День чёрной собаки

16 июля, суббота

– Бай, не вредничай! Замри, пожалуйста, – попросила Криденс. – Ну, не шевелись ты хоть секунду, сколько можно просить?

Кот ответил девушке внимательным взглядом больших зелёных глаз, понял, что Кри может обидеться, поэтому решил смилостивиться и выполнить просьбу: вскочил на скамейку, упёрся передними лапами в спинку и широко зевнул. А зевнув – замер, позволяя Криденс сфотографировать себя на телефон.

Он умел позировать.

– Спасибо! Отлично!

Бай закрыл пасть и, навострив уши, посмотрел вдоль бульварного сквера. Тоже для съёмки.

– Отличное фото! – Криденс любила делать много кадров, а затем неспешно выбирать лучшие, сравнивая и подмечая отличия в эмоциях или позах. И ещё она знала, что коту нравится внимание и позирует он с удовольствием. Но по кошачьей привычке вредничает.

– Хвост не хочешь поднять?

Кот чуть повернул голову и наградил девушку высокомерным взглядом.

Получился отличный кадр.

– Я знала, что ты так сделаешь!

Ответа не последовало.

Бай иногда перехватывал Криденс по дороге на работу. Выходил навстречу, тёрся об ноги и так звал куда-нибудь гулять: в сад Баумана, в сад Эрмитаж, в скверы или просто бродить по дворам и переулкам. Вдвоём. Потому что это было только их время. Бай резвился, позволял себя фотографировать и охотно брал вкусняшки, которые девушка всегда держала при себе – для него. Бай веселился, а Криденс рассказывала ему новости и чувствовала – не знала, как об этом можно знать? – а именно чувствовала, что кот не просто принимает внимательный вид, а понимает, о чём она рассказывает.

При этом приходил Бай только в те дни, когда Криденс шла на работу одна – бывало, что Феликс задерживался и выходил из дома вместе с девушкой, но к двоим кот не подошёл ни разу. И в квартире Вербина побывал однажды. Явился без предупреждения, встретил парочку у подъезда, поднялся с ними в квартиру, внимательно осмотрел и обнюхал все комнаты, но от угощения отказался, не посмотрел ни на блюдце с молоком, которое выставил Феликс, ни на вкусняшки от Криденс. Закончив осмотр, уселся у входной двери, а когда её открыли – ушёл, дав понять, что мешать не собирается. И когда Вербин спросил, что это было, Криденс ответила, что Бай не мог не проверить, где она теперь живёт, а после проявил деликатность, поскольку к Феликсу кот относился… нормально. Они оба друзья Криденс, она ими дорожит, и этого коту было достаточно.

«С ним вы не друзья, но и не враги, а это очень важно».

Вербин отнёсся к словам девушки без привычной иронии.

– Ты слышал об этом убийстве? – спросила Криденс, удобнее устраиваясь на лавочке и поглаживая улёгшегося на колени Бая. – Какой-то урод убил девушку и запихнул её в багажник машины. А потом выложил в Сеть видео, представляешь? Выложил, вроде как похвастался тем, что натворил, и пообещал, что будет убивать дальше.

Кот фыркнул.

– Слышал? Никогда не пойму, что у таких уродов в головах творится. Зачем они так поступают? Откуда в них такая жестокость? – Короткая пауза. – Извини, чуть было не сказала: «звериная жестокость».

Кот тихонько замурчал, соглашаясь с тем, что звери до такой дикости не опускаются.

– Так вот, Лексу поручили расследовать это убийство. Я на сто процентов уверена, что он справится, но знаешь… я чувствую, что он… Нет, конечно, Лекс не боится, но ему неприятно.

Кот продолжил урчать, но при этом будто случайно выпустил когти на правой лапе. Просто выпустил. И тут же втянул обратно.

– А Лекс видел много разного. Я тебе не рассказывала, да и он мне не часто рассказывает и без особых подробностей, считает, что мне не следует знать о том дерьме, в котором ему приходится возиться, но я знаю, что он видел очень много. А для себя Лекс отрастил броню. Не безразличие, а хладнокровие. Он всегда спокоен, всегда оставляет грязь снаружи, но сейчас я чувствую его беспокойство. Лекс думает об этом деле постоянно. Нет… не так… он постоянно думает о своих расследованиях, но это он чувствует, понимаешь? Это убийство вошло в него, а это убийство – Зло, настоящее Зло. И надеюсь, оно к нему не прилипнет.

Кот неожиданно поднял голову, посмотрел Криденс в глаза и отвернулся.

– Что-то не так?

Криденс почувствовала, что Баю то ли надоела тема, то ли стала неприятна. Неприятна почти так же, как Вербину.

– Но ведь всё будет хорошо?

Бай поднялся и ткнулся лбом в грудь Криденс.

– Значит, всё будет хорошо…

Когда Бай так делал, девушка в это верила. Или хотела верить.

– Какой красивый котик! Сибирский?

Увлёкшись разговором, Криденс не заметила, что на лавочку присела пожилая женщина. Некоторое время соседка молчала, не сводя глаз с Бая, но в конце концов не сдержалась и завела разговор.

– Вы не боитесь гулять с ним без поводка?

– Сибирский, – улыбнулась в ответ Криденс. – В поводке не нуждается.

– Воспитанный? – уточнила женщина, бросив короткий и не очень одобрительный взгляд на татуированную руку девушки.

– Свободный.

– То есть он не ваш?

– Коты не бывают чьими-то, – объяснила Криденс. – Иногда они соглашаются дружить, но никогда – служить.

– Наверное, поэтому у меня никогда не было котов, – вздохнула женщина.

– Только кошки?

– Только собачки. – Она загрустила. – Они живут не очень долго, но соглашаются быть чьими-то.

– Люди сами выбирают себе друзей.

– А кошки? То есть коты?

