Девять дней

ГЛАВА 4

«Вдохни, дыши глубоко, ведь ты знаешь, что это всё, что тебе нужно» — Chariot by Jacob Lee.

Лили

Прошло два дня с тех пор, как я последний раз столкнулась с Колином.

Так как комната в общежитии была лишь моя, поэтому я могу, не отрываясь, заполнить свой блокнот.

К моему удивлению, Колин не сообщил консультанту о моём состоянии, поскольку, никто не пытался со мной связаться. Может быть, он не читал записи, а просто искал имя. Или, может быть, он спросил своих друзей, знают ли они, кому принадлежит этот блокнот. Однако это не могло быть так, ибо я недавно купила его, никто бы не смог ему ответить.

— Ещё двенадцать дней, — бормочу я себе, когда пишу новую запись. — Ещё двенадцать дней, и всё это закончится.

Я уверена, что я все ещё могу кататься, но я не хочу снова начинать любить какое-либо занятие. Не прямо перед тем, как моя жизнь подходит к концу. Это просто того не стоит.

Дорогой читатель, любой, кто читает это,

Я не могу перестать думать о катании на коньках.

С тех пор, как Аарон упомянул это в пятницу, я не могу перестать думать о том, как это было здорово.

Не могу перестать думать, будет ли всё так же хорошо.

Буду ли я парить как прежде, когда встану на лёд?

Буду ли я чувствовать себя лёгкой, как перо, пока мои коньки скользят по замёрзшей воде?

Будет ли всё как прежде?

Я так горжусь им, и я бы хотела видеть его в строю каждого нового хоккейного сезона. Но, к сожалению, я не смогу делать это долго. Это слишком тяжело.

Вы бы видели, как он расстроился, когда я сказала, что не вернусь к катанию.

Позвольте рассказать вам следующее:

У нас с Аароном был сон. Это глупо, но мы были полны решимости воплотить его в реальность.

Аарон Марш, суперзвезда по хоккею. Он на льду, играет против любой команды на повестке дня. А потом, в один из перерывов, я ложилась на лёд и развлекала хоккейных фанатов, пока они ждали, когда игра продолжится.

Мне бы это понравилось.

Нам обоим бы понравилось.

Жаль, что этого не произойдёт.

Но, эй, по крайней мере, я полна решимости осуществить свой план самоубийства.

Ладно, нужно придумать название получше.

Моё безжизненное путешествие 101.

Это звучит просто глупо.

Лили

— Нужны ли для этого причины, почему я хочу умереть? — спрашиваю я себя. — Возможно, — отвечаю я сама себе. Да, я говорю сама с собой, так что можете подать на меня в суд.

Что если Аарон найдёт меня первым и прочтёт блокнот? Он хотел бы знать причины всего этого.

Я взялась руками за голову. Я не могу представить, как будет опустошён мой брат, когда он узнает, что этот блокнот был началом моего конца, и он держал его в своих руках раньше. Когда он узнает, что один его взгляд в него и он мог бы спасти мне жизнь.

Но этого бы не случилось. Я бы нашла способ умереть, даже если бы он узнал об этом заранее. Всё что здесь есть, даже дыхание, всё это слишком тяжело для меня. Моё тело больше не хочет быть здесь, как и моя душа. Я устала. О, это хорошая идея, надо бы её упомянуть.

Так что я начинаю писать снова. И после этого я начинаю другую запись. И другую. И другую. Пока не придёт время до следующего письма.

Написать следующее письмо будет для меня ещё тяжелее, чем письмо Аны. Я никогда не была близка с Аной, но следующему человеку, я обязана своей жизнью ему.

Дорогой отец,

Если ты читаешь это, значит, я уже мертва. (Надеюсь)

Боже, это самый дурацкий способ начать письмо. Простой ужасный.

Была. Была всё ещё жива, в момент, когда я писала тебе это письмо.

Пап, ты должен кое-что знать.

Я благодарна тебе. Правда, благодарна.

Ты подарил мне семью, когда я в ней нуждалась.

Ты не отказался от меня, когда мама этого хотела, в то время как она отказалась от моего брата.

Так что, спасибо. Спасибо, что дал моему брату шанс увидеть меня. Спасибо, что дал ему шанс иметь семью лучше, чем у меня.

Знаешь, по словам некоторых «весёлых» пользователей интернета, обычно отцы покидают семью, но ты не был таким. Ты, папа, ты был моим героем. Ты и есть мой герой.

