся трижды выкрикнула его имя, а звали его Бобрыней, и ребята принялись ждать.

Пять минут кряду ребята ожесточенно вертели головами, пытаясь угадать с какой стороны появится Бобрыня.

– Я думаю, он по мостику придет! Не даром же мы на него заходили! – предположил Максим, реалист и прагматик.

– Почему именно по мостику? Может, он приплывет в лодке? И пристанет к мостику? Где-нибудь здесь, – возразила Леся. – Это было бы так романтично...

– Или лучше на подводной лодке, как у Нелюды! – добавил Денис. – Поднимет перископ, увидит, что мы тут его ждем, и всплывет... Это будет величественно.

А вот Тиша был как всегда оригинален:

– А я думаю, он прилетит на звездолете... А то странно тут как-то, в этом Архипелаге – ни тебе звездолетов, ни даже самолетов обычных или просто машин...

Однако, реальность оказалась еще более экзотичной, чем ребята могли вообразить.

– Слушайте, может быть, он нас просто не услышал? – предположил Денис, когда ожидание начало слишком уж затягиваться. – В курсе физики нам говорили, что туман отлично поглощает звуки... Может, он взял и поглотил все, что Леся прокричала?

– А если мы крикнем все втроем? – предложила Леся. – Чтобы было громче?

– А что, давайте! – поддержал Тиша. – Когда орешь, не так страшно!

В тот момент, когда ребята были готовы прогорланить во все горло "Боб-ры-ня", на стене тумана, окружавшей их со всех сторон, прямо перед ними, образовалась дверь. Да-да, самая настоящая дверь, которая с каждой секундой становилась все более четкой, все более материальной.

Не успели ребята и глазом моргнуть, как дверь отворилась. Причем вовсе не бесшумно, как можно было ожидать от двери, сделанной из озерного тумана, а с хорошо знакомым каждому протяжным, ржавым скрипом.

А из влажного воздуха само собой сформировалось крылечко, самая нижняя ступенька которого находилась вровень с головой шошарра.

В дверях появилась большая голова существа, похожего одновременно и на бобра, и на речную выдру: блестящий черный нос, вострые ушки, широко посаженные узкие глаза, торчащие во все стороны усы и, конечно, два выдающихся вперед острых верхних зуба.

На голове существо носило смешной колпак. На шее – массивную серебряную цепь, на которой висел старинный ключ с длинными бородками. А на поясе у него был фартук с широкими карманами, как у дворников, что подметали городские улицы и дворы сто лет тому назад.

"Это и есть Бобрыня!" – догадался Денис.

– Только не надо больше кричать. Ни в коем случае. Я старый, больной привратник. У меня и так болят уши, – сварливо сказал Бобрыня.

– Извините пожалуйста, – тут же отреагировала вежливая Леся. – Но мы думали, вы нас не услышали...

– Я вас сразу услышал. Но пока я вас увидел, пока настроил дверь... В общем, много у меня было хлопот. Не так-то это просто – двери дырявить где попало! Ну, чего надо? Опять, небось, жемчуга отборного да сокровищ несметных?

– Нет, жемчуга нам не нужно. И сокровищ тоже, – ответил за всех Денис.

– А чего? Это было бы здорово! Обожаю жемчуг! Он такой приятный на ощупь! Так красиво блестит! Им можно обшить новый скафандр, будет очень красиво. На моей родной планете все от зависти умрут... Как говорите вы, земляне, "не приходя в сознание", – шошарр мечтательно закатил глаза и даже причмокнул, так ему понравилась эта идея.

Ребята посмотрели на Тишу с неодобрением, а Леся, покровительственно кладя руку на плечо шошарра, поспешила прокомментировать сказанное специально для Бобрыни:

– Это шошарр Тиша. Он с другой планеты. У него очень своеобразное чувство юмора. Так что вы не злитесь на него, пожалуйста, дорогой Бобрыня, – Леся обаятельно улыбнулась – так обаятельно, как умела только она.

Но Бобрыня и не думал злиться. Кажется, он даже был немного расстроен тем, что пришельцы не желают жемчугов и сокровищ.

– В таком случае, чего же вам нужно? – спросил он.

– Уважаемый крылатый конь по имени Игогоний, который живет там, в березовой роще, говорил нам, что на дне вашего озера расположен Туннель Тысячи Капель, по которому мы могли бы уйти с этого острова, – начал Денис, заискивающе глядя на Бобрыню.

– Ну, расположен. И что с того?

– Мы хотели бы просить вас разрешить нам воспользоваться Туннелем. Потому что нам нужно скрыться с Мокреца, – пояснил Денис.

– И поскорее, – вставил шошарр. Перейдя на полушепот, он добавил:

– Не то нам оборвут уши...

– Разве вам тут не нравится? – удивился Бобрыня. – Тут такая дивная сырость, такая чарующая прохлада... Не остров, а курорт! – Бобрыня расплылся в блаженной улыбке. – Был я когда-то на острове Буяне – вот где кошмар! Это пекучее солнце! И такая омерзительная жара! Тумана вообще нет! Ни одного облака! Ужас! Антисанитария! А на Туран-острове... Даже и вспоминать страшно!

– Здесь действительно очень хорошо, – вежливо отозвалась Леся.

– Ну так и оставайтесь здесь, если хорошо! – с энтузиазмом предложил Бобрыня. – Хотите даже, в нашем царстве оставайтесь. У нас там, внизу, еще лучше чем здесь! Так что милости просим! Нам как раз нужны новые мутители.

– Кто-кто?

– Мутители! Мутители воды, – пояснил Бобрыня. – Ну, это те, кто мутят воду. Чтобы она не была такой отвратительно прозрачной, как сейчас, – пояснил Бобрыня, жестом указывая на сталистое зеркало водной глади. – Так что, если хотите, наш владыка Плесневик-Влажнобород Второй возьмет вас на службу... У нас есть вакансии... Платят, конечно, мало, но зато есть перспектива роста... Годик-два поработаете мутителями, освоите ремесло, а потом может вас возьмут хлюпателями...

– Хлюпателями? – переспросил Денис.

– Ну да, хлюпателями. Они хлюпают о воду специальными плавниками. И капают в нее специальными капалками.

– А зачем они хлюпают этими самыми плавниками и капают капалками? – не унимался Денис.

– Как это зачем? – Бобрыня вытаращился на него, как на последнего невежду, не знающего вещей совершенно очевидных, вроде того, что Земля – круглая, а Волга впадает в Каспийское море. – Затем, что слушать это ужасно приятно! От хорошего хлюпания у нас, озерного народа, налаживается пищеварение и улучшается настроение. Мы готовы слушать талантливое хлюпанье с утра до вечера и с вечера до утра. И самые лучшие хлюпатели у нас – настоящие звезды. Им и почет, и слава... Хлюпанье – это как у вас, людей, эта... как бишь ее?.. – Бобрыня нахмурился, подыскивая правильное слово.

– Еда? – подсказал простодушный шошарр.

– Да нет же!

– Телевизор? Или компьютер? – предположил Максим.

– Не знаю никакого компьютера, – замотал головой Бобрыня.

– Может, музыка? – неуверенно подсказала Леся.

– Правильно! Музыка. Только музыка – она громкая и некрасивая, да и пищеварение от нее расстраивается. Не чета нашему хлюпанью... Ну так что – согласны в мутители, а? – спросил наконец Бобрыня.

– А чего, хочу быть хлюпателем! – провозгласил шошарр. – Это ужасно прикольно! Сидишь себе, плавником хлюпаешь и капалкой капаешь... А люди радуются...

– Эй-эй, ушастый, – насторожился Бобрыня. – Во-первых, никакие мы не люди. Мы поданные его величества владыки Плесневика-Влажноборода Второго. Озерный народ! А во-вторых, я же говорил, что сейчас имеются в наличие только вакантные должности мутителей. А на хлюпателей вам придется еще учиться... Это только в перспективе, да и то, если наш капельмейстер Кваква выявит у вас врожденный талант... Впрочем, вы еще молодые, выучитесь быстро, а что таланта у вас хоть отбавляй – я и сам вижу... Глаз у меня тоже наметанный! Ну так что?

Как всегда, слово взяла Леся. Она улыбнулась мимолетной улыбкой и, вновь превратившись в совершенно серьезную собеседницу, заявила:

– Я с детства мечтала быть мутительницей, – в ее голосе не было ни толики иронии. – Как и мои товарищи. Но дело в том, что ваше предложение, уважаемый господин Бобрыня, такое почетное... такое почетное и замечательное... что...

– ...Что мы должны еще подумать! – докончил за Лесю Денис. – Ведь чем почетнее предложение, тем сложней его принять!

– Но главное! – подхватил Максим. – Главное, что за нами гонятся опасные и могущественные враги. Может быть, они уже рыщут по лесу! И если они догонят нас, то обязательно убьют! И тогда мы уже никогда, никогда не сможем стать ни хлюпателями, ни мутителями. А ведь это так почетно! Так прекрасно!

– Действительно, – нахмурившись, отвечал Бобрыня. – Если они вас догонят и убьют, вас даже в тиноувещеватели не возьмут... Зачем нам мертвые тиноувещеватели?

– Это еще кто такие? – не удержался от вопроса Денис.

– Экие вы все-таки неразвитые! – всплеснул лапками Бобрыня. – Тиноувещеватели – это те, кто разговаривают с озерной тиной, которая, как известно, является самым изысканным украшением нашего дна. Ну... как у вас цветы. Чтобы тина была красивой, густо-зеленой, а не какой-нибудь там коричневой и хилой, как обычно, ее нужно каждое утро уговаривать не лениться и зеленеть как следует... То есть – увещевать! И чтобы запах от нее шел такой хороший, тухленький, серо-водородненький, ее тоже нужно просить, упрашивать. А она такая капризная! Такая нервная! Ну настоящая женщина!

– Да уж... профессия что надо, – скептически скривился Максим. – Тину уговаривать, чтоб не нервничала...

– Все верно, господин Бобрыня. Если нас убьют, мутителями нам уже не стать. Поэтому, если вы нас сейчас не пропустите к Туннелю, мы окажемся в самом ужасном положении из всех, – подытожила Леся.

– Да я-то что? – вздохнул Бобрыня. – Вы мне нравитесь! Сразу видно – прирожденные мутители. Чувствуется потенциал! А вот наш владыка, его величество Плесневик-Влажнобород Второй, он, может, и против будет... Даже не знаю, как ему всё объяснить, уж больно это мудрено... А без объяснения он вас никогда не пустит.

