Драконий день (СИ)

Глава 6

Ферма была расположена среди живописных зелёных холмов в уютной долине, перечёркнутой серебристой лентой узенькой речушки, а точнее, ручья. Бывший торговец с супругой приобрели ферму скорее для души, а не для заработка, ну и чтобы иметь к столу свежие продукты и овощи. За несколькими коровами, птицей и огородом ухаживали наёмные работники, а пожилая чета просто тихо наслаждалась жизнью, да ждала визитов любимых дочери и внуков — у Пауренов имелся ещё сын постарше.

Супруга капитана оказалась женщиной значительно моложе своего мужа, полноватой, симпатичной, с быстрыми жестами и речью. Она выглядела бодрой и оживлённой — очевидно, ради дочери и своих родителей, но её весёлость явно отдавала наигранностью.

Вежливо поздоровавшись с обитателями фермы, магесса попросила провести её к девочке. В светлой комнатке со стенами, обитыми тканью с какими-то весёленькими цветочками, всё выглядело мирным и радостным. В креслице у окна, обложенная пледами, подушками и игрушками, сидела девчушка, румяная и пухленькая, с тёмными волосами, завивающимися крупными кольцами. Картинка была настолько сладенько-умилительной, что у магессы немедленно запершило в горле и захотелось водички с лостренским лимоном. Бабушка девочки, шедшая впереди, уже начала что-то говорить внучке, когда внутри Айриэ взвыло её родовое чутьё. Под всеми масками и личинами всегда остаётся что-то, внутренняя суть, которая делает эльфа — эльфом, человека — человеком, а дракона — драконом.

Девчушка лепетала что-то в ответ и тянулась рукой к большой кукле, сидевшей перед ней на маленьком столике. Кукла была очень дорогой — пожалуй, даже слишком дорогой для людей среднего достатка, какими являлись родные девчонки. Хотя, безусловно, любящие родственники могли бы потратиться, если бы чадушко сильно возжелало игрушку. Кукла была добротной гномьей работы, с фарфоровым личиком и гибкими конечностями, с роскошным персиковым платьем и причёской придворной дамы. Такие игрушки внешне выглядели хрупкими, но на самом деле были зачарованы так, что не ломались и не пачкались, что бы милые детки с ними ни творили. Естественно, подобные куклы были очень дорогими, дарили их обычно детям знатных и богатых родителей, кто мог позволить себе подобные траты.

И не было бы Айриэннис ни малейшего дела до игрушек девчонки, если бы не вышеупомянутое чутьё, уловившее опасность чуть раньше, чем проснулось подлое заклинание, впихнутое в куклу всё тем же з-затейником, чтоб его Равновесие на атомы распылило! Благодаря чутью заклинание сформировалось на кончиках пальцев едва ли не раньше, чем Айриэ успела сообразить, что происходит. Огненный шар, небольшой, но очень мощный, ударил в злосчастную куклу, от чего та на миг вспыхнула, посылая во все стороны волны жара, а потом медленно осыпалась хлопьями пепла на обуглившийся столик. Чёрное заклинание чуть-чуть не достроилось и бесславно развеялось, так и не успев дотянуться до намеченной жертвы. Девчонка затрясла своей пухлой рукой, обожжённой до красноты, и разразилась отчаянным рёвом, прямо-таки захлёбываясь от боли и обиды.

Магесса на всякий случай рявкнула: «Стоять! Уже всё в порядке!» — чтобы обезопасить себя от действий встревоженных родственников, могущих подумать, будто она намеревалась причинить вред их драгоценному чадушку. Айриэ быстро метнулась к девчонке и залечила ожоги, вновь забрав назад зло, причинённое её собственным огнём. Увы, даже избавившись от боли в руке, девчонка реветь не перестала: надо думать, потеря любимой куклы была прямо-таки невосполнимой. Морщась от пронзительного рёва, магесса хмуро кивнула капитану, неизвестно каким чудом всё-таки удержавшемуся от нападения. Видимо, помнил об «ответном проклятии», уже хорошо. Вот что значит военная выучка, приятно иметь дело с таким человеком. Однако ярость Паурена выдавали стиснутые кулаки и напряжённый, рычащий голос, когда он процедил сквозь зубы:

— Жду объяснений, мэора.

— Дождётесь, не переживайте. В конце концов, я вам дочь спасла, — проворчала магесса устало. Ох, какие же мерзкие существа эти дети, особенно когда ревут!.. Пронзительный рёв вызывал головную боль. — Слушайте, чем бы её заткнуть, а?..

Чуть расслабившийся капитан кивнул жене, та кинулась с утешениями, вызвавшими, кажется, ещё больший поток слёз и противных завываний.

— Это её любимая кукла, у Бэлли никогда такой раньше не было, — хмуро пояснил Паурен, которому вопли дочери, кажется, тоже особого наслаждения не доставляли.

Недружелюбно покосившись на девчонку, магесса сдалась и распорядилась:

— Принесите какую-нибудь из её игрушек, лучше сломанную и старую. Не хватало ещё, чтобы она громче разоралась, потеряв что-то любимое, у меня и так уже голова раскалывается.

