Драконий день (СИ)

Глава 29

В неровном, слабом свете коптящей лампы юноша выглядел скверно и напоминал умирающего — каковым, собственно, и являлся. Дышал он слабо, хрипло; правая сторона лица, не тронутая магией, позволяла понять, насколько сильно он исхудал.

Айриэ рассматривала лежащего без сознания Фиора и кляла себя последними словами. Надо, надо было напоить мальчишку собственной кровью в ту ночь. Мелькала у неё такая мысль, но драконна опасалась излишней привязки. Люди так легко влюбляются… а потом проблем с этими их любовями не оберёшься.

Подумаешь, как влюбился бы, так и разлюбил, не видя предмета страсти. Айриэннис вздохнула покаянно. Зато её кровь дала бы нужную защиту от этого… криво наложенного проклятия, тьфу! Докатилась, называется, проклясть и то как следует не смогла. Ведь подумывала, что стоит Фиора защитить на всякий случай, вот и надо было сделать.

Юноша действительно оказался наполовину искалеченным. Внутренние органы не были затронуты, иначе Фирниор до этого дня не дожил бы. Зато левую половину тела у него парализовало, лицо было перекошено, а левый глаз видел плохо или вообще ослеп, по ауре было не понять. И странные незаживающие язвочки на коже — при том, что правая сторона не была затронута вообще. Смотрелось действительно жутковато, хотя у драконны не было времени на страхи и ужасы.

Айриэ пробовала что-то исправить, но магические нити, туго сплетшиеся вокруг его ауры, не поддавались никакому воздействию. Её собственная магия странно и неправильно свилась в запутанный клубок, отторгавший любые воздействия. Если через всех проклятых Файханасов проходили грязные нити из «узла», то к Фирниору, кажется, просто с самого начала прилипло несколько нитей, непонятным, невероятным образом перемешавшихся с драконьим проклятием. Больше с тем «узлом» (кстати, уже почти рассосавшимся) Фирниор никак не был связан. Всё было уродливо и просто до отчаяния неверно!..

Ладно, плевать на причину, тут бы просто хоть как-то улучшить ситуацию, но и того не получалось. Фирниор не поддавался никакому магическому воздействию. Все заклинания словно отскакивали от непроницаемого щита, которым стали спутавшиеся силовые нити вокруг ауры юноши.

Ни простое вливание силы, ни осторожно направленное лечебное заклинание не возымели никакого эффекта. Айриэ, сосредоточенно нахмурившись, пристально вглядывалась магическим зрением в спутанный, неровный кокон с торчащими обрывками нитей, будто сплавившихся от жара или склеившихся между собой. Ничего это не дало, кроме сильной рези в глазах, которой и быть-то, к слову, не должно, раз она не обычным зрением пользовалась.

Надрезав палец ножом, Айриэ попыталась разжать плотно сомкнутые губы юноши. Удалось с изрядным трудом, но немного драконьей крови попало ему в рот. Не то чтобы Айриэ надеялась, что это поможет, но вдруг хоть как-то улучшит ситуацию. А то от чувства бессилия скулы сводило и хотелось кусаться, яростно и злобно.

Фиор неожиданно шевельнул потемневшими, потрескавшимися губами и хрипло простонал, не приходя в сознание:

— Айрэ… ненавижу…

Ну-ну. Замечательно и, главное, очень вовремя. Вот тебе и доброе отношение пациента. Кровь ему на пользу не пойдёт, зря старалась.

Нет, Айриэ понимала, что Фирниор, по идее, должен чувствовать себя преданным, а потому его ненависть вполне объяснима и оправданна. Драконна ведь обещала ему защиту, в том числе и перед королём, а в итоге он пострадал от её же проклятия. И как осуждённый преступник приговорён к пожизненной каторге. Прекрасная защита, что и говорить. Айриэ досадливо поморщилась. Её вина, как ни крути. Ей, следовательно, и исправлять. А то, что цена высоковата, так самоуважение — оно всегда дороже…

Тут Айриэ совершенно неожиданно для себя поняла, что за ней кто-то наблюдает. Уловила она это магическим чутьём, и только тогда вспомнила, что не проверила помещение, растяпа, поглощённая размышлениями о состоянии Фиора. Нет, целителей (ха-ха) или хотя бы тюремщиков здесь не имелось — какой смысл дополнительно охранять беспомощного умирающего человека? Да и вряд ли бы они стали молча прятаться по тёмным углам, давно бы тревогу подняли. Тогда кто же это здесь может быть?

