Долгая дорога к дому

Глава 4: Последний день мальчишки

1.

Старый Замок был действительно старым. Его построили адепты какой-то давно забытой религии, искавшие убежища в дикой тогда долине, - больше трехсот лет назад. Сейчас в нём размещался молодёжный центр, являвшийся, по сути, отделением ЧК. Но пришла пора вспомнить о его исходном назначении...

Здесь Элари оказался не у дел. Он не был военным, а его профессия (его работа в посольстве Жителей Пустыни состояла из надзора за системой вентиляции и болтовни с Суру) потеряла уже всякое значение. Он с радостью ушёл бы в Емс-Самзу, - если бы его в неё впустили. Но у её входа стояли совсем незнакомые ему солдаты, так что оставался только Замок...

Вчера вечером он долго и бесцельно бродил по городу, пока не оказался здесь, привлечённый скоплением молодёжи. Он смутно помнил, как все жадно ели и пили в большом, ярко освещённом зале, охваченные мутным, лихорадочным возбуждением. Потом он вдруг оказался в маленькой и совсем тёмной комнате с какой-то девушкой. Они заперли дверь и полночи занимались любовью, забыв обо всём, кроме друг друга. Потом Элари забылся мёртвым сном, а поутру обнаружил себя нагишом на диване, - с ободранной до крови спиной и такой ломотой во всех мышцах, словно ночь напролёт таскал камни. Его тело словно превратилось в сосуд из тонкого стекла, набитый ватой. Пришлось залезть под ледяной душ и стоять под ним едва ли не полчаса, чтобы прийти в себя и вспомнить, как он здесь оказался, - и ещё полчаса он потратил, чтобы привести себя в относительно приличный вид. Элари не помнил, где в последний раз видел свои сандалии. Он нигде не смог найти новых, - и, если на то пошло, вообще никого. Замок вымер, все его многочисленные обитатели исчезли, словно сон, и он уже начал сомневаться, что они вообще были.

Наконец, он наткнулся на остатки вчерашнего пиршества и жадно набросился на них, не брезгуя и объедками, - его терзал волчьий голод. Потом Айскин возобновил свои поиски, - и, наконец, забрёл в радиостанцию. Один из приемников всё ещё был включен. Там, в одиночестве, присев на спинку кресла, он слушал невеселые сообщения о решающей битве Айтулари.

Основу защищавшей Лахолу группировки составляла 2-я ударная дивизия. Сейчас она насчитывала шестнадцать тысяч солдат, пять тысяч вооруженных ополченцев и около двух тысяч бойцов сил безопасности, но тяжелого оружия не хватало катастрофически. На вооружении имелось 30 старых счетверённых зениток, 12 пятидюймовых гаубиц, 6 лёгких ракетных установок, 5 речных канонерок и 16 десантных катеров, - каждый на двух моряков и 20 солдат в полном снаряжении. Им противостояло примерно семьдесят тысяч сурами, и исход боя легко было предсказать. На рассвете сурами прорвали наспех возведенные укрепления и теперь почти беспрепятственно двигались к городу. Элари пытался представить, как это происходит. Укрепления наверняка выглядели грозно, - но под натиском сурами стены обваливались, пылало пламя, раскалывались, как орехи, черепа солдат, - и в бреши врывались черные полчища. Немногочисленные уцелевшие защитники отходили в беспорядке и спешке. Юноша сидел, словно в бреду, - его мир рушился, а он - он ничего не мог сделать.

- ...Всё бесполезно, - доносился из динамика безжизненный, искажённый голос. Его разбивали шумы, - то ли помехи, то ли шум боя. - Слишком длинная линия обороны, и не эшелонированная. Достаточно им было прорваться у реки, - и всё полетело к... Мы уносим ноги... Да, а что мы ещё можем сделать? Их десять на одного, и все с винтовками... Нас, похоже, окружили... - голос смолк, послышался вновь. - Отходим к городской линии обороны... попытаемся удержать... последняя надежда на отраву... нет времени на перегруппировку... А? Что? А! А! А-х-х-р-р... - голос перешёл в замирающий хрип, потом взорвался диким треском и смолк.

Элари выключил радио. Ситуация была ясна, - разбитая армия Председателя отступала к столице, надеясь задержать врага на укреплённой окраине. А если ей это не удастся, - их всех ждет один конец. Ему не хотелось верить в это, но он уже невольно прикидывал защитные возможности Замка. Для своего времени он был первоклассной крепостью. Но теперь...

В сущности, Замок был лишь дворцом, окружённым высокой кирпичной стеной с башнями. Но эти башни кое-где обвалились, а стена была большей частью разобрана. Наверное, поэтому все ушли отсюда, оставив его одного.

Элари встряхнул волосами. Его душил тоскливый страх обречённого. Пытаясь отвлечься, он вспоминал прекрасную довоенную Лахолу. Но его мысли невольно вернулись к войне, к тому, что он делал в ночь решающей битвы, - и он не узнавал себя.

Вконец запутавшись, юноша отправился в город, чтобы отыскать хоть кого-нибудь, - даже сурами.

2.

- ...Нам придали спецотряд сил безопасности - два взвода. Всего человек восемьдесят, с тремя гранатомётами и дюжиной джипов, - восемь спаренных тяжелых пулеметов и четыре безоткатных орудия. Командовал ими капитан Плаун, - тот самый, помнишь? Они поперли в атаку напролом, - решили, что сурами разбегутся от одного их вида. Те встретили их ёще на дороге и хорошо проредили ружейным огнем, - подожгли пять джипов. Они попытались укрыться за насыпью, но сурами их там уже ждали. Половина госбезов легла сразу, остальные попёрли в штыки. Тут-то их всех и покрошили. Сурами дрались в рукопашной, как звери. В моём взводе восемь человек убито, дюжина ранена... - оба офицера злобно посмотрели на Элари, и тот счёл за благо идти дальше.

Казалось, в Лахоле не осталось никого, кроме солдат. Он охотно присоединился бы к ним, - если бы ему дали оружие, - но с ним никто не хотел говорить. Элари мог их понять. Армия Председателя славилась тем (это говорили по радио), что могла в любой момент посадить всех своих бойцов на грузовики и доставить их в любое место. Сейчас же, судя по тому, подслушанному им разговору, двести сорок армейских грузовиков из трехсот уже оказались в Си-Круане, - понятно, не с солдатами, а с их начальством, родней начальства и вещами начальства. Остальные были сожжены сурами. В столице уже не осталось исправных автомобилей, - а без буксируемой ими артиллерии боевая мощь армии стала, по сути, равна нулю. Конечно, ещё оставалось личное оружие, - самозарядные винтовки и гранаты, но не осталось самого главного - боевого духа. Из восьми тысяч бойцов, собравшихся в столице, триста уже были ранены, а ещё больше просто спятили, и их пришлось запереть.

Лишившаяся командиров армия не шла на помощь своим, ожидая неведомо чего. Немногие оставшиеся офицеры даже не пытались как-то заменить сбежавшего Председателя. Что же до бойцов, - то многие из них спешили убраться из Лахолы, пока у них ещё есть такая возможность. Элари не видел, чтобы кто-нибудь задерживал их, даже если они уходили, прихватив оружие. Если такое творилось в армейских частях, что говорить об ополчении? В сущности, сопротивляться могло не больше трёх процентов населения, - и дело было даже не в отсутствии оружия, а в психологии. Вызванное вторжением оцепенение и шок через несколько часов сменились лихорадочным возбуждением, а оно - вялой обреченностью. Конечно, многие ещё ничего не знали о положении дел, но большинство уже осознало тщетность защитных усилий. И они стали думать, - а стоит ли защита столицы их драгоценной единственной жизни? Элари думал, что стоит, - но что он мог сделать в одиночку? Другие, наверное, думали так же. И в результате...

Его размышления прервал глухой рёв, похожий на рёв воды или пожара. На него частным треском накладывались выстрелы. Все вокруг бросились бежать, словно стадо испуганных оленей. Юноша растерянно застыл, потом побежал тоже. Он понял, что означает этот рёв. Сурами уже были в городе, бесчисленные полчища, миллионы, - и от них нет никакого спасения, кроме бегства. Но вот куда? Ведь Айтулари был последним островом человечества во враждебном море сурами, - а Жители Пустыни тоже вовсе не являлись людьми...

3.

Он не думал о том, куда бежать, и ноги сами вынесли его в знакомое место, - к приюту и школе. Что ж, в качестве убежища она ничем не хуже других мест...

Элари рванул дверь. Она была заперта, но он, не замечая этого, рванул её ещё раз, изо всех сил. Дверь с треском распахнулась, и лишь тогда он понял, что сорвал замок. На миг он растерялся, представив, что ожидает его за такую проделку, потом бросился внутрь.

В коридоре он столкнулся с пожилым мужчиной, вооруженным топором. Тот решительно двинулся навстречу, но вдруг шарахнулся назад, как от огня.

Элари узнал Юкана Руми, школьного сторожа. Он попробовал подойти к нему, но сторож вновь попятился. В его глазах возник страх. Как ни странно, именно чужой страх привел юношу в себя.

- Что с тобой? Ты что, меня не узнаёшь? - его голос гулко раскатился в пустоте коридора.

- Элари? - Руми неуверенно опустил топор. - Что с тобой?

- А что со мной? - юноша удивленно посмотрел на себя, и вдруг рассмеялся.

Да, его можно было испугаться, - рослый, сильный парень, босоногий, в мятой тунике, с дико встрепанными длинными волосами (в приюте его всегда стригли коротко), и глаза наверняка горят, как у сумасшедшего. Да...

- Пойдем быстрее, - Руми сунул топор за пояс. При его небольшом росте это выглядело комично. - Наши уже все спрятались.

- Где?

- Тут есть тайное убежище - мы подготовили его на крайний случай. Пойдем, быстрее!

Убежище? Элари думал, что знает родную школу, как свои пять пальцев, но уже ничему не удивлялся. А медлить не стоило, - глухой рёв становился все сильнее, и выстрелы звучали, казалось, совсем рядом. Он пошёл за сторожем.

4.

Полутемный коридор, казалось, тянулся бесконечно. Наконец, Руми свернул в одну из гардеробных комнат, - тонкая деревянная дверь, шкафы в стенах, груды тряпья на застеленном коврами полу. За окном тлел дождливый, серый день, казавшийся ещё гаже из окна первого этажа. За полуоткрытыми дверцами шкафов таилась темнота.

- Это здесь? - удивленно спросил Элари.

Руми кивнул, запирая дверь. За ней открылась ещё одна дверца встроенного шкафа, - когда входная дверь была открыта, увидеть её было нельзя.

- Да. Сюда.

Они полезли в шкаф, точнее - в глубокую нишу в стене, завешанную одеждой. Запах пыли и нафталина ударил в нос. До дальней стенки было не больше метра, - но этот метр был забит тряпьем, свисавшим с вешалок, протянутых пониже их голов. Наконец, они прижались к задней стене, - не каменной, а деревянной.

