День чёрной собаки

17 июля, воскресенье

Далеко не все московские храмы способны похвастаться большим приходом, даже такой красивый, как храм Великомученика Никиты на Старой Басманной – красный с белым, стоящий по дороге к Богоявленскому кафедральному собору в Елохове – знаменитой Елоховской церкви. Начало храму Великомученика Никиты положил Василий III, а перестроили его при Елизавете Петровне, создав на Старой Басманной прекрасный шедевр «русского барокко», не пострадавший даже во время грандиозного пожара 1812 года. Храм с непростой судьбой, переживший и закрытие, и разорение, едва избежавший сноса и возвращённый церкви в конце девяностых годов ХХ века. И вновь открытый для православных.

Для тех, кому важно верить.

Но летом даже воскресная служба не собирала в нём много народу: в городе царила жара, многие прихожане разъехались в отпуска или проводили выходные на дачах, поэтому у храма не было оживлённо. Нищие терпеливо ждали окончания службы, негромко обсуждая, что подают сейчас неохотно и немного, и изредка косились на держащегося в стороне Прохора. Косились недружелюбно. Известный юродивый не претендовал на милостыню, но всё равно вызывал у нищих неприязнь, поскольку ему подавали особо, выделяя Прохора среди остальных страждущих. В Москве всегда жалели юродивых, считая, что их устами говорит Бог, и если традиция прислушиваться к звучащим словам постепенно ушла, то жалеть не переставали.

Нищие же считали Прохора удачливым конкурентом. Юродивый это чувствовал и никогда не приближался к их «территории», не привлекал к себе внимания, но без него не оставался – люди подходили, делая небольшой крюк, и делились чем могли. Женщина в жёлтом платье подала бутерброд, явно сделанный своими руками, и сделанный специально, подала и ушла на службу, а юродивый уселся на землю и вцепился в него зубами. А когда закончил и облизал грязные пальцы, к нему подошёл большой чёрный кот. Пушистый, зеленоглазый и по виду – наглый. С другими наглый, а с юродивым – вежливый. Подошёл, уселся и уставился на человека. Ничего не требуя. Просто рассматривая его, как занятную диковинку.

Как будто впервые оказался среди людей.

– Они добрые, – произнёс Прохор, словно продолжая разговор. – Только они сами не знают, чего хотят, когда сюда приходят. Одни просят за себя, другие – за кого-то. Одни надеются, другие боятся поверить, чтобы не надеяться слишком и не разочаровываться потом. Ведь, разочаровавшись, они начнут злиться, но не хотят злиться на Него. Поэтому боятся верить. Боятся просить. Боятся своего гнева, который может прийти потом. Ты это понимаешь? – Ответа юродивый не ждал. – Но мне больше нравятся те, кто стыдится. Я их сразу вижу, а они знают, что я их вижу, и отворачиваются. Не смотрят в глаза. А почему мне в глаза не смотреть – я ведь уже знаю. И Он знает. Но они не смотрят – стыдятся. Каждый своего. Они стыдятся, но это хорошо. Они прячут глаза, но я их понимаю, и Он их понимает, и Он их глаза видит. Даже когда они прячут – Он в них смотрит. А они не понимают… Заходят – и стыдятся, потом выходят и дают мне очень много. А зачем?

Кот поднял правую переднюю лапу, изобразив почти человеческий жест – чуть отвёл её в сторону, словно говоря, что люди, о которых говорит юродивый, обязаны давать. Себе обязаны. Себя спасают.

– Мне ведь много не надо. А они дают как будто для того, чтобы я молчал. Но мне зачем? Я и так молчу. Это их дело. Их и Его. – На седой бороде Прохора остались хлебные крошки, и он стряхнул их на землю. – Один сюда приходит часто… очень сильный, очень лютый. Он приходит к Нему только. – Прохор ткнул пальцем в небо. – Ни с кем не говорит, ничего не рассказывает… Только с Ним говорит. Других не видит и слышать не хочет… не хочет слышать, зачем приходит… если кто узнает, зачем лютый приходит, и скажет – убьёт. А меня – нет. Я его тогда встретил – он глаза не отвёл, сильный он, стыд свой спрятал и смотрит… люто смотрит… я поэтому сказал: «Стыдно тебе». И он меня убить захотел. Остановился, смотрит, но ушёл… стерпел… понял, что я – часть его дороги… Потом вернулся и денег дал. Я говорю: «Храму дай, я потеряю», а он мне суёт… – Прохор засмеялся. – Я потерял, а он больше не давал, но всегда подходит. Не боится мне в глаза смотреть. От меня не боится слышать, что стыдно ему. А другим не хочет. От Него слышит, что стыдно ему, и от меня. Больше никому не позволяет. Он плохой человек. Сильный, но плохой. Но в нём есть свет. В каждом есть свет и тьма, которая зло, и тьма свет не погасит. Свет всё равно пробьётся… он ведь свет. Он обязательно пробьётся, и человеку станет стыдно. Перед Богом. А раз перед Богом, то перед самим собой. И тогда человек станет человеком. Свет сожжёт тьму, но зло всё равно будет наказано. – Юродивый резко повернулся и пронзительно посмотрел коту в глаза.

Бай отшатнулся, но затем понял, что Прохор не угрожает, и вернулся к прежней позе. Однако смотреть стал напряжённо.

– Зло обязательно будет наказано. И каждому будет дано по делам его. А у Него мера, и Он один знает, какова цена, и возьмёт ту, которую знает. И нам цена может очень страшной быть. Но нам цену знать нельзя… мы только зло своё знаем. Зло, которое принесли.

У Бая стали подрагивать усы.

– Мы все своё зло знаем. Каждую каплю его знаем, как кровь, которой нет в тех блудницах. В мёртвых блудницах. И сегодня её найдут. Ещё одну. Мёртвую.

«Стали известны страшные подробности о самом громком убийстве года! О чём ещё молчит московская полиция?»

Этим вопросом задались респектабельные РИА «Новости» на главной странице своего сайта. Вопрос иллюстрировала эффектная фотография вылетающих из распахнутого багажника BMW летучих мышей, взятая из ролика Кровососа. Сам ролик тоже присутствовал, но был скрыт обязательным предупреждением о наличии шокирующих материалов.

«Дикий зверь вышел на охоту! Кто его остановит?» – об этом вопрошал «КоммерсантЪ»

«Москва ошарашена жутким убийством».

Солидный РБК солидно обошёлся без вопросительных знаков и весьма сдержанно описал жуткие детали преступления, о которых журналистам рассказали на Петровке.

– Мы дали им шикарный материал, – зло сказал Анзоров. – И вот благодарность!

«Когда Кровосос нанесёт ответный удар?» – поинтересовалась gazeta.ru в заголовке, открывающим весьма неприятную для полиции статью.

«Похищенные. Какой будет их судьба?»

«Сумеет ли полиция остановить конвейер смерти?»

«Убийца пьёт кровь!»

– Им плевать, что прошло всего трое суток, – нас обвиняют в том, что мы до сих пор не задержали преступника.

Произнося эти слова, следователь в упор смотрел на Феликса, который – об этом Анзоров знал точно – не только предложил, но и активно настаивал на привлечении медиа. Предложил. Настоял. Журналисты жадно «съели» сенсационную информацию, но представили её совсем не так, как виделось следователю. Причём представили в воскресенье. А поскольку появления других серьёзных новостей не ожидалось, жёсткие статьи с острыми вопросами провисят в топах новостей до понедельника. Начальству это не понравилось, и Анзорову как следует настучали по голове, что и стало причиной экстренного совещания. Претензий Феликсу никто не предъявлял, но взгляды Анзорова однозначно указывали на то, кого он считает виноватым.

– Короче, общественность мы взбудоражили, теперь нужно выкручиваться. Кровосос должен быть задержан, причём как можно быстрее. Какие будут предложения?

Шиповник мрачно посмотрел на следователя.

– Есть предложение согласиться с предложением, – ответил Вербин.

– С каким? – не понял Анзоров.

– Задержать убийцу, и как можно раньше.

– «Раньше» – это когда?

– Когда задержим, – хладнокровно ответил Феликс. – Раньше не получится.

– Может, отстраним его от расследования? – спросил Анзоров у Шиповника.

– А кто будет убийцу искать? – осведомился в ответ подполковник. – Вы?

