Дремеры. Проклятие Энтаны

Глава 6

Меня начало запоздало трясти, и я обхватила себя руками.

Безумие. Безумие. Безумие. Что я сейчас едва не натворила?..

Вдруг я отчетливо почувствовала, что за мной следят. Однако, оглянувшись, никого не заметила. Мне стало не по себе, и я поспешила вслед за Ферном, который успел дойти до конца улочки.

– Стой! – окликнула я его, догоняя. – Куда ты? – Он резко остановился, и я тут же замерла, не решаясь подойти ближе. – Нас ждут у Храма Предков – давай посмотрим по карте, где мы…

Несколько секунд он стоял молча, но я видела, как он тяжело дышит, словно пытаясь с собой справиться. Наконец он глухо произнес:

– Надо просто выйти к реке, оттуда дойдем с легкостью.

Я подавила вздох облегчения. «Дойдем» – значит, Ферн не намерен сбегать.

– Но в какой стороне Иммра? Отсюда ее не слышно…

Он нетерпеливо махнул рукой направо.

– В той. Я видел там Храм Энтаны.

– Да?..

– Такую громадину сложно не заметить, – с угрюмой усмешкой сказал Ферн и снова зашагал, не дожидаясь меня.

Я двинулась за ним на небольшом расстоянии.

Мы добирались до Храма целый час. От поглощенной Тени голова всё еще кружилась, хотя уже не так сильно, как раньше, и пусть и с трудом, но я успевала за широким шагом Ферна. Однако, когда мы наконец выбрались на тенистую набережную, я порядком выбилась из сил и уже мало обращала внимания на город. Остановилась я лишь однажды – мы как раз проходили мимо главной площади. С противоположной стороны открывался потрясающий вид: за Аллеей раздумий с ее густыми деревьями возвышались здания Академии и Гильдии камневидцев, соединенные крытым арочным переходом. А над ними из скалы словно вырастал Храм Энтаны. Даже Ферн притормозил, глядя на него.

Солнце уже вовсю играло бликами на водах Иммры, когда мы перешли по широкому мосту к Храму Предков. Древнейший храм страны отличался своеобразием: невысокий, округлый, он был полностью сложен из дымчато-серого энтанского азонита, даже конический купол, украшенный каменным шпилем причудливой формы, на который в более позднее время установили позолоченный якорь – в память о корабле Прародителей.

Большего я разглядеть не успела. С широких ступеней нам навстречу поднялась рассерженная Кьяра и, едва мы с Ферном подошли ближе, набросилась на нас:

– Где вы пропадаете? Мы битый час вас ждем! Мы уже и за сумками на пристань сходить успели!..

– Заблудились, – коротко сказал Ферн, хмуро рассматривая потемневшие от времени тяжелые двери.

– А карта вам на что?.. – с негодованием начала сестра, но когда он повернулся, она замолчала, увидев его потемневшие глаза.

– Где остальные? – бросил он.

Кьяра, растерявшая весь пыл, кивнула на храм.

– Внутри. Осматриваются. Вход через южные двери – восточные заперты, – предупредила она, когда Ферн стал подниматься по ступеням.

Мы обе проводили его взглядом. Едва он скрылся внутри, Кьяра сбросила с себя оцепенение и тоже собралась уйти, но я окликнула ее:

– Постой!

Сестра нехотя обернулась, напустив на себя холодный вид, но я решила не обращать на это внимания. Я заметила, что ее глаза не были подернуты темной поволокой, а значит, Тень она не поглощала. Но почему?

– Я хотела узнать: разве ты не чувствовала теневой голод? На корабле?

Кьяра, казалось, ожидала чего-то другого – она удивленно вскинула брови и покачала головой.

– Нет. По крайней мере, я так не думаю – желания поглотить Тень у меня пока что не возникало. А у тебя?

Она посмотрела мне прямо в глаза, по которым было ясно видно, что я-то Тень поглотила.

– Мне пришлось, – смущенно ответила я.

Помолчав, я уже открыла рот, чтобы рассказать о Тайли, когда Кьяра, пожав плечами, произнесла:

– Пойдем, мы и так потеряли много времени.

И, развернувшись, стала подниматься по ступеням. Вздохнув, я последовала за ней.

Внутри Храм Предков также отличался от привычных мне храмов. От дверей – западных, южных и восточных – ступени полукружием спускались вниз, а в северной части, перед постаментом со статуями Прародителей, было отгорожено небольшое прямоугольное пространство: там выходила наружу часть скальной породы. По преданию, именно на этом месте Серра и Иалон вознесли свои молитвы Предкам, когда благополучно достигли этой земли. А согласно «Падению Альканзара», здесь же Серра пробудила камень-сердце.