Руми поскреб ногтями и сдвинул фанерную панель. За ней открылась вторая деревянная каморка, такая тесная, что они едва втиснулись в неё вдвоем.

Когда Руми задвинул панель, что-то щелкнуло и прямо над их головами вспыхнула яркая лампочка, осветив пыльный ящик из красноватых мебельных панелей. Руми щелкнул вделанным в стену тумблером. Пол ушел вниз.

Узкий самодельный лифт спускался почти бесшумно, лишь над их головами тихо гудело. Прямо перед носом Элари поплыла грязная стена из красного кирпича. Через несколько секунд они уже вышли в подвальный коридор, спустившись едва ли больше, чем на три метра. Прямо перед ним...

Элари вскрикнул.

- Не бойся, это я, - улыбнулся Суру.

5.

Элари ошалело осмотрелся. Перед ним стояло четверо вооруженных парней. У Яршора было самодельное копьё, на боку косо висел нож, - ножны удерживались переброшенным через плечо пушистым шнуром, очевидно, оторванным от шторы. Яршор выглядел старше Айскина лет на пять и казался уже взрослым. У гибкого, как стальная пружина, Эльтифарга, одетого не лучше, чем сам Элари, на боку тоже висел нож, но на его бедре красовалась кобура с крупнокалиберным пистолетом. У тонкого, стройного, незнакомого парня была снайперская винтовка Суру. Его черную гриву стягивала сине-золотая лента Защитника. Из кобуры на бедре Суру тоже торчала потертая рукоять крупнокалиберного пистолета, но не она притянула взгляд юноши. На правом бедре Суру висел меч, - короткий, но массивный клинок из темной стали, на вид способный легко разрубить человека пополам.

- Трофей, - пояснил Суру, перехватив его удивленный взгляд. - У меня осталось мало патронов, вот и... где же ты был?

Они обнялись. Элари вздрогнул, когда рука друга задела свежие царапины на спине, - и Суру ощутил это.

- Ты чем занимался, козлик? - он с силой нажал на вздувшиеся борозды, зная, что причиняет ему боль. - Когда все...

Элари посмотрел ему в глаза. Их лица разделяло всего несколько дюймов. Суру вдруг смутился и отошёл.

- Это Иркс, - представил он юношу с винтовкой, тоже Жителя Пустыни.

- Что ты здесь делаешь? - удивленно спросил Элари. - Ты же должен быть в Емс-Самзе...

- У меня острый приступ глупости. Мне вдруг захотелось отыскать тебя и присмотреть, чтобы ты оказался в безопасности. Я искал тебя повсюду, но нашел лишь его, - Суру показал на Эльта. - Дома тебя не было, и мы решили, что ты придешь сюда... глупо, верно? А тут как раз для нас нашлась работа. На, держи, - он протянул Элари нож в ножнах и самодельное копье из арматурного прута, - одно из нескольких, стоявших у стены. - Всё же лучше, чем кулаки.

Приняв оружие, Элари осмотрелся. Коридор с белеными, покрашенными понизу в зелёный цвет стенами был тупиком длиной метров в семь. Его освещали две голых лампочки. Здесь слабо пахло пылью и подмоченной известью. Пол покрывала коричневая плитка, кабина лифта пряталась в глубокой нише, лишенной даже подобия дверей. В дальнем от неё конце коридора, сбоку, зияла квадратная дыра высотой в полметра. И всё.

- Это вход в убежище, - пояснил Руми, - но вам туда нельзя. - И сам нырнул в дыру. Ему пришлось ползти в неё на четвереньках.

Элари догадался, почему их не пустили внутрь. Из дыры доносился приглушенный гул разговоров, - безошибочно узнаваемый треп девочек-подростков.

- Их там четырнадцать штук, - пояснил Суру. - Они сироты, никому не нужны, а что с ними сделают сурами, - сам знаешь...

Элари видел, что для Феминиста тут самое подходящее место, а для него... но он отыскал своих друзей, и это было главное.

6.

Охрана оказалась очень скучной работой. Даже говорить было нельзя, разве что шёпотом, - их могли услышать наверху. Они молча сидели у стен, глазея на них и друг на друга. Элари пришлось устроиться на корточках, - на его заду тоже не осталось живого места.

Потом Руми принес им еду. Элари вяло поковырял холодное мясо в консервной банке, и вдруг с аппетитом напал на него. Что бы ни творилось в мире, его желудок это, почему-то, не трогало.

Изнывая от скуки, он несколько раз подходил к лифту и прислушивался, но сверху не доносилось ни звука. Элари тщетно пытался представить, что происходит снаружи, - ему не хотелось сидеть под землей. Здесь было не слишком жарко, - особенно в таком одеянии, - но душно. В конце концов, он сунул руку в щель между крышей лифта и стеной шахты, - воздух в неё шёл, но вверх.

- Ты тоже понял? - шепотом спросил Суру, когда Элари вновь уселся у стены.

- Что?

- Воздух. Он идет через выход наружу, - а у сурами очень острый нюх. Я не знаю, смогут ли они нас услышать, но учуют почти наверняка. Стоит им заглянуть в комнату наверху, - и нам придется отрабатывать своё место. Этот бункер - дурацкая затея. Если бы у этих, - он показал на дыру, - были головы на плечах, они бы сбежали отсюда ещё вчера. Лучше всего, - на западное побережье. Там ещё есть шанс дожить до подхода кораблей из Ленгурьи. Или на север, к нам. А сидеть и ждать помощи, которая никогда не придет, - это самоубийство.

- И что же ты тут делаешь?

- Я хотел найти друга и подумал, - чисто инстинктивно, - что он придет сюда. Это была смертельная глупость, - я стал дезертиром, знаешь ли, - но я не мог тебя бросить. Твоя жизнь досталась мне слишком дорого.

- Ты хороший друг, - Элари улыбнулся. - Я ведь тоже пришел сюда чисто инстинктивно, то есть, не думая. Это чудо, что мы встретились...

- Почему бы и нет? По идее, нам надо бежать отсюда, всем, но они меня не слушают, а девочки...

Они вновь замолчали. Элари не чувствовал в сущности ничего, кроме скуки. Первым сдался Яршор, - он пролез в дыру, прихватив с собой оружие. Элари думал, что его со скандалом выкинут обратно, но всё было тихо. Через минуту за Яршором последовал Эльт. Вновь тишина. Элари стал с тоской посматривать на дыру.

- Ладно, иди, - Суру усмехнулся. - Мы постережем.

7.

Выпрямившись, Элари осмотрелся. Просторная комната с низким, - чуть выше его головы, - потолком была заставлена раскладными кроватями. На них сидели девочки в одинаковой одежде сиротского приюта. Они были не такие уж и маленькие, - лет по четырнадцать-шестнадцать, и по телу Элари пробежала резкая нервная дрожь. Когда он и его безымянная подруга занимались любовью этой ночью, для них не было ничего запретного, ни одно из тайных мест их тел не осталось нетронутым. Элари казалось, что всё это написано у него на лбу.

Девушки захихикали при виде его испуга, и он сел у беленой, покрашенной понизу синей краской стены, продолжая осматриваться. Единственная полукруглая белая лампа была ярче, чем в коридоре, воздух - чище и свежее. Он потрогал грубую, колючую ткань коричневых одеял. Квадратную дыру закрывало нечто вроде печного шибера, - вмурованная в стену железная рама с пазами. Сама крышка стояла у стены, - лист толстого, в сантиметр, некрашеного железа, с загнутым верхним краем. Сверху её должен был запирать пропущенный в раму штырь.

Элари комната показалась довольно уютной, только слева, в боковой стене возле торца, зиял темный, широкий проем, чуть выше его плеча.

- Что там?

Руми не ответил. Он сидел под лампой рядом с Хено Гердизшором - старшим воспитателем приюта. Перевоспитанные им "трудные" дети считали его своим настоящим отцом, но Элари не принадлежал к их числу. Он всегда предпочитал быть сам по себе, и потому плохо поддавался какому бы то ни было воспитанию. К тому же, ему не нравился педагогический метод Гердизшора: тот сначала ломал своих учеников, а потом лепил их заново. Эффективность метода сделала его широко известным в Айтулари, но Элари оказался слишком стойким - или, может быть, слишком цельным для такой обработки. Впрочем, когда они встретились, ему было уже лет пятнадцать, и он мог постоять за себя. Что было бы, попади он к нему раньше, Элари не знал, и даже не хотел представлять.

Гердизшор был пожилой, невысокий, но крепкий мужчина с коротко стриженными полуседыми волосами и помятым, некрасивым лицом. Юкан Руми, старый солдат, слыл его лучшим другом, а Яршор - лучшим из его учеников, верным, как собака... вот только сейчас на его месте сидел Эльт. Они о чем-то шептались втроем, и это неожиданно больно задело Элари. Гердизшор ненавидел его за независимость, которую не смогли сломить ни голод, ни побои, но, по крайней мере, уважал. Эльт же был подобен воде. Он постоянно ускользал, подчиняясь требованиям, но не принимая их, - может быть, потому, что единственным для него миром были девушки, а всё остальное не имело значения. Он был неглуп, но чувственен и влюбчив, и легко уживался со всеми. Гердизшор просто не принимал его всерьёз, - и вот...

Элари поднялся. Не слушая протестующие возгласы, он прошёл вдоль стены и заглянул в проем. Оттуда тянуло холодом. Сверху пробивался серый дневной свет. В первые секунды он увидел лишь его, потом, когда его глаза расширились в темноте, - узкую комнату с деревянными стеллажами, забитыми коробками и консервными банками. У дальней стены стояли ржавые бочки с водой, и там же - заменявшие туалет большие баки с крышками. Свет и воздух проникали сюда через узкое, в два кулака, незастекленное окно под самым потолком. Оттуда доносился неясный шум, крики, редкие выстрелы...

Заметив странную возню в углу, Элари подошёл поближе. Лишь через несколько секунд он узнал Яршора. Тот молча, с непонятным ожесточением занимался любовью с одной из девчонок, не удосужившись даже разуться.

- Пошёл вон, - сказал Яршор не оборачиваясь.

Элари молча подчинился. Он сел на прежнее место у стены и стал думать, что в своей ненависти к людям сурами, возможно, совершенно правы.

8.

Яршор вернулся через несколько минут, вместе с девчонкой. Вид у них был довольный. Элари стало неловко. Яршор скользнул по нему презрительным взглядом и сел в центре кружка старших. Ему освободили место. Эльт отошел в сторону и сел у стены. Лишь тогда Элари понял, кто здесь главный. Не учитель, и уж точно, не сторож. Яршор.

Элари стал жалеть, что оказался в этом месте, но вполне представлял, что с ним будет, если он попытается уйти. Ему давно не нравились бандитские замашки Яршора... и Гердизшор с Руми тоже не нравились, - слишком уж отчаянно-забитый вид у них был. Он инстинктивно ощущал, что такие люди опасны.

В это мгновение погас свет, - не сразу, а с той мягкой плавностью, которая бывает лишь когда отключают сразу большой район. Девушки завизжали, и Яршор тут же заорал:

- Тише, дуры!

