Дитя Зла

Глава 1 ч.6 Проблемы на границах

Алистер только присел возле костра, как в стоянку вернулся оруженосец с двумя воинами. По глазам Станислава можно было понять, что хотя он и готов исполнять любой приказ со всей скрупулёзностью, находиться в этом лесу хотя бы лишнюю секунду без повода ему абсолютно не хотелось. Нельзя сказать, что юноша боится, но со всей точностью можно сказать про него так: ему комфортнее париться в бане со свиньёй, чем сидеть в этом лесу.

— Сейчас отдохнём и пойдём обратно в лагерь, мы не можем двигаться дальше.

— Мастер, вы и вправду думаете, что нам стоит углубляться в лес? Вы же сами читали отчёт коменданта форта.

— Меня послали сюда, чтобы разобраться с проблемой, и если я не смогу разобраться с ней, решить её, то хотя бы должен выяснить причины. В отчёте половина текста насквозь пропитана мистикой, и я хочу поговорить об этом с Завидом. Но одно остаётся неизменным: мне нужно разобраться в причинах этой природной аномалии.

— А как же дикие люди? Комендант дал чёткую картину, что они готовятся к войне.

— Во–первых, Стасик, комендант высказал лишь своё субъективное предположение, а во–вторых, даже если эти лесные абреки смогли как–то организоваться и собраться в толпу, то не стоит забывать и о том, что мы — до зубов вооружённый отряд великого князя с паладином во главе. А я спешу напомнить тебе, оруженосец, что именно паладины в своё время изгнали южан обратно в леса и сделали их дикими людьми без рода и племени. Они не осмелятся напасть на меня.

— Будь по–вашему, мастер. — оруженосец покорно склонил голову и направился к коню своего господина.

Завершив отдых, группа вернулась к лагерю, который уже начал погружаться в лес, хотя ещё утром, когда паладин уходил, лагерь располагался в сотне шагов от первых больших деревьев.

— Завид! — окликнул капитана Алистер, сидя в седле.

Крепкий мужчина вышел из глубины лагеря на встречу крику.

— Я здесь, командир.

— Иди сюда, будем думать на пару.

Паладин слез со своего коня и отдал поводья оруженосцу, достав из дорожной сумки кожаный свёрток. Завид подошёл к Алистеру и тот вручил ему листы, которые нашёл в форте. Пока капитан вчитывался в отчёт коменданта, паладин сходил к костру, взял кусок жареного мяса и кружку эля, которые явно предназначались для другого человека. Вернувшись назад, паладин встал напротив Завида, слегка наклонившись вперёд, чтобы сок с мяса капал не на броню, а на землю.

Завид закончил читать отчёт и пробормотал под нос:

— Комендант Лесьяр… Кажется, я что–то слышал про него, но это было давно… А может и не слышал, чёрт его знает.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Алистер, кусая шмат мяса в руке.

Капитан бросил короткий взгляд на мясо и эль в руках командира. Паладин уловил лёгкое недовольство в глазах Завида, но тот поспешил ответить, уводя взгляд обратно в листы.

— Что я могу думать, командир? В мистику не верю. В самоорганизацию дикарей верю. В безразличие князя Тихомира верю. В неистовый рост леса теперь уже тоже верю. В то, что у дикарей нет своего оружия не верю. В то, что они могли грабить близлежащие сёла верю.

— Я думаю, что нам нужно углубиться в лес.

Капитан молча кинул взгляд в глубину леса, который уже стоял на пороге лагеря.

— Командир, когда вы уходили, отсюда до леса было из лука не дострелить, когда вы вернулись — рукой достать. Мне право волнительно туда идти, да и какой в этом смысл? Что мы должны найти?

Паладин затолкал в рот последний кусок от мяса и около минуты громко его жевал, также наклонившись вперёд, после запил элем и заговорил:

— Меня послали с целью разузнать возможные причины слухов, которые оказались катастрофой регионального масштаба, а может, и всей страны целиком. Регент будет недоволен тем, что паладин не смог разобраться в причинах данной проблемы, хотя, как мне кажется, сюда нужно было посылать делегацию учёных мужей с охраной в две тысячи человек, а не одного паладина с сотней ополченцев. Тем не менее, я планирую углубиться в лес до Оврага Изгнанников. Если мы ничего толкового не найдём, то вернёмся в столицу с отчётом, и пусть посылают сюда кого хотят.

— А если что–то найдём?