Она принялась незаметно осматриваться, делая вид, что по-прежнему поглощена осмотром Фирниора. Краем глаза она уловила слабое шевеление справа, в тёмном углу, и стрелой метнулась туда. Руки схватили слабо пискнувший комок тряпья, внутри которого, как выяснилось чуть погодя, сидело человеческое существо. Айриэ безжалостно выволокла свою добычу на свет и тряхнула, прошипев зло, дабы не выбиваться из образа грубоватой наёмницы:

— Ты ещё кто, отвечай немедленно! И почему таишься по углам, тварь?

— Не трогай меня!.. Ай, больно, пусссти! — прохныкал в ответ тощий подросток, замотанный в грязное, воняющее затхлой плесенью покрывало.

Он был очень коротко стриженный, можно даже сказать — бритоголовый, с едва начавшим отрастать ёжиком светлых волос. Худющий, руки как спички, плечо под рукой острое, костлявое, лицо было покрыто уже начавшими желтеть синяками, а губы были как две уродливые лепёшки багрового цвета.

— Чего пялишься!.. Пусти!.. — Он рванулся и безуспешно задёргался в руках «наёмницы», через каждые два слова вставляя грязные уличные ругательства.

— Язык не распускай, укорочу, — грозно пообещала Айриэ и чуть ослабила хватку, поняв, что причиняет мальчишке боль. Если у него всё лицо так разукрашено, то и под одеждой, наверное, синяков немало. Похоже, кто-то бедолагу крепко избил. — Отвечай, если спрашивают! А уличных девок и чужие гениталии будешь поминать со своим троюродным прадедушкой! Я понятно объясняю?

— Угу, — угрюмо набычился парнишка. — Больной я, не видно, что ли? Вот и сижу тут.

— Так синяки твои уже не первой свежести, но вчера тебя тут не было.

— Это тебя вчера тут не было, а мне было велено от гномов спрятаться, вот я и прятался! — огрызнулся мальчишка и шмыгнул распухшим носом. — Ты-то сама тут чего шаришься тайком? Думаешь, ценное чего прячут? Обломись! Тут только этот задохлик, на кой он тебе сдался? Всё равно скоро концы отдаст.

— А вот это не твоего ума дело! — спокойно, с прищуром ответила Айриэ, но мальчишка пугливо поёжился от невысказанной угрозы.

— Я молчу-молчу! Никому не скажу, что тебя видел, не боись. Я вообще вылезать не собирался, как ты меня углядела?

— Всё тебе скажи, — лениво протянула Айриэ и отпустила пленника — всё равно ему отсюда не сбежать. — Почему тебе от гномов велели прятаться?

— Так каторжник я, а начальство наше ой как хочет перед бородатыми выслужиться. Каторжников велено было всех помыть, почистить, чтоб, значит, выглядели прилично, а мою рожу ты видела? Боялись, что начнут спрашивать, тут-то и выяснится недосмотр.

Мальчишка снова длинно, затейливо выругался и сплюнул на пол.

— Это драка-то — недосмотр? — делано удивилась магесса. — Не смеши, у вас тут что, пансион благородных девиц?

— А тебе-то что? — хмуро отозвался подросток. — Шла бы ты отсюда, пока не застукали. Я уж вижу, что ты из наших, так промолчу, что тебя видал. Здесь нечем поживиться. У этого парня если что и было ценное, так тюремщики давно сняли, ещё в столице, небось.

— Из каких это ваших? Воров, что ли? — спросила Айриэ. Мило, вот её уже и в воровки записали, дожила. — Тебя за кражу осудили?

— Ну. А то ты, можно подумать, чистенькая, — презрительно скривился он, — если запертые двери магической отмычкой вскрываешь так, что она и не звякнула. Не заливай, что не из наших, сноровка у тебя имеется. У меня глаз намётанный, я таких навидался.

— Разговорился ты, я гляжу. Не боишься, что шею сверну, как курёнку?

Драконна добавила в голос угрожающих ноток, но мальчишка не сильно впечатлился. Отступил опасливо назад, да поглядывал настороженно, но и только.

