Дети драконов

Фарр. Камни

1

– Напомни, Заноза, зачем я потащился с тобой в эту дыру на заднице демона?.. – впереди перед нами высились скалы, а под ними лежала ровная гряда камней, начисто перекрывающая путь. К закату мы добрались до места, и место это мне не нравилось абсолютно.

– Очевидно потому, что твоя задница захотела приключений, – братец улыбнулся, беспечно сверкнув своими жемчужно-белыми зубами.

– Знаешь, Лиан Даэл, иногда я даже жалею, что не прибил тебя тогда об стеночку до конца. Сидел бы сейчас дома с женой, попивал бы вино, смотрел на море из окна...

Лиан выразительно хмыкнул и ловко спрыгнул из седла. За последнее время он здорово научился управляться со своей кобылой – уже и не скажешь, что когда-то сидел на ней как куль с навозом.

– Идем, Высочество, поищем где тут можно устроиться на ночь, а поутру начнем искать вход в крепость.

– Твоя подружка нас не встретит?

– Сомневаюсь...

Мы расседлали лошадей и оставили их стреноженными пастись чуть поодаль – под скалами все давно и щедро поросло травой, даже если когда тут и была дорога, от нее не осталось и следа. В целом это место могло бы показаться приятным... кабы не отчетливый холодок, скользивший у меня вдоль хребта.

– Не отходи далеко, – сказал я, увидев, что Лиан собрался прогуляться. Солнце только-только скатилось за горизонт, и небо над нами еще было светлым, но сумерки уже сгущались.

– Да, нянюшка, – он поправил, сползающую с отощавших боков перевязь с кинжалом и легко вскарабкался на ближайший валун. С него перепрыгнул на соседний и тут же скрылся в какой-то щели за косым каменным выступом.

Дурень.

Иногда я особенно остро ощущал разницу в годах между нами. А ведь этому человеку в скорости предстояло стать папашей... Бедная Шуна.

Я насобирал мелких веток и развел костер. Достал из седельной сумы флягу с вином и вяленый бок жирной речной плескухи. Рыба осталась еще с тех запасов, когда мы ехали через лесные угодья Закатного Края. В последние же два дня я предпочитал не делать остановок возле селений. Внутри тугой тетивой натягивалось ощущение, что время сжимается, ускоряется и действовать нужно как можно быстрей.

Нет, я не слишком-то надеялся вот так с наскоку взять и вытащить маленькую гадючку из ее норы... Понимал, что по доброй воле она не выйдет, пока я не оставлю Лиана одного, а делать так мне не хотелось до крайности. Оставалось рассчитывать на то, что, проникнув в горную крепость, мы достаточно быстро сумеем отыскать Иву. И там уж... Там я решил действовать по ситуации. Хотелось бы, конечно, уговорить ее по добру поехать с нами обратно, но, если не получится, церемониться с девчонкой я не собирался. Знал, что мне достанет не только физической, но и магической силы справиться с ней.

Лишь бы только она не спряталась слишком глубоко. В последний-то раз я ее знатно напугал...

К тому моменту, когда вернулся Лиан, я уже неплохо ополовинил флягу с вином. Братец шагнул из сумрака к костру и бросил возле огня охапку сучьев. Он посмотрел на кусок плескухи, который я ему оставил и скривился, давая понять, что есть это не будет. После того, как пару дней назад его все утро выворачивало остатками рыбы, братец испытывал к ней неподдельное отвращение.

– Хлеб кончился, – сообщил ему я. – Придется есть, что осталось.

Лиан опустился в траву рядом со мной и уставился на огонь. Лепестки пламени отражались в его глазах, озаряли лицо тем особым светом, который меняет черты до неузнаваемости, делая нас то глубокими стариками, то вовсе иными людьми.

– Я не голоден.

– Вина хоть выпей. Всяко будет веселей.

От вина он не отказался.

– Меня тревожит грядущая ночь, – сказал вдруг, роняя пустую флягу под ноги. – Боюсь, что мы напрасно проделали этот путь. Что ничего не выйдет...

– Ну... что-то да выйдет, – я доел остаток рыбы и вытер руки о траву. – В конце концов... не только Ива умеет ходить в чужие сны.

– Что ты имеешь в виду? – Лиан взглянул на меня с тревогой, и тревожился он не зря.

– Она ведь в любом случае не оставит тебя в покое. Будет приходить, как приходила в минувшие ночи.

– Уже дня два ее нет...

– Не важно. Явится рано или поздно. Ты ведь и сам знаешь. И тогда... позови меня. Ты понял, Ли? Позови меня по имени. Я услышу. Услышу и приду.

– Но... зачем? – он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых танцевали лепестки огня. В этот миг я отчетливо ощутил на своей спине дракона, расправляющего крылья. – Мне не нужна защита от нее.

Нужна, братец... ох, как она тебе нужна, но это не то, о чем говорят вслух.

– Из твоего сна я смогу к ней прикоснуться. Почувствовать, где она. И найти.

– Но... – он хотел что-то еще сказать, да так и не решился. – Ладно. Как скажешь. Попробую.

Не знаю почему, но мне показалось ужасно важным понять, о чем он не договорил. Да только вот в последние дни я словно ощущал между нами странную невидимую стену. Ощущал все время, а осознал только теперь.

– Ли... – подобрать слова было трудно, но промолчать еще трудней. – Ты... что-то сделал? Научился закрываться, да?

Он вздрогнул как от удара и опустил голову.

– Вроде того, – сказал так глухо, что я едва расслышал.

Я кусал губу, не решаясь снова раскрыть рот. Но неизвестность – это не то, с чем стоит идти в новый день. Мне нужно было узнать все до конца.

– Это из-за Ивы?

– Что? А... нет... Не поэтому. Просто я подумал... подумал, так будет правильней. Лучше для нас обоих. Разве ты сам никогда не ощущал... что это слишком? Слишком трудно. Всегда надо держать себя под контролем, чтобы не выдать тех мыслей, которые не хотелось бы. Чтобы не почувствовать то, на что не имеешь права.

Он говорил такие понятные очевидные вещи. Такие умные... Почему же я слышал скрытую фальшь? Почему за этими умными словами было второе дно, прикасаться к которому я действительно более не имел права?

– Ли, – я смотрел на него пристально, не отводя глаз, ловя малейшее движение бровей, – ты больше не доверяешь мне, да?

– Не мели всякий вздор! – увидеть, как изменилось его лицо я не успел – Лиан быстро встал со своего места и отошел от костра. – Это тебе вино в голову ударило, Высочество, вот и мерещится всякая дрянь.

Прозвучало почти что весело.

Шальное веселье.

Я устало потер лицо рукой и вздохнул.

– Воля твоя. Но... хочу, чтобы ты знал – я никогда не пытался увидеть в тебе то, что ты не хотел бы мне показать.

– Знаю... – вот теперь я слышал в его голосе горечь. – Знаю. Зато я порой могу видеть слишком много. И... да, мне не понравилось, что ты догадался про Иву.

– Предпочел бы блевать до сих пор?

– Сам бы справился понемногу.

– Ну да... конечно, – взмахом руки я поставил защитный купол, а потом утолкал сумку поудобней и лег на нее головой. – Несомненно. Если бы не сдох где-нибудь под кустом в собственном дерьме.

