Другой близнец

Глава сорок восьмая

Девять месяцев спустя…

22 декабря, 16:08, Атланта

Мия шла в сторону парковки, стремительно покидая территорию университета. Через три часа ей нужно было быть в аэропорту, а она так и не собрала толком багаж. Любая вещь казалась ей неуместной на Ханукальной-Рождественской трапезе или слишком кричащей, неподобающей для того, чтобы носить в трауре по жениху. Хотя годовщина смерти Рика была два месяца назад, Мия все равно не хотела вызвать и малейшего осуждения Эйлин. Она до сих пор не могла до конца понять, почему пытается угодить приемной матери, обидевшей её почти год назад, в день оглашения приговора. Наверное, потому что до сих пор чувствовала вину за смерть Рика и за Бена, за его разжалование и увольнение из армии. Пусть даже её психотерапевт не переставал уверять, что она не ответственна за поступки других людей, чтобы кто бы то ни было считал её виновной в их действиях.

А что насчет её действий? Она тяжело вздохнула, поворачивая ключ зажигания. Что насчет того, какую боль она причинила Бену, не считая тех неприятностей, которые доставила ему? Дважды она дала ему надежду и дважды отняла её у него. Второй раз, правда, не по своей воле. Но в тот момент Мия хотела верить, что так нужно.

Горькие слова Эйлин так и звучали в её голове в день, когда ей пришлось сказать ему в трубку:

— Я долго думала об этом и… Мы не можем быть вместе.

Она зажала рот ладонью, чтобы подавить вопль, глотая слезы. Если бы Бен был рядом в этот момент он бы понял, что она так не думает. На том конце провода наступила полная тишина. Это было даже хуже, чем если бы он кричал на неё, обвиняя во всех смертных грехах. Мия хотела, чтобы он кричал. Всё, что угодно, лишь бы не безмолвие.

— Бен? — позвала она его, когда молчание слишком затянулось.

— Да, я здесь. Просто… Нет… Не важно. Я всё понимаю.

«Нет, не понимаешь», — обреченно подумала она, прикрыв веки в немом бессилии.

— Прости меня, но ты достоин большего, — в этот раз она сказала правду.

Она действительно думала так. До сих пор.

— Мия…

— Мне пора. Прости еще раз, — прошептала она, а затем положила трубку.

Даже сейчас, спустя столько месяцев, она не могла вспоминать этот момент без боли в сердце. Она надеялась, что поступила правильно. Во всяком случае очень хотела верить в это. Ведь Бен и правда заслуживал большего. Так она и ответила Роуг на вопрос, почему она не попыталась построить отношения с Беном.

«Когда я думаю о Бене, я понимаю, что он— всё, чего я когда-либо желала в парне. Но после, глядя на себя, понимаю, что он достоин большего».

Мия понимала это умом, но сердце эгоистично желало его рядом с собой и больше ни с кем. Она не стала посвящать Роуг во все подробности этой непростой ситуации, умолчав о ссоре с приемной матерью. Она вообще страшно удивилась, когда подруга вдруг завела тот разговор.

На День Благодарения они обе остались дома. Мия собиралась лететь в Мэдисон по приглашению Эйлин, но в последний момент передумала и решила остаться, несмотря на то, что приемная мать попросила у неё прощения на кладбище в годовщину дня смерти Рика, и они вроде как помирились.

— Ты не хочешь ехать из-за Бена, не так ли? — спросила её Роуг. — Он же будет там?

Это было главной причиной, но было и еще кое-что: она всё еще была обижена на приемную мать за её слова. Мия покраснела и опустила взгляд, а сердце ускорило ритм. Они ведь никогда не обсуждали Бена с момента, как она окончательно вернулась в город. Она прекрасно помнила, что тот понравился Роуг, и знала, что не выдержит, если подруга попросит её как-то свести их.