Айриэ всмотрелась в него пристальней. Ей показалось, мальчишка что-то скрывал, и Айриэ хотелось понять, чем его зацепить. Фирниора надо отсюда забирать сегодняшней же ночью, иначе не дотянет до своего последнего шанса. Но если его тощий сосед будет находиться в лазарете, то придётся думать, как заставить подростка замолчать. Да и вообще, если он проговорится тюремному начальству, что видел здесь гномью наёмницу, провернуть операцию бесшумно не удастся. А этого Айриэ никак не хотелось. Подкупить его, что ли?..

Магесса взялась за его плечо и начала говорить: «Слушай, парень, ты…» — но, видимо, опять нечаянно причинила боль, потому что подросток взвыл и шарахнулся в сторону. От рывка его покрывало слетело на пол, открыв драную, замаранную подсохшей кровью рубаху. Из прорехи выглядывали небольшие, но совсем не мальчишечьи грудки.

— Ого! Так ты у нас девица?.. — удивилась драконна.

— Уже год как не девица!.. И вообще, не твоё собачье дело!.. Чего хватаешь, корова, у меня плечо вывихнуто!.. — она добавила крепкое словцо и яростно утёрла выступившие на глазах слёзы. — Проваливай уже отсюда, нет тебе здесь никакой поживы!

— Тебя что, изнасиловать пытались? — миролюбиво спросила Айриэ, пропустив мимо ушей базарную ругань.

— Почему это — пытались? — яростно оскалилась девчонка. — Что хотели, то и получили… так их!.. Это мне, дуре, надо было не сопротивляться, а покорно ножки раздвинуть… тогда бы и досталось не так сильно… Всё равно итог один… А на каторге вообще придётся всех подряд обслуживать… Днём обстирывать, ночью постельку согревать!..

Давясь руганью и злыми слезами, девчонка отвернулась и шумно задышала, стараясь успокоиться.

— Тебе шестнадцать хоть есть? — нахмурилась драконна. — Непохоже что-то, больно ты тощая и мелкая. По закону на каторгу нельзя отправлять, если шестнадцати не исполнилось.

— Засунь себе свой закон!.. — почти проорала девчонка. — Скажи о нём тому барончику, в чьём доме меня сцапали! Я говорила, что мне шестнадцать зимой только стукнет, а этот хлыщ расфуфыренный обозлился, что я ему какую-то вазу раскокала, когда удрать пыталась. И сказал, что лично позаботится, чтоб меня на каторгу отправили!.. Меня на десять лет осудили!.. Я подохну раньше, а если доживу, так старухой буду выглядеть!..

— Вот видишь, воровство до добра не доводит, — наставительно изрекла драконна, вызвав новый поток грязной брани, прямо-таки хлынувшей из подросткового ротика.

Айриэ поморщилась досадливо. Теперь, хочешь — не хочешь, придётся принять некоторое участие в судьбе юной воровки. Потому что если уйти и забыть, это будет подло, а драконам подлость не к лицу и даже не к морде. Всех на свете обездоленных не осчастливишь, но тем, кого судьба вот так вот швырнула тебе под ноги, надо хотя бы предоставить шанс. Захочет — выкарабкается.

— А ну цыц! — прикрикнула Айриэ на девчонку. — Гномий браслет получить хочешь?

Девчонка сощурилась и глянула недобро, с подозрением, однако её сипловатый голосок подрагивал от затаённой надежды.

— Думаешь, куплюсь? Чего мне за корысть с того браслета? Не один ли… под каторжников ложиться или под коротышек бородатых?

— Дурочка малолетняя, — беззлобно обозвала её Айриэ. — Гномы — мужчины, и себя уважать умеют, в отличие от тех выродков-недоделков, которые тебя насиловали. Хм, кстати о выродках… Ну-ка, дай мне твои руки и постой спокойно. Не бойся, не бойся, давай, ничего я тебе не сделаю.

Независимо вздёрнув свой распухший нос в знак того, что и не думала бояться, девчонка с лёгкой опаской протянула руки магессе. Та перешла на магическое зрение и увидела уродливые, разбухшие, спутанные чёрные нити, тянущиеся от девчонки куда-то в темноту. Пятеро, значит. Ну ничего, теперь вы до конца жизни заречётесь малолеток и вообще женщин трогать… Зло усмехнувшись, Айриэ оторвала нити от жертвы, посылая их обратно к насильникам и добавила чуть-чуть собственной магии, чтобы усилить эффект. Получилось нечто вроде «обратного проклятия» — всё за счёт сотворивших гнусность. Очищать испакощенную нить собственной жизненной силой — человеку тяжело и очень больно. Прочувствуют на собственной шкуре. Нечего было мир загаживать, никто не заставлял. А то можно и дракону под горячую руку подвернуться…

— Ну и чего это было? — спросила девчонка подозрительно, не дождавшись никаких эффектов.