Требуемое моментально принесла любящая бабуля: нечто обтрёпанное, кудлатое — не то мишка, не то пёсик. Плевать, хоть крокодил. Прикрыв глаза, Айриэ сосредоточилась и создала иллюзию. Окружающие, включая наконец-то заткнувшуюся капитанскую доченьку, зачарованно уставились на дивное творение. Кукла получилась наподобие погибшей от файербола, только с золотыми волосами, нежным прекрасным личиком и глазами, как цветущий иссоп — густо-синими, большими, чуточку лукавыми. Платье было в тон глазам, нечто серебристо-синее, затейливое, с кружевами — подсмотренное на недавнем королевском балу в Юнгире, ибо сама Айриэ платьями не интересовалась и изобразить что-то оригинальное не смогла бы под страхом смертной казни. Последним штрихом стала собственная кровь: надрезав палец своим кинжальчиком, магесса позволила капле крови бесследно впитаться в куклу. Ну, вроде готово, заклинание достроилось. Пожалуй, вышло не хуже, чем у гномов. Удовлетворённо хмыкнув, Айриэ сунула куклу онемевшей от восторга девчонке:

— Держи, она твоя. Только не реви больше. — Не слушая благодарных и восхищённых визгов, какими решила одарить магессу девчонка, пояснила её изумлённым родственникам: — Это иллюзия, но очень качественная. Можете не бояться, она лет двадцать продержится. И можете быть уверены, на эту куклу никакое проклятие не наложишь. А теперь, капитан, я бы хотела побеседовать с вами о случившемся. Наедине.

Капитан Паурен вежливо пригласил магессу пройти в гостиную, прочие остались в комнате девчонки.

— Итак, что же случилось, мэора Айнура? — спросил капитан, едва они устроились в креслах, обитых бледно-жёлтой полосатой тканью. Гостиная была отделана в золотистых тонах, поэтому казалась залитой солнечным светом, хотя и находилась в тени, с северо-восточной стороны дома. — Прошу простить, если я был непозволительно груб, но пожалуйста, поймите меня, мэора, я очень люблю дочь и просто испугался за неё.

— Я всё понимаю, рингир, не беспокойтесь, — заверила его Айриэ. — А теперь скажите мне, в чём же заключалась болезнь девочки? Кстати, не переживайте, сейчас с ней всё в порядке. Повезло, что я успела вовремя.

— Некоторое время назад Бэлли стала выглядеть… больной. Нет, мэора, я понимаю, по ней не скажешь — щёчки румяные, не похудела, не побледнела. Но мы-то с женой видели: она стала быстро уставать, перестала бегать и прыгать, почти не смеялась, очень плохо спала — ей начали сниться кошмары. Выходит, я был прав, дочь сглазили…

Заклинание из арсенала Запретной магии, наложенное уже знакомой рукой. Оно медленно и неотвратимо убивало детёныша, по капле высасывая из него жизнь. Самое подлое заключалось в том, что заклинание работало очень медленно, но резко активировалось, как только рядом с девчонкой (и куклой) оказался бы маг. Что, собственно, и произошло недавно. Если бы к девчонке пригласили мага-целителя, он получил бы детский трупик, едва зайдя в комнату. К счастью для капитанского семейства, Айриэ была боевым магом с отменной реакцией и превосходным чутьём на опасность, поэтому успела раньше. Она поведала капитану, какой опасности избегла его дочь.

— Богини Лунные, да если бы мы только могли предположить, что дело в ней… — простонал капитан, побледнев. — Главное, Бэлли не расставалась с этой проклятой игрушкой! Кто же знал…

— Как давно кукла появилась у девочки? Мне нужно знать, каким образом было наложено проклятие, — пояснила магесса. — А главное, кто это сделал…

— Я не знаю, мэора. Не помню, откуда кукла… — сосредоточенно сдвинул брови капитан, якобы пытаясь припомнить, но тут уж Айриэ безошибочно почуяла ложь.

Он что-то скрывал и, скорее всего, это было связано с кем-то из Файханасов. Паурен, в конце концов, клялся герцогу в верности, и если кто-то из герцогской семьи поступил с дочерью капитана подобным образом, то капитан должен вначале обратиться за защитой к своему господину, как требует вассальная клятва, а не вмешивать посторонних. И только в том случае, если герцог откажется покарать обидчика, Паурен получает нечто вроде морального права мстить самостоятельно. Можно спорить на что угодно, герцог откажется наказывать виновника и даже просто искать его, если оный капитану неизвестен. Паурен может подозревать, но не знать точно. А Рольнир Файханас, скорее всего, просто откупится от капитана чем-нибудь, деньгами там или должностью.

— Капитан, возможно, ваша супруга помнит лучше? — приподняла брови магесса. — Или мы можем спросить у самой девочки.

— Хорошо, я сейчас позову жену, — сдался капитан, поскольку не мог же он отказываться отвечать на вопросы магессы и запрещать это своим домочадцам.

Вернулся он почти мгновенно, так что, если и успел дать жене инструкции касаемо того, что отвечать магессе, то совсем короткие. Женщина уселась в кресло, бросая быстрые взгляды на мужа, который отошёл к окну и уставился на клумбы с цветами.

— Брайя, откуда у девочки эта кукла? Если муж вам не сказал, то именно в игрушке причина болезни вашей дочери. На неё было наложено смертельное проклятие, которое я уничтожила в последний момент.

Женщина ахнула, испуганно расширив глаза, и прикрыла рот задрожавшими пальцами.

— Мэора, спасибо вам!.. Да благословят вас Лунные богини!.. — Она всхлипнула. — Если бы наша Бэлли пострадала…

— Брайя Паурен, кукла, — терпеливо напомнила магесса.

