Дорогами алхимии

Глава 29

В магазин я поехал один, Олег остался с Зыряновым, сказал, что не видит проблем в том, чтобы я взял его машину. Ее и взял. Звонок от Живетьевой меня застал в дороге. Конечно, номер там высветился незнакомый, но из тех, что игнорировать не стоило, поэтому я ответил.

— Илюша, Арина Ивановна тебя беспокоит, — проворковала Живетьева в трубку. — Мои дела в Верейске завершены, я уезжаю, поэтому хотела бы услышать твой ответ сейчас.

Тон ее хоть и был донельзя благостным, но отказа не предполагал.

— Признаться, Арина Ивановна, я был уверен, что вы пошутили, — осторожно ответил я. — В любом случае этот разговор должен проходить не по телефону.

— Илюша, я не любитель шуток. Но коли считаешь, что нужен личный разговор, жду тебя в «Верейской Жемчужине». В течение часа, потому увы, мне нужно будет уезжать.

Сироп из ее речей так и сочился, поэтому я сам себе уже напоминал измазанное медом чучело, которое уже запланировано для использования. Понять бы только куда…

— Не буду вас задерживать, Арина Ивановна. Я совсем скоро подъеду.

— Вот и славненько, Илюша. Жду тебя.

Ни попрощаться, ни добавить хоть слово я не успел, потому что она сразу отключилась. Я же нашел на карте «Верейскую Жемчужину» и скорректировал маршрут, потому что туда нужно было заехать до магазина. Что примерно говорить, мы с Олегом обсудили, но все равно наверняка придется корректировать во время разговора.

У гостиницы я был через час, она поражала помпезностью, но не настолько, чтобы я испуганно жался к стенам. Швейцар предупредительно распахнул передо мной дверь, а портье сказал, что меня ждут, и вызвал провожатого. Ходить просто так здесь могли только постояльцы, да и те все время находились под прицелом камер, вокруг которых я видел легкую магическую дымку заклинаний. Невольно стало интересно: сыграло свою роль увеличение на два круга доступной силы или прокачка ДРД.

«Скорее второе, — ответил на мой невысказанный вопрос Песец. — Умение видеть магию меньше зависит от силы, чем от правильных навыков».

Провожатый осторожно постучал в дверь, после оклика из номера ее распахнул и торжественно сообщил:

— Господин Песцов к госпоже Живетьевой, — и отошел в сторону, пропуская меня.

Думаю, продолжит ждать на этаже, вне зависимости от того, сколько продлится беседа. Дверь за мной он прикрыл, позволив мне сосредоточиться исключительно на Живетьевой. Была она не одна, рядом с ней сидела улыбчивая женщина средних лет.

— Добрый день! — поздоровался я.

— Добрый, Илюша, — согласилась Живетьева. Свою компаньонку она не представила. То ли она была слишком мелкой сошкой, то ли я. Живетьева похлопала по сиденью стоящего рядом кресла. — Садись, дорогой, в ногах правды нет. Слушаю тебя.

— Арина Ивановна, мне очень льстит ваше предложение, — торжественно сказал я, как только уселся.

— Но?.. — насмешливо усмехнулась она.

Нахождение Живетьевой рядом тонизировало лучше любого зелья, заставляло мозги работать в усиленном режиме. А еще я обратил внимание на еле заметные дымки разного цвета что у Живетьевой, что у ее компаньонки. У Живетьевой разных цветов было больше, и были они насыщенней. Когда я поделился этим наблюдением с Песцом, тот ответил:

«Бонус от целительства, похоже. Видишь ауру артефактов. Я не помню такого на втором уровне, но у тебя еще и личная сила наложилась, пусть под блоком».

Однако… Это они к встрече со мной подготовились или Живетьева всегда во всеоружии? Скорее второе: при ее наклонностях дожить до преклонных лет — задача нетривиальная. А Арина Ивановна — дама настолько возрастная, что информации о ее возрасте нет в открытых источниках.

— Можно, я скажу все честно?

— Конечно, Илюша. Все, что скажешь, останется между нами. Она. — Небрежный тычок в сторону компаньонки. — Ничего никому не скажет, если ты этого боишься.

