Долгая дорога к дому

Глава 5: На мертвом берегу

1.

Элари разбудил странный, зловещий рассвет. Кровавое марево туманного восхода озаряло свисавшие вниз драные клочья серых мохнатых облаков. На западе от гигантских прибрежных дюн поднимались косые столбы мутного отражённого света. В них парила необычайно крутая бледная радуга, - углом, а не дугой, как обычно. Пылевой радуги юноша не видел никогда, и даже не слыхал о подобном явлении - или, может быть, знамении? Все вокруг ещё спали, и ему было очень одиноко. К тому же, он замёрз.

Ежась от холода, Элари свернулся клубком, как собака, спрятал лицо в руки и снова незаметно уснул. Когда же проснулся, солнце уже стояло высоко - он проспал четырнадцать часов и очнулся в какой-то другой жизни.

Прежде всего, юноша решил вымыться, - он чувствовал себя нестерпимо грязным. Ему удалось уговорить солдат отвезти его к морю.

В первые минуты вид огромных валов, с грохотом катившихся на берег, напугал его, но чистоплотность скоро взяла верх. Элари и так плавал очень хорошо, а тут солёная вода сама выталкивала его. Она также жгла его ссадины, но юноша чувствовал, что вреда это ему не принесёт, совсем наоборот. Ободранные ноги не мешали ему плавать, и он резвился, пока не замёрз. На берегу его ждали неожиданные трудности, - соль стягивала кожу, а смыть её было нечем. Туника, которую он тут же выстирал и его волосы покрылись белым налётом, но это было всё же лучше грязи.

Потом Элари долго глядел на прибой, чувствуя, как испаряется его хорошее настроение. Дело даже не в том, что всё вокруг было чужим, - всё было мертвым. Край плато напоминал руины, - рыхлые кривые выступы, скаты рыжей трухи, извивы оврагов. Сама мысль о зелени казалась тут дурацкой шуткой. Всюду его взгляд находил лишь щебень, оползни, груды треснувших пород - то, что геологи называют остаточной россыпью. Море было серо-зелёное, в мутной влажной дымке, на узкой глинистой полосе между прибоем и съеденными эрозией руинами берега лежали бурые груды гниющих водорослей, источавшие едкую вонь. В осыпях обрывов торчали причудливые трухлявые кости давно вымерших зверей. Ничего живого. Никаких птиц. Край света. Гиблое место. Тупик.

Элари чувствовал, что попал в ловушку. Поездка в город окончательно испортила его настроение. Си-Круана была просто россыпью одно-двухэтажных строений, расползшихся по берегам бухты без всякой определённой системы. Вода в бухте была мутной, буро-зелёной, цвета протухшей крови. В самом городе его больше всего поразила вонь, - груды отбросов лежали прямо по краям узких немощёных улочек. Построенные из замешанной на морской воде глины дома напоминали по виду покрытый инеем навоз. Потолки в них делались такими, чтобы только не ушибить голову. Окна без стекол, ставни и двери из щелястого, выбеленного пустыней дерева, - всё это очень древнее на вид. Здесь не было даже земли, - лишь песок пополам с грязью. Песок был повсюду. Прямо к окраине подступали барханы высотой в трёхэтажный дом и из-под их склонов виднелись остовы погребённых развалин. Невероятная толчея на улицах, постоянные крики, брань и драки, жадные тучи мух и пыли, - именно так, по мнению юноши, должен был выглядеть ад.

2.

Элари провел в Си-Круане лишь одну неделю, но она стала чуть ли не самой тяжёлой в его жизни. Дело было даже не в том, что он болел. Ссадины не доставляли ему особого беспокойства, - но он не мог ходить, чтобы не растревожить ранки, и не начать всё сначала. Когда твоё тело полно сил, сидеть на одном месте без дела мучительно, и он подолгу отжимался от пола кузова, - просто чтобы утомить себя. Он даже на миг не мог остаться в одиночестве, и это мешало ему больше всего остального. Но население Си-Круаны выросло в несколько раз, и найти жилье было совершенно нереально. Беженцы спали в кузовах своих машин, и юноша был рад, что у него есть хоть такое пристанище. Другим везло гораздо меньше, да и жизнь под открытым небом не очень его тяготила, - благо, погода была относительно сносной. Куда больше его угнетала обстановка в городе, - с каждым днём она всё больше накалялась.

Здесь не было Жителей Пустыни, - лишь их гарнизон в триста солдат, призванный поддерживать в городе хотя бы внешнее подобие порядка. Теперь они не решались выходить за ограду, и вся власть здесь принадлежала Председателю, - он прибыл сюда чуть ли не первым, вместе с прихлебателями и верной гвардией. Основное население Си-Круаны составляли беглецы из его государства, и теперь они были практически на положении рабов. Все, кто только мог, сбежали, но таких оказалось немного. Си-Круана была небольшим портом с десятком приписанных траулеров, - в первый же день они ушли в Байгару со всеми экипажами. На рейде остался лишь один большой пароход, - его прислали из столицы, чтобы вывезти гарнизон, если дела станут совсем плохи. Отдельные счастливчики владели тут парусными двухкорпусными лодками, на которых плавали Жители Пустыни, но пересекать на них море было довольно неразумно. Никаких сухопутных дорог из Си-Круаны не было - настоящий край света, ловушка. В обход моря, до Байгары, вел тысячемильный путь через скалы и зыбучие пески.

