Душа крючкотвора

Глава 11

Хогвартс-Экспресс, весело постукивая колесами, увозил учеников в Лондон. Рождественские каникулы — законный повод оставить поднадоевшую до пикси в глазах учебу и провести недельку-другую вместе с родней. Поэтому не удивительно, что в эти праздничные предновогодние дни древний волшебный замок пустел. Школьники разъезжались по домам, и даже Гермиона Грейнждер, отличница и лучшая ученица на потоке, не собиралась оставаться в Хогвартсе. Заняв пустое купе, девочка положила на колени раскрытую книгу по зельеварению. Уловка сработала — даже если у однокурсников и возникало желание заглянуть к Грозе Троллей, отвлекать ее от чтения они не осмелились.

Однако мысли Гермионы витали далеко от принципов совместимости магических ингредиентов. Она силилась понять, почему маги, подражая обычным людям, праздновали Рождество. Исконно церковный праздник, относящийся к христианству — религии, приверженцы которой, возглавляемые Святой Инквизицией, сравнительно недавно с упоением жгли на кострах колдунов. Ведь именно охота на ведьм привела к созданию Статута о Секретности, загнавшего магов в подполье, именно поражение в битве с католической церковью привело к застою в культуре волшебной Англии. Но прошло три столетия — и маги уже не гнушаются отмечать рождение Сына Божьего, забыв о собственном древнем празднике Йоле, который даже в астрологическом аспекте являлся более знаковым. Странно.

Вообще Грейнджер в последнее время замечала много странностей и глупостей, творившихся вокруг. Сказывалось обучение Томми. Этот деятельный домовой эльф железной рукой взялся за девочку, медленно, но верно превращая ее из магглы с палочкой в настоящую ведьму… При мысли о друге Гермиона поневоле улыбнулась и погладила свой новенький черный чемодан, набитый книгами. Кстати, подарок Томми! Да, девочка не переставала благодарить судьбу за ту случайную встречу. Ведь только благодаря ей в жизни Грейнджер появился тот, кто органично совместил в себе роли друга, магического наставника, воспитателя и немного старшего брата для лохматой заучки.

Когда во второй раз Гермиона явилась на кухню с просьбой позвать Томми, поварихи проводили девочку к старейшине Румми. Скрипучим голосом глава хогвартской общины поинтересовался причиной такого внимания к необычному эльфу. Уж не желает ли маленькая волшебница сделать его своим личным домовиком? Вспомнив рассказ Томми, Грейнджер с радостью подтвердила это предположение. Смерив девочку колючим взглядом, старейшина распорядился доставить к нему "счастливчика", которому заявил, что в данный момент Гермиона не может стать его хозяйкой. Силы у нее пока маловато, и ритуал привязки может негативно сказаться на здоровье маленькой волшебницы. Но когда она немного подрастет…

Тут речь Румми была прервана потоком отборной нецензурщины, полившейся из уст Томми. Сейчас, зная о кошмарных отношениях друга с его прошлым хозяином, Гермиона понимала негодование эльфа, но в тот момент слегка обиделась и уже хотела заявить, что передумала. Но не успела. Старейшина, пару раз стукнув Томми своей палкой, популярно объяснил строптивому домовику, что тот не понимает своего счастья. Ведь каждый живущий в Хогвартсе эльф страстно мечтает обрести хозяина. Жить в своем доме, заботиться о семье господина, получать его магию — что может быть лучше? И вероятно, клюка старого домовика оказалась волшебной, поскольку Томми, потирая пострадавшую голову, быстро пошел на попятную, пообещав приглядывать за своей будущей хозяйкой.

Слово своё эльф сдержал, рьяно взявшись за обучение Гермионы. Девочка любила учиться, но от нагрузок, которые ей обеспечил Томми, уже к концу первой недели была готова взвыть. Обычные уроки Хогвартса отошли даже не на второй, а на десятый план. Выяснив, что Грейнджер давно выучила все учебники, домовик не оставлял ей ни минуты свободного времени на подготовку школьной программы. Заданные преподавателями эссе писались прыткопишущим пером, пока девочка расстреливала заклятиями манекен. Или жонглировала стульями с помощью невербальной левиосы. Или танцевала, уворачиваясь от резиновых мячиков, имитирующих заклятия противников… Фантазии Томми не было предела, а его язвительные комментарии по поводу "немощной бобрихи" открывали у Гермионы второе дыхание.

