Дорога войны

21

— Значит, рассказать с самого начала и до конца, подробно и не утаивая? — переспросила она. — Значит, доклада по существу недостаточно? Ребята, это что, допрос?

Димитриади покосился на замершего Брюханова и заерзал.

— Ну, пойми и ты нас! — принялся оправдываться он. — Ну фантастическая же история! Ящер, значит, в ухоронке от жажды подыхает, высунуться не может, а ты спокойно ходишь везде, как своя, патруль тебе козыряет… И еще много всякого. Ну странно же, так, нет?

— Ты Ящера хорошо расспросил? Он подтвердил, что мы мост закрыли?

— А то ты Ящера не знаешь! — досадливо сказал Димитриади. — «Как дал из двух стволов, всем кабздец, без вариантов!» — вот и все его объяснения! Ящер парень простой как дважды два, ему только по скалам лазить! Зита, не виляй, я все вижу. Мне надо разобраться в этом деле. Потому что мне зададут вопросы! Я должен знать, что ответить!

Она помолчала в сомнении. «Спартак», вот в чем дело. В очередной раз уникальная форма руководства «Спартаком» вошла в противоречие с армейским принципом единоначалия. Сам Димитриади ей доверял. Точнее, теперь доверял. Но штурмовики имеют и право, и возможность с него спросить. И спросят обязательно, как понимать тот факт, что спартаковка нагло разгуливала по забитому врагами городку, и ей ничего за это не было. Кунгурцев — точно спросит. А у Димитриади нет еще такого авторитета, как у Зиты. Он-то свой в доску, а Зита всегда была представительницей штаба, она и знала, и умела намного больше рядовых штурмовиков. Что, впрочем, не мешало спросить и с нее. Так уж устроен «Спартак», она сама его сделала таким. Так что? Рассказать, как было? Раскрыть Давида? А если кто-нибудь из посвященных попадет в плен, что тогда? А не рассказать — значит, убить суть и дух «Спартака», вычеркнуть уникальные результаты работы своей и майора Каллистратова…

— Топ-секрет, — сказала она в результате. — Поняли? Вижу, что нет. Посвященный не имеет права попадать в плен, вот так-то, ребята.

— Да мы и так не рвемся, — хмуро заметил Димитриади.

— Ты не понял, — ласково сказала она. — Послушаешь — и будешь обязан застрелить себя при любой угрозе захвата. При ранении. При окружении. Не успеешь сам — это должна сделать твоя пятерка. При любой угрозе захвата, ребята, при любой.

— Подписываюсь, — подал голос Брюханов.

Димитриади помялся. Осторожный и увертливый, как черт, он почуял, что от слов Зиты несет смертью, и теперь не знал, как оказаться в стороне.

— Подписываюсь, — сказал кто-то за спиной Зиты.

Она обернулась. Кунгурцев насмешливо смотрел на Димитриади.

— Отошли в сторонку и соображаете, как подружку втихаря отмазать? — заметил он. — Не выйдет.

— Подписываюсь, — сдался Димитриади. — Ну, что мы еще не знаем из секретов «Спартака»?

Она вздохнула и рассказала все. И о Давиде тоже.

— М-да, — поежился Димитриади. — Тут точно лучше в плен не попадать… Ты не могла что-нибудь соврать, а?

— Что могла, соврала, — заметил неожиданно Кунгурцев. — Ну, мы-то все свои. Сделаем вид, что не заметили. Но с броневиком ты сильно подставилась. Мы же тебя с детства знаем, негде в подкупольнике научиться вождению. Будь осторожней… в следующий раз. В особом отделе такое не проскочит. Принцесса.

Штурмовик подарил ей нагловатый взгляд и ушел. Повисло неловкое молчание.

— Ну, так-то он прав, — пробормотал в результате Димитриади. — Как бы придумать что-то такое… складное? Ну, ты придумаешь, лады? Отдыхаем, ребята. Завтра у нас тяжелый день. Да и сегодня был не из легких.