Ощущение западни, из которой надо немедленно бежать, стало у Элари пронзительно-острым. Здесь не хватало пресной воды, - лишь на питье и приготовление пищи, но не больше, и вода здесь стоила дороже еды. С едой тоже обстояло неважно. Беглецы привезли с собой немалый запас продовольствия, но его могло хватить максимум на месяц. А что будет, когда сюда подойдет основная масса беженцев, у которых вообще ничего нет? Пока здесь были лишь те, кто сумел завладеть машинами, - чиновники и тому подобная публика.

Больше всего юношу поразило, что никто даже не пытался вернуться за оставшимися, - все достигшие Си-Круаны машины становились табунами на вечный прикол. Но призрак голодной смерти равно висел надо всеми. Жители Пустыни ничем не могли тут помочь, - их земля, как видел юноша, была совсем не изобильной.

Беженцы пробовали ловить рыбу с берега или собирать съедобные водоросли, но Элари понимал, что если так пойдет дальше, через месяц населению Си-Круаны останется либо жеребьевка, либо свободные выборы кандидатов в суп простым большинством голосов, - здесь не могло выжить больше людей, чем жило раньше.

Правда, вначале сам он жил относительно неплохо, - солдаты приносили ему еду, и воду тоже. Но его крохотная армия таяла с каждым днём, и вскоре он остался один в пустом грузовике с проколотыми хулиганами покрышками. Юношу они не трогали, - отчасти потому, что он выглядел слишком сильным для безответной жертвы, большей же частью потому, что у него было просто нечего взять. Серебряный пояс Элари спрятал в кармане, - более надёжного места у него не было, - и подпоясывал тунику простым шнурком, сняв его с бесполезных ножен.

Одетый в лохмотья, босой, растрёпанный, он имел довольно дикий вид, но девушки всё ещё посматривали на красивого парня с симпатией, и Элари уже думал, не согласится ли одна из них накормить его в обмен на несколько минут удовольствия. Нельзя сказать, что эта мысль внушала ему отвращение. Он вполне хладнокровно обдумывал её, как, возможно, единственный способ выжить, по крайней мере, в ближайшее время.

Из-за совсем не райской жизни совесть не слишком его мучила. Да, он чувствовал себя виноватым за то, что жив, но всё же, не настолько, чтобы сделать из этого практические выводы. Гораздо больше его терзало отсутствие хотя бы одного знакомого лица.

Здесь он не завёл новых знакомых, - отчасти из-за сидячего образа жизни, отчасти из-за того, что не видел людей, симпатичных ему. Здесь собрались не самые лучшие жители Айтулари, и он не спешил обзавестись друзьями, искренне надеясь, что не останется тут надолго.

3.

Никаких официальных известий не было, но весь город жил слухами о продвижении сурами, - какие селения они захватили сегодня и где будут к исходу следующего дня. Никто не боялся, что они прорвутся сюда, - на перевале собралось уже две бригады солдат из армии Председателя. Правду говоря, всех боеспособных солдат оставляли там, и в Си-Круане почти не было военных, если не считать гвардии Председателя и гарнизона Жителей Пустыни.

Армия Гантай-Кева лишилась своей страны, но всё ещё представляла собой огромную силу, - в ней было пять тысяч автоматчиков. Автоматы взяли из секретного арсенала Сил Безопасности, - во время вторжения их просто не успели раздать. Боеприпасов тоже успели вывезти очень много, - пятьдесят тысяч ручных гранат и пять миллионов патронов. Кроме того, в гарнизоне Ай-Курьеха была дюжина шестидюймовых гаубиц, сорок счетверенных зенитных орудий в башнях на стене, пятнадцать многоствольных ракетных установок и даже десять 36-тонных танков. Учитывая характер местности, естественные и искусственные преграды, сурами могли захватить перевал только чудом.

Элари был рад, что угроза нашествия удерживает армию Председателя на перевале, но что будет потом? Не смогут же сурами штурмовать Ай-Курьех вечно. Рано или поздно они отступятся, - и что тогда? Не решит ли Гантай-Кев покорить Жителей Пустыни, на землях которых он уже устроился?

Суру рассказывал, что их армия невелика, - всего тысячи две, из них половина стояла гарнизонами на перевалах Лабахэйто. В их арсеналах были самозарядные винтовки, пушки, броневики, даже четырехдюймовые реактивные снаряды, - этого хватало, чтобы отражать разрозненные налёты сурами, но хватит ли, чтобы справиться с Председателем? Малочисленность армии возмещалась обширными и неприветливыми просторами земель Жителей Пустыни, - но лишь отчасти. Быть больше она не могла, - двухсоттысячный народ просто не мог прокормить большую, и, как говорил ему Суру, число прирожденных воинов у каждого народа ограничено. Не было смысла раздувать армию сверх меры за счёт тех, кого убьют в первом же бою.