Стало очень тихо. В кромешном мраке Элари ощутил, что к нему кто-то испуганно прижимается. Через несколько секунд Гердизшор зажег свечку. Комната странно переменилась, - она превратилась в сумрачную пещеру, полную страха. Девушка отчаянно вцепилась в шею Элари. Когда он попробовал её отстранить, её ладони сжали его руку, и никак не хотели отпускать её.

Прошло несколько минут. Не происходило ничего, и тихие разговоры возобновились. Элари заметил, что девушка играет с его рукой, - сгибает и перебирает пальцы, рисует ногтем какие-то узоры на ладони. Он не сопротивлялся, - эта детская игра ему неожиданно понравилась, он даже не знал, что его ладонь столь чувствительна. Когда тонкие пальцы коснулись его ступни, Элари с готовностью неловко подвернул босую ногу, лишь бы ей было удобнее. Девушка возобновила игру, трогая, поглаживая вздрагивающую подошву, находя всё более чуткие места, и перебирая их одно за другим. Его бедро тоже вздрагивало, вторая из её легких рук легла на него под туникой, впитывая это содрогание...

- Тише, тише, не шевелись, - прошептала она, и Элари застыл, изо всех сил стараясь не двигаться, - иначе он бы проиграл эту удивительную игру. Она легко водила по его подошве кончиками пальцев. - Ты красивый...

Сердце юноши невольно замирало, по его коже бегали мурашки, несколько раз он глубоко вздыхал, стараясь сдержать дрожь, и вдруг подумал, как мало знает о любви - эта невинная игра понравилась ему куда больше, чем...

В этот миг сверху донеслись шаги. Тяжелые, очень тяжелые шаги, - так не могут шагать люди.

9.

В один миг в подземелье воцарилась гробовая тишина. Затем из-за дыры донеслись тяжелые удары и треск расщепляемого дерева. В неё, извиваясь ужом, пролез Иркс, за ним последовал Суру. Вновь раздался тяжелый удар и треск, - что-то массивное рухнуло в шахту лифта и проломило его крышу. Залязгало железо, вновь донеслись тяжелые шаги, - уже из коридора!..

Суру с усилием поднял тяжелую крышку и вставил её в пазы. Шибер со скрежетом скользнул вниз, - и всего через несколько секунд что-то начало бить в него с силой и звуком кузнечного молота. Девчонки завизжали.

Элари вскочил, хватаясь за оружие. Стук смолк, из коридора донеслась возня, смутный гул чужих голосов, потом в стену начали бить чем-то тяжелым, - так, что с неё посыпалась побелка.

- Всё в порядке, - сказал Яршор. - Им не выбить заслонку. А если и выбьют - не пролезут. Мы специально...

- Через несколько минут они просто проломят стену, - перебил Суру.

Как прикинул Элари, стена была толщиной всего в полтора кирпича. Похоже, Суру был прав.

- К счастью, здесь есть запасной выход, - с неожиданным самодовольством сказал Гердизшор. Похоже, идея этого убежища принадлежала ему. - За мной, быстрее!

Все толкаясь полезли в проем. Свечку уронили и наступил мрак, во мраке - сущий ад. Кто-то жег спички, но в их свете ничего нельзя было разобрать. Вокруг визжали, толкались, царапались, кто-то ткнул Элари пальцами в лицо, едва не выбив глаз. Разозлившись, он бесцеремонно расталкивал визжащих девчонок локтями. Сразу несколько голосов истерически призывали к порядку.

Протолкавшись в склад, Элари нос к носу столкнулся с Шухтунгортом, - очевидно, начальник мастерских всё это время где-то здесь спал. Пока они удивленно пялились друг на друга, Гердизшор с Яршором оттащили один из стеллажей. За ним в стене жутко зияло огромное круглое отверстие. Элари невольно подался назад. Гердизшор взял лежавший на полке электрический фонарик и включил его, но с места не двинулся.

- Кто первый?

Все они смотрели друг на друга. Элари оглянулся. Суру здесь не было, - он, вместе с Ирксом, остался у готовой в любой миг рухнуть стены. Юноша чувствовал, как от ударов под ногами содрогается пол, видел, что остальные с трудом сдерживают визжащую толпу. Неожиданно для себя он вышел вперед и протянул руку.

- Первым пойду я.

10.

Удивляясь своей смелости, Элари углубился в дыру. В правой руке он держал копьё, в левой - фонарик. Вслед за ним двинулся испуганно дышащий Руми, за ним, толкаясь, - остальные.

Тут было нечто вроде трубы, неровно составленной из бетонных колец, диаметром метра в полтора, - идти пришлось, сильно пригнувшись. Воздух был затхлый, сырой, и, казалось, недвижимый годами.

До Элари донесся шум воды и шагов через двадцать он вышел в бетонный колодец. По полу поперечного туннеля бежал ручей, - холодный, и, судя по кошмарному запаху, нечистый. В метре над головой юноши виднелась массивная ржавая крышка, но без лестницы, - выбраться здесь было нельзя. Морщась от вони, Элари заглянул внутрь. Справа, вниз по течению, уровень воды поднимался, и он видел, что вдали она доходит до потолка. Слева, насколько доставал свет, туннель был свободен.

Элари вздохнул, задержал дыхание, и, ёжась, двинулся налево. Ледяная вода обжигала его босые ноги, под ней лежал вязкий ил. Он старался не думать о его природе, и шёл по нему так быстро, как мог.

Шагов через сто он попал в новый бетонный колодец. Здесь можно было подняться, но, едва он взялся за скобы, Руми приказал ему идти дальше.

Скоро спина Элари заныла от полусогнутого положения, босые ноги онемели. Ледяная вонь забивала легкие, - но он всё шёл и шёл, стараясь не думать о том, что происходит сзади. Оттуда долетал только усиленный и искаженный трубой неразборчивый гул и плеск.

Он миновал уже шесть или семь колодцев. Судя по всему, они приближались к западной окраине города и это внушало ему определённые надежды. Но в следующем колодце труба кончилась. Вода падала из трех меньших труб в его стенах, сливаясь в вонючий ручей. В них могла пролезть разве что крыса, но из бурлящего озера вверх по стене вели ступеньки. Сунув фонарик в карман, Элари полез по ним. Через пять ступеней он достиг железной крышки, ржавой и очень тяжелой, - сначала он не смог её сдвинуть. Вздохнув, он уперся пальцами ног в ржавую скобу и нажал изо всех сил. Крышка со скрежетом сползла, но света, к его удивлению, не было.

Элари выбрался наверх, в пустой, душный и низкий подвал, засыпанный песком. Узкий проем в блочной бетонной стене вел в некое подобие коридора.

Из люка вылез Руми, за ним, - Яршор, затем полезли девушки. В маленьком помещении скоро стало тесно.

Элари вышел в коридор. Дальний его конец был завален щебнем, второй вел к узкой лестнице. Поднявшись по ней, он попал в какой-то тамбур. Обе двери оказались заперты, но наружная была пригнана неплотно и в щели пробивался свет. Элари жадно припал к одной из них.

Лучше бы он этого не делал.

11.

За эти несколько часов улица неузнаваемо изменилась. Сперва Элари показалось, что она пуста, - людей видно не было. Но тут он заметил громадные чёрные фигуры, бродившие по ней, казалось, без всякой цели.

При виде сурами юношу сковал ледяной страх. Он много раз видел их раньше, - но на картинках они вовсе не казались страшными. Их было всего несколько, но звуки их голосов, сам их вид приводили его в панический ужас. Они казались настоящими чудовищами из чёрной шерсти и железа. Они говорили, смеялись и что-то ели, - в нескольких метрах от двери лежал труп обнажённой женщины с отрубленными ногами и распоротым животом. Её внутренности были размазаны по мостовой.

Элари замутило, он зажмурился и прислонился к косяку. Его ноги жалко обмякли, он чуть не упал и начал всхлипывать, не сознавая этого. Появившийся сзади Яршор грубо толкнул его вниз.

- Пойди, утри нюни, трус!

Внизу юноша наткнулся на Суру. Тот сделал вид, что не заметил его состояния.

- Вот что, ребята. Мы закрыли дыру, но они всё равно скоро её обнаружат и полезут сюда. Здесь оставаться нельзя. Если мы хотим жить, - надо уходить из города. Всем. И чем быстрее - тем лучше.

- Ты хочешь убить всех нас, - зашипел Шухтунгорт. - Если мы выйдем наружу... - его оборвал резкий стук снизу в крышку люка и визг девушек.

Суру первым бросился наверх. Сдвинув щеколду, он распахнул дверь и оказался на улице.

Девчонки и компания Гердизшора сразу же кинулись бежать к темневшему в конце улицы лесу. Элари бросился было за ними, но тут же заметил, что Суру, Эльт и Иккин остались на месте. Юноша замер в нерешительности, потом посмотрел вслед убегающему Яршору.

- Куда же ты, трус!

- Всё правильно, - Суру говорил быстро, но спокойно. - Они пойдут с девушками, мы прикроем их отход. Теперь слушайте. Сурами неуклюжие. Большие, но неуклюжие. Их можно убивать. И запомните, - если струсит ещё хоть один, погибнем все.

Времени на разговоры не осталось. Сурами приближались, и страх Элари вдруг прошел. Теперь он был твердо уверен, что умрет, и всё скоро, сейчас закончится, надо лишь немного потерпеть. Он не хотел лишь умирать, защищая девочек-сирот, - слишком уж глупо, по-театральному это выглядело, слишком нелепо для реальности... но сурами подходили всё ближе. Их лица были карикатурами на лица людей, нарисованными жестоким художником, их мощные зубастые пасти могли принадлежать только хищникам. Они действительно казались неуклюжими, но Элари знал, как обманчиво в таких случаях бывает первое впечатление...

Сурами рассыпались, окружая их полукругом, - около дюжины против четырёх сильных, вооруженных юношей. Хотя у тварей не было винтовок, соотношение сил явно не внушало им страха. Их враги встали в ряд, спиной к стене, - и тут же начался бой.

Иркс первым вскинул винтовку, - пуля пробила бок одной из тварей, и та завертелась на месте, словно стараясь рассмотреть кровоточащую рану. Суру выхватил свой пистолет. Четыре выстрела слились в один короткий раскат, - и второй сурами задергался, пятясь, словно под ударами невидимых кулаков. Через несколько секунд он опрокинулся, забился в судорогах и застыл, - вся его кровь вытекла через четыре рваных дыры на спине, каждая размером в блюдце. Но остальные сурами, казалось, не заметили потерь, с рычанием бросившись на юношей. Прежде, чем испуганный Эльт успел пустить в ход свой пистолет, они подошли вплотную.

Пуля Иркса пробила грудь третьей массивной фигуре, затем он подпрыгнул, избегая низко мелькнувшего меча. Сурами рухнул, чтобы уже не подняться. Суру повезло меньше, - его последние пули застряли под пластинчатым панцирем другого сурами, не причинив ему заметного вреда. Уворачиваясь от его булавы, он налетел на Эльта, чуть не сбив его с ног, и тут же повернулся, перехватывая оружие. Его меч с хрустом вошел в шею напавшей на Иркса твари, разрубая ей позвоночник.