В глазах женщины стоял запоздалый страх за дочь и что-то ещё, трудно поддающееся определению. Она медлила, снова метнув быстрый взгляд на, казалось, окаменевшую спину мужа, молча смотрящего в окно.

— Куклу дочке подарили, мэора. Игрушка слишком дорогая, мы бы себе не могли такую позволить…

— Кто подарил?

Женщина быстро поправилась:

— Я не так сказала, мэора… Куклу ей отдали… Бэлли была очень благодарна, и мы тоже.

— Хорошо, кто отдал? — Айриэ начинала злиться.

Да что же такое, каждое слово из неё хоть клещами вытаскивай! Можно подумать, они не хотят, чтобы преступный маг, едва не убивший их дочь, понёс наказание. Хотя, если им известно, кто он, или они хотя бы подозревают… Тогда, вполне возможно, они действительно не хотят поимки мага. И предпочтут принять компенсацию от герцога — не ради выгоды, но ради безопасности, как своей собственной, так и дочери.

— Понимаете, мэора, моя Бэлли — она такая резвая девчушка, непоседа, за ней прямо не уследить. И ещё она любит ходить хвостиком за замковой челядью, и помогать экономке, и, главное, путаться у всех под ногами. — Жена капитана слабо улыбнулась. — Ну, со слугами ей общаться, может, и не стоило бы, всё-таки дочь командира гвардии, однако мы не снобы и не видим в этом ничего плохого… А уж общение с мэорой Кландирой, экономкой, и вовсе — честь для девочки. Экономка — дальняя родственница его светлости, женщина почтенная и благовоспитанная, такой пример для нашей Бэлли. Она очень благосклонно относится к нашей дочке, даже учит её попутно ведению домашнего хозяйства. Но, простите, мэора магесса, я отвлеклась, — виновато затараторила женщина, нарвавшись на выразительный взгляд Айриэ. — В общем, в тот день, с декаду назад или больше, мэора Кландира наводила порядок, разбирая какой-то старый хлам, а Бэлли снова увязалась сзади. И где-то углядела эту проклятую куклу, буквально вцепилась в неё, отказываясь расстаться. Просто дочка слишком маленькая, она не понимала истинной стоимости игрушки. Разумеется, мэора Кландира никогда бы не позволила себе распоряжаться герцогским имуществом. О том, чтобы подарить куклу Бэлли, и речи быть не могло. Однако случилось так, что экономке позволили отдать игрушку девочке. Мэора Кландира сама заверила нас с мужем, что всё в порядке, Бэлли может оставить себе куклу.

— Кто позволил экономке отдать куклу? — медленно и предельно кротко вопросила Айриэ, глядя в глаза женщине.

Та замялась, кусая губы, в очередной раз спросила совета у мужниной спины (что она там видит, хотелось бы знать?..), но решила хранить верность Файханасам до конца.

— Меня ведь при этом не было, мэора магесса… Это был кто-то из родственников его светлости.

С иронией покосившись на чуть расслабившуюся капитанскую спину, Айриэ сказала довольно добродушно:

— Как вам будет угодно, узнаю у экономки. Не переживайте, капитан, я понимаю ваше щекотливое положение.

Паурен стремительно обернулся:

— Мэора, я вам действительно благодарен и искренне желал бы помочь, но…

— Ни слова больше. Я всё равно найду этого затейника. А сейчас пойдёмте к девочке, я хочу её осмотреть, на всякий случай. Вдруг там какая-нибудь остаточная магия найдётся, мало ли что.

Осмотрев детёныша, Айриэ убедилась, что от грязной магии в ауре девчонки следов не осталось, но зато слабость и упадок сил преследовали бы её ещё с месяц. Предотвратить это можно было неким зельем, и Айриэ, слегка поморщившись, всё-таки пересилила собственную лень. Сказала капитану:

— Рингир, чтобы ваша дочь окончательно выздоровела, ей необходимо принять одно снадобье. Я его изготовлю, завтра к вечеру пришлите кого-нибудь к Гриллоду.

Отмахиваясь от благодарностей родных девочки, Айриэ обозначила сумму своего гонорара в пять золотых «корон». Выспросив, где именно живёт старая знахарка, отправилась туда, мечтая лишь поскорее добраться до своей комнаты и отдохнуть.

На деле бабка Фенра оказалась не такой уж и старой, очень бодрой и крепкой пожилой женщиной, явно проводившей много времени на свежем воздухе и тренировавшей организм долгими пешими прогулками. Сбор целебных трав — дело, полезное не только для пациентов, но и для самого сборщика. Айриэннис интересовало, где растёт некое растение, которого ей не хватало для зелья, и она подумала, что уж местная знахарка должна это знать. На вопрос знахарки, чего изволит благородная мэора, та спросила:

— Знаете, уважаемая брайя, где в окрестностях Кайдараха растёт лизиаллиния? — Наткнувшись на непонимающий взгляд — всё же знахарка была самоучкой, откуда ей знать эльфийские названия — поправилась: — Лиловый шишкоцветник, я хотела сказать.

— А-а, мэора, вот вы о чём!.. — сообразила знахарка. — Его ещё «духогоном» кличут, за то, что дух нечистый от больного отгоняет и злые помыслы, если кто порчу надумал наложить. А какой шишкоцветник вам нужен, свежий или сухой? А то у меня есть засушенный, возьмите.

— Да нет, брайя, мне его собственноручно надо собирать, это для одного зелья. Иначе не подействует.