Элари не удивился, когда Председатель предложил основать на этих землях Новый Айтулари, "очистив их от нелюди".

Его удивило, что никто не решился возразить.

4.

После нескольких дней в Си-Круане Элари решил, что его жизнь более-менее устроилась. Нельзя сказать, что здесь ему нравилось. Обстановка всеобщей враждебности, постоянный шум, драки, - он не мог спокойно спать, опасаясь, что его изобьют спящим, просто ради развлечения, ночные расстрелы в пустыне, трупы, находимые поутру на улицах, - всё это действовало ему на нервы. Юноша стал раздражительным и злым, - большей частью, из-за вынужденной привычки спать вполглаза. Он чувствовал, как мелкая ежедневная суета затягивает его, не давая думать о главном, - как вырваться отсюда. Он понимал, что идти одному через пустыню, - самоубийство, а его шансы попасть на идущий за море корабль равны нулю, - таких просто не было. Но покорно умирать ему тоже не очень-то хотелось.

Ему казалось, что хуже быть уже не может, но он ошибался. Вечером пятого дня произошли две очень неприятные вещи: сурами вышли к перевалу Ай-Курьех, и в город хлынула основная масса беженцев.

Хотя Си-Круана и раньше не выглядела раем, сейчас она превратилась в сумасшедший дом. Как прикинул Элари, не меньше трети населения его страны, - примерно двести тысяч человек, - ушло сюда, в пустыню, просто потому, что иного пути у них не было. Остальные либо решили попытать счастья на западном побережье, -хотя спасательные корабли из Ленгурьи подойдут лишь через неделю, - либо, большей частью, были просто убиты сурами. Его грузовик, брошенный на окраине селения, теперь оказался в самом центре гигантского табора.

Беженцы были озлоблены до крайности. Лишившись практически всего, они пересекли пустыню, буквально устилая путь своими трупами, - и юноше пришлось кулаками отстаивать свое скромное обиталище. Вначале получалось неплохо, - но против нескольких крепких мужчин с палками устоять он не смог. У Элари хватило ума убраться добровольно. Захватчики зачем-то выбили стёкла в кабине грузовика и тут же стали сооружать над кузовом самодельный тент.

Юноша несколько минут смотрел на них, потом заковылял прочь, проталкиваясь сквозь толпу. К счастью, ссадины на подошвах уже успели поджить и струпья понемногу отваливались, обнажая свежую розовую кожу.

Он шел наугад, пытаясь убедить себя, что ничего особенного не случилось. Теперь он мог рассчитывать, самое большее, на место у стены, где он сможет дремать, сидя на корточках. Это не казалось ему страшным, но он всерьез начал тревожиться, сможет ли теперь добыть где-нибудь пищу, и, главное - воду.

Тут он услышал знакомые по той, прежней жизни голоса.

5.

Элари бросился туда, орудуя локтями и толкаясь без всякой жалости. Его сердце колотилось в радостном возбуждении. Всего через пару минут он увидел тех, кого не без оснований счел погибшими, - Гердизшора и его компанию. Яршор шагал впереди, в руках у него была винтовка и перед ним расступались. Учитель семенил за ним, навьюченный какими-то узлами, за ним тянулись девушки - уже всего тринадцать. Руми с топором наготове замыкал шествие. Все они выглядели истощёнными и больными, сожженные солнцем, покрытые пылью, обтрёпанные, - один Яршор буквально лучился силой. Вид у них был вовсе не гостеприимный, но Элари был безумно рад их видеть. Ему казалось, что теперь всё пойдет хорошо.

- Привет, - юноша подошёл к ним, дружелюбно улыбаясь. Они все удивлённо уставились на него, - словно на привидение. Не было похоже, что они рады видеть его. Яршор, - понятно почему, но остальные?..

- Ты знаешь, где тут можно остановиться? - спросил Яршор. Ни приветствий, ни ответной улыбки - ничего.

- Нет, - Элари покачал головой. - Меня самого только что выгнали.

- Ну, а еда у тебя есть? Вода?

- Нет.

- А вообще хоть что-то у тебя есть?

- Только я сам, - Элари попытался улыбнуться.

- Пошёл вон, - Яршор говорил как тогда, без всякого выражения.

- Но... но я... - Элари растерялся от неожиданности.

- Подожди, - Гердизшор вышел вперёд. - Что с остальными?

- Эльт и Иркс мертвы. Где Суру - я не знаю. Последний раз я видел его в Лахоле.

- Очень жаль. Что здесь происходит?

- Много людей, мало места, - Элари пожал плечами. - Мне здесь не нравится.

- Где твоё оружие? - спросил Яршор.

- Потерял. В бою. Мне пришлось...

- Потерял, но уж точно не в бою, - перебил учитель. - Это на тебя похоже. Бросил всё и удрал. А тут явился попрошайничать.

- Попрошайничать? Я готов делать всё, что вы скажете! Чем я могу вам помочь?