«Спартак» забился в щели меж камней и кустов на склоне горы. Далеко внизу раз за разом полыхал огонь — «алсучки» по наводкам от беспилотников прямо с трассы расстреливали все подозрительные овраги, распадки и ручьи, где могли бы укрываться диверсанты. «Спартак» застрял костью в горле у турецкого командования, и Зита подозревала, что завтра против них начнут войсковую операцию. Погонят по горам и лесам под выстрелы, как диких зверей. А отбиваться «Спартаку» нечем, патроны наперечет.

Приполз Брюханов, притащил ей пакет с водой и вежливо отвернулся. Два литра, настоящее сокровище! С водой в «Спартаке» была напряженка, но девушек традиционно обеспечивали в первую очередь, так же традиционно без всякого стеснения этим занимались напарники, вроде все штатно, но ее смутила некоторая зажатость парня. Хочет подсмотреть, как она раздевается, что ли? Так это зрелище разве что для психопатов, ничего эротического в девушке, выполняющей гигиенические процедуры, нет… Тогда что? Она испытующе уставилась в спину парню.

— Дырку просверлишь, — буркнул он.

— Брюханов…

— Да в норме я. Могу я просто радоваться, что вернулась живой?

Она обдумала неожиданное признание. Брюханов — и радоваться? Ей?! Ну… Так ничего и не надумав, она забралась в палатку, штурмовик втиснулся следом. Повернулся на бок, подложил ей руку под голову, другую на ее бедро, потому что больше некуда… А зажатость из него так никуда и не делась.

— Брюханов! — угрожающе сказала она и толкнула его задницей в живот. — Ну, что?

— А то сама не понимаешь! — досадливо сказал он. — Каждую ночь у меня в руках, задницей еще толкаешься… а я вообще-то мужчина.

— Могу уйти, — обдумав его признание, предложила она.

— Нет, лучше уж ты, — непонятно отозвался парень. — Я контролирую себя, честно. Спи.

Он обнял ее, откинулся спиной на камень и ровно задышал. Она благодарно уткнулась в его надежное плечо и наконец по-настоящему почувствовала, что среди своих. Среди своих…

— Брюханов, — тихо спросила она. — Почему Сашка собрал отряд? Это же опасно.

— Ребята так решили, — неохотно пробормотал штурмовик.

— Почему?

— Страшно, — еще более неохотно сказал парень. — Погибать в одиночку — страшно. Это ты у нас железная, а ребятам, если забыла, еще восемнадцати нет. Дети. Нервы на пределе, Сашка решил, вместе будет легче. Может, и прав…

— Я железная, а ты?

— А я бесчувственный. Спи. Утром нас погонят по горам, как зайцев, а у меня всего одна кассета к «реактивке». Единственная на весь отряд.

Засыпая, она чувствовала, что парень гладит ее нежно и очень осторожно, чтоб не проснулась, сначала решила возмутиться, но потом сделала скидку на мужские гормоны, махнула мысленно рукой и отключилась. Но закладку в памяти оставила: напарника надо менять. Срочно.

Их погнали еще ночью. То ли кто-то из штурмовиков не выдержал и развел огонь, то ли просто собрались вместе и засветились на тепловизорах, но скорее всего просто поисковая сеть на этот раз оказалась более обширной и плотной. Так что ночь закончилась тем, что зависший дрон-ракетоносец влепил точно по расположению отряда. Зита проснулась мгновенно, вывернулась из палатки, огляделась — центр лагеря полыхал. Из-за спины Брюханов сунул ей «реактивку». Все верно, она — лучший снайпер отряда. Визир торопливо обшарил ночное небо… вот он, гад, светится двигателями! Она сбила его со второго выстрела, а толку? Наверняка координаты отряда уже сброшены оператором дрона всем, жаждущим крови спартаковцев, и совсем скоро здесь воцарится ад, «алсучки» выжгут склон до гранитного основания!

— Уходим к трассе! — прилетело по связи распоряжение Димитриади. — Кунгур — обеспечь передовые дозоры! Зита, на тебе раненые, проверь! Ходу, ребята!