Колыванов отвернулся, скрывая усмешку, а Вербин продолжил спокойно смотреть на Анзорова. Который, в свою очередь, попытался объяснить своё предложение:

– Ваш сотрудник изгадил…

– …вам выходной, – перебил следователя Шиповник. – Не более.

– У меня был очень тяжёлый разговор с руководством.

– В первый раз?

– Что вообще происходит? – возмутился Анзоров.

– Происходит расследование, в ходе которого было принято общее решение о привлечении масс-медиа. – Шиповник чуть повысил голос. – Мы знали, что возможны разные последствия, и согласились с тем, что игра стоит свеч. Нам нужны люди, которые, предположительно, помогали или консультировали Кровососа.

– Других идей нет?

– Другие идеи в работе.

– И каковы результаты?

– Пока хвастать нечем.

– Вы понимаете, как сильно расстраиваете руководителя?

– Вашего? – уточнил Шиповник.

– И вашего тоже, – ответил Анзоров, по всей видимости, намекая на себя.

Однако намёк был демонстративно проигнорирован.

– Мой руководитель понимает, что столь хорошо подготовленное преступление за два дня не раскрыть, – твёрдо произнёс подполковник. – Ваш, я уверен, тоже.

– Мой руководитель считает, что нужно стараться.

– Передайте, что мы работаем не покладая рук.

– И ещё он считает, что если стараться, то должны появляться результаты.

– Появятся, куда они денутся?

Анзоров помолчал, понял, что подполковник не поддастся и нападки на Вербина будет пресекать жёстко, после чего буркнул:

– Что есть по жертве?

Давая понять, что готов перейти к деловой части совещания.

Шиповник кивнул Вербину, и Феликс доложил:

– Нового – ничего. Присланный экспертами отчёт содержит всю ту информацию, которую я получил от Патрикеева: жертву держали под препаратами и целенаправленно готовили к тем… гм… процедурам, которые Кровосос в дальнейшем провёл.

– На каком основании вы сделали вывод, что убийца удерживает нескольких пленниц?

– Согласно рабочей версии, Кровосос планирует убить не менее четырёх человек.

– И что?

– Я считаю, что жертвы неким образом связаны между собой, убийство одной могло насторожить остальных, поэтому Кровосос и решил держать их под препаратами. Он похитил их, скорее всего – одновременно, а сейчас живёт обычной жизнью и лишь периодически наведывается в логово, чтобы проверить пленниц.

– Знать бы, где его логово, – протянул Колыванов.

– Где угодно, – развёл руками Анзоров.

– Это не квартира, – вдруг сказал Вербин.

– Что?

– В прошлый раз мы решили, что Кровосос может устроить логово где угодно, однако это не так. Девушек в квартиру можно привести, это не вызовет подозрений, но как незаметно вынести тело и положить в машину? В многоквартирном доме даже ночью есть вероятность с кем-нибудь столкнуться. Представляете: вы входите в лифт, а там стоит сосед и держит прислонённое к стенке тело, завёрнутое в полиэтилен и скрученное буквой «зю»? К тому же многие подъезды и дворы подключены к системе «Безопасный город» или обладают собственным видеонаблюдением. Судя по деньгам, которые Кровосос уже потратил на подготовку преступления, если у него и есть квартира, то она в хорошем доме, с консьержем и системами безопасности.

– Он живёт в Подмосковье, – понял Шиповник.

– В собственном доме, – подтвердил Вербин. – Скорее всего, с подземным гаражом.

– Если забор высокий, можно обойтись без гаража, – заметил Колыванов.

– Можно.

– Если забор высокий, а дом соседа – низкий, – поддержал разговор Анзоров. – Но такое бывает не часто, поэтому или гараж, или навес во дворе, чтобы можно было спокойно загрузить тело в машину. – Он не стал хвалить Вербина, но по тону было понятно, что следователь потеплел. – Я голосую за гараж: или подземный, или примыкающий к сараю, в котором можно разместить пленниц.

– Второй вариант менее предпочтительный.

– Почему?

– Сарай хуже подвала.

– Это уже детали. А вот насчёт загородного дома – попадание точное, принимаем версию, что Кровосос живёт в Подмосковье или имеет загородный дом, – подытожил Анзоров. – Что у нас ещё есть? Кто-нибудь занимался мышами?

– Я занимался, – ответил Феликс.

– И как успехи? Докопался?

– Я докопался не столько до мышей, сколько до воронежских коллег, которые, к счастью, не подвели и отработали мышиного курьера очень быстро. Однако порадовать нечем. – Вербин выдержал короткую паузу. – Как и предполагалось, Кровосос организовал передачу ящиков с мышами модным бесконтактным способом: распорядился выгрузить их около припаркованного в одном из дворов автомобиля, а деньги положил на заднее колесо – в конверте. Адрес доставки, марку и номер автомобиля, около которого следует оставить ящики, курьеру продиктовали по телефону. Курьер всё записал, но бумажку, разумеется, выбросил. Номер машины не помнит, сказал, то ли московский, то ли подмосковный. Сама машина – среднего размера кроссовер, тёмного цвета, или корейский, или японский, но на сто процентов не уверен. Других подробностей нет.

– То есть кроссовер может оказаться и корейским, и японским?

– Увы.

– Сколько таких машин каждый день ездит из Москвы в Воронеж и обратно? – задался вопросом Анзоров.

– Предлагаете просмотреть видеокамеры на трассе М4 «Дон»? – уточнил Колыванов.

– Да.

– Можно, – ответил после короткой паузы Шиповник. – Но Кровосос, как мы знаем, предельно осторожен, а камер на «Дону» не очень много.

– И тем не менее мы должны проработать эту версию.

Анзоров, очевидно, считал поиск машины, которая неделю назад совершила поездку в Воронеж и обратно, хорошим наказанием для Вербина, и подполковник не стал препираться:

– Проработаем обязательно.

– Прекрасно. А пока зафиксируем, что у Кровососа есть в собственности или есть доступ к тёмному кроссоверу и восьмого июля этот автомобиль побывал в Воронеже. И раз уж мы заговорили о транспорте, хотелось бы знать, что там с машинами с Верхних Полей?

На этот раз отвечать пришлось Колыванову, который, в свою очередь, выбрал сухой официальный тон.

– На сегодняшний день зафиксировано двадцать семь автомобилей, которые въехали и выехали из нужного района в интересующие нас промежутки времени и которые мы не смогли проверить по другим камерам.

– Среди этих машин есть чёрные кроссоверы? – тут же спросил Анзоров.

Последовала пауза, во время которой Колыванов сверялся с планшетом.

– Пять тёмных кроссоверов разных марок и три чёрных внедорожника большего размера. Эти машины проверим в первую очередь.

– Хорошо.

– Отдельно мы фиксировали грузовики и фуры, но проверять их пока не спешим.

– Почему?

– Во-первых, потому что большегруз за забором не спрячешь, – ответил Колыванов. – А во-вторых, вряд ли мы ищем водителя грузовика, тем более – фуры. И ещё я не думаю, что Кровосос катается в фургоне вроде «Газели». Их мы, конечно, фиксировали и будем проверять, но вероятность, что среди них окажется машина убийцы, я считаю низкой.

– Почему? – повторил вопрос Анзоров.

– Потому что для управления такими машинами требуется особая водительская категория, а я сомневаюсь, что Кровосос так давно готовил преступление, что успел её получить. Права у него обычные, так что в большую машину он не сядет.

– Логично.

Несколько секунд в кабинете царила тишина, после чего Шиповник поинтересовался:

– А у вас есть какие-нибудь новости?

– Я получил предварительный психологический портрет подозреваемого, – медленно ответил следователь, всем своим видом показывая, что дело сделано большое и теперь-то уж Кровососу деваться некуда. – Уточняю – предварительный.

– Понятно, что окончательный мы получим, когда его арестуем, – хмыкнул Вербин.

– Вы что-то сказали?

– Предварительно порадовался.

Анзоров покосился на Шиповника, Шиповник посмотрел на Колыванова, Колыванов пожал плечами. Оставшийся вне переглядываний Феликс посмотрел в окно. Он не видел ничего плохого в существовании психологических портретов и даже в том, чтобы знакомиться с ними, и с интересом ждал выступления следователя, чтобы сравнить свои выводы с мнением профессионалов.

Однако уточнение «предварительный» его смущало.