— Да брось ты, я сразу поняла, что вы неравнодушны друг к другу, — видя её смущение, попыталась подбодрить её та. — Хоть и пытались это скрыть. Каждый раз, когда Бен говорил о тебе, у него так горели глаза, в общем… С настоящими братьями так не бывает. Я видела, как ты ревновала его, у тебя на лице все было написано. И потом Джина сказала мне, что видела тебя ночью тогда.

Мия покраснела бы сильнее, если бы могла. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Но с того момента они больше не возвращались к этой теме. И Мия надеялась, что и сегодня перед отъездом в аэропорт Роуг не будет приставать с вопросами и давать советы.

За своими размышлениями она не заметила, как подъехала к их дому.

После той памятной ссоры с Эйлин, Мия не знала, что дальше делать и куда девать себя. Она чувствовала себя преданной. Самый близкий человек ранил её в самое больное место. Но даже это было не самым ужасным. Самое ужасное заключалось в том, что Мия знала, что отчасти Эйлин была права: она погубила её мальчиков. Рик лежал в могиле, а Бену светила тюрьма. В какой-то момент Мия даже малодушно помышляла о смерти.

Со своими вещами она направилась пешком к единственным людям, которых она знала в городе. К Роуг и Джине. С тех пор они жили втроём. Постепенно Мия перевезла всё, что осталось в кампусе к ним на квартиру. Учебный год был потерян в любом случае, поэтому она устроилась на работу по вечерам обратно в свой бар, а днем помогала в благотворительной столовой для бездомных, применяя навыки, полученные в «Центре Святой Анны». Летом она вновь побывала там, наконец увидев своими глазами ту красоту, о которой ей все говорили. Она искала утешения и покоя, надеясь, что аура бывшего монастыря, если не поможет ей найти путь к прощению, то избавит от леденящего душу страха вновь быть похищенной, который лишь усилился со дня ссоры.

Нигде Мия больше не чувствовала себя в безопасности. Ей всё время казалось, что в любой момент за ней придут и силой уведут куда-то, где будут пытать. Не важно, где она находилась — дома, на работе или на территории кампуса — страх неотступно преследовал её, иногда притупляясь, но не исчезая до конца. Она плохо спала, просыпаясь чуть ли не от каждого шороха. Почти каждую ночь ей снились кошмары. Она даже пошла на занятия по самообороне, чтобы суметь защитить себя в случае чего. Но и они не придали ей уверенности, только новые навыки.

Психотерапевт сказал, что у неё посттравматический синдром, и что это навсегда, а для того, чтобы её состояние не ухудшилось, и она не перешла на таблетки, Мия должна была приходить к нему на сеанс каждую неделю, обсуждая события и страшные сны. Сеансы влетали в копеечку, но лишь во время них она могла выговориться, ничего не утаивая.

Мия зашла в квартиру, которую они сняли уже втроем несколько месяцев назад. Никого сейчас не было. После занятий Джина сразу же ехала на свою работу, а Роуг скорее всего куда-то вышла. Она тут же прошла в свою комнату, снимая на ходу куртку. Нужно сложить вещи. На самом деле её зимние каникулы начинаются только завтра днем, но Эйлин попросила её, если она сможет, приехать домой накануне Сочельника и подготовить дом к празднику: закупить продуктов и прибраться, так как она с Ливаем должна была вернуться из очередного отпуска лишь в ночь на двадцать четвертое. Мия согласилась, старательно отбрасывая сравнение со злой мачехой Золушки.

В просьбе приемной матери не звучало приказа. И если бы не та ссора, то Мия вообще бы не задумывалась об этом дольше чем нужно. Она ведь — член семьи, нет ничего предосудительного в том, что она уберет в доме, в котором росла, пока приемная мать с её… парнем путешествуют, наслаждаясь жизнью и друг другом, после тяжелого года траура. Но ссора была, и Мия понимала, что своими действиями пытается угодить Эйлин. Как в детстве. Пытается доказать ей, что она — хорошая и заслуживает права присутствовать на празднике, заслуживает всего того, что ей дали. Заслуживает любви. По этой причине она сейчас складывала в чемодан только темные вещи строгого фасона, когда ей самой хотелось чего-то яркого и праздничного, подчеркивающего её подтянутую, благодаря интенсивным тренировкам, фигуру. Ей хотелось нарядиться для Бена, который, естественно, будет там.