Именно там все и собрались, дожидаясь нас. Донни сидел на корточках, изучая дымчато-серый азонит, Ферн, засунув руки в карманы, слушал Нейта, а Тайли разглядывала постамент, на котором был высечен барельеф – корабль, пересекающий Штормовые моря.

Я медленно спустилась, чувствуя позабытый трепет.

После ярких красок и роскоши Альвиона храм казался совсем простым, даже строгим, но его воздвигли сами Первые, и каждого камня касались их руки. Оказавшись внизу, я сначала последовала примеру Кьяры – поклонилась Серре и Иалону – и лишь затем подошла к остальным.

Тайли, поймав мой взгляд, тут же смущенно отвернулась и попятилась, прячась за Нейтом. Тот, увидев, что все в сборе, сказал:

– Мы здесь уже кое-что осмотрели, но так сразу, конечно, ничего не найти.

Он, как и Ферн, больше не выглядел больным – его темно-карие глаза почернели, выдавая поглощенную Тень. Или Теней?..

– …Хоть мы наверху уже искали, но проверить будет нелишним, – продолжил он. – Тайли, возьмешь ниши на себя? – обратился он к девушке. Когда она кивнула, окликнул Донни: – А ты, глазастый, проверь на всякий случай стены и ступени, вдруг где-то окажется тайник. Мы тогда вчетвером поищем здесь, внизу.

Я еще раз огляделась. На самом верху в неглубоких нишах стояли древние на вид деревянные скамьи, а полумрак рассеивали не только свет, проникающий сквозь узкие окна, но и настенные светильники с люминариями.

От западных и восточных дверей ступени плавно спускались к полукруглым площадкам для хора. За ними в стене были ниши, скрытые тяжелыми портьерами темно-бежевого цвета. Мы начали поиск оттуда. Но там лишь висели облачения Служителей и Служительниц и стояли деревянные пюпитры.

Затем мы осмотрели высокие подсвечники с песком, стоящие по обе стороны от постамента со статуями Прародителей. А после с особым тщанием изучили сам постамент: за раздвижными панелями в задней части постамента хранились книги Закона, Толкования, сборники гимнов, кадильницы и шкатулки с игниями и благовониями. И больше ничего.

Разочарованно вздохнув, я встала и присмотрелась к другому барельефу, который был расположен на стене за постаментом. Изначально мне показалось, что там изображены Прародители, но теперь я поняла, что это не так. Хотя женская фигура в центре отдаленно напоминала Серру, мужская на Иалона не походила. К тому же по обе стороны от них было изображено всего лишь по одной паре.

– Кто это? – спросила я, ни к кому особенно не обращаясь.

– Семьи Серры и Иалона, – отозвалась Кьяра. – Никто точно не знает, но, похоже, в центре родители Серры, возможно, одна из пар сбоку – родители Иалона. Насчет третьей пары ничего не известно. В храме нам рассказывали, что это единственное подобное изображение. Как утверждают, барельеф вытесал сам Аи́р.

Аир самым первым из Братьев и Сестер начал работать с камнем, став родоначальником всех камнерезчиков и скульпторов. Я с благоговением дотронулась до шероховатой поверхности, чувствуя, что прикасаюсь к самой истории.

Вдруг с другой стороны к барельефу подошел Ферн и стал его грубо, деловито ощупывать. Заметив, что я смотрю, он перевел на меня тяжелый взгляд, и я молча отошла, уступив место Кьяре. Сестра вслух возмутилась:

– Разве ты не слышал, что я сказала? Прояви хоть немного уважения!..

Ферн, не прерываясь, холодно ответил:

– Твое уважение не поможет нам найти камень-сердце.

Она не нашлась с ответом и, поджав губы, тоже приступила к изучению барельефа, но, в отличие от Ферна, делала это, едва касаясь каменной поверхности.

После бессонной и тревожной ночи на меня накатила усталость, и к тому же весь последний час меня знобило от теневой лихорадки, поэтому я добрела до ближайших ступеней и присела, чувствуя, как кружится голова.

Через полчаса нас собрал Нейт.

– Если камень и здесь, то, возможно, его куда-то вмуровали. Но в этом случае мы бессильны. Будем считать, что его здесь нет. Предлагаю пойти поспать пару часов, а потом продолжим.

