Дикий Космос

Глава 4 СЕЙЧАС: ВОЙНЫ КЛОНОВ, ПОСЛЕ БИТВЫ ЗА КРИСТОФСИС

«Нет, Асока! Не так!» — расстроенно воскликнул Анакин. «Почему ты меня не слушаешь?»

Сердито глядя на него, Асока сделала шаг назад. «Не ори на меня, Скайгай. Я стараюсь как могу. Если я не все делаю правильно, это твоя вина, а не моя. Ты учитель джедай, а я падаван, помнишь? Я не обязана пока все знать.»

Изменившись в лице, он уставился на нее, затем развернулся и зашагал прочь от своей дерзкой ученицы, пока не попал в беду, произнеся слова подходящие больше для горячего накала страстей гонок болидов на Татуине, чем для безмолвного спокойствия тренировочного зала Храма Джедаев.

Вновь, по прежнему, его поразило непривычное отсутствие косички падавана, касающейся его плеча в такт ходьбе. Он должен был уже привыкнуть к этому за прошедшее время: недели полетели начиная с той краткой, торжественной церемонии, на которой Оби-Ван освободил его от прошлого, вручая ему его детство с осторожным поклоном одобрения.

Они, возможно, не слишком рано сделали меня рыцарем джедаем... но я вполне уверен, я не готов воспитывать ученика. По крайней мере, не такого ученика как Асока.

Взглянув вверх, он увидел, своего бывшего Учителя стоящего на наблюдательном балкончике тренировочного зала, сложив руки на груди тем особым, присущим ему, способом. Он старался скрыть в бороде ехидную улыбку.

Да, да, это забавно. Это бунт. Вы думаете, что это расплата, не так ли, Оби-Ван? Вы думаете, что я понес заслуженное наказание.

Ладно... может так и есть.

Он повернулся к своей ученице. Она не отступила ни на шаг, не опустила своего вызывающе поднятого подбородка, не выключила свой учебный световой меч, который мог обжечь, но не убить или покалечить. Вместо этого она просто стояла там, готовая надуть губы, со слезами ярости и отчаяния, сверкающими в ее глазах.

Ему был знаком этот взгляд. Знал, что чувствуешь, когда такое выражение появляется на твоем лице. Сколько раз за последние десять лет он точно также смотрел на Оби-Вана. Борясь с искушением излить в криках свой гнев и разочарование... не всегда успешно.

Тогда, понимая переживания Асоки, его собственное расстройство исчезло. Он вздохнул и направился обратно к ней, деактивируя свой собственный учебный световой меч. «Послушай», — сказал он, останавливаясь перед ней. «Не то, чтобы ты все делала не верно. Это не так. Но это не совсем то, что можно назвать хорошей работой, Асока.»

Ее подбородок задрался еще выше. «Я хорошо справилась на Кристофсисе, разве не так? И на Тете и на Татуине?»

«Я никогда и не говорил, что это не так. Но тебе все время везло. Удача не может оставаться с тобой вечно, падаван. Ты ждешь от меня, что я доверю тебе свою жизнь, рассчитывая на везение?»

Медленно, неохотно, она опустила подбородок. «Нет», — прошептала она. «Конечно нет.»

«И правильно, потому, что я не стану этого делать» — серьезно сказал он. «А теперь, пятьдесят полных повторений формы Нимана, уровень один. Самостоятельно. И я хочу, Асока, чтобы каждое движение было идеальным. Правильным. Сконцентрируйся на Силе. Не спеши. Не пытайся побыстрее покончить с этим. Погружайся в каждый такт упражнения». Он сунул руку в карман туники и достал дроидкам. «Я собираюсь записать твою тренировку, так чтобы позднее мы вместе смогли обсудить твои стиль и технику.»

«Значит ты не собираешься остаться и посмотреть?» спросила она с разочарованием в голосе.

