Дремеры. Проклятие Энтаны

Глава 16

– Мы правда отправимся в Альвион? – спросила я, когда люди стали расходиться.

Советница Кейла задумчиво посмотрела в окно и, погладив перстень, ответила:

– Нет, к Ликеюшке-змеюшке толку соваться нет. Сначала голову откусит, а потом будет разбираться. Вот ваш зеннонский Йеннс То́бер – другое дело. Он и меня вспомнит, если память не отшибло. Потолкуем с ним, а дальше и в Альвион будет можно.

– Но ведь меня изгнали из Зеннона, – попыталась возразить я. – Я… преступница.

– А мне до того какое дело? – отмахнулась Советница. – Ты поедешь как моя помощница, а помощники Первой Советницы неприкосновенны.

После недолгого молчания я вздохнула.

– Значит, в Зеннон?..

Мне не удалось скрыть разочарования: хотя мысль о том, чтобы вновь увидеть родной город и дядю, порадовала, но так я снова окажусь далеко от Кинна.

Во взгляде Советницы Кейлы отразилось понимание, и она мягко сказала:

– Иногда нам кажется, что дорога петляет-петляет, а оглянешься – поймешь, что она самая быстрая.

Вечером в городском саду устроили празднование. Деревья украсили люминариями, расставили столы с угощением, разожгли веселый костер, достали скамьи. Душа у меня не лежала к празднику, я бы предпочла посидеть где-то в тишине вместе с Кьярой и Ферном, но отказаться мы не посмели.

Нас усадили на почетные места у костра и подали тарелки со всевозможными вкусностями. Периодически к нам подходили, благодарили, угощали, дарили какие-то подарки. Мне было неловко их принимать, но Советница Кейла, сидевшая рядом, лишь усмехалась:

– Бери-бери, они потом всю жизнь будут вспоминать об этом. И детям своим рассказывать. – Она подмигнула семейной чете, нежно обнявшейся на соседней скамье. – Теперь нам бы феаниты-то не помешали, да, Ульм? Йельна?

Зардевшись, парочка улыбнулась, а Кьяра неожиданно вытащила из уха серьгу Нейта и сказала:

– Тут феанит. Вы сможете его достать?

Подойдя ближе, Ульм осторожно открыл полусферу и, повертев серьгу в руках, утвердительно кивнул.

– Тогда возьмите его себе.

Он удивленно взглянул на нее и неловко спросил:

– Но как же это?.. Ты такая молодая, тебе самой пригодится.

Равнодушным, пустым голосом Кьяра ответила:

– Мне он не понадобится. Возьмите его, а мне оставьте саму серьгу.

Ульм переглянулся с женой и, коснувшись рукой сердца, поклонился:

– Пусть Предки благословят твою щедрость.

Лицо Кьяры на миг застыло, потом она сухо кивнула и отвернулась, а чуть позже соскользнула со скамьи и скрылась в полумраке между деревьями. Ферн хотел пойти за ней, но Советница его остановила.

– Оставь ее, здесь с ней ничего не случится.

Вскоре заиграла музыка, и к нам под веселую мелодию подошла улыбчивая женщина с широким лицом. В ее руках была тарелка с горкой чего-то обжаренного, посыпанного сахарной пудрой.

– Прошу, отведайте, – в ее голосе прозвучали те же твердые нотки, что у Тевеи и Шани.

Чтобы не обижать ее отказом, мы взяли по масляной скрученной палочке, хотя уже давно объелись. Но едва мы их откусили, Ферн замер.

– Что это? – внезапно охрипшим голосом спросил он.

– Тарики, по особому энтанскому рецепту. – Женщина нахмурилась. – Не нравится?

– Я… помню этот вкус… я… – Ферн уставился вдаль невидящим взглядом. – На мой день рождения… она их делала… ма… – Он не договорил, сорвался с места, оставив тарелку на скамье, но я успела заметить, что в его глазах блеснули слезы.

Женщина растерянно посмотрела ему вслед.

– Я его расстроила?

– Нет, – ответила я. – Вы ему помогли.

Праздник продолжался, начались танцы, но в какой-то момент всё вдруг смолкло. Люди подобрались ближе к костру, где Ульм под аккомпанемент лиры запел песню. Мое сердце ёкнуло, когда я поняла, что это песня про нас – про нашу историю. С трудом я прошептала:

– Не надо, пожалуйста!..

Советница Кейла, услышав меня, изучающе склонила голову.

– А что так? Ульм хорошо сочиняет. Глядишь, по всей Серре будут потом петь о вашем подвиге.

Я покачала головой.

– Это Нейт пожертвовал своей жизнью, а не мы. О нем надо петь.

– И о нем споют. Только, думается мне, дитя, что лишиться друга – это тоже жертва.

Ее слова меня не убедили.

– Песни поются о героях, а мы – никому не нужные изгнанники.

– А как узнать этих героев-то? – Ее глаза пронзительно уставились на меня. – Какие у них такие отличия? Лица солнцезрачные? Голоса дивные? Да вы вон даже Альканзара не сразу признали.

Против воли я улыбнулась, а Советница, по-доброму усмехнувшись, серьезно сказала:

– По мне, так героя не узнать со спины, взглянешь и подумаешь: такой же человек, как и все. Только вот сердце… сердце у него другое.