2

Мне снилось море. Синее, бездонное, обнимающее меня со всех сторон. Я скользил в глубине, не думая о том, что моему телу нужен воздух. Да он и не нужен был – я чувствовал себя частью этой стихии – неотъемлемой и прекрасной, как весь окружающий меня мир. Но потом я услышал голос. Он звучал настойчиво и решительно, он проникал сквозь толщу воды в мое сознание, напоминая о том, кто я...

«Фарр».

Что было силы я оттолкнулся ногами и устремился наверх, к воздуху, солнцу и человеку, который меня звал.

Дядя Пат сидел на берегу и перебирал мелкие круглые камешки. Он складывал из них башенки, но те почти сразу падали.

– У меня для тебя важные новости, парень, – дядя встал и отряхнул песок с ладоней. Он не выглядел встревоженным, но и радости на его лице я не заметил. – Твоя жена и ее подруга скоро прибудут в Янтарный Утес. Они планируют направиться к Эймурдину и отыскать вас.

– Ох... – я даже подумал, будто ослышался и тряхнул головой, чтобы вода вылетела из ушей. – Ради всех богов, скажи, что ты пошутил!

– Знаешь ведь, что нет.

– Проклятье, дядя! Но зачем?! И как т ы мог такое допустить?! Две беременные девки в этом проклятом месте?!!

Он глубоко вдохнул, посмотрел на море и лишь спустя несколько мгновений ответил тихо:

– Да, две беременные женщины, избравшие себе в мужья глупых молодых магов и носящие под сердцем их наследников. Детей, чья Сила уже сейчас проникает в мир. А с ними еще мальчик-калека, едва способный передвигаться, но готовый тащиться на край мира ради своей сестры и любимого наставника. И один не очень молодой колдун, которому давно хотелось сменить декорации... Похоже, так предначертано, малыш. Видят боги, я ни за что бы не позволил им покинуть Золотую и Чертог, но... Ты верно тогда сказал – нити начинают сходиться. И мы уже не вольны противиться этому плетению судеб. Вернее, это будет стоить нам слишком дорого.

Я смотрел на него, ничего не понимая.

– Какие нити? – мне ужасно хотелось, чтобы это видение обернулось обычным сном.

– Мы все связаны с этим местом. Оно всегда много значило для людей, наделенных силой, но сейчас... что-то происходи, Фарр. Я снова видел Безымянного Короля. И мальчик... твой ученик... у него было пророчество. Слишком много совпадений.

– О чем пророчество, дядя?

– О том, что твой брат ступил на Путь. И это необратимо. Мы не можем развернуть его, не можем остановить, ничего не можем изменить... только поддержать и дать силы идти до конца.

– Путь?

– Да... я сам не до конца понимаю, что это значит. Есть вещи, которые мы утратили вместе с другими знаниями о нашем прошлом.

– А Король что сказал?

– Что некоторые истории должны повториться. Не спрашивай...

– Но... – я хотел, я ужасно хотел спросить. У аж язык сводило судорогой. – Что повторится?

Он усмехнулся, глядя мне в глаза.

– Много чего. И лучше нам не знать заранее, что именно.

– Ненавижу загадки! Лучше бы ты оставил это развлечение для Дани.

– Возможно, Даниэль тоже составит нам компанию.

– О, боги... Но мы не планируем здесь задерживаться! Я собираюсь вытащить Иву как можно скорей и покинуть это место! Оно меня совершенно не привлекает...

– Хорошо, если получится так, Фаре. Мы все только порадуемся. Я постараюсь задержать девочек в Янтарном Утесе. Справитесь сами – прекрасно. Встретимся там и сделаем вид, что наследник и его супруга просто решили навестить родственников на юге, а друзья составили им компанию.

– Мда... – проронил я. – Хотелось бы мне услышать, что сказал на этот счет отец...

Дядя рассмеялся – невесело, но очень искренне.

– Лучше тебе этого не знать, парень.

Когда дядя покинул меня, я первым делом думал наведаться к любимой и лично услышать, откуда у нее в голове возникла эта безумная идея, но, видно, тело мое было слишком измотано долгой дорогой – я лишь провалился в еще более глубокий сон безо всяких видений. А проснулся уже утром – под негромкое потрескивание костра и довольно фальшиво звучащую песенку о менестреле, которого похитила Лесная королева. Разлепив глаза, я увидел, что Лиан сидит у огня, а в котелке весело бурлит какое-то варево.

– Никудышный из тебя певец, Заноза, – сказал я, стряхивая остатки сна и почесывая отлежанный бок. – С таким голосом колыбельные детям лучше не петь. Что у тебя там? Еда, надеюсь?

– Размечтался. Просто разные травы для бодрости и хорошего настроения, – Лиан выглядел вполне жизнерадостным, так что я позволил себе надежду на добрые вести.

– Она приходила?

– Да...

– И?

– Мы поговорили, – Лиан снял котелок с огня и разлил свой отвар по двум деревянным чашкам. Одну он протянул мне, другую обхватил обеими ладонями и уставился в светло-зеленую глубину, словно видел там не только травинки, но нечто большее. – Ты должен оставить нас, Фарр. Прости. Дальше я пойду один. Вдвоем мы только все испортим. Если хочешь, можешь подождать меня здесь, хотя это не кажется мне хорошей идеей...

– Нет, – отрезал я, прежде, чем он успел сказать еще хоть что-то. – Даже не пытайся.

Лиан поднял на меня глаза, перестав разглядывать траву и листья в своей чашке.

– Фарр, ты... – он нахмурился, мне даже показалось, что его руки дрогнули, но, возможно, это было лишь наваждение. – Пожалуйста, не надо так со мной говорть. Я не ребенок, не твоя жена, я даже не брат тебе по крови. То, что связывает нас... это и впрямь большой дар, Кайза говорил правду. Но даже такая связь не дает тебе права решать за меня. Ты не можешь оспаривать мою волю. Я поступлю так, как задумал. Пойду в крепость один. Найду Иву и сделаю все, чтобы вытащить ее оттуда. Все... и еще немного больше. Если у меня ничего не выйдет... даю тебе слово, я отступлюсь. Забуду про нее, вернусь домой и до конца своих дней буду жить так, чтобы ее история больше не повторилась. Мы создадим эту школу... И я никогда не попытаюсь сбежать от того долга, который собирается навьючит на меня твой дядя.

Он подул на отвар в чашке и стал медленно пить его, спрятав от меня свое лицо.

– Ли... Сколько времени пройдет, как ты думаешь, прежде чем ты поймешь, что Ива безнадежна и сдашься? Неделя? Месяц? Или ты будешь нянчиться с ней до конца осени, пока твой ребенок не явится на свет? Где ты намерен быть тогда – рядом с Шуной или в Эймурдине?

Лиан осторожно поставил пустую чашку в траву. Теперь я совершенно точно увидел, что его руки дрожат.

– Не знаю.

3

Злость. Когда он сказал это, меня охватила такая невыразимая, нестерпимая злость, что на кончиках пальцев затлели невидимые искры. Я стиснул деревянную чашку, которую держал в руках, и та с хрустом раскололась. Отвар пролился на траву, на мои штаны и сапоги, мелкие мокрые листья разлетелись веером. Один из них попал на рукав Лиана. Тот молча снял соринку и отбросил в сторону.