Было тяжело. Когда эльфу надоедало, и он возвращал жертву пыток в гостиную Гриффиндора, Грейнджер напоминала свежеподнятого инфернала. Порой у нее даже не хватало сил, чтобы подняться к себе, и она засыпала прямо на диване у камина, свернувшись калачиком. Не раз у девочки мелькали мысли все бросить или хотя бы заставить Томми уменьшить нагрузку, но врожденное упрямство победило. А к началу третьей недели дополнительных занятий Гермиона с удивлением обнаружила, что ее магический уровень увеличился раза в два. Заклинания выходили быстрее и легче, а их сила возросла многократно. Теперь тем же люмосом при желании маленькая ведьма могла запросто ослепить противника, и если бы ей снова попался мерзкий вонючий тролль, девочка в два счета нейтрализовала бы опасную тварь.

Помимо этого первокурсница узнала столько об обществе волшебников и принципах магии, что голова пухла от избытка информации. Гермиона и не догадывалась, что мир магии таит столько опасностей и так несправедлив к тем, кто не может за себя постоять. Для нее стало открытием, что волшебники Англии являлись жуткими расистами, рассматривающими представителей любого волшебного народа в качестве диких животных, по какому-то капризу природы получивших зачатки разума, позволяющего им подражать людям. Облавы на оборотней, кража одаренных детей ради ценных ингредиентов, продажные авроры, покрывающие контрабандистов в Лютном за процент с добычи… Порой девочке казалось, что эльф немного привирает. Не может же все быть настолько грязно и отвратительно! Однако школьная жизнь убеждала Гермиону в обратном.

Помня о своем обещании, Грейнджер составила письмо для бабушки Невилла. Писал его Томми, чтобы почерк автора не могли определить. Он же и доставил его адресату по каким-то своим каналам. Результат получился нулевым. Да, на следующий день многие школьники могли наблюдать властную старушку с птичьим чучелом на шляпе, направлявшуюся в кабинет директора, однако Лонгботтом продолжил учиться в Хогвартсе, а добрый Дамблдор все так же продолжил делать из него героя, заставляя мальчика участвовать в разных приключениях.

Гермиона точно знала о двух — героическом спасении маленького дракончика, которого незаконно вывел школьный лесник, и опять же героическом ночном походе в Запретный лес на поиски жеребенка единорога, отбившегося от стада. Да, несмотря на то, что с дополнительными занятиями девочка совсем оторвалась от коллектива, она послушно выполняла распоряжение своего наставника "всегда держать ушки на макушке" и была в курсе школьных событий. Ей было известно, что оба раза Невилл оказывался в больничном крыле. Первый раз потому, что вырвавшийся из ящика дракончик цапнул толстяка, распоров ему руку необычайно острыми зубами. А второй — потому что во время шатания по лесу мальчик умудрился наступить на ядовитую змею, которая укусила Лонгботтома за щиколотку.

Полуживого ученика доставил в Хогвартс какой-то кентавр. И Невилл ещё легко отделался. Если верить словам Уизли, Томаса и Малфоя, загремевших на ту же отработку и включенных в поисковую экспедицию наравне с Лонгботтомом, мальчику грозили встречи с вампирами, оборотнями и гигантскими пауками, с которыми его сокурсники, брошенные безответственным Хагридом, сражались вплоть до самого утра, пока не были найдены преподавателями, обеспокоенными пропажей учеников.

Гермионе было жалко доверчивого Невилла. Она даже навестила его в вотчине мадам Помфри и принесла пару маггловских книжек, чтобы выздоравливающий мальчик не скучал. Сделать больше было не в ее силах. Тягаться с директором Грейнджер не могла — слишком разные весовые категории. А идею набиться в друзья к замене Избранного, чтобы приглядывать за ним и вытаскивать за шкирку из очередного директорского испытания, решительно отклонил Томми.

— Это не твои проблемы! — безапелляционно заявил домовик. — У Невилла есть родные, которые обязаны о нем заботиться. А ты ему — никто, и не должна совать свою голову в петлю, надеясь спасти не имеющего собственного мнения неудачника.

— Но можно же попробовать… — попыталась возразить девочка, но эльф был непреклонен:

— Ты уже постаралась, послав письмо с предупреждением. И если Августа оказалась столь глупа, что ему не вняла, то она сама себе злобная гриндилоу, а твоя совесть чиста. Давай лучше поразмышляем о том, какие выводы можно сделать из визита старшей Лонгботтом к Дамблдору.