Она хотела возразить, что это неправильно и смертельно опасно, что их там ждут, что надо рассеиваться малыми группами и уходить к перевалу, но только прикусила губу и заспешила к месту ракетного удара. Командир — Александр, ему и решать!

Раненых не было. Ракетой накрыло пятерку Чукреева, всех насмерть. Ребята почему-то собрались вместе. Неужели прав Брюханов, и им страшно умирать в одиночку? Она прислушалась к собственным ощущениям — и ничего не поняла. Лично ей вообще не хотелось умирать, ни в одиночку, ни как-то еще.

«Спартак» скользнул размытыми тенями среди кустов и камней, на последних крохах энергии в «ночниках» втянулся в лес и пропал, а склон за их спинами взорвался огненным пеклом — огнеметные системы «Алсу» били по координатам на пределе скорости заряжания. Но — поздно…

Их не пустили к трассе, как она и предполагала. Вынырнул из рассветных сумерек разведчик и хрипло сообщил — ждут. Ожидаемо, но все равно мерзко. Как ощущение стягивающейся петли на горле. Димитриади огляделся загнанным зверем, глянул отчаянно на Зиту. «Прорвемся!» — пообещала она ему взглядом.

— Ищем другую точку прорыва! — решился Димитриади. — Вдоль трассы — ходу! Всем с боезапасом — в первую линию! Кунгур — отсекаешь хвосты!

Штурмовик развернулся и схватил Зиту за плечи.

— На тебя надежда! — жарко прошептал он. — Катька погибла, нет у нас больше оператора «летающего глаза»! Ты же на летних учениях ходила с инструкторами, работала с камерой! Сможешь? Сможешь, Зита?! Проведи отряд на исходную, больше ни о чем не прошу!

— Саша, надо уходить к перевалу! — решилась она.

— У нас приказ — держать трассу! — угрюмо сказал Димитриади. — У нас — приказ! Я не имею права отвести отряд!

Штурмовик резко замолчал и отвернулся. Она поняла недосказанное. Александр всеми силами пытался уберечь «Спартак» от гибели. И в данном случае, выбирая между безнадежной атакой на трассу и военным трибуналом у своих за невыполнение приказа — выбрал атаку как более безопасную. Вполне могло быть, что правильно выбрал. Вполне могло быть, что и самоубийственное решение держать трассу до последнего — правильное, и полчаса задержки движения техники окажутся решающими в неразберихе войны. А «Спартак»… это она бы увела ребят за перевал, к своим. А высокое начальство жертвует подразделениями, как пешками в шахматной партии. Одна из неприятных правд войны.

— Бежать и работать — не смогу! — твердо сказала она.

— Брюхан, на руки ее! Блин, отрастила задницу, красивая, спасу нет, да хрен утащишь…

Качалась земля, качались железные плечи Брюханова, но она целиком была там, впереди, скользила над кронами деревьев, высматривала врага, ловила чутко дрожание ветвей, прятала «летающий глаз» в листве. Дважды, заметив камеру, ей приветливо махали руками сидящие в засаде егеря — принимали за свою. Потом давно уже помаргивающая красная точка в углу экрана опасно разгорелась, предупреждая — ресурс автономного полета на нуле. Она еще бросила камеру вверх, пытаясь напоследок оглядеться — щиток управления мигнул и налился чернотой.

— Всё, Брюханов, отъездилась, ослепли мы, — прошептала она и сползла на землю. Штурмовик без сил опустился рядом.

— Чтоб я еще раз взял тебя на руки!.. — прохрипел он и смолк. То, что она сука толстожопая, она поняла без слов и мысленно согласилась.

Они снова бежали. Димитриади упорно выводил отряд к трассе. Потом случилось то, что давно должно было произойти — в лесу отряд вломился в засаду. Разведчики погибли первыми, но успели предупредить выстрелами. Спартаковцы пошли на прорыв, и в густом подлеске закипела мгновенная, яростная и кровавая схватка…

Они прорвались. Их спасло то, что бой развернулся в лесу, в условиях ограниченной видимости. На поле — положили бы всех. В лесу же больше значили не численное преимущество и плотность огня, а мгновенная реакция и мастерские навыки стрельбы. И еще — безрассудная, отчаянная храбрость. Так что они оставили за спиной десяток трупов рослых солдат в незнакомой камуфляжке, выскочили на границу леса… Димитриади болезненно охнул и скрутился в траву. То ли догнала слепая пуля, то ли достал напоследок снайпер.

