Дорогами алхимии

Глава 16

Некоторые движения оказались для меня непривычными: заработали мышцы, которые раньше были нагружены куда меньше. Пришлось вернуться к разминке и добавить к ней новые упражнения. Действовал я не интуитивно: в базе, доставшейся из модуля, оказалось очень много теории, не оставляющей непонятных мест. По всей видимости, расчет был на то, что у обучающегося может не быть возможности консультации у тренера. Пока я вглубь не лез, потому что информации было очень много и нужно было действовать аккуратно, чтобы все уложилось, при этом ничего не повредив ни во мне, ни в самой информации.

Вскоре ко мне присоединился Федя.

— Олег Васильевич уснул опять, прикинь? — широко зевнул он. — Как вообще можно спать в таких условиях?

— А что такого? — удивился я. — Дружинники не так уж шумят и делают это не совсем рядом.

К сожалению, дядин полог не пропускал только звуки из палатки, звуки в палатку пропускал только так. Но второе дяде актуально не было, а удорожало саму палатку прилично, так что я понимал, почему барьер односторонний.

— Они орут неравномерно, — пояснил Федя. — То тихо, то так, что уши закладывает.

— Зато мы сейчас под усиленной охраной, —усмехнулся я. — Сюда точно по твою душу не придут. Разомнешься со мной?

— Конечно. Я для того и вышел.

Но Фединого энтузиазма надолго не хватило, в душ он ушел, когда я даже половины запланированного не сделал, а потом он только сидел и посматривал то на меня, то на дружинников, которые с утра усиленно занимались. Когда я решил, что с меня на это утро хватит и тоже пошел в душ, Федя сказал:

— Прикинь, Шелагин там со своими дружинниками тренируется. Причем как рядовой, а не как наблюдатель.

— Себя в форме держать надо.

— У него есть те, кто будут держать себя в форме, а его дело — направлять, — возразил друг.

— Если так рассуждать, то он должен был проехать тогда мимо нас, — напомнил я.

— Почему это? Его обязанность — нас защищать.

— Ты же только что сказал, что его обязанность — направлять? Вот доехал бы до Верейска и направил бы кого-нибудь на защиту того, что от нас осталось. Личная сила тоже важна. И личные умения.

Дальше Федины рассуждения я не слушал — пошел в душ, потом проверил, все ли нормально с раскапывающим артефактом, подумал и подправил его маршрут в сторону директорского кабинета. Вдруг там реально что-то ценное? Тогда надо вытащить пораньше и изучить.

Когда я готовил завтрак, Шелагин явился лично, да еще и не один, а с каким-то мужиком в возрасте под шестьдесят. Был тот совсем седой, но от этого не выглядел добреньким дедушкой. И его плотная конституция намекала не на накопленный жирок, а на мышцы.

— Илья, Федор, у Алексея Дмитриевича к вам ряд вопросов, — сказал Шелагин сразу после того, как мы с ними поздоровались. — Просьба отнестись к ним ответственно.

Не знаю, кем был Алексей Дмитриевич, но выглядел он не слишком довольным, что ему приходится нас расспрашивать не у себя, а тут.

— Начнем с тебя, Илья. Когда ты шел по подъезду, ты ничего подозрительного не видел?

— Пьяные сантехники этажом ниже считаются? Тогда нет.

— Может, слышал?

— Шум слышал выше, — намекнул я на вторую группу наблюдателей. — В подъезде было тихо, поэтому звуки хорошо разносились. Поэтому я Феде и сказал двигаться побыстрее — побоялся, что это по его душу.

— И как скоро вы вышли?

— Да сразу же. Федя даже не все нужные вещи взял.

Я показывал готовность к диалогу, но чувствовал напряжение, потому что был уверен: не просто так приехал этот мужик. Для того чтобы задать такие вопросы, достаточно кого-то рангом пониже, а то и вообще — телефона. Так что важность этих вопросов вовсе не в них самих, а в том, что им сопутствует. Отслеживание эмоций? Очень может быть.

Алексей Дмитриевич менял вопросы, делая разные акценты, но все они сводились к одному: не видел ли я чего странного. Потом с тем же набором он приступил к Феде, получив примерно те же ответы.

— То есть ничего не видели и не слышали оба, так?

Мы кивнули.

— Тогда как вы объясните вот это?

Он открыл принесенный с собой ноут и запустил короткое видео с названием из цифр и букв. На видео показывался Федин подъезд, дверь в котором сама открылась. Признаться, я просмотрел его с недоумением, с таким же недоумением посмотрел на Алексея Дмитриевича.

— Может ветер? — предположил Федя, который тоже ничего не понял.