– Он меня нашёл. – Криденс ответила после долгой паузы. И вновь улыбнулась, но на этот раз – Баю, который продолжал стоять на её коленях. А Бай заурчал, потянулся и ткнулся носом в нос девушки.

Первые дни, а то и часы расследования – самые важные и энергичные. Преступление только совершено, кровь ещё дымится, следы совсем свежие, адреналина полно, и хочется как можно быстрее добраться до преступника. Каждая информация – новая, принимается «на ура», быстро обдумывается и кирпичиком укладывается в стену расследования. Никто не отвлекается, все увлечены получением новых «кирпичиков» и выстраиванием их связи с соседними. Если везёт и информации поступает много, бодрость старта сохраняется на протяжении всей дистанции и преступник оказывается за решёткой очень и очень быстро. Если же раскрыть преступление по «горячим следам» не получалось и расследование принимало затяжной характер, если темп терялся, становясь медленным и спотыкающимся, а в воздухе начинал ощущаться «запах висяка», то настроение ухудшалось, что не сильно помогало раскрытию преступления.

Сотрудников, занимающихся делом Кровососа, уныние ещё не охватило – шли всего вторые сутки расследования, однако оперативники уже поняли, что имеют дело с умным убийцей, и почувствовали, что темп несколько упал. Классические методы, то есть те, которые стали классическими в последние годы, результата не принесли, идентифицировать Кровососа с помощью видеокамер или смартфона не получилось, и нужно искать новую стратегию поиска.

Или надеяться на глупую ошибку, которую преступник может совершить, а может не совершить во время следующего убийства.

– Кровосос ушёл с первых полос, но связанные с ним материалы по-прежнему в топе поиска, – недовольно рассказал Шиповник, разглядывая подчинённых. – Если вы думаете, что я сам об этом узнал, то ошибаетесь – мне об этом поведал наш уважаемый следователь. Специально позвонил и поведал. Сказал, что раз интерес к теме затихает, но не пропадает, нужно что-то делать и как-то себя проявлять.

– Поэтому он решил не приезжать? – пошутил Колыванов.

– Да, будет работать над поимкой преступника удалённо.

– А так можно было?

– Не тебе.

– Извините.

– Ну, кто на что учился.

Полицейские помолчали, не сговариваясь подумав о том, что «киношный» поступок убийцы по привлечению внимания к преступлению выглядит не только нестандартно, но и нелогично: когда нет огласки, проще признать, что убийца оказался умнее, и перевести дело в разряд «висяков». Радости это никому не доставит, но позволит отступить без публичных репутационных потерь.

«Или ему действительно нужна слава? – угрюмо подумал Вербин. – Хочет прозвучать, как Чикатило?»

– Ничего, сейчас какая-нибудь тиктокерша замуж выйдет на пару недель или разведётся по-быстрому – и все мгновенно забудут о Кровососе, – произнёс Колыванов.

– Я думал, тиктокерши маленькие, – отозвался Феликс.

– Ну, если не тиктокерша, то ещё кто-нибудь из Сети. Главное, чтобы побольше подписчиков.

– О чём вы сейчас? – поинтересовался Шиповник.

– О жизни, товарищ подполковник, о том, что происходит за стенами вашего кабинета, – почти по-уставному доложил Вербин.

– За стенами моего кабинета происходят расследования преступлений, – подыграл ему Шиповник. – Вам это ясно, товарищ майор?

– Так точно!

– И я пока слышу от вас что угодно, кроме доклада о положительном ходе расследования. Что наводит меня на неприятные мысли. – Шиповник демонстративно посмотрел на часы, показывая, что пора завязывать с шутками, и отрывисто спросил: – Что накопали? Имя жертвы установили?

Подполковник понимал, что не установили – о таком успехе оперативники рассказали бы с порога, но специально заговорил об имени, чтобы окончательно вернуть подчинённых на землю.

– К сожалению, нет, шеф. – Вербин подобрался и стал очень серьёзным. – И в ближайшее время не установим.

– Почему?

– Во-первых, у жертвы нет никаких особых примет, даже родинки мелкие, на такие не обращают внимания, да и мало их. Похожих «потеряшек» тоже нет, проверили. А во-вторых, Кровосос постарался как следует: отрубил жертве пальцы…

– Это я видел.

– И так залил кислотой лицо, что Патрикеев вряд ли сможет его смоделировать.

И Вербин быстро пересказал подполковнику разговор с экспертом.

– То есть убийца приложил серьёзные усилия для сокрытия личности жертвы?

– Так точно.

– На основании чего можно сделать вывод, что жертва входит в окружение убийцы?

– Или так, или сможет вывести нас на следующих жертв.

Это предположение вызвало у собеседников заминку.

– Поясни, – велел Шиповник после короткой паузы.

– Патрикеев сказал, что на теле жертвы отсутствуют следы борьбы, то есть убийца скорее всего вырубил её с помощью наркотиков. Исходя из этого, можно предположить, что Кровосос захватил не одну девушку.

– Сделал запас?

– Это всего лишь предположение, – произнёс Вербин. – Интересное предположение, – кивнул Шиповник. – Он ведь анонсировал следующие убийства, так почему бы их не подготовить?

– Учитывая, что он кажется педантом, – добавил Гена. – А теперь вопрос: каких женщин можно под благовидным предлогом привезти в определённое место…

– Проститутки, – перебил Феликса Колыванов.

– Проститутки. – Шиповник ответил на полсекунды позже Гены.

– У нас завёлся Джек-Потрошитель?

Шутка Колыванова не прошла, и Гена сделал вид, что ничего не говорил.

– Но почему убийца скрывает их лица?

– Потому что он их клиент, – быстро ответил Колыванов, которому требовалось загладить неудачную шутку.

– Принято, – согласился Шиповник.