— Кунгур, кабздец, принимай отряд! — прохрипел штурмовик и потянул из разгрузки пистолет.

— Только попробуй! — зло закричала она. — Прибью! Брюхан, прими раненого!

И тут навстречу им снизу от трассы поднялась двойка ударных вертолетов. Поднялась не спеша, торжествующе. Пилоты явно понимали, что «Спартаку» на этот раз нечем их встретить, и наслаждались ситуацией.

— Нет! — выдохнула она. — Не позволю!..

И подхватила с травы «реактивку». Кассета — последняя, но она есть!

Тяжелая рука опустилась на оружие. Лицо Брюханова оказалось совсем рядом.

— Ты права, принцесса! — сказал он и страшно улыбнулся. — Горбатого могила исправит. Я был и остался зверем. Там, в душе. Только ты меня держишь. А без тебя мне на земле нет места. Уходи, тебе жить.

Он забрал у нее оружие. Опустил на лицо щиток. Мигнула зелеными огоньками захватов перчатка.

— В конце концов, когда еще посчастливится отдать жизнь за звездную принцессу? — отчетливо хмыкнул он и расставил пошире ноги…

«Спартак» отчаянным броском рванулся к трассе, оставив за спиной грохот разрывов. Как и прежде — меняя жизнь снайпера на существование отряда. По отрядной связи четко распоряжался Кунгурцев, на ходу собирал из оставшихся в живых боеспособные двойки, ставил задачу — максимально сблизиться и выбить у брони средства наблюдения к чертовой матери! Ну а что еще можно сделать технике маломощными «птичками»? Она бежала вместе со всеми и четко понимала, что даже этого им не позволят — над трассой висели дроны-наблюдатели. При первых же выстрелах их накроют из всех стволов. И когда, казалось бы, пришло время ставить точку в повествовании о боевом пути «Спартака», дроны вдруг разом, как по команде, клюнули носами вниз…

— Кунгур, отбой! — всхлипнула она и без сил опустилась под дерево. — Отбой! Работают «Вулканы»! Понимаешь?! «Вулканы» вышли на боевой режим!

— Понимаю, — выдохнул Кунгурцев и опустился рядом с ней. — Аппараты подавления беспилотников высшего уровня секретности, да? Производства завода «Машточприбор»? Ну кто в Копейке не знает о «Вулканах»? Только конченый дебил, но я-то умный. «Спартаку» — залечь и не высовываться!

Она с удивлением покосилась на штурмовика. Кунгурцев и юмор?! Удивительное сочетание…

— А красивый план! — с мрачным удовлетворением заключил Кунгурцев. — Заманили турок, растянули по всей трассе и остановили! В походном положении! И сейчас, если правильно понимаю, десантура начнет их мудохать!

— Увидим.

И они увидели. Сначала с ревом прошли в сторону храмового комплекса оперенные стрелки — ракетный десант вновь подтвердил свою мрачную славу смертников. Потом воздух задрожал от слитного гула двигателей — вертолеты звено за звеном накатывали из-за перевала, десантники сыпались на склоны, торопливо разворачивали ракетные комплексы…