Никто с ним спорить не стал.

За храмом, с западной стороны, был разбит небольшой садик. Дорожки вились между низкорослых искривленных сосен и заросших сорняками клумб, единственным украшением которых остались куски розоватого азонита, выложенные по периметру.

В сад выходило два двухэтажных домика – жилые корпуса Служителей и Служительниц. Посовещавшись, мы решили не разделяться, а занять левый домик, куда попадало больше солнца.

Внутри было зябко, и мы тут же открыли окна, чтобы впустить теплый свежий воздух. На кухне же окна решили не трогать – туда мы отнесли сумки с едой, и в такой прохладе не было нужды в холодильных ящиках.

Все спальни находились на втором этаже, и я настолько устала, что едва нашла силы подняться по лестнице и занять ближайшую из них. Я уже собиралась закрыть дверь, когда на пороге показалась Тайли.

Пряча глаза, она спросила:

– Можно к тебе на минутку?

Единственное, что мне хотелось, – это задернуть плотные шторы и лечь в кровать, но я кивнула, показывая, что готова ее выслушать.

Девушка проскользнула внутрь, прикрыла дверь и, вскинув затянутые черной поволокой глаза, с жаром сказала:

– Спасибо тебе! Ты меня спасла… Не знаю, что на меня нашло, – я очнулась, только когда увидела тебя. Со мной никогда еще такого не было… Пожалуйста, – зашептала она, – не говори остальным! Это всё из-за теневого голода… – Она прерывисто вздохнула. – Мне так стыдно, что я доставила тебе неприятности…

– Не переживай, я не буду никому говорить. Просто в следующий раз не держи всё в себе. В конце концов, в теневом голоде нет ничего такого… Я рада, что успела вовремя, – добавила я искренне.

Тайли слабо улыбнулась и с благодарностью сжала мою руку в своих.

– Я никогда не забуду то, что ты сделала, – пообещала она.

Когда она ушла, меня покинули остатки сил. Закрыв шторы, я еле сообразила снять браслет из хризалиев – иначе кто знает, сколько бы я с ним проспала, – и наконец легла.

Мне снова снились кошмары.

Я была на корабле и спускалась по трапу вниз, в темноту. Я хотела найти Кинна, но бесконечный трап всё тянулся и тянулся. Чем быстрее я шла, тем длиннее он становился, пока вдруг я не подвернула ногу и не упала с высоты.

Очнулась я на площади. Впереди сплошной стеной надвигались Тени, а лицом к ним, распахнув руки для объятий, стоял Сай.

Я попыталась окликнуть светловолосого дремера, но голос мне не подчинился. Оставалось лишь беспомощно наблюдать, как самая быстрая Тень вырывается вперед и касается Сая – и его черные одежды падают на землю.

И тут кто-то сзади вцепился мне в горло и стал душить.

– Я никогда не забуду то, что ты сделала, – прошептал голос, и я проснулась.

Сквозь неплотно закрытые шторы пробивался теплый, оранжево-алый свет, падая мне на руку. После кошмара мое сердце быстро колотилось, но мысли ворочались медленно, лениво. Рядом, в полумраке, кто-то пошевелился и со скрипом отодвинул стул.

– Вы проснулись! – чересчур громко воскликнул Донни.

– Сколько?.. – начала я, но в горле было сухо, и я закашлялась.

Мальчишка куда-то протопал по полу, потом вернулся со стаканом воды. С благодарностью приняв ее, я жадно начала пить, понемногу приходя в себя. Но, выпив половину, я прервалась и испуганно спросила:

– Какой сейчас день?

Мальчишка непонимающе нахмурился, потом улыбнулся.

– Да всё тот же. Только сейчас к вечеру дело.

Я с облегчением допила воду. Донни же, которому очевидно наскучило сидеть в молчании, разговорился:

– Остальные тоже еще спят – только ваша сестра проснулась. Она, конечно, сильно недовольна, что мы время теряем, но если уж так вышло, то что? Нейт, между прочим, поглотил две Тени, – склонившись ко мне, шепотом выдал он. – После такого поди не отдохни как следует. В общем, мы с Кьярой поели, и она взялась за уборку. Сначала-то она снова меня за занятия усадить хотела, только я сказал, что лучше наверху покараулю – вдруг кто проснется. Я уже всех навестил, к вам зашел, а вы и проснулись. Вы только не думайте, я не совсем против занятий, – вдруг сбился он, – но мы же тут не для этого, правда ведь? Жаль, конечно, что камень мы еще не нашли, но, с другой стороны, зато везде побываем. Не знаю, как вы, а я вот представлял себе Энтану немного по-другому, – протянул он задумчиво. – А тут везде один камень, зелени маловато, всё какое-то одноцветное… А вообще на Квартал похоже, – заключил он.