– К тому же летом многие девочки уезжают отдыхать или отдыхать и работать, – продолжил Гена. – И не все ставят в известность о передвижениях своих эффективных менеджеров.

– Сутенёров, что ли?

– Ага, их.

– Почему ты их так назвал? – удивился подполковник. – А как их ещё называть?

– В общем, пожалуй, да, – поразмыслив, согласился Шиповник. И тут же велел: – Вернёмся к делу. Оперативники мгновенно замолчали.

– Если жертва, или жертвы, действительно проститутки, то вырисовываются две версии. Первая: Кровосос покажет несколько перформансов, наподобие того, что мы уже видели, после чего исчезнет.

– Версия «Потрошитель», – не сдержался Колыванов.

На этот раз замечание показалось уместным.

– И если мы его не возьмём, через некоторое время он вернётся, чтобы убить снова.

– Думаете, вернётся?

– Думаешь, не возьмём? – вопросом на вопрос ответил Шиповник. Жёстко ответил, настолько жёстко, что Гена стушевался:

– Мы постараемся.

– Знаю, постараетесь. – Подполковник бросил быстрый взгляд на молчащего Феликса. – А что касается Кровососа – он вернётся, ему нравится убивать. – Шиповник выдержал паузу, давая подчинённым возможность воспринять свои слова, после чего продолжил: – Вторая версия: проститутки являются для Кровососа не целью, а способом привлечь к себе внимание. Он хочет оттенить главное убийство.

– Как в кино.

– Если считаешь, что пришёл в кино, – заплати за билет.

– Как?

– Найди режиссёра.

– Мы постараемся.

– Я это уже слышал. – Шиповник побарабанил пальцами по столешнице. – Версия с проститутками интересная, проработайте её. Ещё что-нибудь накопали? По телефону есть подвижки?

– Поскольку самого телефона у нас нет – ничего нового выяснить не смогли.

– С хакерами работаете?

– Да. Но пока тишина.

– Они редко доносят на клиентов, – добавил Вербин.

– Так объясните им, что в этом случае нужно донести.

Оперативники переглянулись, но рассказывать шефу о сложностях проведения мероприятий в DarkNet не стали.

– Идеи есть?

– У меня есть, но не в нашем стиле, – подал голос Вербин.

– Выкладывай. – Судя по тому, что Шиповника не смутило уточнение про стиль, он был готов хвататься за любую соломинку.

– Я бы поделился с обществом некоторыми нашими наработками, – сказал Феликс. – Не всеми, конечно, но рассказал бы о том, что Кровосос использует несколько телефонов с фейковыми каршеринговыми аккаунтами, а главное – о нашем предположении, что убийца держит в плену ещё несколько девушек.

– Зачем? – не понял Колыванов.

– Пусть рассказывают обо всех подозрительных местах или соседях, – ответил Вербин, продолжая смотреть на Шиповника.

– Будет вал звонков.

– Проверим каждый.

– Не тебе проверять, к счастью. – Шиповник потёр ладонью шею. В жару он потел именно ею. Подмышки, спина, лоб – все «нормальные» части тела, на которых у «нормальных» людей выступал пот, у подполковника оставались сухими, а шея потела неимоверно. – Идея действительно не в нашем стиле, но может сработать: если запланировано несколько жертв, убийце придётся активно передвигаться, что может вызвать подозрение соседей… Я поговорю с Анзоровым. – Пауза. – Кто-нибудь докопался до мышей?

– Докопались, – отозвался Вербин.

– Молодцы, – Шиповник улыбнулся. – И как успехи?

– Узнал много нового, – не стал скрывать Феликс, забрасывая ногу на ногу. – Как оказалось, у нас в стране действительно занимаются разведением летучих мышей, честно говоря, я этого совсем не ожидал. Питомников мало, но они есть. Я отыскал их через Интернет, кому-то позвонил, кому-то написал и попросил помочь. Некоторые, кстати, ждали моего звонка.

Учитывая, что видео с вылетающими из багажника мышами широко разошлось по Сети, в ожидании звонка из полиции не было ничего неожиданного.

– Я попросил собеседников не распространяться о моём звонке и спросил, не было ли в последнее время заказов на крупные партии летучих мышей. Как выяснилось, не было и быть не могло, поскольку в питомниках зверьков продают поштучно или вообще что-нибудь экзотическое за большие деньги.

– Экзотические летучие мыши? – удивился Колыванов.

– Ну, там, из Южной Америки таскают или других стран.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем заводить дома летучую мышь?

– А зачем заводить дома удава? – вопросом на вопрос ответил Вербин и не сдержал улыбку, поскольку выражение лица Колыванова ясно указывало на то, что Гена искренне не понимает ни тех ни других. – У людей появляются деньги, и они оказываются в состоянии исполнить свои фантазии. Или мечты.

– Ну, удав ещё куда ни шло, это что-то вроде дорогого аксессуара. Говоришь в незнакомой компании: «У меня дома живёт удав», – и люди понимают, что перед ними человек не бедный, может себе позволить. А кто может мечтать завести себе летучую мышь? У моей бабушки на чердаке жил целый выводок, и я мечтал от него избавиться.

– Боялся?

– Угу.

– А люди их любят.

– Я читал, что в Южной Америке живут вампиры, – припомнил Шиповник. – Их тоже к нам привозят?

– Не, этих вроде не привозят, во всяком случае, официально, – ответил Вербин. – Мне предложили Белого листоноса с жёлтыми ушами за сорок тысяч и ещё…

– Кого тебе предложили? – вновь не сдержался Гена. – Утконоса?

– Листоноса.

– Это вообще что?

– В Сети посмотришь.

– Он тоже пьёт кровь?

– Порезвились, и будет. – Шиповник чуть повысил голос. – Феликс, давай, по делу.

