Девять дней

ГЛАВА 23

«Даже когда нужно сделать или умереть, мы могли бы сделать это, детка, просто и ясно, потому что эта любовь — верная вещь» — Sure Thing by Miguel

Лили

Я ненавижу бары.

Я ненавижу это, куда бы я ни посмотрела, всегда есть какой-то парень, который пристает к девушке, будучи слишком пьяным.

И я ненавижу то, что сижу за кабинкой с пятью хоккеистами, одним футболистом и только одной женщиной.

Но что еще хуже, Аарон не перестаёт смотреть на меня этим странным выражением лица. Как будто он травмирован. Если бы я увидела, что он делает что-то отдаленно похожее на это, мне пришлось бы немедленно вернуться к терапии.

— Я думал, ты приведешь своих друзей, Лили. — Майлз улыбается мне с голодом в глазах.

Если бы я не была в какой-то степени помолвлена с Колином, возможно, я бы нашла это очаровательным. Немного неуважительно, но, по крайней мере, я бы чувствовала себя привлекательной.

У этого парня может быть кто угодно. Я уверена, что ему достаточно было просто посмотреть в сторону какой-нибудь девушки, и он нашел бы ее в своей постели менее чем через час. Так какого черта он смотрит на меня так, будто хочет раздеть?

— Перестань пялиться и пускать слюни на мою девушку, — огрызается Колин на Майлза.

Мне нравится, что он называет меня своей девушкой, но это вредно для моего здоровья. На самом деле мы не пара. Но опять же, мое психическое здоровье все равно не совсем живое, так что какое это имеет значение?

Изан, однако, смотрит на Колина с подозрением. Я знала, что этот парень будет смотреть сквозь него. Изан умен, до смешного умен. И он умеет анализировать людей.

Он единственный человек, который понял, что у меня не очень хорошо со здоровьем.

У нас было одно совместное занятие на первом курсе, и мы сразу же стали хорошими друзьями. Мы больше не общаемся слишком часто, так как он занят своей футбольной командой. И, судя по всему, я занята Колином.

Так или иначе, Изан понял мое желание умереть задолго до того, как я была в этом уверена. Он оказал мне некоторую помощь, попросил свою маму стать моим терапевтом. И это помогло. По крайней мере, ненадолго.

Перенесемся на три года вперед: я больше не хожу на терапию, потому что «мне лучше», и я действительно умру через неделю.

Аарон пьет уже третье пиво, больше он ничего не пил с тех пор, как мы здесь. Судя по всему, «более крепкие напитки» попадут в его организм после полуночи. До тех пор он будет придерживаться пива. Колин не пьет ничего алкогольного, я тоже. Причина, по которой Колин остается трезвым, заключается в том, что он должен водить машину, и это правда. Он должен отвезти нас домой. И, наверное, оттащить Аарона от задницы какой-нибудь девчонки.

У меня, с другой стороны, просто никогда не было желания пить алкоголь. Я всегда слишком боялась, что начну болтать о себе и своих чувствах.

На самом деле, я знаю, что сделаю это. Я была пьяна один раз в жизни, и все, что я делала, это плакала и скулила о своей депрессии.

Ничего, что я хотела бы повторить.

— С каких это пор, ребята, между вами что-то есть? — спрашивает Изан, на его лице видно замешательство. Он скрещивает руки на груди, нетерпеливо ожидая ответа, подтверждающего его подозрения.

— Пару дней назад. Аарон не позволил бы мне…

— О нет, — прерывает Аарон, поднимая руку, — мне не нужно напоминание о том, чему я был свидетелем ранее.

Колин начинает смеяться, как будто быть пойманным на месте преступления для него совершенно нормально.

— Простите, чему мы стали свидетелями? — спрашивает Майлз.

