Драконий день (СИ)

Глава 11

Следующий труп нашли в переулке, в той самой луже, где Айриэ некогда видела гигантскую чёрную свинью. Мужчина лежал лицом вниз, подвернув под себя скрюченную руку, а на земле расплывалось пятно грязно-бурой жижи, уже начавшей подсыхать. Солнце грело ещё по-летнему, буровато-серая корка подползала всё ближе к телу, расписывая землю некрасивым узором. Одежда мужчины, обильно усеянная серебристыми каплями росы, испускала лёгкий, едва заметный парок в бледно-жёлтых солнечных лучах. Земля в тех местах, где ещё стояли не высохшие после дождя грязные лужицы, была испещрена огромными, когтистыми следами. Похоже, хогрош нарочно исплясал всё вокруг, чтобы порадовать дознавателей количеством следов виновника преступления. Непременный веночек с гнилостным запахом с издевательской скромностью притулился рядышком.

Айриэ оказалась у трупа даже раньше капитана Паурена. Выяснилось, что он лично приказал в случае чего посылать за магессой одновременно с ним. Провинившийся десяток стражи угрюмо отгонял от тела толпившихся зевак. Деревенские были встревожены, но любопытство подогревало сильнее страха. Собралось две кучки людей — одна дальше в проулке, другая на центральной улице. Воссоединиться им не давали гвардейцы.

Велев одному из гвардейцев перевернуть тело, Айриэ хмуро уставилась на разодранные грудь и живот мужчины. Сердце наверняка было сожрано тварью — копаться в трупе магесса не намеревалась, но могла догадываться. Лицо тоже было сильно порвано когтями, но боязливо вытягивавшие шеи кайдарахцы своего соседа явно опознали. Айриэ подошла, окинула взглядом деревенских и поманила к себе седовласого, худого и жилистого мужчину, одетого в старую, явно рабочую, но опрятную одежду. Взгляд седовласого привлекал внимание житейской опытностью и лукавой хитринкой.

— Знаете его, брай? Хорошо, тогда идёмте со мной. Опознаете погибшего.

Седовласый, побледнев, осмотрел труп и нервно сглотнул, отвернувшись.

— Он это, мэора маг. Пайпуш, батрак мой… временный.

— Давайте-ка отойдём в сторонку, — заботливо предложила магесса, которой вовсе не улыбалось, чтобы фермера вывернуло наизнанку рядом с трупом. — Мне надо знать, кто он и где живёт… жил.

Отдышавшись немного, фермер хрипло представился:

— Я — Воллид Райнасар, мэора, сосед этого бедолаги. У меня ферма вон там, за деревней, а Пайпуш рядом жил, в конце этого проулка. У него жена и детей трое… я покажу где, если надо, мэора.

— Попозже, — кивнула магесса, — с его вдовой я обязательно побеседую. А пока расскажите, что за человек был.

— Пайпуш у нас с десяток лет как поселился, а родом он из Сайгары. Получил там какое-то наследство, продал домишко и подался к нам, потому что, вишь ты, наслышан был, что люди у нас в Юнгироде богато живут. Только не понял, что богатство с неба само ему в рот не упадёт, для этого потрудиться надо как следует. — В голосе седовласого слышалась явная насмешка, но не злая, а добродушно-снисходительная. — Непутёвый он был, мэора, вот что я вам скажу. Сам себе на пустом месте беды создавал. Вот казалось бы, появились у тебя деньги, так вложи ты их разумно, землю у его светлости арендуй и работай. Нет, не хотелось ему, вишь ты, в долги на всю жизнь влезать, потому что наследства на покупку земли не хватало. Подумаешь, большое дело, ты будешь каждый месяц небольшую сумму отдавать, зато уже дети твои землёй владеть будут. Он корову, свиней и кур завёл, но породистых местных поросят покупать не стал. Додумался из своей Сайгары тощих беспородных хрюшек выписать, которые мало того хилые, так ещё и не заговорённые от мора. Говорили Пайпушу: потраться ты на мага, зато скотина здорова будет. Так нет, денег ему жалко было. «Авось не заболеют» — вот и весь разговор. Ну и … доавоськался, дурень. Свиньи стояли скученно в тесных тёмных сараюхах, заболели да и передохли все от какой-то хвори. Кур хорьки да ястребы переловили, коровёнка чуть живая и доится изредка, а жена и голопузы его чумазые впроголодь сидят. Жалко мне их было, особенно жену его: по хозяйству одна надрывается, помощи от муженька не допросишься, да и детки… Из троих только средний правильный парень, я ему работёнку подбрасываю, да плачу едой или одежонкой. Папашу его в батраки брал неоднократно, но это не работник, а горе одно. Всё из рук валится, всё тяп-ляп делается, инструмент ломает, а то напьётся и на работу не придёт, когда ты ждёшь и у тебя каждый летний денёк на счету, каждая пара рабочих рук… Начинаешь ругаться, а он тебе глазами изумлённо в ответ хлопает: «Да как же, Воллид, да ведь дождь к вечеру будет, зачем же траву косить, всё одно сено сгниёт…» Тьфу! Если лето дождливое, так у меня зимой скотина, что ли, должна без сена сидеть? Навесы на жердях давным-давно придуманы, скосил быстро, пока дождя нет, разложил тонким слоем, и высохнет сено как миленькое. А Пайпуш только мямлит: «Да у нас в Сайгаре так не делают, да я лучше подожду, пока погода установится, и высушу скошенное за два дня». А потом, вишь ты, у него коровёнка жрёт что попало и молоко у неё пропадает, даже если она каким чудом умудрится живого телёнка родить. А, что говорить, мэора!.. Сколько он мне кровушки попортил дуростями своими — не передать! Он и твари-то, небось, потому попался, что напился в таверне до полусмерти, да забыл, что ночами по деревне лучше не шастать. Мир его праху, в общем.