До этого я слушала мальчишку со слабой улыбкой, едва поспевая за ходом его мыслей, но на последних словах меня посетило странное ощущение – словно я забыла о чем-то важном. Донни уже начал рассуждать о том, каковы шансы найти камень-сердце в Храме Энтаны, когда я вдруг поняла, что меня беспокоило.

Тени поглотили энтанцев двадцать лет назад. Но куда исчезла вся одежда?..

Откинув покрывало, я торопливо встала, прерывая Донни:

– Сходи разбуди всех, пусть спускаются. Нам нужно срочно поговорить.

– Значит, думаете, что в городе кто-то остался? Кто-то, кто собрал всю одежду – как мы в Квартале? – задумчиво спросил Нейт, оглядывая нас. Мы все, кроме Ферна, собрались в столовой.

Солнце бросало алые отсветы на дубовую столешницу, и от этого вопрос показался зловещим.

– Тоже дремеры? – предположил Донни.

Нейт покачал головой.

– Нет, это вряд ли. Первые дремеры родились уже после появления Теней – как бы они здесь выжили? Вряд ли несмышленые младенцы способны поглотить Тень…

– А не может быть так, что просто все успели сбежать? – не сдавался Донни.

– Балда, – буркнул Ферн, появляясь в дверях. – Ты хоть представляешь, сколько здесь жило людей? Не успели бы они все покинуть город.

– Если в Нумме и Аире остались люди, которых не смогли поглотить Тени, вполне возможно, что они остались и в Энтане, – сказала Кьяра.

– Тогда почему об этом никто не знает? – возразил Ферн. – Эти… как их там, Лисицы? Разве они упустили бы выгоду, если бы можно было торговать с Энтаной?

Сестра нахмурилась и проговорила:

– Но это единственное разумное объяснение.

– А вы не думали, что, возможно, этот кто-то нашел камень-сердце и пробудил его?

Все повернулись к Тайли, подавшей голос, и она зарделась, но голову не опустила.

На несколько секунд в столовой повисла тяжелая тишина. От озвученной Тайли мысли мое сердце нервно заколотилось, и, стараясь скрыть дрожь в голосе, я спросила:

– Тогда тем более – почему они скрываются, если у них есть камень-сердце?

Тайли закусила губу и тихо сказала:

– Возможно, по той же причине, по которой и вы не сказали нам правду. Они боятся, что камень-сердце у них заберут.

– Час от часу не легче, – вздохнула Кьяра. – Если это так…

Нейт задумчиво проследил за тем, как Ферн садится за стол и наливает себе воды, а потом подытожил:

– Пока что у нас только предположения. Но есть один бесспорный факт: кто-то собрал одежду погибших энтанцев, по крайней мере в тех местах, где мы успели побывать. Однозначно на это ушло много времени. Помните, как мы в Квартале мучились? – он посмотрел на Ферна и Тайли. – Но значит ли это, что люди остались в Энтане? Нет. Ведь они могли потом уйти – в тот же Нумм.

– И что тогда? – непонимающе нахмурился Донни.

– Да ничего, – ответил ему Ферн. – Продолжаем поиски камня, как и планировали.

– Но на всякий случай следите в оба – вдруг кто-то всё-таки остался, – предупредил Нейт. – Да, и еще, – добавил он после небольшой паузы, – а вы ничего странного не ощущаете? – Он прижал руку к груди. – С тех пор как мы сюда приплыли, я будто чувствую… – он замялся.

– Теневое сердце, – закончила за него я.

Он вскинул брови.

– Да, именно так.

Я поглядела на остальных и по их лицам поняла, что биение теневого сердца ощущали все.

– Но почему? С чем это связано? – спросила Кьяра.

– Тени… будто на что-то отзываются, – вполголоса сказала Тайли.

– Отзываются? – переспросила сестра. – На что?

Тайли лишь пожала плечами.

– В Квартале ничего подобного не было, – задумчиво проговорил Нейт. – Значит, дело в Энтане. Недаром же Тени пришли именно отсюда. По одной из версий, где-то здесь есть расщелина, откуда они и появились.