– Тогда веди нас прямо к нему – к Плесневику своему. Мы ему сами все объясним! – предложил Денис.

– А что? И то верно! – и Бобрыня распахнул дверь во всю ширину, жестом радушного хозяина приглашая Лесю, Максима, Дениса и Тишу заходить.

Когда дверь из тумана захлопнулась за ребятами, им стало немного не по себе. Ведь легко сказать: Подводное царство! Но у них-то нет жабр и дышать под водой они не умеют! Как же они будут разговаривать с владыкой Плесневиком?

Леся поделилась своими опасениями с Бобрыней. Тот рассмеялся.

– Думаешь, у меня жабры есть? Или у владыки нашего Плесневика-Влажноборода Второго? Даже у русалочек, красотулечек наших чешуйчатых, жабр нет. Жабры только у рыб...

– Выходит, там у вас, под водой, есть воздух, как у нас?

– Конечно есть! Только он влажный и холодный. Приятный такой воздух, не то что у вас, сверху...

– И дома у вас есть? – доискивалась Леся.

– И даже дворцы! У нашего правителя знаешь, какой дворец? О-го-го! Весь жемчугом украшен! С золотыми крышами! А внутри – полная чаша! Всё есть! И даже больше!

– А фухтели, то есть я хотел сказать огурцы, там есть? – не удержался шошарр.

– Огурцы есть. Подводные огурцы, разумеется.

– А как это? Они рыбой, что ли, воняют? – поинтересовался шошарр. Чувствовалось, тема беспокоит его не на шутку.

– Сейчас сам увидишь, когда спустимся! Этот путь ведет прямиком во дворец!

За интересной беседой ребята, возглавляемые Бобрыней, сами не заметили, как оказались у края... водной горки, которая змеилась, как и положено горкам, уходя куда-то вниз, под своды из голубого тумана. На такой горке Денис с удовольствием катался в аквапарке, когда ездил с родителями на море. Но то было в аквапарке...

Леся и Максим тоже отпрянули. Мало ли что ждет их там, внизу! А вдруг, вопреки уверениям Бобрыни, у основания горки самая обыкновенная вода – холодная и совершенно непригодная для жизни и дыхания? И тогда они попросту утонут.

– Может быть, есть какая-то лестница? – замялась Леся. – Знаете ли, уважаемый Бобрыня, я ужасно боюсь горок!

– А мы с удовольствием посмотрели бы на то, как выглядит все ваше Подводное царство, а не только один дворец. Мы много слышали о нем. И читали. В сказке про Садко, например. Может быть, вы покажете нам какую-то другую дорогу? – поддержал Лесю Денис.

Но не успел Бобрыня ответить ребятам, как со стороны горки послышалось залихватское:

– Эге-гей! Айда за мной! Эге-гей! – это кричал шошарр. Его голос постепенно удалялся и затихал.

Ситуация была ясна: пока ребята колебались, Тиша смело начал спуск.

– По крайней мере, теперь у нас просто нет других вариантов, – сказал Максим, поднимаясь на стартовую площадку.

Бобрыня не соврал – дворец и впрямь был великолепен.

Массивные витые колонны, богато изукрашенные перламутровыми ракушками и жемчугами, поддерживали его высокие своды. Дворцовый пол был выложен отполированными до блеска черепаховыми панцирями. А окна, забранные стеклами из горного хрусталя, выходили... прямо в толщу воды!

Вода за окнами и впрямь была ужасно мутная, так что ничего, кроме зарослей густой зеленой тины, из большинства окон разглядеть было нельзя. В общем, вид из окна был по меркам Дениса угрюмым. А вот по меркам Бобрыни, по-видимому, вовсе наоборот!

– Молодцы, ребятушки, постарались сегодня на совесть! – удовлетворенно улыбаясь, заявил Бобрыня.

– О ком это вы?

– Как это о ком? О мутителях, конечно! Вона, какую красотищу навели! С вечера-то вода прозрачная была. Аж противно, до чего прозрачная. А теперь – совсем другое дело! Душа радуется!

– А где же ваши хваленые хлюпатели? – поинтересовалась памятливая Леся. – Почему я не слышу "чарующих звуков"?

– Погоди, погоди... Мы хоть и во дворце, но только на его окраине... А вот как приблизимся к гостиным залам, где собирается вся наша знать и где сам владыка Плесневик-Влажнобород Второй заседает, тут-то ты хлюпателей и услышишь... И даже увидишь! – Бобрыня причмокнул, словно бы предвкушая невероятное удовольствие.

И правда, стоило им миновать еще десяток пустынных комнат, в которых было мало мебели, зато много фонтанчиков, бассейнов и аквариумов, как ребята услышали странные ритмичные звуки, словно бы несколько человек хлопали мокрыми тряпками по кафелю в ванной комнате.

Впрочем, не только – прислушавшись, Денис различил звуки, похожие на те, что издает эмалированный тазик, если в него выкрутить мокрую футболку. А потом еще десять мокрых футболок.

А также звуки ливня, который колотит по крыше.

И даже перезвон капель, что вытекают из водосточной трубы и падают в лужицу, не говоря уже о шелесте ночного прибоя. Причем, странное дело! Все эти звуки образовывали некое подобие гармоничной целостности. И при большом воображении (которое у озерного народа, вероятно, имелось) их и впрямь можно было принять за своего рода музыку.

– Не правда ли, восхитительно? – Бобрыня почти светился от переполняющих его чувств – гордости за родное царство и упоения прекрасным. Чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не застыть эдаким столбиком, забыв о ребятах и полностью погрузившись в слушание.

– И правда, очень, очень красиво, – ответила Леся.

– При дворе нашего владыки служат самые искусные хлюпатели! Мы выписали их из самого Тридвенадцатого царства! – со слезами на глазах воскликнул Бобрыня.

Двое лакеев с зелеными жабьими лицами и рыбьими плавниками вместо рук распахнули перед Бобрыней и ребятами дверь.

Они оказались в зале, залитым ярким, но мертвенным светом...

– Здравствуйте, гости дорогие! – низким голосом, в котором словно бы вода закипала, провозгласил владыка Плесневик-Влажнобород Второй, поглаживая свою окладистую зеленую бороду.

Он восседал на троне с высокой спинкой, ножки которого были выполнены в виде двух морских змеев, скалящих свои недружелюбные, набитые острыми зубами пасти в сторону вошедших.

В левой руке у него был трезубец (правда, зубьев в нем было не три, а четыре, как у вилки). А на голове у Плесневика чванилась щедро украшенная синими сапфирами корона, и впрямь выполненная довольно искусно – не хуже корон русских императоров, которые Денис видел в Грановитой Палате.

В полном соответствии с именем владыки, кафтан на нем был покрыт белесым налетом, в котором Денис не сразу признал плесень, а с кончика бороды Плесневика-Влажноборода действительно капала вода!

Ну а кожа у него была такой же зеленой, как у лакеев и русалок, которые восседали на лавках, поставленных рядами по обе стороны от трона.

Русалки с интересом воззрились на ребят и принялись перешептываться – в точности как школьницы старших классов на скучном уроке.

– Здравствуйте, ваше величество! Рады видеть вас в вашем замечательном Подводном царстве! – хором воскликнули ребята.

Общение с царицей крылатых лошадей Снежной их многому научило. В частности тому, что этикет – вещь серьезная. И называть царя "дедушкой" – значит умышленно оскорбить его до самой глубины его царской души.

– Будем знакомы! Я – царь! – с благосклонной улыбкой провозгласил Плесневик.

Леся, Денис, Максим и шошарр тоже представились.

– Это хорошо, что вы пришли, – Плесневик по-свойски подмигнул ребятам. – Метеосводка на сегодня ужасная. А значит, скучать нам туточки целый день безвылазно.

Русалки организовано заохали.

– А что за метеосводка? – осведомился Максим.

– Я же говорю – ужасная! Солнце! Целый день солнце! Ну что за напасть! И ночью солнце! И днем! – нахмурился Плесневик.

– И что в этом ужасного, ваше величество? – осторожно осведомилась Леся.

– Мы ненавидим солнце! Потому что от него на нашей нежной, аристократической коже образуются волдыри! – капризно скривившись, пояснила одна из русалок, сидящих ближе всех к владыке.

– И называем мы его не "солнце", а Желтая Кусалка! – добавила вторая девушка, не прекращая расчесывать длиннозубым гребнем свои роскошные вьющиеся волосы.

– Поэтому когда на небе появляется Желтая Кусалка, нам приходится отменять наши прогулки. Вот как сегодня.

– Но ведь всегда можно погулять ночью, – предложила сообразительная Леся.

– Можно... Но ведь Белую Кусалку, то есть Луну, мы тоже ненавидим! А вчера Желтая Кусалка до того обнаглела, что вылезла прямо посреди ночи!

Денис, Леся и Максим поникли – ведь, в отличие от озерного народца, они очень тосковали без "кусалок" в сумрачном Броселианде и уже начинали чувствовать себя некомфортно во влажном дворце, хотя он и был прекрасен с чисто эстетической точки зрения. Без дневного света им с каждой минутой становилось все грустней...

И только Тиша не растерялся. Боевито подняв свой хобот, он обратился к владыке.

– Скажите-ка, господин царь, – начал шошарр. – Вот ваш друг Бобрыня говорил нам, что у вас во дворце имеются фухтели, то есть огурцы. Правда, что ли, имеются?

– Конечно, имеются! – отвечал Плесневик. Он настолько опешил от фамильярного обращения "господин царь", что даже не нашел, что возразить.

– Тогда не могли бы вы попросить кого-нибудь принести мне парочку. Я просто умираю с голоду!

Плесневик озадаченно потрепал свою бороду, словно бы решая, казнить шошарра немедленно или все-таки помиловать по малолетству и, видимо, склонившись ко второму варианту , сказал:

– Я думаю, твои друзья тоже были бы не прочь нашей кухни озерной отведать, верно ведь?

Леся, Денис и Максим энергично закивали. Во-первых, потому что от угощения отказываться неприлично. А во-вторых, и впрямь есть хотелось – хоть умри! Хотя овес и сахар, которыми их угощали Вишенка, Фру-Фру и Приветливая, существенно подкрепили их силы, но все равно – после конских яств особенно сильно хотелось нормальной, человеческой еды!