Воллид махнул рукой и неодобрительно покачал головой. Айриэ, правду сказать, слушала сей страстный монолог вполуха, заодно обдумывая, а не подбросили, случайно, и этот труп. По всему выходило, что могли. Допустим, поймали Пайпуша в этом переулке, когда пьяный домой возвращался, но если бы его тут убивали, он бы орал, а патруль непременно услышал бы.

— Желаю здравствовать, мэора, — услышала она пожелание, высказанное на редкость мрачным тоном. Обернувшись, увидела капитана Паурена и кивнула в ответ. Он тоскливо продолжил: — Всё-таки новый труп, мэора, лопухнулись мои орлы. Ну ничего, я с них половину месячного жалованья высчитаю по распоряжению его светлости, впредь будут бдеть получше!

— Вы в курсе, что это местный пьянчужка?

— Да, мэора Айнура, у нас Пайпуша многие знают, — брезгливо признался капитан. — Он всё-таки допился, а ведь предупреждали не раз… Спрошу своих, что они ночью слышали, хотя ясно и так, что ничего, иначе бы тварь ловить бросились… Его ведь ночью убили, мэора, как думаете? Спрошу ещё, когда он от папаши Брэддора ушёл, хотя сейчас народ в таверне долго не засиживается.

— Мне мэор Тианориннир говорил, что теперь «Свиная голова» закрывается намного раньше полуночи. Но пойдёмте, ваших людей опросим, вдруг всё-таки они что-то заметили. А вы, брай Воллид, пожалуйста, подождите меня, потом проводите к вдове Пайпуша.

Выяснить удалось только, что когда один из патрулей проезжал мимо таверны после десяти вечера, на крыльце сидел изрядно набравшийся Пайпуш и орал песни. Примерно через час патруль был там снова, и таверна была уже закрыта, светильники потушены, и вокруг царила тишина. Нет, в переулок они не заглядывали, ездили только по центральной улице. Да и прошлая ночь была тёмной, лун было не видно за пеленой туч. Ещё видели на улицах возвращающегося домой мага и троих местных, больше никого.

В общем, Айриэ пришла к выводу, что поймали пьянчужку после десяти, когда он поплёлся домой. Хогрош стукнул его по голове кулачищем или палкой какой, вскинул на плечо и тихонько отправился к магу в логово, минуя патрули. А там «маг-враг» провел тёмный ритуал — опять некий амулет силой напитывал? — и после велел твари подбросить труп обратно в переулок. Кровью землю опять полили… а кровь-то не человеческая, вот вам и доказательство. Айриэ подцепила пальцами немного кровавой жижи из-под трупа и, не обращая внимания на изумлённые взоры окружающих, провела быстрый магический анализ, на сей раз точно распознав присутствие свиной крови. Запустив заклинание очистки, чтобы избавиться от остатков грязи на руках, Айриэ попросила проверить наличие следов удара на голове пьянчужки. Как и ожидалось, под волосами на затылке наличествовала здоровенная шишка.

— Вот, поэтому он и не кричал, что его оглушили, — авторитетно заявила магесса. — Ваши люди и не могли ничего услышать.

Конечно, не могли, если убивали его в логове, но об этом капитану лучше не знать. Крепче спать будет.

— Ну что ж, капитан, здесь я всё осмотрела, пойду, побеседую с его вдовой. Может быть, она расскажет что-нибудь полезное.

На самом деле Айриэннис была уверена, что ничего полезного женщина ей не расскажет. Но раз ей полагалось изображать бурную деятельность по выявлению преступника, придётся тащиться к свежеиспечённой вдове. Махнула рукой болтавшему с приятелями фермеру, и они отправились к дому Пайпуша. Шоко послушно брёл следом, пощипывая пыльную придорожную траву.

Дом и двор прямо-таки кричали о нерадивости хозяина. Всё старое, покосившееся или прогнившее, крыша хлева зияет давнишней прорехой, ворота жутко скрипят, створка повисла на одной петле, вокруг горы хлама, грязи и каких-то объедков, над которыми тучами вились мухи. Во дворе обнаружилось трое худющих мальчишек с голодными глазами. Двое чумазых, с торчащими сальными патлами, третий выглядел умытым и причёсанным. Но в данный момент он стаскивал с себя рубаху, по которой спереди потёками стекала жидкая грязь. Перед ним стояло корыто с водой — очевидно, парень собирался самостоятельно выстирать старенькую, многократно заштопанную рубашку.