За столом повисло неуютное молчание, которое нарушил хмурый Ферн:

– Да, местечко здесь что надо: холодное море, заброшенный город, Тени и какие-то психи, которые тут что-то забыли. И это я не только про нас.

Спорить с ним никто не стал.

До заката оставалось чуть меньше часа, и Кьяра, изнывающая от вынужденного безделья, предложила выдвинуться к Храму Энтаны. Никто, кроме Донни, не высказал должного энтузиазма – сказывалась теневая лихорадка.

Но когда они решили отправиться вдвоем, я всё же сказала:

– Я пойду с вами.

Пусть меня мучали слабость и головокружение, но уж лучше выйти на свежий воздух, чем сидеть взаперти с мрачным Ферном.

В итоге договорились, что остальные присоединятся к нам уже в теневой форме – так им будет легче передвигаться.

Мы вышли на набережную Иммры и где-то через полчаса ступили в тенистую Аллею раздумий, где росли старые высокие липы. От реки умиротворяюще веяло легкой прохладой.

– Почему это Аллея раздумий? – спросил неожиданно Донни.

– А ты не помнишь? Мы, кажется, об этом говорили, – заметила Кьяра.

– Я прослушал, – без капли стыда признался он.

Сестра с сожалением покачала головой и сказала:

– Больше всего энтанцы ценят… ценили, – поправила она себя, – середину осени, когда опадают листья и сквозь оголившиеся ветви становится видно небо. – Она подняла голову кверху, где сейчас смыкались зеленые кроны лип. – Тогда было принято приходить на Аллею раздумий, чтобы поразмышлять об увядании и смерти, о сути всего сущего и о бренности бытия.

Несколько секунд Донни смотрела на Кьяру, вытаращив глаза, потом пробормотал:

– Знаете что? Эти энтанцы о-очень странные, – и торопливо пошел вперед, явно потеряв желание задавать дальнейшие вопросы.

Мы с Кьярой обменялись улыбками. И пусть на миг, но я почувствовала единение с сестрой, и от этого на душе у меня стало тепло.

Наконец деревья справа расступились. Дорога здесь сворачивала – вдоль короткой можжевеловой аллеи к корпусам Академии и Гильдии камневидцев, – проходила под крытым переходом между ними и дальше поднималась к Храму Энтаны.

И Академия, и Гильдия были выстроены в едином стиле – из азонита, плавно меняющего свой цвет: от темного, почти черного, снизу до белого с серыми прожилками сверху. Это символизировало девиз энтанской Академии – «От тьмы неведения к свету познания», который позднее позаимствовали и остальные Академии.

Главные входы в оба здания находились друг напротив друга, как раз под крытым переходом. Я с интересом рассмотрела над темными массивными дверями одинаковые рельефные изображения – знак энтанской Гильдии камневидцев: в центре камень-сердце, а от него отходят шесть лучей, камни на концах которых обозначали важные для энтанских камневидцев качества: самопознание, мудрость, созерцательность, справедливость, аскетизм, простоту.

Донни, влекомый любопытством, уже убежал вперед, и мы с Кьярой последовали за ним – по дороге между жилыми корпусами для наставников и студентов. В конце пришлось подниматься всё выше и выше по истертым от времени азонитовым ступеням. Когда мы наконец оказались на площадке перед Храмом Энтаны, мои ноги дрожали от напряжения, а дыхание сбилось. Зато открывшийся вид возместил все усилия.

Прямо под нами раскинулся город. За зданиями Академии и Гильдии камневидцев сверкала в закатном свете Иммра, а на том берегу вытянулась площадь с Храмом Первых и торговыми рядами. Впереди, на востоке, зеленели деревья староэнтанского кладбища – среди их густых крон блестела крыша Храма Прародителей, где находилась усыпальница Серры и Иалона. Квартал развлечений с театрами, концертными залами и картинной галереей располагался на юге, подальше от суровой сдержанности старой Энтаны.

Стоя здесь, наверху, можно было легко представить, как город шумит, кричит, радуется, и лишь Храм Энтаны светло-серым монолитом возвышается над царящей внизу суетой, призывая к углублению в себя и безмолвному созерцанию.

Сейчас же тишину нарушал только ветер.

– Смотрите! – с восторгом позвал нас Донни.

Перед храмом на широком уступе стояла круглая беседка из белого лассника, сплошь увитая диким виноградом. Донни уже успел не только побывать в беседке, но и подобраться к краю уступа, где росли невысокие искривленные сосны. Получив строгий выговор от Кьяры, он сморщил нос и отпросился сбегать к Храму.