— Ты не станешь бояться прикосновений мужчин. А те пятеро больше не будут тебе вспоминаться.

— Откуда ты знаешь про?..

— Вижу.

— Колдунья, что ли?

— Магесса. Неважно. Так что там насчёт гномьего браслета? Хочешь его надеть? — И честно предупредила: — Придётся работать, и как следует, а воровать тебя, девочка, отучат. Гномы воров не любят, да и сама теперь должна понимать, что по кривой дорожке далеко не уйдёшь. Если ты не дурочка и хочешь выбраться из ямы, то это — твой шанс. Другого не будет.

Девчонка молчала и сосредоточенно сопела уставившись в пол. Потом спросила, не поднимая головы:

— А сделать чего надо за это? Не забесплатно ж ты такая добренькая?

Айриэ хотела уже ответить, что именно «забесплатно», но потом вдруг подумала, что доставшееся даром ценится куда меньше того, из-за чего пришлось покрутиться и попотеть.

— Ему сиделкой будешь, — кивнула она на Фирниора.

— Чего-о?.. — округлила глаза девчонка. — До он же сдох… помрёт скоро. И кто он тебе, что ты так об нём печёшься?

— Умрёт или нет, ещё неизвестно, а уход и присмотр за ним нужен. Приятель он мне, ясно? Случайно попавший в беду приятель.

— А чего ж про него толкуют, будто он проклятый? На короля покушался, а маги на него за это колданули. На весь род герцогский, так что у них все перемёрли, кроме дальней родни.

— Ты неосторожна, — заметила Айриэ спокойно. — На твоём месте я бы не стала рисковать, выдавая свою осведомлённость.

— Думаешь, зря я тут перед тобой языком треплю? — Она невесело хохотнула, опять шмыгнула носом и зябко повела плечами. — Я боюсь, что он-то так и так концы отдаст, а скажут, что я недосмотрела. Может, ещё хуже выйдет, чем на каторге-то.

— Не хуже. Гномы гораздо человечнее людей, если ты понимаешь, о чём я.

То, что люди вкладывают в понятие «человечность», присуще не только им. Иногда даже думаешь, что только не им… когда с некоторыми человеческими деяниями сталкиваешься. Вон, одного только Орминда как вспомнишь — так вздрогнешь. Или тех пятерых выродков.

— Ну… может, и понимаю, — призналась девчонка. — Про бородатых много чего рассказывают. Или врут, откуда мне знать-то? Им что, взаправду рабы нужны?

— Всего лишь рабочие. Которым, учти, платят за их труд. Сама увидишь. Слушай, да с какой стати я вообще тебя уговариваю?.. — потеряла терпение драконна. — К тому же уходить пора, пока меня здесь не застали. Гном-наниматель меня, конечно, прикроет и выгородит, если что, но лучше на глаза никому не попадаться. Ну так что, насылать мне на тебя заклинание сна и забвения или согласна на браслет?

— А не боишься, что обману? Скажу, что согласна, а сама на тебя донесу? — прищурилась девчонка.

Вот задиристый воробей.

— Не советую, — пожала плечами Айриэ. — Иначе с тобой случится примерно то же, что с теми пятерыми.

— А чего с ними-то стряслось?..

— А ты поинтересуйся при случае. Ничего хорошего, поверь мне. Ну так что, уговор?

Айриэ не собиралась применять к девчонке никаких суровых мер, просто припугнула, чтобы та действительно не вздумала вдруг их выдать. В этом случае неизбежно поднялся бы шум, а драконне не хотелось раскрывать как своё собственное, так и орденское участие в этом деле. Она оставила это на самый крайний случай, только если не удастся тихо переправить Фирниора к гномам.

Воровка поскребла стриженый затылок, подумала и решилась:

— Уговор. Не выдам я тебя — мне же хуже будет, потому что велено было не высовываться.

— Ну и замечательно. Тогда вот что, я сейчас уйду, а ты жди прихода гномов и вылезай сразу, не прячься. Тебя выкупят.

— А… когда? — как-то очень несмело спросила девчонка, вдруг перестав хорохориться. Позволила себе поверить в возможность чего-то лучшего?..