Ты был рядом, когда не должен был. По крайней мере, мама хотела бы, чтобы ты ушёл.

Но ты остался. Ты остался ради меня. Ты сделал меня счастливой. Ты сделал моё детство менее серым.

По-другому и не скажешь, пап.

Ты был моим спасителем, когда я нуждалась в тебе больше всего.

Иронично, знаю. Ты не смог спасти меня от боли.

Ты не смог спасти меня от моих страданий.

Ты не смог спасти меня от совершения самоубийства.

Но папа, это не твоя вина.

Ты не сделал ничего плохого. Ты всегда был рядом со мной. Ты всегда заботился обо мне.

Это битва, которую я проиграла. Битва с самой собой. Ты ничего не смог бы сделать, чтобы предотвратить это.

Я люблю тебя, папа.

Лили

Как только я заканчиваю писать письмо отцу, открывается дверь в общежитие. Я слышу смех из гостиной. Похоже на Уинтер, но она не одна.

— ЛИЛС! — Ага, теперь я могу с точностью сказать, что это Уинтер. — ПОШЛИ НАПЬЁМСЯ ВМЕСТЕ С НАМИ!

Чёрта с два я это сделаю, ведь сегодня воскресенье. У меня завтра занятия. Я не стану напиваться в воскресенье, вечером, с моей лучшей подругой и ещё с кем-то, с кем бы она там ни была. Она знает, что лучше не спрашивать меня об этом.

Дверь в мою комнату быстро открывается. Так быстро, что я едва вижу её, пока не слышу стук, который она создала, взрезавшись в мой стол. Будем молиться, чтобы моя дверь не пострадала от этого.

— Мия сказала мне, что видела тебя с Аароном в прошлую пятницу.

Совершенно пьяная Уинтер, спотыкаясь, заходит в мою комнату и садится на мою кровать. Ее макияж размазан по всему лицу. Он везде, но не там, где долженбыть. Она выглядит ужасно.

Это что-то новое, потому что Уинтер Варли всегда выглядит безупречно.

— Мы столкнулись друг с другом у «Клэр», — вру я. — Я сказала ему перестать играть с тобой.

— Я скажу, что это полный бред, Лили.

Конечно, она уже знает, что мы с ним виделись. Как и все в этом колледже, Уинтер понятия не имеет, что мы с Аароном родственники.

— Он изменяет мне с тобой, с моей лучшей подругой. Ты не должна трахаться с парнями, в которых я влюблена.

Я спорю, говоря ей правду, но Уинтер не замолкает. Она говорит и говорит. Она любит слушать сплетни, и она любит сплетничать. Если я скажу ей, что Аарон мой брат-близнец, она сорвётся и расскажет об этом всей школе. Вообще-то, она бы напечатала это на баннере и повесила бы у главного входа.

Как бы то ни было, внешность может причинить боль. И я думаю, что люди, кажется, забывают об этом. Не только слова режут глубоко, взгляд тоже.

— Верь, во что хочешь, Уинтер. Я не собираюсь это обсуждать. Мы с Аароном друзья. Ничего более и быть не может. Если ты думаешь, что твой бывший изменяет тебе, тогда, возможно, это твоя проблема.

Уинтер задыхается, закрывая рот рукой. Она смотрит на меня так, как будто я только что сказала ей убить себя.

— Знаешь что, Лили Рейес, — она спрыгивает с моей кровати, скрещивает руки на груди и выкрикивает, — лучше бы ты умерла!

Я не утруждаю себя реакцией на это. Она даже не дала мне шанса.

Следующее, что я помню, как разъярённая Уинтер бросилась в сторону двери. Она схватила дверную ручку, потянув её, когда выходила из моей комнаты.

Иронично, не так ли? Я тоже так считаю. Лучше бы мне умереть. И вот доказательство, что не только я так считаю.

Но самое худшее, даже если Уинтер, моя лучшая подруга, злится на меня, как друг, ты не должен говорить другому человеку, что ему лучше умереть. На самом деле, ты никогда никому не должен говорить эти слов.

Желать кому-то смерти не хорошо. Никогда. Неважно, насколько глубока твоя ненависть. Это ненормально желать кому-то смерти.

Кто знает, может, они похожи на меня и хотят этого.

И кто знает, может быть, они действительно сделают это.

Как я.

И, внезапно, я чувствую себя Ханной Бейкер, и Уинтер — моя тринадцатая причина почему.