- Послушай, ты! - рявкнул Яршор. - Это не твоего ума дело. Нам надо сохранить девчонок. Знаешь, сколько на них охотников? Мы ничем тебе не обязаны, и лишний рот нам не нужен. И кстати, давно ты здесь?

- Пять дней. У меня был грузовик, но его отняли.

- Пять дней? Так ты уехал тогда?

- Ну да. А что?

- Так ты ехал на машине?

- Да. А что...

- Пять дней жируешь здесь, а мы всё это время брели по пустыне! Ярума умерла, а ты! Ты...! Пошёл вон!

Элари уже понял всё. Ему хватило увидеть их глаза, - злобные, подозрительные глаза хозяев, оберегающих драгоценное сокровище, - чтобы понять, что в этой компании он точно лишний. Вдобавок, один его вид мог вызвать взрыв злобы у измученных людей: почти чистый, - он купался каждый день, - и все они казались просто скелетами по сравнению с ним, проделавшим большую часть пути на колёсах. Как ни странно, ему стало смешно, - возможно, от того, что на свете есть люди ещё хуже, чем он. Но злоба тоже говорила в нём.

- А ты - содержатель гарема и не стоишь людей, которые умирали ради тебя, - обращаясь исключительно к Яршору отчеканил он, повернулся и пошёл, очень довольный собой.

Но стоило ему сделать всего два шага, как на его плечо опустилась тяжёлая рука, пытаясь повернуть назад. Элари повернулся сам, и безо всяких затей двинул Яршора кулаком в ухо. Парень без слов ткнулся в пыль. Одна из девчонок хихикнула.

Элари пошел прочь, на ходу потирая отшибленную руку. Через минуту он стал свидетелем живописного зрелища, - тщедушный учитель вырывал винтовку из рук своего дюжего ученика, который орал:

- Стой! Убью гада!

Элари был уже достаточно далеко, чтобы считать себя в безопасности, и остановился посмотреть. К его удивлению, учитель всё же вырвал у Яршора оружие, и, вдобавок, наградил здоровенной оплеухой, от которой тот вновь упал. Заслуги Гердизшора в том не было, - его ученик ещё нетвердо держался на ногах. Продолжения не последовало, и Элари пошёл прочь, неприятно удивленный этим.

Через минуту он узнал, что сурами прошли перевал Ай-Курьех, уничтожив попутно обе армии, - Председателя и Жителей Пустыни. В его сознании одно событие неразрывно связалось с другим, и он почувствовал себя виноватым, - словно именно безжалостный удар, нанесённый другу, решил их судьбу.

6.

Ужасная новость буквально оглушила Элари, - он брёл, куда глаза глядят, пока не выбрался за город, в пустынные, безлюдные ущелья морского берега. Однообразный плеск волн раздражал его, и, свернув от побережья в теснины размывов, он попал в угрюмый мир кирпично-красных скал и красновато-коричневых теней. Вечер, как назло, выдался жаркий. Солнце палило нещадно, пока он, обливаясь потом, бродил в лабиринтах промоин, то и дело спотыкаясь об камни, словно плавая в жарком и душном застойном воздухе. Здесь, на дне узких оврагов, в сырых и глубоких расщелинах скал, росли крупные белесые цветы на длинных липких стеблях. Их сильный дурманящий запах, поначалу приятный, затем казался отвратительным, словно сладковатый аромат трупной гнили. В размытых обрывах красных глин выступали странные кругляки из крепкого жёлтого песчаника. Выпав из породы, они во множестве лежали на дне оврагов, словно огромные орехи. Элари бездумно разбивал их, один за другим, - в наполнявшем их рыхлом и лёгком беловатом прахе скрывались тонкие окрёменелые стволики каких-то ископаемых растений, испускавшие странный аромат. Ветер вырезал необычные формы в крутых рыжих стенах, - в каждом ущелье почему-то новые. В одном виднелись громадные столбы, - сужаясь сверху и снизу, они выстроились, как ряды чудовищных бочек. В другом поражали правильностью и сложностью отделки бесконечные ряды колонн, уходившие в теневую глубину склона плато, - а за следующим, залитым солнцем гребнем вся стена казалась усаженной огромными песочными часами, раздёленными сеткой чёрных теневых треугольников. В отвесных стенах четвёртого ущелья зияли тысячи глубоких ниш, обрамленных сверху и снизу плотными слоями песчаника, - по их сторонам ветер изваял маленькие точёные колонны со вздутиями и перехватами. Всё эти формы, повторяясь без конца и без изменений, вызывали необъяснимую тревогу и даже страх, - словно Элари наткнулся на след исступленного фанатизма какой-то додревней, непостижимой для человека расы.

