Дитя Зла

Глава 3 ч.7 Кровавые сумерки

Паладин услышал вокруг себя гул людской речи и медленно открыл глаза, глядя на потолок шатра. Он не мог пошевелить ни руками ни ногами, лишь губы неохотно поддали́сь и чуть приоткрылись.

— А–а–а… — простонал Алистер.

— Господин пришёл в себя! — радостно воскликнул Бронислав, нависая над паладином. — Господин, вы переутомились и истощены, вам нужен отдых.

— Отойди! — толкнул оруженосца Изяслав и растопырил два пальца над лицом лежащего. — Я показываю два пальца?

Алистер закрыл на секунду глаза, отвечая «да».

— Хорошо. Меня зовут Сакара́д?

Паладин чуть качнул головой.

— Мы сражались против Всеволода?

Он снова прикрыл глаза.

— Тебя зовут Ярослав?

Алистер широко раскрыл глаза, бросив злобный взгляд на Изяслава.

— Прекрасно! С головой у него всё в порядке. Отдых и покой ему. — князь хлопнул паладина по нагруднику. — Держись, брат. Мы победили.

Изяслав отошёл от лежащего на лежанке ария и Сновид тут же сменил его.

— Алистер, ты просто молоток! Ваша лихая атака на правый полк Всеволода оставила небесное воинство без поддержки. Ты бы видел, как оно всё полыхало! — приподнято говорил Сновид. — Твой гениальный план сработал как нельзя лучше.

— Мови… — протянул паладин.

— Мови? Ты про дикарку? Ах да, с ней всё в порядке, друг. Она сейчас восстанавливается также, как и ты, от неё не отходят лекари.

— Где о…

— Она в шатре Радомира, он лично следит за лечением. Алистер, я испугался, когда увидел тебя с этой женщиной на руках. Я забрал её у тебя в пятистах шагах от места проведения ритуала. Ты, в полном латном доспехе, после боя пешим, с пятидесяти килограммовой женщиной на руках, пробежал пятьсот шагов! Да ты истинный богатырь нашего времени!

Арий растянул губы в улыбке, отвечая на восхищение Сновида.

— Знаешь, Алистер, — князь положил руку на лоб паладина, — если про эту битву и сложат легенды, то тебе в ней первое место. Выздоравливай, брат.

Славный день заканчивался нестерпимо медленно, Алистер всё никак не мог заснуть, испытывая сильную ломоту во всех суставах и мышцах. Лекарь распорядился накормить паладина сладкой кашей, а Бронислав вовремя подставил ночной горшок, когда паладину понадобилось помочиться.

Алистера злило его беспомощное состояние, но он по–настоящему радовался тому, что в трудную минуту его не бросили одного. Убегая из Ружанского замка, паладин всем сердцем верил в то, что кроме Мовиграны у него больше никого нет, что он больше никому не нужен. Осознание мысли, что его называют другом сильнейшие князья Славизема, снимало с души тяжёлый камень. На мгновение ему показалось, что он приобрёл новую семью, вместо утраченной старой.

Оруженосец до самой ночи пчелой крутился вокруг своего господина, удовлетворяя все важные и неважные потребности. Лекарь вернулся с горьким отваром, который приказал «влить паладину в рот до последней капли».

Едва справившись с рвотными позывами, Алистер смог полностью выпить лекарство и через несколько минут провалился в сон. Бронислав обрадовался этому едва ли не больше, чем тому, что его господин пришёл в себя.

Оруженосец изо всех сил старался всё делать правильно, он хотел стать настоящим помощником, а не притянутым за уши. Бронислав был юн, но отнюдь не глуп, и прекрасно понимал в каких условиях он поступил на службу к паладину. Следуя поговорке «Я его слепила из того, что было», Алистер не требовал от юноши много, что ещё больше печалило слугу, ибо Бронислав хотел стать подлинным оруженосцем, а не подделкой из провинции.

Он мечтал стать достойным слугой достойного героя Славизема.

На следующий день Бронислав помог господину подняться на ноги и вместе с другими ратниками привёл его в шатёр Радомира, усадив на стул возле центрального стола.

Слева от входа в шатёр располагалось, отделённое тканью на деревянном каркасе, место, где лежала Мовиграна. Маркитантки, которых пригласили, чтобы ухаживать за дикаркой, помогли ей также сесть за стол напротив паладина; она положила туго перевязанные белой тканью ладони перед собой. Хотя женщина и чувствовала себя плохо, она выглядела куда лучше Алистера, который с трудом мог усидеть ровно на стуле.