На секунду я огорчаюсь, думая, что Грей и Майлз тоже были там. Но оказывается, эти ребята просто рассказывают друг другу каждую мелочь. Так что, если Аарон что-то знает, остальные тоже. С таким же объемом деталей. Я думаю, это здорово, что у них такая глубокая связь, но я чувствую себя несчастной. Мне плохо, потому что Колин хранит от них секреты. Этот секрет — я и мое состояние. И тогда это со мной сходится. Когда я умру на следующей неделе, Аарон узнает, что Колин знал. Колин потеряет своего лучшего друга. Он знает, что это произойдет с его дружбой после моей смерти.

И все же он остается с тобой, Лили.

— Я этого не припомню, Майлз. — Аарон подносит стакан ко рту, выпивая весь напиток.

— Но горячая информация о Лили никому не повредит, — возражает Майлз.

Колин предупредил меня, что у Майлза нет фильтра. Он предупредил меня, что Майлз лучше всех говорит глупости, не понимая, что они могут значить для других.

Предположительно, это никогда не подразумевалось в плохом смысле.

Я хочу верить в этом Колину. Майлз кажется хорошим человеком. Но он определенно ведет себя как подросток, достигший половой зрелости.

Глядя на него какое-то время, я замечаю что-то странное в Майлзе. Он нервничает. Как будто противный парень, которым он кажется, является просто барьером, чтобы скрыть то, что скрывается под ним.

— Я ударю тебя, если ты продолжишь говорить о Лили, как будто ее здесь нет, — говорит Колин. Его руки сжимаются в кулаки, но вскоре он их разжимает. — Не будь таким, Майлз. Лили не игрушка. Она много значит для меня, и я обещаю тебе, я сломаю тебе нос, если ты продолжишь вести себя так с ней или со мной. Я не уверен, что Брук хотела бы это видеть.

И бабочки вернулись. Гребанные бабочки. Может быть, мне следует называть их стрекозами, потому что в этом нет ничего хорошего.

Они жалят мой живот, как огонь обжигает кожу.

Краем глаза я ловлю улыбку Аарона. Не знаю, к чему эта улыбка, ничего смешного не произошло. Но это также не похоже на веселую улыбку. Искренняя, мягкая… может быть, счастливая улыбка?

Колин наклоняется ко мне ближе, его рот приближается к моему уху, и он шепчет:

— Пойдем танцевать, Лилибаг.

Я качаю головой. Если я чего-то не умею, так это танцевать. Я могу двигаться по льду, как принцесса, но танцевать на высоких каблуках невозможно. Даже в кроссовках уже нельзя.

Он прижимается губами к моему виску, выскальзывая из кабинки и увлекая меня за собой.

Думаю, я пойду на крошечный танцпол, который есть в этом баре.

— Колин, я не умею танцевать, — говорю ему я, но он только пожимает плечами. Я не уверена, что он меня услышал. Музыка довольно громкая, а говорила я не очень громко.

— Здесь даже песня не очень, Колин. — Если он это слышит, значит, он слышал и то, что я говорила раньше.

— Что ты имеешь в виду? — он обхватывает руками мое тело сзади, кладя подбородок мне на плечо. — Играет Sure Thing.

— Это не та песня, под которую можно танцевать, — сообщаю я ему. Очевидно, его уши не работают, как и его глаза. — Никто больше не танцует.

— Ну и что? — Он хихикает и тянет меня прямо на намеченную танцевальную площадку.

Руки Колина остаются на моем теле вместе с множеством глаз, которые смотрят на Колина и на меня. Я имею в виду, кто настолько сумасшедший, чтобы танцевать под песню, под которую нельзя танцевать.

Но я пришла к выводу, что Колину все равно, что о нем думают другие. Ему все равно, кто на него смотрит. Он просто делает то, что хочет, и наслаждается каждым ударом своего сердца.

Я закрываю глаза, боясь случайно встретиться ими с каким-нибудь незнакомцем, который смеется над нами. Хотя, похоже, никто не смеется. В моей голове они все равно смеются.