– Скорее всего мы ищем мужчину до сорока пяти лет. Образованного и со склонностью к творчеству. Возможно, но не обязательно, он является представителем творческой профессии.

«Скорее всего», «возможно»… Вербин постарался, чтобы на лице не отразилось разочарование.

– Преступник располагает свободным временем и достаточно большими ресурсами, значит, либо он успешный предприниматель, владелец бизнеса, что позволяет ему много времени уделять себе, либо у него есть постоянный источник дохода в виде ренты. Вряд ли он занимает высокооплачиваемую должность, требующую постоянного нахождения на рабочем месте. С большой вероятностью у преступника есть семья, однако он несчастлив в браке и, вероятнее всего, бездетен.

– Почему Кровосос несчастлив в браке? – подал голос Вербин. – Он латентный гомосексуалист?

– На основании чего вы сделали вывод? – поднял брови Анзоров.

– Жертва не изнасилована.

– Если убийца не ищет сексуального удовлетворения, это не значит, что он гомосексуалист. Неужели вы этого не знали?

Отвечать Вербин не стал.

– Теперь самое интересное: психологи не уверены, что мы имеем дело с серийным убийцей. После тщательного анализа заявления мнения специалистов разделились, одни считают, что Кровосос – классический серийник, другие обращают внимание на явную нацеленность Кровососа на последнюю жертву, которую он назвал Дракулой, и высказывают предположение, что мы имеем дело с убийцей, маскирующимся под серийного убийцу.

– Зачем? – не выдержал Шиповник.

– Склонность к творчеству, – пожал плечами Анзоров. – Ну и с головой у него явно не всё в порядке.

– Мы рассматривали такую версию, – заметил Колыванов, бросив быстрый взгляд на Вербина.

– И отвергли?

– У нас мало информации, чтобы отвергать версии.

– Ладно, тогда знайте, что часть специалистов с вами согласна.

– Это весьма обнадёживает, – пробурчал Феликс.

– Что именно?

– Вы обратились к неплохим специалистам. – И прежде, чем Анзоров вступился за своих экспертов, Вербин продолжил: – Но если «часть специалистов» окажется правой, мы окажемся в дрянной ситуации.

– Что вы имеете в виду? – не понял следователь.

– Если истинная цель Кровососа – последняя жертва, так называемый Дракула, а предыдущие лишь создают нужный фон, мы будем слепыми щенками до тех пор, пока убийца не выполнит программу. И лишь тогда сможем начать полноценное расследование.

Другими словами, не смогут предотвратить запланированные Кровососом убийства и будут получать «плюхи» от журналистов и руководства.

Анзоров помрачнел.

– Зато, когда мы узнаем, кого Кровосос в действительности хотел убить, мы подойдём к нему очень и очень близко, – взял слово Шиповник. – Возможно, сразу определим его имя, и останется лишь связать его с убийствами. Поэтому он так осторожничает.

– Преступление уже потребовало от него больших усилий: поездка в Воронеж, поездки в логово с целью убийства и подготовки очередного тела, доставка тел в Москву вкупе с дальнейшим отступлением… И всё это время убийца не только должен находиться вне своих обычных мест и под вполне благовидным предлогом – для родственников, друзей и знакомых, но и как-то объяснять своё отсутствие в Сети – вряд ли он таскает с собой мобильный телефон. Причём объяснить, почему ты не подошёл к телефону, в наше время намного сложнее, чем придумать полноценное алиби.

– Отсутствие алиби не является доказательством причастности к совершению преступления, – хмуро заметил Анзоров.

– Но даст нам повод подозревать конкретного человека и целенаправленно искать доказательства его вины.

– Делать то, что адвокат назовёт «подгонкой фактов». К тому же мы предполагаем, что Кровосос – человек со средствами, а значит, наймёт очень хорошего адвоката.

– Давайте сначала возьмём убийцу, а потом будем решать, как оставить с носом его адвоката, – предложил Шиповник.

– Не с носом, а со сроком, – вставил Колыванов.

– Или так.

– Давайте возьмём, – согласился Анзоров, закрывая планшет. – Ещё вопросы остались?

– Вроде нет, – протянул Шиповник.

– Один. – Вербин поднял указательный палец.

– Говори.

– Будем делать ставки, в каком округе обнаружат тело?

И в кабинете воцарилась тишина.

Каждый из присутствующих понимал, что следующий труп обязательно появится, каждый об этом задумывался, но, услышав вопрос, все поняли, что не прикидывали, когда это случится. Сколько времени осталось до следующего удара?

– Это снова будет под вечер, – пробормотал Колыванов.

– Скорее всего, – согласился Вербин.

– Сегодня?

– С чего ты взял? – спросил Шиповник.

– Всё равно выходной испорчен, – грустно усмехнулся Гена. – Так что более чем возможно.

– Сегодня воскресенье, в город идёт большой поток, но основные пробки будут ближе к вечеру, – протянул Анзоров. – Пробки будут на въезд, а выезд окажется свободен. Кровосос въедет в Москву днём, внутри не самого большого потока, а выедет вечером, по свободной дороге. – Следователь помолчал. – Все думают, что сегодня?

– Во-первых, прошло достаточно времени, чтобы вызванные первым убийством страсти улеглись, но само оно не забылось, – ответил Вербин. – Во-вторых, потому что происшествие воскресного вечера автоматически попадёт в топ утренних новостей понедельника, а Кровосос хочет, чтобы о нём говорили.

– И зачем ему эта шумиха? – вздохнул следователь.

– Окончательный вывод мы сделаем, когда возьмём преступника или узнаем, кого он называет Дракулой.

– Хочешь сказать, что Кровосос хочет привлечь внимание не столько к себе, сколько к смерти Дракулы, – сказал Шиповник.

– Я не сомневаюсь, что если бы Кровосос просо захотел грохнуть какого-то своего врага и уйти безнаказанным – он бы его грохнул и ушёл безнаказанным, – ответил Вербин. – Он умён.

– Но ему нужна шумиха… – эхом закончил Колыванов.

А им остаётся сидеть и ждать.

Просто сидеть.

– Существует возможность вычислить фейковые аккаунты? – тихо спросил Анзоров. В никуда спросил, не дожидаясь ответа.

Однако Феликс покачал головой:

– Была бы такая возможность – не существовало бы фейковых аккаунтов.

– А можно фиксировать автомобили, которые стояли в течение пятнадцати минут?

– Это как?

– Ну, как. У них есть база автомобилей с привязкой к геолокации. Всё, что нужно, – это добавить в алгоритм отслеживания две позиции: первая – автомобиль не двигался в течение от пятнадцати до двадцати пяти минут, вторая – в это время автомобиль находился не на улице. Я исхожу из того, что когда законопослушному гражданину нужно остановиться, он поставит машину в режим ожидания и не будет тратить деньги, оплачивая работающий двигатель.

– Я спрошу, возможно ли создать такую выборку, – быстро произнёс Колыванов.

– Но вряд ли они успеют её создать, – вздохнул Анзоров. – Слишком поздно мы до этого додумались.

– Осторожнее! – крикнул Дима.

– Что случилось? – Регина догадалась, что возглас обращён к ней, и развернулась к парню.

– Я пиво пролил! – Дима остановился, взял банку в левую руку, а правой потряс, стряхивая на землю капли. – Ты меня толкнула.

Он не имел в виду ничего плохого, просто зафиксировал факт лёгкого толчка под локоть, однако Регина возмутилась:

– Я не специально.

– Я понимаю…

– Тогда в чём ты меня обвиняешь?

– Я не обвиняю.

– А что, по-твоему, происходит?

– Я попросил тебя быть осторожнее.

– После того как всё случилось? Хорошо, я буду осторожнее. Ты этого добивался?

Честно говоря, Дима не знал, чего он добивался и для чего вообще заострил внимание подруги на лёгком толчке под локоть. Ну, подумаешь, разлил немного пива – не на себя ведь, что переживать?

– И почему ты вообще пьёшь пиво? Разве не ты за рулём?

– Это безалкогольное.

– Купил бы себе сок.

– От безалкогольного ничего не будет, – авторитетно сообщил Даня, в руках которого тоже была зажата банка пива. Но «настоящего», с градусами.

– Полицейские могут на запах среагировать.

– А мы скажем, что это от меня пахнет.

– От тебя не просто пахнет… – Регина поморщилась и посмотрела на Дашу – подругу Дани. – Как ты его терпишь?