– Ты не имеешь права, – сказал я ему, когда перестал валить дым из ушей. – Это... Подло! И безответственно!

– Значит, – тихо ответил Лиан, – я – безответственный подлец. И еще предатель, да? Ну, тем проще. Зачем тебе такой братец? Позорище одно.

Я зажмурился.

Боль.

Как бы он ни закрывался, я чувствовал его боль.

– Дубина пустоголовая! – мне хотелось схватить его за шкирку, как щенка, и тряхнуть со всей дури. Хотелось врезать как следует, выбить из него весь этот бред. – Да что же ты мелешь, Эли?! Как твой язык повернулся говорить это?! Ты же... ты сам стал как Ива! Совсем ум потерял!

– Еще не совсем, – его улыбка сначала была жалобной и виноватой, но потом в ней промелькнуло нечто темное, нечто такое, что должно было навсегда остаться в степи. – Впрочем, если тебе так хочется, можешь ударить меня. Быть может, после этого будет проще уйти, а? Тебе ведь хочется, верно?

Я посмотрел на свои стиснутые кулаки и медленно заставил пальцы разжаться.

Нет, эта темная сила не возьмет над нами верх. Не надо мной уж точно.

– Ли, пожалуйста... не глупи, – я ненавидел свое косноязычие, я изо всех сил пытался найти нужные слова, ухватиться за кончик веревки, которая уже выскальзывала из моих рук. – Ли... Ведь Ива больна! Ты даже не представляешь, на что она способна... Эймурдин сделал ее безжалостной злобной дрянью. Она и тебя утащит на дно! Она уже тащит... Шуна была права – ты не способен противостоять ее гнилой магии! Ты... ты изменился. Все время лжешь, скрываешь что-то, ведешь себя, как мальчишка... Знаешь, что, брат мой, игры в доброту кончились. Время для этого истекло. Ты можешь уходить, это твое право. А мое – пойти следом. Я тебя тут одного не оставлю!

Я говорил, а сам думал лишь об одном...

Когда?

В какой момент я потерял его?

И как теперь это исправить?

Я знал один только способ... Один простой, старый как мир способ, который помогал не всегда, но другого не оставалось.

Прикосновение.

Оно исцеляет даже без магии.

Открывает закрытые двери.

Особенно, если ты прикасаешься к тому, чья судьба так прочно связанна с твоей собственной.

Я знал: сделаю так – и он разозлится, сам захочет ударить меня, взорвется снопом пламенных искр... только будет уже поздно. Я сломаю эту клятую стену и п о й м у. Отыщу ответ. Верну ему его самого.

– Просто оставь меня, – Лиан поднялся и вдруг вытащил из-за пояса свой кинжал. Одно короткое движение – и на землю упала длинная прядь его волос, украшенная костяной бусиной. Той самой, что дал нам степной шаман. Той, что была точной копией моей собственной, вплетенной в хвост на затылке. – Ты ничего мне не должен.

Кинжал скользнул обратно в ножны, а мой наатха повернулся ко мне спиной, чтобы уйти прочь.

Этот шаг был самым длинным в моей жизни. И самым стремительным.

– Подожди! – я ухватил его за ладонь...

...боль ослепила мое сознание...

Забыв, как дышать, я упал на колени в траву, ощутил себя разбитым осколком, пылающим углем, одной сплошной раной.

– Твою мать! Ли!.. – мне хотелось выть, хотелось вывернуться наизнанку, чтобы перестать чувствовать этот жар, пронзивший мою руку и доставший до самого сердца. – Что ты делаешь, брат?! Что же ты т в о р и ш ь?!

Я с трудом оторвал голову от земли. В глазах все плыло, дышать было так тяжело, словно получил кувалдой в грудь.

– Прости... – его голос был тише, чем шелест травы.

Когда я наконец сумел сесть и собрать глаза в кучу, костер уже почти погас, а брат мой ушел, не оставив за собой ни следа.

Только костяная бусина белела в траве среди россыпи светлых волос.

4

Я сгреб бусину занемевшими пальцами левой руки, почти не чувствуя резного узора на ее боках, кое-как дополз до ближайшего валуна и привалился к нему спиной. Боль из правой ушла, но ощущения во всем теле были такие, словно я выхлестал ведро самой дрянной портовой браги: голова кружилась, мысли путались, а сил вовсе не осталось. Я спрятался в тень, уперся гудящим затылком о трещину в камне и уставился в звонкую синюю пустоту неба.

Спешить больше было некуда – всемогущий дархисана провалил и испортил все, что мог.

Чуть поодаль бродили наши лошади, вполне довольные возможностью просто щипать траву, отдыхая от седла и поклажи. Слушая их фырчанье и негромкие шаги, я пытался собраться с мыслями, понять, что же делать дальше... Но мысли рассыпались, раскатывались во все стороны круглой морской галькой.

Ли...

Как он мог поступить так?

Как?!

Я сжал и разжал правый кулак, поднес ладонь к глазам, но не увидел даже малейших следов ожога. Рука была такой же, как всегда. Я уронил ее и позволил тяжелым векам опуститься, скрывая все краски мира – слишком яркого, слишком солнечного. В другой руке медленно пульсировала бусина. Как живая.

Я понимал, что еще немного – и мое сознание уплывет в спасительное забытье.

Пускай.

Некуда больше спешить... Эту битву я проиграл безоговорочно и абсолютно.

Не логикой, но звериным чутьем я знал, что Ива вот-вот возьмет моего брата за руку и уведет его куда-то в самое сердце темноты, прочь от тех, кого он любил, кому был верен, прочь от этого яркого солнца.

Она добилась своего.

Я никогда не относился к людям, что поддаются дурным мыслям и лелеют свои печали, но теперь отчетливо понимал – веревка все же выскользнула из моих рук. Та веревка, которая должна была удержать младшего от падения в пропасть.

Самоуверенный болван, вот кем я ощущал себя.

А перед закрытыми глазами, один за другим, вставали образы, которые прежде казались малозначительными, но теперь входили под кожу острыми шипами. Я как наяву снова видел усмешку брата, синий огонь в его сердито сощуренных глазах, тонкую сеть шрамов на руках, что так плохо владели оружием, но умели исцелять одним прикосновением.

Почему я никогда не пытался вернуть его пальцам прежнюю ловкость? И в голову не приходило... А ведь если убрать шрамы, он смог бы не только кидать камни дальше, чем я, но и ронять все подряд перестал бы...

Да еще смеялся над ним.

Над его вечно падающими чашками, неловкими жестами и неумением делать то, что так легко дается мне самому...

Вдох. Выдох. Стрекот кузнечиков и едва слышное журчание ручья...

Ощущение жажды...

Жара...

...Я вовсе не удивился, когда, открыв вновь глаза, увидел над собой высокий каменный свод, ощутил прохладу и услышал голос брата.

– Ива... постой. Пожалуйста. Я не могу идти так быстро.

Шорох босых ступней по камням, высокий чуть хриплый смех.

Холодные серые глаза остро сверкнули в полумраке, озаренные светом чадящего факела.

– Чего это с тобой, красавчик? Где силенки-то оставил?

– Не важно. Просто подожди. Мне правда тяжело гнаться за тобой. И не называй меня так... Не надо. У меня есть имя.

