Дочь моего друга

Глава 1

Арина

— Господи, зачем я так напилась? — стонет Рита, наклонившись над унитазом и придерживая рукой волосы.

— Тебе потом должно стать лучше, — остаюсь стоять у дверей ванной.

Я не уверена на сто процентов, но так сказал Богдан, Риткин парень. Это он позвал меня в номер и попросил помочь привести ее в чувство.

— Пусть прорыгается. Будет знать как нажираться.

Почему именно меня? Наверное, потому что я единственная из всех на этой вечеринке трезвая как стекло. Полбокала шампанского за вечер — даже у моего отца не повернулся бы язык сказать, что я злоупотребляю алкоголем.

Обычно я и вовсе обхожусь чем-то вроде сока, но сегодня особенный день. Мне исполнилось девятнадцать. И вместо того, чтобы его праздновать, я сижу в ванной с рыгающей Риткой. Как любит говорить мой отчим, превратности судьбы.

Это не моя вечеринка, меня одногруппники позвали на тусу, и я согласилась. Это лучше, чем сидеть одной в пустом доме с прислугой и охраной.

Отец уехал в Барселону с очередной любовницей, а о том, что у меня день рождения, он просто забыл…

— Мама меня убьет, — продолжает стонать Рита, заполняя паузы.

Мама Риты работает в прокуратуре, так что все может быть. Но это не лучший вариант моральной поддержки, приходится напрячься.

— Такое с каждым может случиться, — выдаю дипломатичную отговорку.

Я должна быть дипломатичной. Убеждать Ритку, что она выпила не так много, не позволяет совесть. Столько «Зомби», сколько она в себя влила, свалят с ног любого парня весом до сто килограммов. А Ритка худая, хоть и высокая.

Но и читать морали человеку, которого выворачивает над унитазом, не самое благородное занятие. И не самое благодарное. А вообще, у нее есть парень, пусть он ей преподает.

Кто-то снаружи ломится в ванную.

— Арина, Рита, откройте!

Узнаю голос Богдана.

— Впустить? — спрашиваю у Риты. Богдан, не дожидаясь разрешения, просовывает голову в дверной проем.

Ритка трясет головой, не поднимая ее от унитаза.

— Ммм…

— Обойдешься, — налегаю на дверь, закрываю ее перед носом у парня и щелкаю замком.

Поворачиваюсь к Рите, она уже успела сменить унитаз на умывальник. Плещет в лицо водой, шумно отфыркиваясь. Поднимает голову и с ужасом разглядывает себя в зеркале.

— Какой же пиздец!

— Зато в себя пришла, — успокаиваю. — Заканчивай умываться, будем заново краситься.

Протягиваю полотенце, Ритка поливается водой, затем тщательно промакивает лицо.

Открываю сумку, достаю кушон и палетку теней. Пятнадцать минут, и из зеркала на нас смотрит уже почти вменяемая Маргарита.

Правда платье у нее измятое и в темных мокрых разводах, как будто им мыли полы. Но на мой взгляд это мелочи.

— В машине высохнешь, — беру Ритку под руку и вывожу из ванной.

Богдан ждет под дверью. Увидев нас, подскакивает и забирает у меня Ритку.

— Спасибо, Арин! Топай, Ритуля, топай, нас машина ждет, — он ведет девушку к выходу, та послушно идет за ним.

— Я сумку забыла, — хлопаю себя по бедрам, — идите, я вас догоню.

Возвращаюсь в ванную. Забираю сумку, приглаживаю перед зеркалом растрепавшиеся волосы. Выхожу из ванной и замечаю, что становится непривычно тихо. Только что все обсуждали что-то, спорили а то вдруг разом замолчали и одновременно на меня смотрят.

Между лопатками пробегает холодок, но стараюсь не подать виду. Иду по направлению к выходу, и внезапно слышу звук закрывающейся двери. Тихо щелкает дверной замок, и я чуть не влетаю в Руслана Исмаилова, сына депутата нашего горсовета. Он старшекурсник, то ли с третьего курса, то ли с четвертого.

Руслан загораживает проход, руки заложены за спину.

— Куда ты так бежишь, Арина? — он пьяно скалится, и я невольно отступаю.

Обвожу взглядом присутствующих парней — в номере уже почти никого. Когда мы пришли, здесь было человек двадцать. А сейчас осталось пятеро, из них мы знакомы только с Пашкой, он мой одногруппник. Еще Руслана я знаю в лицо, остальные мне не знакомы.

— Я иду домой, — с силой вцепляюсь в ремешки сумки, стараюсь говорить негромко, чтобы голос меня не выдал. Не скатился в истерику.

Потому что мне очень страшно. Почему я не попросила Богдана меня подождать? И почему сразу не забрала сумку?

— Пропусти, мне нужно идти, — голос предательски дрожит, — я спешу.