Девочка, уже привыкшая, что Томми периодически подкидывал ей задачки, заставляя анализировать ситуацию по нескольким известным фактам и строить на их основе предположения о ее развитии, послушно начала перечислять:

— Первое — директор владеет огромным даром убеждения, поскольку сумел уговорить сверхзаботливую бабушку Невилла оставить того в Хогвартсе. Второе — Августа Лонгботтом не восприняла с должной степенью серьезности изложенные в нашем письме факты. Третье… эм…

— Плохо, Герми, очень плохо! — не оценил ее усилий друг. — Ты сосредотачиваешься на частностях, а нужно смотреть шире. Ясно же, что даже накормленная обещаниями дражайшего Альбуса Августа должна была пристально следить за дальнейшей учебой внука. Она не могла проигнорировать факты умышленного причинения вреда его здоровью, а то, что все эти ситуации были подстроены, может понять любой здравомыслящий волшебник. Ведь их градус абсурда поражает! Тащить дракона в ящике на Астрономическую башню, чтобы встретить там работников заповедника, которые с тем же успехом могли прилететь сразу к хижине Хагрида, не менее заметной издали. Или отправить школьников одних в лес, который даже в дневное время опасен… Прости, отвлекся… Так вот, если после двух случаев старуха Лонгботтом не забрала внука из Хогвартса, мы имеем либо факт перехвата корреспонденции, либо принудительную коррекцию сознания. Либо все сразу. А отсюда следует, что Дамблдор в школе — царь и бог. Директор может творить все, что ему вздумается, и ничего ему за это не будет. И о твоем переводе в Шармбатон можно даже не заикаться. Альбус не отпустит тебя, так как это автоматически бросит тень на репутацию школы. В крайнем случае, если будешь упорствовать, использует в деле подготовки Избранного. Ведь картинка мертвой девочки, которую ты вполне мог спасти, если был бы чуть сильнее, может обеспечить толстяку нужную мотивацию и сподвигнуть на борьбу с силами Тьмы… Впрочем, мы уже это с тобой обсуждали.

— И что же делать? — спросила Гермиона.

— Учиться и еще раз учиться, как говаривал один знаменитый лысый маггл! — бодро ответил домовик. — И раз ты уже отдохнула, вперед — к манекену! А насчет козней директора не переживай. Я обязательно придумаю, как тебя вытащить из этой клоаки.

И Грейнджер верила своему другу, которым — чего уж скрывать? — втайне восхищалась. Ведь он был таким умным, сильным и заботливым. Узнав, что у Гермионы пару месяцев назад был день рождения, о котором никто из сокурсников не вспомнил, эльф подарил ей волшебный чемодан с расширением пространства, о котором девочка мечтала с того самого похода в Косой. Правда, Томми почему-то заявил, что изначально он должен был быть парадной мантией, а потом сделал вид, что объятия девочки и ее благодарности ему неприятны. Но Грейнджер уже успела смириться со странностями своего друга и ничуть не обиделась. А неделю спустя Томми сделал еще один поистине королевский подарок — показал девочке комнату, наполненную разными вещами, среди которых было великое множество книг, быстро занявших все свободное место в чемодане…

Вспоминая об этом, девочка покраснела. Но не от смущения, а от стыда. Просто в тот момент, увидев уходящие под потолок груды бесхозных вещей Гермиона предложила сообщить о находке начальству. Ведь это все по закону принадлежит Хогвартсу, а некоторые особенно древние вещи имеют немалую историческую ценность. Слава Мерлину, Томми задавил на корню этот благородный, но глупый порыв, язвительно заявив:

— Валяй, беги к директору! Он тебя погладит по головке, произнесет красивую речь о правильных поступках, наградит Гриффиндор сотней баллов, а потом соберет все артефакты, литературу и прочие ценности и упрячет в свой сейф. Или продаст по-тихому, даже не подумав с тобой поделиться.

Так стыдно Грейнджер не было даже тогда, когда она случайно разбила мамину любимую вазу. Задавив в себе пай-девочку, Гермиона признала, что погорячилась, и вместе с домовиком приступила к исследованию огромного склада забытого барахла. До самых каникул парочка уделяла этому процессу по часу времени в день. Больше было нельзя — нарушался учебный режим, к которому Герми уже привыкла.

