Девять дней

ГЛАВА 5

«Если тебе нужна любовь, я стану солдатом» — Angel With a Shotgun by The Cab.

Лили

Мои занятия по режиссуре фильма начались 20 минут назад. По некоторым причинам мой будильник не сработал сегодня утром, из-за чего я опаздываю на урок.

Идеальное начало для моего вторника.

Я всегда ненавидела опаздывать на занятия. В старших классах я могла пропустить весь день, если опоздала.

Взгляды людей, когда вы заходите в класс слишком поздно, кричат гораздо больше, чем «осуждение». Они полны высокомерия, как у любого человека, который пришёл вовремя и думает, что он лучше.

Люди не могут, не обратить на меня внимание, в котором я не нуждаюсь

Я знаю, что стоит мне только открыть дверь и войти внутрь, как люди начнут смотреть на меня.

Они будут смотреть на меня и думать, что от меня одни неприятности. Они подумают, что я какая-то ненормальная, которая даже не может вовремя завести будильник.

Меня это не должно волновать, ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Я опаздываю, так что не стоит больше тратить время, думая об опоздании. Вместо этого, я просто должна войти прямо в класс.

К счастью для меня, кое-кто тоже опаздывает, но, как оказалось, к моему огромнейшему сожалению, это был Колин Картер.

Он улыбается мне, стоя рядом со мной. Он смотрит на меня сверху вниз, ухмыляясь, как самодовольная суперзвезда, которой он и является. Ухмылка, не сходящая с его губ, отвратительно очаровательна. Он очень мило улыбается, если можно так выразиться.

— Эй, Лилибаг, — приветствует он меня. — С каких пор у тебя занятия по режиссуре?

— С незапамятных времён. Ты бы понял это, если бы обращал больше внимания на своё окружение, Картер.

Колин хихикает и хватается за дверную ручку. Я делаю глубокий вдох. Да, это определённо станет моей эмоциональной смертью.

— Ты в порядке?

Почему его это волнует?

Наверное, потому что он хочет посмеяться над тобой за желание умереть, говорю я себе.

Но реальная причина скоро всплывёт.

Моё дыхание выходит из-под контроля. Это происходит быстро, и я чувствую, что мои лёгкие не наполняются воздухом. Это больно. Мои лёгкие начинают болеть. У меня участилось дыхание, не так ли?

Конечно, участилось.

Я прижимаю руку к сердцу и отступаю назад, пока не упираюсь спиной в одну из стен. Я сползаю на пол. Моя грудь поднимается и опускается так быстро, что я даже не могу этого видеть. Но, чёрт возьми, это больно. Каждый вдох причиняет боль, и всё же я не чувствую, как воздух поступает в мои лёгкие.

— Господи, Лили, — говорит Колин, и в его голосе слышится нотка беспокойства. Он снова подходит ко мне, опускаясь на колени. Он берёт мою руку в свою. — Дыши, — говорит он мне. Нет, серьёзно? Спасибо. — Ты в порядке, ничего не случится.

— Не мог бы ты… — воздух попадает в мои лёгкие, но мне всё равно кажется, что в моем теле недостаточно кислорода, чтобы нормально дышать — …заткнуться.

Чувство смерти течёт по моим венам. Не то, чтобы это что-то плохое. В конце концов, я же хочу умереть. Но не так. Не в школе, когда суперзвезда Колин Картер наблюдает за мной.

Я чувствую, как слезы текут по моим щекам. Отлично, теперь я плачу перед засранцем, который украл мой блокнот, а потом кое-как вернул его мне. В любом случае, он его прочитал.

Всё моё тело трясётся. Во рту пересохло, и я чувствую, как моя голова раскалывается. В какой-то момент я молюсь, чтобы я не чувствовала себя так во время смерти.

Нет, Лили. Это должно быть мирно. Помни об этом.

Нет, страх овладевает моим телом. Не страх смерти, страх боли. Я больше не хочу чувствовать боль, пожалуйста.

— Лили, постарайся успокоиться. — Он говорит спокойно, кладя мою руку себе на грудь. Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается под моей ладонью. Он делает медленные и глубокие вдохи, которым я пытаюсь подражать.

Его рука накрывает мою. Наши взгляды встретились, пока он считает от одного до восьми, вдыхая. Ни разу он не прервал зрительный контакт со мной.