– Тогда и мы с девчатами перекусим, – сказал Плесневик, подмигивая русалкам, которые сразу же зашлись кокетливым хохотком. – Лакеи, несите нам Завтрак Номер Три!

– Завтрак Номер Три – это что-то вроде такого особого меню? – предположила Леся. – Как в МакДональдсе, Завтрак Чемпиона, да?

– Не знаю, как там у ваших чемпионов, а у нас Завтрак Номер Три означает, что кушаем мы сегодня уже в третий раз! – самодовольно сказал Плесневик, поглаживая свой немаленький царский живот.

Завтрак Номер Три принесли очень быстро – как будто лакеи специально ждали под дверями с блюдами и тарелками наготове.

Они мигом расставили длинные столы, устлали их скатертями все того же болотно-зеленого цвета – Денис сообразил, что этот цвет считается у озерного народа самым благородным – и заставили их кушаньями. Они также принесли для ребят специальную гостевую лавку, которую поставили как раз напротив трона Плесневика.

Кушанья же оказались довольно странными. Денис с тоской вспоминал "Алхимика-17", столовую родного Лицея и кулинарные изыски своей бабушки...

Ни тебе вареников, ни тебе пельменей, ни жареной картошки с котлетами.

Зато икры – двадцать девять сортов! Одной только черной икры Денис насчитал семь разновидностей. А уж красной – не менее десяти!

Огурцов для Тиши действительно принесли. Правда, как и предупреждал Бобрыня, огурцы эти оказались "подводными", то есть вовсе даже не огурцами, а актиниями – придонными животно-растениями с короткими, но очень подвижными щупальцами. Правда, на тарелке лежали уже сорванные морские огурцы. И щупальцами они уже не шевелили.

– Приятного аппетита! – провозгласил Плесневик и по его команде все прямо-таки набросились на еду.

Бобрыня шамкал отварной морской капустой, залитой взбитыми в гоголь-моголь яйцами морских черепах.

Сам Плесневик лакомился печеными креветками. А русалки – ими же, но только под шубой из свежей озерной тины, посыпанной кленовым сахаром.

Денис, Леся и Максим наворачивали расписными ложками красную икру. Деликатес, конечно, был не таким вкусным, каким он бывает на бутерброде, в обществе мягкого сливочного масла и белой, душистой булки, но все же оставался довольно питательным.

И только шошарр грустно сидел перед своей тарелкой и обиженно похрюкивал, обмахивая себя ушами словно двумя веерами.

Впрочем, посидев с пять минут и как следует пожалев себя, бедного-несчастного Тишу, занесенного волею судьбы в это ужасное Подводное царство, где нет даже нормальных огурцов, не говоря уже о чипсах и кукурузных хлопьях, он все-таки попробовал один "огурец" оранжевого цвета. И надо же! Тот оказался вовсе не таким отвратительным! А очень даже сносным.

В общем, спустя пять минут Тиша уже азартно уминал свою порцию за компанию со всеми, убедительно доказывая Денису справедливость поговорки, которую любила повторять его бабушка – "голод не тетка".

– Гляди, как наворачивает! – прошептал на ухо Денису Максим, указывая взглядом на шошарра. – А что вчера говорил? "Ах-ах-ах! Я умру без свежих фухтелей, потому что ничего другого я просто и есть-то не могу!" Видали, ломака какой!

Леся, не столько услышавшая, сколько догадавшаяся о том, что сказал Максим, заговорщически улыбнулась ребятам.

На самом деле, у всех троих отлегло от сердца – шутки шутками, но в глубине души каждый из них опасался: а вдруг шошарр и впрямь умрет без огурцов и чипсов от голода?

Наконец трапеза была окончена.

Лакеи унесли столы, хлюпатели под руководством жабообразного капельмейстера Кваквы принялись нахлюпывать послеобеденные мелодии, способствующие идеальному пищеварению.

А Плесневик воззрился на ребят, ковыряя во рту зубочисткой. Русалки тоже притихли – чувствовалось, им было интересно, что случится дальше.

– Ну так что, значит, желаете быть нашими штатными мутителями, ребята? – спросил Плесневик, вытирая бороду зеленой салфеткой. – Вы мне сразу понравились. Кушаете с аппетитом. Говорите мало. Сразу видно, работящие! Так что контракт можно хоть сейчас подписывать...

Ребята переглянулись – события развивались явно не в том направлении, в котором они планировали. А с другой стороны, этого следовало ожидать – ведь Бобрыня не удосужился объяснить своему владыке, зачем именно ребята спустились на дно озера.

– Видите ли, ваше величество, – начала Леся, виновато улыбаясь, – мне кажется, мы не можем быть мутителями...

– Это еще почему? Работа денежная. Поработаете пару месяцев – шкатулка жемчуга в кармане. Причем отборного! Царского!

– Мы не можем быть мутителями, потому что мы не достойны! – нашелся Максим.

– Что за глупости? Да у нас даже песьеголовцы, бывало, работали. И ничего! – "утешила" Максима одна из русалок.

– Но главная причина в том, – решил тоже внести свою лепту в объяснение Денис, – что для того, чтобы мутить воду, нужно уметь дышать под водой. А мы – не умеем!

– А вовсе даже и не нужно! Чтобы мутить воду, нужны только дышарики, – откликнулась другая русалка, рыжеволосая.

– А что такое дышарики?

– Это такие специальные шарики. Проглатываешь один – можно час не дышать вообще. Мути себе воду пока не надоест. Мы все этими дышариками пользуемся, иначе как бы мы могли под водой прогуливаться?

– Видите ли, ваше величество, – вступился за ребят Бобрыня, до сего момента верноподданически помалкивавший. – Ребята пришли сюда не для того, чтобы устраиваться мутителями. Они даже хлюпателями работать не желают – неслыханное дело!

– А чего же им тогда нужно? – недоуменно спросил Плесневик-Влажнобород Второй.

– Нам нужно в Туннель! – выкрикнул шошарр. – Потому что за нами гонятся враги!

– Ах вот оно что... – Плесневик нахмурил свой высокий зеленый лоб. – Но это совершенно невозможно!

– Почему – "невозможно"? – дрожащим голосом спросила Леся.

– Потому что, согласно нашим законам, этим туннелем могут пользоваться только граждане нашего Подводного царства или друзья граждан Подводного царства!

– Но вы же царь! Вы же можете изменить закон! – сказала Леся.

– Я, конечно, могу. Но только для того, чтобы изменить закон, нужно сначала придумать законопроект. Потом наш озерный парламент будет устраивать прения по этому самому законопроекту...

– Какие еще "прения"? – спросил шошарр.

– Прения – это значит обсуждения, – пояснил Плесневик. – Парламент будет обсуждать, хороший законопроект или плохой...

– Это надолго... – вздохнул Бобрыня.

– Год назад мы придумали законопроект, по которому с каждой рыбы можно сдаивать не больше пол-литра икры за месяц. Это нас рыбы попросили, мои родственницы по материнской линии, – вклинилась в разговор русалка с белой лилией за ухом. – Так они до сих пор обсуждают, пол-литра или литр, со всех рыб или только с маленьких и средних...

"Так они рыб доят как коров!" – наконец догадался Денис.

– А чтобы изменить закон насчет Туннеля, вообще непонятно, сколько ждать придется, – реалистично заметил Бобрыня и добавил:

– Форма правления у нас такая, нелегкая. Демократическая тирания называется...

– Послушайте, у меня идея! – глаза Леси засияли. – Вот вы говорите, что кроме друзей и граждан пользоваться Туннелем никто не имеет права. Верно?

– Вроде так, – в один голос согласились русалки, владыка и Бобрыня.

– А что если мы станем вашими гражданами?

– Да пожалуйста! Милости просим! – заулыбался Плесневик. – Такие симпатичные гражданочки как ты, Леся, нам очень даже нужны! И такие серьезные, недоверчивые граждане, как вы, Максим и Денис. И даже такие беспокойные и капризные граждане, как ты, Тиша! Только для того, чтобы стать нашими гражданами, вам придется поработать мутителями. Ну хотя бы месяц!

– Месяц?! – шошарр в отчаянии закрыл глаза ушами. – Но это ведь ужасно долго!

– Так гласит закон, – развел руками Плесневик.

– А чтобы стать друзьями, что нужно делать?

– Эх, друзьями стать еще сложнее... – вздохнул Плесневик. – Для этого каждому из вас нужно рассказать историю, которую никто из нас никогда не слышал. И чтобы она при этом была ужасно интересной!

– Что значит – интересной? – спросила рассудительная Леся. – Ведь это субъ-ек-тив-но! То есть, одному человеку история может показаться интересной, а другому та же самая история – скучной!

– Это очень просто! Интересными мы называем только такие истории, которые заставляют нас испытывать эмоции – ну, плакать, смеяться... Или, допустим, испытывать восторг! А людей, которые умеют рассказывать такие истории, мы называем своими друзьями!

– Мы хотим попробовать! – заявил Денис.

– Я согласен рассказывать историю! – поддержал Максим.

– И я! – добавила Леся.

– Ну ладно уж... Я тоже какую-нибудь расскажу, – недовольно пробурчал шошарр.

– Но учтите, – сказал Плесневик. – Если ваши истории эмоций у нас не вызовут, в наши друзья вы не попадете! И в граждане уже тоже! Может, лучше подпишете контрактик на работу мутителями? Оно, конечно, дольше, но зато и надежней?

– Ни за что! – хором ответили ребята.

– Я расскажу вам очень страшную и очень грустную историю, – начала Леся. – Только обещайте, что вы не будете плакать!

– Обещаем! – заверил Лесю Плесневик, устраиваясь в кресле поудобней.

– Постараемся, – проворковали русалки, но никакой уверенности в их голосах не было. Денису даже показалось, что после просьбы Леси все они настроились именно на то, чтобы рыдать во весь голос.