— Ветер, говоришь. Сейчас запущу с увеличением и на другой скорости.

И вот когда он это сделал, я разглядел вылетающие из подъезда смазанные силуэты. Кто это был, определить не представлялось возможным, но я сразу заподозрил, что это мы с Федей.

— Фига себе… — выдохнул восхищенно друг. — Ну и скоростища. Это кто?

— Мы подозреваем, что вы, — спокойно ответил Алексей Дмитриевич. — В указанное время вы единственные, кто покинул подъезд и не был идентифицирован.

Федя расхохотался.

— Если бы я мог носиться с такой скоростью, я бы побеждал на всех соревнования. Илья бегает быстрее меня, но до такого даже он недотягивает.

— То есть ты уверен, что это не вы?

Федя замотал головой.

— Конечно, не мы. Мы так быстро двигаться не умеем. То есть за Илью не скажу, у него могут быть свои секреты, а вот я точно ничем таким не владею. Но вообще, мне кажется, это какой-то сбой записи. Помехи наложились.

— Плохо, — сказал Шелагин.

— Почему, Александр Павлович? — удивился я.

— Получается, что вы даже не заметили, как вас зацепило чужим заклинанием, — пояснил он. — То есть Родионовы куда более искусны, чем хотят показать.

— Главу Рода нужно брать за жабры, — уверенно бросил Алексей Дмитриевич.

— А что мы им предъявим? Это даже не его люди под заклинанием.

— Косое использование заклинаний в общественном месте. Следы его людей в подъезде были обнаружены. Например, этажом выше зажигалка с отпечатками пальцев одного из их боевиков.

Точно, один как раз вертел что-то в руке, что и уронил, когда я его Оглушением приложил. Видно, не в таком состоянии очнулся, чтобы по полу ползать и зажигалку искать.

— Потеря зажигалки — это не преступление. Нападения мы не зафиксировали.

— Наблюдение они не сняли.

Шелагин посмотрел на нас так, как будто мы находились в собственной кухонной палатке, исключительно чтобы их подслушивать, и сказал:

— Алексей Дмитриевич, вы здесь узнали все, что хотели?

— Не совсем. Я хотел бы пообщаться еще с Песцовым. Без слушателей.

— Алексей Дмитриевич! — возмутился Шелагин.

— Я все равно переговорю рано или поздно. Лучше сейчас, чтобы все вопросы отпали.

Хотел бы я сказать, что мне скрывать нечего, но это было совсем не так. Тем не менее я уже показал готовность к диалогу, поэтому уходить в отказ, да еще непонятно из-за чего, было бы странно. Я глянул в кастрюлю — каша приготовилась полностью, выключил плитку и сказал:

— Я готов с вами переговорить хоть сейчас. Куда пройти?

— Отлично. Никуда идти не нужно.

Он использовал не артефакт, но заклинание, в результате которого мы как будто оказались в пузыре, в который звуки извне не доносились и, подозреваю, из которого тоже ничего не было слышно.

— Зачем тебе потребовалось вытаскивать из защищенной квартиры Шишкина? — жестко спросил он. — Ты же понимаешь, что подвергнул его жизнь опасности и только чудом он не пострадал?

— Я понимаю, что ему там было куда опасней оставаться, чем ехать сюда, — возразил я, возмущенный наездом. — Как вы охраняете, мы уже видели. Вы даже не смогли заметить, как мы вышли из подъезда, потому что у вас техника оказалась неисправна. И присутствие родионовских людей определили только по найденной зажигалке.

— Положим, не только, — недовольно ответил он.

— Я посчитал, что моему другу там опасно, и сделал все, чтобы его вытащить. Я не чувствую себя виноватым, если вы на это намекаете. Я уверен, что поступил правильно.

— А я уверен, что друг твой только чудом остался в живых, — продолжал наседать он на меня. — Ты, часом, не договорился с Родионовыми?

Это было так неожиданно и так не похоже на все обвинения, что я надумал, что я на мгновение впал в ступор, а потом зло бросил:

— Вы охренели?

— Как ты со мной разговариваешь?

— Нет, это как вы со мной разговариваете? Я глава Рода, извольте относиться с уважением.

— С такой наследственностью, как у тебя, уважение ой как долго придется заслуживать, — зло сказал он. — Ты главой Рода стать не успел, а уже влез в сомнительные сделки. Причем если учитывать известные нам, то денег у тебя на руках оказывается намного больше, чем ты получил по ним.

Потому что Власов о металле Изнанки не сказал никому. Со мной расплатился, а дальше информацию не отправил, вот и не складывается у моего собеседника нужная сумма. А репутация отца, похоже, сыграла со мной злую шутку, и «дурной кровью» меня считает не только дед. Но что бы там ни было с моим отцом, я — это я и переносить на меня его дела никто права не имеет.