Руки Колина на моих бедрах, и я начинаю раскачиваться в довольно медленном ритме. Как только начинается припев, Колин наклоняется ко мне поближе и шепчет мне на ухо слова. И как только его голос струится через мои уши, я больше не слышу свиста его друзей. Я больше не чувствую на себе чужих взглядов.

Все, что есть, это Колин.

Он повсюду на моей коже, под моей кожей. Он во мне, опьяняет каждую частичку моего тела.

Колин стал моей зависимостью. Он как наркотик. Я сказала себе: «Только в этот раз», один поцелуй не повредит. Один поцелуй ничего бы не значил. А потом мы поцеловались. И мы сделали это снова. Еще один раз, не повредит.

А теперь это «еще раз» превратилось в постоянное повторение.

Поэтому, как только песня заканчивается, я дергаю Колина за цепочку и притягиваю его вниз, пока наши губы не встречаются.

Мой язык скользит в его рот, не заботясь о том, что за нами наблюдают люди. Плевать, что Аарон наблюдает за нами.

Колин на вкус как Кока-Кола и Колин, но, черт возьми, мне это нравится.

И, кто бы мог подумать, — бабочки вернулись.

То, как его губы скользят по моим, как его язык пробует мой, как его пальцы впиваются в кожу на моей талии, все это заставляет меня растворяться в нем.

В момент нашего поцелуя все мои чувства к нему вырываются наружу, вливая в него все влечение. Я боюсь, что вспыхну пламенем.

Вот как становится жарко, когда наши губы смыкаются.

Я ничего не хочу, кроме как отдать ему свое сердце. Я хочу больше времени с ним. Но это невозможно. Мое время уходит, мы оба это знаем. Мы оба знаем, что у меня осталось всего шесть дней, пять, если не считать дня, когда я умру.

Оставив на мгновение суицидальные мысли, я задаюсь вопросом, есть ли у меня шанс. Если есть шанс, что мы с Колином будем вместе.

Но я не должна оставаться в живых ради кого-то. Я должна хотеть жить, потому что хочу, а не потому, что мне кажется, что меня тянет к парню.

Я люблю Аарона, но не хочу ради него жить. Я должна чувствовать то же самое к Колину, учитывая, что он меня только привлекает, а не любит.

Начинает играть следующая песня, и внезапно на танцпол выходит больше людей. Здесь становится немного тесно, но я не возражаю, потому что губы Колина все еще прижаты к моим.

Я обрела покой в его поцелуях. Это как будто, когда мои губы прижимаются к губам Колина, я дома. Это кажется правильным.

Возможно, в ближайшее время нам понадобится пауза, чтобы проветриться, но я действительно не хочу этого делать. Тем не менее, мы оба все равно отстраняемся.

Его лоб приближается к моему, и он смотрит мне в глаза. У него нет ничего, кроме абсолютного восхищения ими. А если и было что-то большее, он умел это скрывать.

— Мне нравится это платье на тебе, — шепчет он мне на ухо, а затем оставляет поцелуй прямо за ним.

Я собиралась надеть джинсы и толстовку, но передумала и надела красное обтягивающее платье. Оно обнажает мои плечи и ключицы, и я думаю, что выгляжу в нем хорошо.

— Ты знаешь эту песню? — Спрашиваю я. Колин отрицательно качает головой. — И я нет.

— Хочешь сесть обратно?

— Нет. — Я улыбаюсь, переплетая наши руки.

У испанских песен всегда лучшие ритмы для танцев. Или у большинства из них, во всяком случае.

— Ты можешь это перевести?

Колин склоняет голову набок, слегка улыбаясь, но я вижу, что он сбит с толку.

— Я знаю, что ты говоришь по-испански.

Он смеется, недоверчиво качая головой.

— Кто-то немного сталкер, — говорит он. — Я никогда не говорил тебе.

— Ты называешь свою маму «Mamá». — Я поднимаю брови, глядя на него. — И ты иногда переключаешься на испанский, когда разговариваешь по телефону со своей сестрой.

Что-то проходит внутри него, как мысль, которая никак не хочет успокоиться.