Остального Элари уже не видел. Бросившийся на него сурами отпрянул перед остриём копья. Юноша бездумно сделал выпад, - узкое скошенное остриё вошло в глаз, с тошнотворным хрустом кроша кость, и легко вышло. Из дыры фонтаном хлынула темная кровь, сурами упал... тут же появился второй... наконечник копья застрял в его морде, оружие с дикой силой вывернуло из рук, и вдруг совсем рядом оказалась смрадная пасть. Элари выхватил кинжал, всадил его по самую рукоять в косматый бок... дубинка ударила его по ногам... он упал... чья-то тяжелая когтистая лапа вцепилась в грудь и одним рывком вздернула его на ноги. Элари не глядя отмахнулся клинком... визг... затем пронзительный крик сзади... он вновь упал, попытался подняться... и всё кончилось. Уцелевшие сурами обратились в бегство. Юноша встал.

Восемь тварей были мертвы.

Иркс тоже.

12.

Элари сжался, тщетно пытаясь уснуть, - не потому, что хотел спать, а чтобы сбежать из этой реальности. Убежище было неудобным, - просто плоская крыша небольшого, примыкавшего к глухой стене жилого дома склада. Они забрались сюда по узкой лесенке, втянув её за собой.

Суру и Эльт сидели совсем рядом, но юноша на них не смотрел. Царапины на груди вспухли и сильно болели, - он хорошо мог представить, что чувствует Эльтифарг. Нога Эльта была разрублена ниже колена. Он едва смог подняться сюда, и найти лучшее укрытие они не смогли.

Перед глазами Элари ещё стояло растерзанное тело Иркса, - жуткие раны на коленях и локте, горло разорвано в клочья, живот распорот, и везде кровь, очень много крови... Один из сурами подсёк ему ноги, он упал, - и на него набросились сразу трое. Суру зарубил двух, Эльт расстрелял последнего, но было уже слишком поздно. Прежде, чем они успели опомниться, сурами надвинулись живой стеной, - все в броне, устрашающие дубины, усаженные ржавыми крючьями... тёмные туши, вдвое тяжелее людей...

Если бы не приказ Суру бежать, они все бы погибли, - лишь бы тело Иркса не досталось сурами, которые избавлялись от своих и чужих покойников самым эффективным способом - съедая их. А так... они остались живы, но вот надолго ли? Винтовку Иркса захватили сурами, боезапас к ней, - около восьмидесяти патронов, - остался на теле юноши. Пистолет Суру был разряжен, в обойме пистолета Эльта осталось лишь несколько патронов. У них не было еды и даже бинтов. Впрочем, хорошо хоть, что сурами не увязались за ними, - вокруг было полно свежей жратвы...

Элари вдруг вспомнил, что Иркс не был добровольцем. Он последовал за Суру по приказу, а теперь был мертв, лишённый даже погребения. Как они смогут пойти к его соплеменникам с такой вестью? То есть, они-то смогут, но Суру придется заплатить своей жизнью. Он знал, что виновен, и был готов к смерти, - лишь бы его друзья смогли спастись. Но они не хотели выжить такой ценой, и просто не знали, что им делать дальше. Куда идти? Стоит ли им вообще жить?..

Они пробежали совсем немного, но видели, во что превратился город, - выбитые окна, выбитые двери, трупы на улицах, части трупов... Местами уже занимались пожары, местами ещё стреляли, но здесь, на окраине, пока было тихо. Сейчас ни одна из сторон не контролировала город полностью, но это изменится очень скоро. Если они хотят жить, - надо бежать сейчас, немедленно, но один из них не может даже идти. Что же им делать?..

Бегство тоже могло быть гибельно. Они не знали, что стало с компанией Гердизшора, но уже видели, что такое смерть труса, - стрела между лопаток. Именно так умер Шухтунгорт. Они с трудом узнали его, - руки и ноги толстяка были отрублены и исчезли. Элари не представлял, что сможет смотреть на такое равнодушно, - но он смотрел. Сейчас его волновало другое.

- Ему худо, - тихо сказал Суру, повернувшись к Элари. - Похоже, меч был отравлен. Я ничего не могу сделать.

Взглянув на рану, юноша торопливо отвернулся. Нога Эльта распухла и почернела, из раны сочилось что-то мерзкое, испускающее гнилостный смрад. Чёрные пятна появились уже и на лице, и на руках Эльта, - жить ему явно оставалось недолго. Он метался в лихорадке и слабо, сквозь зубы, стонал. Смотреть на это было выше сил юноши. Ему было стыдно, что сам он ранен так легко.

Вдруг Эльтифарг открыл глаза и протянул руку, пытаясь дотянуться до Элари. Тот склонился над распухшим, неузнаваемым лицом.

- Янгута, - сказал Эльт изменившимся, напряженным голосом. - Найди Янгуту... Она в сто седьмой комнате... в Емс-Самзе... я запер её... думал... что так... безопаснее... вот ключ, - Элари осторожно взял его с пылающей жаром ладони. - Позаботься о ней... пусть она... простит меня... я поступил с ней... как с вещью... позаботься... поклянись... я умираю... так хочется жить... помогите... сделайте же хоть что-нибудь, ну! Это больно, так больно... - он попытался приподняться, но Элари уложил его. Эльт тяжело задышал, глядя в мутные небеса уже невидящими глазами.

- Ты можешь что-нибудь сделать? - спросил он Суру.

- Нет. Можно было... когда его ранили, надо было... отрезать ему ногу... сразу же... но я... не смог. Я боялся, что он умрет, - если не от потери крови, так от боли. А теперь...

Эльтифарга скрутило судорогой, выгнуло дугой. Он дико закричал, потом крик захлебнулся в фонтане кровавой рвоты, обрызгавшей одежду юноши и стену над ним. Потом крик возобновился, не прекращаясь ни на секунду. Распухшее тело Эльта сводили страшные судороги. Элари не мог на это смотреть. Он чувствовал, что сейчас тоже закричит, и не сможет остановиться, и будет бежать, бежать прочь, бежать и кричать, - пока какой-нибудь сурами не проломит ему голову.

Суру выхватил нож и одним заученным движением всадил его глубоко под челюсть умирающего, прямо в мозги. Эльт мгновенно затих и успокоился, - словно щелкнули выключателем. Когда Суру извлек нож, кровь из раны уже не пошла.

Элари вскочил и попятился. Даже в кошмарном сне он не мог представить, что на его глазах один его лучший друг убьет другого. Он чувствовал, как плавятся его мозги, погружаясь в черную пропасть безумия. Сердце бухало, казалось, прямо в горле, перед глазами темнело, - он словно смотрел на Суру сквозь длинную чёрную трубу. Тот невозмутимо вытер нож, вложил его в ножны и закрыл глаза Эльта. Лишь потом он взглянул на Элари, - и в его глазах отразился испуг... нет, настоящий страх.

- Эй, эй, что с тобой? Я... он...

Элари плавно повернулся, прыгнул с крыши и побежал. Суру помчался за ним. В военной школе он был одним из лучших бегунов и считал, что легко сможет догнать перепуганного усталого мальчишку, к тому же, босоногого.

Он ошибался.

13.

Элари опомнился лишь уткнувшись в двери Емс-Самзы. Он отчаянно старался убедить себя, что ничего этого не было, что ему показалось, - но знал, что это не так. Его сознание словно расщепилось на две части. Одна вопила от ужаса, вторая, верхняя, смотрела на это, как на забавную игру. Наверное, именно это спасло его рассудок. И ещё, - у него была цель. Эльт просил его позаботиться о Янгуте, проследить, чтобы она оказалась в безопасности, - и он постарается, даже если ценой станет его жизнь. На короткое, ужасное мгновение юноше показалось, что он выронил ключ, - но нет, вот он, крепко зажатый в кулаке...

Он осмотрелся, почти бездыханный после бешеной гонки. Суру исчез. Элари надеялся, что никогда больше его не увидит. Окна Емс-Самзы были выбиты, во дворе перед огромным зданием лежали сотни трупов сурами, но внутри было пусто. Все, кто мог уйти, уже ушли, а сурами пока ещё не добрались до этого места. Похоже, у него ещё есть надежда...

Найти сто седьмую комнату оказалось нетрудно, - это был небольшой склад продуктов на первом этаже. Едва Элари отпер дверь, Янгута бросилась ему на грудь.

- Эльт, Эльт, я знала, что ты вернешься!

Лишь через минуту она взглянула ему в лицо.

- Элари? А где Эльтифарг? Что... что с ним?

- Он уехал. Уехал... э-э-э... в Си-Круану и поручил мне привезти тебя к нему, - ложь вылетела из его губ легко, без малейшего усилия, словно его устами говорил совсем другой человек. - Извини. Так уж получилось. Он поручил мне...

Врать дальше Элари не пришлось. Из вестибюля донёсся топот и яростный рев: сурами ворвались в Емс-Самзу, чтобы отыскать убийц своих товарищей. Янгута взвизгнула, вновь спрятав лицо на груди юноши.

- Нам надо быстро идти, - сказал Элари, одновременно подталкивая девушку к двери, - из-за неё доносились злобные вопли, с каждой секундой всё более громкие. Но Янгута не хотела идти навстречу опасности. Она упиралась, как осёл. Элари подхватил её на руки и понёс.

Это получилось у него на удивление легко, - но, как только он миновал дверь и кошмарные вопли стали ещё громче, девушка вырвалась и побежала. Элари погнался за ней, но его босые ноги, разбитые во время бегства, болели, и он никак не мог догнать её.

Янгута скрылась за поворотом коридора, но через несколько секунд он вновь увидел её. Она бежала в заднюю часть здания, подальше от воплей. Она опять пропала из его глаз, свернув на лестницу. Тут же он услышал, как Янгута трясёт наружную дверь. Та была наглухо заперта, и до него донеслись слабые звуки ударов, когда маленькие кулачки молотили по металлу. Потом - тишина.

Когда он подбежал к лестнице, та была уже пуста. На миг Элари растерялся, потом догадался прислушаться, и тут же услышал частую дробь лёгких шагов. Сначала он подумал, что девушка бежит вверх, но тут же с замиранием сердца понял, что звук доносится из подвала.

"Нет, только не это, - взмолился Элари, взглянув на зияющий чернотой проем. - Только не в подвал. С меня достаточно. Я не хочу повторять всё сначала".

В следующую секунду он пережил миг жестокой борьбы. Ему очень хотелось открыть окно этажом выше, выпрыгнуть в него и бежать, бежать, бежать... но ему стало стыдно своей трусости. Сжав зубы, Элари нырнул в темноту.

14.

Он спускался, осторожно касаясь руками стен, потом услышал, как Янгута пыхтит, пытаясь открыть дверь подвала. Та не была заперта, но разбухла от сырости и распахнулась с резким звуком, громко ударившись об стену. Юноша напряжённо застыл. В полосе бледного света (в посольстве ещё было электричество) он увидел тревожно расширенные глаза девушки. Наверху нарастал дикий рёв, но в подвале всё было тихо.