— Мать дома? — спросил фермер мальчишек, и старший, на вид лет двенадцати, бойко ответил:

— Да, дядька Воллид, с ней соседки сидят! — А средний добавил: — Она плачет, дядюшка Воллид. Нам про отца сказали уже…

Младший согласно хлюпнул носом; у него единственного глаза были заплаканными, но сильно расстроенным и он не выглядел. Очевидно, особого горя потеря непутёвого папаши у сыновей не вызвала.

— Ясно, — кивнул фермер и хмуро поинтересовался у среднего: — Сиор, что с твоей рубахой?

— Упал, — ответил мальчишка, пряча глаза, а двое остальных злорадно захихикали.

— Упал, вишь ты, — прищурился Воллид и вдруг гаркнул грозно: — А ну, признавайтесь, поганцы, вы в Сиора грязью запустили? Ах вы, мелкие паршивцы, у вас отца убили, у матери горе, а вы ей ещё забот пытаетесь добавить? Развлекаетесь? Я вам покажу забавы! А ну, взяли вёдра немедленно и пошли таскать воду в мыльню! Чтоб через час вода грелась, а вы двое заодно и полы в доме выскребли!

— А чего вы тут распоряжаетесь, дядька Воллид? — неуверенно вякнул старшенький.

— Я сейчас хворостину возьму и объясню доходчиво, почему я распоряжаюсь и почему вы должны брать пример с Сиора и помогать матери! — обманчиво ласково проговорил фермер.

Старший и младший прониклись и уныло потупились, а средний сказал:

— Дядюшка, у нас в колодце вода дурная… Крыса там утопла, воду брать нельзя.

— Тогда ко мне за водой ходить будете, не так уж далеко, — нахмурился фермер и озабоченно спросил: — Крысу-то хоть выловили?

— Я выловил, дядюшка! — ответил Сиор. — Только вода-то уже загажена…

— А вот этому я могу помочь! — вмешалась Айриэ, до сих пор с любопытством наблюдавшая, как Воллид взялся наводить порядок. Что-то ей подсказывало, что у фермера к новоиспечённой вдовушке имеется свой интерес. Он выглядел, как человек, принявший некое решение и взявшийся воплощать его в жизнь, не откладывая дело в долгий ящик. — Сейчас воду заклинанием очищу, будет лучше прежней.

Она деловито подошла к колодцу, оценив и прогнивший, трухлявый сруб (наверное, прадеда предыдущего хозяина дома застал), и кое-как сделанный навес над ним — кривой и щелястый. Неудивительно, что туда крыса свалилась, дыр тут полно. Запустив заклинание очистки воды вглубь вонючего колодца, заметно попахивавшего тухлятиной, Айриэ добавила своих обычных «фокусов из репертуара бродячего цирка» для публики — в виде вспышек и светлячков. Это, как всегда, вызвало восторженные охи и ахи, но и цель была достигнута, вода полностью очистилась. С сомнением осмотрев старое, ржавое ведро на такой же цепи, магесса очистила и его, потом самолично покрутила ворот и подняла полное ведро наверх. Первая смело напилась из пригоршни и жестом предложила остальным последовать её примеру, сняв пробу.

— Отменная водица, тут отродясь такой не бывало! — с удовлетворением крякнул фермер. — Вот спасибо-то, мэора!

— Мэора маг, сколько мы вам должны? — тихо и очень серьёзно спросил Сиор, напряжённо сжимая пальцы.

— Да нисколько, парень, я для себя старалась. Очень водички захотелось! — подмигнула магесса.

В доме обнаружилась всхлипывающая на стуле женщина в окружении нескольких сочувствующих подруг. Фермер понятливо попросил всех лишних удалиться — мол, мэоре магу надо с вдовой поговорить.

Внутри дома было чисто, но убого: сразу было видно, что тут проживала беднота. Старый колченогий стол, скрипучие разномастные стулья, сундук в углу, криво висевшая полка с посудой да пара плетёных из тряпок половичков на полу, вот и вся обстановка. Печь с облупившейся побелкой, потолок закопчённый, из припасов — только пучки сухих трав на стенах да пара тощих крупяных мешочков.

Женщина была ещё не старая, но сморщившееся от рыданий лицо и сгорбленные плечи добавляли ей лет. Вдова оплакивала, как показалось магессе, не столько саму смерть Пайпуша, сколько проблемы, которые она с собой несла. С таким муженьком женщине жилось несладко, но без него, одной с тремя детьми, скорее всего, станет намного хуже. Если нового мужа не найдётся… Подтверждая подозрения магессы, Воллид тихонько шепнул: «Полгода слова ей не скажу про это, а потом пусть идёт за меня замуж. Хватит, намыкалась, теперь поживёт нормально». Фермер подошёл и принялся утешать женщину с чуть грубоватой нежностью, так что становилось ясно, что планы по сватовству он лелеет не из выгоды. Что с таких бедняков возьмёшь, да и повесить себе на шею троих чужих мальчишек — удовольствие невеликое.