– Жила-была на свете одна маленькая девочка. Она жила в деревне со своими родителями и все у нее было. Много красивых платьев, много книжек и много игрушек. И только друзей у девочки не было. Потому что ей не нравилось дружить с другими детьми. Они казались ей слишком крикливыми и слишком скучными. А еще был у нее барашек, которого она любила. Маленький и беззащитный, с колокольчиком на шее. Обычно девочка играла сама. Разве что изредка – с барашком. Но играть с барашком было довольно неинтересно, потому что был он маленький и глупенький. Вот и появилась у этой девочки одна мечта – найти себе друзей. Девочка знала, что в лесу живут серые волки. Про них всегда рассказывали разные истории – страшные и не очень. И вот однажды девочка решила – зачем ей дружить с детьми и с глупым барашком, когда можно дружить с волками? Волки никогда не кричат, а разве только воют, да и то по ночам, когда луна. Волки вовсе даже не глупые, как дети или барашек. А напротив, очень хитрые и сообразительные. Девочке нравились волки. К тому же, волки были взрослыми, а взрослые всегда относились к девочке хорошо. Давали ей конфеты и гладили по голове...

– Мне уже страшно, – прошептала одна из русалок, тесно прижимаясь к плечу своей подруги. А Леся тем временем продолжала:

– Однажды девочка пришла к своей маме и спросила: "Можно я пойду в лес, познакомлюсь с волками? Я хочу подружиться с ними. Они такие умные, не то что дети...". Мама внимательно выслушала и принялась ее отговаривать. "Не нужно ходить в лес, доченька. Волки хоть и умные, но очень коварные и злые. Они не станут с тобой дружить. А просто съедят тебя – и вся недолга." Девочка, конечно, не поверила маме. И мечты своей не оставила. Бывало, по вечерам, когда другие дети на улице играли в мяч или в лапту, девочка выходила на край деревни и прислушивалась к тем звукам, которые доносились из лесу. Ей очень хотелось услышать волчий вой – она знала, что люди пугаются, когда его слышат. И ей было приятно думать, что когда она станет дружить с волками, все станут уважать ее – потому что она, в отличие от всех остальных, бояться волчьего воя не будет. Иногда она оставляла на опушке леса малину и смородину, молоко и сыр – в подарок волкам. Ведь она знала про волков, что они всегда хотят кушать. Но когда на следующий день она возвращалась к своим подаркам, то обнаруживала, что никто и не думал их брать. Что они лежат нетронутыми на том же месте, где она оставила их вечером. Девочка, конечно, расстраивалась – выходило, волки нисколечко не хотят с ней дружить и не берут от нее подарков. Чтобы расстраиваться не так сильно, она придумала объяснение: волки не берут подарки потому, что просто не находят их. Вот если бы она принесла им ягоды, сыр и молоко лично, тогда они сразу поняли бы, кто их лучший друг. Девочка так часто повторяла себе свое объяснение, что начала и сама верить в него...

– Все понятно, непонятно только что такое сыр, – перебил Лесю Бобрыня.

– Сыр – это такое кушанье, которое получается из кислого молока, – пояснил Максим.

– А что такое молоко? – хлопая длинными ресницами, спросила одна из русалок.

– Молоко? – Леся и Максим опешили. В самом деле, как объяснить, что такое молоко? Но на помощь им пришел Денис.

– Ну а что такое корова вы хотя бы знаете? – спросил он.

– Знаем, – хором заверили Дениса озерные жители. – Корова – это та, что с рогами.

– В таком случае, молоко – это икра коровы! – пояснил Денис. – Только жидкая!

– Ясно. Продолжай, Леся, – поощрил рассказчицу Плесневик. – Сгораю от нетерпения узнать, что же сталось с девочкой!

– Конечно, девочке очень хотелось пойти далеко-далеко в лес и самой отнести подарки для волков. Но идти без разрешения родителей ей все-таки было неловко. Но и папа, и мама, и даже дедушка с бабушкой, которые обычно разрешали девочке делать все, что угодно, даже баловаться со швейной машиной, были категорически против. И вот наконец, когда родители работали в поле, а дедушка и бабушка поехали в соседнюю деревню в гости, девочка набрала полную корзинку сыра, ягод, фруктов и пирожков, поставила в нее бутылку молока и пошла в лес. Она была уверена, что волки будут очень рады ее угощению. Но не тут-то было! Волк с белой манишкой, главарь стаи, принюхался, затем посмотрел в корзинку и тут же брезгливо отодвинул ее в сторону. "Какая гадость! Вот если бы это было свежее мясо..." – сказал вожак, на глаз прикидывая, сколько именно мяса содержится в самой гостье. Но девочку и это не образумило. "Я очень хочу с вами дружить! Вы такие умные и строгие, вы всегда говорите правду! Не то что люди!" – сказала она, с восхищением глядя на главаря. "Если ты и впрямь хочешь с нами дружить, тогда в знак своей дружбы приведи к нам своего друга-барашка. Мы хотим познакомиться и с ним тоже!" – сказал вожак волчьей стаи, лукаво улыбаясь девочке. "Но вы же не съедите его?" – спросила доверчивая девочка. "Конечно нет!" – в один голос заверили ее волки, хищно сверкая желтыми глазами.

– Ох, чую я! Дело пахнет керосином! – негромко сказал Бобрыня, когда Леся сделала паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.

– И я тоже! И я тоже! – пропищала самая младшая и самая чувствительная из русалок. Ее глаза были полны слез.

– Девочка вернулась домой под вечер. Дело было в самом разгаре лета и родители еще не успели вернуться с поля. Солнце медленно садилось за горизонт. И хотя девочке было немного тревожно на ночь глядя возвращаться в лес, она успокоила себя мыслью о том, как же это на самом деле будет замечательно, если она успеет подружиться с волками еще сегодня. Ведь тогда завтра с утра она сможет пойти в лес уже как их подруга и играть с ними в интересные волчьи игры до самого вечера! Она подхватила барашка на руки и побежала по тропинке в самую чащу, не обращая никакого внимания на жалобное блеянье и беспокойное треньканье колокольчика. "А вот и я! А вот и я!" – закричала девочка, выбегая на условленную поляну. На руках у нее сидел барашек. Он уже отчаялся вырваться и теперь вел себя тихо-тихо. Он даже не блеял. "Теперь я могу стать вашим другом?" – спросила девочка, тяжело дыша. "Конечно, милая девочка! Ты будешь нашим лучшим другом! И в знак нашей дружбы мы разрешим тебе и твоему барашку навсегда остаться с нами!" – сказал вожак. "Но где же буду здесь спать? Где я буду кушать? Ведь здесь, в лесу, нет ни кроватей, ни столов, ни даже умывальников? Где же я здесь, у вас, буду жить?". Облизывая морду своим длинным розовым языком, волк отвечал ей: "Не беспокойся, добрая девочка. Каждый из нас отведет тебе и твоему барашку по маленькой, теплой комнатке. Тебе там понравится!". "Но где же хотя бы одна такая комнатка?" – встревожилась девочка. "Вот здесь", – сказал волк в белой манишке и погладил лапой свой живот. "И здесь!" "И вот тут!" – откликнулись другие волки, хлопая себя по брюху... На лес опустились сумерки и волчьи глаза загорелись в темноте зловещими угольками. Девочке вдруг стало очень страшно и она закричала. Она звала маму и папу и вопила: "Пожалуйста, не надо!". Да только рядом не было никого, кто мог бы услышать ее и спасти...

Леся окончила историю и, на старомодный манер поклонившись слушателям, тут же села на лавку.

В тронном зале воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями русалок и бормотанием Бобрыни.

– Боже мой, такая ужасная смерть! – шептала русалка в жемчужной диадеме, утирая слезу кисейным носовым платочком.

– Только подумать – и барашка тоже съели! А ведь он был совершенно ни в чем не виноват! – приговаривала рыжеволосая русалка, вытираясь, за неимением носового платка, длинной бородой владыки.

– Какие коварные! Как хорошо, что у нас в Подводном царстве эти ужасные волки не водятся! – третья русалка смахивала слезы краем своего хвостового плавника.

– Глупая, глупая девочка. Вот послушалась бы родителей – и жила бы себе долго и счастливо, – приговаривал рассудительный Бобрыня. Он, конечно, не плакал, поскольку привратникам плакать не пристало. Но глаза у него тоже были на мокром месте.

А вот Плесневик, который долгое время крепился и напускал на себя бесчувственный вид, вдруг взял да и зарыдал, громко подвывая и трясясь всем телом. Откровенно говоря, ни Максим, ни Денис, ни тем более Леся не рассчитывали, что история про девочку и волков произведет на владыку Плесневика такой сногсшибательный эффект.

– Надо же! Какие страшные вещи происходят у вас в Закрытке! Не могу поверить! Не могу поверить! – приговаривал Плесневик.

Минут десять ребята и свита владыки терпеливо ждали, пока он угомонится. Но прогресса не наблюдалось.

– Эхе-хе... Охо-хо... – приговаривал Плесневик, рыдая еще пуще. – О-хо-хо...

Наконец Бобрыня решил принять меры.

– Ну, кто следующий рассказывает историю? – спросил он.

– Ну... я могу, – по-школьному поднял руку Денис.

– А она у тебя грустная или веселая?

– Ну как сказать... – Денис озадаченно потер подбородок. – Скорее веселая. Но и немножко страшная.

– Тогда рассказывай! И поскорее! Главное, чтобы не грустная была! Не то плакать надоело! Вон у чешуйчатых наших уже носы красные, как редиски!

– А ничего, что моя история – она вся в стихах? – поинтересовался Денис

– В стихах даже лучше!

Откровенно говоря, придумать или вспомнить какую-нибудь действительно веселую историю за то время, пока Леся рассказывала свою, Денис попросту не успел.

Во-первых, он просто заслушался – уж больно хорошо Леся рассказывала.

А во-вторых... Во-вторых, Денис вообще не очень-то любил придумывать. И не очень-то любил рассказывать.

Судя по кислой физии Максима, у него были те же самые проблемы. А шошарр... впрочем, про Тишу Денис вообще не думал. Пусть выкручивается как хочет!

Когда Лесина история уже подходила к концу, Дениса наконец посетила замечательная (так ему тогда показалось) идея. Вместо истории он начнет рассказывать страшилки в стихах! Благо стараниями своего лучшего друга Тигры, у которого страшилок была целая коллекция, он знал много! Да и потом, не все ли равно Плесневику и его свите, над чем смеяться – над историей или над стишками?

Денис сделал серьезное лицо – он давно заметил, что чем серьезнее ты, когда рассказываешь что-то смешное, тем больше слушатели смеются, и сказал.

– Собственно, я хотел рассказать не одну историю. А несколько. Правда, маленьких!

– Если маленьких, да удаленьких, то так даже лучше! – потер руки в предвкушении потехи Бобрыня.