«Я буду поблизости» — ответил он. «Но не должно иметь значения, где я. Где ты, вот, что важно. Сконцентрируйся в Силе, помнишь?» Щелкнув выключателем он активировал дроидкам и подбросил ее в воздух. Как только Асока начнет двигаться, сенсоры дроида захватят и включат запись изображения пока она не закончит выполнение своего упражнения. «Теперь...начали.»

Пока она делала то, что ей было сказано, под гудение своего тренировочного светового меча, он повернулся к ней спиной и пошел к выходу. Чувствуя себя плохо, чувствуя виноватым за то, что был слишком строг с ней. То, что он не мог объяснить ей, что еще совсем недавно сам испытывал то же, что она сейчас и понимает те угнетающие запутанные переживания, которые все падаваны вынуждены перебарывать.

Но это не обо мне, это о ней. Каждый падаван проходит один и тот же путь по разному. Она должна найти свой собственный путь, в назначенное ей время. Я не могу помочь ей. Только она сама может помочь себе.

Что-то такое ему однажды говорил Оби-Ван, на которого он, в то время, сердился.

Повесив выключенный тренировочный световой меч на свой пояс, он поднялся по лестнице на наблюдательный балкон, где все еще стоял его бывший учитель, наблюдая как Асока все глубже и глубже погружается в Силу.

«Она подает большие надежды, Анакин,» — сказал Оби-Ван, глядя на него. «Маленькие и серенькие зачастую оказываются лучшими, ты же знаешь.»

Было ли это типичным для Оби-Вана комплиментом? Косвенным. Небрежным. Сдержанным. Вероятно да, это был комплимент. «Она справится,» — буркнул Анакин. «Хотя я по прежнему не понимаю, почему Мастер Йода направил ее ко мне. Причем тогда, когда вы не смогли подыскать себе нового ученика.»

«С этим никакой спешки нету» — произнес Оби-Ван. На его лице мелькнула еще одна улыбка. «Я все еще не могу придти в себя от суровости последнего.»

Анакин закатил глаза. «Ха-ха,» — пробормотал он. «Жаль, не видел, как это вышло.»

Оби-Ван тихонько хихикнул, «Действительно? Ты то должен был.»

«Я полагаю,» — произнес Анакин, упиваясь собственным легким сарказмом «это тогда, когда я должен был сказать: ничего себе, Оби-Ван! Я никогда не знал, как тяжело вам было, когда вы обучали меня. Но я понимаю это теперь. Теперь смысл этого всего мне совершенно понятен.»

«Что-то типа того, да,» — сказал Оби-Ван широко улыбаясь.

Анакин вздохнул. «Да... ладно... возможно это и так.»

Приятное молчание воцарилось между ними. Анакин приветствовал это - развлечение, подшучивание, легкий дух товарищества. В период, последовавший сразу за битвой на Джеонозисе, когда он все еще выздоравливал после своего ужасного ранения, казалось, что взаимоотношения между ними были на грани развала. Только категорический отказ Оби-Вана, покинуть его, спас их. Только его готовность принять гнев своего падавана, его горе, его вину, и не принимать ничего из этого на свой личный счет.

И там было много гнева. Так много горя. Даже теперь еще чувствовались его отголоски. Они останутся на всегда. Он никогда не сможет освободиться от тех минут в пустыне Татуина, когда он наблюдал, как умирала его мама. Он чувствовал ее смерть. Он никогда не освободится от того, что произошло позже. Дикая резня под звездами.

Оби-Ван ничего не знал об этом. Он никогда не узнает. Оби-Ван был прекрасным джедаем. Он никогда не сможет понять всепоглощающую потребность убить то, что убило человека, которого он любил больше всего.

В конце концов, Анакин знал, что единственное, что спасло его была Падме и единственный прекрасный день, проведенный вместе после их тайной свадьбы. Ее любовь. Ее терпение. Ее безусловное принятие всех требований джедаев, которые он отрицал.