— Правда? — Я киваю. — Ты серьёзно? Обычно я не переключаюсь между языками ни перед кем, кроме своей семьи.

— Почему? — спрашиваю я. Но либо он не хочет мне отвечать, либо отказывается это делать. Его глаза прищурились, одна сторона губ приподнялась.

— Ты на самом деле не захочешь знать текст Rechazame, mi sol, — смеется он и уводит меня с танцпола.

Он ведет меня обратно к кабинке, за которой мы сидели раньше, но мы не садимся.

— Мы уходим, mi sol, — шепчет он мне на ухо.

Я не отвечаю на это, вместо этого я спрашиваю:

— Что это значит?

— Что значит что? — спрашивает он в ответ.

— Как бы ты меня ни назвал. Я знаю, что ты меня как-то назвал.

Но вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, он усмехается и обращается к Аарону.

— Лучше не теряй. — Голос Колина строг, когда он кладет свою кредитную карту на стол перед Аароном. — Мне это нужно завтра.

Наверняка это из-за меня. Потому что завтра будет другой день, когда он меня куда-то отвезет. Я ненавижу это. Ну, я ненавижу то, что он тратит на меня столько денег, а не то, что мы проводим время вместе.

Думаю, он еще не слишком много потратил. Восход ничего не стоил. Однако кофе был дорогим. Боже, неважно, сколько он потратил, он потратил деньги на меня, и я ненавижу это.

— Почему? Идёшь на свидание? — Аарон говорит с саркастическим подтекстом. Я до сих пор не уверена, счастлив ли он или хочет задушить Колина.

Перед Аароном стоит стакан с виски, что говорит мне о том, что уже за полночь.

— Придется баловать твою сестру. Сказав это, Колин снова поворачивается ко мне, нежно улыбаясь.

Я наклоняюсь ближе к его уху, говоря:

— Я пока не хочу уходить.

Я даже не удивляюсь, когда его глаза расширяются от шока и сквозь них просвечивает искра беспокойства.

Колин знает, что в эти дни я предпочитаю быть дома, а не в толпе. Хотя я ценю его заботу и тот факт, что он хочет, чтобы мне было комфортно, но на этот раз я действительно хочу остаться.

— Ты уверена? — Его рука ложится мне на поясницу, слишком низко, по мнению Аарона.

— Господи, может ты уже прекратишь? — Аарон стонет, делая глоток из своего виски. — Я хочу насладиться этой ночью и не вспоминать о том, что я видел.

— Просто подрасти, и все будет хорошо. — Колин проскальзывает в кабинку и садится рядом с Греем. Я проскальзываю рядом с ним.

Изан наблюдает за всеми нами, нахмурив брови. Только тогда я понимаю, что Аарон мог сказать своей хоккейной команде, что мы близнецы, но это не значит, что Изан знает. Я просто предположила, что Грей сказал ему.

— Аарон — мой брат-близнец, — просвещаю я Изана, не желая, чтобы он оставался в неведении.

Вместо того, чтобы удивиться, Изан в ужасе закрывает рот, а его взгляд перемещается с Аарона на Колина и обратно. Он знает что-то, чего не знаю я?

— Ты нарушил код братана и код команды? — произносит Изан, направляя свой вопрос на Колина. Несмотря на его внезапную смелость, Изан все еще выглядит напуганным.

— Не так сильно, чтобы сломать его. Я попросил разрешения. Еще немного побили. — Колин пожимает плечами, как будто это ничего не значит.

— Я не ударял тебя.

— Ребята, у меня есть идея. — Майлз ставит свой напиток на стол, положив конец этому столь необходимому разговору.

Я уже вижу, как перед глазами вспыхивают красные и синие огни полицейских машин. Вижу, как мне приходится объяснять офицеру, почему мой ненастоящий парень и мой брат начали избивать друг друга.

— Посмотрим, кто сдастся первым, Колин или Аарон. — Что простите? — Бьюсь об заклад, Лили никогда не сможет получить номер телефона Арчера Кингстона, — озвучивает он пари.