Поднимаясь всё выше, он незаметно добрался до самого края плато, под красное запылённое небо с низкими тучами. Цепь узких сторожевых башенок стояла у края тёмно-серой, поразительно плоской и безотрадной равнины, за которой едва виднелась цепь голубых гор, скрывавших неотвратимую угрозу. Элари лишь секунду смотрел на них, потом повернулся спиной и сел на кромке обрыва. На севере, над сумрачной равниной моря, из высоких серых туч синими столбами падал дождь. С запада мрачным багровым маревом надвигалось низкое облако, просвеченное сиянием заката. Добравшись до него, оно выбросило, точно щупальца, горизонтальные струи мелкого песка и пыли, несомой ураганным ветром, и Элари бросился в расщелину, пытаясь прикрыть лицо воротником туники. Буря бушевала несколько часов, как нельзя лучше отвечая скверному настроению юноши, - но, забившись между скалами, он впервые за последнее время почувствовал себя в безопасности и крепко заснул.

Когда он проснулся, была уже глубокая ночь. Буря давно кончилась и в прояснившемся небе царила Ирулана. Непроглядно-чёрные тени лежали вдоль подножий восточных обрывов, клиньями взбирались по промоинам, рассекая стены скал на отдельные выступы, - тёмные, без деталей, призрачные и невещественные. Западные обрывы, рыжие днём, казались отчеканенными из синей матовой стали. Крупный черный щебень и отполированные ветром камни на дне котловин блестели, словно куски серебра. Тишина здесь стояла такая, что Элари отчетливо слышал стук собственного сердца. И лишь далеко внизу, уныло и размеренно, плескали неутомимые волны.

7.

Два следующих дня стали настоящим кошмаром. Всех в Си-Круане охватила паника, - с той разницей, что бежать было уже некуда. Все исправные машины, - их нашлось на удивление много, - нагруженные до предела ушли на запад, к Байгаре. Элари знал, что их шансы равны нулю. Даже если они отыщут проезжую дорогу, всё равно не хватит горючего и продуктов на пеший путь. Его утешало лишь то, что на этих машинах Си-Круану покинул Председатель, вкупе с гвардией, правительством и прочим. Юноша искренне надеялся, что если не пули Жителей Пустыни, то осенние бури положат конец его славному пути.

Сам он не пошёл вслед за ним, хотя уходили многие, - Суру достаточно рассказал о своей родине, чтобы Элари смог отличить смертельный риск от самоубийства. Оставшиеся лихорадочно готовились к обороне, - насыпали какие-то валы, рыли ямы. Все деревянные части домов были разобраны, - либо на палки, которые считались копьями, либо на постройку плотов. Элари не сомневался, что утонуть гораздо приятней, чем умереть от жажды. Тем не менее, и этот путь его не привлекал. В сущности, он уже ни на что не надеялся. Конечно, он мечтал попасть на пароход, всё ещё стоящий на рейде, - Жители Пустыни никак не решались эвакуировать гарнизон, очевидно, не смея оставить беженцев совсем уж без защиты, - но понимал, что с таким же успехом может мечтать о полёте на луну. Он слышал, что на Ирулане тоже есть жизнь, но это его уже как-то не трогало. Он понимал, что умрёт, защищая свою шкуру, и думал лишь о том, можно ли считать такую смерть достойной.

Впрочем, ему не пришлось размышлять о таких вещах долго. Пускай он ходил, как в воду опущенный, но его тело исправно требовало есть и пить, не взирая на состояние сознания. С едой ещё было не так плохо, - он наловчился вылавливать в море толстые бурые водоросли, на вкус совсем не такие противные, как на вид. Беда была в том, что после солёных водорослей ужасно хотелось пить, а достать воды было негде, - резервуары Си-Круаны опустели. Суру как-то хвастался, что может добыть воду даже в самом сухом месте, однако тогда юноше просто не пришло в голову его расспросить.

Жалеть об этом было глупо, но что ещё ему оставалось? Элари начал понимать, до чего могут довести человека мечты о глотке воды, - особенно когда все вокруг думают о том же. Он знал, что день-другой сможет просто потерпеть, - вряд ли больше, - а потом пить ему уже никогда не захочется. Но, ослабевший и измученный, он не сможет хорошо сражаться, а умирать просто так ему не хотелось. К тому же, его тело неотступно требовало воды. Он был готов на самый отчаянный шаг, - и, как ни странно, лишь упреки Яршора удержали его от того, чтобы вырвать искомое силой. К тому же, он пару раз видел, как били здесь воров, и сомневался, что глоток воды стоит переломанных рёбер.

Несколько раз он с самым искренним видом просил попить у ещё имевших воду. На него смотрели, как на сумасшедшего, которых здесь, впрочем, уже было немало. Наконец, один мужик сказал, что даст столь красивому юноше сколько угодно воды, - если тот согласится разделить с ним постель. С Элари случился приступ истерического смеха, - до этого он ещё не дошёл... хотя понимал, что через пару дней с радостью согласится и на такое предложение. Тем не менее, он повернулся и ушёл с царственным видом.

"Интересно, ты и в самом деле согласишься ублажать старого козла в обмен на чашку воды? - спросил он себя. - Ещё как согласишься, стань ценой тому твоя жизнь! И, наверное, будешь очень стараться. Нет уж, приятель, за тобой нужен глаз да глаз, иначе ты и впрямь... А идея совсем неплохая. Противная, но неплохая".