К слову, в нем произошли немалые изменения. Узнав о том, что Хогвартс превратился для нее в самую настоящую тюрьму, Гермиона потребовала у Томми повысить планку. Ведь чем скорее девочка станет сильной, тем скорее сможет избавиться от директорской угрозы. Эльф поначалу отнекивался, но вскоре внял уговорам, усилил тренировки и вдобавок ввел курс крайне противных зелий, которые помогали девочке быстро восстановить силу и стремительно развивали ее тело. Теперь во время трапез в Большом зале Гермиона пародировала шестого Уизли, накладывая себе в тарелку всего и побольше, но все равно на уроках ощущала голод, а полное магическое истощение стало частым явлением.

Это принесло плоды. К каникулам маленькая волшебница прибавила в весе и росте, а по силе и умениям могла на равных соперничать с четверокурсниками. Однако на занятиях показывала прежний уровень, старательно скрывая свои реальные возможности из-за опаски привлечь внимание директора. Возможно, изменения внешнего вида, поведения, частые отлучки и все прочее могли вызвать подозрения у сокурсников или декана, но не следует забывать, что Гермиона училась на Гриффиндоре. Это на словах львята были дружным прайдом, а на деле всем было плевать на заучку. На уроках баллы зарабатывает — и ладно! Лишь бы не приставала с домашними заданиями.

Ну а МакГонагалл и вовсе демонстрировала поразительное равнодушие к делам вверенного факультета. Она редко заглядывала в ало-золотую гостиную и не интересовалась жизнью своих учеников. У прежней Гермионы такое положение вещей наверняка вызвало бы негодование, но той наивной и доверчивой заучки больше не было. Она умерла, не выдержав изнурительных тренировок, не справившись с осознанием творящейся вокруг несправедливости. А новая Гермиона, сильная, скрытная, умеющая анализировать факты и применять полученные знания, была даже рада такому наплевательскому отношению сверстников и преподавателей.

Общение с Томми изменило характер девочки и сильно повлияло на ее жизненные приоритеты. Раньше она все делала по правилам, но эльф доказал, что иногда от них один вред. Раньше она верила взрослым, но друг показал, что они далеко не идеальны. Раньше она считала написанное в книгах истиной в последней инстанции, но домовик легко развеял это заблуждение, предоставив ей два учебника по чарам. Один одобренный Министерством, а второй — столетней давности, из которого еще не были вымараны все "вредные" заклинания.

Да, Томми действительно стал незаменимой частью жизни Гермионы. Дошло до того, что отличница неосознанно начала перенимать язвительно-ироничную манеру домовика вести диалог. Почему отличница? Гермиона и сама не знала, почему до сих пор поддерживала эту маску. Томми сказал, что слишком резкое изменение в ее поведении способно вызвать подозрения, и на уроках девочка продолжала тянуть руку, зарабатывая баллы, хотя еще в первую неделю дополнительных занятий узнала об их бесполезности.

— Что они дадут лично тебе? — спросил тогда эльф. — Факультету — понятно. Кубок и повод для злорадства над остальными. А тебе-то баллы зачем? В личное дело они не заносятся, а после выпуска нигде не указываются. Ради уважения окружающих? Ну, на Слизерине это возможно, а в твоем львятнике прилежной учебой уважения не заслужить. Ты за пару месяцев заработала больше всех баллов, а близнецы Уизли за два дня благодаря своим шуточкам спустили их в унитаз. И что? На змеином факультете этим весельчакам давно бы устроили "темную", а гриффиндорцы стоя аплодировали их выходкам. Ведь взрыв наполненных несмываемыми чернилами шариков в коридоре, когда там проходил Снейп — это невероятно круто, а баллы легко вернет заучка, которую даже благодарить не обязательно!

Грейнджер тогда многое пришлось переосмыслить. Впрочем, как и всегда после разговора с другом. Он обладал удивительным талантом переворачивать с ног на голову привычные вещи, а Гермионе только и оставалось, что впитывать мудрость домовика и его жизненный опыт. Который был поистине огромным. Порой девочке казалось, что Томми знает обо всем на свете. Он мгновенно определял предназначение найденных в Выручай-Комнате магических вещей, а о некоторых мог прочитать целую лекцию. К примеру, обнаружив диадему Когтевран — невероятно полезный артефакт, благодаря которому у девочки в день получалось "проглотить" до десятка книг, эльф выдал старинную легенду Хогвартса.