— Сегодня. Совсем скоро, жди. И попробуй пока напоить его водой, только осторожно, по капельке, иначе он может захлебнуться. Вот, возьми этот платок, намочи и выжимай понемногу, ясно?

Девчонка скривилась:

— К нему и прикасаться-то страшно. Хотя и жалко его…

— Он не заразный, — сквозь зубы заметила драконна. — Делай, что тебе сказано.

Воровка угрюмо кивнула и подсела к Фирниору, а драконна, предварительно прислушавшись, бесшумно выскользнула за дверь.

Возвращение прошло благополучно, отвод глаз сработал как положено. Айриэ развеяла фантом и со скучающим видом подошла к гномам — мол, надоело дремать. Через пару минут, послушав распоряжения Бромора, с безразличным видом произнесла на гномьем языке, зная, что никто из присутствующих людей её не поймёт:

— Выкупи девчонку в лазарете. Сейчас.

Последнее слово она нарочно повторила ещё раз с вопросительной интонацией, чтобы казалось, будто она хочет что-то узнать у гнома. Бромор, умница, посмотрел на «наёмницу» неласково, страдальчески закатил глаза и сварливо попросил:

— Вы, брайя Нурра, лучше никогда больше не пытайтесь так безжалостно коверкать наш красивый, чёткий, чеканный язык. Ваш акцент чудовищен, поверьте мне. Если я правильно понял, вы пытались узнать, когда я закончу осмотр заключённых? Когда осмотрю всех, кого намеревался, разумеется. Смею напомнить, вас нанимали сопровождать меня, вот и сопровождайте. Столько, сколько понадобится. В конце концов, вам за это платят.

Айриэ фыркнула и отвернулась, пробурчав вполголоса — так, чтобы слышали окружающие люди:

— Вот же зануда безбородый на мою голову! Чудовищный акцент, подумаешь! До сих пор его соплеменники меня понимали и не особо жаловались, а этот…

— Так ведь важная шишка, вот нос и дерёт, — тихонько, сочувственно сказал один из охранников, явно надеясь на продолжение знакомства с приглянувшейся ему наёмницей.

— А ну его в болото носом! — отозвалась Айриэ. — Если б не те деньги, что он мне посулил…

Тут Бромор обернулся и бросил на «наёмницу» нарочито строгий взгляд. Айриэ сделала вид, что вняла, и умолкла.

— Что, брая Грейнира опять нет на месте? — недовольно поинтересовался Бромор. — Мне необходимо с ним поговорить насчёт бумаг.

— Его помощник может… — заикнулся было начальник тюремного каравана.

— Мне нужен сам брай Грейнир, — непререкаемо заявил гном. — Придётся съездить к нему сегодня же, не люблю терять время попусту. Выделите мне провожатого до его дома, пожалуйста. Вы, брайя Нурра, поедете со мной. А теперь я желал бы пройти в тюремный лазарет. Если я правильно помню, он в той стороне?

— Ох, брай Бромор, да ведь вы его уже вчера осматривали. Стоит ли снова?.. — обречённо спросил несчастный начальник каравана, впрочем, уже смирившийся с неизбежным. Бороться с гномьим занудством — себе дороже.

— Если берёшься что-то делать, следует приложить максимум усилий, дабы достичь превосходного результата, — наставительно заметил гном, заставив собеседника скрежетать зубами в бессильной тоске.

Айриэ почему-то показалось, что Фирниор выглядит чуть получше, чем полчаса назад, но, вполне возможно, дело просто было в освещении. Один из охранников заботливо и предупредительно носил с собой магический светильник, чтобы начальству было лучше видно. При более ярком освещении казалось, что губы и правая щека юноши чуть порозовели да и дыхание, кажется, стало более ровным. А может, Айриэ просто-напросто выдавала желаемое за действительное. Не хотелось ей думать о «драконьем камне», но чувство обострённой справедливости, свойственное всей её расе, требовало ликвидировать последствия совершённых промахов, даже если способ дракону не нравится. Собственные ошибки нужно исправлять.

Ожидаемо обнаружив в лазарете неучтённую каторжницу, гном разразился длиннейшей тирадой на тему нерадивости человеческих тюремных надзирателей и чиновников вообще. Начальник каравана, в чей огород летели увесистые камешки, позеленел от злости и, наверное, стёр себе эмаль на зубах, пытаясь молча проглотить не особо скрываемые намёки Бромора на его некомпетентность. Гном бурчал и ворчал, пока не высказал всё, что думает по поводу такого вопиющего нарушения, после чего хмуро спросил у охранника со списком заключённых имя девчонки.