Мия не переставала думать о нём ни на секунду. А тот факт, что она увидит его впервые за столько времени, заставлял нервничать уже сейчас. Что она скажет ему, когда они встретятся?

В последний раз она видела его в зале военного суда в первых числах мая, когда пришла давать свидетельские показания в его защиту. Чтобы не заикаться на трибуне, ей пришлось принять успокоительное. Огромного мужества ей стоило появление на этом суде. Прошло ведь совсем немного времени после того, как она разбила им обоим сердце. Она боялась смотреть ему в глаза. Боялась, что не выдержит и бросится на шею, и расскажет правду. Но меньше всего Мия желала поссорить мать с сыном, и опять же — Бен заслуживал лучшего.

Заседание по его делу было открыто для всех желающих. За некоторое время до этого в СМИ как-то просочилась эта история.

«Офицер ВВС дезертировал, чтобы спасти свою младшую сестру из лап торговцев оружием».

О нём даже делали специальный репортаж. К ней много раз обращались с просьбой дать интервью на камеру, но Мия всегда отказывалась. История получила широкую огласку, и Бен стал настоящей знаменитостью. Некоторые люди устраивали фонды для сбора средств на покрытие юридических услуг. В социальных сетях появились группы в «поддержку Бенджамина Хадсона». Мия состояла во всех, правда под вымышленным именем, отслеживая любую новость, читая комментарии.

Многие были солидарны с его поступком, но были и те, кто осуждал его, нелестно высказываясь на её счет. Мию задевали их слова, но она ничего никому не собиралась доказывать. Ведь их там не было. Никто по-настоящему не знал через что ей пришлось пройти. В таких группах было очень много восхищающихся им женщин и девушек, еще даже не окончивших школу, которые не стеснялись писать под его немногочисленными снимками о своих чувствах и о том, как они хотят быть на её месте. Пустоголовые идиотки. По этой причине она не удивилась, увидев, что половина зала состояла в основном из представительниц прекрасного пола, буквально пожирающих глазами одетого в парадную форму Бена. При одной мысли, что каждая из них готова прыгнуть к нему в постель, даже толком не зная его лично, к горлу Мии поступала желчь.

Рассказав свою историю и выдержав перекрестный допрос, она покинула заседание после того, как судья удалился для принятия решения. Она сделала, что должна была, и у неё не было никакого желания оставаться в одном помещении с толпой красивых соперниц, сидя рядом с приемной матерью, которая в прошлую их беседу явно дала понять, что ненавидит её. Вердикт она узнала позже из новостей. Досрочное увольнение, разжалование и лишение всех привилегий и пособий. Но не тюремный срок, которого требовало обвинение. .К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.

У неё словно камень с души упал. Бена не наказали. Но он лишился всего, к чему так упорно стремился. И, несмотря на явное облегчение, она всё равно чувствовала себя паршиво.

Как пройдет их встреча? Что она скажет ему? Наверняка он ненавидит её. Она разбила ему сердце, лишила военной карьеры и за всё это время ни разу не поинтересовалась как у него дела, даже не поздравила с днем рождения в августе! Она правда хотела, особенно в самые тяжелые минуты последнего года. Марк ведь дал ей его новый номер. Но она боялась. Не знала с чего начать разговор и самое главное как. Да и слова Эйлин никак не отпускали её.

Чем дольше Мия тянула, тем страшнее ей было, и тем призрачнее становился шанс на нормальный разговор. Марк — единственный, с кем она общалась из всей семьи всё это время. Добрый Марк, который всё предлагал ей помощь в примирении со своей сестрой. Через него она узнавала все новости. Так она узнала, что Бен поступил в летную школу на коммерческого пилота в Калифорнии, и что Эйлин вновь сошлась с Ливаем некоторое время спустя после трибунала.