– Извините, шеф. – Вербин взглядом пообещал Гене рассказать о мышах подробно, но потом, и продолжил: – В общем, я обзвонил несколько питомников, везде услышал примерно одно и то же, решил, что докопаться до мышей не получится, но вчера поздно вечером на «горячую линию» позвонил мужик из Воронежа и сообщил, что располагает интересной информацией по летучим мышам. Сегодня я с ним связался, и он рассказал, что несколько недель назад ему предложили большой заказ – добыть девяносто летучих мышей. Три ящика по тридцать штук.

– Их было тридцать, – прищурился Колыванов. – Поэтому они так красиво смотрелись на видео.

– Мужик этим зарабатывает? – поинтересовался Шиповник.

– В том числе этим.

– Заказ пришёл через Сеть?

– Разумеется.

– Как-то объяснили?

– Сказали, что очень богатый человек хочет устроить вечеринку в готическом стиле. – Вербин увидел на лицах собеседников непонимание и уточнил: – Ну, там, кресты, гробы, могильные плиты, чёрные одежды, чёрный макияж…

– И у мужиков?

– И у мужиков.

– А точно речь идёт о готическом стиле?

– Точно.

– А летучие мыши понадобились для антуража?

– Совершенно верно, – подтвердил Вербин. – Гонорар предложили серьёзный, без скидок на оптовую партию и чётко оговорили срок поставки.

– Когда?

– Восьмое июля.

Шиповник и Колыванов одновременно посмотрели на настенный календарь.

– За шесть дней до первого убийства.

– И за день до предполагаемой даты похищения.

– Кровосос весьма энергичен, – протянул подполковник. – Как была осуществлена доставка летучих мышей?

– Мужик наловил зверьков…

– Их что, можно наловить? – удивился Колыванов, пропустивший мимо ушей вопрос Шиповника.

– Всех можно наловить, – ответил напарнику Феликс. – Было бы желание.

– Мужику платили авансом? – уточнил Шиповник.

– Конверт с наличными по почте.

– Его это не насторожило?

– А почему его должно было что-то насторожить? Деньги есть деньги. К тому же клиент сказал, что не в состоянии провести через бухгалтерию расходы на приобретение летучих мышей.

Колыванов хмыкнул.

– Ну, допустим, – согласился Шиповник, пряча улыбку. Возможно, потому что представил себе выражение лица бухгалтера в этот момент. – Кому он передал мышей?

– Курьеру, – ответил Феликс. – Я запросил у воронежских коллег поддержки, они пообещали проработать курьера, но я думаю, это тупиковая ветка.

– Почему?

– Кровосос не дурак. Он наверняка обставил всё так, чтобы не встречаться с курьером. Если нет – я буду сильно удивлён.

– Я тоже буду удивлён, – не стал скрывать Шиповник. – Но проверить «тупиковую ветку» нужно обязательно.

– Я объяснил воронежским коллегам важность задачи.

– Хорошо. – Подполковник помолчал, окончательно додумывая «мышиную» тему, не нашёл, к чему придраться, и поинтересовался: – Что с машинами?

Сотрудники окружного управления весь день сидели перед мониторами, пытаясь вычислить машину Кровососа, и Шиповник хотел знать, есть ли у них результаты.

– Несмотря на позднее время, движение по Верхним Полям оказалось интенсивным, – рассказал Гена, открывая блокнот. – Машин ехало много, было из чего выбрать. Ребята изучали поток в обоих направлениях: и в центр, и в сторону области. Временной интервал – четыре часа с момента окончания аренды каршеринга.

– Не многовато?

– Нормально, если Кровосос решил отсидеться на Верхних Полях.

– Я думаю, он уехал оттуда в течение часа. Сначала переставил машину подальше от каршеринга, но так, чтобы не оказаться под видеокамерами, а потом уехал.

– Или так, – не стал спорить Колыванов. – Можно продолжать?

– Интервал приезда исследовали?

– Конечно! Кровосос взял BMW в двадцать сорок три, ребята проверяли оба потока – и в центр, и в область – начиная с шестнадцати тридцати. То есть мы ищем автомобиль, который въехал на Верхние Поля в течение четырёх часов до того, как Кровосос арендовал BMW на Люблинской, а выехал в течение четырёх часов после того, как он пересел в свою машину. Особое внимание уделялось тем автомобилям, в которых удобно перевозить упакованный известным образом труп… Перевозить и перекладывать. Соответственно, были исключены небольшие седаны и большие грузовики. Фургоны размером с «Газель» оставались в поле зрения, но я не думаю, что Кровосос управлял такой машиной. Хотя исключать такую возможность нельзя.

– Местных опросили?

– Вчера на Верхних Полях работало не менее десятка сотрудников, – ответил Колыванов. – И сегодня вышло столько же. Ребята из округа отрабатывают очень хорошо, но пока, увы, никаких зацепок: никто не видел припаркованный за забором автомобиль.

– Или не обратил на него внимания.

– Или так. – Колыванов вздохнул. – Что же касается проверки автомобильного потока… то с ней есть проблема.

– «Дырка» в камерах? – догадался Шиповник.

– И очень большая, – уныло подтвердил Гена. – Из той зоны, в которой находился автомобиль преступника, можно выехать, минуя камеры, и оказаться настолько далеко, что поиск не даст результата, потому что работать придётся с очень большим объёмом информации.

– То есть «пустышка»?

– Ребята попробуют что-нибудь придумать, но я бы на это не поставил.

– Поэтому Кровосос и выбрал Верхние Поля – знал о «дырке».

– Каким образом он о ней узнал?

– Задержим – спросим, – развёл руками Вербин. – Но в совпадение верится с трудом.

– Согласен: в совпадение совсем не верится. – Шиповник снова вытер шею. – Ну, что же, не могу сказать, что вы меня порадовали. Продолжайте, и… ждём следующий труп.

Последняя фраза прозвучала и мрачно, и грустно.