Мы ненадолго задерживаем дыхание, затем он снова считает, когда мы выдыхаем. Колин делал это упражнение какое-то время, пока мне не стало лучше, и моё тело начало расслабляться.

Только когда моё тело перестаёт трястись, он отпускает мою руку. Я немедленно убираю свою руку с его груди. Впервые я замечаю беспокойство в его глазах.

Колин Картер беспокоится обо мне? Почему? Он даже не знает меня.

Несмотря на то, что моё тело медленно успокаивается, мне всё ещё тяжело дышать, трудно чувствовать, как воздух заполняет мои лёгкие.

— Спасибо, — слабо бормочу я.

— Подожди здесь, не двигайся, ладно?

Я киваю. Как будто я собиралась делать что-то ещё. И вот так Колин уходит и исчезает в классе профессора Майснера.

К тому времени, как Колин вернулся, моё дыхание почти приходит в норму, но я всё ещё чувствую себя опустошённой и более чем истощённой. Каждая мышца в моём теле болит, будто я тренировалась несколько часов.

Моя голова кружится, пульсируя от боли. Я ни за что не переживу этот день без того, чтобы снова не сломаться.

И это просто ещё одна причина для моей смерти. Моё собственное тело ненавидит меня. Моё собственное тело хочет быть разбитым. Я не могу бороться с этим больше.

— Мы партнёры по проекту, — говорит Колин. Он хватает меня за руки и помогает встать на ноги. — Сегодня ты свободна, Лилибаг. Я ни за что на свете не позволю тебе посещать эти занятия.

Я смеюсь над его формулировкой.

— Ни за что на свете, — повторяю я себе, но он слышит это. — Ты же знаешь, что я скоро буду там, да? — Я знаю, что он знает.

— Нет, не будешь, — не понимаю, почему он так в этом убеждён. — Если что-то случится, ты отправишься прямо на небеса за борьбу с тем, что заставляет тебя хотеть умереть.

— Колин, — шёпотом говорю я. Он все ещё держит меня. Я рада, что он здесь, потому что не думаю, что смогу справиться в одиночку. Обычно мои приступы паники не так сильны, но по некоторым причинам сегодня они усилились. — Ты же понимаешь, что мы не можем быть партнёрами.

— Бессмысленно, Лилибаг, — и снова его самодовольная ухмылка. — Даже если ты решишь покончить с собой, мне это пойдёт только на пользу.

— Мы хотим угодить друг другу, Картер, — я дарю ему слабую улыбку. Я знаю, что он шутит. Что ж, это пойдёт ему на пользу. Когда я умру, наше задание автоматически получит пятёрку. — Но нет никаких «даже если» и «решить», Картер. Это произойдёт. Я уже приняла решение.

Колин не реагирует на это. Он выводит меня из здания, ведя прямо к своей машине. Конечно, у него есть Tesla. Я знала, что он богат. Его отец хоккейный тренер НХЛ. Его семья, вероятно, купается в деньгах.

— Я предполагала, что ты больше увлекаешься спортивными машинами. Я видела, что у тебя есть Audi R8 или Lamborghini.

Колин фыркает, поджимая губы.

— Так и есть. Tesla принадлежит моему отцу, но я пользуюсь ею большую часть времени. Моя хоккейная сумка едва помещается в моём BMW, в Tesla для неё больше места.

Я киваю, внезапно чувствуя себя ослом из-за своих предположений, хотя в конце концов я была права.

— Я получил свой BMW на свой двадцать первый день рождения, хотя сам его даже не покупал. Я чувствую себя избалованным мальчишкой из студенческого братства из-за того, что никогда им не пользовался.

Я крепче сжимаю его руку, пытаясь удержаться на ногах.

— Куда ты меня везёшь? — Я прочищаю горло. — Я живу в общежитии.

— Я знаю, Аарон сказал мне. Но ты идёшь со мной.

Будь я проклята. Этот парень не может просто похитить меня и забрать к себе домой. Я не одна из его кроликов с шайбой.

— Аарон отрубит тебе голову, если ты тронешь меня, — говорю я с уверенностью.

— Аарон также убьёт меня, когда я скажу ему, что знал, что ты хочешь совершить самоубийство, и не дал ему знать о том, что с тобой происходит. В любом случае, я умру. — Он не ошибается. Я уже вижу, как Аарон выгоняет Колина из их общего дома. — Даст мне шанс преследовать тебя в загробной жизни.

— Иди на хуй, Картер.