До слуха Мии донесся звук открывающейся двери. Она прошла в гостиную, проверить, кто пришел. Это оказалась Роуг.

— Всё-таки решила ехать? — спросила та у Мии, когда она вернулась в свою комнату к открытому чемодану. Роуг вошла следом.

— Да, — коротко ответила она.

— Волнуешься?

— Не то слово.

— Я уверена, всё пройдет хорошо. Постарайся так думать, а то у тебя такое серьёзное лицо, мне аж некомфортно, — она нервно хихикнула. — Серьёзно, Мия. Расслабься. Ты уже неделю ходишь такая напряженная, а ведь еще ничего не произошло.

«Тебе легко говорить», — раздраженно подумала она, но вслух ничего не сказала. Не хотела обижать Роуг, та не заслужила.

Из-за потерянного года Мии пришлось проходить программу третьего курса заново, в то время как Роуг уже вышла на финишную прямую. Мия часто пользовалась её записями и обращалась за помощью, ведь Роуг всё это уже прошла. И вообще, они с Джиной так много сделали для неё. Помогли в деле Рика, позволили жить в их апартаментах, рассчитанных на двоих. Мия знала, что останься она жить в кампусе тогда, она точно бы сошла с ума от одиночества, страха и чувства собственной никчемности.

— Когда у тебя вылет?

— В пять минут десятого. Скоро мне уже нужно выдвигаться в аэропорт.

— Хочешь вина покамест? — подмигнула ей Роуг. — Может алкоголь поможет тебе расслабиться.

Мия вымученно улыбнулась. Ничто не поможет ей расслабиться.

— Нет, я — пас. Спасибо.

***

22 декабря, 22:53, Мэдисон, Висконсин

Дом, в котором она провела своё отрочество, встретил Мию давящей тишиной и затхлым воздухом, в котором уже не ощущался запах жасмина. Очевидно, пара путешествует довольно долго, если судить по слою пыли. Да, работенки тут хватало. Мия открыла окно в гостиной и на кухне, впуская морозный воздух, чтобы проветрить.

Ничего не изменилось с момента, когда она была тут последний раз, два месяца назад, в день годовщины смерти Рика. Она купила билеты за месяц до события. Туда и обратно в тот же день. У Марка она выяснила, что все собираются посетить могилу до полудня. По этой причине она приехала на кладбище в час дня на арендованном автомобиле, чтобы сразу вернуться обратно в аэропорт. Она просидела в машине еще около часа, выжидая на всякий случай. Она не хотела случайно столкнуться со своей приемной семьёй. Она приехала сюда не для выяснения отношений. Медленно она шла в сторону могил Рика и Боба, то и дело высматривая знакомые фигуры. Никого не было. Только свежие цветы и камешки на обеих могилах. Могила Рика обзавелась надгробием, таким же как у отца.

Она положила свои цветы обоим, а затем просто молча стояла напротив могилы Рика. В голове было пусто и тихо, так же, как на кладбище. Сначала она думала поговорить с ним, но никакие слова не шли, да и любом случае она не смогла бы заставить себя сказать простое «привет» холодному камню — это казалось дикостью. Рика ведь больше нет. Здесь покоятся лишь его кости, а если загробная жизнь и существует, то он и так должен знать всё, что произошло с ней после его смерти. Должен знать, что она смирилась с его гибелью, должен знать, что её сердце принадлежит другому. И да, какая-то часть в ней будет продолжать любить его до конца времён, ведь он — её первая любовь. Но тем не менее её мысли больше не принадлежат ему, она должна двигаться дальше, оставляя прошлое позади. Прошлое, полное приятных моментов, а также полное лжи.

В этой неживой тишине она прекрасно расслышала приближающиеся шаги. Мия поняла, кто это, еще до того, как фигура попала в поле её бокового зрения, остановившись рядом. Запах жасминовых духов выдал свою обладательницу.

