Дорога войны

3

На полпути к вагонам она успокоилась. Когда шагнула в вагон — уже прикидывала, как может пойти разговор. А когда подошла к своему месту, то поняла, что дура, и вовсе остановилась. И задала себе вопрос: а чего она своим походом хочет добиться? Конкретно — чего? Вернуть оружие? Ну, вернет. Скорее, его просто заберут, силой и с матами, но пусть вернет. И? И по прибытию к месту назначения штурмовики получат обвинение в нападении на офицера со всеми вытекающими, то есть ленскими угольными шахтами. И не соврешь, пистолет чипированный, перемещения отслеживаются и документируются при необходимости. Так что можно никуда не ходить, кому надо, сам придет. Или не придет. Результат все равно тот же: обвинение, суд, ленская каторга.

Ей нужно вывести ребят из-под обвинения. Она их поставила на пост, штурмовики поступили, как должно, ей и спасать, как командиру и офицеру.

Закон — формально — на ее стороне. Штурмовые отряды и по факту, и по закону обладали обладали определенной неподсудностью, что ли. Бандитский кулак Ферра мало кто отваживался задеть. Искалечат, и штурмовикам ничего за это не будет. Так обстояли дела в подкупольнике. А в поезде, после призыва в армию? Вроде ничего не изменилось: «Спартак» — действующее подразделение, она — его официальный командир и, кстати, офицер в чине капитана, и звание с нее никто не снимал. По закону она могла лейтенантов в три шеренги строить. А на самом деле? Сейчас, за пределами подкупольника, в неопределенном статусе призывника? Ну кто примет всерьез шестнадцатилетнюю девочку с игрушечными погончиками? Подумаешь, штурмовичка. Игры безмозглых подростков, не более. Так ее воспринимают армейские офицеры, так же посмотрит и суд.

То есть, выходит… Она подумала. И еще подумал. Потом подозвала Виктора и приказала сформировать для нее группу сопровождения из самых сильных рукопашников. Сильных и технически, и по габаритам. Чтоб не допустить обвинения и суда, у нее один выход — построить лейтенантов по закону сейчас. Как старшей по званию. Чтоб и лейтенанты, и суд восприняли ее всерьез. Только так, и никак иначе. Что там полагается офицеру, замаравшему свою честь пьяным поведением, утерей оружия и нападением на комендантский патруль?

Подбежали штурмовики, уставились вопросительно. Достаточно плечистые, высокие и широкие для весомого аргумента в философском диспуте.

— Идем ломать рога! — решительно сказала она. — Учтите, они с оружием и имеют право его применить. Ваша задача — не дать им дернуться. «Спартаку» — боевая тревога, готовность раз на разгон и подавление неорганизованных масс.

Вопросов не последовало, произошедшее ночью было известно всем. Штурмовики подобрались, проверили спецсредства и затопали следом за ней.

Они шли по вагонам сплоченной группой, и перед ними стихал шум и смех. Зита смотрела и осознавала, насколько «Спартак» ушел далеко от штурмовых обрядов. Собственно, отрядов больше не существовало, осталась лишь форма. Штурмовики Тройки сдались все, как доложила служба собственной безопасности. Все до одного написали заявления о выходе из состава штурмовых отрядов. И сейчас в вагонах по четыре в ряд сидели просто призывники: частично пьяные, частично грустно глядящие в окно, остальной частью развлекающиеся игрой в карты или нехитрыми шутками молодежи. Умеренно мусора на полу, много шума и винных запахов. Ребята едут на фронт, расслабляются, пока есть возможность. На них смотрели настороженно, четко понимая, что это идет для кого-то большая проблема. Но они шли быстро и мимо, так что пока не препятствовали.

Офицеры обнаружились в третьем по счету вагоне. А ничего такое гнездышко неги и разврата, все сиденья вокруг освобождены и свернуты, хоть танцуй.

Зита мгновенно оценила ситуацию. Не самый плохой вариант, могло быть и хуже. У лейтенантов, например, могли оказаться в гостях боевые офицеры, сопровождающие военную технику. А так — потерявший оружие валяется в пьяной отключке, лейтенант с фингалом вдумчиво под рюмочку беседует с лейтенантом без фингала. Значит, последний в гости к девочкам не ходил. И оба не готовы к решительным действиям. Великолепно. А то она даже мысленно не решила, готова ли стрелять в своих.

— Этого взять и к нам под арест! — приказала она.