Не удержавшись, я посмотрела туда, где в одиночестве у костра сидел с покрасневшими глазами Ферн.

– Пусть поют песни, – тихо продолжила Советница Кейла. – Песни – это память, это надежда. Кто знает, может, однажды эта песня вдохновит нового героя на подвиг. Герои будут нужны всегда – Тени-то ушли, а зло осталось. – Она долго молчала, глядя на звездное небо, к которому поднимался дым от костра, а потом посмотрела на меня. – Ваша история еще не закончена. Но уж я постараюсь, чтобы концовка у нее вышла знатной.

Ранним утром мы выехали – вместе с одной лишь Советницей Кейлой.

– Вы видели, сколько яблок? Убирать некому, – сказала она, поясняя свой отказ от провожатых.

Для нас подготовили самых вышколенных, спокойных лошадей, и размеренной рысью мы отправились по Северной дороге в сторону Альвиона. Дороги через Черный лес давно никто не расчищал, да и дикие животные за эти годы, должно быть, осмелели. А узнав, что ни Кьяра, ни Ферн ни разу не сидели в седле, Советница Кейла только хмыкнула:

– Тут и думать нечего. Путь длиннее, зато спокойнее.

Поначалу мы двигались совсем неспешно, зато потом, когда мы с Кьярой и Ферном попривыкли к лошадям, поехали быстрее. И через две недели мы добрались до Храма Серры-на-Перепутье.

Советница Кейла смотрела на него с восхищением, и даже Кьяра немного ожила, но меня его вид взволновал. Я вспомнила, что́ здесь произошло, как Тень поглотила Хейрона, как мы с Кинном едва не умерли… С опаской я подошла к западной стене храма, боясь, что моим глазам предстанет разрытая Амри могила. Но нет: кто-то разровнял землю и положил в изголовье азонитовый булыжник.

Перед тем как поехать дальше, я оглянулась на восток, где между холмов вдалеке светлели стены Альвиона, и прошептала:

– Дождись меня, Кинн.

Когда мы свернули на Узорную дорогу, каждый день пути давался мне всё тяжелее: перед глазами оживало прошлое. Вот здесь, в этой деревушке, Лисицы схватились с Карателями, и нам с Кинном удалось бежать. А здесь, в О́сени, ночью ко мне приходил Хейрон, так сильно меня напугав. А вот Рукк, где в логове Лисиц меня допрашивал Утешитель Йенар.

Последнее утро сентября застало нас, когда мы покидали Сприлл, где когда-то мы с Кинном скрывались от Волков. В груди у меня налилась тяжесть: следующая остановка – Зеннон.

Мы ехали, и я почти не смотрела по сторонам, думая только о том, что нас ждет впереди. Очнулась, когда проезжали поворот к поместью Псов – Советница Кейла поинтересовалась, куда ведет дорога. Ответив, я пришпорила лошадь, чтобы поскорее проехать это место, полное тяжких воспоминаний.

И вот уже остался позади сгоревший постоялый двор и лошади свернули к серым зеннонским стенам, где за распахнутыми воротами чернела тьма, а выше вздымалась Башня Изгнания. Я уставилась на нее, не в силах поверить, что это не сон.

Почти пять месяцев назад я покинула Зеннон. Пять месяцев изгнания, бегства и скитаний. Неужели я возвращаюсь домой?..

– И что теперь? – прервал мои размышления Ферн.

Я оглянулась – он вполне уверенно сидел на гнедой лошади и смотрел на Башню. Его каштановые волосы больше не были растрепанными – в одну из ночевок Советница Кейла подстригла нас обоих. Неподалеку от Зеннона мы все переоделись в чистую одежду в традиционных золотисто-зеленых цветах Нумма: сейчас никто бы не рискнул назвать нас кучкой оборванцев.

– А теперь, – произнесла Советница Кейла, доставая из седельной сумки что-то отдаленно похожее на охотничий горн, – мы объявим о своем прибытии.

Кьяра с опаской взглянула на нее, а Ферн начал было:

– Вы уверены?..

Но его слова заглушил мощный трубный звук, от которого, казалось, задрожали сами стены. На удивление, мы от этого рева не оглохли.

– Надеюсь, нас услышали, – с удовлетворением сказала Советница.

– Да такое только неморы не услышат, – вполголоса пробормотал Ферн, – просто потому что их нет.

Ждать нам пришлось недолго. Минут через пять из черного тумана показался конный силуэт, а за ним еще два. Каратели медленно приблизились к нам, и я глубоко вздохнула.

Они меня не знают. Сейчас я для них – одна из Нумма.

Каратели внимательно осмотрели нас, обратив особое внимание на нуммийских лошадей и одежду. В их взглядах я заметила не только настороженность, но и опаску – на нас смотрели как на призраков.

С замиранием сердца я увидела у ближайшего Карателя одну серебристую полоску на нашивке – показатель первого ранга, – но вспомнив, что у Ифэла Норрака, выдвинувшего мне обвинения, было узкое, а не широкоскулое лицо, испытала облегчение.

– Назовитесь, – суровым тоном обратился к Советнице этот Каратель.

Советница Кейла выехала чуть вперед и отчетливо цокнула языком.

– Так встречает гостей Зеннон?

– Назовитесь, – повторил еще тверже Каратель. – Кто вы и с какой целью использовали призывающий горн?