– Будь осторожнее! Смотри, не свались никуда! – крикнула она ему вдогонку.

Вместе с сестрой мы не сговариваясь зашли в беседку. Как утверждали, ее возвели еще при жизни Энтаны, и Первая проводила здесь много времени в размышлении и молитве.

Отсюда была хорошо видна гавань. По левую руку на небольшом островке высился заброшенный маяк, справа на рейде чернел «Дартеллий», а прямо, за искрящейся в закатных лучах солнца гладью, темнел пролив между Северными островами.

Чем дольше я глядела на гавань, тем быстрее билось мое теневое сердце. И хотя пора было приступать к поискам в храме, я никак не могла заставить себя оторваться от этого вида. Кьяра тоже не спешила – положив руки на балюстраду, она погрузилась в задумчивость. Неожиданно я осознала, что впервые за долгое время мы оказались наедине, и, не давая себе передумать, произнесла:

– Мама не знала о своей беременности, когда покидала Альвион.

Кьяра слегка вздрогнула и молча повернулась ко мне. Я опустила взгляд на отполированный поручень и продолжила:

– Имрок Дейн признался, что в последние месяцы перед тем, как мама ушла, у них не было близости, а последний раз случился накануне ее ухода. Якобы так она хотела усыпить его бдительность и украсть осколки.

– Зачем ты мне об этом говоришь? – сухо спросила Кьяра.

– Она не хотела заводить новую семью и тем более, – я посмотрела сестре в глаза, – не искала замену тебе. – Ее лицо застыло, а я тихо продолжила: – Она любила тебя. И на самом деле хотела к тебе вернуться. Но обстоятельства…

– Но обстоятельства оказались сильнее, – с горькой усмешкой закончила Кьяра и повернулась, чтобы уйти.

– Неужели ты ее никогда не простишь?.. – вырвалось у меня.

Она замерла, а потом поглядела на меня и медленно, серьезно спросила:

– Неужели ты думаешь, это так просто? – И еле слышно добавила: – Я не могу простить ее за те слезы, которые она заставила пролить свою маленькую, ни в чем не повинную дочь.

Кьяра вышла из беседки, и я вдруг почувствовала, что продрогла от свежего морского ветра. Бросив последний взгляд на гавань – алый шар солнца почти скрылся за горизонтом, призывая с востока лиловые сумерки, – я зашагала вслед за сестрой.

Храм Энтаны подавлял своей мощью, хотя и был меньше Храма Зеннона.

Высокие массивные двери, толстые стены, минимум резьбы и украшений, а светильники с люминариями были бы более уместны в тюрьме, чем в храме. Единственное, чем выгодно отличался этот храм, – окна в частом переплете, со вставками из прозрачных пластин люмисса: пропуская через себя свет, они его умножали. Раньше такие окна были одной из редких возможностей сделать помещение светлее, но они требовали кропотливой работы, и, как только были открыты люминарии, о люмиссных окнах позабыли. Однако здесь их использовали специально, чтобы храм был наполнен светом – символом света познания, к которому стремилась Энтана.

Мы уже зашли с Кьярой в прохладу храма, когда появился взъерошенный Донни.

– Ты где был? – строго спросила его сестра.

– Да там, за храмом – там домики и трава кругом. Ничего интересного, – пропыхтел он, хотя глаза его лукаво блестели. Когда Кьяра отвернулась, он с заговорщицким видом прошептал мне: – На самом деле я осмотрел старый колодец. Я однажды слышал историю, что в подобном колодце спрятали тайник с кладом, ну я и подумал: а вдруг?

Я оглядела Донни и обеспокоенно спросила:

– Ты же вниз не полез?

Он слегка покраснел и дернул себя за оттопыренное ухо.

– Сначала хотел. Но потом вспомнил, что Кьяра сказала про «не свались», и… в общем… Так, посмотрел, камешки туда покидал. Но не похоже, чтобы там был тайник, – пахнет оттуда не очень…

Я едва удержалась от замечания, но Донни, видимо, и так всё прочел по моему лицу, потому что торопливо забормотал:

– Я просто хочу помочь. Чтобы не оказалось, что я здесь лишний.

В голове у меня прозвучал голос Имрока Дейна: «Случайность. Ошибка», – и всё желание ругать Донни пропало. Вместо этого я сказала, глядя прямо ему в глаза:

– Ты не лишний. И никогда им не будешь. Но если с тобой что-то случится – мы все огорчимся.