— Ты этого хочешь?

Мне кажется, он смотрит на меня с вожделением. Никто никогда по-настоящему не смотрел на меня так, как он. Он как будто заглядывает мне в душу, но с желанием раздеть меня. Или он уже раздевает меня мысленно.

— Нет, спасибо.

— Ты дразнишь, — говорит он мне. — Теперь садись в машину, — Колин открывает передо мной пассажирскую дверь и помогает забраться внутрь.

Не то чтобы мне нужна была помощь. Может быть, и так. Я имею в виду, что я даже встать не могу без ощущения, что вот-вот опрокинусь.

Как только я сажусь, Колин закрывает дверь и перебегает на другую сторону. Однако, оказавшись внутри машины, он ещё не заводит двигатель. Он просто смотрит на меня, как будто пытается заставить меня говорить. Но я не говорю.

Он берет инициативу на себя.

— Ты действительно хочешь умереть, Лилибаг?

Я играю большими пальцами, выглядываю в окно, надеясь подобрать слова, чтобы сказать. В итоге просто киваю в ответ.

Иначе я никак не могу объяснить то, что он прочёл. Это было так же ясно, как белый день. Слова «я хочу умереть» нельзя не заметить. Никто не может интерпретировать их иначе, чем об этом говорят.

— Почему?

— Это тебя не касается, Колин.

Губы Колина образуют прямую линию. Он знает, что не должен вмешиваться в мои дела, и я уверена, что он сожалеет о каждой секунде прочтения того, что я написала. Но он это сделал. Он прочитал его, прочитал всё. Я уверена, что как только он начал, он не мог остановиться. И вот он здесь, застрял с сестрой-суицидницей своего лучшего друга.

Я никогда не называла себя «суицидницей», хотя очевидно, что это так. Самоубийца.

— Почему Аарон никогда не упоминал о тебе раньше? — Спрашивает он, меняя тему.

Ещё одна тема, о которой я бы с радостью прекратила говорить. Не только с ним, ни с кем: мои отношения с Аароном никого не касается.

— Тут не о чем разговаривать. Мы друзья. Я уверена, что у тебя тоже есть друзья, о которых ты не говоришь.

— Конечно, но в основном они все парни. Но я не забочусь ни о ком из девушек так сильно, как Аарон заботится о тебе. Я имею в виду, Лилибаг, он запрещает мне прикасаться к тебе. Это не совсем похоже на «мы друзья».

Он прав. Это не так. Аарон — мой чрезмерно заботливый брат-близнец, который старше меня на две минуты. Но Колин не знает об этом.

Он садится за руль, принимая во внимание отсутствие у меня энтузиазма отвечать на его анкету о моем генеалогическом древе. Только вот он не едет по направлению к своему дому. Я знаю, где он живёт, и я знаю, как туда добраться. Он выбрал не то направление.

— Это не дорога к твоему дому, — говорюя ему. Он хихикнул. — Куда, чёрт возьми, ты меня ведёшь?

— Расслабься, Лилибаг. Ты едешь домой со мной. — Что это значит? Его дом в другом направлении. — Мне нужно увидеть мою сестру. И так как я не могу оставить тебя одну, ты едешь со мной.

— Я не собираюсь знакомиться с твоей семьёй, Колин! — Теперь я в ярости. Он болен или что-то в этом роде? Я не буду встречаться с его семьёй, это странно.

— Очень жаль. Моего отца нет дома, потому что он тренирует мою хоккейную команду. Моя мама, вероятно, тоже на работе. Так что будем только Эйра, Рис, ты и я.

— Это всё равно странно.

— С чего бы это? Друзья могут познакомиться с родителями друг друга, верно? А мои братья и сёстры даже не мои родители, так что это совсем не странно, — он ухмыляется. Слава богу, он смотрит на дорогу, потому что я знаю, что за эту ухмылку можно умереть. Я уже видела это на фотографиях и видео в Instagram, даже на сайте колледжа.

Колин Картер повсюду. От него у всех перехватывает дыхание.

Бьюсь об заклад, это не приносит его и без того зашкаливающему самолюбию ничего, кроме пользы.

Парень, который дышит за счёт дыхания других.

Проходит добрый час, и мы наконец-то в Нью-Йорке. Ну, в буквальном смысле. Не просто в штате. Сент-Тревери расположен в Нью-Сити, штат Нью-Йорк. На самом деле наш колледж находится всего в полутора часах езды на машине от Манхэттена.