В ответ девушка пожала плечами:

– Даня просто выпил пива.

– Сколько ящиков?

– Два или три, – ответил молодой человек. – А что?

– Просто спросила.

В паре Даня-Даша отношения были выстроены по другой схеме, нежели у Регины с Димой, – там верховодил парень. Спорить с любителем пива Регина не пожелала, поэтому вновь обратилась к другу:

– Ты нашёл машину?

– Да.

– Далеко?

– Рядом.

– Что за машина?

– «Mercedes».

Дима очень обрадовался тому, что поблизости оказалась немецкая машина – Регина недолюбливала бюджетные седаны, которые составляли основной парк каршеринговых фирм, и могла возмутиться, предложи он отправиться в поездку на одном из них.

– Ой, какой симпатичный! – оценила Регина, подходя к автомобилю. – У меня будет такой же!

Добавлять «когда-нибудь» девушка не стала, поскольку была уверена, что будет, обязательно будет.

– Открывай скорее! Сиденья у него кожаные? А панель электронная?

Дима нажал на кнопку, «Mercedes» щёлкнул замками, и пока её спутники в три пары глаз осматривали автомобиль, Регина забралась внутрь и устроилась на переднем сиденье.

– Очень миленький! Вам не кажется, что здесь чем-то пахнет?

– Пивом? – осведомился Даня, плюхаясь на задний диванчик.

– Теперь – да, – не осталась в долгу девушка. – Даша, тебе не кажется?

– Нет.

– И мне – нет, – сказал Дима, включая двигатель. Стаж вождения у него был не очень большим, однако за рулём молодой человек чувствовал себя уверенно: свернул на Балаклавский проспект, спокойно вклинился в поток и перестроился в левый ряд – впереди их ожидал левый поворот на Варшавское шоссе.

– Точно говорю, что здесь чем-то пахнет, – продолжила Регина, недовольная тем, что Дима её не поддержал.

– Окно открой, – посоветовал Даня.

– Ты открой и в него дыши.

Даша промолчала.

– Все знают, что у меня очень хорошее обаяние, – заявила Регина, повернувшись и по очереди разглядывая парней.

– Обоняние, – обронил Дима.

– Не важно. Я различаю запахи и… Ой!

– Что-то забыла? – вздохнул Дима. Насчёт обоняния у спутников Регины уверенности не было, а вот об её умении оставлять дома нужные в поездке вещи все знали не понаслышке. – Что ты забыла?

– Мы не проверили багажник! – объявила девушка.

Несколько мгновений ребята молчали, но едва Даня собрался что-то произнести, как Регина безапелляционно потребовала:

– Останавливаемся!

– Когда выедем на шоссе, – вздохнул Дима. Они стояли на светофоре, вот-вот должен был загореться зелёный, и проверять багажник никакой возможности не было. А за поворотом следовал путепровод с видеокамерой, и за остановку прилетал нехилый штраф. – Сейчас не могу.

– Ты серьёзно? – тихо спросила Даша.

– Здесь запрещено останавливаться.

– Я о другом.

– Конечно, я серьёзно! – ответила Регина. – Вы что, о Кровососе забыли?

– Прекрасно помним, – отозвался Даня, сделав глоток пива. – А что?

– А то, – передразнила его Регина. – Я не хочу кататься по городу с трупом в багажнике. Нужно проверить.

– Давай приедем в клуб и проверим. – Дане очень не хотелось останавливаться. – Приедем, откроем багажник и если найдём труп – позвоним в полицию.

– В чём разница? – не поняла Регина.

– Разница в том, что мы пойдём веселиться, а Дима останется разбираться с полицией, – рассмеялся Даня.

– Дубина, – беззлобно обругал друга Дима.

– Ты ведь машину взял – с тебя и спрос. Будешь давать показания и рассказывать, как всё произошло. А мы – отрываться. Имей совесть, Димон, подумай о друзьях.

– А это идея, – протянула Регина. – Я о таком раскладе не подумала.

– Не благодари.

– Вы серьёзно? – повторила Даша, но с другой интонацией.

– А почему нет? – невозмутимо поинтересовался Даня.

– Тебя совсем не напрягает, что мы, возможно, едем в машине с трупом?

– Он ведь не на сиденье лежит.

– Труп!

– Тебя это напрягает?

– Ты удивишься, но да.

– Почему?

– Блин, Даня, ты совсем больной? – Голос девушки сорвался.

– Он прикалывается, – примирительно произнёс Дима, не понимая, зачем приятель доводит подругу.

– Над такими вещами не прикалываются, – неожиданно резко бросила Даша. – Да, мне страшно. И я не понимаю, как можно быть настолько бездушным!

Дима посмотрел на Регину, та пожала плечами, и молодой человек стал забирать вправо.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Даня.

– Останавливаюсь.

– Это я вижу. Зачем?

– Затем, что это нужно прекратить. Мы едем веселиться, но поездка превращается чёрт знает во что. – Дима прижал «Mercedes» к обочине и включил «аварийку». – Идём смотреть?

– Сам иди, – буркнул Даня и сделал ещё один большой глоток пива. В банке осталось совсем чуть-чуть.

– Боишься летучих мышей?

– Поссориться хочешь?

– Я пошутил.

Ребята помолчали.

– Плевать на мышей, – негромко произнесла Даша. – Там ведь правда может оказаться труп.

Парни посмотрели друг на друга, и Даня вздохнул:

– Идём вместе.

– Я с вами, – твёрдо произнесла Регина.

– Зачем?

– Ни за что не пропущу. – У неё было множество недостатков, но решительности девушке было не занимать.

– Тогда идём все вместе, – едва слышно сказала Даша.

Они вышли из машины, захлопнули дверцы, постояли, переглядываясь, а затем Дима посмотрел назад и улыбнулся:

– Кажется, мы правильно сделали, что остановились. – К ним медленно подъезжал белый автомобиль ДПС с включённой «люстрой».

– Я чувствовала, – очень серьёзно сказала Регина. – Честно: я чувствовала. Может, это был не запах, но я почувствовала, что что-то не так.

Ребята промолчали. И молчали до тех пор, пока подошедший полицейский не поинтересовался:

– В машине кто-нибудь остался? – Он понял, что они поняли.

– Нет, нас было четверо.

– Почему вы остановились? – с подозрением спросил второй патрульный.

– Моя девушка вспомнила, что, взяв машину, мы не проверили багажник, – ответил Дима.

– Вам позвонили? – не сдержалась Регина.

– Вы попросили водителя остановиться?

– Да.

– Почему?

– Занервничала. – Девушка не видела смысла скрывать очевидное.

Вторая патрульная машина встала сзади, окончательно заблокировав «Mercedes».

– Вам позвонили? – повторила Регина.

Полицейские переглянулись и решили не морочить ребятам головы:

– Да.

Даша шумно выдохнула и вцепилась в руку Дани. Даня приобнял девушку и неуклюже спрятал за спиной недопитую банку пива.

– В салоне остались ваши вещи?

– Нет.

– Пройдите, пожалуйста, к тротуару и никуда не уходите.

Ребята послушно ушли с мостовой, и Даня вздохнул:

– То есть клуб накрылся?

– Да, – сочувственно улыбнулся полицейский. – Клуб накрылся.

– Жаль, – протянула Регина, вставая рядом с Димой. Вставая так, чтобы полицейский не видел направленный на багажник машины телефон.

– Зато вы никогда не забудете это приключение.

– Вот уж точно.

Тем временем один из патрульных подошёл к багажнику, несколько мгновений постоял возле него, затем открыл и сделал быстрый шаг назад. Очень быстрый шаг, почти прыжок, потому что, как только крышка поднялась, из багажника «Mercedes» вылетела стая летучих мышей.

– Классно, – прошептала Регина. – Этого мы точно никогда не забудем.

– Они взяли машину недалеко от метро «Чертановская», после чего выехали на Балаклавский проспект, собираясь свернуть на Варшавское шоссе и поехать в центр, – рассказал Колыванов, открыв на планшете карту. – Я уже был на месте старта, плюс, там до сих пор работают ребята из окружного управления, но, по всем признакам, нас ожидает повторение прошлой истории: никаких видеокамер поблизости. Кровосос знал, где парковаться.

– Демонстрирует хорошую подготовку.

– К сожалению. – Колыванов убрал планшет в сумку. – В полицию Кровосос позвонил меньше чем через минуту после того, как ребята завели двигатель. Возможно, ехал следом, но патрульные ДПС никого не заметили.