Понятливо кивнув, знахарка объяснила:

— На той стороне реки его много. Вот как у мельницы через мостки у запруды на тот берег перейдёте, так и идите прямо с полмили. Там хорошие леса, с полянами, где много травок целебных растёт, я часто хожу. И лиловый шишкоцветник есть. Он сейчас ещё не весь отцвёл, легко найдёте. А то, хотите, мэора, я вас сама провожу?

— Да нет, спасибо, сама найду, пожалуй, — отказалась Айриэ, вновь вступая в поединок с ленью. На сей раз та победила, и магесса решила отложить поход в лес до завтрашнего утра.

Задав между делом несколько вопросов знахарке касаемо неизвестного мага и уже ожидаемо не получив никаких ценных сведений, магесса решительно направилась в сторону постоялого двора.

Достигнув желанной цели, магесса попросила Тайру принести еду в её комнату и с наслаждением посетила мыльню. Поскольку ей отчего-то захотелось нежности и сладости, выбрала сегодня бутылёк жидкого мыла с запахом ванили. Айриэ питала слабость к хорошему жидкому мылу, а лучшее в Акротосе делали, разумеется, гномы. Эльфийское было бы ещё восхитительнее, но эльфы обеспечивали только себя, а гномы, в отличие от них, делали мыло на продажу.

У Гриллода женская и мужская мыльни для постояльцев располагались на первом этаже, внутри каждой имелись отдельные закутки для мытья, чтобы постояльцы не стесняли друг друга. Воду закачивали и грели недавно установленные гномьи магическо-механические устройства — предмет особой гордости хозяина. Втайне Гриллод мечтал оборудовать индивидуальные мыльни с ваннами в каждом номере, но прекрасно понимал, что это роскошь, недоступная для обычного деревенского постоялого двора.

— Ну, может, дети мои начнут, а внуки продолжат, — вздыхал он. — Вот смотрите, мэора Айнура, я ведь как рассуждаю? Само собой, потратился я на эти гномьи штукенции изрядно, долги ещё лет пять отдавать буду. Но зато уже сейчас экономлю на дровах. Ни покупать их не надо, ни колоть, ни носить. И печи топить не требуется без конца — нагревательные камни тепло дают, и воду из колодца не таскать, то есть слуг надо меньше и платить им, стало быть, придётся куда как меньше. В итоге оно выгоднее получается…

Благоухая нежным ванильным мылом, жмурясь от удовольствия и приятнейшего ощущения чистоты, Айриэ поужинала тушёным мясом с пряными травами и рисом. Трапезу дополнил ломоть свежеиспечённого хлеба с копчёной свининой: Нарвас уже постарался выразить благодарность. Тайра сказала, фермер обещался пополнять запасы раз в несколько дней всё время, пока магесса собирается жить в Кайдарахе. Прихлёбывая чай с молоком (без молока Айриэ этот напиток принципиально не употребляла, а сахар в нём просто не выносила), магесса думала, что гномы не зря любят местные копчёности, есть за что. Свинина вкусно пахла можжевеловым дымком, от одного запаха слюнки текли, а как она нежно ублажала вкус!.. Не-е-е-ет, решено окончательно, на защиту здешних свинок и их хозяев Айриэннис встанет грудью и никому не позволит их обидеть!.. Свиньи — животные священные, потому что вкусные. И чистоплотные, в отличие от некоторых. Завершив ужин большим пирожным с заварным кремом и слизав с губ последние капельки чая с молоком, Айриэннис пришла в благодушнейшее настроение.

Повалявшись в постели с книжкой (Айриэ всегда старалась путешествовать в компании облегчённого магией сундучка с парой десятков книг), магесса поняла, что невыносимо хочет спать. Хотя не было ещё и девяти вечера, она обычно ложилась гораздо позже, но сказывались предыдущая бессонная ночь и весьма насыщенный событиями день.

Дезактивировав магический светильник, Айриэ прикрыла глаза и блаженно закачалась на волнах сна. Увы, сон оказался до неприличия коротким, потому что некоторое время спустя какому-то… неумному типу вздумалось распевать любовные серенады в саду под окном. Окна комнаты Айриэ, находившейся на втором этаже, как раз и выходили в сад, откуда доносились неуместные вопли. Нет, само пение было вполне качественным и даже вовсе профессиональным, но любовная баллада — дурацкая, и певцу она от души пожелала, чтоб того приподняло и шлёпнуло. Натягивая на ухо одеяло, Айриэ попыталась снова уснуть, но тут проклятый певун перешёл к конкретике, и выяснилось, что серенада предназначена именно ей. Во всяком случае, слова: «Сойди ко мне, прекрасная Айнура!» — не допускают двойного толкования, не правда ли? Вряд ли у Гриллода проживает ещё одна дама с таким же именем.

Сопя от злости, Айриэ сбросила с себя одеяло. Спала она, как всегда, обнажённой, а если уж мёрзла, предпочитала одежде в постели ещё одно тёплое одеяло или живую грелку. Натянула на плечи рубашку: если устраивать стриптиз, так не бесплатно же! Пение дурного менестреля она достойной оплатой не считала. Магесса ринулась к окну, как… разъярённый дракон, и высунулась наружу. В залитом лунным светом саду ожидаемо обнаружился Тианор с лютней и несколько зрителей. Если считать по головам, в том числе торчащим из окон, набиралось не меньше десятка.