— Если что–то найдём, будем решать проблему уже на месте, если, конечно же, сможем решить. Твои бойцы смогут, в случае чего, сражаться с дикими людьми?

— Учитывая, что нас ведёт сам небесный воин, — патетически проговорил капитан, — думаю, что дикари не осмелятся напасть на нас. Но если вдруг такое и произойдёт, то мои ребята будут держаться до последнего, ибо знают, что храбрецы умирают быстрее и менее мучительно, нежели дезертиры.

— Я про тактику. Если численный перевес будет один к трём, например?

— Ну, самые примитивные тактические построения им известны: стена щитов, колонна, круговое построение и даже шилтрон.

— Держать строй умеют?

— Скажу так: теорию проходили, на тренировках отрабатывали, в реальном бою были не все, тем более таким составом, но думаю, что ребята справятся.

Алистер допил последний глоток эля, облизав жирные от мяса пальцы левой руки, затем потёр свою щетину, смотря куда–то вдаль за плечо Завида.

— Хорошо. Рискнём. Значит так, сейчас мы делимся на пять групп и разбредаемся по ближайшим сёлам в поисках провианта. Думаю, что запасаться нужно дня на три–четыре точно. Если я правильно помню, до Оврага Изгнанников идти день пути по лесной дороге, теперь уже чуть больше. Раздели своих людей, дай им указания, Завид. На всё про всё даю сутки. Завтра в полдень мы должны собраться тут и готовиться к входу в лес.

— А если в сёлах найдутся оставшиеся крестьяне?

— Оповестить их об опасности, сказать, что князь приказал оставлять свои жилища и покидать юг. У таковых еды сверх меры не отбирать, оставить им столько, сколько они смогут взять с собой в путь. Ищите также лошадей и домашний скот. Я сомневаюсь, что они ещё остались, но если мы их найдём, то сможем оставить со скотиной пару человек в ближайшем селе, и на обратном пути у нас будет свежее мясо. Скажи, чтобы переночевали в селениях, которые найдут, чтобы к утру они были отдохнувшие и свежи́. Всё понятно?

— Да, командир! — Завид ударил себя кулаком в грудь и немедля принялся исполнять приказ паладина. Алистер заметил негодование на лице уходящего капитана.

Свернув лагерь и разделив свой отряд на пять групп по двадцать человек, Завид отправил каждую группу в пяти направлениях: на запад вдоль леса, на северо–запад, на север, на северо–восток и на восток вдоль леса. Наиболее крепких и опытных бойцов он отправил с группами, которые шли вдоль леса. Сам Завид отправился с группой, шедшей на восток, а Алистер со своим оруженосцем отошли к ближайшему придорожному селу, где и остались на ночёвку.

На следующее утро отряды стали возвращаться со всех направлений, неся с собой добычу. Группа, ушедшая на запад, рассказала о своем столкновении с дикарями–рейдерами, которые в очередной раз вышли на промысел. Командир группы отметил, что дикари сражались стойко, хотя и не смогли никого ранить. Уровень их боевой подготовки оказался высок, и если бы не грамотное управление командира, то группа вполне себе могла быть разбита. Восточная группа, которую возглавлял Завид, также повстречала дикарей, но капитан избежал схватки, не желая вступать в бой с превосходящим в численности противником. К полудню вся сотня была в сборе, провианта, которого они собрали, хватало на три дня. При этом северо–западный отряд привёл три коровы и две свиньи, что позволило иметь «живой» провиант на обратном пути.

Алистер стоял и смотрел на лес, который покрыл ещё полтысячи шагов территории Славизема. Завид молча подошёл к паладину и прочистил горло, намекая на своё присутствие, но Алистер не обращал внимания, продолжая всматриваться в чернеющую гущу.

— Знаешь, что? — тихо начал паладин так, что капитан едва ли не пропустил начало диалога. — А ведь мы собираемся в опасное путешествие. Я, конечно, понимаю, что мы должны быть преисполнены мужества и решимости, но, смотря в глаза истине, я осознаю, что мы идём на серьёзный риск, Завид.

— Командир, я не могу обсуждать приказов.

— Это пока ещё не приказ, капитан, а так… рассуждения. Мне ничего не мешает сейчас же повернуть назад и дать отчёт Первому Мастеру, а в качестве доказательства принести ему свёрток с писаниной коменданта форта и, в принципе, моё задание будет считаться исполненным, цели достигнуты.

— Вас что–то тревожит, командир?