Когда убийца узнал, как много видеокамер следит за улицами Москвы и ближнего Подмосковья, он едва не отказался от задуманного. Обойти их казалось невозможным, и это обстоятельство грозило разрушить замысел, который убийца искренне считал грандиозным. Планируемое преступление поражало безжалостной красотой, но предполагало множество перемещений, каждое из которых пришлось тщательно продумать, а во время движения – принимать драконовские меры предосторожности. Но и с учётом этого убийца не позволял себе расслабляться. Вернувшись из очередной поездки, он поставил отметку в воображаемом журнале: «Автомобиль привлёк внимание», а значит, его нужно сменить или изменить. Покупать другую машину смысла не имело – выбранная модель идеально подходила для решения стоящих перед убийцей задач, и менять её имело смысл только на однотипную, но если она действительно привлекла внимание, полицейские будут просматривать все автомобили такого класса, и чтобы избежать личной встречи со стражами закона, нужно сделать машину «неинтересной» для проверки.

Сделать правильный психологический ход.

Вроде того, что возвращаясь в воскресенье – или в субботу! – из гостей, за руль нужно сажать жену, а самому обязательно – обязательно! – оставаться на переднем пассажирском сиденье, демонстрируя встречающимся по дороге патрульным лёгкую – или тяжёлую – форму усталости от недавно прекратившихся возлияний. Увидев эту картину, любой патрульный мгновенно нарисует в воображении «правильную» картину: мужчина перебрал, недовольная жена его подменила – и не станет останавливать их для проверки состояния водителя.

Примерно такой ход требовался убийце: так привлечь к машине внимание, чтобы показать, что останавливать её не имеет смысла. Убийца этот ход придумал заранее и теперь, приехав в арендованный через подставное лицо гараж, приступил к его реализации.

И снова – тщательное планирование и внимание к мелочам: убийца выбрал гаражную стоянку, проезжать в которую можно было по брелоку, не беспокоя сторожей; заранее заделал все щели, добившись того, чтобы наружу не пробивался ни один луч света; и приехал ночью, оставшись никем не замеченным, как и во всех других случаях. Убийце требовались укромное место и несколько часов для спокойной работы, он это место себе организовал, и теперь, надев перчатки и маску, внимательно разглядывал автомобиль, прикидывая, с чего удобнее начать.

Ах, да, ещё убийце требовалась аккуратность, но этого ему было не занимать.

– Поймают, и очень скоро! – убеждённо воскликнул лысый мужчина, удивлённый тем, что с ним не соглашаются. И сделал большой глоток пива. Это была его третья кружка, и лысый начал слегка горячиться.

Сидящая за стойкой Криденс обернулась, среагировав на возглас – громкие звуки иногда становились предвестником крупной ссоры, но сразу поняла, что за столиком расположились друзья, и не стала указывать Антону на шумных гостей.

– Поймают, точно вам говорю.

– Вот уж не знаю, – пробубнил его носатый приятель. Судя по всему – главный скептик компании.

– Почему не знаешь?

– Человек, который придумал, как выложить видео в Сеть и не оставить следов, вряд ли позволит быстро себя поймать.

– А почему ты думаешь, что он не оставил следов? – спросил третий член компании.

– Потому что его бы уже взяли, – пожал плечами скептик. – По цифровым следам быстро находят.

Может, тема Кровососа и исчезла с первых полос, но по-прежнему оставалась самой обсуждаемой в городе. И даже в стране. Поскольку ни разу в новейшей истории России убийца не вёл себя с такой дерзостью: не обращался к обывателям, не выставлял напоказ свои преступления. Кровосос наводил страх, но… но все знали, что его жертвой стала молодая женщина, и предполагали, что в дальнейшем убийца себе не изменит. И это предположение придавало трём мужчинам храбрости, позволяя рассуждать о Кровососе с интересом, но без беспокойства. Кроме того, ходили слухи, что убитая девушка работала по вызову – такие слухи всегда появляются со времён Джека-Потрошителя, – и они успокаивали честных женщин. Люди чувствовали возбуждение, но не опасность. Но им не нравилось, что по городу разгуливает дерзкий и очень жестокий убийца.

– Один раз у него прокатило, но больше не повторится, – продолжил лысый. – Скоро до него доберутся.

– Почему ты так уверен?

– Потому что мы все под колпаком, старик, понял? В Москве повсюду камеры, которые наблюдают за нами в режиме 24/7.

– Кровосос наверняка что-нибудь придумал.

– Женька, ты знаешь, я тебя люблю, но ты – баран.

Обижаться носатый не стал, видимо, давно знал лысого и привык к подобным выступлениям, но продолжил гнуть свою линию:

– Я просто хочу разобраться.

– А что тут разбираться, если всё абсолютно ясно? По всей Москве сто тысяч видеокамер…

– Сто тысяч? – недоверчиво прищурился третий.

– Может, больше, – не стал мелочиться лысый. – Мне шурин рассказывал, он в системе «Безопасный город» работает.

– Эффективным менеджером?

– Не, шурин у меня мужик нормальный, работящий. Инженер. Так вот, он рассказывал, что за последние годы камер столько понатыкали, что на них невозможно не попасться. Они повсюду. Мы на них внимания не обращаем, не замечаем, а они на нас смотрят.

– Врёт.

– Зачем ему врать? – удивился лысый.

– Ну, привирает.

– Он их устанавливает и точно знает.

– Специально привирает, чтобы себя показать.

– Он не такой, не… – Лысый сделал большой глоток пива. – В общем, он сказал, что полицейским теперь лафа – за них всё камеры делают. И телефоны.

– Которые нас подслушивают? – хмыкнул скептик.

– Ну, подслушивают или нет – сам решай, а шурин говорит, что если преступление случается, полицейские сначала телефоны пробивают – какие в это время в этом месте находились.

– Это как?

– Это самое простое. Труба ведь постоянно в Сети определяется, а узнать, где именно, – как два пальца об асфальт.