— Любезный Тианориннир, вам напомнить девиз моего Орррдена? — с рычащей ласковостью вопросила магесса.

Менестрель поперхнулся и пение прекратил, но зато снова рассиялся и разулыбался.

— Моя дорогая мэора Айнура, только не говорите мне, что я вас разбудил! Нет мне прощения!

— Вот я в вас сейчас файерболом кину, тогда и прощу… посмертно, — мрачно пообещала Айриэ. — Какого орка лысого вы у меня под окнами разорались?

— Мэора, я вас обожаю и хотел выразить свои чувства песней! — с придыханием сообщил менестрель, для пущей убедительности и выразительности прижав руку к груди.

— Мэор, я вас не обожаю и хотела бы выразить свои чувства боевым заклинанием! И если вы сию же минуту не уберётесь прочь, моё выражение чувств вас настигнет, гарантирую.

Совершенно не думая пугаться, проклятый полуэльф заулыбался ещё восторженнее.

— Вы так горячи, Айнура! Я просто с ума схожу от таких женщин!

Вместо ответа Айриэ послала ему под ноги небольшой файербольчик. Тот взорвался с грохотом, но реакция у менестреля была отличная, он успел вовремя отскочить. Зрителей заметно поубавилось, а те, что остались, старательно делали вид, что они любуются цветочками в лунном свете и вообще дышат воздухом перед сном.

— Прекрасная Айнура, ну дайте же мне слово молвить! — как ни в чём не бывало продолжил ломать комедию Тианор. — Не будьте столь жестоки к несчастному менестрелю, что воспылал к вам искренней страстью!

— И надолго? — лениво поинтересовалась Айриэ.

— Что надолго? — не понял поклонник.

— Воспылал надолго или на сегодняшний вечер?

— Снизойдите же ко мне, прекрасная Айнура, и мы обсудим этот вопрос, а также множество других, не менее захватывающих, — мурлыкнул менестрель, тряхнув кудряшками, красиво переливавшимися в лунном свете.

— Если я снизойду — в сад, вы, мэор, научитесь летать. Увы, ненадолго. Но чтобы перелететь через ограду, вам хватит.

Правду сказать, разговор начал Айриэ забавлять, раз уж она всё равно проснулась. Интересно знать, зачем Тианору понадобилось устраивать сие представление?

— Вы безжалостны, о дама моего сердца! Позвольте же тогда мне подняться до недосягаемых высот!

— В мою комнату, что ли?

— Да, моя несравненная!

— Ну лезьте, — разрешила магесса, ставя локти на подоконник, водружая на руки подбородок, и с интересом приготовилась наблюдать за процессом.

— Иду, моя Айнура!..

Тианориннир, закинув лютню за спину, неожиданно наклонился и принялся шарить в кустах. Вскоре он извлёк довольно большой, но кривоватый букет роз — словно ломали стебли наспех, торопясь, пока не застукал садовник. Оно и неудивительно, в здешних краях розы росли лишь в герцогском саду, а садовник его светлости, по слухам, был свиреп аки дракон, сидящий на куче золота. Хотя зачем дракону сидеть в пещере и охранять сокровища, Айриэ и предположить не могла. На такое даже её бурной фантазии не хватало. К слову, за всю жизнь ей ни разу не довелось встречать такого… свихнувшегося дракона, и она подозревала, что и не встретит.

Вернувшись от мыслей о драконах к наблюдению за менестрелем, она обнаружила, что Тианор смело подошёл к стене и таки намеревается подняться к даме по стене, проигнорировав садовую лестницу. Лёгкую заминку вызвал букет. «Если посмеет взять его в зубы и обслюнявить, получит своим веником по морде», — лениво подумала магесса. Однако полуэльф оказался более находчив. Сноровисто скрепив букет оторванной от костюма ленточкой и привязав к лютне за спиной, менестрель начал восхождение. В общем-то, лезть было всего ничего, а у Тианора явно имелся богатейший опыт в деле проникновения в покои своих пассий именно через окна. Так что он, используя как опору раму и ставни окна на первом этаже, легко вскарабкался, подтянулся и вскоре оказался сидящим на подоконнике рядом с любезно подвинувшейся магессой.

— А вот и я, моя красавица! — обжёг он горячим дыханием ушко Айриэннис.

— Ну и что с вами делать прикажете? — поинтересовалась охмуряемая «красавица». — Отлюбить хорошенько и вышвырнуть в окно?

— Вы действительно способны на такую жестокость?

— И не на такую тоже!

— Дайте же мне шанс! — взмолился менестрель, окончательно влезая в комнату.

Вспомнив про букет, менестрель распутал ленточку и вручил цветы даме. Розы оказались душистыми, благородного оранжевого оттенка с розовыми переливами.

— Садовник вас побьёт. Лопатой и граблями. И не жалко вам герцогских роз? Зачем было кусты обдирать? — насмешливо спросила Айриэ.

— Там ещё много осталось! Не мог же я явиться к даме без букета.

— К даме — нет, а я здесь при чём?

— Но это же именно вас я соблазняю! — возмутился полуэльф. — Могли бы хоть немного пойти мне навстречу и притвориться, что поддаётесь.

— Зачем? — приподняла брови магесса, запихнув розы в кувшин с водой для умывания. — Чтобы повысить вашу самооценку записного сердцееда? Без моих восторгов прекрасно обойдётесь.