Но Оби-Ван тоже помог ему. С потерей руки, состоявшей из плоти и крови, его способности к Силе теперь безвозвратно изменились, он знал, что без Оби-Вана он никогда не смог бы вновь поверить в свои силы, в себя. Никогда не нашел бы способ справиться со своими мучительными кошмарами, в которых каждую ночь он встречался с Дуку и переживал заново трагический поединок. Его провал. Его травму. Никогда не нашел бы путь назад к смеху, к радости которые представляют собой суть джедая.

И там была радость. О, там была такая радость.

«Это все была моя вина, Учитель» — признался он Оби-Вану по его возвращению с Набу, после того, как он выполнил собственное задание по созданию своего нового светового меча. «Мое высокомерие чуть не убило вас. И мое нетерпение привело к моему поражению. Я не послушался бы вас. Простите меня.»

Он приготовился затем к неизбежной лекции. Разбору его бесчисленных недостатков. Вместо этого Оби-Ван попытался улыбнуться, но у него не получилось. «Я с удовольствием прощу тебе это, Анакин, если ты простишь мне предчувствия относительно твоей матери,» — ответил он, дрогнувшим голосом. «Я обязательно спас бы ее для тебя, если бы мог.»

Они не возвращались больше к разговорам об этом инциденте. И то, что в прошлом было зачастую напряженными отношениями между учителем и учеником незаметно переросло в простую, не напряженную и внезапную дружбу, которая углублялась в течении тех бесчисленных часов, которые они, готовясь к войне, проводили в тренировках поединка на световых мечах. Это произошло даже прежде, чем он стал Рыцарем Джедаем. Рыцарем Джедаем, который никогда не подвергался официальным испытаниям, точно так же, как Оби-Ван. Он начинал думать, что они оба, в конце концов, имели много общего.

Конечно, у них все еще случались прежние моменты. Иногда Оби-Ван забывал, что его «бывший» падаван уже действительно «бывший» и читал тому лекции или ругал. Забывал, что теперь они оба были рыцарями джедаями, оба генералы, с равными обязанностями. Люди, чьи жизни зависели от их лидерских навыков. Это было... раздражающим. Иногда он всерьез задавался вопросом, станет ли Оби-Ван когда-нибудь в самом деле относиться к нему как к равному. Но, в целом, он не позволял подобным мыслям беспокоить себя. Если бы он допустил это, он мог бы многое испортить, а ему этого не хотелось.

Прошло спустя семь недель после битвы на Джеонозисе, и менее трех недель с тех пор, как Анакин распрощался без сожаления со своей косичкой падавана. Сепаратистские войска под командованием Дуку предприняли в безжалостное нападение на Республику. Он и Оби-Ван сражались бок-о бок, защищая сначала Анот, затем Бакуру. Это был их первый, горький опыт противостояния генералу Гривусу.

А затем произошли события на Кристофсисе... и все изменилось. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что Кристофсис и последующие миссии на Тете, затем на Татуине, с Асокой, стали катализатором, который позволил завершить его превращение из падавана в рыцаря джедая.

Поглядывая искоса на Оби-Вана, он вспоминал сдержанную, но искреннюю похвалу его бывшим Учителем той миссии и ощущал чувство вины.

Мне жаль, что я не мог рассказать ему о Падме. Джедаи ошибаются. Любовь не ослабляет нас. Она делает нас сильнее. Мне хочется, чтобы я и Падме смогли доказать ему это. Он очень одинок.

«Что?» — спросил Оби-Ван. «У меня муха на носу сидит, что ли?»

Анакин качнул головой. «Я просто задаюсь вопросом, сколько мы еще проторчим здесь, на Корусканте, когда каждый день джедаи, солдаты клоны и просто гражданские продолжают сражаться и умирать за Республику. За свободу. Чуть больше недели прошло, и уже чувствуешь себя виноватым за то, что находишься в безопасности здесь, в то время, как там безопасности не существует ни для кого. До тех пор, пока Дуку, Гривус и другие сепаратисты не заботятся, сколько невинной крови они проливают.»