– Все мои истории – совершенно правдивые. И произошли они с Маленьким Мальчиком. Может знаете, он в нашем Лицее работает, в Шутиловом посаде?

– Конечно знаем! – тут же принялись кокетничать русалки. – Как не знать! Со всех сторон приятный молодой человек!

– Так вот эти истории рассказывают о временах молодости Маленького Мальчика. Тогда он еще любил сладкое... И любил получать подарки на Новый год. Так вот слушайте...

Денис принялся декламировать:

Маленький Мальчик конфетку сосал,

Сзади подкрался к нему самосвал...

Завтра наутро писали газеты:

Мальчик погиб, подавившись конфетой!

Однако, вопреки ожиданиям Дениса, никто не засмеялся.

Русалки сидели задумчивые и словно бы рассеянные, Плесневик методично поглаживал свою бороду и тоже думал о чем-то своем. Бобрыня на глазах помрачнел и принялся поедать печеных креветок, блюдо с которым он успел стащить до того, как лакеи убрали столы.

Леся бросила на Дениса тревожный взгляд. Лицо Максима, еще совсем недавно с головой погруженного в раздумья, тоже приобрело осмысленное выражение. Даже шошарр – и тот навострил уши!

Все с напряжением ждали, что же скажет владыка.

Наконец Плесневик шумно засопел, поерзал в кресле и изрек:

– Да... Да-а-а...

– Что? Вам не понравилось? – набравшись наглости, спросил Денис.

– Почему же "не понравилось"? Понравилось... Просто смысл у этой истории, я вижу, такой... глубокий... философский...

– И в чем же тут философия? – осторожно спросил Денис. Он лично ничего особенно глубокого в своем стишке углядеть не мог, как ни старался. Страшилка как страшилка. Обычная.

– Как это в чем смысл? Смысла очень даже много! Ведь, по сути дела, стишок этот рассказывает нам о том, что представляют собой газеты! Он напоминает нам, что газеты – самые настоящие разносчики врак! – заключил Плесневик и, чуть понизив голос, добавил:

– Ведь на самом-то деле Мальчика самосвал задавил. А газеты написали, что "конфетой подавился"... Вот и у нас в Подводном царстве те же самые расклады, причем на каждом шагу! Свобода прессы, понимаете ли!

– И не говорите, ваше величество, – поддакнул Бобрыня. – Как напишут бывало эти журналисты – на голову не натянешь! Чушь на чуши сидит и чушью погоняет!

– Мы ненавидим газеты! – подытожила рыжеволосая русалка.

– И журналистов ненавидим! – подхватил капельмейстер Кваква. (Он и его хлюпатели прекратили свое служение музам еще на рассказе Леси. И возвращаться к нему они, похоже, пока не намеревались. Хлюпателям тоже хотелось слушать истории!)

– Мы ненавидим журналистов даже больше, чем Белую Кусалку! – вторила своей подруге русалка с кудрявыми волосами. – Они в своих газетах все время пишут, что мы, мол, заманиваем в озеро добрых молодцев и делаем так, чтобы они потом утонули. В то время как мы, честные русалки, никогда таким не занимаемся! Это водяницы, будь им неладно! А мы нет! Мы – никогда!

"Нельзя же быть такими серьезными!" – подумал Денис и решил, что пора спасать положение.

– Хорошо, про журналистов я больше рассказывать не буду. Следующая моя история – тоже про Маленького Мальчика. И тоже про конфеты.

Мальчик конфету нашел под ногами

(Яд в шоколад был подмешан врагами).

Взял, откусил – и мальчонки не стало.

Не подымайте с земли что попало!

Денис окончил декламацию и внимательно посмотрел на зрителей. И снова, как назло, ни одной улыбки – не считая, конечно, Лесиной. Плесневик и его свита вновь впали в раздумья.

– А что... В этом, конечно, тоже что-то есть! – наконец заключил владыка, насупив брови. – Очень глубокий смысл! Очень!

– Совершенно с вами согласен, ваше величество, – отозвался Бобрыня. Ребята уже успели заметить, что Бобрыня не только Привратник, но еще и Главный Подхалим Подводного царства!

– Ведь о чем это стихотворение, если вдуматься? – продолжал Плесневик. – Оно, в сущности, о том, что враги – они везде! И что бдительность нельзя терять ни на минуту! А не то враги тут же воспользуются моментом и уничтожат тебя! Вот, допустим, взять хотя бы Маленького Мальчика... Мог ли он предположить, что в конфете – яд? Конечно же, не мог! Он просто обрадовался находке, решил полакомиться, а оказалось...

– Да-да, кругом одно коварство! – воскликнула русалка в расшитом жемчугом бюстгальтере и с венком кувшинок на голове. – Вот третьего дня, допустим, сидела я на берегу, расчесывала волосы гребнем. Тут мимо лягушонок проскакал. Квакнул: давай, мол, кто быстрее, сплаваем! Ну я, конечно, не удержалась. Сплавала. А гребень – на берегу оставила. Так вот: когда я вернулась, гребня уже не было! Пока мы там с лягушонком плавали, гребень кто-то свистнул!

– Не горюй, Саломея, я тебе новый куплю, – покровительственно сказал Плесневик и посмотрел на Саломею так нежно, что у других русалок лица тут же сделались ревнивыми и злыми.

Видимо, Плесневик тоже заметил перемену в общественном настроении, а потому тут же, уже не глядя на Саломею, добавил:

– А вообще, ты бы лучше помолчала, чешуйчатая моя. Вечно у тебя что-нибудь крадут, раззява ты эдакая! То, помнится, заколку украли, то ожерелью ножки приделали, а теперь вот – гребень...

Саломея поджала губки и уже приготовилась к достойному ответу, когда инициативу взял Бобрыня.

– ...Как бы там ни было с гребнем, – елейным голоском сказал он, – но смысл у истории верный. Всегда нужно быть внимательным! Ничего не оставлять на берегу! Ничего не подбирать с пола! Потому что враги не дремлют. А наоборот – так и ждут, как бы подстроить какую-нибудь гадость!

Уже во второй раз Денису представилась возможность на собственном опыте убедиться, что озерный народ воспринимает все рассказанные истории абсолютно буквально. И что с чувством юмора у озерного народа туговато.

(По крайней мере, если у него и есть чувство юмора, то оно сильно отличается от того, что имелось у соучеников Дениса по школе №55. Впрочем, и от эльфийского чувства юмора оно отличалось разительно, хоть на этом спасибо. Не то озерный народ, неровен час, принялся бы топить нежданных гостей в каком-нибудь красивом бассейне с фонтанчиком. А на вопли "Спасите!!!" недоуменно отвечал бы: "Ну что за дети? Совсем шуток не понимают, да еще и купаться не любят...")

– Короче говоря, давай следующую историю! – провозгласил Плесневик. – Думственные они у тебя. А подумать мы лю-юбим...

Денис кивнул. И, уже заранее опасаясь той непредсказуемой реакции, которая могла воспоследовать на очередной его стих, начал:

Дед Мороз в мешочек бомбу подложил

И подарок этот мальчику врулил.

Не плясать мальчонке, песенок не петь

Даше шапку больше не на что надеть.

Что тут началось! Когда слова Дениса стихли, когда окончилась пауза, которую озерный народ использовал на то, чтобы как следует осмыслить услышанное, по тронному залу пронесся настоящий ураган.

Бобрыня отставил тарелку с креветками. Русалки повскакивали с лавок. И даже хлюпатели принялись ожесточенно спорить на своем балкончике.

– Вот-вот! Все верно! Я всегда говорила, что Дед Мороз – подлец, каких мало! – взвилась рыжеволосая русалка.

– Что ни день, то узнаешь о его новых подлостях! – поддакнула ее товарка.

– Чего только не придумает, мерзавец! – негодовала третья русалка. – То, понимаешь, заморозит нам все озеро, то подарками нас обделит новогодними, как будто мы какие ненормальные и подарки нам не положены... Так он, оказывается, еще и бомбы в мешки с подарками подкладывает! Ну и сволочь!

– А что, вам не нравится Дед Мороз? – осторожно поинтересовался Денис.

– "Не нравится" – не то слово! – пояснил Бобрыня. – Мы его ненавидим!

– Даже сильнее, чем Желтую Кусалку!

– И даже сильнее, чем журналистов!

– В нашем царстве-государстве Дед Мороз – персона нон грата! – высказался владыка Плесневик.

– А что это значит – "персона нон грата"? – спросил Денис.

– Это значит, что ему в наше царство даже заходить нельзя. А если зайдет – ему сразу отрубят голову! Самым большим топором! – пояснил Плесневик. – Еще десять лет назад наш парламент принял такой закон!

"Хороши у вас законы..." – подумал Денис, однако ничего не сказал.

– В целом же, следует отметить, – принялся рассуждать Плесневик, удобно развалившись на своем троне, – что история эта подводит нас к очень важному выводу про новогодние подарки Деда Мороза...

– К какому это? – Саломея кокетливо захлопала ресницами.

– К такому, что вот не носит он нам подарки – и хорошо! Потому что подарки с бомбами нам совершенно не нужны!

Владыка Плесневик-Влажнобород Второй разглагольствовал еще долго – о международном положении, о жадности некоторых волшебников (он разумел, конечно, Деда Мороза), о том, что в Подводном царстве – полное изобилие всего, чего душе угодно, и потому его жителям никакие подарки не нужны...

В какой-то момент Денис просто перестал слушать. А потому, когда разговор снова перешел на его скромную персону, он был совершенно к этому не готов.

– Одним словом, истории мне твои понравились, Денисушка. Злободневные они у тебя. Философские – задуматься, то есть, заставляют. И идеологически верные. А потому, предлагаю тебе, Дениска, у нас оставаться. Будешь нашим придворным рассказчиком. Как тебе моя идея?

– Я? – не понял Денис.

– Ну конечно, ты!

– Вы, конечно, извините, ваше величество, но если по правде, я не очень-то хорошо рассказываю... Стесняюсь я...

– Ну, не хочешь рассказывать, тогда записывай. А мы потом вслух зачитывать будем... В общем, не хочешь быть придворным рассказчиком, будешь придворным писателем... В роскоши купаться будешь! Лакеев заведешь! На русалочке красивой женишься... А к юбилею мы выпишем тебе орден... Из чистого золота! Килограмма эдак на три... – Плесневик мечтательно закатил глаза.