Майлз, безусловно, сейчас приковывает к себе все внимание парней. Каждое ухо и пара глаз прикованы к нему, когда он подробно объясняет свою «потрясающую» ставку.

Я должна пофлиртовать с каким-то парнем по имени Арчер и должна получить от него что-то конкретное. Кажется, Арчера трудно достать.

Это самое глупое пари, которое я когда-либо слышала. И самое опасное для Колина и Аарона.

Если парень, к которому я собираюсь приблизиться, посмотрит на меня не так, как надо, Аарон ударит его кулаком по лицу. Если он сильно дыхнет в мою сторону, Аарон взбесится. Но, думаю, Колин тоже.

Я не уверена, что Колину есть дело до того, что я флиртую с другими парнями. Однако я уверена, что он может действовать так, как будто это его сильно беспокоит.

Следующее, что я помню, Майлз указывает на очень красивого парня и говорит мне начинать. Обычно я не подхожу к случайным парням из бара и никогда раньше даже не пыталась флиртовать с ними. Но я думаю, пришло время учиться.

Мне все равно особо нечего терять. В худшем случае, парень меня ненавидит и его за это избивают. Ну, или он будет дышать, а все равно побьют… Изобьют.

Пробираясь к чертовски привлекательному рыжеволосому Арчеру Кингстону, я без спроса сажусь за его столик. Он моргает, как будто спрашивая, какого черта я веду себя так неуважительно и просто сажусь за чужие столики.

— Здравствуй, — мой голос тонкий и неуверенный. — Я Лили.

— Арчер, — говорит он, поднимая только одну бровь на меня. — Тебе нужно что-то конкретное?

— Ты. — Внутренне я корю себя за это. Почувствовав на себе по крайней мере семь пар глаз, два довольно пристально смотрящих, я решаю избавиться от страха и продолжаю говорить. — Я как-то надеялась…

— Кексик, на кого ты пытаешься произвести впечатление? — Он начинает смеяться, оглядывая бар. — Твои друзья послали тебя сюда?

Я отрицательно качаю головой. Не друзья, друг моего брата.

— У меня день рождения, и я подумала, что провести его в одиночестве будет стыдно.

— Твой день рождения?

Арчер не ведётся. Черт возьми, он крепкий орешек. Поэтому я достаю свое удостоверение личности, чтобы показать ему дату своего рождения.

— Лилиана, — говорит он.

Я закатываю глаза.

— Лили.

— Фактически, твой день рождения уже закончился, — говорит он, указывая на экран своего телефона, где показано, что сейчас 00:23.

— Ну, пока я не уснула, еще суббота.

Арчер берет мою руку и целует ее тыльную сторону.

— Приятно познакомиться, именинница.

Не так уж и сложно.

— Знать меня — это, конечно, приключение.

Он хихикает, но не понимает, о чем я.

— Сколько тебе лет? — Я ловлю себя на том, что спрашиваю, и даже начинаю раздражаться. Я провожу рукой вверх по его мускулистой руке и снова вниз, предлагая ему улыбку.

— Тридцать два. — Должно быть, мое лицо совсем побледнело, потому что Арчер начинает смеяться, будто я окунула лицо в детскую присыпку. — Мне двадцать.

Я хочу заговорить, но когда чувствую, как рука Арчера обнимает меня за талию, притягивая ближе к себе, голос покидает мое тело. Он просто собрал чемодан за целую секунду и оставил меня.

Он скользит рукой вверх и вниз по моему боку, затем направляет ее глубже, пока она почти не касается моей задницы. Я ничего не говорю, я все еще не могу. Мой голос все еще перенесен в Австралию. Если подумать, мой голос купил билет в один конец.

— Ты больше похожа на девушку на одну ночь, или мне нужно водить тебя на свидания, прежде чем ты впустишь меня в свои штаны?

Теперь это чересчур прямолинейно.