«Я знаю,» — сказал Оби-Ван, и положил руку на плечо Анакину. «Если тебе от этого станет легче, меня это тоже беспокоит. Чем скорее мы победим Дуку и его сторонников, тем скорее мы, джедаи, сможем вернуться к нашей первой, главной задаче... защищать мир.»

«То есть, вы ничего не знаете?»

Позволив сбросить свою руку, Оби-Ван приподнял бровь. «Если ты имеешь в виду, знаю ли я, где и когда будет проходить наша следующая миссия, то я должен тебя разочаровать. Но не спеши так сильно уехать, Анакин. Чем дольше продолжится эта война, тем реже нам будет удаваться задержаться дома подольше. Наслаждайся Корускантом пока у тебя есть возможность, мой юный друг. Что-то подсказывает мне, что мы довольно скоро станем редкими гостями в Храме.»

Дрожь предчувствия пробежала по позвоночнику Анакина. Оставить Корускант означало оставить Падме... и какими редкими показались теперь моменты, выдавшиеся им с момента их воссоединения. Когда он закрывал глаза, он мог чувствовать запах ее тонких духов, чувствовать ее пальцы на своей коже, ее кожу своими пальцами, вкус ее слез радости. Ее отсутствие было мучительно, разлука превращалась в пытку.

Не то, чтобы возможность выполнить свой долг возмущала его. Он имел именно те слова, которые только что сказал Оби-Вану: он отчаялся увидеть победу Республики над сепаратистами. Эта война принесла ему уже достаточно горя, чтобы отчаяться. И чем дольше она будет продолжаться, тем глубже станут реки пролитой крови.

Мы ни за что не должны были позволять этому зайти так далеко. Если бы мы были сильнее, Сепаратисты никогда бы настолько не осмелели. Мы должны были остановить их. Это наша вина. Зачем нужны джедаи, если мы отказываемся использовать нашу Силу во имя добра? Зачем вообще нужна Сила, если мы не имеем возможности использовать ее так сильно, насколько можем?

Оби-Ван пихнул его. «Твоя ученица завершила упражнение, Учитель Скайуокер.»

Анакин вздрогнул. «Не называйте меня так. Это звучит как-то неправильно.»

Пока Оби-Ван хихикал, Анакин бросил взгляд вниз на тренировочный зал, чтобы убедиться, что Асока в самом деле закончила все свои пятьдесят повторений формы Нимана, уровня один. Она задыхалась, ее туника намокла от пота. Учебный световой меч все еще был включен, она с надеждой уставилась на балкон.

«Не то, чтобы я хотел указывать тебе, как обучать твоего падавана,» — произнес Оби-Ван, и затем добавил «но я полагаю, что на сегодня она получила достаточно. Что скажешь, если ты и я продемонстрируем ей некоторые более продвинутые техники, а?»

Анакин улыбнулся. Спарринг. Не было ничего, что нравилось ему больше, чем спарринг. Особенно против Оби-Вана, известного в Храме как один из самых опытных и опасных мастеров поединка. Они так хорошо изучили стили фехтования один другого, после того, как многие годы скрещивали световые мечи в спортивных поединках, демонстрируя владение различными техниками, что теперь это походило на поединок с самим собой.

«Отличная мысль, Учитель Кеноби,» — сказал он. «Если позволите?»

И дружно усмехнувшись, не нуждаясь дальнейшем обсуждении, они перепрыгнули через край балкона, чтобы используя Силу мягко приземлиться в ногах у изумленной Асоки.

«Твой учебный световой меч, падаван,» — вежливо попросил Оби-Ван, протягивая руку. «И затем возможно, тебе стоит отойти в какое-нибудь безопасное место.»