– Так и знала, что с вами будет непросто, – едва слышно пробормотала женщина, а потом громко произнесла: – Я – Первая Советница Нумма Кейла Илио́си. Вот перстень, подтверждающий мои полномочия, – и она сунула его недовольному Карателю для проверки. – Что же касается моей цели… то вот она.

И Советница сняла с шеи тяжелую серебряную цепочку с круглым медальоном, инкрустированным пятью камнями – по одному на каждый Великий город Серры.

– Что это? – с неприязнью спросил он, когда Советни-ца помахала цепочкой у него перед лицом.

– Ох, детонька, – вздохнула она, словно перед ней был не Каратель первого ранга, а неразумный мальчишка, – неужто ты такое ни разу не видел? Это знак о созыве Совета.

– Совета? – угрожающе тихо переспросил он.

– Совета, – кивнула она. – Всеобщего совета городов Серры.

На это Каратель не нашелся что ответить, и Советница Кейла воспользовалась его замешательством:

– В Серре произошли великие перемены, пора бы с этим что-то делать. Вы у себя тут в Зенноне хоть знаете, что Теней больше нет?

– Что?.. – едва слышно выдохнули Каратели, потом главный из них опомнился и переспросил: – Теней… больше нет?

Советница Кейла важно кивнула.

– Если бы это было не так, мы бы перед вами сейчас не стояли.

Помедлив, Каратель оглянулся и кивнул одному из подчиненных:

– Вели пропустить. – А когда тот скрылся в черном тумане, сказал: – Ваши полномочия я подтверждаю, а что с вашими спутниками?

– Мои помощники, – легким тоном произнесла она, и мы по очереди продемонстрировали узкие серебряные браслеты, подтверждающие наш статус.

К счастью, Карателя это удовлетворило, и он не стал справляться о наших именах.

В это время из ворот показался его подчиненный и что-то шепнул своему начальнику. Тот повернулся к нам.

– Вы можете проезжать, на той стороне вас сопроводят в Совет.

– Сразу бы так, – пробормотала Советница Кейла, и Ферн, услышав ее, хмыкнул.

Меня затопило облегчение, однако стоило оказаться у прохода, где чернел плотный туман, как я почувствовала липкий страх. Я вспомнила, как нас с Кинном изгоняли, как кружилась голова и было трудно дышать.

Заметив мое волнение, Каратель принял его за опаску перед неизвестным и постарался успокоить:

– Не переживайте, это всего лишь туман. Он совершенно безвреден.

Я подавила желание ответить, что знаю правду о переходе – о камнях, искусственно вызывающих у изгоняемых приступ паники, – но заставила себя молча кивнуть и, с силой сжав поводья, пересекла порог.

На этот раз, хотя я всё так же ничего не видела, я слышала цокот копыт и могла дышать, не испытывая слабости. Я не поверила своим глазам, когда меньше чем через полминуты выехала во двор Башни Изгнания.

Так быстро?

Я не удержалась и оглянулась назад – неужели это и правда Врата Изгнания? Но естественно, это были они.

– Теплый прием, ничего не скажешь, – цокнула языком Советница Кейла и добавила так, чтобы слышала только я: – Теперь я немного представляю, каково вам тут с женихом пришлось.

И она неодобрительно покачала головой.

Пока Каратель отдавал распоряжения, мы топтались во дворе Башни. Ферн разглядывал ее, задрав голову, и даже Кьяра осматривала с настороженным интересом. Я же опустила взгляд на свои руки, продолжавшие крепко сжимать поводья. Для тех, кто видел Башню Изгнания впервые, она представляла собой всего лишь памятник архитектуры, возможно, вызывающий мрачное любопытство. Но для меня Башня была предметом многолетнего страха, а теперь – и плохих воспоминаний. Я испытала облегчение, когда мы в сопровождении Карателей отправились наконец на Храмовую площадь, где располагалось здание Совета.

На Зеннон опустился вечер. Быть может, при свете дня у меня бы возникло другое ощущение, но, укутанный сентябрьскими сумерками, подсвеченный люминариями в фонарях, родной город выглядел чужим, незнакомым. И даже его запах, казалось, поменялся. Хотя, конечно, на самом деле поменялась я.

Чем больше я узнавала улицы, по которым мы проезжали, тем сильнее подступал к горлу комок. Я уже давным-давно оставила надежду вернуться в Зеннон, и теперь, когда очутилась здесь, меня не оставляло чувство, что это сон и я вот-вот проснусь.

Мы выехали на Храмовую площадь, и я увидела величественный силуэт Храма Зеннона, а посреди площади – столп, увенчанный миниатюрной моделью корабля, на котором приплыли Предки, и не смогла сдержать слез.

– Как тут красиво, – услышала я шепот Кьяры и согласно кивнула.

Светло-серое здание зеннонского Совета, располагавшееся напротив Храма, разительно отличалось от своего собрата в Нумме, подавляя размерами и официальной обстановкой. На входе нас проверили на предмет потенциально опасных камней, а после проводили в небольшую приемную на первом этаже и, предложив напитки и закуски, попросили подождать, пока Малый Совет готовится нас принять.

– Смотри-ка, как быстро! Я-то думала, нас до утра промаринуют, – задумчиво проговорила Советница Кейла, когда нас вчетвером оставили одних.

– Вы же Первая Советница, – заметила Кьяра, вернув себе былую решимость.