Я снова могу говорить, что удивительно, потому что я поставила все свои деньги на то, что он никогда не вернется.

— Давай обсудим это после того, как ты дашь мне свой номер телефона.

— Она положила глаз на кого-то. — Глубокий голос, появляющийся позади меня, говорит ворчливо.

— Картер. — Арчер кивает Колину. — Не думай, что ты ей сильно нравишься, раз Лили пришла поговорить со мной.

— У тебя будет четыре первых удара по твоему лицу примерно через две секунды, если ты не уберешь руку от моей девушки.

Арчер смотрит на руки Колина и говорит самым дерзким тоном, который я когда-либо слышала:

— У тебя только две руки.

— Так кажется. — Руки убираются с моего тела. Меня поднимают с места, и уже через секунду снова ставят на ноги. — Но у нее есть брат-близнец с еще одной парой кулаков.

— Ты присматриваешь за братаном?

— Близко, — говорит Колин, скользя рукой вниз по моему телу, прежде чем она приземлится на мою задницу, сжимая ее. — Она — моя девушка. Не просто свидание. Моя девушка.

Мой желудок слегка переворачивается, щекоча от возбуждения.

— И все же она начала флиртовать со мной.

— Это было пари. — Руки Колина обвивают мой живот сзади, его губы прижимаются к родимому пятну в форме сердца на задней стороне моего плеча. — Мне не понравилось, как она на тебя смотрела. От такого отвращения я чуть не встал.

— Ты такой мудак, — говорит Арчер, но Колин понимает под этим что-то еще… или просто делает что-то другое.

— Ты прав, у меня отличный член. И он будет внутри моей девушки примерно через двадцать минут. (прим. ред: употребляется «игра слов» — «You’re such a dick»; «You’re right, I have a great dick»)

— Мне не обязательно было это знать, — капризным тоном говорит Арчер. Его глаза встречаются с моими, но на этот раз они совсем не дружелюбны и не приветливы.

Поздравляю, Лили, ты только что заработала себе первого врага на всю жизнь.

Колин оттаскивает меня от столика Арчера, но не ведет обратно к нашему столику. Он полностью уводит меня от британцев.

— Мы уходим, — говорит он мне резким тоном. Тут не поспоришь. Даже если бы я не захотела, у меня не было бы шанса.

— Ты завидуешь, — отмечаю я. Небольшой отблеск зелени в его глазах выдает это.

— Черт возьми, да, mi sol.

Ох, ладно. Тогда давайте отнесёмся к этому проще.

Колин провожает меня до своей машины, открывает передо мной пассажирскую дверь, ждет, пока я сяду, прежде чем захлопнуть ее. Он перебегает к другой стороне машины, и я наблюдаю за ним через окно. Он выглядит сильно разозленным.

На мгновение я удивляюсь, как, черт возьми, Колин так беззаботно горяч. Он даже не пытается им быть, и все же он самый горячий парень, которого я когда-либо видела.

И какого черта ему ревновать, если он может иметь кого угодно?

— Очевидно, ты не знала об этом, но ты моя, Лили. — Единственные слова, звучащие в машине, когда Колин садится.

— Я не буду навешивать ярлыки на то, кем мы являемся, потому что ты бы сбежала, если бы я это сделал. Но если я когда-нибудь снова увижу, как ты флиртуешь с другим парнем, я позабочусь о том, чтобы он пережил загробную жизнь раньше, чем ты.

Не уверена, должна ли я находить это очаровательным или мне следует бояться.

— Кроме того, я не думаю, что любой другой парень хотел бы мириться с девушкой, стоящей одной ногой в могиле. С той, кто планирует умереть менее чем через неделю.

Будь я проклята, если это не причиняет мне вреда.

Хотя Колин прав. Я распланировала свою смерть. Я знаю, как я умру, когда я умру и кто найдет мое тело, когда меня не станет. Это все спланировано. Никто бы не стал с этим мириться.

Никто, кроме Колина.