Явно трепетно благоговеющая и возбужденная, Асока отдала свое учебное оружие. Затем, нахально взглянув на своего учителя, она демонстративно используя Силу подпрыгнула и заскочила на наблюдательный балкон.

«Так так,» — хмыкнул Оби-Ван. «Такое легкомыслие, Анакин. Интересно, где она приобрела такую дурную привычку?»

«Даже и не представляю, Учитель,» парировал Анакин, с достоинством уходя от ответа. Но это не казалось неправильным. Это никогда не оказалось бы неправильным. Он снял учебный световой меч с пояса, включил его, и позволил себе погрузиться, отключив сознание, инстинктивно, в свободное наблюдение, которое предшествовало любому поединку.

Не спуская глаз, с легкой потаенной улыбкой, Оби-Ван, следил за каждым его движением. «Готов?»

Анакин кивнул. «Всегда». И их танец начался.

Когда Мастер Йода сказал ей, что она была отдана в обучение к Анакину Скайуокеру, Асока не знала, смеяться ей или плакать. Ни один джедай в Храме не отбрасывал более длинную тень, чем Анакин, не был окружен таким количеством слухов или домыслов. Рассказы о его выходках становились с каждым пересказом все более и более красочными. Его знали все... все же, никто не знал его хорошо. За исключением Мастера Оби-Вана, конечно, но он, казалось, был столь же загадочным, как его легендарный бывший падаван.

Избранный? Избранный будет моим Учителем? О нет. Нет, это не может быть правдой. Тут должно быть какая-то ошибка. Они, похоже, ошиблись учеником.

За исключением того, что мудрый Йода не ошибается.

Так, сжав волю в кулак, со страхом, кипящем в ее крови, она отправилась на Кристофсис, чтобы встретить человека, который станет ее проводником на пути к званию рыцаря джедая. Время от времени у них случались... интересные... ситуации.

Он был более человечным, чем она ожидала. В значительной степени как талантливым, так и непредсказуемым. Очень нетерпеливым, и наряду с этим очень снисходительным. Ну хорошо, она несколько раз балансировала на краю дозволенного. Ему достались выговоры за ее выходки. Это ее выбешивало. Хотелось впечатлить его. Показать, что ему достался достойный ученик. Но, в целом, она проявила себя не с самой плохой стороны. По крайней мере, он не казался разочарованным. Не отправился прямиком к Йоде по их возвращению в Храм и не потребовал другого падавана, любого падавана, только заберите эту Асоку с глаз моих!

В общем... похоже было на то, что им предстояло пройти вместе долгий путь. Правильная команда. Учитель и падаван, бок о бок сражающиеся во имя добра.

Стоя на цыпочках на наблюдательном балконе, глядя через перила на джедаев внизу, она ощущала в себе неподобающую зависть.

Я никогда не научусь обращаться со световым мечом, так же хорошо как они, даже если стану тренироваться по двадцать часов в день.

Подчиняясь некоему загадочному виду алхимии джедаев, в тренировочный зал проскальзывали другие падаваны и рыцари джедаи, присоединяясь к ней на балконе, чтобы наблюдать за игрой Мастера Оби-Вана и Учителя Анакина, сражавшихся друг с другом в представляющей высокие требования Форме IV Атару.

И это была игра, несмотря на то, что они были смертельно серьезны.

Наблюдая за Прыжком Силы своего наставника через голову Мастера Оби-Вана, сделанным с изяществом Тарчалианской газели, она задавалась вопросом, думал ли он о произошедшем тогда, на Джеонозисе. О близкой смерти. Это произошло однажды... это может произойти снова. Боялся ли он? Даже если так, он никогда не показывал этого.

Стану ли я когда-нибудь такой же храброй? Надеюсь, что так. Я не могу вообразить это.