Переговорив с женщиной, Айриэ окончательно убедилась, что интересного она здесь не услышит. Пайпуш наверняка был случайно выбранной жертвой — что магу, что его ручному монстру без разницы, кого рвать. Теперь уже без разницы… Если «маг-враг» пытается зарядить некий тёмный амулет, а одной убитой мельничихи ему не хватило, то жертвы подойдут любые. Основа, сердцевина амулета уже заряжена, дальше можно просто подпитывать его силой, пока он не будет готов. Айриэ весьма интересовало, что это за амулет, но в любом случае, Файханасы воспользуются им только по приезде в столицу, на расстоянии ведь, по идее, не получится. Значит, пока можно было не особенно беспокоиться по сему поводу, а жертвы… жертвам не повезло, но их жизни будут отданы в защиту короля. Бо-о-ольшое утешение, да. С другой стороны, защищать короля — обязанность каждого подданного, так что смерть за него — это, безусловно, очень грустно, но справедливо и даже в некотором роде почётно… Айриэ зло фыркнула и помянула корявое Равновесие, вскакивая в седло.

Жаль, не получится обсудить всё с Тином. С беднягой менестрелем произошёл несчастный случай. В тот день, когда Айриэ впервые проверяла работу Мирниаса, Тианор вечером должен был развлекать супругу Эстора Файханаса и её подруг. Тогда он Айриэ не навестил, хотя намеревался, однако она нимало не встревожилась. В конце концов, он не обязан перед ней отчитываться. Однако на следующий день от него пришла записка, где он сообщил, что приболел и… просил не навещать его. Эту просьбу Айриэ проигнорировала и сразу же отправилась проведать болящего.

Менестрель обитал у пожилой семейной пары, в чистеньком, уютном домике, стоявшем в тихом зелёном переулке. Комнаты, где жил Тианор, сияли чистотой и порядком. Домашний уют и некую милую, тёплую душевность обстановке придавали множество подушечек, белоснежных кружевных салфеточек и пухленьких бежевых креслиц. Комната идеально подходила хозяйке дома — тоже пухленькой, опрятной, розовощёкой, приветливо улыбающейся старушке, но сам менестрель с его чересчур экзотичной для этого дома внешностью смотрелся несколько неуместно. Впрочем, ему самому обстановка, очевидно, нравилась или, по меньшей мере, не вызывала неприятия. Айриэ помнила, как он говорил, что его всё устраивает, кроме разве что вполне простительной страсти хозяев дома добродушно посплетничать обо всём, что происходило в деревне.

Бледный, обзаведшийся кругами под глазами менестрель полулежал в постели и страдальчески сморщился, едва Айриэннис вошла в его спальню.

— Айнура, ну я же просил! — простонал он и возвёл глаза к потолку. — Впрочем, мог бы и догадаться, что ты моей просьбы не выполнишь.

— Ну и чем тебе помешал мой визит? — с любопытством осведомилась Айриэ.

— Разумеется, вместо того, чтобы поинтересоваться моим здоровьем, ты спрашиваешь, почему тебя просили не приходить, — обиженно нахмурился Тианор и откинулся назад. При этом его блестящие бронзовые волосы красиво и даже несколько картинно разметались по белоснежной наволочке, отделанной кокетливыми кружавчиками.

— Раз ты способен дуться, значит, дела твои не так уж плохи, — с насмешливой ласковостью заметила магесса и подтащила к кровати стул, чтобы устроиться с комфортом. — Что случилось, Тин?

— Глупейшая история. — Он смущённо отвёл глаза. — Я свалился с лестницы, представляешь? Но, умоляю, никому не рассказывай, иначе я стану посмешищем!

— С какой ещё лестницы? Только не говори, что тебя напоили на той вечеринке респектабельные дамы в возрасте!

Он издал сдавленный смешок, показывая, что оценил шутку.

— Нет, Айни, как ты могла подумать такое про уважаемую мэору Альдарру и её подруг! Да и я выпил всего пару бокалов вина. Нет, просто я зазевался, за что и поплатился. Это было очень больно, знаешь ли. — По его лицу пробежала тень. — Я сильно ушибся. Его светлость оказал мне гостеприимство и вызвал целителя. Я провёл ночь в замке, а сегодня меня доставили сюда в герцогской карете.

Что показательно, целителя-мага в замке тоже не держали. Как ни слаба целительская магия, почувствовать «коллегу», тайно колдующего где-то по соседству, способен даже слабый маг. Его светлость предпочёл не рисковать. Нынешний герцогский лекарь обладает разве что зачатками магии, упоминать смешно, а если случается что-то серьёзное, зовут целителя из соседнего города.

— Что там у тебя, давай посмотрю, — предложила Айриэ, но полуэльф поспешно отказался.

— Спасибо, Айнура, но не стоит. Целитель мне помог, а скоро я сам встану и подлечусь эльфийской магией. Не утруждайся, ты же сама говорила, что целительница из тебя паршивая. — Он снова с некоторым трудом выдавил смешок. — Не хочу, чтобы ты меня таким беспомощным видела… самолюбие страдает, знаешь ли. Пощади хотя бы его остатки.

— Ну, раз ты такой стеснительный, Тин, лечись сам, — безжалостно постановила магесса, не собираясь навязываться.

— Вылечусь, — заверил менестрель. — Ещё пару-тройку деньков в постели поваляюсь, отдохну заодно… За мной та-а-ак ухаживают! — Он мечтательно закатил глаза. — Даже болеть приятно — брайя Миранна, моя хозяйка, такая заботливая…

— Ага, так её сочувствие твою мужскую гордость не ранит! — поддразнила его Айриэ

— Она ведь мне не любовница, — усмехнулся Тианориннир в ответ и попросил уже серьёзно: — Айни, ты, правда, не навещай меня, не стоит. Я к тебе сам приеду, когда поправлюсь.