— Я знала, что ты придешь, — произнесла Эйлин.

Мия не стала ничего отвечать, продолжая смотреть на надгробье.

— Прошел уже год, — продолжала та. — Но боль всё так же свежа, будто это случилось вчера. Когда мне сообщили о смерти Боба, я чувствовала себя так, будто на меня рухнуло небо. Тогда его смерть казалась мне самым ужасным, что я могу испытать. Я была уверена, что никогда не посмотрю на другого мужчину. Но правильно говорят: «никогда не говори никогда». И теперь смерть Боба не кажется мне такой уж ужасной.

Эйлин умолкла. Затянувшаяся пауза заставила Мию повернуть голову и посмотреть на женщину. Та смотрела на надгробье. Её глаза были сухими, полными тоски.

— Она избавила его от страдания пережить гибель своего сына. Даже заклятому врагу я бы не пожелала испытать того, что я, ибо ни один родитель не заслуживает этого.

Она повернулась, встречаясь с ней взглядом. Губы тронула легкая улыбка.

— Рада тебя видеть. Я ждала тебя.

Мия продолжала молчать. Не выяснять же отношения на могиле Рика, да еще в такой день.

— Прости меня, Мия, — голос женщины дрогнул. — За всё, что наговорила тебе тогда… Я была разбита, узнав все страшные подробности гибели сына и чем он занимался при жизни… Я так боялась потерять моего второго мальчика, что сама того не ведая, причинила боль девочке, которую поклялась любить как родную.

Губы Мии задрожали, а глаза наполнились соленой влагой.

— Тебе ведь столько пришлось пережить, — продолжала Эйлин. — Тебя чуть не убили эти подонки, и если бы не Бен, я бы лишилась еще и дочери, пусть ты и не моя кровь.

По щекам девушки одна за другой скатились несколько слезинок.

— Если бы ты стала женой моего сына, мы бы окончательно породнились, но знай, и без этого, я считаю тебя своей. И сейчас, здесь, перед могилой Рика, я прошу у тебя прощения.

— О, Эйлин…

Женщина протянула к ней руки и обняла её. Обе расплакались. Они еще долго стояли так, изливая друг другу душу, пока их не окликнул Ливай, пришедший проверить всё ли в порядке. После, уже дома, Эйлин рассказала, что оставила своего мужчину возле входа на кладбище, ждать её появления, пока сама она принимала в доме людей, пришедших поддержать её в этот день. Бена дома не было. Он, по словам Эйлин, тут же отбыл обратно в Город Ангелов, после посещения могилы брата. Несмотря на разочарование, Мия вздохнула с облегчением, что ей не пришлось с ним видеться. Она не была уверена, что выдержит его присутствие сейчас, после такой душещипательной сцены с его матерью, не говоря уже о том, что пришлось бы смотреть на него и что-то говорить.

Она провела дома еще пару часов, прежде чем уехать обратно в аэропорт. С Эйлин они договорились созваниваться каждую неделю, и что они все увидятся здесь на День Благодарения. На который Мия в итоге не приехала. Зато приехала к Рождеству.

Заглянув в холодильник, Мия поморщилась, увидев заплесневевшие овощи. Всё содержимое нужно было выбрасывать и срочно помыть стенки. Чем она и занялась. Это в конец вымотало девушку, и она решила, что завтра специально встанет пораньше, чтобы успеть всё сделать.

Но поднявшись на второй этаж, она направилась не в свою спальню, а в спальню Бена. Его комната была в идеальном, истинно солдатском порядке. Постель педантично заправлена, а немногочисленные вещи в шкафу рассортированы и аккуратно сложены. Мии хотелось взять какую-нибудь его толстовку на ночь, но она не была уверена, что сможет уложить её так же, а ей совсем не хотелось быть пойманной на ношении его вещей.