Она задалась вопросом, думал ли он о части себя, которая была машиной, не человеком. Если бы она не знала, что его правая рука и предплечье вместо плоти сделаны из металла, то она бы никогда не заподозрила это. Ничто в том, как он себя вел, не указывало, что он больше не был... целым.

Джедай мог ощутить Силу в кристалле светового меча, ощутить увеличение мощи, которая едва позволяла контролировать чудовищный потенциал. Джедай становясь с ним одним целым, создавал живую связь с Силой, так, что она проходила сквозь них как через редкую призму. Каково же было чувствовать, что эта связь прервана из-за протеза руки? Каково было джедаю утратить часть своей невероятной живой связи с силой?

Я хочу спросить его. Но я не думаю, что смогу.

Теперь балкон был переполнен, и гудел от непрерывных возбужденных комментариев. Асока ощутила нарастающее раздражение внутри, там, где никто из них не мог его заметить. Это была ее учебная сессия. Это были Оби-Ван и Анакин - Мастер Кеноби и Учитель Скайуокер - танцующие со своими световыми мечами для нее. И было совершенно не справедливо, что всякие разные сюда вторгаются.

Недостойная мысль, и она пришла ей на ум, так или иначе – но лишь на мгновение.

Под ними, в тренировочном зале, спаррингующие джедаи уже изрядно вспотели. Но пот не останавливал их. Тренировочный бой продолжался. Атака и защита, удар и контрудар, прыгая, вращаясь, нанося удары и уклоняясь. Бегая и прыгая, в единении с Силой. Время от времени резко посмеиваясь. Добродушно подшучивая. Одобрительным возгласом признавая умный хит. Оби-Ван хлопнул своим световым мечом по спине Анакина, и Анакин изобразил жалобный вопль. Это заставило толпу на балконе рассмеяться. Асока смеялась вместе с ними и уже не возражала, чтобы они там были.

Поскольку, в конце концов, она была ученицей Анакина. Никто не мог забрать это у нее.

Хотя казалось, что двигаться быстрее едва ли возможно, поскольку они и без того уже сражались чрезвычайно стремительно, Мастер Кеноби и Учитель Анакин прибавили еще скорость. Учебные световые мечи слились в сверкающее пятно, вращаясь слишком быстро, чтобы их можно было видеть обычным зрением. Она все еще могла различить отдельные движения; она была тогрутой и благодаря наследственности обладала органами чувств более острыми нежели человеческие или присущие многим другим расам. Задержав дыхание, пораженная и пристыженная, она наблюдала как двое лучших джедаев Храма демонстрировали свое непревзойденное мастерство.

Атака - блок - парирование - уклонение - связка - контрсвязка - защита – время ускоряется – лицом к лицу и затем двойное высвобождение Силы - толчок Силы - напряжение Силы - маневр – сальто назад - прийти в себя... и начать по новой.

Когда Оби-Ван пробежал вверх по стене, затем через потолок, вниз с другой стороны и Анакин бросился преследовать его, все разразились подбадривающими возгласами, хотя это едва ли соответствовало кодексу джедаев. Она тоже кричала. Это было замечательно.

Вот то, кем я хочу стать однажды. Именно таким джедаем я хочу стать.

Но ни один джедай, даже такой, как Оби-Ван и Анакин не смог бы поддерживать подобный высокий темп и мощь непрерывно. Устав наконец, они закончили свой поединок. Вытирая пот, тяжело дыша, они вежливо поклонились друг другу. Потом Оби-Ван протянул свою руку и на мгновенье ласково коснулся ладонью щеки Анакина. Асока заметила, как шевельнулись его губы. Видела как сказал ему: «Отличная работа.»

И взгляд на лицо Анакина, при этих двух коротких словах, чуть не бросил ее в слезы.

Балкон стремительно пустел, рыцари джедаи и падаваны, вернулись к делам, которые они забросили на это короткое время. Скоро она снова оказалась одна, ожидая указаний от своего Учителя. Он, тихим голосом, говорил что-то Оби-Вану; она не смогла разобрать слова. Оби-Ван кивнул, улыбнулся, затем взглянул вверх.