– Оно принадлежит твоим близким. Я пока не буду произносить его вслух. Рано... Дай мне другое, коль не хочешь прозвищ. Как-то же еще тебя звали? Или у вас нет имен, которые душу не задевают?

– Нет... Зачем?

– Чтоб не вредили, конечно! Разве не знаешь, что истинное имя нужно скрывать? Тебе, что, никогда не хотелось, чтобы тебя звали иначе?

– Люди этих земель называли меня Сполохом...

– Сполох? А что.... мне нравится. Подходящее прозвище для такого, – Ива повела факелом перед собой, и ее длинная тень качнулись на высоких щербатых стенах.

Лиан держался рукой за одну из них. Он дышал с трудом, на лбу выступили капли пота, хотя в каменных переходах крепости царил вечный холод. Ноги едва слушались, но остановиться означало сдаться... Остановиться означало вспомнить... вспомнить лицо брата в тот миг, когда его настиг огненный удар.

Нет.

Уж лучше медленно ползти вперед, переставляя ноги одну за другой, не думая ни о чем. Не чувствуя ничего, кроме голода, усталости и желания лечь прямо здесь, посредь каменного коридора, чтобы больше уже не вставать никогда.

– Эт хорошо, что ты уговорил своего дружка не идти следом. Непросто, поди, было.

– Не надо, Ива...

– Я уж думала придется припугнуть его немного, чтобы убрался восвояси... А ты сам справился. Вот и добро. Надеюсь, он не попытается следом идти... Напыщенный королевский выродок!

– Заткнись, – Лиан поднял на нее полные гнева глаза. – Заткнись и никогда не смей марать его имя. Тебе, дуре, чтоб дорасти до моего брата, надо, наверное, помереть и заново родиться. Идем! Мне нужны еда и постель, если ты не хочешь оказаться здесь один на один с мертвецом. И не спрашивай меня никогда, как я уговорил Фарра остаться, – он снова остановился, тяжело дыша, стиснул каменный выступ на стене. – Слишком дорого это стоило...

– Подрался ты что ли? Поэтому такой дохлый? – Ива улыбнулась недобро и вгляделась в лицо Лиана. Ответа она не дождалась и, пожав плечами, пошла дальше. Но через несколько шагов остановилась, вернулась и взяла его за руку. – Не бойся, Сполох, я тебе сдохнуть не дам. Не для этого звала... Недалеко уж осталось. Скоро будет тебе и похлебка, и постель, и огонь. Я же знаю, он тебя быстро к жизни вернет.

5

Меня разбудило солнце. Поднявшись высоко, оно стерло тень под скалами и обожгло мое лицо своим жарким светом, вернуло в реальный мир, в мое собственное тело, в стрекот саранчи и гудение пчел.

Я медленно поднялся с земли и побрел к ручью, что негромко бормотал неподалеку в тенистой расщелине. Долго пил, опустив лицо в прохладную живительную воду. Пил, пока не ощутил, что сознание прояснилось. Пока не вспомнил все – каждое слово и каждый жест из этого странного сна, который уж точно не был сном.

Не думал, что так бывает... Но ведь и помнить свое младенчество людям вроде как не положено. В моей жизни всегда находилось место явлениям, которые выглядели почти невозможными. Или даже совсем невозможными. И тем не менее случались.

Напившись и придя в себя, я остался на берегу ручья, в тени скал – смотрел на весело журчащую воду и думал. Бусина Лиана все еще лежала в моей руке. Сам того не замечая, я держал ее так крепко, что теперь мне с трудом удалось разжать пальцы.

Маленький костяной шарик с широким отверстием для шнура... В первое время Лиан носил бусину на шее вместе со своим кольцом, но потом стал вплетать ее в волосы. Я не мог сказать наверняка, но был почти уверен, что для него она значила довольно много... как и для меня. После видений в степном храме эти костяшки с резным узором стали нам верным напоминанием о той клятве, что мы дали много веков – и жизней – назад.

Я хорошо помнил тот день... Запах дыма и трав, пропитавший дом старого шамана. Его хриплый надтреснутый голос, гудение ветра за стенами шатра. На лице у Лиана застыло отрешенное выражение, прикрывающее любопытство и тревогу. Мой бедный слепой братец сидел там, начисто лишенный возможности понимать, что происходит – он почти ничего не видел в полумраке шатра и не мог разобрать ни слова из наших речей. Конечно же, он не догадался почему я вздрогнул и перестал дышать, когда впервые прозвучало это слово – «наатха»... когда старый Агхи сказал, что нам достался большой дар, который мы, два молодых дурня, не способны охватить и понять целиком. Лиан ковырял застежку на своем сапоге и хмурился, а я смотрел на него и пытался осмыслить сказанное. В тот миг все встало на свои места. Все стало так понятно и объяснимо, словно протерли мутное окно, позволив глазам видеть мир во всех его подробностях и красках.

А потом старик достал эти бусины...

Я не сразу понял его задумку. Поняв же, не стал объяснять Лиану, ч т о они значат на самом деле.

Старый Агхи взял кривой ритуальный нож и провел им по моей ладони. В натекшую из пореза лужицу крови он вложил ту бусину, на которой я отчетливо различал символы огня. Эта бусина досталась Лиану. А я забрал другую, отмеченную знаками воздуха и запятнанную кровью моего брата.

Теперь они обе были у меня. И я не мог понять, какая за злая сила могла поразить разум Лиана, чтобы тот выбросил свой оберег...

Я провел пальцем по резным линиям, что складывались в символы огня и со вздохом признал – есть вещи, неподвластные моему уму. Сняв с волос кожаный шнурок, я позволил им рассыпаться по плечам и сплел новую тонкую косицу, в которой закрепил бусину Лиана.

Придет день – я верну ее брату.

Придет день – я верну брата той, что любит его и носит под сердцем его дитя.

Теперь, когда боль и помраченье отступили, вместе с ними ушло и давешнее отчаяние: я смотрел в новый день с непоколебимой уверенностью, что все еще смогу исправить. Да, братец вляпался в неприятности, но я-то, хвала богам, пока хозяин своему уму. Нужно просто собраться с мыслями и понять, как действовать дальше.

Очевидно, что дверь в Эймурдин мне никто не откроет – рылом не вышел. Но Ива сама подсказала мне путь, которым можно ходить, когда все остальные перекрыты.

Сны.

Прежде я сомневался, что сумею проникнуть в видения девчонки, думал, будто для этого мне нужен Лиан... Но теперь понял – смогу. Она являлась мне сама... она оставила след в моем сознании, в той его части, которая прикасалась к другим, невидимым мирам.

Самоуверенная маленькая сколопендра.

Не ей со мной тягаться.

Я собрал волосы в хвост и не спеша обвязал его кожаным шнуром, который получил в подарок еще в Тайкурдане.

В конце концов... даже если не смогу сломать или обойти ее защиту обычными способами, всегда есть другие приемы... Такие, о каких поганка даже не слыхала. Те, что брали начало в степи и достались мне с кровью матери.

Ива думала, будто я могу быть только спокойным и улыбчивым, всегда терпеливым добрым парнем, который только грозится, но ничего не делает. Что ж, пришло время узнать ей мою темную, драконью сторону, так старательно прикрытую. Эта кусачая змейка, конечно, и рядом не стояла с нашими настоящими врагами, но жалеть ее я больше не собирался.