Женщина закатила глаза.

– Дитя, у меня под началом животины больше, чем людей. И там, – она показала пальцем вверх, – они это должны прекрасно понимать. Нет, тут дело в чем-то другом – так скоро Малый Совет не собрать. Что-то у них тут в Зенноне происходит.

Она со значением посмотрела на меня, и я отчетливо вспомнила наши с ней разговоры во время долгой дороги.

– Имей в виду, – наставляла она меня, – этим сухарям бесполезно рассказывать историю так, как ты это сделала в Нумме. Нет, если хочешь вытащить своего жениха, первым делом ты должна заставить их себе поверить.

– Вряд ли они поверят, что я видела Альканзара.

Она хмыкнула.

– Поверить, что ты обладаешь чем-то, чего лишены они.

– Чем?

– Знаниями.

Вместе с Советницей мы потратили много часов, обсуждая, что и как именно мне говорить. Стараясь предугадать реакцию Советников, я пыталась вспомнить всё, что знала о них лично или от дяди. А потом тщательно репетировала свою речь, пока Ферн не сказал, что я звучу до ужаса занудно и складно. Но сейчас, когда мне вот-вот предстояло выступить перед Советом, у меня внутри всё скрутило от страха.

Советница Кейла крепко сжала мою руку.

– Вира, взгляни на меня. – На ее загорелом лице отразилось понимание. – Я буду всё время рядом и, если что, подсоблю. Но, главное, не забывай: вы спасли Серру от Теней, вы говорили с самим Альканзаром! Эти Советники должны в ноженьки вам кланяться… Не позволяй им себя заклевать!

В этот момент дверь приемной отворилась, и нас позвали.

Я торопливо встала, чувствуя, как часто вздымается от волнения грудь. Уже у самой двери моего рукава коснулась Кьяра. Она изменилась: к ней вернулись уверенность и сосредоточенность, а в глазах появился живой блеск.

– Мы тоже рядом, – твердо произнесла она.

С другой стороны подошел Ферн и вполголоса сказал:

– Вспомни, как ты играла в теневые салки, как справилась со своим страхом. И сейчас сможешь. В конце концов, Советники – это не Тени. – И с намеком на улыбку добавил: – Они даже не подозревают, что их ждет.

Я посмотрела на них обоих с благодарностью и, выдохнув, последовала за Советницей Кейлой.

В этом здании я была несколько раз вместе с дядей, но никогда не поднималась на самый высокий, четвертый этаж, где проходили заседания Малого Совета. По пути нам время от времени встречались Советники, которые при виде нашей компании пораженно останавливались, но Каратели неизменно вели нас дальше, ограждая от их любопытства.

Перед неимоверно массивной дверью, ведущей в зал заседаний Малого Совета, каждому из нас надели браслет с роммием.

– И да помогут нам Предки, – прошептала Советница Кейла.

Троекратно постучав, Каратели открыли перед нами дверь. Мне сразу бросилась в глаза огромная картина между высокими зашторенными окнами, изображающая основателя города, Зеннона, в темной, наглухо застегнутой мантии. Он держал в руках раскрытую книгу Закона, а его взгляд, казалось, проникал в самое сердце. Внизу картины шла подпись: «Закон для всех един». Хотя Зеннон был темноволос, что-то в его лице неуловимо напомнило мне Альканзара, и всё внутри затрепетало.

Советница Кейла первой прошла внутрь по толстому ковру, заглушающему шаги. Мы с Кьярой и Ферном двинулись следом.

По периметру зала стояли обитые синим бархатом стулья, а посередине находился широкий стол заседаний, за которым сидели Советники. По форме он образовывал подкову, а в узкой его части, где близко сходились две половины, высился стол для докладчика.

Дверь за нашими спинами закрылась, и зал погрузился в напряженную тишину.

В самом центре, лицом к нам, сидел Первый Советник Йеннс Тобер. Кроме него в Малый Совет входили двадцать человек. Мое внимание тут же приковала небесно-голубая униформа Утешителя Йенара. Я встретилась с ним глазами и вздрогнула – он уставился на меня с холодной яростью человека, который неожиданно наткнулся на источник всех своих проблем.

С трудом оторвав от него взгляд, я отыскала знакомые лица Старших Служителей, сидевших по правую руку от Первого Советника. Матушка Идда́кия даже не скрывала потрясения, которое испытала, узнав меня, да и с Отца-Служителя сошла прежняя суровость. Торопливо оглядев остальных собравшихся, я ощутила, как мое сердце упало. Здесь были главы гильдий, главы департаментов, Старший судья, Глава Карателей и даже представитель Южных островов, которые признавали Зеннон своим административным центром.

Но дяди не было – его место пустовало. Советница Кейла тоже это заметила и, коротко взглянув на меня, успокаивающе кивнула.

Первый Советник медленно поднялся с места.

– Прошу, назовитесь и сообщите о цели вашего обращения в Совет.

Мне показалось, что Советница Кейла едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Однако же она громко представилась и под взметнувшиеся шепотки сказала:

– Прежде чем мы сообщим о цели нашего обращения, я бы хотела заметить, что Малый Совет представлен не в полном составе. Мы еще кого-то ожидаем?

– Нет, – ответил ей Первый Советник. – На данный момент Глава Казначейства находится в отпуске по состоянию здоровья, так что Совет выслушает вас в текущем составе.