— Да пожалуйста! — любезно откликнулась Айриэ, нимало не задетая подобной просьбой. Пусть страдает в обнимку со своим самолюбием, ей не жалко. Утешать болящих и изображать сиделку она тоже не слишком любит, так что всё ко взаимному удовлетворению.

Возвращаясь от вдовы тем же переулком, магесса увидела, как тело убитого грузят на повозку подоспевшего могильщика, а Паурен отсчитывает тому деньги. Очевидно, пьянчужку похоронят за счёт его светлости, да и некая денежная компенсация вдове причитается.

— Мэора Айнура! — окликнул магессу капитан. — Не откажите в любезности посмотреть. У нас тут новая улика обнаружилась.

Он вытащил из кармана что-то, завёрнутое в платок, и продемонстрировал спешившейся Айриэ.

— Вот, в пальцах Пайпуша зажато было. Сразу и не заметили, только когда тело внимательно осматривать стали. Что скажете, мэора?

Это оказалась небольшая прядь светло-русых волос, выдранная из чьей-то шевелюры. Волосы немного извалялись в грязи, но явно потому, что труп лежал в луже, да ещё его переворачивали.

— Волосы человеческие, это пока всё, что я могу утверждать, — повела плечом Айриэ, не торопясь высказывать свои соображения. Очередная подброшенная улика вроде той пуговицы?.. — В какой руке были волосы?

— В правой, она под телом оказалась… а, да вы ведь видели, мэора. Мои орлы тело в первоначальное положение вернули, потом обратно, пока я соображал, как именно всё произошло. Я не сразу и заметил, что у него пальцы скрючены, а в них зажато что-то. Подумал было, он твари клок шерсти выдрал, а оказалось, волосы…

— Следов мага здесь нет, — резонно заметила Айриэ.

— Может, тварь для этого и испрыгала тут всё вокруг, чтобы следы хозяина уничтожить, — не менее резонно возразил капитан. — Это улика, мэора, да какая! Волосы наверняка принадлежат убийце.

«И подозрительно похожи на лохмы артефактора», — кисло подумала Айриэ. Придётся чуть позже наведаться в замок, тем более Мирниас должен сегодня зачаровать очередную пару мечей. Возможно, герцог и правда собирается сделать из долговязого мага жертвенного козлика, надо проконтролировать и помочь бедняге, в случае чего. Точнее, немного нарушить планы его светлости, это важнее.

Магесса вернулась к Гриллоду и не торопясь, со вкусом позавтракала: её опять разбудили с утра пораньше сообщением о найденном трупе. Есть она не стала, сразу поехала смотреть, так что теперь следовало наверстать упущенное. Отведав омлета со свежей зеленью и кусочками бекона и запив всё парой чашечек превосходного крепкого кофе, магесса немного подобрела и решила ехать в замок прямо сейчас, не дожидаясь вечера. Что-то ей подсказывало, что волосы убитому Пайпушу подсунули не зря, и герцог намерен перейти к решительным действиям.

Она немедленно убедилась в своих подозрениях, прибыв в Файханас-Манор. В комнате рядом с оружейной, где работал Мирниас, магесса застала дивную картину. Посреди комнаты стоял Мирниас — как обычно, встрёпанный, но неожиданно бледный, с каким-то загнанным выражением в глазах. Он с силой выкрикнул:

— Я этого не делал!.. — да так, что стёкла задребезжали.

Перед ним стоял преисполненный благородного негодования герцог, также присутствовали слегка злорадствующий наследник, невозмутимый Эстор Файханас и ещё один, незнакомый магессе типичный горбоносый представитель этого славного рода — очевидно, отсутствовавший в прошлый раз кузен Синтион. В качестве подкрепления здесь же находился капитан Паурен и трое его солдат, один из которых держал наготове антимагические наручники. И, кажется, вполне оправившийся от ушибов Тианор, вот уж совершенно непонятно почему. Герцог решил воспеть в веках героическую поимку злобного мага?..

— Мэоры, что здесь происходит? — осведомилась магесса, величественно вплывая в комнату.

Ей показалось, что в глазах герцога проскользнула едва заметная досада, зато Орминд поморщился вполне очевидно, по молодости лет не давая себе труда скрывать свои чувства. А Мирниас глянул с каким-то безнадёжным отчаянием, похоже, даже не рассчитывая получить помощь.

— Мэора Айнура, рад вас видеть, — бесстрастно изрёк Рольнир Файханас, ничем, впрочем, своей радости не выказывая. — Вы прибыли удивительно вовремя и, надеюсь, окажете помощь в установлении истины. Капитан Паурен сказал, вы уже видели найденную улику. У него возникло предположение, что волосы цветом весьма похожи на волосы нашего уважаемого артефактора, и капитан поспешил сообщить мне о своих подозрениях. — Слово «уважаемого» герцог произнёс с откровенным презрением, и молодой маг судорожно дёрнулся, а уши его заалели. — Я решил немедленно установить истину, и настоятельно попросил мэора Мирниаса предоставить прядь своих волос для сравнения.