Основательница Кандида Когтевран всегда выделялась своим умом. В расцвете сил она создала диадему, которая помогала сосредоточиться и ускоряла мышление. Дочь волшебницы, амбициозная Хелена захотела превзойти мать, для чего выкрала ее творение и сбежала в леса Албании. Но то ли она не умела пользоваться диадемой, то ли магглы правду говорят — на детях гениев природа отдыхает, но успеха воровка не добилась. Тяжело заболев и желая перед смертью повидаться с дочерью, Кандида Когтевран послала за ней Барона, бывшего возлюбленного Хелены, до сих пор питавшего к ней теплые чувства. Но это оказалось неудачной идеей. Разговор с найденной беглянкой привел к тому, что в порыве ревности Барон заколол бывшую возлюбленную, а потом, осознав, что натворил, заколол и себя. Ирония судьбы заключалась в том, что после смерти несчастливая парочка стала привидениями и вернулась в Хогвартс, где обитает и по сей день.

Почувствовав, что поезд начал замедлять ход, Гермиона убрала книгу в сумку и сунула туда же школьную мантию, надев вместо нее теплую куртку. После остановки девочка задержалась в купе, не желая толкаться на выходе с желающими побыстрее покинуть вагон, а когда пробка рассосалась, неспешно сошла на перрон. Миновав восторженно гомонившую толпу учеников и их родственников, Грейнджер направилась к проходу в маггловский мир. Чемодан следовал за ней. Вынырнув из стены на лондонском вокзале, девочка сразу заметила своих родителей и поспешила к ним.

Объятия, слезы, удивленные восклицания типа: "Дочка, как же ты выросла! А как похорошела! Скоро совсем взрослой станешь!" — все это было очень приятно, и Гермиона совсем потеряла счет времени. А очнулась, когда отец загружал ее новый чемодан в багажник своей машины. Поездка особо не запомнилась. Дэн и Джин рассказывали дочери о своей жизни, о работе их клиники, о том, как они соскучились по своей одаренной кровиночке, а вот Гермиона на вопросы о школе предпочитала отмалчиваться или отделывалась общими фразами. Это насторожило чету дантистов. Однако главный сюрприз ждал их впереди.

Когда машина была спрятана в гараже, волшебница со своим огромным чемоданом прошествовала в гостиную, достала из кармана какие-то непонятные блестящие штуки с циферблатами, поводила ими из стороны в сторону, посмотрела на показания и буркнула себе под нос:

— Прекрасно! Ни прослушки, ни следилок поставить не успели. Есть пара откликов, характерных чарам Надзора, но это вполне можно пережить.

Пока супруги Грейджеры подбирали слова, наблюдая за странным поведением дочери, та подошла к своему чемодану, расстегнула его, откинула крышку и торжественно объявила:

— Мам, пап, познакомьтесь с моим другом и наставником, домовым эльфом Томми!

Джин была уверена, что после превращения профессора Хогвартса в кошку и обратно ее уже ничто не удивит, но глядя на то, как из багажа Гермионы выбирается странное создание с большими ушами, почувствовала острую необходимость присесть. Ну а Дэн, более флегматичный по характеру, смерив внимательным взглядом карлика в строгом костюме, прокашлявшись, неуверенно произнес:

— Очень приятно… наверное… Мистер Томми, не поймите неправильно, просто в письмах Гермиона ничего не упоминала о вашем визите, и мы несколько… шокированы.

— Не упоминала она потому, что я запретил, — отозвался домовик, с любопытством разглядывая обстановку гостиной. — Но эта тема напрямую относится к проблеме, к обсуждению которой я планировал приступить чуть позже. А сейчас не мешало бы перекусить. Мы с Герми проголодались, да и вам стоит поесть перед новостями.

Эльф повел носом и скривился:

— О, как все запущено! Да у вас же еще ничего не готово. Герми, я пойду похозяйничаю, а ты пока расскажи родителям, кто такие домовики.

— На доме чары Надзора, — предупредила друга девочка, исчезнувшего с легким хлопком.

— Уже заблокировал! — донеслось из кухни.

— Твой друг работает в Хогвартсе? — уточнила немного пришедшая в себя Джин.