– Ну, допустим, – вынужден был согласиться скептик.

– Вот тебе и допустим, – продолжил напирать лысый. – И одновременно с телефонами смотрят по камерам, кто там рядом был, что делал и куда потом пошёл.

– Так они вообще разучатся преступников ловить, – заметил третий.

– Ну, разучатся или нет – не знаю, пока вроде получается, но говорю, как шурин сказал: в Москве хрен спрячешься.

– Но Кровосос же спрятался.

– Блин, Женька, я ведь с этого начал – его скоро поймают.

– А я знаю, почему его до сих пор не поймали, – неожиданно сказал третий.

– Почему?

– Потому что Кровосос – вампир и в камерах его не видно. – Третий выдержал паузу. – Это он из багажника вылетел в виде мышей. – Ещё одна пауза. – Как вам версия?

Лысый и скептик переглянулись, после чего лысый предложил:

– Выпьем?

Всерьёз обсуждать вампирскую версию ему не хотелось. Скептику – тоже. Поэтому выпили.

– Вампир? – переспросил Вербин. – Ты серьёзно?

– Серьёзнее некуда, – подтвердил Олег. – Вся Москва об этом шепчется.

– Ну, ерунда же.

– Может, и ерунда, но летучие мыши и то, что убийца выпил кровь…

– Он сцедил кровь, – поправил Олега Феликс.

– Но вы не знаете, что Кровосос с ней сделал, ведь так? А народ считает, что выпил, а вы этот факт скрываете.

Вербин молча развёл руками, показывая, что спорить с народом не собирается: раз народ верит – пусть верит, а его дело – раскрыть преступление. Если его совершил вампир, значит, будет ловить вампира.

К счастью, они сидели за дальним угловым столиком, в «Небесах» было людно, шумно, и поэтому никто, даже соседи, не услышали заявление Олега.

– И сказать вам о Кровососе нечего, да?

– Ну, вообще-то на второй день расследования тщательно спланированного и аккуратно совершённого убийства трудно сказать что-то определённое, – недовольно пробурчал Феликс. – Вот уж не думал, что придётся тебе об этом рассказывать.

Олег был известным московским журналистом, его колонки на злободневные темы пользовались большой популярностью, а число подписчиков в телеграм-канале давно перевалило за сто тысяч. Проигнорировать тему Кровососа он, разумеется, не мог и надеялся, что старое знакомство с Вербиным поможет заполучить эксклюзивный материал. Но пока надежда не оправдывалась.

– Сказать действительно нечего?

– На данный момент общественность знает всё, – ответил Феликс, глядя собеседнику в глаза. – Он заставил нас вести расследование максимально открыто.

– И вы ничего не спрятали в рукаве?

– Если и спрятали, то не для того, чтобы сдать.

Это Олег понимал и вопрос задал по привычке, в надежде, что собеседник проболтается.

– И то, что он оставил труп в каршеринге, вам не поможет?

– Думаешь, под настоящим аккаунтом арендовал машину?

– Нет, не думаю, конечно, но разве сделать фейковый аккаунт настолько легко? – И тут же поправился: – Я имею в виду настолько хороший фейковый аккаунт, что вы не смогли его вычислить.

– Сделать трудно, а купить – легко.

– Через DarkNet?

– Ага.

– Я так и думал.

«Разумеется, думал, ты ведь не дурак, – улыбнулся про себя Вербин. – Просто хочешь вывести меня на разговор».

– Мы считаем, что Кровосос купил в DarkNet несколько телефонов с установленными приложениями, скорее всего, у одного продавца.

– То есть среди знакомых Кровососа есть хакер? – навострил уши журналист.

– Не думаю, что они знакомы, – медленно ответил Феликс. – В DarkNet есть люди, которые оказывают подобные услуги, и мне хочется надеяться, что, услышав, для каких целей использовались телефоны, продавец поделится с нами хоть какой-нибудь информацией.

– Думаешь, хакер до сих пор не догадался, кому продал телефоны?

– Или не догадался, или боится… – Вербин прищурился, на мгновение став отчаянно похожим на Бая, и Олег сообразил, что хочет сказать полицейский:

– Я могу предложить ему связаться со мной.

– Это ты сказал, – тонко улыбнулся Феликс.

– Договорились. – Олег потёр руки. Он не спрашивал, но понимал, что такую услугу Вербин не забудет. – Сколько телефонов купил Кровосос?

– На первое убийство он потратил две трубы, так что можно предположить, что речь идёт о четырёх или шести аппаратах, не меньше.

– У одного продавца?

– Это всего лишь версия.

– Которая оставляет тебе маленькую надежду на то, что хакер окажется нормальным человеком.

– Именно.

– Хорошо… – Олег помолчал. – Я вот ещё о чём подумал: если вы не считаете его вампиром, то, может быть, Кровосос заигрался в вампира? Эту версию вы не рассматриваете?

– Спятивший ролевик?

– Как тот, из Питера. – Журналист оживился ещё больше. – Тот жертву расчленил, этот тоже не оставил целой. И там, и там убиты молодые девушки. Я вижу совпадения…

– Версия интересная, спасибо, – оборвал собеседника Вербин. – Я прикину, как её покрутить, но не верю, что Кровосос имеет хоть какое-то отношение к этой субкультуре. – Пауза. – И он совершенно точно не сумасшедший.

– Устал?

Криденс подошла к Вербину сразу после того, как Олег покинул бар. В субботний вечер в «Небесах» не протолкнуться, когда одни гости уходили, их места сразу занимали другие, поэтому девушка предложила Феликсу выйти на задний двор и там задала вопрос.

– Не особенно, – честно ответил Вербин.

– А выглядишь, будто особенно.

– Тогда не усталым, а не очень довольным.

– Тем, что работа не приносит результатов?