Мои колени подогнулись.

Дядя нездоров? Неужели что-то серьезное? На моей памяти он ни разу не брал подобный отпуск.

– Что ж, я вас поняла, – проговорила Советница и, повернувшись ко мне, сделала приглашающий жест рукой.

– Советница Илиоси?.. – непонимающе произнес Первый Советник.

Я заставила себя отбросить в сторону переживания за дядю и шагнула вперед, выпрямив спину и подняв подбородок.

В Нумме я выступала перед тремя десятками человек, но то были простые люди, а не Советники, привыкшие к официальным речам и строгому соблюдению регламента. Однако Ферн был прав. Это не сложнее теневых салок, где на кону стояла моя жизнь. Здесь требуется лишь одно – вспомнить, что в Зенноне я была дочерью Эрена Линда и племянницей Советника.

Набрав в легкие воздух, я громко отчеканила:

– Я прошу у высокоуважаемых членов Малого Совета слова.

Первый Советник несколько раз озадаченно моргнул.

– Прошу вас, назовитесь.

– Меня зовут Вира Линд.

Мое имя упало, словно камень с высоты в глубокую воду, – оглушительно и бесследно – в полнейшую тишину.

– Хочу напомнить, – заговорил вдруг кто-то властным, твердым голосом, и я не сразу поняла, что это Старший судья У́львен, – что названная гражданка Зеннона была изгнана несколько месяцев назад в соответствии с решением суда. Прошу немедленно удалить ее с заседания и заключить под стражу!

– Не так быстро, – с невозмутимым спокойствием произнесла Советница Кейла. – В данный момент эта юная особа является официальной представительницей Нумма, а если вы вдруг подзабыли, представители неприкосновенны.

– Она преступница! – глухо пророкотал Глава Карателей.

– У нее нет татуировки отступницы, а до остального мне нет дела, – непреклонным тоном заявила Советница.

Среди присутствующих возникло возмущение, кто-то громко спросил:

– По какому праву она требует слова?

Первый Советник встал, призывая к тишине, и я воспользовалась этим, чтобы сказать:

– По праву, данному мне Альканзаром, последним из Первых.

Воцарившееся молчание нарушил смешок.

– Послушайте, – произнес Глава Торговой гильдии, сидящий в бордовой форме – этот цвет тут же напомнил мне о Хейроне и его семье. – Послушайте, – повторил он, – при всём моем глубочайшем уважении к Совету, это попросту смешно! Сначала нам повествуют о видениях, – он бросил колючий взгляд в сторону Старших Служителей. – А потом… – он перевел взгляд на меня, и в его глазах тут же отразилось презрение: – …какая-то изгнанница осмеливается требовать в Совете слова, прикрываясь именем одного из Первых! Смею напомнить, что на фоне неких чрезвычайных событий, которые требуют нашего всестороннего внимания, мы не можем позволить себе тратить время на… подобное.

– Смею заметить, если бы вы побольше слушали и поменьше говорили, времени бы сэкономили гораздо больше, – любезным тоном проговорила Первая Советница.

Глава Торговой гильдии посмотрел на нее с нескрываемой неприязнью, словно один ее вид его оскорблял.

– Думаю, я буду не единственным, у кого возникли вопросы о вашей личности, – процедил он сквозь зубы.

– Ну как возникли, так и сникнут, – отрезала она и, повысив голос, обратилась к Первому Советнику: – И долго ты будешь делать вид, что не узнал меня, Йеннс? Неужто за двадцать лет память отшибло? Забыл уже, как замуж звал?

Звал замуж?.. По залу пробежала волна изумления, а Первый Советник поёрзал в кресле, явно испытывая неловкость от всеобщего внимания.

– С моей памятью всё в порядке, – наконец сухо проговорил он. – Но я не ожидал, что вы… живы и к тому же стали Первой Советницей.

– О, в отличие от вас, мне гордиться совершенно нечем. Как говариваем мы в Нумме: когда хочешь напиться, и сушеная вобла сгодится.

И она едва заметно подмигнула мне. Советники же застыли с каменными лицами, не зная, как реагировать на столь абсурдное высказывание. Лишь Глава Гильдии искусств, Федери́к Акса́рр, отец моих одноклассников, двойняшек Ли́и и Ма́рена, спрятал улыбку в ухоженных усах.

– Заседание Совета не рыночная площадь, – с едва заметным раздражением произнес Первый Советник. – Вы собирались обратиться к нам, – продолжил он более сдержанным, официальным тоном, – с просьбой о созыве Всеобщего совета городов Серры. Я предлагаю…

– Это лишь один из пунктов повестки, – стальным голосом перебила его Советница Кейла. – И если бы вы дали Вире возможность высказаться, вы бы уже знали, что в первую очередь она хотела поведать вам о камне-сердце.

Больше всего я боялась, что меня поднимут на смех: мол, неужели она пришла рассказывать сказки? Но Советники молчали, и в их взглядах уже не было ни презрения, ни насмешки – их сменили настороженность и опаска. Я заметила, что Утешитель Йенар пристально смотрит в мою сторону, и впервые подумала, что у нас есть шанс.

Малый Совет знает – по крайней мере частично – правду о камне-сердце.

– Подойдите к столу для докладов, – велел мне Первый Советник, и я повиновалась.

Вокруг было так тихо, что слышалось шуршание одежды и приглушенный звук моих шагов.