А для «Спартака» война как-то неожиданно закончилась. Застрявшие на марше колонны турок после пары ракетных ударов благоразумно сложили оружие. Разом восстановились все виды связи, в эфире стало тесно от начальственных приказов и запросов. Батальон десантуры прочесал окрестности и помножил на ноль всех, не успевших поднять руки. Оказалось — альпийские стрелки, военная суперэлита европейцев. Ну, помножили на ноль и суперэлиту, убились не хуже прочих. Отправленные Кунгурцевым штурмовики принесли раненого Димитриади. Вместе с ними прихромал — вот чудо! — живой и в общем невредимый Брюханов, на закономерный вопрос, а не бессмертный ли он, только пожал плечами и вернул Зите «реактивку» с расстрелянной в ноль кассетой. Белого от боли Димитриади торопливо унесли к санитарному вертолету… Потом штурмовики просто сидели на пригорке у дороги и смотрели, как идут вдоль обочин на Карс нескончаемой лавиной огневые платформы абсолютной проходимости, наконец-то доведенные до ума. Бравые операторы лихо сидели на броне и с недоумением поглядывали на группу оборванцев. Вряд ли кто из наступающих понимал, что и толпы пленных вдоль дороги, и колонны трофейной техники — по сути заслуга в том числе и вот этих нескольких десятков страшно усталых ребят в «хамелеонах». Потом прилетел большой десантный модуль, загрузил в свои недра оставшихся в живых, мощно потянул к перевалу, и склоны Кавказского хребта вместе с погибшими на нем спартаковцами далеко внизу медленно поползли в прошлое…

Уютного городка, места дислокации 17-й десантно-штурмовой бригады, больше не существовало. Десантники стояли насмерть. Зита разглядывала руины детсада и боролась с предательским комком в горле.

— Виктор погиб здесь, — сказала Лена.

Лощеная помощница начальника политотдела фронта выглядела неважно. Она как будто собрала на свой комбез всю грязь и копоть оборонительных укреплений, лицо украшали порезы, обветренные ладони устало скрестились на автомате, и только в глазах по-прежнему светилось неистребимое нахальство.

— В штабе сказали — его взяли в плен и забили насмерть, — тихо сказала Зита.

— Врут. Штабных перебили всех, это новенькие, что они могут знать? Виктор умер при мне. Помогал переносить раненых, упал и умер. От перенапряжения. Он же на инвалидности был, внутри что-то отказало. А пинали его, наверно, потом, злость вымещали. Мы тут накрошили турок — кучами валялись.

Лена откашлялась, выплюнула тягучую слюну и поморщилась.

— Черт меня занес прямо под прорыв! — пожаловалась она. — А все мой придурок! Езжай, говорит, мне нужна объективная информация с поля! Как приложило взрывом — два раза через голову кувыркнулась, думала, все ребра поломаю! Информацию ему…

Лена потерла бок, выпрямилась — и преобразилась. Разом куда-то исчезли и усталость, и побитый вид. Зита в который раз позавидовала ей — ну, актриса!

— От 17-й ДШБ за штурмовиков тебе отдельная благодарность! — четко и деловито заговорила она. — Если б не твои волчата — вырезали б госпиталь. Сами все раненые, но эвакуацию прикрыли! Сказали — можешь просить, чего хочешь, сделают. Так что с десантурой вы теперь друзья навеки, прошлое решили не припоминать. Далее: решением политотдела фронта ты причислена к кадровому резерву политических войск, гордись.

— А ты?

— А я нет, — пожала плечами Лена. — Подумаешь, одна из девочек генерала. У него там целый цветник. Не сбивай. Кадровый резерв прикрывают от репрессий, и тебя прикрыли. За все грехи в рейде не расстрел, а всего-навсего введение политического надзора в «Спартаке». Чтоб уставы соблюдали и не своевольничали. Ну и наградами обошли. В общем, легко отделались.

— Пока неизвестно, — заметила Зита. — Смотря какого куратора пришлют. Дуболом спартаковцев запросто под уничтожение подведет. Или под тот же расстрел, что вероятнее.

— Куратором в «Спартак» назначена я, — заметила Лена. — А я не дуболом. Говорю же — легко отделались.

Зита по-новому взглянула на подругу. Вот так поворот…

— Папик меня отпустил, — легкомысленно сказала Лена. — Надоела я ему со своей заботой, и вообще… новенького ему, видите ли, хочется. В смысле, новеньких. Так что я теперь с вами. Спартаковский берет у меня, кстати, уже есть.

— И кем ты с нами будешь? Прикрепленным офицером политотдела?

— Э, нет! — усмехнулась балеринка. — Знаю я диверсантов! У вас прикрепленный надзиратель обязательно в первом же рейде на пулю наткнется. Случайно. И следующий надзиратель — тоже. И тоже случайно. Так что принимай в «Спартак», подруга. Примешь?