— А ты не спеши, — Руслан шагает ко мне, пошатывается, и я понимаю, что он сильно пьян. — Давай выпьем, мы с тобой сегодня еще не пили.

— Поспешишь людей насмешишь, — ржет у окна незнакомый парень. — А ты красотка, Аринка.

— Спасибо, мне пора, — пробую обойти Исмаилова, но он достаточно резво делает шаг в сторону и снова нависает надо мной.

— Уйдешь, когда я отпущу. Будешь послушной девочкой? — он как будто меня не слышит.

Сжимаю руки в кулаки, ногти до боли впиваются в ладони. Мне хочется забиться в истерике, но они только этого и ждут. Я читала, что насильникам надо до последнего демонстрировать спокойствие и пробовать договориться.

Они же не преступники, не маньяки, наши родители все между собой знакомы. Мы живем в одном городе, учимся в одно универе. Я не могу поверить в то что происходит!

— Арина хочет остаться, просто боится, что все узнают, — говорит Пашка, подходя ближе. И я внутренне поражаюсь, как могут меняться люди.

Тихий и предупредительный Пашка сейчас совсем на себя не похож. Глаза шарят по мне жадным взглядом, губы растягиваются в пьяной, похотливой улыбке.

— Ты не бойся, — Руслан протягивает руку и накручивает на палец локон, — мы никому не скажем.

Отшатываюсь, его рука как бы невзначай скользит вниз и задевает грудь. Меня передергивает, а его взгляд загорается опасным огнем.

— Ты такая сладкая конфетка, хочется поскорее снять обертку.

И я срываюсь.

— Мне плевать на то, чего тебе хочется, — практически выплевываю ему в лицо, не скрывая брезгливого отвращения, и снова шагаю к двери. Но Руслан подходит практически вплотную. Приходится отступить, чтобы не упереться носом в его ключицы, выступающие над воротом черной футболки.

— Руслан, — делаю последнюю попытку, — пропусти меня, пожалуйста.

Но он отрицательно качает головой, продолжая нагло ухмыляться.

— Ты нам спасибо должна сказать, — вмешивается Паша, — ты же до сих пор целка. Над тобой уже весь универ ржет.

Трое парней, которые до этого стояли неподвижно, начинают приближаться, заходя за спину.

— Чего это тебя до сих пор никто не вскрыл? — осклабляется один из них. — Дефективная, что ли?

— Она нас ждала, Мирон, — ржет второй. — Горячая девочка, ей одного мало.

Они берут меня в кольцо, и я резко разворачиваюсь, выставляя вперед сумку.

— Не трогайте меня, слышите? Не смейте! — и больше не выдерживаю, говорю почти умоляюще, глотая слезы: — Мальчики, пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу.

— Ты и так не скажешь, — тихо ухмыляется Исмаилов, слишком резко для пьяного ступает мне за спину и зажимает рот широкой потной ладонью.

Второй рукой он прижимает меня спиной к себе, меня окутывает тошнотворным облаком алкоголя, и изнутри накатывает рвотный позыв.

Я дергаюсь и извиваюсь в руках Исмаилова, но он только сильнее зажимает мне рот.

— Дыши носом, сука, — шипит он мне в ухо, — тренируйся заглатывать. Сегодня твоему рту придется поработать.

— Арина, — слышу над ухом дрожащий от нетерпения голос Паши, — ты все равно просто так отсюда не уйдешь. Так зачем портить ночь и себе, и нам? Расслабься, давай нормально потрахаемся. Хочешь, я буду первым? Я постараюсь чтоб не больно. Давай Руслан сейчас тебя отпустит, и мы пойдем в спальню. Будешь упираться, тебе же хуже будет. Исмаилов тебя порвет, если первым вскроет.

С ненавистью смотрю в его полные похоти глаза и поворачиваю голову в сторону.

— Куда, — Исмаилов рывком поворачивает обратно. — А ты заткнись, я буду первым. Она меня надолго запомнит. Держите ее.

Я изо всех сил пробую отбиваться, извиваюсь всем телом, но бесполезно. Паша крепко держит меня за одну руку, кто-то из парней за другую, а Руслан закрывает ручищей рот. Они толкают меня к спальне, но я отчаянно упираюсь ногами и торможу об пол.

— Заебала, сучка, — вскрикивает Исмаилов, когда я изворачиваюсь и пробую ударить его коленом в пах. — Пацаны, берите ее за ноги.

Мои ноги отрываются от пола. Пробую брыкаться, но снова без толку, только туфли теряю. Меня вносят в спальню. Вижу над собой ослепительно белый потолок, а в голове пульсирует одна мысль.

Это все не по-настоящему. Это не может происходить наяву. Я сплю, мне снится ужасный кошмар. Я сейчас проснусь, и все закончится.