Янгута исчезла в проеме и Элари поспешно последовал за ней. Он с усилием закрыл толстую, тяжелую дверь и запер её на массивный квадратный замок.

Короткий проход вывел их в узкий, высокий коридор, освещённый круглыми плафонами. В его стенах белели застеклённые двери, ведущие в совершенно тёмные комнаты. Многие из них были открыты.

- Странно здесь как-то, - шепотом сказала Янгута. Она больше не пыталась убежать от юноши, напротив, держалась поближе к нему.

Они пошли налево, к белой филенчатой двери в конце коридора. Доски скрытого под линолеумом пола то и дело издавали предательский скрип. Пару раз им казалось, что в темноте комнат кто-то сопит и ворочается, но они были слишком испуганы для того, чтобы остановиться и проверить это.

Дверь распахнулась легко, пропустив их в просторный гимнастический зал. На застеленном коврами полу в беспорядке стояли тренировочные снаряды, у стен белели кабинки раздевалок. Прямо перед ними широкая, настежь распахнутая дверь вела в другое просторное помещение, залитое холодным ярким светом длинных ламп, - пустое, с пятью обитыми железом дверями, несомненно, запертыми. Слева у глухой стены стояли старые стальные шкафы, пустые и побитые. Справа наверх вела серая цементная лестница - вытертая, с облезлыми перилами. Оттуда доносились нечеловеческие голоса и глухие звуки ударов, - сурами ломали ведущую в подвал дверь.

Пара замерла на пороге, внимательно осматриваясь. В ярком искусственном свете Элари чувствовал себя беззащитным, кожа Янгуты в нём казалась бледной и нездоровой. Юноша посмотрел на свою руку, - его кожа выглядела не лучше. Не было похоже, что отсюда можно пойти ещё куда-нибудь, а возвращаться было уже поздно, - Элари слышал, как ломают закрытую им дверь. Потолок над головой гудел от топота. Он чувствовал, что сурами буквально кишат внутри здания и всех, кого они найдут здесь, ждет смерть. Жить им осталось очень мало... и тут его внимание привлекла дверь под лестницей, - такая же, как остальные, но открытая, и помещение за ней ярко освещено. Но что там могло быть? Разве что чулан для швабр...

Пока он медлил, не зная, что делать, Янгута вышла на середину зала. Там она выглядела столь беззащитной, что Элари захотелось кричать. Но вместо этого он просто пошел вслед за ней, с той внезапной решимостью, которая иногда убивает страх.

Они встали плечом к плечу, продолжая осматриваться. Отсюда Элари смог заглянуть за ту, открытую дверь. За ней не оказалось даже пола, и удивленное любопытство заставило его подойти ближе. Он увидел ведущую вниз лестницу ступенек в пятнадцать и ещё одну дверь в стене. Дверь была из цельного стального листа, с винтовым запором, а стена - бетонная, с отпечатками досок. Он жестом подозвал Янгуту - и в этот миг наверху с оглушительным треском рухнула дверь подвала.

15.

Они вместе скатились вниз. Убедившись, что дверь не заперта, Элари, упершись босой ногой в стену, распахнул её. За ней была лестница, ведущая ещё глубже. Её освещали зарешеченные лампы на стенах. Стены были влажными, воздух тяжелым, но сейчас юноше было не до этого. Он изо всех сил потянул броневую дверь на себя, спеша закрыть её, - в проход уже лезли сурами, гремя железом. Тяжелый лист с трудом поддавался усилиям, двигаясь медленно, словно в кошмаре.

Враги были уже на расстоянии вытянутой руки, когда дверь с лязгом захлопнулась, плотно войдя в раму, - и теперь её тяжесть не позволила сурами вновь распахнуть её в те короткие секунды, когда Элари крутил штурвал замка. Он повернул его три раза, до упора, - а потом колесо с кошмарной силой рванулось назад. Юноша отчаянно, разрывая мышцы, рванул его обратно, на какой-то миг вернув на место, - и в этот миг сдвинул блокирующий запор рычаг. Потом бессильно сполз по стене, жадно хватая ртом воздух. За эти короткие секунды он весь взмок, словно мышь. Янгута села рядом с ним. Звуки ударов доносились сквозь дверь глухо, как сквозь подушку.

- Не похоже, что её можно взломать, - сказал Элари, переведя наконец дух. - Она весит не меньше тонны, наверное.

- Ты такой сильный, - Янгута провела ладонью по обнажённой выше локтя мускулистой руке юноши. Рука ещё дрожала после мгновений страшного усилия, спасшего им обеим жизнь.

- Ага, - Элари погладил её по плечу. - Пошли. Здесь должен быть второй выход.

Когда они побрели вниз, не раздалось ни звука. Они даже дышали бесшумно, а лестница вела их всё глубже. Никаких ответвлений, никаких дверей. Они миновали один этаж, второй, третий...

И тут лестницу вышибли у них из-под ног.

16.

- Так значит, мы одни? - спросила Янгута, когда Элари, наконец, включил свет.

- Похоже, да, - ответил юноша. - Я обошёл все комнаты, - кроме тех, что заперты снаружи. Да здесь и спрятаться особо негде...

Они осмотрелись. Грубые бетонные стены квадратного каземата, - высокого, сводчатого от пола до потолка, - заливал холодный свет длинных ламп. В нём не было ничего, кроме шести привинченных к полу железных кроватей. Матрацы и подушки с них от сотрясения при взрыве частично свалились на пол. В воздухе ещё висел едкий туман пыли, две лампы были разбиты и темны. За приоткрытой дверью из дюймовой стали темнел длинный коридор. В него выходили все казематы, в основном, жилые. В остальных нашлись ящики с консервами, железные баки с водой, душевая с туалетом, запертый на амбарный замок медпункт, дизель, аккумуляторы, дающие им сейчас свет, и баки с соляркой. В дизельной стояли и мёртвые, покрытые ржавчиной вентиляторы. Толстые железные трубы вели от них в каждую комнату, но сейчас влажный, холодный воздух был недвижим и ещё относительно свеж: им дышали нечасто. Квадратные стальные двери в торцах коридора, - по две, одна за другой, - сейчас были наглухо закрыты. Короткие туннели за ними вели в четырёхэтажные лестничные шахты.

Когда ступени вдруг вышибло у них из-под ног, свет погас, раздался страшный грохот. Стены заходили ходуном, пара в кромешном мраке покатилась вниз, чудом избежав синяков и едва не разбив головы. Когда Элари, взобравшись ощупью наверх, включил фонарик, - он забыл, что положил его в карман, - они увидели, что толстая железная дверь прогнулась, намертво застряв в раме. Её уже нельзя было открыть без помощи взрывчатки или автогена. Когда первый шок прошел, они, гонимые ужасом заживо погребенных, добрались до задних дверей бункера и с большим трудом смогли отвалить их восьмидюймовые плиты. Низкий коридор привёл их к шахте аварийного выхода. Поднявшись наверх, Элари в неверном свете фонаря увидел, что люк вместе с массивной стальной плитой перекрытия вдавлен внутрь с такой силой, что верхняя часть железобетонных стен шахты раскрошилась. Всё остальное он запомнил плохо. Какое-то время он сидел в полной прострации, и к реальности его вернул лишь поток хлынувшей сверху ледяной воды. Её оказалось так много, что юноша и думать забыл о том, что обречён. Скатившись вниз, он закрыл двери бункера на все запоры, какие нашёл, - вода потекла и с другой стороны. Нервно обойдя подземелье, он убедился, что в потолке течей нет, - а также что в убежище, рассчитанном на двести человек, они с Янгутой совершенно одни...

К этому времени его фонарик уже едва тлел. Он просто чудом смог отыскать выключатель в одной из комнат, - и свет, к его большому удивлению, зажёгся.

- Как ты думаешь, что случилось? - спросила Янгута, тревожно прислушиваясь. Сквозь толщу железобетона и земляную подушку сюда не проникало ни звука и понять, что происходит наверху, было совершенно невозможно.

- Взрыв, - сухо ответил Элари. - Суру говорил мне, что файа решили заминировать посольство. Очень разумно: сурами займут его - и бац! Емс-Самзы уже нет. Похоже, всё здание над нами рухнуло и завалило нас. - Юноша помотал головой, не веря в происходящее. Он погребен заживо вместе со школьной подругой, - но это далеко не худший исход, особенно по сравнению с другими.

- Они наверняка рассчитывали, что сурами набьются и в бункер, - наконец, добавил он. - Слишком уж хорошо всё подготовлено... Интересно, что ещё для них подстроили? Тут есть даже радио, но оно молчит...

- И сколько мы сможем прожить в этой норе? - спросила Янгута. - Вентиляцию тоже наверняка завалило. Скоро мы задохнёмся...

Элари слабо улыбнулся.

- Это вряд ли. Я видел воздухозаборники, - от них до здания добрых метров семьдесят, а дизели я смогу запустить, - там от взрыва просто выбило предохранители. Солярки здесь хватит на месяц, а продуктов и воды для нас двоих... года на два, если экономно расходовать. Только вот что мы будем здесь делать?

- Отдыхать, наверное. Я устала...

Когда Янгута села на постель, Элари бездумно сел рядом. Прижавшись к её боку, он ощутил её тепло... обнял её... как-то вдруг их губы встретились. Юноша понимал, что это безумие, но оттолкнуть отчаянно прильнувшую к нему девушку было выше его сил...

- Ты храбрый... - с внезапным волнением сказала Янгута, отстранившись от него. - Я дура, раз бросила тебя. Позволь мне... - прошептала она, взяв в свои его ладони. - Я знаю, у тебя никого не было после меня... И я помню, какой ты красивый, когда... - Её легкие руки коснулись его вздрогнувших плеч, оглаживая спину юноши.

К своему стыду, Элари не испытал даже мига колебаний. Он просто не думал, - очень старался не думать, - о чем-либо, кроме её взволнованного лица...

17.

Усталый, он откинулся на спину, задумчиво глядя в потолок. Рядом с ним лежала любимая мертвого друга, - друга, которого убили у него на глазах, - но это его уже как-то не трогало. Это было явно нужно им обоим - теперь он чувствовал себя почти нормально. Вполне могло быть, что эти несколько минут страсти спасли его рассудок...

Отдышавшись, Элари подумал, что должен встать и вымыться, - они с Янгутой не жалели сил, и стали мокрыми от пота. Но сонная истома уже охватила его, он перекатился на живот и задремал. Вдруг тёплые пальцы девушки скользнули по его спине, лаская тонкий ножевой шрам, спускавшийся к пояснице - память о драке, из которой Суру вытащил его буквально на руках... Суру, которого он так долго считал своим другом...

Юноша вздрогнул и приподнялся на локте, глядя на Янгуту. Их глаза встретились.

- Ты подрался из-за девушки? - спросила она.

Элари усмехнулся.

- Если бы. Просто им моё лицо не понравилось...

- Завидуют. Ты красивый. Мне вот нравиться смотреть на тебя...