"Да они в Архипелаге как сговорились все! Все как один хотят оставить нас у себя! Хитроцельс Солнце звал запускать. Твердислав Зуболомич – в свой Неспешен приглашал, бездельничать. Бефинда как-то странно глазки строила... Теперь эти вот. Сначала – мутителями, а теперь писателями работать уговаривают..."

Затем пришел Максимов черед рассказывать свою историю.

Он обстоятельно, как настоящий оратор, прокашлялся. Протер носовым платком очки. И даже выпил компота из графинчика, который стоял на столике возле владыки.

– Моя история, конечно, не такая грустная, как Лесина, – начал он. – И она совсем не такая смешная, как те стишки, которые читал Денис. То есть, – поправился Максим, виновато поглядев на Плесневика, – я хотел сказать, она не такая глубокомысленная и философская. Но зато она – таинственная!

– Обожаем все таинственное! – захлопала в ладоши самая молодая русалочка.

– Есть у нее и еще одно достоинство. Она произошла со мной, а не с кем-нибудь другим. И я готов поклясться, что все было именно так, как я вам рассказываю. В общем, моя история – абсолютно правдивая.

– Обожаем все правдивое! – хором повторили русалки.

– Тогда слушайте. Дело было в Закрытке... Два года назад в доме по соседству с моим поселилась семья Калистратовых. И в этой семье было три сына – Борис, Толик и младший, Костя.

– Три сына – это как в сказках про героев, – пробормотал Плесневик. – А мы любим сказки про героев!

– Да никакие они были не герои! А обычные хулиганы. Учились плохо, в школу ходили через раз. Зато все время ошивались на улице. И требовали деньги с тех, кто был младше их и слабее. А если кто не отдавал, тех они били. И, надо сказать, безо всякого труда. Потому что Борис ходил в секцию бокса, Толик – в секцию карате, а Костя – на вольную борьбу. Да и были они все из себя плечистые, с во-от такими мускулами, – Максим показал, с какими именно.

– Подумаешь, у нас в Архипелаге таких тоже полно, особенно на Копейкином острове, – вставила Саломея. – Разбойники с большой дороги называются. И ничего тут таинственного нет!

– Будешь гостя перебивать – гребня не получишь, чешуйчатая ты моя, – одернул русалку Плесневик и та сразу же притихла.

– Честно признаюсь, меня братья Калистратовы тоже частенько били. Бывало по два раза на день! И ничего совершенно я с ними сделать не мог, хотя тоже записался в секцию бокса! Но разве бокс поможет, когда их трое, а я – один? Да и жили мы по соседству. Как я за порог, так Калистратовы тут же на улицу, чтоб меня ловить... В общем, денег требовали.

– Наверное, они просто бедные были? – предположила Леся, добрая душа.

– Ничего подобного! У папаши Калистратова и машина была, да и дом у них дорогой, двухэтажный, с хорошим ремонтом. Денег они с меня требовали потому, что эти деньги были вроде как материальным подтверждением того, что я их боюсь. Потому что когда я вот так просто говорил "я вас боюсь" – для них это было неубедительно. А вот когда я денег давал – то тогда им сразу ясно становилось, что я боюсь их и уважаю! Вот я и давал им раз в неделю дань, чтобы они от меня на следующую неделю отцепились!

– Да... У нас, в Подводном царстве, тоже кое-где есть этот... – Плесневик замялся, подыскивая нужное слово.

– Рэкет! – подсказал Бобрыня.

– Правильно, рэкет! Но с ним борется наша озерная полиция...

– А что родители? Разве родители не знали, что ты даешь этим братьям Калистратовым дань? – спросила Леся.

– Нет, я им не говорил. А какой смысл? И потом, мой папа говорит, что со всеми проблемами я должен разбираться сам, потому что иначе я никогда не стану настоящим мужчиной.

"Эти папы все одинаковые, – вздохнул Денис. – По крайней мере, говорят они все одно и то же!"

– Но история моя совсем не про деньги, – продолжал Максим. – Чтобы, значит, взрослые нас не застукали – ну, что я денег им даю, а они берут, мы придумали такую систему. Наши дома стояли напротив. А между нашими участками протекал такой небольшой ручеек. Как бы совершенно ничейный. И земля возле этого ручейка тоже была ничейной. Так вот мы договорились, что раз в неделю, по воскресеньям, я буду класть те деньги, которые причитаются с меня за неделю спокойной жизни, в литровую банку. Потом плотно закрывать ее крышкой, обматывать горлышко веревкой и спускать в воду. А конец веревки привязывать к тонкому стволу ивы, которая рядом росла. Чтобы, значит, братьям Калистратовым не надо было руку по локоть в грязную воду опускать. Такой у нас был тайник.

– Неплохо придумано, – оценил Денис. – Но по-моему, в землю зарывать было бы проще...

– Оно-то, конечно, может и проще было бы, – отвечал Максим. – Только как быть зимой? Ведь дань-то они с меня и зимой требовали? А зимой уж очень долго что-то зарывать, земля ведь твердая... А в снегу оставлять – не годится. А вдруг разразится оттепель, все растает и банку кто-нибудь найдет?.. В общем, так я и жил целый год. Раз в неделю оставлял в ручье деньги. А они меня за это не трогали. И я мог ходить по нашей улице совершенно спокойно! И друзей своих водить. Надо сказать, когда они перестали меня трогать, я вообще перестал их замечать – братья Калистратовы, гроза всей округи, для меня как будто существовать перестали...

– А где же тайна? Хочу тайну! – капризно провозгласила рыжеволосая русалочка.

– Сейчас будет! – заверил ее Максим. – Так вот. Однажды утром мама и отец завели разговор о соседях. Я, конечно, почти не вникал. Но когда мама упомянула фамилию Калистратовых, я все-таки решил послушать. Мало ли? Может, их бандитские повадки все-таки выплыли наружу? Может, их в детскую комнату милиции сдали? Или, хотя бы, может их кто-то взял да и отлупил? Но к моему удивлению, я вдруг узнал, что вот уже два месяца, как Калистратовы уехали... в Мозамбик! Оказывается, папа Калистратовых был каким-то важным специалистом. По каким-то тракторам, а может самосвалам... И фирма, в которой он работал, командировала его в Африку на целых два года. А вместе с ним поехали его жена и, конечно, Борька, Толик и Костя!

– Вот, наверное, ты обрадовался, – встрял шошарр. – Дань платить не надо, свобода, красота!

– Я, конечно, обрадовался, – согласился Максим. – Одно только меня смущало. Что когда я приходил к ручью, чтобы положить в литровую банку очередную дань, банка всегда оказывалась пустой. Даже несмотря на то, что Калистратовы уже два месяца в Африке! То есть деньги всегда кто-то из банки вынимал! Но кто?

– Да кто-кто... – проворчал Бобрыня. – У всякого порядочного разбойника должны быть сообщники! А если разбойников трое, то, значит, и сообщников у них втрое больше!

– И я тоже так подумал сначала, – сказал Максим. – Подумал, что они кого-то из своих друзей просят деньги из банки забирать, чтоб добро не пропадало. Однако, меня кое-что смущало. На дворе стояла зима, а никаких следов со стороны дома Калистратовых, что вели бы к речке, я не видел! И вот тут начинается тайна...

Русалки примолкли. Плесневик подался всем телом вперед. Бобрыня, капельмейстер Кваква, а также Леся, Денис и шошарр сидели, не смея шелохнуться.

– Меня, конечно, мучило любопытство – кто же все-таки забирает деньги, раз Калистратовых нет? И тогда я попросил у дяди – а он у меня в прокуратуре работает – такую маленькую камеру, при помощи которой за преступниками следят. За мафией разной. Взял я эту камеру, да как-то ночью и установил на иве, между ветвей. Замаскировал как следует... В общем, так установил, чтобы ее объектив смотрел как раз на то место, где утоплена банка с деньгами. Чтобы, значит, если кто придет деньги забирать, она все это как следует засняла и мне потом показала. А еще, так как дело недалеко от моего дома было, я устроил так, чтобы провод от этой камеры подключался прямо к моему компьютеру. И чтобы я мог, не выходя из своей комнаты, следить за тем, что там, на берегу ручья происходит!

– Ну ты даешь... – восхищенно прошептала Леся.

– Да просто сыщик какой-то! Не хуже Длинноуса из Следопытного посада! – отозвался Плесневик. В его голосе звучала какая-то особая ирония, которую, правда, совершенно не приметили ребята. – Может, пойдешь к нам придворным сыщиком, а? Шпионов будешь выслеживать...

– Так что же камера? Что она там наснимала? – нетерпеливо заерзал на лавке шошарр.

– А ничего! В том-то и дело, что ничего! – воскликнул Максим. – Всю неделю камера снимала, записывала на компьютер и... никого не сняла! Словно никто к тому тайнику и не подходил! Так вот, через неделю я решил все-таки банку самолично проверить. Поднял ее... Открыл... А денег-то там и нет! Загадка! Чертовщина какая-то! Не мог же деньги вытащить человек-невидимка? Или они просто взяли и испарились? В общем, такая вот моя история, таинственная...

Не успел Денис окончить, как Плесневик, русалки и Бобрыня грянули дружным, заливистым смехом.

– Гы-гы-гы! – смеялся Бобрыня.

– Уа-ха-ха! – ухал Плесневик.

– Хи-хи! Хи-хи-хи! – хохотали русалочки.

Только Денису, Максиму, Лесе и шошарру было совершенно не понятно, что же такого смешного в таинственной (а ведь и вправду таинственной!) истории Максима нашел озерный народ.

– Человек-невидимка! – похохатывал Бобрыня, перегибаясь пополам от изнеможения. – Придумаешь тоже!

– Испарились! Вы слышали? Он сказал "испарились"! – не унимался Плесневик. – Вот так таинственная история! Уа-ха-ха!

– Какая же она таинственная, когда она просто смешная! – воскликнула Саломея и снова захохотала.

– Значит, для вас никакой тайны нет? И вы знаете, кто взял деньги? – холодно осведомился Максим.

– Конечно мы знаем!

– Мы не просто знаем, мы совершенно уверены, что деньги взяли ручейники! – пояснил Бобрыня, переводя дыхание.

– А кто это такие?