«Твой учебный меч, падаван,» — сказал он, с отменной учтивостью, и бросил ей позаимствованное оружие. «Благодарю за то, что одолжила мне его.»

Когда Мастер Кеноби покинул тренировочный зал, Анакин схватил записывающего дроида, записывавшего ее предыдущие упражнения и, к ее удивлению, поскольку подобные вещи считались легкомысленными, подбросил его Силой к балкону, так, чтобы она легко могла взять его, когда он подплыл к ней по воздуху.

«Отыщи комнату для самостоятельных занятий, Асока, и изучи свою технику,» — проинструктировал он ее. «Завтра утром будь готова рассказать мне про пять лучших и худших моментов, во время своей тренировки.»

Она запихнула дроида в карман туники. «Завтра, Учитель? Мы не станем обсуждать мое исполнение сейчас?»

Он покачал головой. «Сейчас я должен быть еще кое-где.»

Снова. Она подумала, что он часто поступает так, отправляясь куда-то без объяснений. Куда он пошел? Он никогда не говорил, и она знала слишком хорошо, чтобы спрашивать. «Да, Учитель. Во сколько завтра?»

Он замялся. «Я точно не уверен. Пока я не вернусь, продолжай работать с тренировочным дроидом – но обязательно надевай закрытый шлем.»

Опять слепые тренировки в закрытом шлеме? Она хотела, чтобы он тренировал ее. Но она скрыла свое разочарование и поклонилась, как примерный падаван. «Да, Учитель.»

«Хорошо», — сказал он и удалился.

Одна, погруженная в философские размышления, она покинула тренировочный зал. Пять лучших моментов и пять худших, размышляла она, направляясь в библиотеку Храма. Думаю, я приятно удивлю его если вместо этого найду десять.

В трущобах Корусканта, на самых нижних, мрачных уровнях города этому феномену было название: раскаяние покупателя.

После Джеонозиса, с приближением призрака войны, Бэйл Органа на самом деле понял, что означает это название. Вначале он почувствовал это, как сокрушительный удар молота по сердцу, когда, стоя на частном балконе с Палпатином и другими, наблюдал за десятками тысяч солдат клонов, марширующих с математической точностью и поднимающихся по рампам огромного звездного крейсера. Марширующих к вероятной гибели; беспрекословно, безропотно. Готовые выполнить ужасный, неотвратимый долг, потому что это было все, к чему их готовили с момента рождения.

Он почувствовал это снова теперь, слушая как Палпатин потчует Сенат официальным докладом о сражении на Кристофсисе и спасении сына Джаббы. И как он ни старался, у него не получалось представить конец этого ужасного чувства.

Раскаяние покупателя.

Сражение на Джеонозисе было ритуальным жертвоприношением, ничего больше. Закуска, призванная раздразнить аппетит. С тех пор множество подразделений войск клонов было потеряно, последний раз на Кристофсисе и Тете, защищая республику, которая едва знала, что сделать с ними. Чьих граждан, по правде говоря, не особо заботил тот факт, что клоны воевали и умирали, до тех пор, пока война шла где-то вдалеке от их жизней. На Корусканте война было чем-то, на что можно потаращиться в программе новостей ГолоНет, если не было ничего более интересного, чтобы убить время. В других местах, конечно, все было немного... по другому.

Он переминался в своей Сенатской платформе, не находя себе места, пока Палпатин завершал свою пламенную речь.

«И так, мои друзья, я прошу вас присоединиться ко мне в поздравлениях джедаям в их триумфе. Их суровая решимость победить наших введенных в заблуждение братьев и сестер из движения Сепаратистов стало как памятник августовским обязательствам - моим обязательствам - привести этот трагический конфликт к скорейшему завершению. Эта война является ужасным бременем для всех нас, но я полностью уверен, что джедаи не позволят нашим страданиям продолжаться долго.»