Настоящие враги...

Воспоминание о битве на «Стриже» накатило внезапно и так сильно, что у меня даже сердце застучало чаще, а липкий противный страх укусил за шею... Сознание пронзила отвратительная в своей правдоподобности мысль – а вдруг враги уже где-то рядом? Вдруг Ива и в самом деле с ними заодно, как предупреждал меня Дани? Теперь, когда Лиан спрятан в Эймурдине, когда мы разделены и больше не имеем прежней силы, ей ничто не мешало натравить на меня этих людей.

Разве можно придумать более удачный момент? Наследник Закатного Края без охраны и даже без своего брата-колдуна, растерянный и сбитый с толку, сидящий тут, вдали от людей совершенно один... Идеально.

Я сделал глубокий вдох, заставляя сердце успокоиться, а дыхание стать ровным.

Вздор.

Ива – просто глупая соплячка, которая положила глаз на Лиана. Ей нет до меня дела. И едва ли хоть один человек в этом мире, кроме моего наатха, способен достучаться до ее ума и сердца. Не станет она слушать никаких других голосов, кроме тех, что живут в ее собственной больной голове.

И все же...

Мне следовало стать осторожней. Я не имел права рисковать.

Никогда не имел...

А теперь – в особенности.

6

Вернувшись к костровищу, я высвистал наших лошадей и привязал рядом. Незачем каждому мимо идущему видеть, что под горой кто-то решил отдохнуть. В конце концов, эти животины уже порядком успели набить свое брюхо, а мне так было спокойней. Потом я заново укрепил над нашей стоянкой защитный купол. Убедился в его полной непроницаемости. И только после этого раздул угли.

Мои знания о травах были весьма скудны, однако кое-чему дядя Пат меня научил...

Порывшись в кошеле, я извлек небольшой мешочек с круглыми темными семенами и короткую курительную трубку. В отличие от отца, я не имел пристрастия к табаку и пользовался ею крайне редко. Но сейчас был самый подходящий случай.

Пересыпав часть семян в деревянную чашечку, я положил туда тлеющей уголек. Над стоянкой поплыл тонкий сладковато-пряный аромат. Отец любил добавлять кимин в вино для более яркого вкуса, но у приравы с Белых Островов было и другое применение.

Мне хватило пары глубоких вдохов, чтобы мир, и без того всегда имевший для меня особую глубину, стал еще более прозрачным и бездонным. Я всегда мог смотреть на него особым взором, видеть суть вещей и людей, но теперь привычная пульсация обернулась почти болезненным ощущением сопричастности с каждым живым существом вокруг. Я словно растворился, исчез, проник в саму ткань бытия...

...и изнутри смог увидеть.

Увидеть путь, которым ушел Лиан.

Но не его самого.

Каменная твердыня, поглотившая моего брата, оказалась абсолютно непроницаема. То, что лежало под толщей скал, было сокрыто от моего взора, и все, чего я добился – это возможность разглядеть, где именно младший перестал существовать для солнца и звезд.

Вход в крепость.

Действие дыма было недолгим: я хорошо рассчитал сколько следует вдохнуть, чтобы вернуться в обычное состояние как можно быстрее. И даже голова почти не кружилась. А с пульсацией мира мне удалось справиться очень быстро – еще в детстве освоил эту науку.

Убрав на место трубку и кимин, я осторожно поднялся с земли и осмотрелся. «Дверь» была где-то совсем недалеко. Спустя несколько минут я уже стоял перед грудой камней, за которой скрывался проход в Эймурдин. Сердце стучало часто, но ровно.

Здесь.

Всего лишь в паре шагов от меня начинался путь, ведущий к нашему прошлому, к нашим истокам и основам. Мне нужно было только проникнуть внутрь. Оказаться по ту сторону преграды.

Я смотрел на валуны с тоской и ненавистью.

Они были мне неподвластны.

Ива, наделенная особым даром слышать землю и получившая поддержку Эймурдина, без труда могла управлять проклятыми булыжниками. А я – нет. Наверняка мы справились бы вдвоем с Лианом, объединив наши усилия, но здесь я стоял один. И вновь чувствовал, что потерпел поражение.

Поскольку пойти за братом я не мог, оставаться рядом с крепостью смысла не было. Мне следовало найти надежное укрытие, где можно не вздрагивать от любого шороха и не ожидать внезапного удара в спину. В памяти смутно мелькали образы какого-то небольшого монастыря, который стоял неподалеку от этих скал. Я решил, что попрошу приюта там. На несколько дней, пока не найду выход. Или другой вход.

Собрать вещи и седлать лошадей не заняло много времени.

Конь мой быстро шагал по узкой дороге, которая вела в нужную сторону. Кобыла Лиана шла за ним в поводу. Мне пришлось немного вернуться назад и проехать западней, чтобы выйти к нужному месту. Здесь голые скалы у подножия гор сменились негустым хвойным лесом, который взбирался по склонам все выше и выше. Деревья упрямо цеплялись корнями за скудную каменистую почву... совсем как Лиан – за надежду вытащить Иву. Спустя пару часов под сенью этого леса я увидел то, что искал – низкую башенку в окружении неровных серых стен. Ворота монастыря были заперты, но дверь в них оказалась гостеприимно приоткрыта. У входа сидел, скучая, совсем молодой – младше Лиана – монашек. Завидев меня, мальчишка обрадованно подскочил с чурбака, на котором чуть не задремал в тени широкого черепичного навеса.

– Ч-чем могу быть полезен, господин? – услужливо спросил он, слету разглядев во мне знатного. – Наша обитель скромна, но мы всегда рады путникам!

У него были смешно оттопыренные красные уши, веснушки на носу и густые темные брови, выдающие южную кровь. А вот волосы – коротко обритые, как у тех, кто лишь недавно принял постриг.

– Мне нужен приют, – сказал я, спускаясь с коня и отвешивая учтивый поклон святым стенам. – Хочу отрешиться от мирской суеты и помолиться несколько дней в тишине. Найдется ли в вашей обители укромная келья для грешника?

Монашек уставился на меня удивленно. Видать, нечасто сюда заглядывали с такой нуждой. Потом закивал быстро и указал на калитку:

– Входите, господин! Только это... меч ваш... у нас с оружием-то того... нельзя. Вот! Возьмите! – он вручил мне тонкий простой шнурок из пеньки. – Вы рукоять-то обвяжите с ножнами и проходите с миром! А я сейчас за отцом-настоятелем сбегаю!

И он в самом деле умчался, сверкая смуглыми босыми пятками.

Сторож...

Я покачал головой и сделал, как было велено.

Случись что серьезное, полагаться мне придется более на свою Силу, чем на меч.

7

Отец-настоятель оказался зрелым мужчиной с гладко выбритым лицом и высокими залысинами. Он тоже был смуглым, темноглазым и некогда чернобровым, но с годами изрядно полинял в темно-серую седину. При виде меня глава монастыря скептически свел брови к переносице, отмеченной старым шрамом, но больше ничем удивления не выказал. Самолично отвел к одной из келий и даже не задал ни единого вопроса.

– Могу ли я быть уверен, что никто не нарушит моего уединения? – спросил я, вкладывая в его ладонь крупную серебряную монету.

Настоятель посмотрел на нее совсем без выражения. Как будто и не порадовался вовсе.