– Эта работа обязательно принесёт результаты, – уверенно произнёс Феликс. – Накопленная информация не потеряется и будет использована, каждая деталь встанет на своё место, и мы увидим всю картину. – Он вздохнул. – Я недоволен тем, что не смогу предотвратить следующее убийство.

– Это трудно принять, – тихо согласилась Криденс.

– Знаешь, есть такой анекдот: пациент спрашивает у врача: «Доктор, я умру?», а врач отвечает: «Ну что вы! Нас за это ругают». Анекдот можно применить и к нам, операм, но только он не смешной. – Вербин помолчал. – Трудно смириться с тем, что по городу разгуливает убийца, а я не могу его взять. Что иду по следу, но он ещё очень далеко. Я знаю, что обязательно возьму, но что Кровосос успеет натворить?

– Лекс… – Девушка мягко прикоснулась к руке мужчины.

– Да, Кри, да. Можно привыкнуть к виду жертвы, но трудно мириться с тем, что не смог предотвратить убийство.

– Не надо путать «могу» и «должен». Кровосос долго готовился, и невозможно разгадать его замыслы за два дня. Пока понятно только то, что он готовится убить не менее четырёх человек.

– Тебе это понятно? – удивился Феликс. – Откуда?

Они знали, что убийства будут продолжаться, но пока не прикидывали, сколько жертв запланировал Кровосос. А вот девушка назвала цифру с необычайной уверенностью.

– Ты читал Брэма Стокера? – вопросом на вопрос ответила Криденс.

– Нет, конечно.

– Почему «конечно»?

– Ну… – Вербин улыбнулся. – Как называется роман?

– «Дракула».

– Ну, вот, наверное, поэтому и не читал.

– А что ты читаешь?

– Ты видела мою библиотеку, – ответил Феликс, имея в виду два книжных шкафа, доставшиеся ему от родителей.

– Библиотеку видела, а тебя с книгой – нет.

– Видела, – запротестовал Вербин. – Я читал, когда мы летали в отпуск.

– Точно, – согласилась девушка.

– А ещё я читаю, когда тебя нет дома.

– Ты меня стесняешься?

– А что ещё делать, когда тебя нет? – рассмеялся Феликс.

И заработал нежный поцелуй. Однако оставлять тему Криденс не собиралась.

– Что ты прочитал последним?

– Перечитал «Бесов».

– Почему их?

– Захотелось прочесть что-то современное.

– «Бесы»?

– История идёт по спирали, – напомнил Вербин. – И если бы ты читала классику так же внимательно, как я, то удивилась бы её злободневности.

– Злободневнее, чем работы современников?

– Я читаю мало, поэтому выбираю книги, которые заставляют думать.

– В современных произведениях поднимаются важные проблемы, – заметила девушка. – Важные сейчас.

– Например?

– Например, как человек справляется с детской травмой.

Феликс сделал большие глаза.

– У тебя не было детских травм? – поинтересовалась девушка.

– Может, и были, но разве я похож на человека, который с ними не справился?

– Не все такие, как ты.

– В таком случае им нужно обратиться к врачу, а не в библиотеку.

– Книги играют другую роль.

– Какую?

– Они поднимают проблемы.

– Проблемы надо решать.

– Что же ты оставляешь книгам?

– Думать.

– С тобой невозможно разговаривать, – покачала головой девушка.

– Спасибо, дорогая, теперь мы можем идти спать?

– Мы ещё не женаты.

– Мне нравится, что ты использовала слово «ещё».

– Случайно вырвалось.

– Я понимаю. – Феликс рассмеялся, притянул Криденс и поцеловал в щёку.

Случайно так получилось или нет, но разговор с девушкой отвлёк Вербина от мыслей о расследовании и тем поднял настроение.

– Мужлан.

– Ты знала, на что шла. – Ещё один поцелуй. – Так что там с Брэмом Стокером?

Криденс надула губы, обозначая обиду, но всё-таки рассказала:

– Брэм Стокер написал самый известный роман о вампирах – «Дракула», выражаясь современным языком – задал тренд. Из романа следует, что спутницами графа были три девушки, две темноволосые и блондинка. Стокер не указывал, как они связаны с Дракулой, но как-то назвал их «странными сёстрами». И Кровосос использовал это обозначение.

– Понятно. – Вербин помолчал. – Теперь понятно, почему ты сказала, что Кровосос нацелился на четыре трупа.

– Да, поэтому. – Криденс глубоко вздохнула. – Прости, что огорчила.

Поспать в эту ночь получилось совсем чуть-чуть – возня с машиной заняла больше времени, чем предполагал убийца. По плану, на изменение автомобиля, включая дорогу до гаража и обратно, отводилось не более пяти часов, а потратить пришлось почти восемь. Дело было сделано, автомобиль стал другим, и если полицейские приметили его после первого убийства, они станут искать то, чего уже нет. Дело было сделано, однако график оказался нарушен, что изрядно испортило убийце настроение. Он даже подумал, не отнять ли потерянные часы от сна, но тут же отбросил эту мысль, поскольку в его положении накопленная усталость могла привести к рассеянности и, как следствие, к оплошности. А учитывая устроенный в Сети шум, по его следу наверняка пустили лучших детективов, которые не пропустят даже малейшую ошибку.

А попадаться убийца не собирался.

И потому из двух зол: выпасть из графика или плохо отдохнуть – выбрал первое и, приняв чётко выверенную дозу снотворного, проспал столько, сколько было запланировано. Поднявшись, сделал быструю утреннюю гимнастику, принял душ и позавтракал. Есть не хотелось, но убийца заставил себя проглотить довольно сытный набор. Он специально не стал есть в прошлый раз, но в итоге наизнанку его выворачивало желудочным соком, что убийце очень и очень не понравилось. Поэтому сейчас он заставил себя съесть плотный завтрак.