Элари вновь прикрыл глаза, но задремать не получилось. Ему пришлось срочно посетить туалет, - а поскольку там он в спешке отбил пальцы босой ноги, пришлось заняться и дизелем. Все дело и впрямь оказалось в выбитых предохранителях, - едва он отжал ползунки и пустил в цилиндры сжатый воздух, как дизель, пару раз чихнув, заработал. Почти немедленно зажегся свет. Комнату наполнил низкий, давящий на уши гул, и Элари убрался в коридор, наглухо закрыв за собой дверь. Здесь звук был едва слышен.

Он чинил дизель нагишом и теперь, в холодном люминисцентном свете, ему стало неуютно. Янгута, впрочем, не испытывала ни малейшего смущения. Они вымылись в душе, - вполне целомудренно, так как сил на разврат у них уже не осталось, - потом оделись и пошли осматривать свои владения. Почти сразу Элари заметил на стене надпись "Аварийный воздухозаборник". Белый треугольник под ней указывал на глубокий проем в полу, перекрытый массивными стальными жалюзи. Рядом с ними торчал длинный рычаг, и, когда он потянул за него, жалюзи со скрежетом сдвинулись. Снизу немедленно хлынул поток прохладного, - но, увы, далеко не ароматного воздуха, и юноша спешно отвёл рычаг назад.

- Фу! Откуда это? - спросила Янгута, демонстративно морща нос. Элари думал не более секунды.

- На берегу реки, под Емс-Самзой, есть водосток, - я сам видел его, когда купался. Он здоровенный, как туннель, по нему легко можно пройти. Наверняка, где-то здесь есть вход в него...

Вход искать не пришлось. В соседнем проеме темнел квадратный железный люк, очень тяжелый, - лишь вдвоем взявшись за ручку, они смогли его поднять.

Дальше вниз вела стальная лестница-стремянка. Спустившись по ней метра на три, они ступили на дно круглого туннеля. Он был где-то на треть выше человеческого роста, с темно-серыми ребристыми стенами из соединенных болтами бетонных блоков. Под люком горела яркая синяя лампа из тех, что вешают на улицах. Туннель уходил вдаль в обе стороны, насколько доставал её постепенно тускнеющий свет.

- Вот это да! - сказала Янгута. - Как ты думаешь, куда нам идти?

Элари на миг замер, прислушиваясь. Да. Туда, откуда доносилось едва слышное журчание. К реке.

18.

Здесь было холодно и душно, их тела сразу покрыл озноб, их тени, бесконечно длинные, прыгали перед ними. Вода здесь уже не текла, но остался скользкий ил на полу и вонь. Грязные полосы высоко под потолком отмечали уровень прежних наводнений.

Здесь царила абсолютная тишина, какая бывает лишь в подземельях, лишь откуда-то спереди доносился слабый, едва заметный шум воды, - по мере их движения он постепенно становился громче.

Потом впереди показался свет. Туннель выходил в железобетонный короб с низкой аркой, в ней бурлила тёмная вода. За скрывавшими её зарослями блестела под солнцем река, но сама арка была забрана круглыми прутьями толщиной в руку, поставленными так часто, что между ними едва прошла бы голова Элари.

- Мы сможем жить здесь, когда у нас кончится топливо и даже запасы воды, - подошедшая сзади Янгута обняла его за талию. - Интересно, что с другой стороны?

Они пошли обратно. Когда люк в бункер остался далеко позади и свет лампы уже почти померк, впереди показалась вторая массивная арка, забранная такой же решеткой. За ней туннель кончался ведущей вверх круглой шахтой. На её стене Элари увидел узкую вертикальную лестницу. Здесь щель между решеткой и стеной была достаточно широкой, чтобы попробовать протиснуться в неё.

Янгута буквально ввинтилась в щель, отчаянно упираясь ногами, но её широкие бедра прошли с трудом. Элари сбросил тунику и полез вслед за ней. Руки и голова прошли легко, плечи и грудь застряли. Как юноша не бился, царапая кожу, он не мог двинуться ни вперед, ни назад. Янгута схватила его за руки и потащила с неожиданной силой. Он вскрикнул, когда ржавая сталь сорвала свежие струпья на груди и врезалась в обнажённое мясо, обжигая, как огнем. Живот и бедра проскользнули удивительно легко, и ещё через несколько секунд Элари поднялся. Царапины и грязь покрыли всё его тело длинными вертикальными полосами. Янгута вскрикнула, увидев это.

- Ой! Ты весь в крови! Надо что-нибудь сделать...

- Что? - Элари невольно поёжился.

- Ну, я не знаю... - она попыталась стереть грязь возле ссадин, но её легкая рука вдруг невольно скользнула по его почти не пострадавшему животу...

Элари силой отстранил девушку.

- Потом. Не здесь. Тут грязно.

Янгута быстро кивнула, потом они полезли вверх. В едва проникавшем снизу свете темнело несколько жерл выходивших в шахту труб, но они были зарешечены столь часто, что лишь крыса смогла бы протиснуться в них. Сама лестница оказалась длиной метров в пятнадцать. Её верхняя крышка запиралась изнутри, но задвижка была отодвинута.

Элари попытался поднять люк, однако он был привален сверху чем-то тяжелым. С минуту юноша мучился, напрягая все мышцы. Янгута внизу нетерпеливо дышала на его босые ноги. Лишь когда они встали на лестнице плечом к плечу и навалились на люк вдвоем, он поддался.

Они выбрались наверх, в маленькую круглую комнату с закрытой дверью и окном против неё. Взгляд Элари сразу упал на проволоку, протянутую между дверной ручкой и металлическим стержнем, вставленным в ящик с какими-то жёлтыми брусками. Именно этот ящик не давал им вылезти. Лишь благодаря тому, что он сполз к двери, не произошло взрыва. Юноша понял, что они чудом избежали смерти... но ничего не почувствовал. Никогда раньше он не имел дела с минами, и счёл за благо не трогать ящик. Окно оказалось распахнуто, защищавшая его решетка сорвана и посажена обратно на живую нитку, - очевидно, этим путем ушли неведомые минеры. Сразу за окном начинались непролазные заросли.

- Мы сможем здесь выйти, - возбужденно сказал он, невольно улыбаясь.

- Прямо в лапы сурами? - спросила Янгута.

Элари прислушался. Кроме слабого шелеста листвы до него доносились лишь редкие, далёкие выстрелы.

- Не думаю, что здесь, рядом, они есть. Мы уже практически в лесу, за городом. Но если мы не уйдем прямо сейчас, потом будет поздно. Да, флот Ленгурьи поможет эвакуироваться беженцам, - но неужели ты думаешь, что они станут отвоевывать Айтулари? Никто не придет к нам на помощь, и мы в конце концов просто умрем в этой дыре.

Янгута задумчиво наморщила лоб. Она была весьма неглупой и практичной девушкой, не страдала избытком идеализма, так что ответ не заставил себя ждать.

- Хорошо. Давай. Но не так же! Подожди, я сейчас сбегаю за едой.

Элари смущённо опустил глаза. Ему даже в голову не пришло подумать о еде, - а без неё они бы ушли недалеко...

Янгуты не было довольно долго. В конце концов, он спустился вниз и сел у решётки, поджидая подругу. Она вернулась с объемистой сумкой на плече.

- Здесь консервы, сколько я смогла поднять, - сказала она, передавая ему сумку, потом ловко проскользнула между прутьями.

Элари потянулся за туникой, но Янгута остановила его.

- Подожди. Может быть, наверху мы умрём. Очень скоро. Возможно, это наш последний шанс... побыть вместе.

- Но у нас нет на это времени...

Вместо ответа Янгута поднялась на пальцы ног и поцеловала его. На этом всё сопротивление, какое мог оказать Элари, закончилось. Он рывком сел на пятки, и она оседлала его, резко двигая бёдрами.

Они двигались вместе, молча, часто дыша, обнявшись, вцепившись друг в друга... казалось, это уже навсегда... потом юноша вдруг вскрикнул от пронзительно-резкого наслаждения, и сжал бёдра девушки, останавливая её. Они замерли, опустив ресницы. Их тела были единственным источником тепла в окружающем ледяном холоде. Элари подумал, что несмотря на боль и всю окружающую мерзость ему хорошо...

- У нас, наверное, будет ребенок, - прошептала Янгута почти прямо в его ухо. - Мальчик. Такой же, как ты.

Элари кивнул. Ему очень хотелось в это поверить.

19.

Они помогли друг другу одеться, потом поднялись, и Элари снял решётку. Они вылезли в окно, с наслаждением дыша лесным воздухом. Из-за того, кто должен нести сумку, возник небольшой спор: Янгута напихала туда не меньше пуда всякой всячины, и Элари решил, что такой груз не для девушки. Она же настаивала на том, что таскать вещи за мужчиной - как раз женское дело: как же он сможет защищать её, если будет обвешан барахлом?..

В конце концов, Элари уступил ей. Пара выбралась из кустов, буйно разросшихся вокруг круглой кирпичной будки. От её дверей шла свежая тропинка, - похоже, именно по ней ушли последние защитники Емс-Самзы. Но едва Элари сделал несколько шагов, сзади вновь затрещали кусты - и из них вывалилась дюжина сурами.

Юноша не колебался ни мгновения. Он выхватил нож, одновременно толкнув Янгуту на тропу.

- Беги. Беги же, дура!

Она взглянула на него, - глаза в этот миг у неё были совершенно дикие, - и кинулась бежать. Через несколько секунд она исчезла в зарослях.

Элари так никогда и не узнал, что же с ней сталось.

20.

Юноша застыл, подняв нож. Он знал, что сейчас всё будет кончено, - и так, что этого не придется стыдиться. Умереть, защищая любимую девушку, для него было совершенно естественным... теперь.

Сурами неторопливо приближались, не пытаясь стрелять, хотя у половины были луки. Огромный вожак вышел вперед, помахивая дубинкой, не трогая длинный меч на поясе, - грязный, ободранный юноша явно не казался ему достойным противником. Элари пригнулся, пытаясь сделать выпад... дубинка мелькнула с быстротой молнии, ударив его по руке. Её пронзила дикая боль и она мгновенно отнялась - до самого плеча. Элари даже не заметил, как выронил оружие. Он перехватил отшибленную руку и выпрямился, с трудом сдерживая злые, бессильные слезы. Сурами окружили его... сейчас всё кончится...

Он ждал последнего удара по затылку, невольно втянув голову в плечи, но его всё не было. Почему? Ведь им не нужны ни пленники, ни даже рабы, - лишь мясо мертвецов, которое они с жадностью поедали...

Вожак вышел вперед, коснувшись ярко алеющих кровавых отметин на груди юноши, - отметин, оставленных другим сурами, которого он убил...

- Ты очень храбрый, не как обычный человек, - на миг Элари показалось, что он сошёл с ума. Вожак сурами говорил на приличном айрине, языке Айтулари, только его голос словно звучал в бочке. - Ты дрался, и ты убивал. За это я убью тебя быстро. Или ты хочешь испытать свой дух, и умереть медленной смертью? Или очень медленной?