Элари принялся искать дом, где имелся бы свой водяной резервуар и достаточно симпатичная девушка, а главное, - целый. Большинство домов в городе уже разрушили охотники за деревом.

Его поиски долго оставались напрасны, но наконец на окраине он обнаружил искомое. Остановившись под окном, он начал пристально смотреть на девушку, словно стараясь её загипнотизировать. Его большие глаза смогли передать всё, что он никогда не решился бы выразить словами. Всего через минуту они непринуждённо болтали. Ещё через минуту девушка протянула ему руку, помогая взобраться к ней. Потом она заперла ставни.

8.

Когда пронзительные вопли возвестили о том, что сурами штурмуют городскую окраину, Элари уже вновь был на улице. Всё прошло гораздо лучше, чем он смел надеяться. Она оказалась дочью офицера, и, что самое забавное, не потребовала с него платы за гостеприимство. Несколько часов они просто болтали о всяких пустяках, - большей частью, о той, довоенной жизни. Оба были рады выговориться, хотя Элари и не стал говорить всё о своих приключениях. Они сидели в щелястой пыльной комнатке, взявшись за руки, то и дело косясь на запертую дверь, - её семья не одобрила бы незваного гостя. Утром юноша был обнаружен и с позором изгнан, но эту ночь он, впервые за несколько дней, провёл в настоящей постели и сытый, - действительно сытый, до отвала. Сам он не решался просить ни о чем, но его голодные глаза не ускользнули от её внимания. Она принесла ему целый поднос с едой, но Элари прежде всего схватился за кувшин. Вода оказалась затхлой и совсем невкусной, - но её было много. Зато еда была выше всяких похвал, - мясные консервы из довоенных запасов.

Элари ел медленно, стараясь не показать, насколько он голоден. Всё это время она молча смотрела на него. Потом они снова говорили. Потом, когда пришла ночь, легли спать. Они лежали вместе, обнажённые, нельзя сказать, чтобы совсем невинно. Но не больше. Юноша не поверил бы, что такое возможно, но был рад, что всё так получилось, как бы само собой. Она была гораздо мудрее его, и понимала, что ему нужен лишь покой. Элари не стал отпираться, и она гладила его худую спину, пока он не уснул. Ему было очень уютно. Он пожалел, что не решился на это раньше, - и лишь потом, уже на улице, понял, чем за это придется платить. Он уже любил её, и расставание было мучительно. Хотя его вышвырнули силой, он понимал, что сам бросил её, побоялся силы своей привязанности. Она не дала бы ему ничего, кроме возможности умереть за любимую, - а он так хотел жить!..

Его размышления прервал рёв толпы. Юношу подхватило и понесло как пушинку, уже совершенно независимо от его воли. В толпе возникали вихри, противотоки, и Элари никак не мог понять, куда же все так рвутся. Все оглушительно вопили, раздавалась плотная стрельба, - почему-то в центре города, где никак не могло быть сурами. За поднявшейся пылью ничего не было видно дальше десяти шагов. Его окружали перекошенные страхом лица, он напрягал все силы, стараясь не упасть. Падение означало смерть, иногда он чувствовал, что ступает по мягким, ещё живым телам, но сильные локти и крепкие рёбра давали ему преимущество, - по крайней мере, он мог свободно дышать. Вдруг он буквально нос к носу столкнулся с Атхеем Суру, - на миг они застыли, оторопело глядя друг на друга.

- Ты? - Суру приоткрыл рот, его глаза стали совершенно бессмысленными от удивления.

Толпа начала растаскивать их. Элари машинально протянул руку и схватил Суру за шиворот, чтобы вновь не потерять. Он вдруг подумал, сколь мала вероятность такой встречи... и заодно всех других счастливых случайностей, спасших ему жизнь, - тут невольно поверишь в Бога. Суру испугался, он не понял, что юноша до смерти рад видеть друга, - пусть ненавистного, но всё же друга, единственное знакомое лицо среди этой обезумевшей толпы. Он попытался разжать пальцы Элари, но тот вцепился в него намертво.

- Нет времени! - крикнул он. - Я знаю, я виновен, но я хочу помочь тебе!

- Дурак! - Элари вцепился в него второй рукой и потащил к стене, где было относительно спокойно. - Давай уберемся отсюда, а потом будем выяснять отношения!

Суру словно очнулся. Его взгляд стал по-прежнему острым.

- Тогда у нас есть шанс. "Ариламия" не уйдет, пока есть надежда, что выплывет хоть кто-то из наших. Тебя они не подберут, но вместе со мной - возьмут. Главное, - добраться до моря. Даже если утонем, сурами хотя бы не достанутся наши окорока.

- Идет, - Элари отпустил его. - Что в городе? Почему стреляют? Сурами уже здесь?

- Нет. Наш гарнизон. Они попытались добыть оружие и просто стоптали всех, - у них не было ни единого шанса.

- Люди? - с ужасом спросил юноша, одновременно прислушиваясь. Стрельба в центре распалась на отдельные выстрелы и вдруг совсем стихла.

- А кто ещё? Меня там не было, - добавил Суру почти с сожалением.