Под последовавший громовой шквал аплодисментов, Бэйл наклонился немного вбок. «Он становится все более и более воодушевляющим, не так ли?»

Выведенная из задумчивости, Падме обернулась. «Что? Простите, Бэйл. Я задумалась.»

«Надеюсь, не размышляете все еще о том соглашении с хаттами? Поскольку дело сделано, и мы не можем ничего изменить.»

Она перевела взгляд обратно, на зал Сената, где поддерживающие их представители выгружались со своих платформ, выходя через ячейки проходов позади них.

«Я знаю,» — коротко ответила она. «Но я все еще сожалею об этом. Хатты - преступники и работорговцы, наживающиеся на страдании, чтобы делать себя богаче. Они не заботятся о тех, кому причиняют боль, кого они калечат, кого они убивают. Они сделают что-либо, вне зависимости от того, насколько оно отвратительно, если думают, что это даст им преимущество или пополнит их счет. Они помогут нам сегодня и надуют нас завтра, если заметят возможность заработать побольше.»

«Но если заключение сделки с ними позволит сохранить гиперпространственные пути Внешнего Края от сепаратистов, хорошо... Я имею в виду, что мы не можем позволить себе потерять еще больше. Мы нуждаемся в этих гиперпространственных путях, Падме.»

Она вздохнула. «Я знаю это. И джедаи не стали бы посредниками в этом соглашении, если бы был другой выбор. Этот союз оскорбляет их так же, как он оскорбляет меня. Никто не знает больше них о страданиях, причиненных хаттами.»

Он взглянул на нее. «Существует не так много, чего вы не знаете о джедаях, не так ли?»

«Я бы так не сказала,» — ответила она, покраснев. «Я только имела с ними немного больше дел, чем большинство людей, вот и все.»

Она, конечно, имела и он это знал. Воевала вместе с ними на Набу. На Джеонозисе. Она сама, фактически, была почетным джедаем. «Я полагаю, ваш опыт дал вам редкую возможность понять их» — глубокомысленно произнес он. «Что очень ценно. Вы можете стать переводчиком. Потому, что я думаю, что остальные наши друзья просто находят их... немного странными.»

«Странными?» — возмущенно переспросила она. «Они не странные, Бэйл. Они храбрые, находчивые и...»

«Так, так,» — раздался растягивающий слова, манерный голос. «Глядя на вашу пару, становится так уютно. Что же у нас здесь, получается? Импровизированная встреча Комитета Безопасности? Где ваши коллеги? Вы вдвоем не должны делать всю работу, вы же знаете.»

Это был Палпатин, подплывший к ним в своей официальной платформе. Один. Мас Амедда, должно быть, унесся прочь, чтобы взять на себя заботу о многочисленных административных делах.

«Канцлер», — сказала вставая Падме. «Нет. Нет, мы просто болтали.»

Бэйл, поднявшийся на ноги вместе с ней, кивнул. «О джедаях,» добавил он. «И о том, насколько мы обязаны им.»

«Да, воистину,» — восторженно сказал Палпатин. «Я надеюсь когда-нибудь возместить долг сполна. Ладно, не стану вас далее отвлекать. Время позднее, а у меня еще остались кое-какие дела.»

«Позднее?» — повторила Падме, когда Палпатин поплыл прочь. Она посмотрела на хронометр на панели платформы. «О нет. Я опаздываю. Бэйл, мне жаль. Мне необходимо идти.»

«Да... разумеется... идите,» — сказал он, ошеломленный ее внезапной тревогой. «Мы увидимся...»

Но он говорил с воздухом. Для такой полной достоинства женщины, она, когда очень было нужно, могла довольно быстро бегать.

Ах, ладно. Усмехаясь сам себе, он вышел из зала и направился в свой сенаторский офис, где гора электронных сообщений ожидала его внимания.