– У ручейников тело как у рака, голова как у рыбы, а руки как у лягушки. И денежки они страсть как любят! – пояснил Плесневик. – Я даже думаю, что разбойникам твоим, братьям этим Калистратовым, от твоей дани ничегошеньки не доставалось! Никогда! Потому что ручейники – они такие! Украдут что угодно у кого хочешь! Даже у самого хитрого вора!

– Если это ручейники, то почему же их камера тогда не сняла? – задал каверзный вопрос Максим.

– Да потому, что ручейники из-под воды почитай никогда не выходят! Они – не то, что мы! Им воздух не нужен! Вреден им воздух вообще-то! И живут они под водой, и дела свои немудрящие тоже под водой делают. Вот они баночку-то под водой открыли, денежки забрали – и будь здоров не кашляй!

И Плесневик вместе со свитой снова принялись хохотать. Даже Леся, Денис и Тиша улыбнулись.

– А ведь я вспомнил... – вдруг сказал Максим, оставшийся совершенно серьезным среди всеобщего веселья. – Банка-то и впрямь мокрая изнутри была...

– Сам я, в общем-то, не местный, – начал шошарр Тиша свою историю. Он вышел на середину зала и даже встал на лавку, чтобы его все видели как следует. – В Закрытку я прилетел с планеты Джангл, которая расположена в сотне световых лет от Земли!

– Неближний свет, должно быть, – раздумчиво прокомментировал Плесневик.

– Там, на планете Джангл, живут такие же, как я – то есть шошарры. У нас хороший климат, много цветов и деревьев, много морей и никогда не бывает снега! В общем, все у нас, шошарров, есть. И хорошая еда, и красивые дома, и разная техника. Только одна проблема – однажды на нашу планету обрушилась эпидемия страшной болезни – пофигинии. Это, я вам скажу, болезнь так болезнь! Не какой-нибудь там насморк! Все, кто переболели пофигинией, превратились в Невыносимо Скучных Шошарров! Они совершенно ничего не хотят, кроме как есть и спать! А переболели ею у нас почти все. Очень уж мы, шошарры, поболеть любим...

– Постой, Тиша, неувязочка какая-то получается, – перебил шошарра Максим. – Если вы, шошарры, ничего не хотите, кто же тогда строит дома? Кто проектирует машины? Кто, в конце концов, готовит еду? Ведь кто-то же должен делать чипсы? Выращивать огурцы?

– Ты меня просто не дослушал! – отвечал шошарр. – Пофигиния, конечно, страшная болезнь. Но наши ученые – из тех, кто пофигинией еще не заразился, – придумали специальные таблетки для хотения. Вот ты принимаешь эти таблетки – и на какое-то время тебе начинает всякого разного хотеться. Кому начинает хотеться на заводе работать, кому – в банке служить, а кому – летающий трамвай пилотировать. Вот принял таблетку, загадал, чего тебе хотелось бы хотеть – и две недели свое желание, значит, осуществляешь! А если не принимаешь такую таблетку, то ничего кроме как есть и спать тебе не хочется...

– А ты, Тиша? Ты тоже такие таблетки принимаешь? – спросила Леся, с нежностью глядя на шошарра.

– Ничего я не принимаю! Потому что я пофигинией не болел. У меня от этой болезни врожденный иммунитет! И поэтому мне всегда чего-нибудь хочется – от самого моего рождения. И безо всяких таблеток! Золота хочется, хочется фухтелей разных, чипсов... Но больше всего мне всегда хотелось приключений! Таких приключений, чтобы даже дух перевести было некогда! А вот большинство моих родственников-шошарров совсем не такие... Они живут от одной таблетки до другой. И ничего сверх загаданного не хотят... Скучные они, в общем. И поэтому они мне страшно завидуют! Хотя и не спешат в этом признаваться. Они всегда называют меня "непоседой". А некоторые, кто позлее, даже "дурачком"... Не очень-то приятно жить с такими родственничками!

– Бедный ты бедный! – вздохнула Леся.

– Вот, собственно, и вся моя история, – неожиданно сказал шошарр и прочувствованно вздохнул. – Хотя она и короткая, но зато – ужасно грустная!

Максим, Леся и Денис кивнули ему – каждый из них на своем опыте знал, как это нелегко – чувствовать себя белой вороной, будь то в классе, семье или во дворе. И они принялись наперебой заверять шошарра Тишу в том, что понимают его ужасное положение и всецело ему сочувствуют.

– Оставайся с нами, на Земле! У нас все чего-нибудь да хотят! – заверял шошарра Максим.

– Или лучше попроси ученых-шошарров сделать такие таблетки, чтобы достаточно было принять одну в детстве и хотеть всю жизнь путешествовать, читать книжки, играть в игры! – предлагала Леся.

А вот озерный народ сидел, как в рот воды набравши. Ничего не предлагая, никому не сочувствуя...

Бобрыня больше не встревал со своими комментариями. Плесневик – со своими рассуждениями. А русалки – те и вовсе застыли, словно бронзовые статуи на гранитных постаментах. На их красивых, правильных лицах застыло выражение неподдельного ужаса.

Словно бы, пока шошарр рассказывал свою историю, в зале появился Хитроцельс в обличье дракона. Или, того хуже, все четверо бледных витязей в полной экипировке, с мечами наголо, верхом на плотоядно клекочущих грифонах.

– Эй, ваше величество, что это с вами? – вкрадчиво спросил Денис.

– Вам плохо? – спросила Леся.

– Я что-то не так сказал? Вам не понравилась моя история? – шошарр спрыгнул с лавки, сделал два шага в сторону трона и внимательно посмотрел на владыку.

Но им никто не ответил. В зале повисла напряженная, гнетущая тишина.

Наконец, помрачневший владыка Плесневик-Влажнобород Второй счел возможным заговорить.

– Вот это да-а...– сказал он чуть хрипловатым, не своим голосом. – Вот это ужасы так ужасы... Откуда же это болезнь такая взялась? Господи помилуй!

– Это же страшно подумать, что будет, если на наше царство нападет эта самая... – Бобрыня скривился, – пофигиния...

– Что же это с царством тогда будет? – всхлипнула Саломея.

– Выходит, если я заболею пофигинией, мне не будет хотеться гулять? Мне не будет хотеться плавать? – сказала одна из русалок, драматически заламывая руки, как актриса в театре.

– А мне, получается, маникюр не будет хотеться делать? И педикюр хвоста? – утирая слезу, воскликнула рыжеволосая русалка, демонстрируя свои выхоленные ноготки и вызолоченный хвостовой плавник .

– Но главное! Ведь у нас же таблеток против этой напасти нет! Так и будем все лежать, как сомы под корягой, и не знать чего захотеть? Нам даже не будет хотеться слушать наших дорогих хлюпателей! Нам даже не будет хотеться бороться в врагами! И нас тут же завоюют поганые ночные эльфы, водяницы и эти... корриганы! Какой кошмар!

– Эх, ну и страхи ты рассказываешь, хоботастый! – поежившись заключил Бобрыня. – Предупреждать же надо...

– Но с чего вы взяли, что пофигиния обязательно нападет на ваше царство? Может быть, эта болезнь действует только на шошарров, а на людей и вовсе нет? – возразил Тиша.

– А вдруг действует? – проницательно прищурившись, спросил Бобрыня.

– А вдруг Тиша уже пофигинией заболел? Только не знает об этом? – предположила Саломея.

– Да-да! И теперь заразит этой болезнью всех нас! Тогда прости-прощай наша вольготная жизнь! – обреченно добавила рыжеволосая русалка.

– Знаете, у меня есть одна хорошая идея насчет борьбы с болезнью пофигинией! – громко, убежденно сказал Денис, которому вдруг пришла в голову мысль о том, как обратить эти странные настроения, которые ни с того ни с сего овладели озерным народом, на пользу общему делу.

– Говори скорее свою идею! Меры надо принять наисрочнейшие! Сейчас же отправлю гонца в парламент, чтобы там приняли закон о борьбе с болезнью пофигинией! – потребовал владыка и даже стукнул по полу своим трезубцем о четырех зубьях.

– Если вы тотчас же проводите нас к Туннелю Тысячи Капель, – начал Денис, – и объясните нам, как им пользоваться, мы все просто уйдем! И вероятность заразиться этой опасной, этой смертельной болезнью для вас сразу снизится!

– Да она просто-таки станет равна нулю! – поддержал Дениса Максим.

– Да-да... Ведь я могу быть разносчиком инфекции, даже сам того не подозревая... – подлил масла в огонь шошарр.

– Что ж... – сказал владыка Плесневик-Влажнобород Второй после недолгого размышления. – Пожалуй, Дениска, в твоей идее что-то есть! Ну-ка, Бобрыня, немедленно проводи гостей к Туннелю! И, что называется, счастливого пути!

Путь к Туннелю лежал через подвалы Подводного царства, которые были еще более сырыми, чем даже помещения дворца.

Казалось, воздух не просто влажный, а насквозь мокрый и что вот-вот пойдет дождь...

На полу стояли целые лужи жирной, блестящей словно черное зеркало, воды. По поверхности луж сновали водомерки, чем-то похожие на тех, что жили в Закрытке, только куда более упитанные и длинноногие. Их недобрые глазенки горели кроваво-красными точками и точки эти зловеще мельтешили в темноте.

Но Леся, которая в иное время при виде таких вот насекомых непременно схватила бы Дениса за рукав и взвизгнула "Мамочки, какая гадость!", теперь шла молча и не обращала на водомерок никакого внимания.

Оно и не удивительно – после исполинских пауков в болотах Броселианда насекомые эти совершенно не впечатляли...

Между тем, подвалы дворца практически не освещались. И если в жилых покоях озерного люда то тут, то там горели ярким салатным цветом волшебные светильники в форме экзотических раковин, то на пути к Туннелю идущим приходилось довольствоваться единственной лампой, которую нес в руках Бобрыня. Темнота неохотно расступалась перед Бобрыней и с радостью смыкалась за спиной Дениса, который шел, конечно же, последним...

Настроение у ребят было нервозным.

С одной стороны, цель была почти достигнута и спасение маячило совсем близко.

С другой стороны, было совершенно неясно, что ждет их в этом загадочном Туннеле? Ведь если бы все, кому не лень, пользовались им, то путь к нему был бы более ухоженным или, как наверняка сказал бы Берендей Кузьмич, "торным".