За столом также расположились Изяслав, Сновид и Тихомир; Радомир со своим военачальником Онагостом сидел с торца, всё ещё держась как главнокомандующий.

— Господа, — начал Тихомир, — у меня две новости: хорошая и нейтральная. С какой начинать?

— Давай нейтральную, порадуемся позже. — махнул рукой Изяслав.

— Нейтральная новость заключается в том, что столицу занял Градимир. Как только закончились переговоры, он сразу направил своё войско к столице и вошёл в неё без сопротивления. Мне удалось с ним поговорить и он заявил, что наше войско не ступит на священную землю, пока великий князь не даст на то добро.

— Он видел великого князя?

— Да. Он сказал, что князь всё ещё спит, но уже почти не дышит. Десять слабых вдохов в минуту ‒ так сказали ему лекари.

— Этого мало? — Изяслав повернул голову к одному из лекарей, что стояли возле Радомира.

— Да, господин. Считайте, что он уже медленно задыхается. Если пролежать в таком состоянии слишком долго, в теле начнутся необратимые последствия.

— Понятно, — вмешался Сновид, — а какая хорошая новость?

— Всеволод не смог укрыться в столице. Градимир отказался впускать его, назвав богохульником и проклятым. Можно считать, что Всеволод лишился статуса регента и теперь находится в бегах со своей свитой; вероятнее всего, где–то на западе.

— Вот уж точно хорошая новость. — усмехнулся Изяслав. — Что будем делать с Градимиром? Сколько у нас готовых к бою человек?

Онагост прочистил горло, готовясь отвечать.

— Потери в этой битве оказались невероятными. Мы потеряли убитыми три тысячи и двадцать пять сотников, ранеными шесть тысяч и пятьдесят три сотника, две тысячи дезертировавших. Боеспособных осталось семь тысяч человек в строю и шестьдесят четыре сотника.

— Да это разгром! — воскликнул Изяслав.

— Без паники! Всё нормально, господа, мои сто пятьдесят дружинников готовы ринуться в бой хоть сейчас! — гордо произнёс Тихомир.

— Для осады столицы, конечно же, хватит, — продолжил Изяслав, не обратив внимания на своего брата, — но мы не сможем долго…

— У нас нет времени на осаду! — перебил Сновид. — Ты же слышал, что великий князь уже почти не дышит. Нужно срочно что–то решать с Градимиром.

Радомир мычанием привлёк к себе внимание и похлопал пальцами правой руки.

— Чего? — нахмурился Изяслав.

— Мой господин предлагает переговорить с Градимиром. — поспешил разъяснить Онагост. — Мы ведь идём не захватывать столицу.

— Я тоже не сомневаюсь, что Градимир согласится пустить нас с вами, а также паладина и его спутницу к великому князю. — саркастически произнёс Тихомир. — Ещё дикарей прихватим и моржа притащим.

— Шутки в сторону, — продолжил Сновид, — нам нужны переговоры. Я предлагаю оставить наше войско здесь и идти к столице только со свитой, не больше трёх сотен. В руках этого набожного чёрта жизнь великого князя, мы будем вынуждены с ним поторговаться.

— Значит, так и сделаем. — ответил Изяслав. — В конце концов, мы же не раскалывать государство пришли.

— Мы нет, а вот Всеволод точно пытался. — злобно проговорил Сновид. — Он приказал не щадить знать и князей.

— С чего ты взял? — нахмурился Тихомир, облокачиваясь на стол.

— Мы взяли в плен раненых из полка на правом фланге. Они рассказали, что князь Яровид лично отрубил голову Духовлада, когда тот в очередной раз врезался в его строй. Он, сидя на коне, бросил её в шеренги Духовлада, отчего те и побежали. Я только чудом смог их остановить.

— Это зверство! — ударил по столу Изяслав.

— Пленные рассказали, что получили прямой приказ уничтожать всякого знатного человека, который попадёт к ним в руки. По этой же причине погиб и Вацлав.

— Да, я видел его. Когда его стали продавливать, он мужественно ворвался в сражение на своём коне, держа в руках знамя. Вацлав выиграл для нас бесценное время. Если бы не он, то меня бы окружили на центре и сражение было бы проиграно, даже если бы план Алистера сработал.

— Хорошо, что хоть над ним так не издевались. Мы отошлём его тело вместе с его воинами домой, он заслужил себе покой.

— Но Яровид должен ответить за такое зверство! — вновь вспылил Изяслав.