— Я боюсь не этого, а того, что вас обижу, — ответил я. — Дело в том, что я вам не верю.

Она растерялась настолько, что маска улыбчивости сползла с ее лица.

— Не конкретно вам, а в целом. Если уж дед меня выставил из рода как ненужную вещь, то почему и вам этого не сделать, когда вы поймете, что я, в общем-то, ничего из себя не представляю?

— Не прибедняйся, Илюша, — Живетьева опять вернула на лицо улыбку. — Ты и сам по себе представляешь интерес: головка светлая, мальчик спортивный, скромный, правда, чрезмерно, но это с возрастом иногда проходит. Еще я помню, чей ты сын и надеюсь на хорошую наследственность, которая может проявиться и через поколение.

«Та тетка проверяет, говоришь ли ты правду. Будь осторожней».

Но артефакт против ментала при мне. Почему тогда Песец счел нужным меня предупредить?

«Это разве не ментальная магия?»

«Конкретно эта — нет. Проверять, говорят ли правду, можно разными способами. Но ты тяни время, говори побольше разной ерунды, надолго ее не хватит».

— У меня она сильно подпорчена посторонним вливанием. Дед так и говорил, что у меня дурная кровь.

— Есть немного, — согласилась Живетьева. — Но не настолько, чтобы ты перестал быть мне интересен.

— Это сейчас. А что будет, когда я вас разочарую? Понимаете, Арина Ивановна, я сейчас — глава Рода. Возможно, вам смешно это слышать, исходя из размера Рода и его значимости.

— Да, Илюша, это мне кажется забавным, — согласилась она с доброй улыбкой любящей бабушки. — Любой целитель моего рода более уважаем. И его возможности несоизмеримо выше твоих.

— Так ведь неизвестно, Арина Ивановна, получится ли из меня целитель.

— А алхимик получится? — развеселилась она. — Мальчик мой, ты не представляешь, насколько тебе будет сложно пробиться без рецептов, которые рода берегут как зеница ока.

— Дядя Олег поспособствовал тому, что у меня есть нужные рецепты.

— Одних рецептов мало…

— Княжеский алхимик сказал, что у меня хорошие способности к алхимии.

— Эвоно как, — удивилась она. — Неужто так сказал Рыжов?

Мне показалось, что все это она знала раньше и спрашивала лишь для того, чтобы убедиться, что я ничего не скрываю. Вот я и старательно лепил образ открытого дурачка, у которого все на виду.

— Он.

— Как тебя к нему занесло?

— Греков отвез. Он меня постоянно в чем-то подозревает, — пожаловался я. — Видно, из-за отца. Вот он, кстати, считает мою наследственность дурной. Вообще, эти раскопки из-за него в дурдом превратились. Представляете, я артефакт пробудил, археологи его даже исследовать не успели, а Греков его уже испортил.

— Ай-яй-яй, — покачала она головой. — Нехороший человек этот Греков.

— Согласен. От него хочется держаться подальше.

— Но не всегда получается, да? — она сладко улыбнулась. — Как вас угораздило попасть на эти раскопки?

Я сделал вид, что не решаюсь ей рассказать. Заминку она поняла правильно.

— Илюша, не бойся, я же говорила, ничего из того, что ты мне расскажешь, дальше не уйдет. И подруга моя, она ничего не расскажет.

«Подруга», которая вряд ли являлась таковой, явно чувствовала себя не слишком хорошо. Она побледнела и прикрыла глаза.

— Они нас шантажировали. Я зелья не только делаю, но и продаю. Вот Александр Павлович Шелагин и пообещал закрыть глаза на это, если мы с дядей займемся его раскопками, потому что у меня временами способности интуита пробуждаются. Но там ничего интересного не было, кроме того артефакта, о котором я вам говорил. Князь лично приезжал, проверил и решил законсервировать раскопки.

— И как князь тебе?

— От него веет силой, — припомнил я свои ощущения.

— А княжич?

— Он тоже сильный и прекрасно фехтует. Один раз предложил мне потренироваться вместе. Мне очень понравилось, — честно признал я.

— Хотел бы потренироваться с ним еще?