— Платье снимай, пока я ее держу, — говорит Руслан кому-то из подельников. Они отпускают мои руки, и я вцепляюсь в закрывающую мне рот ладонь.

Несколькими часами ранее

Я ни за что бы сюда не пришла, если бы отец не уехал. Я так мечтала о настоящем празднике! Не каждый день исполняется девятнадцать лет.

Но разве я могла подумать, что он забудет о моем дне рождении?

Раньше, когда родители жили вместе, я свой день рождения просто обожала. Вечером родители старались уложить меня пораньше. Они нетерпеливо переглядывались, тайно улыбались, и я точно знаю, что тогда они еще любили друг друга.

Я делала вид, что сплю, а затем выбиралась из своей комнаты и на цыпочках подкрадывалась к гостиной. Папа с мамой надували шарики, потом папа развешивал на карнизе для шторы выпуклые бумажные буквы.

«С днем рождения!» — и вокруг шарики. Мама ему подавала, а он цеплял. Родители смеялись, перешептывались, а затем начинали целоваться. И я тогда уходила, мне не хотелось за ними подглядывать.

Но все изменилось, когда папа стал зарабатывать деньги. Подарки стали дороже, надувные шарики сменились на заказные гелиевые шары. Бумажные буквы пропали, когда мы переезжали с квартиры в особняк. А может их выбросила домработница.

Семейные праздники переместились в рестораны. Отец стал чаще отсутствовать, а когда возвращался, они долго скандалили с мамой. Я уже тогда понимала, что папа ей изменяет. И мама начала пить.

Родители развелись. У папы менялись любовницы, наши с ним встречи свелись к дежурным воскресным обедам.

Нет, он не отказывался от меня, всегда был рад видеть. Но еще я чувствовала тайное облегчение, когда в конце дня начинала собираться домой. А еще он ни разу не предложил мне остаться.

Мама поначалу очень тяжело переживала измены отца. После развода родителей мы с ней съехали из особняка в квартиру, которую папа нам купил.

Мама напивалась до беспамятства. Однажды она чуть не устроила пожар — поставила варить мне суп, а сама уснула. Кухня была вся в дыму, я забилась в угол и в страхе позвонила отцу.

Он приехал с пожарными, они вынесли дверь. Маму после того случая отец лишил родительский прав и отправил лечиться. А меня определил в школу-пансион для девочек в Англии, откуда я вернулась только в этом году.

Отец не жалел для меня никаких денег. Иностранные языки, уроки музыки и танцев, школа верховой езды. На каникулы он забирал меня из пансиона, и мы ездили отдыхать. Но ни разу мы не поехали вдвоем. С нами всегда была какая-нибудь его подружка, и постепенно я перестала хотеть получить отца в безраздельное пользование.

А еще я заставила себя забыть, как счастливы мы были втроем, когда у нас не было столько денег.

С мамой отношения постепенно наладились. Она излечилась от алкогольной зависимости, у нее появился друг, за которого она после вышла замуж. Мой отчим немного со странностями, но маму любит. Они живут на Бали, исповедуют вегетарианство и учатся любить мир.

Я периодически их навещаю, но Бали это не то место, где я хотела бы надолго остаться.

После школы я планировала продолжить образование в Англии, но у отца появились проблемы со здоровьем. Он ни о чем не просил, я сама захотела приехать. Второй раз папа так и не женился, а подружки все куда-то подевались.

Вскоре отцу стало лучше, я поступила в столичный университет, и мы дружно жили вдвоем. Пока он не выздоровел окончательно.

Снова стал пропадать на работе, задерживаться по вечерам и лгать. Выдумывать, оправдываться, пряча глаза.

— Пап. Перестань, я все знаю, — заявила я ему после очередного загула.

— Ариш, дочка, ты не думай, это так, для здоровья, — начал он, но я перебила.

— Если я тебе мешаю, ты скажи. Я уеду.

Папа принялся убеждать меня, что я его единственная любимая дочка. А все остальное это проходящее.

— Я хочу получить от жизни максимум, меня это заряжает энергией. Ты же хочешь, чтобы у тебя был молодой и красивый отец, не так ли, детка?

Я хотела сказать, что мне нужен отец, который будет рядом. Но он излучал такую удовлетворенность от жизни, в нем было бушевало столько энергии, что я не могла не согласиться. Это лучше, чем видеть его на больничной койке, утыканным трубками.

Что за таинственное «это», которое его заряжает, папа деликатно предпочитал умолчать. Но я и сама прекрасно поняла несмотря на то, что выросла в закрытом пансионе. Мне чуть ли не в первый день соседка по комнате рассказала, откуда берутся дети. С фотками и пояснениями.

Я нигде не получила столько информации о сексе, сколько в закрытой школе-пансионе для девочек. Несмотря на это, свой девятнадцатый день рождения я встречаю девственницей.