Элари захотелось сказать, что он предпочитает первое, но он никак не мог разлепить губ. В глазах дрожали слёзы, но лицо вождя стояло перед ними со сверхестественной четкостью, - волосатая образина получеловека-полузверя, отвратительная, жестокая, и, в то же время, умная. Впрочем, это не помешало юноше разглядеть, что происходит за его спиной, - двое сурами крушили обитую железом дверь будки тяжёлыми топорами. Он мгновенно вспомнил ящик с желтыми брусками, безобидными только на вид. Сколько там тротила? Тридцать килограммов? Сорок?

- Я готов умереть самой медленной смертью, какую ты только в состоянии придумать, - с вызовом ответил Элари. - И клянусь, что ты не усомнишься в твердости моего духа. - Юноше вновь показалось, что за него говорит совсем другой человек. На самом деле он отнюдь не был уверен, что сказал правду.

- Так и быть. Я надеюсь, что ты не солгал. Мои воины сейчас проверят это. Сними свои лохмотья, чтобы нам не пришлось излишне унижать тебя.

Вождь перевел свои слова остальным сурами. В ответ раздался одобрительный рёв.

Под пристальными взорами десяти пар глаз Элари медленно расстегнул пояс, и ещё медленнее потянул ворот туники. Он очень боялся, что сурами, ломавшие дверь, тоже придут посмотреть, и тогда ему останется лишь подтвердить то, что он сказал, делом... но тут за его спиной пронзительно затрещали расщепленные доски, - дверь подалась. Поняв, что через миг его изрешетят осколки, Элари прыгнул.

До вождя было всего три шага. Юноша подкатился ему под ноги, увернувшись от дубинки, и прижался к земле. Но взрыва, увы, не было, - ломавшие дверь воины оставили её и обернулись.

Элари самым жалким образом растерялся, - ему вовсе не хотелось умирать мученической смертью. Пинок вождя отбросил его в сторону, чуть не переломав ребра, сурами расступились. Их вождь вытащил меч, не отводя глаз от Элари. Юноша не попросил о пощаде лишь потому, что не смог толком вздохнуть. Сурами, стоявший у двери, повернулся, запустил в пролом лапы, и, крякнув, сорвал её с петель...

За спиной вождя брызнуло жидкое солнце. Элари словно ударили по голове: он слышал, как что-то щёлкнуло в черепе, но не услышал взрыва. Всё окуталось пылью. Тело сурами плавно поплыло в небесах, и, пролетев метров десять, разбилось о дерево. Остальных тоже разметало как пустышки, они покатились по земле, над их головами клубилось пламя. Упавшие сурами корчились, пытаясь подняться. Но двигалось всего несколько из них, - остальные были изломаны и разбросаны.

Через минуту Элари поднялся и бросился прочь, - ему досталось меньше всех, и он первым пришёл в себя. Он проскочил меж двух сурами, перепрыгнул через ноги третьего и оказался снаружи их кольца.

Отбежав в сторону, он обернулся. Будка исчезла, на её месте дымилась воронка обвалившегося колодца. Осколки раздробленных стен буквально выкосили лес на много метров вокруг. От отряда сурами осталось чуть меньше половины. Элари не успел толком их разглядеть, потому что увидел ещё кое-что, - вождь сурами уже вполне твердо стоял на ногах и целился в него из лука. Не не было никаких сомнений, что с двадцати шагов он не промажет. Элари не хватало лишь мгновения, чтобы скрыться в зарослях, - и тут произошло нечто, вновь заставившее юношу усомниться в собственном здравом рассудке.

Вождь сурами опустил лук.

21.

Элари не нужно было подгонять, - он вмиг исчез в кустах и вскоре выбрался на дорогу у тыльных ворот электростанции - распахнутых настежь и никем не охраняемых. Из-за бетонной ограды доносились яростные вопли и плотная стрельба. Очевидно, после взрыва в Емс-Самзе всех сурами охватило бешенство, и здесь они нашли ему выход, набросившись на батальон охранявших электростанцию солдат. Пройдет немало времени, прежде чем сурами покончат с ним (Элари уже не допускал возможности иного исхода) и примутся за поиски беглецов.

Юноша усмехнулся, затянул пояс и вновь бросился в заросли. Его ноги работали независимо от головы, и он бежал, не слыша погони и не чувствуя ног, бежал, бессознательно, к северу, бежал, пока совершенно не обессилел и не упал. Он был голоден, его роскошная туника превратилась в грязные лохмотья, едва скрывавшие измученное тело, - но он был жив. Пока жив.

Элари долго лежал на земле, полуголый, дрожащий от холода, не в силах подняться, не представляя, где находится, пока до него не донеслись тяжелые, мерные шаги. Человеческие ноги не могли так ступать...

"Вот и сурами, - равнодушно подумал он. - Теперь я попрошу их убить меня сразу. Больше не соглашусь принять мучения".

Всё же он с трудом встал и осмотрелся. На него надвигался огромный черный силуэт, - корова, очевидно, отбилась от стада или её нарочно спрятали в лесу. Она подошла вплотную, ткнулась мордой в его живот и замычала.

Элари сел на землю и заржал. Его душил неудержимый смех, - он не представлял, что при виде обычной коровы с ним случится истерика. Лишь боль в отшибленных вождем сурами рёбрах остановила его.

Что ж, раз он всё ещё жив, надо что-то делать. Он решил, что будет пробираться к западу, - неважно, имеет это смысл или уже нет. Если добраться до автотрассы (он знал, что она где-то недалеко) можно остановить какой-нибудь автомобиль... если они ещё остались. Но...

Его голова кружилась и гудела, руки дрожали. Бежать он уже не мог, - его ступни были все в крови, в глазах двоилось. Дикое возбуждение боя прошло и теперь каждый шаг причинял невыносимую боль. Он вряд ли сможет пройти даже сотню шагов, - разве что на четвереньках.

Он взглянул на свои босые ноги. Подошвы превратились в сплошное месиво из налипшего сора, земли и чёрной застывшей крови. Через трещины в ней сочились свежие алые струйки. Если он ещё и не заработал заражения крови (Элари коснулся запёкшихся, нестерпимо зудящих ссадин на груди), то очень скоро это произойдет. Пока он не ощущал лихорадки и жара - пока.

Он вздохнул и углубился в лес, направляясь на запад, - там проходила дорога, соединяющая Лахолу с Ай-Курьехом. Большую часть пути он прополз на четвереньках, - и вскоре его ладони тоже начали кровоточить.

22.

Где-то через час измученный Элари увидел дорогу с гребня выемки, - пустую, насколько хватал глаз. Нигде ни души, не слышно выстрелов, не видно зарева пожарищ. Лишь слабый тёплый ветер шелестел листьями. Всё казалось таким спокойным, таким мирным...

У юноши до боли сжало сердце. Всё происшедшее казалось ему жутким сном, но... с юга, затягивая небо, наплывали тяжёлые тучи, - страшные, совершенно чёрные, плотнее любых грозовых. Уже через несколько минут они закроют солнце и мир погрузится во мрак. Это помогло бы скрыться от сурами, но Элари боялся, что в темноте его истрёпанные нервы сдадут уже окончательно. Он понимал, что вот-вот на дороге появятся вражеские колонны. А тогда ему останется только уползти в лес, забиться под какой-нибудь куст и умереть, - что, само по себе, тоже не было плохо, но Элари, во-первых, боялся, что процесс окажется мучительным, и, во-вторых, затянется на несколько дней. У него осталось совсем мало времени. Если здесь не появится хоть какая-нибудь машина, - он обречён.

Юноша усмехнулся. Машина! Вряд ли они ещё сохранились в разрушенном мире, - а если и да, то наверняка захвачены сурами, рвущимся вглубь страны. Они прикончат его, а потом просто съедят. Да и люди, - даже простые беженцы, - отнесутся к нему не лучше. А он, измотанный и безоружный, не сможет захватить машину, будь в ней и всего один человек, - если она, конечно, вообще остановится.

Дымные тучи закрыли солнце, начало темнеть. Элари мрачно смотрел на тающую полоску света. Он один выжил в чудовищном аду, - чтобы умереть от заражения крови в темном лесу, всеми забытый, и...

И тут он увидел свет фар.

23.

Элари бросился на дорогу, размахивая руками и не обращая внимания на сумасшедшую боль в покалеченных ногах. Ему было уже всё равно, кто окажется в начавшем тормозить грузовике.

- Эй ты! Лезь сюда! - закричали из кузова.

Забравшись в него, он с удивлением увидел солдат армии Председателя, - настроенных, впрочем, весьма дружелюбно. Их было не больше десятка, все безоружные, с нашивками военной школы, - испуганные юноши, его ровесники, как увидел Элари, ни одного старше двадцати лет. Все молчали.

Когда они проехали несколько миль и поднялись на возвышенность, он вздрогнул, взглянув назад. Там, на ведущей к Лахоле дороге, растянулась бесконечная чёрная лента. О том, из кого она состоит, гадать не приходилось, - вдоль неё вспыхивали и разгорались пожары.

Слушая тихие разговоры солдат, Элари задумался. Он видел участь столицы. В ней за несколько часов штурма полегло около пяти тысяч бойцов, - и ещё больше двадцати тысяч тех, кто не мог бросить свои семьи, или тех, кто не понимал, какая участь ожидает людей под властью сурами, не щадивших ни женщин, ни детей.

Он смотрел назад. Выстрелов он не слышал, они были уже далеко, - но на южном горизонте, над Лахолой, стояло быстро растущее зарево колоссального пожарища.

24.

Машина мчалась со скоростью шестидесяти миль в час. Дымные облака словно поплыли назад, - и, когда над головой Элари простерлось чистое предвечернее небо, он расслабился, слушая тихий, бессвязный разговор. Солдаты мало что знали о случившемся. Война, внезапная передислокация, а потом нападение сурами стали для них совершенно неожиданными. Потеряв почти всех близких, они оказались почти в невменяемом состоянии. Элари с большиим трудом смог их успокоить, но они мало что могли ему рассказать. Они в панике бежали с автобазы, бросив бесполезную радиостанцию, - их приставили её охранять, но никто из них не получил оружия. Они сумели как-то починить сломанный грузовик, брошенный беженцами на обочине дороги, и теперь ехали к своим, которых надеялись найти не ближе, чем в Си-Круане.

Юноша задумался. При такой скорости они меньше чем через три часа будут в городе, - но вот что их там ждёт? В самом деле?..

Постепенно молодежь расслабилась, - стремительная езда в открытом кузове по широкой пустынной дороге не располагала к унынию. Но мирный сельский пейзаж вдруг показался Элари удивительно зловещим, - нигде ни души, ни звука, все попрятались, даже постов на дороге нет... впрочем, это и к лучшему.

Они мчались по высокой насыпи среди просторных, открытых полей, - но Элари казался себе одиноким и чужим. Потеряв девушку, которую поклялся сберечь, он уже ничего не чувствовал, - там, где было сердце, застыло что-то тяжёлое, словно осколок камня. Другие вряд ли это понимали, но юноша уже знал, что обречён. И постепенно на него снизошло огненное спокойствие предзакатных небес и всего великого неорганического мира.