– Или не смотрели, – буркнул Вербин. – Или были слишком поглощены задержанием.

– Или так, – пожал плечами Колыванов. – Хотя догонять им никого не пришлось – ребята сами остановились.

– Передумали ехать?

– Решили проверить багажник.

– Какие молодцы, – одобрил Феликс. И добавил: – Есть ощущение, что в ближайшее время проверка багажников каршеринга прочно войдёт в моду.

– Скорее всего, – вздохнул Колыванов. – Но не хотелось бы.

– Понятно, что не хотелось бы, но пока к этому всё идёт. – И Вербин машинально посмотрел на «Mercedes», вокруг которого уже суетились эксперты – сегодня Феликсу не удалось опередить их с появлением. Эксперты закрыли машину тентом – чтобы не показывать зевакам лишнее – и тщательно изучали каждый её миллиметр, как снаружи, так и внутри. Руководство было крайне недовольно тем, что в прошлый раз Кровосос ухитрился не оставить следов, особенно их расстроило отсутствие на месте преступления биологических следов, позволяющих получить ДНК, пригрозило как следует поразмыслить о профессиональной пригодности экспертов, и спецы были преисполнены решимости реабилитироваться за провал. Но судя по недовольным лицам, второй тайм тоже остался за Кровососом.

Феликс, разумеется, заглянул в багажник, убедился, что его содержимое в точности соответствует ожиданиям, и теперь, выслушав рассказ напарника, грустно подытожил:

– То есть у нас всё то же самое.

– Абсолютно то же самое, – подтвердил Колыванов. – Только марка машины другая.

– И каршеринговую фирму он поменял.

– Ну, это означает, что у Кровососа широкий кругозор.

– Смешно, – угрюмо буркнул Вербин.

– А что не так? – не понял Колыванов.

– Не «широкий кругозор», а много фальшивых аккаунтов.

– Это и так понятно.

По тону Феликс понял, что напарнику не понравилась его резкость, и он извиняющимся тоном произнёс:

– Извини, настроение дерьмовое.

После утреннего совещания Вербин на Петровке не задержался: сделал несколько мелких дел и уехал в «Небеса». Не пил – уселся в кабинете Криденс с ноутбуком и продолжил работать, изредка потягивая лимонад и посматривая на часы. Не хотел, чтобы пришло сообщение об обнаружении второго тела, но не сомневался, что получит его. И не ошибся. Именно эта, кожей ощущаемая неотвратимость надвигающейся беды, и повергла Феликса в мрачное настроение – ещё до звонка Колыванова.

– Были планы на вечер? – шутливый вопрос показал, что Гена не сердится, и Вербин слегка расслабился.

– Собирался раскрыть преступление, но что-то пока не складывается.

– В другой раз раскроешь.

– Твоими бы устами да мёд пить.

– Или виски.

– Или его.

– Напьёмся, когда возьмём гада?

Вербин хотел отшутиться, но неожиданно понял, что Гена абсолютно серьёзен. Посмотрел ему в глаза – и понял. И кивнул:

– В хлам.

– Да, – подтвердил Колыванов. – Так, чтобы себя не помнить.

– Договорились.

Они помолчали, после чего Вербин едва заметно кивнул на собравшихся за полицейским ограждением зевак:

– Как думаешь, они догадались, по какому делу мы тут работу работаем?

– Скорее всего, – сразу ответил Гена. – И наверняка уже пишут в соцсети, что найден очередной труп в каршеринге.

– Без официального подтверждения новость вряд ли широко разойдётся.

– И без очередного видео от Кровососа.

– И без него тоже, – согласился Вербин. – Но оно появится не раньше часа ночи. Наши тоже торопиться не будут.

– Вот этого я не понимаю, – вдруг сказал Колыванов. – Почему не сообщить сразу? Всё равно ведь придётся рассказывать, так зачем тормозить?

– У меня не спрашивай – я из другого отдела, – рассмеялся Феликс и кивнул на пассажиров «Mercedes»: – Ты ребят оформил?

– Ага.

– Пойдём, пообщаемся.

– Да они не знают ничего.

– Да я знаю, что они не знают. – Вербин подошёл к компании и поздоровался: – Добрый вечер.

– Не очень добрый, – вздохнул парень, от которого крепко пахло пивом. – Мы собирались в клуб, а вместо этого торчим тут.

– Извините, но по правилам нашего парка развлечений мы не могли отпустить вас сразу после аттракциона.

– Аттракционом вы называете мёртвое тело? – недовольно спросила худенькая брюнетка.

– Стаю мышей.

– Да, это было красиво, – подала голос вторая девушка – яркая блондинка. – А на видео – вообще отпадно.

– На каком видео? – не понял Вербин.

– На моём видео, – беззаботно объяснила девушка.

– Как вас зовут?

– Регина.

– Вы позволите посмотреть видео?

– Конечно. – Блондинка достала из сумочки большой смартфон и принялась в нём что-то искать. – Никаких проблем, господин полицейский.

– Почему вы раньше не говорили, что сняли видео? – спросил Колыванов.

– Потому что вы не спрашивали.

– Логично, – не стал спорить Гена и тут же задал следующий вопрос: – А вдруг бы мне понадобились видеоматериалы?

И получил ещё один логичный ответ:

– Ваши полицейские снимали, причём с разных ракурсов. – Регина наконец-то отыскала видео, оторвала взгляд от экрана смартфона и посмотрела на оперов. – Кроме того, скажи я вам о том, что сняла на видео мышей, вы бы наверняка запретили мне его выкладывать.

– Куда выкладывать? – опешил Колыванов.

А Вербин посмотрел на смартфон – девушка как раз повернула его экраном к полицейским – и чертыхнулся.

Распахивающийся багажник, вылетающие мыши, яркий заголовок: «Я стояла совсем рядом!» Восемь тысяч просмотров. Полторы тысячи «лайков». И цифры стремительно растут.

– Я на всех аккаунтах выложила, – сообщила довольная собой Регина. – Сначала люди не поверили, но теперь завелись. – Девушка улыбнулась. – Я реально взорвала Сеть. – И хлопнула ресницами, идеально изображая «наивную девочку». – Согласитесь: эффектное видео?

– Кто вам разрешил? – выдохнул опомнившийся Колыванов.

– А кто мне запрещал? – поинтересовалась Регина, молниеносно перестав быть «наивной девочкой».

– Вы должны были спросить!

– Я никому ничего не должна! Увидела – сняла. Всё равно Кровосос через пару часов своё видео выложит, так что никакой тайны следствия тут нет и быть не может. Зато у меня уже три тысячи новых подписчиков.

– Для вас это важно?

– Я сделала что-то плохое?

И что на это ответишь?

– Я разве обязана перед вами отчитываться?

Тишина.

– Представьте, что я просто проходила мимо, увидела, что полицейские открывают багажник каршеринга, сняла мышей на видео, выложила и ушла. Представьте – и успокойтесь. Я не обязана выслушивать ваши претензии.

– Никаких претензий, – негромко произнёс Феликс. Поймал удивлённый взгляд напарника и попросил: – Доложи Шиповнику, что в Сети появилось подтверждающее видео. А то вдруг он не знает.

– Но…

– А я продолжу тут.

Колыванов понял, что проявленная им резкость может испортить продолжение разговора, кивнул и направился к подполковнику. А Феликс закурил сигарету и мягко произнёс:

– Извините, мы немного на нервах.

– То есть вы тут «добрый полицейский»? – спросил обладатель пивного аромата.

Парню понравилось, как Регина поставила себя перед оперативниками, и он, похоже, захотел совершить аналогичный подвиг. К счастью, «тихая» девушка почувствовала, что в данном случае выступление будет расценено как хамство – с соответствующей реакцией, – и громко произнесла:

– Мы понимаем! – перебив собравшегося продолжить речь любителя пива.

– Мы сами ещё не до конца пришли в себя, – поспешила добавить Регина, абсолютно верно понявшая ход подруги.

– И не до конца поверили, – добавил второй парень.

Любитель пива удивлённо посмотрел на друзей, но у него хватило ума не продолжать выступление.

– И ещё я хочу сказать, что меня правда никто ни о чём не просил, – продолжила Регина. – Потом ваши друзья…

– Сотрудники, – поправил блондинку Вербин.