– Разумеется, сын мой. Молись и беседуй с богами сколько тебе угодно.

– Не будет ли большой дерзостью с моей стороны попросить, чтобы хоть раз в день кто-нибудь приносил еду и воду к моему убежищу? Не хочу покидать его, дабы не утратить надлежащего возвышения духа.

– Не будет, сын мой. Я распоряжусь, чтобы послушник оставлял завтрак и ужин у этих дверей, не нарушая твоих бесед с высшими. Отхожее место вон нам, – серая сутана крылом качнула воздух, когда монах указал мне в сторону стены. Насчет оружия брат Малет тебя уже предупредил.

– У меня еще кинжал есть, – сказал я.

– То ж разве оружие? – улыбнулся настоятель. – То инструмент. Мало ли тебе в зубах поковырять прижмет. Или кусок хлеба покажется слишком толстым. Отдыхай, сын мой. И ни о чем не тревожься. Здесь ты в безопасности.

С этими словами настоятель отечески похлопал меня по плечу и ушел, оставив в недоумении.

Неужто я и впрямь выглядел как человек, который чего-то боится?

Места в келье было немного – ровно столько, чтобы влезла узкая лежанка, с тонким соломенным тюфяком да маленький умывальный таз на колченогом табурете в углу. В противоположной от двери узкой стене имелось крохотное оконце, более похожее на бойницу или дыру для почтовых голубей. Под ним, сбоку от кровати имелся маленький альков с резным деревянным образом божественной семьи. Опустившись на жесткое ложе, я вгляделся в лица богов. Отец был как всегда суров и строг, Мать взирала на меня с нежностью и тревогой, а Дитя... Я даже зажмурился на миг, отгоняя наваждение. И оно ушло – когда я вновь посмотрел на образ, юный бог уже не показался мне так явственно похожим на маленького Лиана. Просто мальчишка. Большие глаза, худое лицо, упрямо сжатый рот. Мастер, который вырезал святую картину, наделил Дитя чертами, не характерными для его обычного, более мягкого и кроткого изображения.

Скупым движением руки я засветил лампаду в алькове. Пускай горит... Никогда не чувствовал себя набожным, но в этом образе было что-то цепляющее за душу. Что-то настоящее, живое.

Потом стянул с ног сапоги и растянулся на лежанке, глядя в голубиное оконце с ярко-синим небом.

Так тихо и спокойно...

Снаружи раздался короткий гулкий удар колокола, возвещающий сбор к молитве, и снова – тишина.

Я лежал, слыша только свое дыхание, и думал о том, что обязательно должен уснуть сейчас. Меня ждала долгая трудная ночь – походы по чужим сновидениям, нелегкие разговоры, объяснения и упреки... Стоило отдохнуть заранее, чтобы не загнать себя потом. Я полагал, что придется приложить усилия, но дрема подкралась тихо и незаметно, сама собой. Смежила мне веки, нашептала на ухо заветные слова...

«Спи мой мальчик, день прошел. Завтра будет хорошо. Завтра будет пенье птиц, крики чаек-озорниц. Будет море, будет синь, а сейчас скорее спи...»

В детстве младенцы кличут мать, когда им больно или страшно, я же всегда звал отца. Только его надежные руки, его спокойный голос давали мне уверенность, что все будет хорошо. Он пел мне колыбельные чаще чем няньки, он учил меня быть смелым и справедливым, он подарил мне мой первый клинок и научил плавать. До сих пор, когда мне было страшно и тоскливо, я слышал его нехитрую песенку про море, под которую так часто засыпал в детстве.

Колокол звонил еще дважды. Его глухие удары доносились до меня сквозь сон, я всплывал к поверхности и засыпал снова.

А когда проснулся, понял, что опять оказался далеко от своего тела.

На сей раз моего слуха первым коснулся голос Ивы.

– Ну что, оклемался? Я же говорила, это пойло мертвого подымет. Еще хочешь?

– Нет, – Лиан покачал головой и с неприязнью взглянул на широкую глиняную бутыль, что украшала середину стола. – Мне хватило. Даже думать не хочу, чего ты туда намешала...

– Эт точно. Лучше тебе не знать, – Ива усмехнулась и убрала за ухо прядь волос. Они уже отросли до самого подбородка и постоянно мешали, но стричь их она больше не собиралась. – Как тебе мои владения?

– Твои? – Лиан небрежно приподнял бровь и посмотрел на девчонку так, что та сразу ощетинилась.

– Мои! Это я нашла вход. Вы бы сюда ни в жись не попали!

– Ну конечно, – хмыкнул Лиан. – Куда нам...

И осмотрелся.

Комната, где они сидели, была не слишком велика, но все нужное в ней имелось – пара широких резных кресла за треснувшим, темным от старости столом, небольшая кровать в алькове под пыльным балдахином и даже камин, в котором робко танцевали лепестки огня. Тяга была совсем плохая... видно, что никто этим очагом не пользовался много лет.

– Мне здесь не нравится, – сказал Лиан. – Я люблю, чтобы было светло и красиво.

– Ага... золото и бархат. Как в вашем дворце, где у тебя прав меньше, чем у этой крысы, – с недоброй гримасой на лице Ива ткнула пальцем куда-то в угол. – Да не бойся... она почти ручная. Я зову ее Подружкой. Хочешь покажу, как она у меня с руки ест?

– Не надо, – Лиан скривился и больше не смотрел в ту сторону. Уставился на Иву. – Ты же понимаешь, зачем я сюда приехал?

– А то! Тебя не захочешь, так поймешь... Глупый ты, Сполох... Вроде кажешься большим, взрослым... а все одно – будто дитя неразумное. Кто ж уходит из таких мест? Разве ты сам не чувствуешь, как здесь кипит Сила?! Как она зовет... наполняет собой все вокруг. Делает тебя д р у г и м?

– Мне нравилось то, каким я был прежде.

– Просто ты еще понял... глупый мальчишка. Все вы, мужчины – дураки. Даже большие. Идем! Я должна показать тебе кое-что.

– Не хочу. Сначала поговорим.

– Да оставь ты это, Лиан! – увидев, как расширились удивленно его глаза, она добавила уже тише. – Я не уйду отсюда. И ты не захочешь... Когда увидишь сам. Когда почувствуешь... Пойдем. Пожалуйста.

8

Они шли долго.

Лестницы, коридоры, темные поземные переходы...

Некогда жители Эймурдина имели возможность наслаждаться солнечным светом в верхних ярусах крепости – прежде там было множество окон. Но теперь их почти не осталось. Одни исчезли после обвала, другие оказались замурованы. Ива освещала дорогу факелом, а Лиан время от времени зажигал лепесток огня на ладони, чтобы разглядеть повнимательней что-нибудь, что особенно привлекало его внимание – надписи, узоры, древние барельефы и ветхие от старости гобелены с изображением разных сцен. Порой он думал о том, как рада была бы Айна прикоснуться к этим отголоскам прошлого, прочесть в потемневших от пыли картинах давно забытые истории, которые можно сложить заново в новые сказки. Ему казалось, будто он попал в чей-то долгий, бесконечный сон, из которого нельзя проснуться и который нельзя понять до конца.