— Успокойся, брат! Сейчас главное вернуть к жизни князя, а он уже решит, как поступить с такими вопиющими преступлениями.

— Духовлада нужно похоронить здесь, изрубленный труп не доедет до Бурновежи. — предложил Сновид.

Радомир громко промычал, вытягивая ладонь и кладя на неё свой кулак. Изяслав сразу посмотрел на Онагоста.

— Мой господин говорит, что нужно поставить здесь памятник покойному князю.

— Точно! — воскликнул Тихомир. — Он хотел прославиться, и при жизни вписать своё имя в историю Славизема. Так сделаем же ему это! Напишем: «Он погиб, защищая Славизем».

— Нет, не так. — поправил Изяслав. — «Он отдал жизнь, защищая Славизем» ‒ так будет лучше.

— Любил отчизну, героем пал на поле сем. Он отдал жизнь, защищая Славизем. — медленно проговорила Мовиграна.

— А это, — Изяслав указал пальцем на женщину, — ещё лучше! Так и вырежем на камне! Слуга, запиши эту фразу!

— Я даже завидую, что такая эпитафия будет не у меня. — с лёгкой грустью проговорил Тихомир.

Совещание закончилось. Погибших князей проводили с почестями за пределами лагеря, проведя полевую церемонию погребения Духовлада и его сотников; тело Вацлава отдали его воинам, отослав их домой.

Радомир распорядился прислать на Святополово поле архитектора и каменщиков для возведения небольшого монумента. Финансирование строительства решили разделить поровну между Радомиром, Изяславом и Сновидом.

Тихомир тоже хотел вложиться, но его слова: «И я буду учувствовать деньгами! В моих загашниках ещё сохранилось несколько золотых.» никто не воспринял всерьёз.

Раздав основные распоряжения, Радомир назначил своего военачальника Некраса комендантом военного лагеря и вместе с солидной свитой, другими князьями, Алистером и Мовиграной выдвинулся по направлению к столице.

Дикарка смогла сама, хоть и с трудом, залезть в седло, а вот паладина пришлось подсаживать втроём с использованием верёвки, рычага и прочих инженерных хитростей.

Когда ему предложили снять доспех, он на отрез отказался, сказав: «Или пойду пешком, или сажайте, как хотите; доспех я не сниму.»

Уже сидя в лошади, Алистер с испугом посмотрел на свои руки и обнаружил их голыми.

— Стоим! — насколько было ему возможно громко крикнул паладин. — Я не тронусь с места, пока не найду свои перчатки. Я оставил их…

Паладин не помнил, где оставил свои перчатки, но Бронислав каким–то волшебным образом достал их из своей палатки, радостно подавая Алистеру.

— Господин, когда вас привезли, я обнаружил, что при вас было всё, кроме ваших перчаток. Я пытался разузнать, где вас нашли, но со мной никто не хотел разговаривать. Мне пришлось угнать лошадь, чтобы обскакать всё поле боя, и когда я уже почти отчаялся в своих попытках найти ваши перчатки, произошло такое! Вы не поверите! — зрачки оруженосца расширились под впечатлением от воспоминаний. — Передо мной прямо на голову лошади сел ворон! Он стал… ‒ не знаю, как сказать ‒ он стал звать меня куда–то, пытался повести за собой! Я поскакал за ним, и он привёл меня в какое–то страшное место, где проводился какой–то кровавый ритуал! Там… Там были зарезанные животные, в центре воткнута страшная палка, а под ней лежали ваши перчатки. Я понимаю, что моя история звучит как полный бред, но я вам клянусь!

Алистер покосился на Мовиграну, которая тоже слышала рассказ Бронислава, и тепло улыбнулся.

— Я верю тебе, Броник, у меня тоже так было.

Паладин двинулся в путь, а оруженосец ещё несколько минут смотрел ему вслед, глупо улыбаясь от уха до уха.

Путь до столицы занял несколько часов, за это время Алистер не проронил ни слова. Оказалось, что ехать верхом не такая уж и простая задача, когда твои мышцы слабы как у младенца. Большой труд — управлять конём и следить за собственным равновесием.

Огромный город, жемчужина Славизема, гордо возвышался над равниной, становясь ориентиром любому странствующему путнику на многие тысячи шагов вокруг. Стольный град оказался прочно заперт на замок; никто не входил и не выходил.

Великолепие столицы омрачалось видом огромного леса, что угрожающе приближался к ней. Алистер бросил взгляд на Ружанский замок вдалеке и разглядел, как деревья уже начали прорастать на территории крепости, разрушив с юга наружные стены и ворота.