– Извините… Вот… Потом ваши сотрудники чётко сказали, что их снимать нельзя, и я не стала. А тогда меня никто ни о чём не просил, и лиц ваших сотрудников на видео нет, в кадре только мыши.

– Видео вы сняли… эффектное, – признал Феликс.

– Спасибо.

– Вы блогер?

– Да.

– Вас не затруднит прислать мне ссылку на вашу страницу? – спросил Вербин, протягивая девушке визитную карточку. – Там указан адрес электронной почты, но если что – мой телефон зарегистрирован во всех популярных мессенджерах. Меня легко найти.

– Это предложение? – попытался пошутить любитель пива, но второй парень взял его за плечо и что-то тихо сказал на ухо.

– Зачем вам? – удивилась Регина.

– Хочу почитать отзывы.

– Потому что… – Девушка замолчала, после чего её брови поползли вверх: – Вы думаете, что убийца оставит отзыв?

– Может оставить, – уточнил Вербин. – Но в любом случае Кровосос обязательно к вам зайдёт.

– Зачем?

– Ему наверняка станет интересно, кто же его опередил.

– Но я просто выложила видео!

– Именно поэтому мы просим в обязательном порядке согласовывать свои действия с нами, – объяснил Вербин. – Вы не просто выложили видео, вы привлекли к себе внимание серийного убийцы.

Глаза блондинки расширились:

– Он захочет меня убить? – И Регина, словно ища поддержки, схватила за руку второго парня.

Феликс понял, что его нехитрое послание дошло до блондинки, и заговорил совсем другим – мягким, успокаивающим тоном:

– До сих пор Кровосос действовал предельно прагматично и рационально. Как вы правильно сказали несколько минут назад, вы могли просто проходить мимо, заметить активность наших сотрудников, снять видео и выложить его. Надеюсь, Кровосос это понимает. Но не будем забывать, что он – жестокий убийца, то есть не совсем нормален, и что перемкнёт в его голове, предсказать невозможно.

– Вы приставите к Регине охрану? – спросил парень.

– Скорее всего, – кивнул Вербин.

– То есть вы не знаете точно?

– То есть это зависит не от меня, – объяснил Феликс. – Я буду ходатайствовать о предоставлении охраны, но окончательное решение примет руководство. И не переживайте: дело резонансное, лишние жертвы никому не нужны, так что охрана скорее всего будет.

Блондинка выдохнула, парень обнял её за плечи и крепко прижал.

– А пока я хочу задать вам несколько вопросов. Вы не против?

– Нет, конечно.

– Спасибо. – Вербин достал записную книжку. – Кто был за рулём?

– Я, – ответил парень Регины.

Разумеется, можно было догадаться по отсутствию запаха пива. Точнее, по очень слабому запаху пива, но, посмотрев на парня, Феликс решил, что он пил безалкогольное.

– Поскольку мой напарник ушёл, а вся информация была у него, представьтесь, пожалуйста.

– Дима… Дмитрий.

– Имени достаточно, спасибо. Скажите, Дмитрий, когда вы ехали… я понимаю, что это было недолго, но тем не менее… когда вы ехали, может быть, вы обратили внимание на машину, которая следовала за вами?

– За нами?

– Да.

– Значит, это правда: Кровосос едет за машиной, в которой спрятал труп?

– Иначе он бы не сумел снять то видео.

– Да, конечно, я не подумал. – Дима почесал затылок. – Нет, я не обращал внимания на машины, потому что мы довольно интенсивно общались.

– Мы спорили, нужно ли останавливаться, чтобы проверить багажник, – уточнила блондинка.

– Понимаю.

– Когда мы шли к машине, я видела каршеринг с водителем, – неожиданно произнесла вторая девушка.

Блондинка издала изумлённый возглас.

– Как интересно. – Теперь всё внимание Вербина было приковано к брюнетке. – Как вас зовут?

– Даша.

– Даша, почему вы на неё посмотрели? Просто так или водитель чем-то привлёк ваше внимание?

– Это важно?

– Это очень важно, – подтвердил Феликс. – Может оказаться так, что в машине, мимо которой вы прошли, сидел Кровосос, а нас, как вы понимаете, интересует любая информация о нём. Любые детали, даже самые мелкие, даже те, которые вам кажутся сущей ерундой. Пожалуйста, вспомните всё, что вы видели, или вам показалось, что вы видели.

Девушка поджала губы, помолчала, после чего покачала головой:

– Честно говоря, я обратила внимание не на водителя, а на машину. Это была «Toyota RA V» той же каршеринговой компании, и я подумала, что в ней нам было бы удобнее, но её, к сожалению, успели занять.

– И всё?

– Нет, я ещё подумала, что её заняли раньше, но водитель до сих пор не уехал.

– А почему вы не подумали, что он только что приехал?

– Может, потому что я сама уезжала? – Даша вздохнула. – Я ведь рассказываю не как было в действительности, а то, о чём подумала.

– Я понимаю и очень вам благодарен. Вы не разглядели водителя?

– К сожалению, нет. Было не очень темно, и я не собиралась его разглядывать… просто бросила взгляд на машину и увидела фигуру… Даже не фигуру, а силуэт в кресле водителя… На нём была бейсболка! Это точно! И он смотрел в телефон.

– То есть ему в лицо светил телефон? – быстро спросил Вербин.

– Нет, не так… – Девушка прищурилась. – Я подумала, что он смотрит в телефон, потому что он сидел, подперев голову рукой, и как будто смотрел в телефон. Но теперь вы спросили, светил ли ему в лицо экран, и я понимаю, что не светил. А значит, он сел так специально. Но он сидел очень естественно, понимаете? Не в телефоне, но как будто в нём.

– Да, я понимаю, – мягко ответил Вербин. Он видел, что Даша честно старается вспомнить случайную встречу во всех подробностях, и боялся разрушить это состояние. И с огромным трудом сдержал недовольный окрик, когда Дима поднял руку:

– Можно я скажу? – И, не дожидаясь ответа продолжил: – Я не уверен, но после того, как Даша вспомнила про «RA V», мне кажется… Я прошу понять: мне именно кажется, я не уверен.

– Я понимаю, Дима, что вам кажется?

– Так вот, мне кажется, что когда я начал сбрасывать скорость, чтобы остановиться, меня обогнала каршеринговая «Toyota RA V».

– Но вы не уверены?

– Нет.

– Спасибо. – Вербин вновь повернулся к девушке. И краем глаза заметил, что блондинке не нравится повышенное внимание, которое он уделяет её подружке. – Во время рассказа вы всё время говорили «он». Почему?

– Но ведь это же мог быть Кровосос, да? – растерянно ответила Даша.

– Мог, – подтвердил Феликс. – Но мы ничего о нём не знаем. Поэтому, пожалуйста, Даша, не думайте о том, что водителем той машины мог быть Кровосос. Выбросьте из головы всё постороннее и скажите, вы уверены, что за рулём сидел мужчина?

– Вы думаете, что Кровосос – женщина? – изумился любитель пива.

– Пожалуйста, воздержитесь от комментариев, – резковато бросил ему Феликс. – Вы мешаете девушке сосредоточиться. Спасибо.

При этом Вербин даже не посмотрел на парня, но Даня понял, что спорить с полицейским не следует, и послушно замолчал.

– Даша?

– Мне немножко стыдно, но я не могу точно ответить на ваш вопрос, – вздохнула девушка. – Я плохо разглядела водителя. Точно помню только чёрную бейсболку.

– Что на нём было надето?

– Белая футболка, – быстро и уверенно ответила Даша.

– Грудь?

Даня не сдержал короткий смешок, но Регина так на него шикнула, что Феликс решил не добавлять.

– Грудь была закрыта рукой.

– Рука тонкая?

– Не обратила внимания.

– Татуировка?

– Нет. Чистая рука, но толстая или тонкая, я не помню.

– Волосы?

– Не видела. – Девушка виновато улыбнулась: – Извините.

– Всё в порядке. Но если вы хоть что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне. Любая мелочь может оказаться очень важной.