Я никогда не была здесь раньше. Никогда не было возможности поехать. Папа всегда обещал, что когда-нибудь отвезёт меня на Манхэттен, но нам так и не удалось этого сделать. Моя мать каким-то образом смогла бы выяснить, где я нахожусь. Я не могла сказать ей, что еду туда с друзьями. Она помешана на контроле. Она бы спросила всех моих друзей, правда ли это.

Я удивлена, что она никогда не подвергала сомнению мои ночёвки. Рада, что она этого не делала, но все равно удивлена.

Я хочу выйти из машины, как только она останавливается, но Колин не даёт мне сделать этог. Во время поездки мы не разговаривали большую часть времени, поэтому я очень удивилась, когда он сейчас решил заговорить со мной.

— Лилибаг, — говорит он самым мягким тоном, который я когда — либо от него слышала. Это почти мне польстило.

Глядя на него, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Должно быть, это незаконно — выглядеть так хорошо.

Я имею в виду, что в нем, наверное, шесть футов три дюйма. Колин немного выше Аарона, а в Аароне шесть футов два дюйма. Мои знания о росте Колина полностью основаны на данных моего брата.

Волосы у Колина длинные, но не слишком. Верхняя половина его волос довольно длинная и пушистая, стрижка «занавеска». Честно говоря, я никогда не была поклонницей этой стрижки, но ему она идёт. Очень.

У Колина голубые глаза, цвет, которому я не доверяю, но по каким-то причинам, я могу представить его с темными глазами.

Только не заставляйте меня говорить о его теле. Он мускулистый. Я думаю, что именно такими и являются большинство хоккеистов. Линия подбородка Колина остра, как нож. Я уверена, что если бы я дотронулась до него, он бы порезал меня, несмотря на то, что это физически невозможно.

Вдобавок ко всему, он хорошо смотрится в костюме. Я уже видела пару фотографий раньше.

Хотя, если честно, помимо костюма, Колин Картер носит только чёрно-белое, может, тёмно-синее, если чувствует себя нелепо. В основном чёрные брюки и футболки большого размера.

Единственный цвет, который я когда-либо видела на нём, — красный. Но это тоже только из-за его хоккейной формы.

Но она подходит ему. Это то что подходит его телосложению, даже когда его мускулы теряются под мешковатыми рубашками.

У Колина довольно много татуировок, украшающих его руки. Не уверена, но я бы сказала, что его грудь тоже татуирована. Могу так предполагать, потому что у него есть татуировка на шее, идущая к груди, я никогда не видела его голым.

Я так же не планирую этого делать.

Как бы то ни было, его кажущаяся на первый взгляд мрачной и задумчивой внешность не слишком подходит к его яркой личности. Это ещё одно моё предположение, но я пока не могу судить о его личности. Чтобы я могла это сделать, мне нужно узнать его немного лучше. Но он кажется… нормальным?

Что может не нравиться в Колине Картере? Он чертовски красив. И, по-видимому, ему небезразличны даже девушки-самоубийцы, которых он совсем не знает.

— Я должен предупредить тебя о моей сестре.

Эта всего лишь пара слов, которые заставляют меня вернуться в реальность. Его голос звучит серьёзно, даже печально, если честно.

— Зачем тебе это делать?

— Моей сестре был поставлен диагноз…, — он замолкает. Я вижу, как над ним поднимается мрачная туча. — В данный момент она больна. У неё жар. Но это не то, о чем я хотел тебя предупредить.

Облако исчезает так же быстро, как и пришло.

— Эйра разговорчивая и жизнерадостная, иногда слишком счастлива. Не думаю, что тебе это понравится, хоть он больше не выглядит расстроенным, его голос звучит иначе.

Колин, может, и хорош с имитацией улыбок, но он определённо не может скрыть боль в голосе.

— Она много говорит о смерти. В хорошем смысле, как и ты, — говорит он мне. — Это страшно.

— Я не думаю, что смерть страшна.

— Это для всех, кто не хочет умирать.

— Твоя сестра хочет умереть?

Его лицо слегка дёргается. Как будто я задела какой-то нерв, который не должна была.

Зачем ему так формулировать своё предложение, если он не хочет, чтобы я так думала? Что ещё я должна была подумать?

Возможно, он просто хочет, чтобы я поговорила с другим самоубийцей в надежде, что это изменит моё мнение.