Все в этой крепости было давно испорчено и разрушено, все утратило свои краски и смысл. Здесь годами не ступала нога человека и даже звери обходили мертвую обитель магов стороной. Ивина Подружка, возможно, стала одной из первых крыс, почуявших изменения, ощутивших запах жизни в заброшенной крепости.

Минуя множество помещений, чье назначение уже почти не угадывалось, Ива вела Лиана все глубже под землю, словно хотела дойти до самых корней горы, до самого основания Эймурдина. Задержкам своего спутника она не радовалась. Только в одном месте остановилась сама и впервые за долгое время нарушила тишину:

– Смотри, когда-то здесь был тронный зал.

Лиан кивнул. Он и сам видел четыре массивных каменных трона, стоящих на возвышении. Некогда они, должно быть, выглядели величественно, но теперь представляли собой довольно печальное зрелище.

– Интересно было бы узнать, кто сидел на них...

– Да какая разница? – пожала плечами Ива. – Они все давно мертвые.

Не слыша ее, Лиан подошел к возвышению и, ступив, на него провел рукой по высокой каменной спинке одного из центральных тронов.

– Здесь все пронизано Силой, – промолвил он.

– Хочешь примерить? – фыркнула Ива. – Задницу-то морозить. Пошли уже!

Но Лиан все стоял возле трона и думал о людях, что жили здесь прежде, задолго до его появления на свет.

– Нужно найти библиотеку, – его слова эхом отлетели от стен.

– Книжонки? Зачем они тебе, Сполох? Бумага – тлен... топливо для камина. Настоящие знания не там прячутся, – Ива подошла к нему и потянула за руку. – Идем! Я покажу где.

И снова потянулись долгие коридоры, лестницы и гулкие залы. Многие помещения были наполовину разрушены, завалены камнями, где-то в стенах зияли трещины, а под ногами порой разверзались провалы, ведущие в непроницаемую черноту. Ива обходила из с такой ловкостью и грацией, словно видела не глазами, а ногами. В Эймурдине она больше не казалась такой угловатой и некрасивой, как на фоне Солнечного Чертога...

Наконец все рукотворные помещения крепости остались позади, а впереди расстилался бесконечным каменным рукавом пологий спуск по низкому тоннелю, уходящему вглубь земли.

– Уже совсем близко, – сказала Ива, видя сомнения на лице Лиана. – Ты как будто боишься... Давай руку!

Взяв его за ладонь, она решительно двинулась вперед. И вскоре за крутым поворотом, где-то уже очень далеко от подлунного мира каменный коридор вдруг распахнулся в просторную пещеру, озаренную сотнями золотых точек.

– Ох! – воскликнул Лиан, когда увидел бледное сияние неровных стен, испещренных густой сетью корней. – Матерь Божья... Это... это же...

– Красиво, да? – с большим довольством Ива ткнула его кулаком в бок. – А я говорила.

– Но... – от пережитого потрясения Лиан едва мог говорить. – Я не думал, что это существует наяву! – он пристально вгляделся в россыпь крошечных светящихся цветов, которые покрывали здесь все.

В только потом понял, что цветы – не главное...

Он увидел дерево.

Нет, не просто дерево...

Д р е в о.

Огромное и узловатое, оно имело живые формы, но на ощупь оказалось каменным. Древо уходило корнями в сердце земли, а ветвями – в бескрайнюю высь пещеры. И у подножия его, врастая в нерушимую плоть, стоял еще один трон. Он был намного меньше тех, что остались в гулкой зале наверху, зато поверхность его целиком покрывала искуснейшая резьба, которая складывалась в невиданные узоры и письмена.

Медленно, как во сне, Лиан провел рукой по стволу, коснулся спинки трона.

Он понял теперь.

Это место было подобно храму в степи. Такое же величественное, древнее, мудрое... Оно знало все... Оно все помнило. И зов его в самом деле был настойчивым и непреодолимым.

– Садись, – сказала Ива. – Послушай. Тебе понравится...

Она погасила факел, воткнув его в землю, и пещера наполнилась ровным сиянием цветов.

Лиан вдохнул поглубже и опустился на каменный трон.

9

В первые несколько минут ничего не происходило.

Он просто сидел, опустив веки, откинувшись на удобную гнутую спинку, словно повторяющую форму человеческого хребта, дышал глубоко и ровно. Ива стояла рядом и ждала. Лицо ее было напряженным, руки нервно стискивали подол рубахи.

Но потом все изменилось.

Глаза Лиана широко распахнулись, а тело вытянулось в струну, как будто его пронзила острая нестерпимая боль...

– Нет... – выдохнул он со стоном, и Ива в страхе закусила губу.

Это было совсем не то, чего она ждала.

Впрочем, через пару мгновений Лиан мучительно выдохнул и снова обмяк на троне. Голова его запрокинулась, а ресницы сомкнулись.

– Сполох? – Ива осторожно тронула его за плечо. – Эй?.. Ты чего?.. – в голосе ее звучал страх. Страх ребенка, который сделал что-то не так и теперь его ждет жестокое наказание. – Лиан?!

Но он не слышал ее.

Он был далеко.

Очень далеко.

Ива снова и снова пыталась дозваться – сердитыми криками, мольбой, прикосновением... Тщетно. Лицо ее сморщилось как от плача, но ни одной слезинки так и не выкатилось из глаз. Вместо этого она вцепилась зубами в свою ладонь. Не до крови, но очень, очень сильно.

Время тянулось бесконечно.

Лиан оставался недвижим. И недостижим.

В конце концов Ива решилась – ухватила его за отвороты некогда белой, но уже порядком посеревшей рубахи и стащила вниз. Это взрослое тело было слишком большим для ее детских рук, пусть и сильных, привычных к тяжести. Удержать Лиана она не смогла, однако тот не ощутил боли от удара о землю – он все равно оставался без сознания.

– Хватит уже! – крикнула Ива в дышащее мерцающее пространство пещеры, и в ответ на ее отчаянный возглас с кроны дерева осыпались сразу несколько маленьких светящихся цветов – как будто кто-то со всей силы тряхнул каменные ветки, увитые темно-зелеными живыми стеблями. Лепестки и медленно опустились на распростертого под деревом человека, и веки Лиана дрогнули.

– Ммм... – невнятно промычал он и осторожно сел, придерживая руками голову. Потом долго моргал, смотрел на светящиеся стены пещеры, пытался свести глаза в кучу и понять, где оказался. Наконец вспомнил и пробормотал еле слышно: – Ива... отведи меня назад, пожалуйста. На сегодня мне хватило... всего. Лучше бы я сразу лег спать. Теперь, боюсь, не доползу до твоей крысиной норы...

– Доползешь, – Ива хмуро пошарила в поясном кармане и извлекла из него маленький стеклянный пузырек. Вытащив зубами пробку, она взяла Лиана за руку и стряхнула ему на ладонь несколько густых темно-зеленых капель. – Слизни это. Сразу сил прибавится.

Он молча кивнул и сделал как было велено. Скривился. Даже дышать перестал на несколько мгновений, но потом сверкнул разом ожившими глазами и, отыскав факел, воспламенил его одним легким красивым движением пальцев.

По дороге назад Лиан ничего не говорил. А Ива не спрашивала. Долгое время он шел впереди и сам нес факел, но в какой-то момент стало очевидно, что действие зелья подходит к концу – пылающая палка в его руке все чаще стала подрагивать, а шаги замедлились. Тогда Ива забрала факел и снова взяла своего спутника за руку. А потом и под локоть.