– Правда? – с какой-то непривычной робостью спросил мальчишка.

– Правда, – заверила я его. Он вдруг порывисто меня обнял и, широко улыбаясь, побежал к Кьяре, которая метнула в нас недовольный взгляд.

Сглотнув комок в горле, я последовала за ним в северную часть храма, где высилась статуя Энтаны. Первая стояла, устремив взгляд вдаль. Левую руку она прижимала к груди, а в вытянутой правой держала каменное зеркало в простой оправе, в рукояти которого поблескивал пробужденный ею керрит.

Мы не успели приступить к поискам, как я почувствовала, что теневое сердце ускорило свой бег, и через несколько секунд раздался далекий пронзительный вой Тени. Я переглянулась с Кьярой, и она хмуро ответила на мой молчаливый вопрос:

– Не будем рисковать.

Убедившись, что входные двери открыты, мы перевоплотились.

Я повернулась, чтобы начать осматриваться, и столкнулась нос к носу с теневым псом.

Низз? Откуда он здесь?

Я отступила назад, зарычав, а в следующий миг поняла, что это, конечно же, Донни. Но сходство было сильным – разве что форма Низза была чернее от поглощенных Теней. Пес вопросительно гавкнул и, не дожидаясь ответа, потрусил прочь.

У меня же перед глазами вдруг всплыло воспоминание: теневая форма пса, которая примерещилась мне в одной из арок во время игры с Саем и его компанией.

Неужели?.. Да нет, не может быть, чтобы Донни участвовал в теневых салках вопреки запрету. Или может?.. Надо будет его потом спросить.

К тому моменту, как к нам присоединились Нейт, Ферн и Тайли, мы уже обследовали всю верхнюю часть храма. В теневой форме вести поиски оказалось непросто: мы не могли проходить сквозь закрытые двери, не могли ничего трогать – пришлось ограничиться простым осмотром, обращая внимание на те места, о которых предупредил нас Каратель Дерри.

Усыпальница Энтаны, расположенная вместе с другими храмовыми помещениями в нижней части, тоже оказалась закрыта, поэтому, потоптавшись перед массивными деревянными дверями, мы отправились наружу – в домики Служителей, но и там не обнаружили ничего примечательного.

Когда наступил рассвет, мы решили отдохнуть прямо там же, в одном из домиков, а после продолжить поиски. У этого решения оказался единственный недостаток: водопровод здесь не работал, дождевые бочки стояли пустые, а насчет колодца Донни оказался прав – вода в нем зацвела и дурно пахла. Пить ее мы не решились, а спускаться и тратить время на поиски питья не хотелось – пришлось терпеть жажду. К счастью, за домиками, скрытые от холодных северных ветров, росли несколько невысоких яблонь, и мы нарвали красных полосатых яблок – кисло-сладких, с медовым ароматом.

А весь оставшийся день потратили на исследование храма.

В просторной усыпальнице, которую возвели там, где раньше располагался дом Энтаны, окон не было. Каменный саркофаг и жертвенник освещали настенные люминарии. Когда-то свое теплое мерцание дарили свечи, но сейчас в обоих подсвечниках находился лишь слежавшийся песок.

На крышке саркофага была вырезана лежащая фигура Энтаны с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, в которых она также держала зеркало. Даже в смерти Первая казалась суровой и собранной.

– А что, если камень там? – вдруг спросил Ферн, рассматривая каменную резьбу.

Кьяра хмуро взглянула на него и вполголоса произнесла:

– Мы уже обсуждали это на корабле. Даже если камень-сердце и захоронили с Энтаной, кто-то достал его и отделил осколки, и это произошло в относительно недавнем прошлом, как нам сказали.

– А вдруг Ферн прав? – подала голос Тайли.

Я уставилась на нее в недоумении – это ведь она озвучила мысль, что камень-сердце вряд ли захоронен, – а девушка продолжила:

– Я имею в виду, что, если тот, кто достал камень, вернул его обратно? Быть может, ему было достаточно осколков?

– И что вы предлагаете? – ледяным тоном осведомилась Кьяра.

– Просто сдвинуть крышку и заглянуть внутрь, – пожал плечами Ферн.

– Просто сдвинуть крышку? – шипяще переспросила сестра, и глаза ее сузились от гнева. – То есть тебе всё равно, что здесь погребена одна из Первых?

Ферн спокойно ответил на ее взгляд.

– Я никогда не скрывал, что Предки не вызывают у меня особенного восторга, а уж занудных моралисток я на дух не переношу.