— Я и не отказываюсь это сделать, ваша светлость! — вскинул голову Мирниас. — Сравнивайте сколько угодно, но я-то знаю, что невиновен в убийствах и не создавал никакой магической твари!

— К сожалению, молодой человек, это вопрос такого характера, что мы не имеем права принимать на веру ничьи слова, — веско заметил брат герцога. — Поэтому не дурите, подчинитесь и позвольте надеть на себя наручники, как вам было сказано.

— Я не думаю, что в подобной мере есть нужда, — вмешалась Айриэ, и теперь едва заметно скривился Эстор Файханас. — Не забывайте, я всё-таки боевой маг с немалым опытом и сумею, в случае чего, справиться с молодым «бытовиком».

Мирниас наградил её взглядом, далёким от благодарности, однако подтвердил:

— Я не собираюсь делать глупости. Пусть ваши солдаты срежут у меня прядь волос. Но даже если они и похожи по цвету, то светло-русых людей на свете немало! С чего вы взяли, что это именно мои?

Герцог не собирался удостаивать подозреваемого ответом, вместо этого кивнув одному из гвардейцев. Тот ножом безжалостно отхватил прядь волос Мирниаса и положил на стол, где на развёрнутом платке лежала вымазанная грязью улика.

Герцог, брезгливо искривив уголок рта, склонился над столом, сравнивая, и вскоре отошёл, уступая место прочим жаждущим. Его родичи проделали то же самое, едва не сталкиваясь головами.

— На первый взгляд, волосы идентичны, — изрёк его светлость, с грозным прищуром глядя на мага.

Тот судорожно сглотнул и ответил чуть дрожащим голосом:

— Но это не мои, ваша светлость! В любом случае, Пайпуша я последний раз видел вчера вечером в таверне, и ушёл я раньше, это вам могут подтвердить.

— А кто вам мешал вернуться и подкараулить несчастного в переулке? Или послать свою ручную тварь? — возразил кузен герцога Синтион. — Или, предположим, вы стояли и смотрели, как питается ваш монстр, а Пайпуш каким-то образом вырвался, затеял борьбу и выдрал у вас клок волос, чего вы в пылу схватки не заметили. Нет, мэор Мирниас, я пока не утверждаю, я всего лишь показываю, как могло быть.

— Такое развитие событий представляется мне вполне возможным, — согласился герцог. — Впрочем, у нас есть возможность узнать точно с помощью эльфийской магии. Мэор Тианориннир, прошу вас!

Тианор, с самого начала избегавший взгляда Айриэ, шагнул вперёд. Вид у него был невозмутимый и вполне безмятежный, но магесса успела приметить подрагивавшие кончики пальцев. Менестрель немного нервничал. Опасался её реакции или возможного недовольства всесильного герцога?

— Герцог, могу ли я спросить, что вы намерены делать?

— Всё очень просто, мэора Айнура. Мэор Тианориннир с помощью эльфийской магии определит, принадлежат ли волосы, найденные у Пайпуша, нашему магу. Я бы предложил вам, мэора, также принять в этом участие, но, насколько мне известно, классическая магия не имеет заклинаний, подобных эльфийским.

Голос его светлости выражал лёгкое сочувствие и содержал отголосок некого торжества. Думаете, утёрли нос выскочке из Ордена? Ну-ну.

— Отчего же, мэор Рольнир? Драконьи маги — несколько большее, чем обычные, классические. Нам известно немало тайн Ушедших, и мне как раз вспомнилось одно подходящее заклинание. Я вычитала его в древней книге, которая была написана ещё при драконах.

Спокойно подойдя к столу с другой стороны и развернувшись лицом к зрителям, магесса картинно простёрла руки над «образцами». Тианор, к слову, подозрительно охотно отступил назад и прямо-таки просветлел обликом. Магесса быстренько проверила волосы на сходство и убедилась в полной идентичности обеих прядок. Впрочем, раз уж его светлость счёл нужным затеять этот фарс, следовательно, можно было не сомневаться, что волосами Мирниаса он запасся. Как — дело техники, да и не особенно важно. Если Мирниас после наложения чар на мечи находился в обморочном состоянии, тут его, пожалуй, наголо остричь можно было, не то что аккуратно выдрать несколько волосков.

Айриэ чувствовала, что начинает злиться, и привычно успокоила начинающее бесноваться внутри пламя. Подождать совсем немного, всего-то одну декаду… Ещё не время снимать маски, как бы ни хотелось стать собой. Для неё носить эту искусственную оболочку поверх себя настоящей, поверх истинного облика — всё равно что дышать сквозь грязную тряпку. Как же хочется освободиться… вдохнуть полной грудью, рвануть вверх, свободно, не оглядываясь ни на что, кружиться в немыслимой для человеческого тела выси. Лететь навстречу ветру, обжигаясь о его холодное дыхание, и выдыхать пламя в ответ, а потом сливаться с ветром и парить в невесомости или стремительно нестись наперегонки с ним, на равных споря, кто выносливее. Обнимать землю раскинутыми крыльями, падая ей навстречу, танцевать под хлещущими струями грозового ливня, шагнуть в неистовствующее пламя огромного костра, ласкающего горьковатым дымом. Жить. Жить по-настоящему, всё сбросить, всё забыть, избавиться от чужого облика, смыть лишнее, ненужное, наносное… Быть собой, вот высший смысл существования. Быть собой, жить в ладу с собой, чувствовать Вселенную и отзываться на её ритм, танцуя при этом свой собственный танец. Все ошибки — только твои, все победы — только твои и тех, с кем захочешь их разделить. Отвечать лишь перед собой, и все принятые на себя долги — добровольные, иных не нужно. Стать пламенем, рванувшимся ввысь, выжигающим до серого пепла накопившуюся вокруг мерзость…

Стать!.. Пламенем!..