– Какими сведениями вы хотели поделиться с нами касательно названного камня?

Хотя голос Первого Советника звучал сухо, в его глазах я увидела живое внимание. И поняла: Советница Кейла была права, у меня было то, чего им так не хватало, – знание.

Собравшись с духом, я произнесла:

– Месяц назад здесь, в Зенноне, пропал осколок камня-сердца, который, по официальной версии, называли эрендином.

Краем глаза я заметила, что Глава Гильдии камневидцев приподнялся со своего кресла, но тут же сел обратно.

– Откуда… – Первый Советник закашлялся и был вынужден выпить воды, лишь затем он продолжил: – Откуда вы располагаете подобными сведениями?

До боли сжав край высокого стола, я постаралась ровным голосом ответить:

– Я сообщу всё, что знаю о камне-сердце и причине его пропажи, при одном условии.

Нахмурившись, Первый Советник спросил:

– При каком именно?

– Вы возьмете на себя обязательство снять с Кинна Террена, изгнанного со мной в один день, незаконно поставленную ему татуировку отступника.

Первый Советник в замешательстве уставился на меня.

– Вы не могли бы пояснить?..

Я почувствовала пристальный взгляд Утешителя Йенара, но не позволила ему себя смутить.

– Для начала я прошу господина судью и Утешителя подтвердить, что вынесенный Кинну Террену приговор не предполагал клейма отступника.

Судья Ульвен внушительным голосом произнес:

– Подтверждаю.

Спустя пару секунд Утешитель Йенар к нему присоединился, но я услышала в его голосе холодные, как арганитовое лезвие, нотки.

– Однако, – продолжила я, – вопреки решению суда перед изгнанием Кинна Террена, находившегося в заключении в Башне Изгнания, заклеймили как отступника. – Заметив растерянный взгляд Матери-Служительницы, я торопливо закончила: – Эту татуировку его заставили скрыть, чтобы не вызывать возмущения Старших Служителей.

– Кто… – начал Первый Советник, но Утешитель Йенар его опередил, мягко перехватив вопрос:

– Кто подтвердит наличие этой татуировки? Кроме вас, – добавил он шелковым голосом. – Весьма не хотелось бы тратить драгоценное время уважаемых членов Совета на обсуждение несуществующих вещей.

В его голубых глазах светилось торжество – он считал, что мне нечего на это сказать. Но мне говорить и не требовалось. Вместо меня выступила Кьяра, и ее мелодичный голос прозвенел на весь зал:

– Я подтверждаю. – И, не дожидаясь ни от кого вопроса, продолжила: – Я, Кьяра Дейн, дочь Имрока Дейна, Главы альвионских Карателей, подтверждаю, что вышеназванный Кинн Террен имеет клеймо отступника.

Советники встретили ее слова ошеломленным молчанием. Утешитель Йенар, побледнев, впился в нее колючим взглядом, а потом ледяным тоном проговорил:

– Насколько мне известно, дочери Имрока Дейна давно нет в живых.

– Она пропала в младенчестве, – поправил его Глава Карателей и, присмотревшись к Кьяре, задумчиво произнес: – Надо признать, они похожи.

Голос сестры даже не дрогнул, когда она сказала:

– Мы встретились с отцом несколько месяцев назад, и йеллион подтвердил наше родство. Если вам потребуется в этом убедиться, вы можете сделать запрос самому Имроку Дейну.

Но Утешитель Йенар не собирался так легко сдаваться.

– Возможно, мне стоит переформулировать свой вопрос: кто может подтвердить, что татуировка Кинну была поставлена здесь, в Зенноне? Ведь он мог обзавестись ею уже в Альвионе.

От подобной наглости у меня вскипела кровь, но я заставила себя как можно спокойнее произнести:

– Я полагаю, что Совету не составит большого труда допросить стражников и надзирателей в Башне Изгнания. Уверена, что кто-то из них вспомнит о татуировке. Также можно отправить запрос в Альвион – там подтвердят, что не имеют к этому делу никакого отношения.

В зале повисло осязаемое напряжение. Первый Советник, прочистив горло, посмотрел на меня.

– Если будет доказано, что подобное… недоразумение…

– Преступление, – холодно поправила его Советница Кейла.

– Кхм, преступление… было совершено в Зенноне, то мы возьмем на себя обязательства по восстановлению справедливости. Однако где находится Кинн Террен, с которого вы просите снять татуировку отступника?

– Точными сведениями об этом обладает Глава альвионских Карателей, – ответила я. – Насколько мне известно, Кинна собирались повторно отправить в Квартал Теней.

– Квартал Теней? – не скрывая изумления, переспросил Первый Советник. – Повторно?..

– И что вы предлагаете? – резко спросил меня Глава Торговой гильдии. – Вытаскивать из Квартала Теней преступника, чтобы снять с него татуировку? Это балаган какой-то! – Он покачал головой.

– Именно это вы и сделаете, если хотите услышать от Виры правду о камне-сердце, – твердо сказала Советница Кейла.

К ней присоединилась Кьяра:

– Смею напомнить, что татуировка была поставлена Кинну Террену незаконно, а значит, его нахождение в Квартале Теней также неправомочно. Высылке в Квартал, согласно альвионским законам, подлежат лишь дремеры и отступники.