— Даже не знаю. От княжеской семьи в целом хочется держаться подальше, хотя тренировочный бой был очень хорош.

У компаньонки по виску покатились мелкие капельки пота, она зашипела сквозь стиснутые зубы и откинулась на спинку кресла, зажмурив глаза с такой силой, как будто прямо сейчас у нее перед глазами что-то взорвалось.

«Все, спеклась, — довольно сказал Песец. — Неси теперь, что хочешь».

— Что с вашей подругой? — проявил я озабоченность. — Может быть, вызвать кого-то надо?

— Обижаешь, Илюша. Лучшая целительница рядом с тобой сидит.

— Простите. Но вы на нее даже не посмотрели.

— Там не такое, чему целитель помочь может. За все отмерена своя плата, это то, чем приходится платить ей. Это ненадолго, если тебя беспокоит. Вскоре она придет в себя. Но вернемся к сути нашего разговора. Ты отказываешься идти к нам в род?

— Я не отказывался. Это нужно быть идиотом, чтобы такое сделать. Ваш род — один из сильнейших в Империи, если не самый сильный, — ответил я. — Но мне кажется, стань я специалистом в алхимии, вероятность того, что я окажусь вам ненужным, резко уменьшится. Талантливые алхимики всем нужны.

Она засмеялась чуть дребезжащим, совсем старушечьим смехом.

— А ты талантливый?

— Мне кажется, да. Мне нравится этим заниматься.

— А археологией не нравится?

Насколько я понял, сейчас она перешла к выяснению того, зачем мне монеты и строительный материал Древних. Знала ли она их реальную ценность? Вряд ли, иначе в свободной продаже остались бы только курсы по макияжу.

— Археология тоже очень интересна. Дядя Олег умеет увлечь, — признал я. — У меня теперь есть собственная коллекция монет Древних, я в нее постоянно вкладываюсь. Мне кажется, я даже уловил там некую закономерность.

После этого я немного понаглел и прочитал Живетьевой лекцию по предметам Древних, старательно копируя интонации Олега, потому что у него получалось рассказывать увлекательно, а мне хотелось съехать с опасной темы.

— Хорошо, хорошо, я поняла, — чуть разочарованно сказала Живетьева. — Вернемся к этому разговору попозже, через пару лет. Если твои успехи на ниве алхимии будут велики, то оплатит дальнейшее обучение наш род. Возможно, и твоего дядю возьмем, если уж он тебе так близок. И подумаем о том, чтобы взять вас боковой ветвью.

— Спасибо, Арина Ивановна.

— Я сказала: возможно, — она чуть построжела, но из образа «доброй бабушки» не выпала. — Но тогда вы оба должны доказать свою полезность для Живетьевых. Иди, я подумаю, какую задачу вам поставить.

Она махнула рукой как-то так, что я понял: Живетьева чувствует себя даже не княгиней, императрицей. Власть кружит ей голову, несмотря на то, что целительница пока еще осторожничает.

— Спасибо, Арина Ивановна. До свидания.

Из номера я вышел и сразу наткнулся взглядом на сопровождающего, который при моем появлении подошел, чтобы провести на выход. Шел я неторопливо, потому что параллельно слушал разговор Живетьевой с той особой, что определяла, вру я или нет. К концу нашего разговора ей стало полегче, но на вторую попытку она не рискнула.

— Что скажешь? — жестко спросила Живетьева.

— В целом не врал, — едва прошелестела женщина в ответ. — Так, пару раз на грани прошелся. Он умнее, чем хочет казаться.

— Это-то понятно. Будь он дураком — и учился бы плохо. Но хитрость у него поверхностная, так?

— Так.

— Когда он говорил про княжескую семью?..

— Эмоции были отрицательные. Кроме момента про тренировку.

Еще бы им быть положительными. Шелагин не поверил моей матери и тем самым запустил уничтожение как своего княжеского рода, так и Вьюгиных. Греков мог бы прислушаться к своей интуиции и раскрутить все это, но нет, они привыкли верить целителям. Додоверялись. В княжество раковой опухолью влезли Живетьевы, и если ничего не предпринимать, то рано или поздно перейдет оно полностью под руку императора.