Когда он услышал мой действительно невысказанный вопрос вслух, он ответил мне.

— Я привёл тебя сюда, потому что хочу, чтобы ты была здесь, Лили. Эйра не самоубийца. Она просто не думает плохо о смерти.

Я хочу спросить, почему он тогда сказал «это для всех, кто не хочет умирать». Иначе это не имеет смысла, может быть, так оно и есть. Но прежде чем у меня появляется возможность спросить, он снова начал говорить.

— Только, пожалуйста, не говори о смерти. Мне действительно не нравится эта тема. Мне от этого не по себе.

— Колин, если ты не заметил, я не говорю о своём желании умереть. Я не говорю о боли, которую я чувствую.

Я думаю, что сказала слишком много лишнего, ведь раньше никогда не говорила об этом вслух, даже самой себе. Это всегда было на бумаге.

Боль, которую я чувствую, — четыре простых слова, которые превращают это в реальность.

— Я и не думаю, что будешь. Я также хочу, чтобы ты знала, что я пригласил тебя сюда не для того, чтобы передумать. Смерть — это запретная тема на сегодня для тебя и Эйры.

Я знаю Колина уже четыре дня. Знала о нём и раньше, но мы начали разговаривать только в пятницу.

Даже не так. У нас было всего три разговора. И по каким-то причинам я начинаю думать, что он совсем не такой засранец, каким я его себе представляла.

Колин ведёт меня внутрь огромного дома, или особняка. Это определённо особняк. Все выглядит намного чище, чем у меня дома, хотя я бы не назвала дом моего детства «грязным». Может быть, он только кажется таким из-за буквально мраморных полов в этом доме. Здесь всё так блестит, что, думаю, мне понадобятся солнцезащитные очки.

— Не волнуйся, не каждая комната выглядит так, — произносит Колин с лёгким смехом.

Эта прихожая больше, чем моя спальня у меня дома. Конечно же, я поражена.

Я чувствую себя знаменитостью, идущей по красной дорожке. Только без красной дорожки и вспышек фотоаппаратов.

И без статуса знаменитости.

Колин берет меня за руку, переплетает свои пальцы с моими и ведёт наверх.

Моё сердце бьётся немного быстрее, когда я начинаю понимать, что этот пол не просто выглядит так, будто я могу поскользнуться на нём. Это настоящая ловушка для задницы.

Но, боже, по крайней мере, если бы я действительно поскользнулась, упала с лестницы и умерла, то я бы умерла на дорогом полу.

— У тебя что, нет лифта? — шутливо поддразниваю я.

— Не забегай вперёд, Лилибаг. Ты не видела и половины этого дома, — он легко сжимает мою руку. — Эйра в своей комнате, и это самый быстрый способ попасть туда.

Есть ещё способы попасть в её комнату? Я официально в шоке.

Хотя, мне интересно, почему Колин приезжает сюда только для того, чтобы увидеть свою сестру. Он упомянул кого-то по имени Рис, что он возможно здесь. Если предположить, что это его брат, почему он не хочет его видеть?

Колин ведёт меня вниз по коридору, как только мы достигаем первого этажа. Он даже не даёт мне вздохнуть. Мне очень нужен этот приём кислорода.

Он подходит к белой двери, тяжело вздыхает, прежде чем волшебным образом изобразить на лице улыбку и открыть дверь. И по некоторым причинам он все ещё держит меня за руку.

Его хватка становится крепче, как будто он нервничает. Как будто ему не помешало бы больше утешения, чем мне после моей недавней панической атаки.

Почему он так себя ведёт?

— Сладкие куриные наггетсы, КОЛИН! — взволнованно кричит брюнетка. Я должна признать, что она очень похожа на Колина. Эйра совершенно сногсшибательна.

Она протягивает к нему руки, и он, наконец, отпускает мою руку и подходит прямо к кровати своей сестры. Он поднимает её, пару раз покружив, прежде чем уложить обратно. Она смеётся. У неё очаровательный смех.

Я чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Я не должна была быть здесь. Я даже не знаю эту девушку. Колин привёз меня сюда, не спросив моего согласия.

Мне это не нравится. Это его семья. Мне не следует знакомиться с его семьёй. Я не его девушка, и я уверена, что это один из первых вопросов, который нам зададут члены его семьи.

Это всегда так.