— Лена, — осторожно сказала Зита. — «Спартак» — очень необычное подразделение, закрытое, с уникальной структурой, в которой не так просто разобраться…

— Обижаешь! — оскорбилась подруга. — Да я «Спартак» получше тебя знаю! Я же по нему выпускную работу сдавала в спецшколе ГБ!.. Ой.

Лена растерянно похлопала ресницами.

— Кажется, лишнего сболтнула… Но ты же никому не скажешь? Ведь не скажешь, да?

— Подружка, а ты вообще на кого работаешь?! — не сдержалась Зита.

— Ну…

Лена неопределенно покрутила ладошкой в воздухе и глубоко задумалась.

— Генерал считает, что лично на него, — в результате сообщила она. — ГБ, понятное дело, что на них. Лучшая выпускница спецшколы, прекрасно выполненные серьезные задания, то-сё… Армейская контрразведка тоже считает, что на них… почему-то. Ну и по мелочи еще всякие претендуют…

— А на самом деле?

— А на самом деле на тех же, что и ты, и твой «Спартак». Есть группа лиц, идущих к власти. Вот на них мы и работаем, подружка. Штурмовые отряды, между прочим, создавались как молодежное силовое крыло этой организации. С дальними и очень серьезными планами. Ни разу не удивило, чего забыл в номерном городе твой монстр Каллистратов и зачем нацепил липовые майорские погончики, ни разу? Ну ты и дура тогда.

— Штурмовые отряды структурно находятся в ведении Заполярного особого военного округа, — заметила Зита.

— Так и я о том же… Ты берешь меня в «Спартак» или нет?

— Кем?

— Старшиной, — не задумываясь сказала Лена. — На снабжение! Ох и люблю распределять!

Зита посмотрела в наглючие глаза подруги и внезапно поняла, на какое дело ее поставить. И усмехнулась. Значит, знает о «Спартаке» побольше создательницы, да?

— Я понимаю, что ты сейчас не главная в «Спартаке», но это неважно, твое мнение все равно весомей остальных вместе взятых! — заторопилась Лена. — Кто у вас сейчас рулит, Кунгурцев? Ну, он-то меня возьмет, мы с ним старые друзья, м-да… И все равно вам пополнение принимать, штурмовиков Тройки переводят из десантных частей к вам, слишком конфликтные оказались, придурки, не признают армейских традиций…

— Беру, — улыбнулась Зита.

— Кем? — жадно спросила Лена.

— Старшиной, но основной твоей работой будет руководство службой собственной безопасности «Спартака». Предыдущий руководитель погиб в рейде. Справишься, лучшая выпускница спецшколы ГБ?

С огромным удовлетворением она наблюдала, как недоуменно вытягивается лицо Лены.

— А что, у вас и такая имеется, значит? — промямлила она. — Вот это открытие… Ну… ты только в ГБ о моем проколе ни слова, ладно? А я тем более помалкивать буду! Ох и позорище…

Требовательно щелкнула рация.

— Майор Зинаида-Татьяна Лебедь? — осведомился знакомый сочный баритон. — Командир 17-й ДШБ тебя беспокоит. Если б ты знала, девонька, как я рад, что ты выжила!

— Я знаю, товарищ полковник, — тепло откликнулась она.

— Как «Спартак»? — серьезно спросил полковник.

— Семьдесят пять в строю, командная структура восстановлена, получили двое суток отдыха, готовы к заданиям.

— Это хорошо, что готовы. Вечером в рейд.

Она промолчала.

— Мне некого больше послать, — хмуро сказал полковник. — Честно некого. У бригады огромные потери. Из разведчиков не осталось никого.

— «Спартак» готов, товарищ полковник. К кому подойти за заданием? К начальнику разведотдела бригады?

— Нет начальника, погиб, — буркнул полковник. — Никого из старых нет, штаб бригады уничтожен полностью… Ко мне подходи вместе со старшиной, сориентируемся, что нужно для рейда. Жду.