— Чтобы сделать приятное себе, прежде всего. Мы ведь ведём любовную игру и…

— Это вы играете, — зевнула магесса. — А мне лень. Я, между прочим, спать хочу, а вы мне мешаете.

— До чего же вы вредная и кусачая, мэора! — печально поникнув, менестрель опустился на стул.

Насмешливо хмыкнув и ни капельки не впечатлившись очередным притворством, Айриэннис захлопнула окно и поставила «полог тишины». Сказала уже серьёзно:

— Ну, мальчик, наигрался? Давай теперь выкладывай, что тебе от меня понадобилось.

Глуповатый барашек моментально преобразился в умного молодого мужчину, которого не портили даже пышные бронзовые кудряшки: взгляд, ироничный и внимательный, скрашивал первое поверхностное впечатление.

— У меня действительно к вам дело, мэора Айнура.

— Слушаю. И давай на «ты»… воздыхатель.

— Как скажешь, о несравненная! — Янтарные глаза насмешливо сверкнули, но голос менестреля стал серьёзным. — Айнура, я хотел спросить: ты в Кайдарахе из-за этого «узла»?

— Ты можешь его видеть?

— Не очень хорошо, — поморщился Тианориннир. — Мои способности к эльфийской магии слишком слабые, чтобы я чётко видел силовые нити мира. А уж пользоваться ими у меня вообще получается через раз. Я не маг, одно название только. Бытовые заклинания вроде чистки одежды получаются, волосы там подсушить, себя подлечить, и то приходится у деревьев энергию брать, чтобы восстанавливаться.

Чувствовалось, что рассказывать ему об этом неприятно, но, видимо, решил, что откровенность в данном случае важнее задетого самолюбия. Знает, с кем лучше не хитрить: ложь Айриэ определит, и доброго сотрудничества уже не получится.

— «Узел» есть, и его надо распутывать, — подтвердила Айриэ.

— А причины его возникновения ты уже выяснила? — Видя, что она медлит отвечать, спросил, давая понять о собственной осведомлённости: — Это ведь кто-то из герцогской семьи?

— Или из тех, кто им верно служит.

— Ну да… И ты здесь, чтобы это выяснить, разумеется. Это ведь как-то связано с… недавней болезнью короля? — с намёком спросил полуэльф.

О покушении на Кайнира знали те, кому по должности положено знать. Для всех прочих это была болезнь, от которой короля вылечили маги. Но слухи, само собой, ходили, причём самые разнообразные.

— Болезни королей много с чем связаны, — туманно ответила магесса, не спеша делиться сведениями.

— Айнура, мне известно, что это было покушение, — прямо сказал Тианор. — Естественно, не мне одному. Ты же не думаешь, что подобную информацию можно было сохранить в тайне? Три герцога имеют своих осведомителей среди королевских дознавателей, да и прочие значительные фигуры при юнгиродском дворе тоже.

Ещё бы Айриэ об этом не знала! Естественно, все трое — Файханас, Сэйбаон и Торбиан — интересовались причинами королевской болезни и последующим расследованием, причём делали это, не особо скрываясь. Ибо как раз отсутствие подобного интереса с головой выдавало виновного. Герцог Рольнир Файханас был слишком умён, чтобы допустить подобную нелепую ошибку. Наоборот, он постарался, чтобы интерес его шпионов заметили те, кому положено. Как бы ни был умён Кайнир, для него это стало ещё одним крохотным зёрнышком на той чаше весов, где лежала предполагаемая невиновность Файханаса. Умом-то король всё понимал, но сердце кричало и требовало доверия к человеку, которого Кайнир любил, как отца. Пока время терпело, пока ещё король мог позволить себе эту сознательную наивность, требуя чётких доказательств вины герцога. Как уже говорилось, Айриэ собиралась потакать Кайниру только до дня осеннего равноденствия.

— Айнура, ты здесь, потому что думаешь о причастности рода Файханас к покушению?

— Думать мало, столь серьёзные обвинения должны быть хорошо обоснованы.

— Этим ты и занимаешься? Розыском доказательств? — И предложил: — Мы могли бы стать союзниками, Айнура.

— Ты послан Альтиналем? — спросила магесса, с любопытством ожидая, что ответит мальчик.

— Меня попросил отец. Эльф, — уточнил он.

— И давно ты сюда приехал?

— Почти полтора месяца назад. В герцогство — два месяца назад. Пожил немножко там, немножко сям, решил перебраться поближе к родовому замку герцога — его светлость хорошо платит. Я ведь бродячий менестрель, — подмигнул он, — я песенками себе на жизнь зарабатываю. А также собираю всевозможные слухи и сплетни. Самые интересные передаю отцу. Я не расследую покушение, я просто помогаю… по-родственному.

— Ясно, дело хорошее, — согласилась магесса добродушно. — Думаю, мы вполне можем объединиться. И делиться друг с другом некоторыми сведениями.

— А ещё нам просто необходимо стать любовниками, — мурлыкнул он, перебираясь к сидящей на краю постели магессе. — Для правдоподобия. Сможем свободно встречаться, не вызывая подозрений в сговоре против его светлости.

— Если будешь ухаживать так топорно, как сегодня, вызовешь подозрения в здравости собственного рассудка.

— Почему это? — деланно обиделся менестрель. — Всем вокруг известно, что я хулиганистый шалопай, но при этом невероятно обаятельный. Я люблю шумные, озорные ухаживания, если дама того стоит. Айнура, ты — один из самых лакомых кусочков в округе, я просто не мог на тебя не клюнуть! Сама посуди: молодая, умная, симпатичная, вдобавок ты — маг из самого таинственного ордена, овеянного столькими слухами и легендами.