— Колин, — Эйра резко выдыхает. — ¡Dios mío! (прим. пер: Боже мой!) Это твоя девушка? — Взволнованно спрашивает она, указывая на меня.

Я сжимаю губы в тонкую линию, изо всех сил стараясь не закатить глаза. Я скорее умру, чем у меня когда-нибудь возникнут чувства к Колину Картеру.

Когда глаза Колина встречаются с моими, в его взгляде появляется есть что-то странное. Как будто он пытается сказать мне, что должен солгать своей сестре ради её же блага.

Или, может, я перестаралась с анализом, и он просто знает, что у меня никогда не будет другого парня.

Он смотрит на меня с сочувствием, как и всегда, когда смотрит на меня.

Если бы мне пришлось отвечать, я бы сказала «нет». Я бы сказала ей правду. И, возможно, ей следует знать лишь правду.

Когда с уст Колина слетают противоположные моим слова: — Так и есть, — внезапный прилив гнева пронзает меня, как огонь, обжигая кожу.

Колин Картер такой же лжец, как и я. Только я лгу о своём счастье, а он врёт своей сестре о своём статусе отношений.

Но когда Эйра издаёт почти невыносимый пронзительный визг, я начинаю верить, что она хочет, чтобы у него были отношения. По каким бы причинам это ни было.

Даже если она желает Колину счастливых отношений, он не должен лгать об этом. Мы с Колином не счастливы ни вместе, ни в отношениях.

— Не стой там. Иди сюда, — говорит мне Эйра. Она настолько энергична, что я с трудом её понимаю. Но, полагаю, Колин предупреждал меня об этом.

Со всем уважением, которое я могла бы выразить, Эйра выглядит ужасно. Она бледна и выглядит так, словно может сломаться в любую секунду. Она, без сомнения, по-прежнему красива. Но у неё, как я предполагаю, грипп, который одолевает её тело, и это заметно. Тем не менее, у неё все ещё остаётся энергия, чтобы быть счастливой и жизнерадостной.

Я восхищаюсь этим в ней.

Как она и хотела, я подхожу к её кровати и сажусь на неё. Придётся занять место рядом с Колином. Я думала, что хуже уже быть не может, но Колин снова берёт мою руку в свою, и начинает поглаживать тыльную сторону большим пальцем.

— Расскажи мне все о себе, — требует Эйра. На её губах играет широкая улыбка. Это та же улыбка, что Колин показывает большую часть времени.

Эйра его копия, и мне интересно, как выглядит их мать.

Я точно знаю, что Колин не очень похож на своего отца. Конечно, у него есть некоторые черты, например, тот же нос, тот же цвет волос. Хотя, я не уверена, унаследовал ли он цвет глаз от своего отца. Честно говоря, я не обращаю особого внимания на нового хоккейного тренера.

— Я не знаю с чего начать, — честно отвечаю я. Это правда. Даже если бы я хотела открыться ей, я всё равно не знала бы что ей сказать.

— Как тебя зовут? Начнём с этого.

Колин посмеивается над рвением своей сестры.

— Ну, — начинаю я, — меня зовут Лили.

Это так неловко.

— Мне нравится. Меня зовут Эйра, но я уверена, что Колин упоминал об этом раньше. — Так и есть, но я не говорю этого вслух. Мне бы хотелось, чтобыговорила она. — Когда вы двое познакомились? Ты тоже выпускница Тревери? У тебя есть любимый цвет? Какое твоё любимое животное? Тебе нравится хоккей?

Почему она задаёт столько вопросов?

Поскольку мой мозг состоит всего из двух мозговых клеток, когда речь заходит о подобных социальных ситуациях, я запоминаю только два вопроса.

— Мне действительно нравится хоккей, и я действительно выпускница Сент-Тревери”.

К моему счастью, Эйра не повторяет другие вопросы, которые она задавала раньше, а просто двигается дальше.

Я слушаю, как Эйра рассказывает буквально обо всём и ни о чём. В течение следующих 30 минут она рассказывала мне о том, как Колин брал её с собой на каток, когда их матери не было рядом. Она упоминает что-то о том, что их матери никогда не нравилась идея о том, что Эйра будет на льду, потому что её кости всегда были довольно хрупкими.

Почему-то мы все смеёмся над этим, но я не уверена почему. Это ведь не смешно.

Я также узнала, что Эйре шестнадцать лет. Она провела свой день рождения в больнице, это также был день, когда она решила вернуться домой и провести остаток своей жизни там, где, по её мнению, ей и место.