"Тогда они наверняка повесили бы на стенах светильники. Или хотя бы осушили лужи, чтобы не хлюпали под ногами... Может быть, там никакой не туннель, а обычная западня? А все эти подводные олухи специально морочат нам голову, как Бефинда и Ракушечья Мантия? "

Леся, Максим и Тиша, судя по их мрачным лицам, думали о том же самом. В башмаках у всех четверых плотоядно чавкала вода. Бобрыне же все было ни по чем – он, как и другие представители озерного народа, обуви вообще не носил...

– Не знаю, как насчет пофигинии, а насморком заболеть тут очень даже можно... – пробурчал Максим.

Тем временем, Денис решил исподволь прощупать обстановку.

– Скажите, уважаемый Бобрыня, а почему Туннель называется Туннелем Тысячи Капель? – спросил он.

Но Бобрыня промолчал – то ли просто не расслышал вопроса, то ли сделал вид, что его не расслышал.

Нужно сказать, после Тишиного рассказа всю разговорчивость Привратника как ветром сдуло. Видимо, история о планете Джангл (не исключено, выдуманная лгунишкой Тишей от первого до последнего слова!) заставила Бобрыню погрузиться в раздумья о своем здоровье и будущем родного царства слишком глубоко

– Я думаю, он называется так потому, что в нем с потолка капает вода! – предположила Леся. – Вот, примерно, как в этих подвалах.

– А я думаю, его так назвали просто для красоты. И ничего особенного это не значит, – заметил Тиша. – Возле города, где я живу, есть Пещера Девяти Призраков. Так я там был раз сто! И ни разу ни одного призрака не видел!

– А может не надо о призраках? – умоляющим голосом предложила Леся.

– Тогда я хотел бы спросить уважаемого Бобрыню, – сказал Денис, только уже гораздо громче, пристраиваясь прямо вослед Привратнику, – куда ведет этот туннель. А, господин Бобрыня?

– Что?... Ты меня? – Бобрыня словно бы очнулся от тяжелого сна.

– Вас, конечно вас!

– Ведет? Туннель? – невнятно пробормотал Бобрыня, – А-а... Ведет... Ведет он на Копейкин остров... И это, по-моему, всем головастикам известно!

– Но как это может быть? Если туннель ведет на Копейкин остров и проложен он по дну моря, а Копейкин остров располагается за несколько сот километров от Мокреца, значит нам придется идти по этому туннелю очень долго. Возможно даже несколько дней. Правильно?

– Неправильно, – недружелюбно сказал Бобрыня.

– Что именно неправильно? – поинтересовался Максим. – Нам очень нужно это знать!

– Все неправильно, – наконец снизошел к ребятам Бобрыня. – Во-первых, туннель не проложен по дну моря. Во-вторых, идти по нему не придется. А в-третьих, вы попадете на Копейкин остров довольно скоро – а именно, когда Тысяча Капель простучит по волшебной чаше!

– Но если идти не придется, как же мы попадем на Копейкин остров? – не отставал Максим.

– Как-как... Простым каком, как говорят у нас, в Подводном царстве. Усядетесь на пятую точку и фьюить! – Бобрыня сделал лапкой жест, долженствующий иллюстрировать, как именно полетят на Копейкин остров ребята.

– Так значит, это волшебный туннель, а не обычный? – обрадовалась Леся.

– Конечно волшебный! Если бы мы хотели построить обычный, нам пришлось бы работать лопатами день и ночь три тысячи лет! А так, когда у нас уже есть волшебный, зачем нам обычный?

– И то правда, – согласился Тиша. – Мне нравится все волшебное. Оно веселое!

– А кто же тогда строил этот волшебный туннель? – полюбопытствовал Денис.

– О-о, это длинная история! Давным-давно, когда в Архипелаге жили в основном одни только эльфы, змеи-скоропеи, волки и лошади, а никаких людей и волшебников еще не было и в помине, этот туннель, как и этот дворец, построили воздушные эльфы.

– Воздушные? – хором спросили ребята. – Но как воздушные эльфы могли строить что-то под водой?

– Я вижу, плоховато вы знаете древнюю историю Архипелага, – с укоризной сказал Бобрыня. – В те времена Мокрец еще не был таким махоньким островом! А был почитай целым континентом! Это сейчас от него остались рожки да ножки... Здесь были разные города и святилища, множество дорог и мостов...

– А что случилось потом? Кто-то взорвал ядерную бомбу? – спросил простодушный Тиша.

– Не знаю, что такое эта ваша ядерная бомба, – отвечал Бобрыня. – Но потом эльфы принялись ссориться между собой, делать друг другу гадости и вскоре начали воевать. Но только воевали они не обычным оружием, а магическим... В общем, я и сам-то в истории не силен. Но я знаю, что потом континент почти полностью затонул, а эльфы сбежали в Закрытку... Потом, правда, их в Закрытке так прижали, что им ничего не оставалось кроме как умолять волшебников Буяна впустить их обратно в Архипелаг... В общем, тот пятачок, который сейчас Мокрецом зовется, это все, что осталось от континента. И в тех дворцах, которые оказались на мелководье, поселился озерный народ, то есть мы...

– Так я и думал, – шепнул Максим Денису. – Что дворец не эти лентяи строили. Уж больно он шикарный.

– В общем, – скруглил свою импровизированную лекцию Бобрыня, – туннель нам от эльфов достался... Они же им в основном и пользуются. Когда охота попутешествовать на них находит...

– А почему на вас такая охота не находит? Это же так здорово – путешествовать! – спросил Тиша.

– А чего нам зазря по чужим краям шастать? Мы дома сидеть любим. И истории слушать, которые рассказывают те, кто уже по чужим краям пошастал. Получаются сразу две выгоды: и интересное узнаешь, и опасностей никаких... Ну что ж, вот мы и пришли!

Бобрыня, а вслед за ним и ребята, оказались перед темной, заросшей зеленым мхом дверью. Дверь имела круглую форму, а вместо обычной дверной ручки на ней имелась выемка в форме лапки какого-то животного.

Попросив Дениса подержать светильник, Бобрыня подошел вплотную к двери, положил лапку на выемку (она оказалась как раз впору!), а другой лапкой нажал сверху. Сразу вслед за этим он снял ключ с длинными бородками, что висел у него на шее, встромил его в замочную скважину и провернул три раза. Дверь заскрипела, застонала и кое-как открылась.

– Выходит только вы можете эту дверь открыть? – спросил Денис. – А мы не смогли бы?

– Конечно нет! Для того, чтобы открывать двери в Подводном царстве начинающим волшебником быть мало. Тут надо быть Привратником, – с плохо скрываемой гордостью отвечал Бобрыня.

Они вошли внутрь. Каково же было их удивление, когда там обнаружилась в точности такая же горка, по какой они прибыли – или правильнее сказать "прискользили"? – в гости к владыке Плесневику и его придворным.

– А где она оканчивается? – указывая на горку, спросил Денис.

– Я надеюсь, не в открытом море? – с тревогой подхватил Максим.

– Не боись! – заверил ребят Бобрыня. – У нас в Подводном царстве не то, что у эльфов – все по-честному, по-озерному. – Не успеете соскучиться, как выпрыгнете в подвале башни маяка.

– Маяка?

– Ну да, есть такое место на Копейкином острове, возле Гуляй-Сарая. Маяк Мигай-Светляк называется. Там еще рядом резервуар для дождевой воды, а чуть подальше – порт. Ну да что-то я с вами тут заболтался... Пора идти! – сказал Бобрыня и уже собрался отправиться в обратный путь, как вдруг хлопнул себя ладошкой по лбу. – Ах да, чуть не забыл! У меня тут к вам, ребятки, одно деловое предложение!

– Какое? – напряглись Денис, Леся, Максим и шошарр. После Броселианда подвох мерещился им буквально на каждом шагу.

Пыхтя и сопя, Бобрыня принялся копаться в бездонном кармане своего дворницкого фартука. Наконец он вытащил на свет небольшую изысканной формы шкатулку, облицованную гладкими пятнистыми раковинами.

– Вот... Это – вам! – церемонно сказал Бобрыня, передавая шкатулку Лесе.

Леся осторожно взяла ее, но открыть не решилась.

– Открывай, не стесняйся! – поощрил ее Бобрыня.

Леся послушно приоткрыла крышку и... ахнула!

Ахнуть и впрямь было от чего. Шкатулка была наполнена разноцветными жемчужинами – голубыми, серыми, фиолетовыми, зелеными и, конечно, белыми. Крупными, блестящими, неподдельными! Даже в неровном свете переносного светильника Бобрыни они переливались так, будто хотели сказать: "Вот мы какие красивые! Не даром мы стоим целое состояние!"

– Ничего себе! – присвистнул Тиша.

– Вот так-так... – прошептал пораженный Максим.

– Так вот, у меня, то есть у нас, озерного народа, есть к вам, ребятки, деловое предложение следующего свойства... – начал враз посерьезневший Бобрыня.

– Но у нас совершенно нет с собой денег! – поспешил заверить Бобрыню Максим. – Мы никак не можем их у вас купить!

– Глупости говоришь! Сущие глупости! Сам посуди – зачем нам ваши деньги, когда у нас своих навалом? Наше предложение состоит совсем в другом!

Ребята замерли – в душе у каждого сразу же закопошились дурные предчувствия.

– Мы вам – этот жемчуг, – сказал Бобрыня. – А вы нам за это – обещание!

– Какое еще обещание? – хитровато прищурившись, спросил шошарр.

– Обещание, что вы больше никогда, никогда не заглянете в Подводное царство! Нет, вы не подумайте, – тут же смутился сказанным Бобрыня, – вы отличные ребята и вы нам очень понравились! И истории вы рассказывали чудные, такие умные, со смыслом, но ...

– Что "но"? – в один голос спросили ребята.

– Но уж больно опасная болезнь – эта ваша пофигиния... – окончил Бобрыня и опустил глаза. – Теперь мы просто обязаны соблюдать карантин... Так что, обещаете?

– Обещаем! Конечно обещаем! – обрадовано воскликнули ребята, с трудом скрывая улыбки.

– Впервые в истории шошарр получает деньги не за то, чтобы что-то делать, а за то, чтобы чего-то не делать, – хмыкнул довольный Тиша и уложил шкатулку в свой рюкзачок.

Попрощавшись с Бобрыней, ребята бросились к стартовой площадке и спустя минуту их уже увлек водоворот волшебной горки.

"Счастливого пути-и-и!" – неслось вослед ребятам пожелание Бобрыни. А может быть, это просто ветер свистел в ушах?