Штурмовики действовали быстро и слаженно, именно такие варианты и тренировали всю дорогу. Выдвинулись, сдернули клиента на пол, в несколько секунд упаковали, подняли под локти и привели в подобие чувства, чтоб стоял.

— Ты понимаешь, сука, что тебе будет за нападение на пост охраны? — прошипела она в лицо лейтенанту с фингалом. — Чтоб через час был с объяснительной, трезвым, выбритым — и офицером! И еще: не встанешь перед старшей по званию — прикажу арестовать, проваляешься в «ласточке» до Краснодара! Встать.

Лейтенанты поднялись.

— Почему срач в вагонах? — спросила она.

Ответа не последовало — впрочем, он и не предполагался.

Зита кивнула штурмовикам и двинулась в обратный путь.

Шли тяжело, пьяный мычал и упирался. Штурмовикам это быстро надоело, дали упрямцу пару раз и дальше просто потащили. Протащили через офицерский вагон… А в следующем их уже ждали. Точнее, не их всех — Зиту.

Она шагала первой и издалека заметила на проходе странную конструкцию. Узнала не сразу, слишком она не вписывалась в реалии. Какой-то умник умудрился протащить в вагон кольцевой проектор Леваневского. Обычно эта модификация использовалась для виртуальных примерок в салонах одежды, но Зита тут же убедилась, что российский дурковатый ум любой вещи найдет похабное применение. Потому что из примерочного проектора хихикающие идиоты умудрились сделать стриптиз-шоу. Направили сканер на Зиту — и готово, перед восторженной аудиторией шагает в воздухе голенькая девушка. Вот почему в вагонах мусор, поняла Зита. Они и проводниц таким же театром встречают.

Следовало что-то предпринимать. В вагоне, наполненном до отказа враждебно настроенной молодежью. Ребята из Копейки не сильно дружили с ровесниками из других подкупольников, и чувства были взаимными.

Первым делом она подала знак штурмовикам за спиной — не вмешиваться. Сделала пару шагов, скептически осмотрела саму себя. Задница — толстовата. И это еще компьютер ей польстил, дорисовал фигуру по модельным стандартам, как положено в салонах одежды. Потом она пнула проектор. Достала из кобуры скрытого ношения полицейский травмат и всадила два заряда. Один в проектор, один — во вскочившего владельца техники. А в левой руке оказалось само собой оружие боевое, так и не возвращенное лейтенанту.

— За нападение на офицера застрелю на месте, — тихо пообещала она. — По местам — сели!

Под ее колючим взглядом ближайшие попятились к сиденьям.

— Были штурмовики, да сгнили, — заключила она вполголоса.

Как ни странно, ее услышали все. Может, потому что в вагоне установилась очень внимательная тишина? Только получивший резиной в грудь тихонько подвывал на полу, но и он старался, как говорится, не высовываться.

В очередной раз она подивилась чудесам распространения информации. Вот как новости обогнали ее, как? Потому что в следующем вагоне царили тишь да гладь, да божья благодать. Сидят мальчики примерно, чуть ли ручки на коленках не сложили. Даже ни в кого стрелять не пришлось, хотя она сильно хотела. И еще: оказывается, не надо решать заранее, стрелять в своих или нет. Оно решается само.

Они притащили пьяного к себе в расположение. Определили рядом с туалетом, зафиксировали, поставили охрану. Через час явился лейтенант, слегка протрезвевший от холодной воды и от нее же мокрый. Доложился по форме, подал рапорт по существу, вину признал (но большую ее часть спихнул на товарища). Получил приказ навести порядок в вагонах призывников из Тройки и облегченно свалил. Надо полагать, пьянствовать его больше не потянет под мысли о скором трибунале.

В Волгограде Зита сдала вонючий груз патрулю комендатуры. Командир патруля, немолодой капитан, долго и недоверчиво разглядывал рапорты, погоны Зиты, потом махнул рукой и принял поганца под свою ответственность. Как она подозревала — чтоб вернуть оружие, когда протрезвеет, да отпустить. Ну и ладно. Когда мерзавец доберется до Краснодара, «Спартака» там уже не будет. Или будет — но вооруженным.

Там же, в Волгограде, случилась забавная и довольно неожиданная сценка. Подошли ребята из Тройки и попросили зачислить их в «Спартак». Серьезная такая группа, решительно настроенная. Зита сначала хотела послать их обратно, но переглянулась с Виктором и сдержалась. Обещала рассмотреть вопрос по существу. Как следствие — на следующей стоянке большинство штурмовиков Тройки козыряли ей, как старшей по званию и командиру, хотя в «Спартак» просились всего шестеро.