Я не сомневаюсь в её словах. Подростки говорят много ерунды, я знаю, потому что делала это, когда мне было 16. Я думаю, что Эйра драматизирует, что является безопасным механизмом.

— Эйра? — Из коридора доносится голос, всего за мгновение до того, как раздаётся стук в дверь, и она распахивается

— Оу, Колин, не думала, что ты зайдёшь так рано.

Женщина, полагаю, что ей около сорока пяти, входит в комнату, выглядя немного испуганной. У неё светлые волосы, но очевидно, что их раньше обесцвечивали. Ладно, это было бы не слишком заметно, если бы её корни не были темными. Я предполагаю, что у неё просто не было времени подкраситься.

У миссис Картер сильный и ярко выраженный акцент.

— Я ещё не знал, что приеду, пока не приехал, — говорит Колин, пожимая плечами.

— Mamá! (прим. пер: Мама!) Эйра исполняет восторженный танец. — Это Лили, девушка Колина.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже, чем фальшивое свидание ничего быть не может, это происходит.

— ¿Novia? (прим. пер: Невеста?), — с удивлением спрашивает миссис Картер, но я не могу её винить. Колин никогда не упоминал обо мне раньше. И, судя по тому, что сказала его мать, я уверена, что он довольно часто приезжает. — Как давно?

Не открывая рта, Колин мысленно говорит своей матери то, что он должен был сказать это своей сестре. И как я могу быть уверена в том, что Колин действительно говорит своей матери, что он со мной не встречается? Она кивает и опускает вопрос, словно никогда его и не задавала.

Я не уверена, что это вообще возможно. Требует ли мысленная передача сообщения особой связи с человеком? Если так, то у меня, конечно, нет этого с моей матерью.

— Приятно познакомиться с тобой, Лили, — миссис Картер протягивает мне руку. Я аккуратно пожимаю её. Она одаривает меня улыбкой, на которую я отвечаю тем же. Хорошо, что я давно овладела навыком фальшивой улыбки. — Вы, ребята, останетесь на ланч? — Спрашивает она Колина.

— С удовольствием, Mamá, — сразу же отвечает Колин. Я даже не голодна, но думаю, что это входит в мои планы.

— Eso es (прим. пер: это) замечательно. Тогда я пойду, начну готовить. У тебя есть какая — нибудь аллергия, о которой мне следует знать, Лили?

«Люди», чуть не выпаливаю я, но мне удаётся сдержаться.

— Я даже не знаю, но спасибо, что спросили, — говорю я, одаривая миссис Картер милой улыбкой. — А могу ли я вам помочь готовить, миссис Картер?

На мгновение она кажется ошеломлённой, но затем на её губах появляется улыбка. Они определённо унаследовали от неё эту улыбку.

— Я была бы рада.

— Итак, что ты получишь в обмен на роль девушки Колина? — спрашивает миссис Картер, как только мы входим в огромную кухню.

Я подавляю смешок, не желая показаться грубой, посмеявшись над её вопросом. Моим ответом определённо было бы «головную боль».

— Ничего. Я даже не знала, что играю роль его девушки, пока он не объявил меня таковой, — отвечаю я. Думаю, что правда — это отличный вариант.

— Иногда я не могу поверить этому мальчику. — Я могу сказать, что ей хочется рассмеяться так же, как и мне, но она сдерживается. — Колин никогда никого не приводил с собой домой.

Просто великолепно. Теперь у них появятся ожидания.

— Правда? — Очень надеюсь, что не выгляжу незаинтересованной.

— Правда. Я даже и не думала, что он когда-нибудь это сделает. Решила, что хоккей всегда будет для него важнее, чем отношения.

— Ну, если вам от этого станет легче, то мы с Колином просто друзья, и я не уверена, что между нами когда-нибудь будет что-то большее, — говорю я ей. Я имею в виду, я никак не могу сказать ей, что у нас с Колином никогда не будет ничего общего, потому что я умру в ближайшие десять дней. Но независимо от моей смерти, я не думаю, что я в вкусе Колина. И без моего «безжизненного путешествия 101» мы бы вообще никогда не связались.

— Ты же знаешь, он хороший парень, — она кладёт руки на столешницу. — Я знаю, каждая мать говорит так о своих сыновьях, — но не моя, — но Колин действительно такой. Он навещает Эйру каждый божий день. Они с Колином всегда были по-настоящему близки. Когда она заболела, он даже отказался возвращаться в колледж. Он хотел бросить учёбу только для того, чтобы почаще быть рядом.