— Дело в том, что я чувствую необычайную тягу к этому лесу. Я больше ищу поводов туда проникнуть, чем отступить назад. Мой здравый, пока ещё здравый, рассудок твердит, что это может оказаться опасной авантюрой, а нутро и вовсе кричит о том, что это наш путь в один конец.

— Командир, изъясняйтесь яснее. — в голосе капитана промелькнуло раздражение. — Я не хочу угадывать ваши мысли и тем более прикладывать к ним свои. Отряд готов выступать, мы ждём ваших указаний.

Алистер не спешил отвечать. Паладин находился в глубоких размышлениях. Тяжёлая дума заполонила его разум ещё с ночи, когда оруженосец обратил внимание на необычайную широту зрачков мастера после выхода из леса. Алистер решил, что всему виной изрядная усталость от похода, но он не чувствовал никакой усталости, лишь прилив бодрости и энергии, даже когда время ушло за полночь. Паладин долго не мог уснуть, постоянно ворочаясь и бесконечно бряцая своей бронёй, — он на отрез отказался снимать латы, когда оруженосец предложил ему. Бесхозная изба радушно приняла небесного воина и его оруженосца, предоставив дрова, посуду и место для ночлега. Ночь, казалось, не закончится никогда, и вот ему удалось уснуть. Алистер долго дремал, слушая потрескивающий огонь в печи, но как ушёл в сон не заметил, впрочем, как и всегда.

Ему снился тот самый лес, тот самый форт. Во сне он снова перечитывал отчёт коменданта, но вот текст был другой. На листах было написано о каком–то древнем пророчестве или сказании, которое, вероятнее всего, написал либо просветлённый, либо сумасшедший человек. Речь шла о войне Богов и о супружеской неверности одного Бога другому; о каком–то ребёнке и затравочном семени; о тюрьме внутри земли и о предателе из числа рода человеческого, который суть есть человек, но по крови — от Бога.

Читая текст, Алистер стал подозревать, что находится не в своей реальности, что такого он точно не мог прочитать. Его сознание стало сопротивляться, пытаться выбросить его из сна. Паладин заметил, что свет огня падает на бумагу позволяя прочесть текст, но при этом он держит листы двумя руками, а рядом никого нет. Закончив читать бред безумца и сильно нахмурив лоб, паладин услышал какой–то шум снаружи. Он выбежал из здания и обнаружил, что по дороге, по которой он шёл со своим отрядом, движется колонна дикарей, и ей не видно ни начала, ни конца.

Одетые в шкуры, обрывки тканей и украденные у селян одежды, вооружённые палками, луками и предметами домашнего и хозяйственного быта, они не выглядели как захватчики, но походили на сборище нищих, убогих людей.

Алистер стал замечать в толпе стариков, женщин, детей, калек, изъянных и даже одомашненных животных. Чем дольше он смотрел на эту толпу, тем больше понимал, что это не войско, нет… Это… Это переселение! Все эти люди идут не воевать, но заселять землю!

«Кто же вас всех ведёт? Кто захватит нашу землю и предаст в ваши руки?» — немой вопрос, который медленно, но настойчиво заполнял разум паладина полностью.

Непреодолимая сила заставила его повернуть голову вправо, где он увидел рыжую лисицу. Она стояла на том же расстоянии от дороги, что и Алистер и смотрела на него, будто бы она не зверь, а человек.

«Я покажу тебе кто.» — прозвучал голос в голове паладина. Он не смог определить пол говорившего.

С этого момента Алистер чётко понял, что спит, но он не мог понять, что его держит и как ему выбраться из этого сна.

Лисица развернулась и рысью побежала в глубину леса, откуда двигалась колонна дикарей. Алистер побежал вслед за лисой и обнаружил, что на нём нет его доспеха, лишь только льняная рубаха и шерстяные штаны. Босые ноги оказались тяжелы́, словно он пытается бежать по вязкой грязи. Излишне наклонившись вперёд, Алистер не удержался и упал ниц, ударившись носом о мягкую почву леса. Он сразу же попытался подняться на ноги, но и это далось ему с трудом. В конце концов он преодолел тяжесть своего тела и встал на колени. Перед его взором открылось ужасное зрелище: он стоит на краю Оврага Изгнанников и видит глубокое дно, полное костей, ещё свежих тел селян и некоторых княжеских воинов с пограничных фортов. По краю оврага стоят факелы, создающие какое–никакое освещение. Алистер почувствовал, как на его усах скопилась жидкость и дотронулся до них языком — вкус солёного железа. Кровь.