– Мне кажется, я попал в какое-то кольцо... – пробормотал Лиан, когда они проходили заброшенную залу со стеной, целиком завешанной гобеленами. – Все уже было... Все это уже было.

Голос его звучал тихо и отрешенно.

Когда они наконец добрались до обжитой комнаты, где все еще тлели в камине остатки дров, Лиан уже не видел перед собой ничего, кроме алькова с кроватью. Он упал в нее, не раздеваясь даже не сняв сапог – ничком, наискосок от заднего края к изголовью. И уснул в тот же миг, как только голова коснулась тюфяка, прикрытого вместо простыней уютным цветастым покрывалом.

Ива долго сидела рядом с ним.

Смотрела, как поднимается и опадает в такт глубокому дыханию белая рубаха на спине, как подрагивают во сне ресницы, а лицо постепенно утрачивает свои суровые черты, становясь по-детски безмятежным. Сама она в этот момент казалась много старше своих лет – древняя душа в теле ребенка... Медленно, очень медленно рука ее протянулась к лицу спящего и дрожа зависла над его щекой. А потом опустилась на покрывало, тронув только разметавшиеся волосы, которые даже в полумраке казалось испускают едва заметный свет. Тонкие пальцы скользнули по солнечным прядям.

– Ты думаешь, я ничего не помню, Эли? Думаешь, я не знаю, что было прежде? – Ива бережно выпустила светлый локон и закрыла лицо руками. – Вонючие клятые боги! Я помню ВСЕ! Теперь помню... А ты забыл. Ты все забыл, глупый! Как же так... Почему? Почему ты опоздал?.. Почему не нашел меня раньше?!

Она рывком встала с кровати и метнулась к противоположной стене. Вцепилась пальцами в прочную каменную кладку, стиснула зубы и несколько вдохов загоняла слезы внутрь себя.

Глубоко. Очень глубоко. И еще глубже.

Потом вернулась, взяла теплое одеяло и набросила на человека, занявшего ее ложе. Хотела уйти прочь, но остановилась посреди комнаты... Обернулась и снова долго смотрела на него.

– Мне некуда идти, – призналась сама себе. – Совсем некуда, Эли.

С тяжелым вздохом она стряхнула ботинки и забралась в альков. Свернулась у Лиана за спиной в маленький полыхающей болью комок. Уткнулась носом в щель у стены и попыталась просто дышать.

Ведь это так просто...

Дышать и ни о чем не думать.

Когда слезы хлынули из ее глаз, она вонзила зубы в кулак и лежала так, сотрясаясь от бури, что рвалась наружу, но не имела права быть выпущенной.

А Лиан спал. Он спал очень крепко и ничего не слышал.

10

Даже во сне движение корабля ощущалось как стремительное.

– Похоже, вы быстро идете, – отметил я.

– Быстро, – кивнул дядя Пат, перекатывая на ладони мои костяные бусины. Он сидел в кресле напротив меня, у самого окна каюты, и свежий ночной ветер настойчиво пытался растрепать его волосы. У него неплохо получалось – в кои-то веки дядя оставил свой обычный хвост несобранным. – Больше двадцати узлов.

– Ну ничего себе...

– Да, парень. Твой рекорд побит, – он довольно усмехнулся.

– Ты все время держишь этот ветер? – я и сам убрал непослушную прядь за ухо. Дуло знатно.

– Нет, я б не смог. Это Вереск. Он чувствует течения. Клятый маленький гений... почти не отходит от рулевого. Разве что к гальюну. Ну, и я ему, конечно помогаю.

– Не отходит? Он что же, снова начал ходить?! – надежда услышать хоть одну хорошую новость вспыхнула во мне с яркостью солнца.

Дядя вздохнул, улыбнулся немного печально.

– Прости, я совсем забыл тебе сказать... Нет, сам он пока не может. И я не уверен, что сможет когда-нибудь... В его голове слишком много преград и запретов, которые я убрать не могу, а он пока не готов. Пришлось сделать ему железные ноги.

– Железные?!

– Нечто вроде доспехов. Несущий каркас от пяток до лопаток. Силы намерения и магии хватает, чтобы двигать эту нелепую конструкцию. Ему тяжело, конечно... но ничего лучше я пока не придумал. Впрочем, есть несколько идей, как немного облегчить ее. Постепенно я планирую убирать массивные детали, заменяя их более легкими. Но это когда он уже поверит в себя.

– Ясно... – я порадовался за мальчишку. Очень. Но прочувствовать эту радость до конца не мог – все мысли были о другом.

– Не вини себя, – сказал вдруг дядя. Он протянул мне бусины, и я снова принялся вплетать их в свои волосы. – Ты не можешь контролировать абсолютно все в этой жизни. Как бы тебе того ни хотелось.

Я покачал головой.

– Все не могу. Но тут должен был.

– Похоже на гордыню, малыш. Ты не бог. Прими этот факт. Лиан – такой же отдельный человек со своей волей и правом принимать решения.

– Я знаю...

– Знаешь, но никогда не оставлял ему права на эти решения. Всегда стоял рядом и держал за руку, пока мог.

– Да потому что я в ответе за него!

– А он – за тебя. У вас равные роли в этой игре. Перестань видеть в нем младшего. Попробуй... попробуй ему довериться. Знаю, звучит странно, но то, что сейчас происходит, кажется мне... правильным... нет, не так... Скорее – должным. Прости, не могу объяснить.

Я закончил с волосами и теперь чувствовал, как отчаянно руки просят занять их чем-то.

– Почему я вижу его так странно? Словно стою рядом... но при том еще и ощущаю чужие чувства?

– Не знаю, Фаре. Со мной такого не случалось. Возможно, твой опыт уникален. А, может, и нет. Нам слишком мало известно о том, как было прежде. Но велика вероятность, что Лиан каким-то образом приблизит нас к этому.

– Я чувствую себя очень странно... как будто подсматриваю за своим братом. Как-то... неправильно.

– Ты можешь контролировать такие сны?

– Нет...

– Значит, нет смысла винить себя еще и в этом. Почем тебе знать, откуда берутся подобные видения и зачем. Быть может, того хочет сам Лиан. Ты не пытался поговорить с ним?

– Пытался... Не могу. Он недостижим для меня в Эймурдине.

– Значит такая связь – единственно возможная. Цени ее.

– Но... я боюсь увидеть что-то, что он никогда не хотел бы показывать мне.

– Ты можешь хотеть или не хотеть все, что угодно. Думаю, происходящее определено родством ваших душ и отменить это ты не властен. Хотя... Вполне может статься, такова цена за то, что ты стал для него Источником. Возможно разрыв этой связи вернет тебе спокойный сон и избавит от лишних душевных терзаний. Ты готов сделать это?

Я обдумал его слова.

– Нет.

– Тогда смирись. И... я думаю, не стоит говорить о случившемся Шуне. Вернее... Ай, ладно! Я сам найду нужные слова. Те, которые не заставят ее выть на луну. С такой скоростью мы уже через пару дней будем в Янтарном Утесе, там, я надеюсь, мои девочки сумеют хоть немного ее успокоить. У Элеи это точно получится лучше, чем у меня...