Жечь!.. До пепла!..

Неистовый позыв освободиться сотряс Айриэннис от макушки до носков запылившихся сапог. Кратчайший миг безмолвного ликующего крика, легчайший шлейф манящего запаха свободы — и всё угасло. Глубокий, медленный вдох — и внутренний огонь присмирел до поры, повинуясь её воле. Ждать. Тем слаще станет свобода, тем приятнее будет наконец-то чувствовать по-настоящему, а не из-под наброшенной пыльной вуали, приглушающей восприятие…

Ну что же, герцог, хотели фарса — получите. Разноцветные искорки потанцевали и покружились над столом, потом его медленно окутало облако густо-фиолетового тумана. Вспышка бездымного фиолетового пламени — и туман словно растворился в нём, а над столом парил небольшой призрачный дракон. Его чешуя отливала чернёным серебром, а глаза казались океанами кипящего золота. Кто-то называл их совершенством, кто-то проклинал, а драконы просто были. Были собой. Этот крошечный фантом гордо выдохнул струю изумрудного пламени в собравшихся, отчего они испуганно отшатнулись назад. Не все, впрочем. С места не сдвинулся изумлённый, онемевший от восхищения полуэльф и неизвестно когда появившийся в комнате Фирниор. Последний бестрепетно шагнул к столу, не сводя потемневших серо-лиловых глаз с крошечного дракончика, и даже протянул руку, подставляя её под изумрудное пламя. Струя огня прошла сквозь его пальцы, не причинив вреда.

— Его можно… коснуться, мэора? — охрипшим, чужим голосом спросил юноша, с какой-то обжигающей тоской глядя на дракончика.

— Это фантом, Фирниор. — Айриэ позволила себе добавить в голос сожаления: порыв юноши, пожалуй, пришёлся ей по нраву. — Вы ничего не почувствуете.

— Жаль…

Серебряный дракончик вдруг задорно улыбнулся и подмигнул Фирниору, а потом крутанулся в воздухе и завис над двумя прядками, поливая их своим изумрудным огнём. Волосы задымились и медленно засияли изумрудным же свечением. Потом свечение угасло; одна прядка окуталась багрово-красным полупрозрачным облачком, вторая — чернильно-синим. Дракончик ещё раз перекувырнулся и исчез, растворившись в эффектной фиолетовой вспышке.

Все присутствующие зашевелились, приходя в себя. Фирниор, сдвинув свои чёткие, прямые тёмные брови, неотрывно смотрел куда-то в угол, задумавшись о своём. Мирниас таращился на стол с видом человека, уговаривающего себя спокойно выслушать свой смертный приговор.

— И что всё это означает, мэора Айнура? — высокомерно приподняв брови и прищурив глаза-льдинки, осведомился его светлость.

— Свечение было разного цвета. Моё заклинание чётко выявило, что пряди волос принадлежат разным людям! — нагло солгала магесса и устремила безмятежный взгляд на владельца Файханас-Манора.

Попробуйте возразить, дорогой герцог. Заодно объясните, откуда у вас столь интересные сведения и кем является тот таинственный маг, которого вы так старательно прячете от королевского суда.

Видит Равновесие, герцогу очень хотелось возразить. И сдержался он неимоверным усилием воли, но ярость, на миг исказившую лицо, скрыть не сумел или не хотел. Война так война. Пока тайная, но, возможно, дойдёт дело и до открытой схватки. По крайней мере, герцог явно на это надеялся, а пока спросил неестественно ровно:

— Скажите, пожалуйста, мэора Айнура, попытка мэора Тианориннира подтвердить или опровергнуть ваши слова не будет сочтена вами за оскорбление?

— Я нисколько не возражаю, герцог, однако не думаю, что стоит утруждать мэора Тианориннира. Я уверена, его магия покажет то же самое, что выявило это древнее драконье заклинание. — Айриэ продолжала смотреть Рольниру Файханасу в глаза так пристально, что это становилось почти вызовом. Почти. Они балансировали на грани открытой войны, но герцог выдержал, не сорвался, хотя магесса в глубине души, пожалуй, немного жалела об этом. Ей надоели притворство и маски, постыло липнувшие к коже.

— О да, ваша светлость, я думаю, мэора Айнура совершенно права! — поспешно откликнулся менестрель, которому, похоже, сильно не понравилась возможность оказаться тем слиточком железа, что плющат между молотом и наковальней. — Я ведь говорил, ваша светлость, моя магия полукровки слаба, мне доступны лишь некоторые заклинания, да и те работают очень уж прихотливо. Я не могу полностью поручиться, что моё заклинание сейчас сработает как должно. Зато мэора Айнура, будучи настоящим сильным магом, подобную гарантию даёт, и кто я такой, чтобы браться проверять её действия? С моей стороны это было бы непростительной дерзостью и самонадеянностью.