Элари ощутил, как на глаза вновь навернулись злые слёзы. В этот миг он стыдился своей принадлежности к человеческому роду.

- Эмоции потом! Если будем живы! - крикнул Суру и юноша вдруг крепко обнял его.

Ему не нужно было больше объяснять, что такое настоящая дружба.

9.

Элари на всю жизнь запомнил это короткое путешествие. Без Суру он никогда не смог бы закончить его, - тот безошибочно выбирал свободный путь, большей частью пролегавший по дворам, и ему оставалось лишь спешить за ним, прыгая через заборы или ужом извиваясь в толпе. Он изо всех сил старался держаться как можно ближе к мелькающей спине Суру, чтобы вновь его не потерять. Иногда им приходилось пускать в ход кулаки. Тут Суру был на высоте, - одного короткого тычка ему хватало, чтобы сбить противника с ног. Но чаще парням оставалось просто положиться на силу своих мышц. Всё это продолжалось от силы минут пятнадцать, но впечатлений, - развалин, пыли, криков и перекошенных лиц, - Элари хватило бы на целую жизнь.

Неожиданно для себя они выбрались на берег моря. Там собралось так много народа, что за телами не было видно воды. Тем не менее, Суру сумел найти относительно свободное место. Люди вокруг них кричали как безумные и дрались из-за мест на плотах. Но Суру с Элари были хотя бы внешне спокойны.

Погода портилась. Сильный ветер дул с берега, но с моря навстречу ему упорно ползли клубящиеся низкие облака, тяжёлые и серые. Под ними едва угадывался смутный силуэт "Ариламии".

- Будет ураган! - крикнул Суру. - Настоящий, без шуток, на все двенадцать баллов!

- Что же нам делать?

- Плыть! Что ещё? Кстати, - Суру опустил голову и коснулся пальцами глаз, - там у всех вот такие глаза! Не пугайся! - Он бросил на песок две скорлупки, - контактные линзы, как понял Элари, - и поднял голову. Его глаза ничуть не изменились, - разве что стали чуть ярче. Только их зрачки, ещё минуту назад круглые, стали овальными, словно у хищной кошки. Элари уже слышал об этом, и это не слишком его поразило.

- Не страшно? - спросил Суру.

- Нет! Так даже красивее!

- Ну я и дурак. Ладно. Поплывём так, - это быстрее, - Суру вытащил из кармана крупнокалиберный пистолет, секунду смотрел на него, потом швырнул в воду. Когда он сбросил свой комбинезон, Элари увидел, что к его мускулистой руке шнурком примотаны ножны. Затем юноша скинул свои лохмотья и бросился в воду нагишом.

Ветер дул с берега и помог легко преодолеть прибой. Но с воды "Ариламия" была почти не видна. Элари не представлял, как сможет проплыть такое расстояние.

- До неё не меньше мили! - крикнул он. - А вода холодная! Я не уверен, что смогу!

- Человек плывёт всего вдвое медленнее, чем идет, - ответил Суру. - Через полчаса мы будем там оба. Не веришь?..

10.

Через двадцать минут Элари решил, что друг ошибся. Да, "Ариламия" стала заметно ближе, но он больше не мог плыть. Он не столько устал, сколько замёрз, - руки и ноги окоченели и с трудом подчинялись. Юноша чувствовал, что сможет барахтаться ещё минут пять, а потом просто пойдет на дно и встретит смерть с великим облегчением.

Чёрная голова Суру прыгала на волнах, как поплавок, - они старались держаться поближе друг к другу, но его друг тоже выбился из сил. Они понимали, что сделали уже всё, что могли. Оставалось надеяться на экипаж "Ариламии", - но разве можно с такого расстояния разглядеть на свинцовых волнах две головы, и увидеть, что одно из этих двух лиц - смуглое?

О том, что в мире существуют бинокли, Элари просто забыл.

11.

У капитана "Ариламии" был отличный морской бинокль с двенадцатикратным увеличением и впридачу к нему, - очень острые глаза. Он видел всё, что надлежало замечать, и через несколько минут, когда Элари держался на воде благодаря скорее воздуху в лёгких, чем своим усилиям, - его тело словно превратилось в промёрзшую колоду, - он увидел катер. Ловко лавируя среди плотов, тот направлялся прямо к ним, и через минуту замер совсем рядом. Моряки хотели вытащить из воды лишь Суру, но тот отстранился и что-то крикнул, показывая на Элари. Его собратья явно не любили пустых дискуссий, - сразу две пары сильных рук схватили юношу за плечи и в один миг выдернули из воды. Ещё через пару секунд к нему присоединился и Суру. Им дали одеяла, - чтобы они согрелись и прикрыли наготу, - затем моряки развернулись и на полной скорости помчались к кораблю, не обращая никакого внимания на мольбы и проклятия остальных. Элари стало стыдно от этого ледяного равнодушия, но он даже при желании не смог бы это выразить. Его нагое тело, сжавшееся в тугой комок под тёплым одеялом, била крупная дрожь и он боялся, что просто откусит себе язык, если попробует сказать хотя бы слово.