— Это понятно. Мальчик любит махать железками, а тут его, считай, по шерстке погладили… По отношению ко мне?

— Он вас боится. Возможно, поэтому не хочет идти к вам под руку. Но не хочет однозначно, что бы ни говорил.

— Боится? Умненький какой мальчик, — с умилением сказала Живетьева. — Однозначно нужно брать. С такой развитой интуицией в его возрасте редко кто выявляется. Ты заметила, что он на встречу увешанный артефактами пришел? Со всех сторон хороший мальчик, нам пригодится. Если есть способности к алхимии, пусть будет алхимиком. У нас даже наставник есть. Средненький, конечно, но умненький мальчик и с такого возьмет по максимуму. Чем бы только его повязать, чтобы не отвертелся? Терять такой материал будет жалко, но если он не достанется нам, то в свободное плавание не уйдет. Неповязанный он может размышлять на ненужные темы и получать ненужные ответы. Нам, разумеется, ненужные, не ему. Мозгами он в мать пошел. Она не только смогла во всем разобраться, но и раскрутила эту сучку Алку на признание. Хорошо хоть не успела ни с кем поделиться. Здесь Алка оперативно сработала, иначе бы наказание получила посерьезнее. А так отделалась легким испугом, можно сказать, да еще и выкрутила в нашу пользу. Правда, сейчас активно вертится, пытаясь спрыгнуть. Не понимает, что ее сына нельзя ставить во главе чего бы то ни было, если не собираешься это развалить. А мы не собираемся.

Я чуть не треснул рукой по стене, мимо которой проходил. Ползучие, скользкие гадины. Что она, что тетя Алла. Теперь я был уверен, что смерть моих родителей и бабушки неслучайна. Знали ли спутники мамы, зачем ехали в Верейск? Если знали, тогда отец, точнее, отчим мог что-то отправить матери Александра, из-за чего ее и убили. Дед и дядя Володя точно не знали. Или… делали вид? Потому что это безопасно. Но это безопасность кажущаяся, это сродни тому, как страусы засовывают в песок голову и думают, что им ничего больше не грозит. Это в характере дяди Володи, но не в характере деда. Но на последнего могла повлиять и Алла, заставив кое-что забыть, а на кое-что посмотреть по-другому.

— Вы о чем, Арина Ивановна?

— Не обращай внимания. Это я ворчу немного, сама с собой. Старческие изменения, не иначе.

— Кто бы жаловался, Арина Ивановна. Вашей голове иные молодые позавидуют.

Я вышел из гостиницы и немного посидел в машине без движения, не столько пытаясь отдышаться после непростого разговора и обрушившейся лавины информации, сколько надеясь услышать еще что-то полезное. Но дальше Живетьева потеряла ко мне интерес и занималась только сборами в дорогу, отправляя свою компаньонку проверить, не забыли ли забрать то одно, то другое. А уж когда речь пошла про ожидающую машину, я счел необходимым убраться подальше, чтобы меня не засекли. Больше моя прослушка смысла не имела, потому что при посторонних Живетьева не станет обсуждать свои злодейские планы. Мне вообще казалось, что она обсуждает их, в основном, сама с собой, а если с кем и делится, то только фрагментами. Целиком картину видит только она.

«Можно как-то полностью заблокировать себя от чужого чтения? — спросил я. — Не только мыслей, но даже эмоций».

«Высокие уровни целительства плюс высокие уровни магии Разума дают почти полную гарантию того, что у тебя в мозгах никто не покопается».

«Почти?»

«Есть всякие нехорошие зелья, позволяющие это обойти. Из запретных. Но при прокачке алхимии ты получаешь возможность выявлять яды. Начиная с третьего уровня».

«Я еще второй не взял».

«Возьмешь сегодня, если позанимаешься алхимией, — там самой малости не хватает, добьешь».

Это бы порадовало, если бы не понимание, что против Живетьевой надо выступать полностью вооруженным. Со вторым уровнем что алхимии, что целительства, против давно и хорошо практикующего целителя я как щенок болонки против матерого волкодава. Я не обольщался ни добрыми улыбочками, ни субтильным сложением — эта дама всегда метит в горло и если вцепится, то отпустит жертву только после смерти.