Первый Советник потер переносицу, словно у него разболелась голова, потом взглянул на Советницу Кейлу и произнес:

– Предлагаю вынести этот вопрос на голосование. Кто за то, чтобы удовлетворить вышеозвученную просьбу взамен сведений о… камне-сердце?

Советники пошевелились и один за другим подняли руки.

– Кто против?

Мое сердце радостно ёкнуло: против проголосовали лишь трое, включая Утешителя Йенара.

– Что ж, мы достигли договоренности, – подвел итог Первый Советник. – Госпожа Линд, мы вас слушаем.

– Я заранее прошу у глубокоуважаемых членов Совета терпения, мой рассказ потребует времени.

Сделав глубокий вдох, я заговорила. Я старалась излагать мысли максимально четко, опираясь на факты и вставляя даты и те детали, которые бы подтвердили, что я говорю правду. Взгляды Советников прожигали меня насквозь, сердце грохотало, и мне требовалось всё мужество и вся стойкость, чтобы стоять за столом для докладов с прямой спиной и бесстрастным лицом.

Прошу, Альканзар, помоги.

И в какой-то момент я почувствовала: Альканзар словно встал рядом и зашептал продолжение. Мой голос перестал мне принадлежать.

Меня не перебивали. Лишь однажды выступление прервал короткий вскрик, когда я рассказала о появлении Первого. Мать-Служительница прижала руку к сердцу, а Отец-Служитель расширил глаза в немом потрясении.

Когда я закончила, казалось, будто с последним словом меня покинули оставшиеся силы, и я вцепилась в край стола, чтобы не упасть. В ушах зашумело, и я не сразу поняла, что это заговорили Советники: «невероятно», «возмутительно», «блажь» мешалось вместе с «зато это объясняет…», «откуда бы иначе она это узнала?» и «это можно легко проверить».

Возникший шум неожиданно перекрыл зычный голос Главы Карателей:

– Уважаемые члены Совета, я прошу слова. Речь, которую мы только что заслушали, безусловно потребует от нас длительного и всестороннего рассмотрения. Однако сейчас, как охранитель Закона, я бы хотел заострить ваше внимание прежде всего на прозвучавших в этом выступлении обвинениях, тем более что они касаются одного из нас. Мне представляется это чрезвычайно важным. Утешитель Йенар, – повернулся он к нему, – вы можете дать предварительный ответ по поводу высказанных вам обвинений?

В этот момент я позавидовала самообладанию Утешителя – ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Все эти обвинения бездоказательны и основываются на свидетельстве одного-единственного человека, который, напомню, был изгнан за лжесвидетельство.

– Вы проводите опыты над дремерами в своем поместье, – не выдержала я.

– Если Совет сочтет необходимым, я предоставлю доступ и к своему дому, и к своему поместью. Уверяю, ничего противозаконного там нет.

Один из Советников, приземистый мужчина с острым носом, спросил:

– А что насчет торговли через Псов, Утешитель? Помнится, Советник Линд поднимал на Совете вопрос по поводу источника ваших… кхм… дополнительных доходов.

– Мы уже имели разбирательство в Совете по этому поводу. Инцидент был исчерпан, – ледяным тоном ответил Утешитель.

Я стояла оглушенная, растерянная. Конечно, рано или поздно найдутся те, кто обличит Утешителя, но сейчас – когда мне как никогда требовалось, чтобы моим словам поверили, – он выходил победителем, бросая тень на весь мой рассказ.

Что бы сказал на это Кинн?..

Внезапно я вспомнила, как мы с ним сидели друг напротив друга в музыкальной гостиной, в Квартале Теней, и Кинн со злостью назвал Утешителя мерзавцем, узнав, что тот…

Я подняла на Утешителя Йенара взгляд и твердо сказала:

– Вы украли у Ронса Террена ианит.

Лицо Утешителя на миг застыло, потом он поднял брови будто бы в удивлении.

– Из всех обвинений, которые я от вас сегодня услышал, это самое нелепое.

Первый Советник, кашлянув, спросил:

– Госпожа Линд, прошу вас, поясните.

– Ронс Террен собственноручно добыл ианит у Южных островов и подарил его своей первой жене в качестве свадебного подарка, она была певицей из Аира, – произнесла я. – Позже он передал камень своему сыну, Кинну Террену, чтобы тот в свою очередь подарил его своей избраннице. Однако, когда Ронс Террен покинул Зеннон, ианит исчез. Кинн обращался к Карателям, и те заверили, что камень забрал его отец, но Ронс Террен этого не делал!

– Я помню этот случай, – задумчиво проговорил Глава Карателей. – Мне докладывали, что мальчишка устроил истерику из-за камня, обвинял даже моих Карателей. Я тогда велел тщательно всё обыскать и проверил тех, кто занимался обыском, но ианита нигде не было. Именно поэтому мы и заявили, что камень, должно быть, у его отца.

Всё это время Утешитель сидел с лицом, выражающим легкое недоумение и даже скуку. Я посмотрела ему прямо в глаза.

– В день моего суда Утешитель Йенар навещал меня в Башне Изгнания. У него с собой был ианит, он просил посмотреть, не скрыта ли в камне вторая сила.