— К тому же простолюдинки менее интересны, а охотиться в герцогских владениях опасно, — насмешливо добавила магесса.

Менестрель показательно вздохнул и продемонстрировал ямочки на щёчках и подбородке:

— Сорванные герцогские розы мне легко простят, но за поцелуй, сорванный с уст женщины из рода Файханасов, я платить не готов. Боюсь, уж очень высокой окажется цена. Я, конечно, «мэор», но исключительно потому, что отец — эльф, а эльфы по положению в обществе приравнены к титулованным дворянам. На деле же я — безродный бродячий музыкант, не имеющий ни денег, ни титула. Я знаю своё место, и его светлость это устраивает. Но мы сейчас не о герцоге, а о тебе, о моя обаятельная магесса. Прошу, не хмурься так скептически, я же наполовину эльф, я способен понять, что это — не твоё настоящее лицо. Но неважно, каков твой истинный облик. Ты всегда загадочная и притягательная, тебя окутывает аромат тайны, ты в моих глазах — просто обворожительна!

Сделав сей вывод (интересно, кого он больше убеждал, себя или даму?), менестрель придвинулся ещё теснее и собрался нежно обнять Айриэ.

— Руки мыл?

Менестрель снова поперхнулся и ошалело уставился на магессу.

— Тианориннир, ты по стене лез? Лез, — вкрадчиво напомнила Айриэ. — А она, между прочим, грязная. А я, наоборот, только помылась. И вообще, не люблю, когда по мне немытыми руками шарят.

Менестрель открыл было рот, но слов не нашёл и со стуком его захлопнул. Обиженно взглянув на магессу, гордо прошествовал к рукомойнику в углу. У Гриллода такие стояли в каждом номере; вода из раковины по общей трубе выводилась наружу, с задней стороны дома. По утрам служанки приносили постояльцам два кувшина, с тёплой и холодной водой для умывания. Правда, Айриэ ненавидела мыть лицо и руки тёплой водой, поэтому неизменно требовала воды похолоднее, лучше и вовсе прямо из колодца. По вечерам же она предпочитала вымыться целиком, посетив мыльню.

— Надеюсь, теперь мои руки достойны прикоснуться к вашему телу, мэора? — чуточку обиженно, но большей частью насмешливо осведомился менестрель.

Ну и чудненько, что мальчик не стал дуться, это говорит о его уме. Хотя в уме Тианора магесса и не сомневалась. Да и не такой уж мальчик, он явно старше, чем выглядит.

— Иди сюда, сейчас проверим, — сверкнула зубами Айриэ. — Только ещё один момент проясним…

Ей никоим образом не грозила опасность обзавестись нежеланным потомством ни от эльфа, ни от человека, но упоминать об этом она не собиралась.

— Противозачаточное заклинание на меня наложено, я за этим слежу, — понятливо откликнулся менестрель.

— Человеческое или эльфийское?

— А какая разница? — непонимающе взмахнул длинными ресницами полукровка.

Назывались так эти заклинания не по школе магии — оба могли использоваться как человеческими, так и эльфийскими магами — а по способу предохранения. Люди как-то больше предпочитали первый, когда мужское семя делалось стерильным, а эльфы — второй, когда семя мгновенно и незаметно уничтожалось… хм, при появлении.

Айриэннис ответила абсолютно честно:

— Терпеть не могу, когда в меня впрыскивают посторонние жидкости.

Ответом ей был долгий, печальный взгляд тёмно-янтарных глаз.

— Умеешь же ты весь романтический настрой с мужчины сбить, — наконец грустно вымолвил Тианор.

— Уже не хочется? — сочувственно поинтересовалась Айриэ. — Ну ничего, тогда давай спать ложиться. Я умираю от усталости.

Полуэльф секунду смотрел на неё с непередаваемым выражением, потом расхохотался, громко и искренне.

— Айнура, ты меня специально доводила, да? Проверяла… на терпеливость?

Проверяла, а как же. Наличие ума и чувства юмора у потенциального любовника — дело, конечно, хорошее, хотя и не сказать, чтобы обязательное. Но раз уж Айриэ собралась провести с ним долгое время, аж больше двух декад подряд, то пусть будут.

— Кстати, к вопросу о противозачаточном заклинании… У меня человеческое.

— Уже нет, — хладнокровно уведомила его магесса, скидывая с плеч рубашку. — Действуй.

Действовал он умело и весьма, весьма приятно. Давно ей здесь такого хорошего партнёра не попадалось. Всё потому, что спала она, в основном, с людьми, больше никого подходящего и не подворачивалось. Эльфы, к примеру, любовники почти что идеальные, но ведь сидят, заразы, по своим лесам — попробуй, излови и отлюби. У людей же надо постараться, чтобы найти тонко чувствующего мир вокруг себя, эмоции и желания партнёрши. Не каждый десятый и даже не каждый двадцатый сможет. Полукровка в этом отношении оказался гораздо лучше, хотя тоже не без недостатков. Впрочем, в силу своего гадкого характера, усмехнулась про себя Айриэ, она в каждом найдёт к чему придраться, было бы настроение. А справедливость требовала признать, что Тианориннир хорош, очень хорош… м-м-м, надо его поощрить и приласкать как следует… чтобы голову потерял… Играем, милый мальчик, играем…

Когда, наигравшись всласть, они немного отдохнули и выровняли дыхание, Тианор вспомнил о делах. Правда, с заметным усилием: взгляд ещё долго оставался затуманенным, изящные пальцы шаловливо шарили по телу магессы, а слова подбирались с некоторым трудом.