Абсолютно нереальное ощущение парения над гигантским городом…

Не свободного падения, свобода которого измеряется лишь расстоянием до земли, а волшебного парения над улицами и площадями, крышами домов и верхушками деревьев, захватывающее чувство свободного и дерзкого полёта над светящимися окнами и удивлёнными прохожими. Абсолютно нереальное ощущение, пришедшее из далёкого детства, – сквозь огромное окно гостиной Москву можно было разглядывать часами, наслаждаясь красотой и придумывая старым улицам страшные тайны. И горько вздыхать, когда родители требовали отправляться в кровать. Прошло много лет, и детское, волшебное восприятие города исчезло. Показалось, что навсегда, но только показалось, и сейчас, стоя у того самого окна, убийца ощутил то самое, абсолютно нереальное ощущение парения над гигантским городом – он снова, как в детстве, стал немыслимо близок Москве. Возможно, тем, что подарил её улицам ещё одну страшную тайну. Не выдумал, но поселил на улицах. Напугал ею. И теперь парит над городом, с улыбкой наблюдая за тем, как его ищут, и чувствуя, как его боятся.

Все боятся.

В город вернулся страх. В гигантский, пресыщенный город, привыкший «решать вопросы» деньгами и убегать от серьёзных неприятностей, развращённый дремотной негой вседозволенности, кичащийся лицемерием, наполненный ничтожествами, их дерьмом и ложью, – город почувствовал страх.

Убийца знал, что сделал – пнул его по-настоящему, сапогом под ребро; пнул издевательски, на виду у всех; и теперь с любопытством ждал, как отреагирует город: впадёт в бессильную истерику? Начнёт юлить в попытке замести опасную тему под ковёр, чтобы всё стало так, как раньше? Трусливо сдастся? Или разозлится по-настоящему, как умеет злиться только он? Разозлится, отыскав на своих улицах хотя бы нескольких настоящих потомков создателей великой империи, разозлится и ответит жёстко, как должно отвечать тем, кто бросил вызов.

Как поступит город? На что у него хватит воли?

Убийца улыбнулся, отошёл от окна, вернулся к раскрытому ноутбуку и обновил ленту.

«Итак, она меня опередила…»

Пассажиром «заряженного» каршеринга оказалась деловая, сообразившая воспользоваться ситуацией блогерка, и её видео уже расползлось по Сети, став новостью номер один и вызвав вопрос: чем ответит убийца? И ответит ли? Будет ли второе видео – от него? Накажет ли он дерзкую девчонку? Особо рьяные пользователи Сети успели предположить, что блогерка и есть убийца, что придало дискуссии пикантный оттенок.

Другими словами, в Сети творился привычный бардак, а запись, которую только что закончил формировать видеоредактор, придаст ему новый импульс.

Убийца убедился, что файл создан без брака, и вновь улыбнулся: кость готова, осталось бросить её толпе. Вкусную, аппетитную кость с мясом и кровью.

Дома не сиделось.

По уму, конечно, нужно было ехать на дачу, к жене и детям, сходить с ними на озеро, а вечером сделать шашлык и расслабиться. Но во-первых, настроения не было никакого, а во-вторых, в субботу всем велели быть на службе, где Мартынов и проболтался до вечера. В воскресенье проспал почти до обеда, потом наконец-то побездельничал, а вечером поехал в «Грязные небеса» – договорился с друзьями посмотреть футбол. Но судя по всему, мироздание решило, что в эти выходные у Мартынова не должно получиться ничего толкового: оба друга подъехать не смогли, одного срочно вызвали на службу, у второго сломалась машина, и он ждал эвакуатор в тридцати километрах от Москвы, поэтому участковый посмотрел матч в одиночестве, «порадовался» ничейному счёту: «Динамо» не смогло одолеть «Ростов», а когда игра закончилась, остался у стойки, раздумывая, сразу поехать домой или махнуть ещё кружку? Бар потихоньку пустел – завтра на работу, и задерживаться дольше необходимого не стали даже завсегдатаи, – и к скучающему Мартынову подошёл не менее скучающий Антон.

– Что приуныл? Расстроился?

Участковый любил заглядывать в «Небеса», давно был на ты со словоохотливым барменом, и Антон, разумеется, знал, за кого болеет собеседник.

– Ну… могли бы и выиграть, – буркнул Мартынов. – Для разнообразия.

Сказать, что он заждался от любимого клуба значимых побед, значит, ничего не сказать.

– Выиграют в следующий раз, – пообещал Антон, который из всех игровых видов спорта предпочитал фигурное катание. Одиночное. Женское. – Но ты уже явился не в духе, как будто заранее знал, что «Динамо» не выиграет.

– Неужели было заметно? – удивился участковый.

– Работа такая – на клиентов смотреть, – рассмеялся бармен, облокачиваясь на стойку. Он подошёл просто поговорить, поэтому не стал предлагать гостю «освежить». Зачем? Захочет – освежит, а за добрым разговором обязательно вернётся вновь и снова выпьет. – Но если честно – то, что ты не в духе, даже слепой бы разглядел. Неприятности по службе?

– Да не то чтобы неприятности, – вздохнул Мартынов. – Скорее, непонятности.

– Не понимаешь, что происходит?

– Угу.

– Такое у всех бывает, – поразмыслив, сказал бармен. – Но в твоей работе лучше обойтись без непоняток.

– Я тоже так думаю, – не стал скрывать инспектор. Затем посмотрел на кружку и решил задержаться: – Повтори, пожалуйста.

Антон жестом велел скучающему напарнику налить Мартынову пива, а сам поинтересовался:

– Это всё Кровосос? Я слышал, сейчас из-за него всех ваших напрягают.

Хороший бармен не только «читает» клиентов, но находится в курсе всех важных новостей, всех циркулирующих по городу сплетен и слухов и никогда не откажется от возможности выудить интересную информацию из оказавшегося поблизости источника. И это вовсе не означает, что он чей-то осведомитель – хороший бармен должен уметь поддержать беседу на любую тему, тем более – на животрепещущую.

Но при этом может оказаться чьим-нибудь осведомителем.

– Кровосос? – поморщился участковый. – Нет, что за ерунда, Антон? Где я и где Кровосос?

– А где ты? Ты в Москве. И Кровосос тут.

– Не в моём районе, – усмехнулся Мартынов, принимая кружку. – И даже не в моём округе.

– То есть Кровосос тебя не парит?

– Парит, конечно, мне из-за него выходные изгадили…

А вчера ещё мозги полоскали, типа, усильте бдительность и вообще посмотрите, не разводит ли кто-нибудь летучих мышей на балконе.

– Летучих мышей можно вырастить на балконе? – рассмеялся бармен.

– Откуда я знаю? Начальство велело смотреть, а не попытаться вырастить.

– Смотришь?

– Поглядываю. Ты ничего такого не замечал?

– Я бы в подвалах поискал, – выдвинул встречное предложение Антон. – Летучих мышей лучше там разводить, чем на балконах.

– Почему?

– Они же ночные твари.

Несколько мгновений участковый внимательно смотрел на бармена, после чего ответил:

– Я это знал. Но спасибо, что напомнил.

– Всегда пожалуйста. – Антон с удовольствием махнул бы шот – слегка расслабиться после воскресного дня, – но никогда не пил на работе, позволяя немного принять только после того, как за последним клиентом закроется дверь.

– Но если тебя не парит Кровосос, чего такой грустный? Что случилось?

– Ты не поверишь.

– А ты не поверишь, если я расскажу, чего тут наслушался.

– Пожалуй, я проиграю. – Мартынов хлебнул пива и рассказал: – Меня руководство из-за старушек прессует.

– Из-за старушек? – нахмурился бармен. – Что ты с ними делаешь?

– В том-то и дело, что ничего. А они мрут.

– Как мухи?

– Четыре одинокие старые женщины за три последних месяца.

– Это много?

– Для одного участка – да, очень много.

– Ну, может быть, – протянул бармен, решив, что беспокойство полиции по поводу повышенной смертности лучше равнодушия. – А тебе какое до всего этого дело? Пусть Департамент здравоохранения напрягается – это ведь у него статистика ухудшается.

– Я не знаю, что там в Департаменте здравоохранения со статистикой и ругают ли их, когда она ухудшается, а меня руководство прессует на тему, не завелась ли на моём участке банда «чёрных риелторов»?

– А она завелась?

– И ты туда же? – вздохнул инспектор.

– Я просто пошутил, – взял назад бармен. – Но получилось глупо, извини.