Кьяра побледнела, слишком потрясенная, чтобы что-то сказать. Вместо нее заговорил Нейт, резко и отрывисто:

– Я думаю, что ты перегибаешь палку. Твое дело – как и во что верить, но оскорбления – это другое. – Он повернулся к Кьяре и положил руку ей на плечо. Я заметила, что Ферн при этом стиснул челюсть, и во мне что-то болезненно отозвалось. – Мы не будем вскрывать саркофаг – пока что. Оставим это на самый крайний случай, если обыщем все остальные места и нам с ними не повезет.

Кьяра метнула в Ферна сердитый взгляд, но потом медленно кивнула.

– А я бы лучше полез в колодец, – шепотом признался Донни. – Мне здесь как-то не по себе. – Он покосился на саркофаг и едва слышно спросил: – Что, если она нас слышит?

Ферн презрительно фыркнул и первым вышел в коридор, чтобы продолжить поиски в другой части храма, и вскоре мы к нему присоединились.

Однако, если даже камень-сердце где-то и был, мы его не нашли.

После заката мы отправились в Храм Прародителей на староэнтанском кладбище.

До этого мы ненадолго зашли в корпус Служительниц при Храме Предков, чтобы Кьяра с Донни как следует поели, а остальные утолили жажду. После недавнего спора в воздухе чувствовалось напряжение, и, хотя больше разногласий не возникало, я порадовалась, что долгую дорогу до кладбища мы преодолели в теневой форме.

При виде огромных вязов, растущих вдоль главной аллеи, что вела к Храму Серры и Иалона, мне вспомнились Сады Де́и. Сквозь серую пелену я с удивлением разглядела среди высокой травы ряды азонитовых надгробий – чистых, не заросших ни мхом, ни лишайником.

Сила азонита – в его устойчивости к образованию трещин, даже мельчайших. Разбуженный азонит невозможно расколоть, он лишь постепенно истирается со временем. Благодаря этому мох не способен на нем прорасти, вот почему азонит так часто используют для надгробий.

Но ведь кто-то должен время от времени заново его пробуждать – либо родственники усопших, либо городские власти.

Неужели в Энтане были настолько сильные камневидцы, что азониты в надгробиях до сих пор не заснули?..

Я отбросила эти мысли, едва мы приблизились к сердцу кладбища.

Изначально здесь была одна усыпальница с могилами Прародителей, а уже потом сверху возвели храм – по размеру он не уступал Храму Энтаны. Вытянутый, как корабль, он послужил прототипом для позднейших серрийских храмов.

Все двери оказались закрыты. Нейт воспользовался тем, что поблизости Теней слышно не было, и, перевоплотившись обратно, попытался открыть западные, однако они не поддались. К нему присоединился Ферн, и под яростные завывания Теней вдвоем им удалось сдвинуть одну из створок, а уже через две секунды ворон с белым крылом первым влетел в образовавшуюся щель. Мы последовали за ним.

Внутри крики Теней зазвучали тише – их словно приглушил покой, царивший здесь.

В центре в специальной стеклянной витрине хранился единственный дошедший до нашего времени обломок корабля Предков – часть мачты. В северной же части располагалась усыпальница: два саркофага под каменным балдахином. И балдахин, и саркофаги были сделаны из синего азонита, издали напоминающего штормовое море.

Как завороженная, я приблизилась к могилам Предков. Когда-то – кажется, вечность назад – мы с Кинном шутили, что ради этого стоит посетить Энтану, и сейчас, ощущая всем своим существом трепет, я пожалела, что не могу разделить с ним этот момент.

Перевоплотившись обратно, я, как и Кьяра, поклонилась Серре и Иалону. Через несколько секунд к нам присоединились и остальные – все, кроме Ферна. Не обращая внимания на крики Теней, я зашептала молитву Прародителям с просьбой помочь нам: найти камень-сердце и вызволить Кинна. Потом я вместе со всеми осматривала храм, чувствуя необыкновенный подъем – мне казалось, что молитва в таком месте не может не быть услышана.

Однако покидали мы храм, когда солнце уже поднялось, с пустыми руками.

Донни единственный не растерял воодушевления и даже побежал исследовать старинные усыпальницы рядом с храмом. Пока все обсуждали, что делать дальше, я устало присела на скамью рядом с восточными дверями и прикрыла слезящиеся от света глаза.

Буквально через минуту послышались торопливые шаги и раздался взбудораженный шепот Донни:

– Я кого-то видел!