Герцог Файханас взглянул на менестреля с хищным прищуром, отчего тот вздрогнул, и сказал вполне мирно, хотя тон плохо вязался с тлевшей в глазах яростью:

— Что же, мэор Тианориннир, я признаю вашу правоту. И я молю мэору Айнуру простить моё недоверие обычного человека, плохо разбирающегося в магии. Я никоим образом не намеревался вас оскорбить, мне просто нужно знать наверняка, мэора. Согласитесь, это дело слишком серьёзное, чтобы надеяться на случайности.

— С моими заклинаниями случайностей не происходит, — заверила магесса, поймав взгляд Мирниаса, преисполненный горячей, изумлённой благодарности. — Я охотно прощаю вас, герцог, и понимаю, что вы не имели намерения меня оскорбить. Вы вправе принимать меры для защиты ваших людей. Я надеюсь, истинный виновник этих ужасных смертей вскоре будет найден.

— Это наше самое большое желание, мэора! — зло сверкнул небесно-голубыми глазами Орминд, а его отец величественно кивнул в знак согласия, пряча раздражение за каменным спокойствием.

— Просто замечательно, что наши желания совпадают, — добродушно ответила Айриэ, улыбнувшись самым благостным образом.

— Претензий к мэору Мирниасу у меня более не имеется, — всё тем же ровным тоном произнёс его светлость, намеренно не утруждая себя извинениями. Это было сделано не из высокомерия, а чтобы дать понять молодому магу, что подозрения с него сняты лишь временно и при малейшем намёке на его виновность быть ему жертвенным козликом.

Магесса готова была прямо-таки восхититься подобным цинизмом. И пообещала про себя, что станет по возможности расстраивать коварные планы герцога касаемо артефактора. Не то чтобы Айриэ было особенно жаль недотёпистого мага, однако же налицо имелась явная несправедливость, и исправить её было больше некому.

Мирниас, похоже, прекрасно понял, что оправдал его герцог «сквозь зубы», и вид имел гордо-оскорблённый. Увы, его холодность не могла соперничать с ледяным презрением истинного аристократа, а голос временами обиженно срывался:

— Ваша светлость, я брался выполнить определённую работу, и я это сделаю, если у вас не имеется возражений! Позволите приступить? Или, возможно, желали бы задать мне ещё какие-либо вопросы?

Герцог и его брат синхронно повернули головы и одарили бедного артефактора такими уничтожающими взглядами, что тому впору было провалиться сквозь пол. Однако Мирниас только вспыхнул до кончиков ушей и заморгал.

— Приступайте… мэор, — холодно обронил герцог и отвернулся, чётче обозначив свою немилость.

Он раскланялся с магессой и первым вышел из помещения, подавая сигнал своим сопровождающим, а его брат поманил менестреля:

— Мэор Тианориннир, моя супруга просила вас зайти к ней, как только освободитесь.

Вскоре в комнате остались только Айриэ с магом, который длинно вздохнул, провёл дрожащей рукой по лицу и обессиленно рухнул на скамью.

— Спасибо вам, мэора Айнура, — бросил он измученный взгляд на магессу. — Если бы не вы…

— Пустое, Мирниас. Я не столько ради вас старалась, сколько ради очистки совести. Она бы меня загрызла, — пошутила Айриэ. Да и приятно было немножечко испортить настроение Файханасам.

— В таком случае, спасибо вашей совести, мэора. — Он пока был не в состоянии шутить и говорил ужасно серьёзно, будто на похоронах пятиюродной бабушки, оставившей крупное наследство. — Я её должник.

— Мирниас, если я вас не стесню, мне бы хотелось посмотреть, как вы работаете.

Он заметно смутился, но вежливо сказал, что она ничуть не помешает. Айриэ действительно было интересно понаблюдать. Его длинные тонкие пальцы порхали над мечом, с гениальной ловкостью выплетая сеть сложных чар. Красивый, идеальный узор чётко ложился на меч — чересчур серенький и обычный для подобного совершенства.

И только после того, как артефактор закончил работу, Айриэ заговорила о том, что её интересовало, предварительно установив магический «глушитель»:

— Мирниас, ваши волосы у герцога откуда, как думаете?

Молодой маг побелел как простыня:

— Как?.. В-вы что, хотите сказать, это всё же были мои?.. Но это не я, клянусь чем хотите!..

— Да верю я, не переживайте, — небрежно отмахнулась магесса, пытаясь успокоить запаниковавшего юнца. — Могу догадываться, вашу шевелюру слегка проредили, пока вы были без сознания.

— Здесь? — одними губами выговорил Мирниас, несмотря на «глушитель», опасаясь произносить подобное вслух.

— Или где-то ещё. Признаю честно, вы мне злодеем не кажетесь, Мирниас, поэтому я сочла нужным вам помочь. Не люблю, когда меня пытаются обмануть, а наш преступный маг именно это и намеревался сделать, подставив вас. На вашем месте я бы остереглась, его светлость, в отличие от меня, считает вас подозрительным.

— Я постараюсь быть осторожнее, — безрадостно пообещал артефактор, хотя и он, и Айриэ прекрасно осознавали, что это пустые слова.