– Ладно… – Мартынов погонял полупустую кружку по столешнице, вздохнул и продолжил: – Короче, они меня прессуют, а я им документы в нос – ни одного случая подозрительного наследования. Все бабушки жили одиноко, но у всех были близкие родственники, у троих дети, у четвёртой – племянница, которым и досталась недвижимость. Причём в двух случаях ещё и завещания были написаны и в них указаны те же самые люди. И при вскрытии не обнаружено ничего подозрительного – все смерти по естественным причинам.

– И всё равно начальство напрягается?

– Угу.

– А ты чего думаешь?

– А мне что думать? – не понял Мартынов. – Я не врач, я понятия не имею, что за поветрие пошло, и выяснить не смогу при всём желании. Но если бабушки не перестанут умирать – буду и дальше получать по шапке.

– Сочувствую.

– Ну, тут я хоть отбрехаться могу. – Инспектор запрокинул голову, допивая последние капли пива, и едва не поперхнулся, столкнувшись взглядом со здоровенным чёрным котом, таращившимся на Мартынова огромными зелёными глазищами. – Чёрт! Бай!

Кот не пошевелился.

– Испугался?

– Забыл о нём напрочь. – Участковый поставил кружку на стойку и вновь посмотрел на кота. Кот ответил презрительно, всем своим видом показывая, что забыть можно о чём угодно, но только не о нём. После чего отвернулся.

«Большой кот, – вспомнил участковый слова Анны Вениаминовны. – К Валентине Александровне ходил большой кот, даже ночевать оставался. Интересно, какого он был цвета?»

С другой стороны – какая разница?

Мартынов отодвинул кружку и поднялся:

– Поеду, пожалуй.

– Хорошего вечера, – машинально отозвался бармен.

Бай помолчал, но дал понять, что «Скатертью дорога» – вполне уместная форма прощания.

– Криденс у себя или курит? Хочу попрощаться.

– Кри уже ушла. Сказала, что не очень хорошо себя чувствует.

– Ну, тогда пока.

– Спокойной ночи.

Но было неспокойно.

Фонари почему-то горели только на той стороне улицы. И горели через один. Как в девяностых годах прошлого столетия: тускло, редко и мрачно, а не ярко. Сама Криденс в те времена была ещё совсем маленькой, но хорошо запомнила рассказы отца о тёмных и грязных улицах – даже центральных, на которых женщины продавали себя, а в подворотнях валялись пустые шприцы и те, кто эти шприцы использовал. В этих же подворотнях могли ограбить, изнасиловать, избить до полусмерти и даже убить, и никто бы не рискнул прийти на помощь, даже милиция. В этих же подворотнях можно было купить наркоту, угодить в бандитскую разборку или попросту исчезнуть – навсегда. Возможно было всё. В подворотнях центральной улицы главного города страны, появившейся после распада сверхдержавы.

И сейчас, оказавшись в сгустившемся мраке летней ночи, Криденс вспомнила рассказы отца, и ей стало жутко. Знакомая улица, по которой она ходила бессчётное множество раз, и зимой, и летом, и днём, и ночью, неожиданно стала абсолютно тёмной. Но не отсутствием света, а из-за разлившейся тьмы. Именно разлившейся, а не опустившейся, потому что тьма имела плотность липкого тумана, неохотно расступающегося перед девушкой, и каждый шаг давался ей с усилием.

И нарастает поднимающаяся из глубины души дрожь.

Когда девушка только почувствовала тьму, у неё слегка задрожали пальцы, теперь же Криденс трясло, как от холода, и приходилось закусывать губу, чтобы не закричать.

До крови закусывать.

В ожидании плохого.

Тьма превращала знакомую улицу в отражение потустороннего кошмара, реальной в котором оставалась только вывеска «Грязных небес», дверь в которые она как раз закрыла. И постояла, раздумывая, не остаться ли в баре на ночь? Мысль показалась не такой уж глупой: в подсобке стоял диван, который девушка несколько раз использовала по прямому назначению – до знакомства с Вербиным, разумеется.

«Но почему так темно? Ведь ещё не слишком поздно, а уже темно… Может, пришли низкие тучи?»

Может, и пришли, однако приближение дождя никак не ощущалось: ни духотой, ни холодными порывами свежего ветра. Если тучи и пришли, то они принесли с собой лишь тьму. А жаль, потому что дождь с удовольствием смывает накопившуюся грязь. Хоть чуть-чуть, но смывает.

Однако эти тучи сделали Город темнее.

«Нет, оставаться не буду, дойду. Тут же совсем рядом».

Идти категорически не хотелось, но Криденс приказала себе собраться, закончила запирать бар, пару раз дёрнула ручку двери, сделала несколько шагов вниз по улице, почувствовала, что что-то не так, остановилась, посмотрела на ноги и с изумлением увидела, что обута не в привычные кроссовки, а в туфли на высоких каблуках.

«Когда я успела переобуться?»

Кри умела ходить на шпильках, но не любила. Эти туфли стояли в шкафу в её кабинете, но девушка не смогла вспомнить, когда, а главное – зачем? – она переобулась. Однако возвращаться и вновь надевать кроссовки было лень, Криденс продолжила путь и через несколько цокающих шагов увидела прижавшийся к тротуару «Chery Tiggo» в раскраске известной каршеринговой фирмы. Дверь багажника была открыта, и когда девушка поравнялась с машиной, стоящий около неё мужчина дружелюбно поинтересовался:

– Подвезти?

– С чего вы решили, что мне это нужно?

– С того, что слишком темно. – Мужчина кивнул на открытый багажник. – Забирайтесь.

– Нет, спасибо.

– Подвезу бесплатно.

– Обойдусь.

– Уверены?

– Мне близко, и меня встречает муж.

Криденс прошла мимо «Chery», но через пару шагов поняла, что абсолютно не запомнила водителя – ни лицо, ни одежду. При этом ей показалось важным запомнить, как он выглядит, поэтому девушка резко обернулась и увидела, что «Chery» медленно сворачивает в переулок.

«А почему нет прохожих?»

Да, время позднее, но на дворе лето, и никогда раньше Криденс не оказывалась на улице в полном одиночестве. Даже машины не показывались, только «Chery» и его водитель, но они исчезли, и улица окончательно замерла.

«Ну и ладно… – Криденс прибавила шаг и рассмеялась: коротко и нервно. – Наверное, день сегодня такой…»

Быстро прошла вдоль следующего дома и… и остановилась, услышав позади громкий собачий лай.

«Что?»

Криденс медленно повернулась и негромко вскрикнула, увидев бегущую по мостовой собаку. Большую чёрную собаку. Абсолютно чёрную. Она бежала так, словно преследовала медленно едущий автомобиль, зло на него смотрела и яростно облаивала.

Только вот никакой машины на улице не было.

Лай грохотал в абсолютной тишине погружённой во тьму улицы.

И бил прямо в сердце девушки.

Машина медленно «проехала» мимо застывшей Криденс, увидев которую, собака резко остановилась. И посмотрела девушке в глаза. Не оценивающе посмотрела – большая чёрная собака видела Криденс насквозь. Посмотрела как на жертву. Как охотник смотрит на добычу.

Как адский пёс – на свою собственность.

Чёрные глаза горели чёрным огнём, сгорая в котором, Кри прошептала:

«Нет… – Чувствуя, что силы оставляют её. – Нет, только не это».

Собака бросила взгляд вслед «уезжающей» машине, помялась и сделала маленький шаг к девушке. Она ещё не решила, какая игрушка интереснее.

– Уйди, – через силу попросила Криденс, чувствуя, что вот-вот разрыдается. – Пожалуйста, уйди.

Собака сделала ещё один шаг.

У Криденс зашевелились волосы.

Маленький шаг.

И Кри не выдержала – развернулась и бросилась прочь.

Выбивая каблуками лихорадочную дробь панической атаки.

Пытаясь кричать о помощи, но задыхаясь.

Кри знала, что бежать нельзя ни в коем случае – это признание поражения и путь к гибели. Знала. Но не могла оставаться на месте, под тяжеленным взглядом чёрных глаз чёрной собаки. Бросилась прочь, зная, что маленькие шаги закончились и сейчас ужасная собака молча мчится следом. А когда собака молчит, она точно знает, что будет делать.

И вот тогда Криденс закричала. Закричала громко. Отчаянно громко, стараясь привлечь внимание всех, кого не было на улице. Закричала так…

Что проснулась.

И долго лежала на спине, невидяще глядя в тёмный потолок и не желая признаваться себе в том, что этот сон не случайно приснился ей именно сейчас.