Лес двигался не сплошной стеной, как казалось изначально, а выпуклой дугой, он словно тянулся к столице, желая как можно быстрее поглотить её.

Градимира оповестили о приближении восточных князей со своей свитой, и к моменту, когда Радомир подъехал к воротам города, Градимир уже стоял на курти́не.

— Открой ворота, Градимир! — прокричал Изяслав.

— Я не пущу в город тех, кто стремится разрушить цельность Славизема!

— Не говори глупостей, мы пришли без войска! Нам нужно попасть к великому князю!

— Великий князь болен, я сам видел! Не пущу вас до тех пор, пока Владислав не придёт в себя!

— Он не придёт в себя, Градимир! — закричал Тихомир. — Мы здесь, чтобы помочь ему!

— Я не верю вам! Тот, кто покушается на власть венца мечом, не достоин войти в столицу!

— Так почему же ты не пустил Всеволода?! — вмешался Сновид. — Он у власти по закону!

— Во Всеволоде не узрел я искренности и в вас её не вижу!

— С каких это пор ты решаешь кто искренен, а кто нет?!

— С тех пор, как взял на себя обязательства по защите прав великого князя! В вас нет достоинства войти к нему!

— Да что ты себе позволяешь, старик?! — вскипел Изяслав. — Мы пролили свою кровь, чтобы спасти великого князя, а ты закрыл от нас ворота?! Мы похоронили Вацлава и Духовлада, чтобы не дать погибнуть государю, а ты смеешь считать нас недостойными?! Ты совсем с башкой не дружишь?! Нам и тебя поднять на вилах?!!

— Тише–тише, брат. — проговорил Тихомир.

— Я не пущу вас, ибо вижу злобу в сердцах и ярость в глазах! Вы разрушите наше государство!

Алистер понял, что переговоры резко зашли в тупик. Он усиленно думал над решением острой проблемы, суматошно перебирая в голове все возможные аргументы. Внезапно гениальная мысль осенила его. Паладин посмотрел на Мовиграну и хлопнул рукой по своим ножнам, женщина одобрительно кивнула.

— Градимир, послушай меня! — набравшись сил, выкрикнул Алистер. — Я последний паладин в Славиземе! Я не желаю зла государю и пришёл сюда с целью излечить его! Я привёл с собой мудрую женщину, которая знает причину болезни и сможет помочь!

— Так–то уж она и знает?! — со скепсисом прокричал Градимир. — Она же даже не видела больного!

— Градимир, болезнь великого князя не от тела, но от духа! Она сможет помочь!

— Она что, жрица?!

— Да! — выкрикнула Мовиграна.

— Слова пусты! А иного у вас нет!

— Есть! — продолжил Алистер. — Позволь мне и моей спутнице пройти во дворец к великому князю, чтобы помочь ему! В качестве доказательства своих намерений, я покажу тебе меч великого князя, который ношу на поясе!

— Откуда у тебя этот меч?!

— Это не важно, князь! Важно то́, что я собираюсь вернуть его!

Градимир взял паузу, обдумывая слова паладина.

— Это дохлое дело, господа. — презрительно проговорил Изяслав, обращаясь к князьям. — Старик выжил из ума.

— Подожди, Изяслав. — ответил Сновид. — Мы всё равно не можем ничего сделать. Придётся торговаться.

— Алистер, — Тихомир одёрнул паладина, — ты решил блефовать?

Арий посмотрел на Тихомира и отрицательно покачал головой. Князь нахмурился, готовясь вот–вот задать вопрос, но крик Градимира остановил его.

— Хорошо, паладин! Но только ты и твоя женщина! — властно прокричал седовласый мужчина.

Радомир громко мыкнул, привлекая внимания Алистера, и несколько раз ткнул в себя пальцем, вопросительно поднимая брови.

— Извини, князь, но у нас нет времени торговаться о землях и привилегиях. Я обещаю, великий князь узнает о твоём подвиге.

— Да и тем более, — вклинился Сновид, — ты всё равно ничего не сможешь ему сказать.

Мужчины дружно рассмеялись над хорошей шуткой.

Алистер и Мовиграна въехали в приоткрывшиеся ворота. Градимир сразу потребовал показать ему меч, и, к удивлению паладина, убедившись, что этот клинок и вправду великокняжеский, князь вернул оружие назад.

«Надо же, я думал он заберёт меч, чтобы потом порисоваться перед великим князем, ан нет, вернул. Может, он и вправду клятвенно преданный?» — рассуждал в себе паладин.