— Э-э-э, Айнура, я тебя хотел попросить… нет, не забыл, просто хотелось ещё разок тебя поцеловать… Да помню я!.. Понимаешь, мне письма надо получать — желательно, втайне. Прости, сейчас объясню чётче… отвлекаться от тебя не хочется, — честно признался он. — Так вот, Айнура, я тебе говорил, что отправляю собранные любопытные слухи и факты о Файханасах и о том, что делается в их владениях. Ну и ответы получаю, само собой… точнее, сначала я получаю письмо, потом отправляю ответ. Мне присылают магических «письмоносцев», многоразовых, а для простого бродячего менестреля это несколько подозрительно. Сразу наводит на мысли о шпионстве, а нас, менестрелей, и так в нём традиционно обвиняют.

Тианор усмехнулся. Что скрывать, из менестрелей порой получались почти идеальные шпионы, но далеко не каждый был способен этим заниматься. Люди творческие — народ особый, чувствительный, мараться шпионством не всякий захочет. Правда, бывает так, что выбора не остаётся, но у Тианора, похоже, не тот случай.

— Я не профессиональный шпион, вообще это дело не люблю и согласился только потому, что попросили, я говорил.

— Охотно верю.

— Если честно, я ужасно боюсь попасться.

— В чём? — приподняла брови магесса. — В краже тайных документов, в подделке печатей, в передаче тайных сведений об обеденных пристрастиях герцога злобному соседнему королевству?

— Не смешно, — кисло сказал он и поёрзал в постели, будто под него хлебная крошка попала. — Я, правда, боюсь, хотя ничего такого вроде бы не делаю. Подумаешь, болтаю со служаночками или пью с герцогскими гвардейцами, они ребята компанейские.

— Ну вот видишь, сам признаёшь, что не занимаешься ничем предосудительным.

— Да, а герцог или его сыночек ненаглядный иной раз так посмотрят… будто всего меня насквозь видят. Впрочем, сыночек вряд ли, это он просто отца копирует и фамильный взгляд с прищуром тренирует, а вот его светлость — человек умный и проницательный. В общем, не хотелось бы вызвать его подозрения и потом отвечать на разные неприятные вопросы. Трусоват я для шпионской деятельности, как оказалось, — с кривоватой улыбочкой признался он и даже слегка покраснел. — А эти проклятые «письмоносцы» способны доставить мне проблемы. Мы договорились переписываться раз в пять дней, если нет ничего срочного. Если случится что-то непредвиденное, так у меня с собой несколько заготовок «письмоносцев», сам я их создавать так и не научился. Несколько раз мне специально присылали розовенькие, надушенные «письмоносцы», якобы от моей слегка заброшенной дамы сердца. Я же ветреный и непостоянный.

Менестрель лукаво улыбнулся, отчего на щеках опять заиграли ямочки. В последнее время среди знатных дам появилась новая мода: «письмоносцы», которыми они пользовались, были разноцветными, чаще пламенно-красными или романтично-розовыми, вдобавок магические конвертики можно было ароматизировать собственными духами.

— Я старался получать такие письма в присутствии других людей. У нас оговорено примерное время прибытия «письмоносца», так что я в эти моменты сидел со своими гвардейскими приятелями или находился в таверне. Надушенные письма хорошо получать изредка, но если они будут приходить регулярно, то это уже подозрительно. В остальное время я уходил куда-нибудь в лес, чтобы никто не мог увидеть, как ко мне прилетает «письмоносец». Живу я в деревне, снимаю комнату у пожилой пары. Они люди неплохие, но ужасно любопытные и сплетничать обожают, так что про мои письма на другой день пол-Кайдараха знало бы. Вот поэтому я хотел попросить тебя о помощи, Айнура. Если я буду получать «письмоносцы», когда нахожусь у тебя, это никого не удивит. Все будут думать, что письма приходят к тебе. Ты же маг, такой способ переписки для тебя — обыденность, а не дорогая экзотика, как для меня. Ты как, не возражаешь?

— Да пожалуйста, мне не жалко. Когда следующее письмо?

— Завтра около пяти вечера. Так что, если тебя это не стеснит, я снова нанесу тебе визит. Буду в четыре, дождусь «письмоносца» — и в «Свиную голову», петь.

— Если вздумаешь опять верещать у меня под окнами, испепелю, — любезно предупредила его Айриэ.

— Ка-а-ак, тебе не понравилась самая модная в этом году любовная песенка? Да её и при дворе поют! Дамы в восторге, между прочим! — шутливо возмутился менестрель. В его глазах прыгали весёлые золотистые искорки.

— Вот пусть и дальше восторгаются. Без меня, — категорично отрезала магесса и потянулась погасить магический светильник.

— Айнура, любовь моя, а ты не хочешь ещё разок… — начал было менестрель ласково-насмешливо, но был безжалостно прерван.

— Завтра утром. Если буду в настроении.

Ответом ей послужил нарочито тяжкий вздох любовника, но его рука бережно обвила талию магессы и притянула даму поближе. Отодвигаться Айриэ было лень, так она и уснула.