«Интересно, что заставило меня почувствовать дурноту? Неужели вид крови?»

Убийца размышлял об этом с прошлой – первой – экзекуции и до сих пор не пришёл к какому-либо выводу. Его не должно было тошнить. Его стошнило, а потом трясло так сильно, что пришлось проглотить горсть успокоительного. То ли реальность оказалась намного жёстче ожидаемого, то ли он себя переоценил. Поэтому вторую казнь убийца ждал с особенным интересом – хотел определиться, что же с ним всё-таки произошло.

Несмотря на отставание от графика, действовал убийца с хладнокровной неторопливостью: спокойно натянул новый защитный комбинезон, маску, очки, проследил за тем, чтобы волосы оказались под капюшоном, надел бахилы, перчатки и только после этого спустился в подвал. Включил все лампы – во время экзекуции требовался максимально яркий свет – и посмотрел на спящих девушек.

«Москва стоит на ушах, а они по-прежнему ничего не знают…»

И в этот момент убийцу охватило жгучее желание разбудить, растормошить ничего не понимающую жертву и улыбнуться, глядя ей прямо в глаза. И засмеяться, наблюдая за тем, как в них начинает проявляться понимание, как недоверие сменяется осознанием происходящего, как несчастную охватывает ужас. Жертва впадает в панику, начинает дёргаться всем телом в отчаянной, бессмысленной попытке разорвать ремни и вырваться на свободу. А убийца продолжает смотреть ей в глаза и рассказывать, что её ожидает. И может быть, показывает видео прошлой экзекуции.

«Объяснимое желание, – сказал себе убийца. – Не чувствуя страха жертвы, невозможно получить полноценное удовольствие от её смерти».

Нужно чувствовать страх жертвы… нужно видеть, как в её глазах появляются сначала ужас… потом боль… а потом пустота. Как уходит из них жизнь и наступает миг наивысшего единения жертвы и убийцы – миг отнятия жизни.

Желание разбудить жертву оказалось настолько сильным, что убийце пришлось остановиться у двери и медленно досчитать до десяти. И негромко обругать себя за проявленную слабость. Или кровожадность. Обругать и пообещать себе обязательно убить по-настоящему, глядя жертве в глаза. Но не сейчас. Сейчас следует строго придерживаться плана.

Сначала закрепить видеокамеру на лбу. Включить. Убедиться, что работает. Снять кровать с тормозов и перевезти под подъёмник – не забыть отсоединить капельницу! В прошлый раз она поехала за кроватью и с грохотом рухнула на пол. Снять простыню, сложить и бросить в мусорный контейнер. Освободить от ремней ноги и связать в районе лодыжек, проверить надёжность, захватить крюком подъёмника и начать неспешно крутить рукоятку, наблюдая за тем, как стальной тросик сначала натягивается, а затем начинает тянуть жертву с кровати, поднимая к потолку. Остановиться, зафиксировать положение, подойти к жертве и аккуратно снять её, чтобы не ударилась головой о бетонный пол. Учитывая дальнейшие действия, этот жест не имел никакого значения, однако убийца не хотел наносить лишние травмы. Вернуться к подъёмнику и крутить ручку до тех пор, пока голова жертвы не оказалась примерно в полуметре от пола.

Снова зафиксировать подъёмник.

Жертва слегка покачивалась, но это были последствия подъёма, а не попытки вырываться – лекарства продолжали действовать, так что несчастная не поняла, что её переместили к месту казни. Убийца подошёл к жертве, прикоснулся рукой, останавливая движение, и негромко произнёс:

– Однажды это случится с каждым из нас. С кем-то раньше, с кем-то – позже. Смерть – это единственное, чего нельзя избежать, и так получилось, что тебе не удастся избежать её сейчас. Ты умрёшь. Но я позабочусь о том, чтобы смерть пришла тихо и безболезненно, без ужаса ожидания и жестокого насилия, ты просто покинешь этот мир, сама того не заметив. Так было предначертано в час твоего рождения, и я не в силах ничего изменить. Ты умрёшь.

То ли самодельная отходная молитва, то ли извинения.

Убийца не готовился произносить речь, но в прошлый – первый – раз слова пришли сами. Пришли в тот самый миг, когда жертва оказалась перед ним и оставалось нанести последний удар. Но пришли слова, и убийца понял, что не может не произнести их. И он сам не знал, молитва это или извинения.

Слова пришли и остались в памяти навсегда, и сегодня убийца повторил их в точности. Выдержал короткую паузу, продолжая смотреть на девушку, затем левой рукой взялся за её волосы, потянул вниз, а правой ударил в шею, вскрывая сонную артерию. И развернул тело, направляя вырвавшийся поток в подставленное ведро.

Надев защитный костюм, убийца не мог посмотреть на наручные часы, а телефон в подвал он никогда не брал, зато предусмотрительно повесил на стену дешёвые часы с крупным циферблатом и сейчас, удерживая подрагивающее тело, посмотрел на них, прикидывая, сможет ли нагнать потерянное в гараже время?

Что осталось? Дождаться, когда стечёт кровь, обмыть тело из шланга, протереть и дать подсохнуть. Приподнять повыше и переложить на кровать, развязать и обработать кислотой лицо. Убийца искренне верил, что смерть освобождает душу, лишая тело и красоты, и главного внутреннего содержимого, и потому смотрел на мёртвых без всякого уважения. Видел только мясо, которое следует обработать согласно плану, и даже в первый раз не испытывал никаких эмоций: ни когда заливал кислотой лицо жертвы, ни когда откусывал болторезом пальцы, ни когда заматывал в полиэтилен. С мёртвыми убийца обращался буднично и решил, что во время обработки тела сумеет вернуть не меньше получаса.

Улыбнулся, бросил взгляд, прикидывая, как долго будет вытекать кровь, и неожиданно понял, что в этот раз дурнота не накатила.