Ближе к Ростову явился лейтенант сопровождения, долго оправдывался и извинялся. Она ему не поверила и рапорты сохранила. И в расположение «Спартака» не дала разрешения проходить, пусть призывниками Тройки командует, среди них девчонок нет.

По прибытии на военный терминал Краснодара подтвердились худшие насчет лейтенантов подозрения — они убыли сразу же, и вид имели при этом злорадный и многообещающий. Остановить их не успели, не предусмотрела Зита такой финт. Думала, они все же офицеры, не бросят вверенных им призывников. А лейтенанты быстренько проводили штурмовиков на временный пункт передержки и исчезли. А потом и состав тихонько уполз куда-то на разгрузку военной техники, и офицер комплекса ПВО на прощанье махнул Зите рукой. И остались штурмовики сами по себе, только пара бойцов комендатуры у ворот зевает.

К спартаковцам потихоньку подтянулись штурмовики из Тройки. На фоне общего бардака и неразберихи «Спартак» выглядел оплотом спокойствия и порядка. А Зита — признанным командиром. И ей сразу прибавилось работы.

Может, лейтенанты отправились за машинами для перевозки личного состава. Но скорее всего — за пачкой проблем для «Спартака», иначе бы доложились старшей по званию. Что ж, их ошибка. Ребята по неопытности не оценили, что значит — идти на фронт готовым подразделением. А это значило, что Зите в военкомате выдали все сопроводительные документы. Пусть копии, неважно. Важно, что для дальнейших действий ей офицеры сопровождения не требовались. «Спартаку» по закону вообще сопровождающие офицеры не требовались. Не учли в спешке те, кто забросил штурмовиков на Южный фронт, всех особенностей призыва в ополчение. Проблема лишь в одном: Зита — молоденькая девушка, а таких всерьез в армии не воспринимают, и никакие законы тут не помогут. Посмеются да пошлют за взрослым дядей.

Что ж рецепт правильного поведения она опробовала в поездке. Ну а если нырнула, то теперь плыть, иначе утонешь! Так что она включила телефон, задала вопрос и с удовлетворением отметила два факта: телефон с офицерским допуском — он и в Краснодаре офицерский и все показывает; продовольственно-вещевые склады, указанные в сопроводиловке — в шаговой доступности от военного терминала, как и положено таким объектам. Парочка коротких приказов — и спартаковцы колонной пошли на прорыв в ворота.

Прорыв как таковой не потребовался: бойцы комендатуры оказались жучарами опытными, решительность Зиты и звание оценили сразу, потому просто отодвинулись, еще и козырнули ей. Она в благодарность зашла в дежурку и оставила запись об убытии. Даже если нарушаешь безобразия, делать это следует в соответствии с инструкциями, как принято в армии.

Штурмовикам Тройки Зита сказала честно — взять не может, сами выбрали свою судьбу. Уйдут со «Спартаком» — окажутся дезертирами. Ребята отошли мрачными. Что бы ни говорили о добровольности выбора, рядом со «Спартаком» стало ясно видно — вот штурмовики, «белые звезды», сохранившие отряд, с командиром во главе, а вот предатели. Только Виктор на ходу коротко посоветовал некоторым:

— Не теряйтесь. Держитесь вместе. Еще встретимся.

«Спартак» перестроился, разбился на боевые пятерки, как делал всегда на тренировочных выходах, выдвинул наблюдателей — и зашагал на войну.

Бойцы комендатуры смотрели вслед уходящей колонне.

— Перессал? — хмыкнул один. — Я тоже. Волчата! Мы им на один укус. Посмотри, как идут. Понял, кто у нас побывал? «Спартак», молодежная диверсионная школа Особого Заполярного. По военному терминалу — и все равно с охранением, разведкой и разминерами! Такие даже маме родной не доверяют, их врасплох не возьмешь. Их вообще не возьмешь, на кровь натасканы. У них наверняка и снайпера есть, и не факт, что без оружия. А ты: лейтенант приказал, не имеем права… Прирезали бы и все равно ушли.

— Белые звезды, чистые сердца? — припомнил второй знаменитую песню. — Оно и видно. Сердца, может, чистые — а ручками уже убивали! Ничего, фронт сожрет и не подавится. И не таких съедал. Надо лейтенантикам отзвониться, что штурмовики ушли. Потеряют личный состав — вони будет!

— Отзвонись. Прикрыть задницу — оно всегда нелишне.