Руки сами потянулись к висевшему на вешалке парадному кителю, на котором теперь отсутствовали какие-то либо знаки отличия, превращая его в обыкновенный темно-синий пиджак с вычурными пуговицами. Накинув его на плечи, Мия уткнулась носом в воротник, вспоминая, как проснулась после похорон накрытая им. Недолго думая, она легла на кровать, зарывшись лицом в подушку, сохранившую слабый запах мужчины. Сегодня она будет спать здесь. А завтра снимет постельное бельё, чтобы стереть следы своего присутствия. Бену она скажет, что пришла убрать в комнате, подготавливая её к его приезду.

***

Как обычно она плохо спала, часто просыпаясь и прислушиваясь к ночной тишине. В половине шестого утра её разбудил громкий звук лязганья металла, заставивший подскочить. Источником звука оказался всего лишь мусоровоз, приехавший опустошить баки их района. И несмотря на то, что она хотела рано встать, желание поспать подольше пересилило, и Мия провалилась в небытие еще на несколько часов, не услышав будильника, проснувшись в следующий раз от сковывающего кости холода, отчего её нос превратился в ледышку.

Укутавшись поплотнее в одеяло, Мия подошла к стене, где висел термостат. Стрелка была на месте, но в комнате было жутко холодно. Чтобы проверить в чём дело, она спустилась в подвал, где у них находился обогревающий дом котел с бойлером и стиральная машина с сушкой, пряча замерзший нос в воротник надетого поверх пижамы пуховика.

Дисплей котла был потухшим, что скорее всего свидетельствовало о его неисправности.

«Только этого мне не хватало», — обреченно подумала Мия, разглядывая всю установку и пытаясь понять, как заглянуть в содержимое котла. Не то чтобы она понимала в этом. Но всё же.

До её слуха донесся звук закрывшейся наверху входной двери, заставив девушку перестать дышать. Вспрыснувшийся в кровь адреналин мгновенно растекся по телу, ускорив биение сердца.

Тем временем сверху послышались тяжелые шаги. Мия сглотнула.

Гидион же до сих пор был на свободе, а это означало, что угроза для жизни всё еще существует. То, что она до сих пор жива и невредима, не доказывает, что тот забыл о ней. Может просто выжидает подходящего момента, чтобы отомстить, когда она будет ожидать этого меньше всего. Она ведь никого не ждет сейчас: Эйлин с Ливаем вернутся сегодня ночью, Бен с Марком приедут лишь завтра. Ведь не просто так Эйлин попросила приехать её пораньше.

Мия мысленно обругала себя за то, что оставила свой сотовый в комнате Бена, а другого выхода из подвала не было. Чтобы выбраться отсюда и позвать на помощь, нужно было выйти через дверь, ведущую наверх, на первый этаж, прямо в лапы к убийцам.

Но она не выйдет с пустыми руками. У противоположной стены стояли коробки со всяким хламом. Взгляд привлек ящик для инструментов, принадлежавший Бобу. Открыв его, Мия достала молоток-гвоздодер и гаечный ключ, спрятав последний в глубокий карман пуховика.

Медленно, так, чтобы не выдать своего присутствия, она поднялась по лестнице, прислушиваясь ко звукам за дверью, крепко сжав молоток в правой руке. Сердце отплясывало дробь. От прилива адреналина она больше не ощущала холода. Левой рукой она надавила на ручку, задержав дыхание от напряжения. Дверь приоткрылась со скрипом, заставив её душу уйти в пятки. Она услышала, как совсем близко, на кухне, что-то звякнуло.

«Они здесь!» — в панике подумала она. — «Я не смогу убежать незамеченной! И меня наверняка услышали!»

Собрав всё своё мужество в кулак, Мия распахнула дверь шире и выскочила из своего укрытия, замахнувшись гвоздодером. В этот самый момент из кухни вышел Бен, который услышал звук открывающейся подвальной двери, заставив Мию замереть в шаге от него с занесенным оружием.