Это странно. Я полагаю, что это просто грипп. Колин не подтвердил наличие гриппа у Эйры. Просто сказал, что она больна, что у неё высокая температура. Всё закончится через несколько недель.

И в очередной раз я доказываю себе, что общение с матерями — это не для меня. Я никогда не знаю, что сказать. Особенно миссис Картер.

Я слабо улыбаюсь ей. Дело не в том, что я не знаю, что сказать, а в том, что мне нечего сказать.

— Я думал, ты хочешь начать готовить, а не рассказывать Лилибаг всё о своём потрясающем сыне, — голос Колина эхом разносится по кухне. Он подходит к холодильнику, открывает его и достаёт маленькую упаковку апельсинового сока.

Поправка, он достаёт два из них. Снова закрыв холодильник, он подходит ко мне и протягивает одну из упаковок мне.

— Надеюсь, ты любишь апельсиновый сок, — говорит он с улыбкой.

— А я думала, ты останешься с Эйрой, — отвечает его мать. Она роется в каких — то шкафчиках, пока не находит кастрюлю, чтобы наполнить её водой.

— Она была уставшей и захотела немного поспать.

Миссис Картер ничего на это не отвечает. Думаю, в этом нет ничего нового. Но даже когда миссис Картер молчит, её лицо говорит за неё. Ей больно, но почему? Эйра ни за что не стала бы танцевать, пока она болеет.

— Лили, cariño (прим. пер: дорогая), не могли бы ты принести лапши из кладовки? — Если бы я знала, где у них кладовая, конечно. — Колин может показать тебе, где она. — Похоже, миссис Картер тоже отлично умеет читать мысли.

— Конечно.

Итак, Колин отводит меня с кухни в кладовку.

Я даже не удивлена, увидев, что здесь все так организовано, с именными табличками и всеми этими причудливыми баночками для выпечки. У них здесь, наверное, от десяти до пятнадцати различных видов лапши, и на каждой этикетке есть свои названия.

— Итак, какую лапшу взять? — Спрашиваю я Колина. Он смеётся так, словно тоже понятия не имеет. — Ну, я не могу просто взять спагетти, когда твоя мама готовит лазанью.

— Она готовит лазанью? — Спрашивает он.

— Вот об этом я и говорю, я понятия не имею. Хотя…, — начала я, — она достала кастрюлю, так что я думаю, что это будет не лазанья.

— Лилибаг, я понятия не имею, как приготовить лазанью. Ты действительно думаешь, что я мог предложить хотя бы одну мысль об этой кастрюле?

— Я всегда думала, что все знают, как готовить лазанью, — говорю я ему. Все, что я получаю в ответ, — это несколько быстрых морганий. Как будто он пытается найти смысл в том, что я только что сказала. Может быть, ему кажется, что я назвала его глупым. Если это так, то он может радоваться, потому что я так и сделала. — Какой твой любимый сорт лапши?

— Я не знаю, Лилибаг. Нормальный?

Я смеюсь. Я действительно и искренне смеюсь. Мне интересно, как он это делает. Похоже, Колин Картер от природы забавный. Но его словам не суждено было сбыться.

А к глупости прилагается костюм клоуна?

— Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь, что лапша отличается по вкусу в зависимости от её вида. — Но, к моему ужасу, он пожимает плечами.

— У них у всех одинаковый вкус. Все они сделаны из одних и тех же ингредиентов, так что вкус у них не может быть разным.

Теперь моя очередь стоять и просто моргать, глядя на него. Он же это не серьёзно, правда?

Не желая продолжать этот разговор, я выбираю лапшу Пенне. Ничего не поделаешь, они одни из самых простых в приготовлении. Взяв их с полки, я прохожу мимо Колина и направляюсь обратно в огромную кухню.

Колин следует за мной, и прежде чем я успеваю войти в кухню, Колин хватает меня за свободную руку.

— Дай мне две недели, Рейес.

— Две недели для чего?

— Чтобы показать тебе, что жизнь не так плоха, какой может казаться на данный момент. — Это не может происходить прямо сейчас, правда ведь? — Дай мне две недели, чтобы показать тебе, что есть ещё ради чего жить, ради чего быть живой. Дай мне две недели, чтобы ты снова полюбила жизнь.