Внезапно раздались крики слева от него. Паладин повернул голову и увидел людей, стоящих на коленях в ряд на краю обрыва. За каждым человеком стоял дикарь с ножом, приставленным к горлу пленника. За спинами дикарей стояли люди похожие на шаманов или жрецов, которые били в свои бубны и пели горловым голосом ужасающие песни, заставляющие сердце биться быстрее. Алистер почувствовал, как из–за музыки участилось его сердцебиение ещё больше, чем после бега; усы промокли насквозь, и кровь потекла по губам и подбородку, капая на землю.

Паладин стал всматриваться в пленников и обнаружил, что они все — его отряд, а ближе всех к нему находился Завид, который с каменным лицом смотрел прямо перед собой. Остальные бойцы по–разному реагировали на близость смерти: кто–то плакал, кто–то пел песни, кто–то молился, но только не капитан. Капитан стоял на коленях твёрдо, на лице ни капли страха и сожаления.

«Его мужеству и стойкости позавидовал бы сам Перун.» — подумал про себя паладин.

«Не гневи Бога, глупец!» — раздался в ответ тот же голос, что и привёл его сюда.

Алистер опустил глаза и обнаружил возле себя ту самую лисицу, которая стояла мордой к пленникам. Он вернул взгляд на Завида и попытался окликнуть его, но из раскрытого рта не издалось ни единого звука, будто бы он потерял голос. Паладин попробовал что–то сказать вслух и понял, что не может даже выдохнуть со звуком, словно его нет в этом мире.

Внезапно перед ним появилось тело высокой женщины, которая шла вдоль обрыва так, будто только что прошла насквозь паладина и не наткнулась на него. Алистер в ужасе раскрыл глаза и через него снова прошёл человек, потом ещё и ещё. Дородная женщина в обществе трёх мужчин подошла к жрецам, которые стояли за спинами пленных; она на полголовы превосходила ростом всех стоявших там мужчин. Женщина что–то сказала жрецу и повернулась лицом к обрыву, оказавшись боком к Алистеру. На руках женщины лежал грудной ребёнок, которой сосал сиську матери.

«Вот, кто захватит твою землю.» — раздался голос в голове.

Лисица медленно пошла в сторону пленных. Паладин дёрнулся, чтобы двинуться вслед за ней, но ноги оказались прикованы к земле. Алистера и Завида разделяли каких–то десять–пятнадцать шагов, но он не мог даже подать сигнал о своём присутствии.

Жрецы стали петь громче, заставляя сердце биться быстрее, от возросшего давления Алистер стал чувствовать головокружение; кровь струилась из носа. Песня усиливалась всё сильнее и сильнее, пока не раздался громкий хлопок; паладин не смог понять откуда исшёл звук. Сразу после хлопка все палачи одновременно разрезали шеи своих пленников, запрокидывая их головы назад. Из зияющих ран под большим давлением брызгала пульсирующими фонтанами кровь, орошая край обрыва и улетая вглубь оврага. Дикари подставляли свои руки под струи крови, приходя в исступление от такого зрелища. Кровавое представление продолжалось до тех пор, пока сердца пленников ещё выталкивали кровь из тела, когда кровь заканчивала фонтанировать, тела мертвых воинов сбрасывали вглубь оврага.

Женщина с грудничком спокойно покачивалась из стороны в сторону, убаюкивая своё дитя. Покончив с пленными, палачи с окровавленными руками развернулись на месте и упали перед ней на колени, протягивая руки к черноволосой дикарке.

Лисица встала возле женщины и развернулась мордой к Алистеру.

«Теперь ты знаешь, кто ведёт их.»

Алистер почувствовал, как заваливается набок и сваливается в овраг. От страха он попытался выставить руки, но и те его не слушались. Паладин безвольно катился кубарем по крутому склону.

Достигнув дна, он проснулся.

Паладин нашёл себя в холодном поту, лежащим на полу возле двери, хотя точно помнил, что засыпал у печи. Он тут же подорвался, но почувствовал сильную боль и ломоту в мышцах, словно весь день бежал на руках и ногах одновременно. С трудом сев, он дотронулся до своих усов и нашёл их мокрыми; посмотрев на пальцы в свете огня из печи, он увидел кровь. Кровь из носа, которая пошла от сильного сердцебиения.