— Байза Белобрыска я, — сиплым голосом сообщила девчонка вперёд охранника. — Десять лет каторги за кражу.

— Возраст? — всё так же сумрачно поинтересовался гном, с подозрением оглядывая девчонку.

— Шестнадцать исполнится только этой зимой, — с вызовом ответила юная воровка.

— Да врёт она! — не выдержал начальник тюремного каравана. — Девки вроде неё что угодно расскажут, лишь бы слушателей разжалобить и…

— Разберёмся, — веско уронил гном и кивнул помощнику: — Браслет ей надевай. Мы её выкупаем. Если виновна — отработает, если приговорена к каторге незаконно, мы это выясним и пересмотрим срок наказания. В Фиарштаде, сейчас нет времени этим заниматься. Внесите каторжницу в списки выкупленных.

Начальник замер, боясь поверить своему счастью. Он явно ожидал, что гном начнёт расследование прямо сейчас и не прекратит, пока не выяснит всё до мельчайших подробностей. Намерение Бромора разобраться с делом Белобрыски позже человека приятно порадовало, а ещё одна выкупленная каторжница увеличивала его доход, так что начальник тюремного каравана заулыбался и подобрел. Он терпеливо и кротко сносил все гномьи выкрутасы, и ничто уже не могло поколебать его благостного настроения, даже бесконечное брюзжание Бромора. Тот, кажется, нарочно испытывал человеческое терпение, а может быть, просто настроение испортилось, кто его знает. Но даже Айриэннис гном своим ворчанием изрядно надоел, что же говорить о бедных окружающих? Ладно ещё помощники Бромора, они к своему начальству давно привыкли, а людям, наверное, пришлось несладко. В общем, когда гном наконец заявил, что осмотр на сегодня закончен, драконна вздохнула с искренним облегчением и явственно услышала, как ей вторит большинство окружающих.

Бромор получил обещанного провожатого и отправился к чиновнику Грейниру. По дороге они с Айриэ поговорить не могли, но гном отпустил провожатого, добравшись до дома Грейнира. Пока они стучали дверным молотком и дожидались ответа, гном вполголоса сказал:

— Я пойду к нему, а ты пока продолжай играть роль наёмницы. А то я же его буду уговаривать совершить должностное преступление. Хотя люди, конечно, к этому проще относятся, но всё-таки…

— Действуй, Бро, — кивнула магесса и с видом полнейшей преданности нанимателю послушно осталась за дверьми рабочего кабинета, куда привёл их хозяин дома.

Чиновник выглядел бледным, расстроенным и озабоченным. Чувствовалось, что визит гнома он воспринял как досадную помеху, отвлекающую от чего-то более важного. Однако Грейнир держался безупречно вежливо, хотя и слушал Бромора с несколько рассеянным видом.

Разговор с Грейниром не продлился и десяти минут. Дверь, украшенная резными завитушками, внезапно распахнулась, оттуда выкатился сумрачный друг, а чиновник остался в кабинете. По тому, с какой силой гном захлопнул за собой дверь, Айриэ поняла, что Бро крепко раздосадован.

— Ты как хочешь, а я в этом не участвую! — заявил он изумлённой такой непоследовательностью подруге. Увидев, что драконна ничего не поняла, соизволил пояснить, понизив голос: — Айриэ, хоть злись, хоть нет, а я не стану уговаривать честного человека становиться взяточником! Горы-долы, да мне совесть не позволит. Грейнир — действительно честный и совестливый человек, представляешь? В кои-то веки раз повезло наткнуться на такую редкость — и чтобы я сам, своими руками, можно сказать, толкал его на преступление?.. Чтоб мне провалиться, если я это сделаю!.. Хочешь — сама его уговаривай, а я не стану.

Гном засопел, яростно наглаживая бритый подбородок, будто это помогло бы ему избавиться от праведного возмущения. Что же поделаешь, нелюбовь к обману и воровству у гномов в крови. Сами они взяток не дают и не берут, Бромор только по большой дружбе согласился помочь. Смешно, действительно, вот уж повезло наткнуться на чиновника — не мздоимца. Таких надо беречь, холить и лелеять, а не… растлевать. Драконна вздохнула и решительно взялась за ручку двери. Ладно, с честным человеком и разговор будет соответствующий.