— Ерунду городите, — пренебрежительно бросил я. — Логики в ваших рассуждениях ноль. Если бы мне заплатили за то, что я вытаскиваю к убийцам Федю, его бы здесь не было.

— Только это тебя и оправдывает немного, — неприязненно буркнул он. — Откуда лишние деньги?

— Продал нечто, принадлежащее лично мне. И это не совесть, как вы посчитали, а нечто материальное, понятно?

— Будет понятно, если ты скажешь кому и что. Тогда, может, и снимем с тебя подозрения.

«Одни снимем, другие навесим», — было написано у него на лице. Но даже и без этого признаваться в торговле металлом Изнанки стал бы только идиот. Потому что в этом случае одним вопросом бы все не ограничилось.

— Есть такое понятие, как тайна сделки, — отрезал я. — Поэтому идите вы со своими подозрениями куда подальше.

— Мои подозрения имеют под собой основание, — отрезал он. — Я, Илья, ни на грош тебе не верю. Это Александра Павловича ты мог ввести в заблуждение, но не меня, понятно?

— Мне понятно, что вы свою некомпетентность пытаетесь прикрыть за мой счет.

Он побагровел, что на фоне почти белой шевелюры выглядело особенно выразительно.

— Я достаточно компетентен, чтобы вывести тебя на чистую воду, сопляк! — рявкнул он. — Я так понимаю, разговор у нас не получился и ты признаваться ни в чем не хочешь?

— В чем я должен признаваться? В том, что не делал?

— Ох ты, какой ершистый, — почти одобрительно сказал Алексей Дмитриевич. — Ладно, дам тебе шанс выпутаться из этой истории без потерь. Мне нужен выход на того алхимика, кто для тебя делает зелья.

— Для меня делаю зелья я, — зло ответил я. — Больше никто не делает.

— Неужели? Сделать что при свидетелях сможешь? Или это тоже тайна сделки? — с насмешкой спросил он.

Я прикинул, что ни один рецепт просто наблюдатель не переймет, так что можно и показать, как я делаю. Но — на их территории и из их ингредиентов.

— Если сделаю — отстанете?

— Если сделаешь при мне — поверю, что не врешь. Там, знаешь ли, зелья высокого качества, которые по плечу только высококлассному алхимику. Сейчас поедешь?

«Кажется, весь разговор ради этого и затевался. Держи ухо востро, а то, как бы тебя штатным княжеским алхимиком ни заделали».

«Я думаю, он бы не отказался и от моего признания в покушении на Федю».

«Это да. Не такой он человек, чтобы отказываться от чего-то полезного».

— Илья, ты не ответил. Сейчас поедешь?

— Сейчас я позавтракаю, — отрезал я. — Не собираюсь никому ничего доказывать на пустой желудок.

— Можно перехватить что-нибудь по дороге. Я тоже не завтракал.

— Предпочитаю есть то, что приготовил сам, а не перехватывать всякое дерьмо по дороге, — отрезал я.

— Ладно, через полчаса у проходной. Отвезем и привезем. А уж с позором или нет — от тебя зависит.

Отвечать я не стал. Чувства были двоякими. С одной стороны, обвинить меня ни в чем не удалось, с другой — я практически сам вызвался показать, что умею делать. Но последнее, может, и неплохо? Вдруг убедятся, что производитель — именно я, и от меня отстанут?

Этот тип и Шелагин ушли, а Федя и вылезший из палатки дядя насели на меня с вопросами. Пришлось им кратко пересказать разговор. Кроме упоминания об отце, конечно. Дядя узнает чуть позже, когда Федя не сможет услышать. Или не узнает: неприятно пересказывать гадости про своих родственников. А влиять эта информация больше ни на что не влияет.

— Вряд ли он всерьез считает, что ты договорился с Родионовыми, — скептически сказал дядя. — Греков свое кресло занимает не потому, что туда хорошо помещается, а потому, что хорошо думает.

— Мне тоже показалось, что он хотел меня вывести из себя. А он кто?

— Руководитель отдела спецопераций. Не хотел, а вывел, потому что ты повелся и пообещал сделать то, что ему нужно.

— С зельями мы уже прокололись, где только можно, — возразил я. — Будет лучше, если уверятся, что делаю я, и отстанут. Сделаю что-нибудь из целительских.

— А ты правда делаешь? — удивился Федя. — Но откуда у тебя рецепты?

— Мне передали некоторое количество, — уклонился от прямого ответа я. — Кто, извини, не скажу.