Голубые глаза потемнели от гнева, пригвоздив меня к месту. И в это же время Глава Гильдии камневидцев – высокий лысеющий мужчина – с легкой хрипотцой проговорил:

– Ронс Террен в свое время показывал мне свой ианит… Должен сказать, прекрасный образчик, и весьма редкий! Я предлагал его выкупить для нужд Гильдии, однако господин Террен наотрез отказался. Но примечательно другое: несколько раз за прошедшие годы Утешитель Йенар подходил ко мне, интересуясь высшей камнелогией и спрашивая в том числе об ианите. Особенно он желал знать, как выявить, обладает ли камень второй силой. При этом Утешитель дал мне недвусмысленно понять, что этот вопрос интересует его сугубо в теоретической плоскости.

– С каких пор научный интерес объявляется преступлением? – с тщательно скрываемой яростью проговорил Утешитель Йенар. – Нам вновь не предъявили ни одного доказательства…

В порыве вдохновения я сказала:

– Допросите надзирательницу, которая в то время дежурила у моей камеры. Она должна была слышать наш разговор. Мы беседовали без роммиев, – добавила я специально для Утешителя.

По его глазам я поняла, что наконец-то попала в точку. Естественно, он считал, что после изгнания я исчезну – с большой долей вероятности навсегда. А надзирательница… откуда бы ей знать все эти тонкости про ианит?..

В помещении воцарилась гулкая тишина. Глава Карателей медленно поднялся на ноги.

– Я представляю, насколько это всё неприятно, и всё же сочту своим долгом, Утешитель, временно вас задержать до выяснения всех обстоятельств. Уверен, что…

Утешитель его не дослушал. Вскочив, он молниеносно схватил Карателя за пояс и со всей силы толкнул его. Тот, не ожидая ничего подобного, рухнул вместе со стулом, за который успел ухватиться. А Утешитель бросился мимо растерявшихся Советников в сторону выхода.

Ферн отреагировал первым и метнулся к дверям наперерез. Однако Утешитель тут же сменил направление и в одну секунду оказался рядом со мной. В его руках что-то блеснуло, а в следующий миг мое горло перехватило и я захрипела.

Сквозь шум в ушах я услышала страшный, леденящий душу крик Утешителя:

– Не подходите! Или она умрет!

Он до боли вцепился в мое правое плечо и оттащил меня назад, к стене. Я нащупала на шее металлическую нить и смогла ее оттянуть, но это нисколько не помогло. С ужасом я вспомнила удавку с геллорами, которую Имрок Дейн использовал на Амри: если все камни в ней пробудить, человек умрет от удушья.

В зал ворвались Каратели и на несколько секунд замерли, оценивая обстановку.

– Не подходите! – снова крикнул Утешитель.

Советники вразнобой заговорили, предлагая ему успокоиться и отпустить меня, но он их не слушал. Он зашептал мне на ухо:

– Ты, дремера, окончательно лишила меня всего, к чему я так долго стремился. Эти минуты – последнее, что у тебя есть. Начинай прощаться. – После этого он заговорил громче: – Я отпущу ее, когда вы обеспечите мне беспрепятственный выезд из города. Вы должны… – Он стал перечислять свои условия, но я уже не вникала.

Он не собирается меня отпускать.

Я попыталась крикнуть, предупредить, но из горла выходил только хрип. Я нашла взглядом Кьяру с Ферном – оба, бледные, в смятении стояли рядом с Советницей Кейлой, не зная, что делать. Двое Карателей нерешительно застыли у дверей, ожидая сигнала. Но было ясно: пока все верят, что Утешитель отпустит меня, никто не сдвинется с места.

Мне никто не поможет.

В отчаянии я дернулась, стараясь освободиться, но лишь закашлялась. Утешитель встал ко мне вплотную, и неожиданно я почувствовала, как к шее прикоснулась рукоять от удавки. Не задумываясь, я схватилась за нее, но Утешитель, продолжая говорить, лишь раздраженно встряхнул меня за плечо – он держал рукоять слишком крепко, чтобы я смогла вырвать ее из его руки.

Однако я попыталась поудобнее перехватить рукоять, чтобы попробовать еще раз, и в этот момент что-то произошло. У меня в голове вдруг возник четкий образ – переплетение странных мерцающих линий.

Нити силы.

Это открытие меня так потрясло, что я чуть не выпустила рукоять, но в последний миг сжала ее и явственно ощутила под подушечкой среднего пальца шершавую поверхность.

Геллор.

Я из всех сил сосредоточилась на ярких линиях и мысленно приказала: «Потухни».

Мерцающие линии тотчас погасли. Мое горло разжалось, и в легкие хлынул воздух. Утешитель вновь болезненно встряхнул меня, но я не обратила на это внимания.

Я увидела нити силы и смогла погасить геллор – у меня пробудился дар!

Продолжая удерживать рукоять так, чтобы геллор находился под моей рукой, я впилась взглядом в одного из Карателей и беззвучно прошептала:

– Давайте!

После секундной заминки Каратель сделал к нам шаг.

– Стоять! – взревел Утешитель. – Или девчонка умрет!

– Давайте! – хрипло крикнула я.

Оба Карателя бросились вперед, и в тот же момент мое горло снова перехватило, однако я всё еще могла дышать. Осознав это, Утешитель оторвал мою руку от рукояти и в недоумении прошептал:

– Что?..

Каратели были уже совсем рядом, когда перед глазами у меня расплылись черные круги. Последним, что я увидела, было искаженное от крика лицо сестры…