25.

Элари недолго пришлось размышлять о превратностях судьбы. Его попутчики постепенно оживились и он, - единственный раненый, - оказался в центре их внимания. Помочь ему было, собственно, нечем, но юноши, как могли, перевязали его ноги и грудь. Он попросил одежды поприличнее, чем лохмотья туники, но у них ничего не было. Они засыпали его вопросами, и Элари вдруг почувствовал себя старше их всех, - взрослым среди детей, может быть, потому, что видел и знал гораздо больше их.

Рассказывая о своих приключениях, он, впрочем, понимал, что есть вещи, о которых нужно молчать, - не только о своих любовных похождениях, но и о вещах, на вид безобидных, - например о том, что вождь сурами пощадил его. Или о корове. Это были его личные дела, и никого больше они не касались. Он много рассказывал о Жителях Пустыни, - тут пригодились длинные беседы с Суру, вроде бы ни о чем, - и его слушали с жадностью. Элари поражался их невежеству, и мысль о том, что благодаря войне он избежал призыва в армию, лишь сейчас пришла ему в голову. Начнись она всего недели на две позже - и он оказался бы в числе этих, ничего не понимающих ребят, - или, что куда более вероятно, в числе тех, из кого сурами сейчас резали окорока. И, кстати, если бы они не напали - он никогда в жизни не покинул бы пределов Айтулари, и, скорей всего, вскоре пал бы жертвой своей дружбы с Суру, окончив жизнь в тюрьме Председателя. Чрезвычайная Комиссия Государственной Безопасности уже сделала ему предложение, над которым он обещал поразмыслить, но которого не мог принять...

Простая мысль о том, что у любого явления, даже столь ужасного, есть и своя хорошая сторона, показалась Элари настоящим откровением. Он понял, что впервые после начала вторжения всерьез надеется выжить... и устыдился этого.

Он не сразу заметил, что солдаты спрашивают его советов, - как старшего, - а заметив, охотно воспользовался своим авторитетом. Сейчас его единственным желанием было ехать не останавливаясь до самой Си-Круаны, - и он легко убедил в этом солдат. Он убедил их свернуть и ехать окольными дорогами, когда главная оказалась забита беженцами. Он убедил их не останавливаться и не подбирать никого, сделав исключение лишь для трёх девушек, навьюченных узлами. Он убедил их не останавливаться, даже когда их пытались задержать, - всего несколько раз, и однажды им пришлось удирать от пуль.

В конце концов, окольные дороги оборвались и они вновь выехали на главное шоссе, - но основная масса беженцев осталась позади, и сама страна Председателя кончалась. Впереди простерлись голые равнины, - вначале поросшие травой, потом каменистые, они плавно поднимались вверх, к скалистой иззубренной стене хребта Лабахэйто. Уже хорошо была видна седловина Солнечных Ворот. Все, кто ехал, сейчас были впереди, идущие отстали, - их машина оказалась единственной на огромном пустынном склоне, наверное, последняя из всех, что проезжали здесь. Склонявшееся к западу солнце уже окрасило закатным золотом тянувшийся за ними длинный шлейф пыли и весь поднебесный мир.

Громады гор вблизи уже нельзя было охватить взглядом. Они возвышались над ними, словно грозовые тучи, но не туманные, а твёрдые, пугающе реальные, в рыжих рёбрах выступов и синих извивах провалов. Их острые золотые вершины вонзались в глубокую синеву неба на страшной высоте.

Элари оглянулся назад. Долина Айтулари лежала перед ним огромной чашей, наполненной невесомым воздухом. В нём, плавно спускаясь вниз, растворялась наклонная равнина. В этом призрачном море парили темные острова дымовых облаков, - уже не вверху, на одном уровне с ними, но на таком расстоянии их ужасная природа не осознавалась, и это было просто красиво.

Всё вместе, - пики хребта, вздымавшиеся над бескрайней равниной, простор, огненное спокойствие заката, - всё это вызвало у Элари странное ощущение сна, теперь очень счастливого, какие снились ему в раннем детстве, и он не хотел, чтобы этот сон кончался, он хотел снова быть малёньким...

Перевал, - он же граница, - показался неожиданно. В сущности, перевала тут не было, равнина, - точнее, плато, - тянулась дальше за горами, плоская, как стол, а здесь был узкий перешеек её, стиснутый скалистыми отрогами. В самом узком месте он был перегорожен бетонным забором чуть выше человеческого роста. Возле дороги забор загибался внутрь, в короткий коридор, перекрытый с обеих концов шлагбаумами. За ним, сбоку стоял небольшой дом для часовых, - и всё. Артиллерийских батарей Элари не увидел, хотя и знал, что они стоят по обе стороны прохода, - столь искусно они были скрыты в скалах. У шлагбаумов стояли часовые, - солдаты Жителей Пустыни в таких же, как у Суру комбинезонах, и с такими же винтовками.

К удивлению Элари, их пропустили почти беспрепятственно, после чисто символического осмотра, - правители Жителей Пустыни приказали пропускать всех беженцев, мудро рассудив, что у них просто нет выхода.

Пока машина стояла между шлагбаумами, юноша осматривался. За забором возилось множество солдат - солдат Айтулари. Они рыли траншею и долбили амбразуры в монолитном бетоне. Дальше возвышалась древняя стена с единственными чугунными воротами. Она упиралась в крутые скалы и впечатляла даже на вид, - большое двухэтажное, под зелёной крышей, здание таможни казалось рядом с ней игрушечным. Стену облепили многочисленные, как муравьи, люди, приводя её в порядок. Перед ней, почти вплотную, стоял ряд серых железобетонных башен, уже более современной постройки, - похожих на шеи насторожившихся гусей. На скалах по обе стороны прохода тоже копошились тысячи людей.

Элари обернулся. Вся предгорная равнина лежала перед ним, - голая, открытая, бесконечная. Сюда никто не мог подобраться незаметно, и он решил, что сурами никогда не смогут пройти здесь, - ни сейчас, ни вообще когда-либо.

Когда они миновали белое здание таможни и внушительные ворота стены, Элари встрепенулся. Окруживший их пейзаж казался ему невероятным сновидением. Отвесные кручи красных скал по обе стороны прохода алели настоящим пламенем в лучах заходящего солнца. По дну ущелья разлилась густо-синяя тень, столь глубокая, что казалась мрачным туманом. Над ней высилась сплошная стена алого огня, испещренная синими провалами. Из них выступали башни, террасы, арки и лестницы, также ярко пылавшие, - целый фантастический город из пламени. Прямо впереди, в теснине Солнечных Ворот, сходились две стены: левая - огневая, правая - исчерно-синяя. Небо хмурилось и с востока над пылавшими скалами сплошной стеной шли низкие, быстрые серые облака. Зрелище было столь впечатляющим, что все они застыли в невольном молчании.

Когда скалы хребта расступились, Элари увидел разбросанные по равнине ряды палаток, мачты полевых радиостанций. Дальше, скрываясь за каменистыми отрогами, виднелись ряды длинных крыш, - гарнизонный городок Жителей Пустыни. Едва заметные дороги вели к укрытым в скалах складам оружия, и наверх, к артиллерийским фортам. Он не ошибся, - это место действительно было неприступным.

Потом всё это осталось позади и вокруг потянулась пустыня, - голая каменистая равнина с чёрными провалами круглых озер, разбросанных повсюду. Суру говорил, что вода в них сносна на вкус, но отравлена ядовитыми солями, и её лучше не пить. Элари представил себе толпы беженцев, бредущих под палящим солнцем через эту равнину шириной в два дневных перехода, - и содрогнулся. Ему и в самом деле повезло, но он не чувствовал радости, - один лишь жгучий стыд.

26.

Раньше ему никогда не приходило в голову, что пустыня может быть красива. Но испещрённая синими провалами бескрайняя открытая равнина была красива. Клочковатые лимонно-рыжие облака плыли, казалось, прямо над их головами. Далеко впереди, над невидимым отсюда морем, словно ало-золотые башни, неподвижно стояли кучевые облака.

Дорога здесь шла очень ровно, и Элари незаметно задремал. Когда он проснулся, спустившееся к западу солнце светило слева, в щель между горизонтом и низко плывшей над ними огромной тёмно-лиловой тучей. Вся равнина стала светло-золотой в полукольце красных гор. Впереди она прогибалась, скатываясь вниз, в огромную, обрамленную песками котловину. Её дно было из ровной, словно выглаженной глины. На её восточном краю высились грозные барханы. Дальше они превращались в настоящие горы песка высотой с сорокаэтажный дом, и Элари смотрел на них, как во сне. Он не мог поверить, что эти невыразимо огромные и безупречно правильные массивы создал ветер.

Тучи на западе опустились уже совсем низко, горы потемнели, лишь по дну открытой на запад котловины на цепь барханов лился яркий алый свет и пески казались волнами раскалённой лавы перед гребнем сумрачно-фиолетовых гор. Серпы чёрных теней разделяли их гигантские холмы, как циркулем очертив полумесяцы острых вершин. Ветрено, пусто и угрюмо было в этой котловине. Потом тучи опустились ещё ниже, долина потухла, пески начали сереть и в сумерках приняли страшный свинцовый оттенок.

Лежавшая на дороге пыль в последних лучах заходящего солнца казалась багрово-фиолетовой, а дно котловины повсюду стало кроваво-красным. Вишневые отсветы легли на свинцовые склоны барханов. Зловещая дорога стелилась вдаль под ними, как путь мрачной судьбы в мёртвой стране, и у Элари до боли сжало сердце...

Солнце коснулось края земли, на несколько мгновений мир стал тёмно-пурпурным, потом коричневым и погас. Горизонт впереди темнел с каждой минутой. Но, как только они выехали из угрюмой котловины наверх, сразу сделалось светлее, хотя последние отблески заката уже гасли под приливом тяжёлых, коричнево-фиолетовых туч. Уса-Ю стала просто Тёмной Пустыней, - бесконечно однообразная равнина, песок и камни, ничего больше. Лишь на востоке всё тянулись огромные барханы, - более низкие, странно правильной пирамидальной формы, они бесконечными рядами уходили во мглу густеющих сумерек.

Элари начало клонить в сон, - сказалась многолетняя привычка ложиться вместе с солнцем. Но в тряской машине он никак не мог заснуть. Стоило ему задремать, как очередной жестокий рывок будил его, и в конце концов он просто отупел, глядя на мир слипавшимися, бессмысленными глазами.

Уже давно спустилась ночь, когда машина вновь запетляла по опасным извивам дороги, спускаясь вниз, к морю. На его берегу, словно россыпь драгоценностей, лежала Си-Круана, - удивительное созвездие огней среди моря мрака. Их путешествие закончилось незаметно. Элари не сразу понял, что машина уже стоит где-то на окраине городка. Стоило прекратиться тряске, как он растянулся прямо на досках кузова и забылся крепчайшим сном.