— Да я понимаю, что такая инфа обычно из Рода не выходит, — беззлобно улыбнулся Федя. — Но вдруг уже засветилась где. Но в целом круто выходит, повезло тебе.

— Повезло, — согласился я.

Позавтракали мы в авральном режиме, посуду я оставил мыть Феде, потому что при нем опасался заклинание чистки использовать. Да и вообще на княжеской территории лишние заклинания лучше не показывать.

Греков меня уже ждал около солидной черной машины, за рулем которой сидел водитель. Разговаривать мы не стали, он жестом указал, чтобы я садился сзади, и сам сел тоже сзади с другой стороны.

Всю дорогу как до Верейска, так и до княжеской алхимической лаборатории мы провели в полном молчании. Греков открыл рот только там.

— Владимир Степанович, нам бы место, где юный алхимический гений сможет подтвердить свою высокую квалификацию, — сказал он одному из тех, кто там был.

— А он сможет?

— Мне самому интересно. Помните пробник, который нам недавно достался. Этот молодой человек утверждает, что делал сам.

— Я вам и без проверки скажу, что это не он. Там чувствуется рука мастера.

— Может, вы меня проверите и успокоитесь, — предложил я, начиная уже злиться. — Может, я и не мастер, но руки у меня не кривые.

Греков и его собеседник переглянулись и очень похоже усмехнулись. Второй спросил:

— Что вы будете делать?

— Зависит от того, что вы мне можете предложить из ингредиентов.

— Пойдемте, юный алхимический гений, — ехидно сказал Владимир Степанович и провел меня, наверное, к своем рабочему месту, потому что там оборудование было поновее и набор побольше. — А предложу я вам, скажем… вот такой набор.

Набор был, прямо скажем, хиленький и не лучшего качества. Дополнительно проверять мне не надо было: с алхимией я получил и сканер качества ингредиентов.

— Могу сделать плохонькое зелье регенерации, — предложил я.

— Почему плохонькое?

— Исходное сырье некачественное, — пояснил я. — Это сразу большой минус к качеству.

— Алексей Дмитриевич, могу сразу сказать, что он не нулевка, — оживился Владимир Степанович. — Вот так, на глазок, может определить качество очень небольшое количество даже практикующих алхимиков. А теперь вернемся к вам, молодой человек. Если мы остановились на зелье регенерации, то сейчас я вам дам возможность выбрать качественное сырье на приготовление одной порции.

Он повел меня к сейфу, явно гордясь тем, что я там увижу. На мой взгляд, гордиться там было нечем, потому что все сырье было высушено, хоть и по правилам. Зелье регенерации можно было делать и из такого, но по качеству оно будет ниже, чем мои обычные.

— Сразу скажу, что моего обычного качества зелья из этого не получится, — повернулся я к Грекову. — Потому что качественное зелье делается из свежего сырья.

— И это так, — согласился со мной Владимир Степанович. — Но увы, не хотят нам почему-то ежедневно приносить свежее, приходится использовать то, что есть.

— А ты, значит, только из свежего делаешь… — бросил Греков.

Тут только я сообразил, что опять загнал себя в ловушку.

— Как придется, — попытался я из нее выбраться. — Вы говорили о высококачественном, так что, скорее всего, к вам в руки попало зелье из свежего сырья. Здесь высушенное, но высушенное правильно, поэтому будет лишь немногим хуже

Чтобы не болтать лишнего дальше, я набрал из сейфа всего, что мне было нужно, и вернулся на указанное рабочее место. Заклинание алхимической невредимости я на себя бросил уже по выработанной привычке, прежде чем приступать к работе. Дальше я действовал уже на автомате, проделывая нужные манипуляции и дочищая там, где было не совсем хорошо из-за проблем с исходным сырьем.

Получившуюся порцию зелья я вручил Владимиру Степановичу, игнорируя протянутую руку Грекова. Заведующий лабораторией тут же вытащил артефакт проверки алхимического качества.

— Все, как говорил молодой человек, — признал он. — Зелье до экстракласса не дотягивает, но немного. Что еще могу сказать? Школа алхимическая точно есть, хорошая, сильная, но мне незнакомая. Некоторые использованные приемы я встречаю впервые. Кроме того, молодой человек пренебрегает мерами безопасности, что у любого алхимика должны быть на уровне рефлексов. Для зелья регенерации это неважно, а вот изготовление без защитного халата и маски некоторых других зелий может закончиться плохо.

«Понятно, защитных заклинаний они не знают. А туда же — великие алхимики», — ехидно сказал Песец.

— Но потенциал у молодого человека хороший. Я бы его к себе взял, — неожиданно закончил свою речь алхимик.