Когда они пришвартовались к борту корабля, юноша уже достаточно согрелся, чтобы подняться по трапу на своих ногах, хотя всё ещё дрожал. На палубе ему стало неуютно под взглядами дюжины одетых в чёрное моряков и капитана. Он чувствовал себя нелепым и жалким, инстинктивно пытаясь соорудить из одеяла некое подобие тоги.

Суру быстро заговорил на своём родном языке. Элари отвели вниз, в пустую каюту, и дали горячего молока. Он не представлял, о чём рассказывал Суру, но догадался, что новости были невеселыми. Он услышал, как заработали машины и загремели якорные цепи: "Ариламия" набирала ход, поворачивая в открытое море. Через пару минут Суру присоединился к нему, - он уже успел переодеться в новый комбинезон. Они сели на койки, глядя друг на друга. Элари дали грубую рабочую куртку и теперь, если не замечать его голых ног, он выглядел относительно прилично. У рта он обеими руками держал исходящую паром огромную кружку.

- Похоже вы, Жители Пустыни, не пьете ничего крепче, - сказал он, отхлёбывая молоко.

- Да. Таков обычай. Только забудь это дурацкое имя. Мы файа. Просто файа. Но мы не любим, когда чужие говорят это.

- А я теперь один из вас? - спросил Элари.

Суру долго смотрел на него.

- Да. Один из нас. Знаешь... я не надеялся тебя больше увидеть. Я видел, как Емс-Самза взлетела на воздух. Я думал, что ты там, и что тебя похоронило под её руинами.

- Так и было. Но я выбрался.

Суру помолчал.

- Извини. Больше я никогда не назову тебя мальчишкой. Ты нашёл Янгуту?

- Нашёл. И потерял. Я не знаю, что с ней. А что будет со мной?

- Откуда я знаю? - Суру пожал плечами. - Тебе виднее.

- Почему они подобрали меня? Что ты им сказал?

- Что я спас твою жизнь. Этого хватило.

- Мне нравится ваш народ... файа.

- Наш... хотя вряд ли. Ты всё же человек. Я думал, что знаю вас, людей, - но ведь на самом деле я совсем вас не знаю. Я не представлял, что можно так бегать. Я просто потерял тебя из виду, - а ведь в училище я был самым быстрым среди ста сорока сильных парней!

- У меня был хороший стимул, - мрачно сказал Элари.

- Да. Сейчас ещё не время для этого. Извини. Потом.

- Расскажи, что с тобой было? - спросил юноша, чтобы рассеять возникшую между ними неловкость.

- Ничего веселого. Когда я решил, что ты мёртв... ну, я не стану повторять слова, которыми себя называл.

- Мы в ответе за тех, кого приручили, - вставил Элари, и Суру против воли хихикнул.

- Может, и так. Потом я решил, что вряд ли принесу пользу своему народу, лишив его пары сильных рук... на самом деле я просто хотел жить. Я шёл домой... вместе с другими... до перевала. Он... Сурами прошли его на наших плечах. Знаешь, как? Они гнали впереди себя толпы людей, - женщин, детей... Нам оставалось выбирать, - или погибнут заложники, или погибнут все. Но, чтобы выжить, надо было стрелять в своих... возможно, в своих родных, понимаешь? Некоторые стреляли... а некоторые - нет. Все файа были среди тех, кто стрелял. Потом... те, кто не стрелял, тоже начали стрелять. В нас. Это была просто бойня. На долю сурами почти не осталось работы, - к их приходу всё было уже кончено. Я стрелял... в них... в детей... я убил нескольких... а потом просто не смог стрелять дальше. Я бросил винтовку и бежал, - лишь поэтому я ещё жив. Мои крепкие ноги спасли меня... пока. Я дезертир и убийца. Меня будут судить. Скорей всего, повесят, я не знаю...

- Я могу помочь тебе? - Элари был потрясен простотой этого рассказа.

- Скажешь, что я спас твою жизнь? Может быть.

- Ещё кто-нибудь спасся?

Суру покачал головой.

- Из наших - нет. Они все стояли до конца. Так их учили. Там не было трусов, - кроме меня, разумеется. А другие гарнизоны... отрезаны. Им нечем помочь. Они все умрут, - ещё не умерли, но умрут.

- Постой, а как же они тогда узнают, что ты дезертир, - удивился Элари, - если не от тебя же?

- Любое преступление лучше лжи соплеменнику. Так меня учили. Иначе я не могу.

Элари помолчал.

- У тебя хороший народ, - наконец сказал он. - Не думаю, что они осудят тебя.

Суру промолчал. Элари смотрел в иллюминатор поверх опущенной головы друга. Издалека Си-Круана казалась просто смутным пятном, размазанным по подножиям изъеденных эрозией откосов. Над ней клубился дым или пыль. И люди, и сурами на таком расстоянии стали неясной шевелящейся массой. Больше там уже ничего нельзя было разобрать. Что там происходило? Элари не думал, что когда-либо узнает об этом.

Или захочет узнать.