— Можно и так сказать, — улыбнулась маленькая волшебница. — Ладно, слушайте. В мире существует много различных существ, обладающих разумом…

Лекция не затянулась, однако когда Грейнджеры появились на кухне, Томми уже успел приготовить сытный праздничный ужин из трех блюд с шоколадно-ванильным десертом на закуску. Кулинарные таланты домовика были по достоинству оценены хозяевами, а вот последующий рассказ о событиях в школе поверг чету в состояние когнитивного диссонанса. Добропорядочные англичане никак не могли смириться с мыслью, что в месте, которое им рекламировали как самое защищенное и безопасное в магической Британии, творятся такие ужасы. Тролли, акромантулы, козни директора… Больше похоже на приключенческий фильм.

— Но почему нам просто нельзя забрать Гермиону оттуда? — жалобно поинтересовалась Джин, крепко прижимая к себе дочку, словно злобный Дамблдор в любой момент мог выхватить девочку у нее из рук.

— Я уже объяснял, — со вздохом ответил эльф. — Министерские работники имеют полное право корректировать память родителям, которые активно препятствуют желанию будущих волшебников обучаться магии. А если вдобавок вскроется наше с Герми внеклассное обучение, вам вообще сотрут воспоминания о дочери, а ее саму ликвидируют. Или превратят в овощ, как родителей Невилла — вариантов великое множество.

— И что вы нам посоветуете? — спросил Дэн.

— Бежать в другую страну. Тайно, не ставя никого в известность.

— Но у нас же клиника! Пациенты!

— Именно поэтому я пришел к вам сейчас. Побег планируется по окончании учебного года, когда у нас будет целых три месяца форы. Сейчас у вас есть почти полгода на подготовку. Решите вопрос с клиникой, подготовьте все для быстрой продажи недвижимости…

— И куда нам бежать? В Америку?

— Можно и во Францию. Там есть неплохая школа магии, где может учиться Гермиона. Директорствует там Олимпия Максим. Она полугигант и недолюбливает англичан, а в особенности, Дамблдора, при котором приняли много законов, ограничивающих в правах нелюдей и фактически приравнявших их к животным. Уверен, она войдет в положение и поможет беженке с островов скрыться от загребущих ручонок Альбуса.

— А обучение в этой школе дорого стоит? — деловито уточнил мистер Грейнджер.

— По этому поводу не переживайте! У нас с Герми имеются планы, которые позволят быстро увеличить семейное благосостояние, — домовик довольно ухмыльнулся и внезапно зевнул, продемонстрировав собравшимся шикарный набор остроконечных зубов.

— Ой, Томми, ты, наверное, устал? — вскинулась девочка, мягко освободилась из материнских объятий и решительно заявила: — Пойдем, я покажу тебе твою комнату!

А когда Гермиона с другом скрылись наверху, Джин повернулась к любимому супругу и тихо спросила:

— Ты веришь этому Томми?

Поразмыслив, Дэн утвердительно кивнул.

— Но почему? Ведь его действия противоречат рассказу Мионы о домовиках. И лично мне кажется, что он многое недоговаривает. Вдруг он такой же, как директор? Вдруг он не собирается становиться слугой нашей девочки, как заявил, а хочет использовать ее в каком-нибудь жутком ритуале? Мы же ничего о нем не знаем!

— Тем не менее, до этого момента, по словам Гермионы, этот эльф заботился о ней и обучал по секретным методикам, недоступным обычным волшебникам. Вряд ли для "расходного материала" будут прилагать столько усилий, — заявил рассудительный дантист. — Я допускаю, что Томми решил кое-что от нас утаить, но ведь у каждого есть секреты. Тем более он, несмотря на огромный риск разоблачения Дамблдором, которому, как выяснилось, ничего не стоит покопаться в чужой голове, посвятил нас в курс дела, а не просто поставил перед фактом. И знаешь, лично я ему верю. Если он за несколько месяцев умудрился превратить нашу книжную принцессу в матерую хищницу, даже не скрывающую свои повадки, значит, он действительно заинтересован в ее благополучии. Тем более, чело… эльф, который ТАК готовит, просто не может быть лжецом!

— Ага, то есть моя стряпня тебя уже не устраивает? — протянула Джин.

Отметив, что рука супруги вцепилась в диванную подушку, Дэн поспешил заверить любимую, что имел в виду совсем иное, но от экзекуции его это не спасло. Спустившаяся Гермиона охотно поддержала подушечную битву, на какое-то время позабыв о школьных проблемах. А наблюдавший за баталией с лестницы Томми печально усмехнулся, щелкнул пальцами, и гостиную усыпали мягкие подушки веселой расцветки, которые после второго удара взрывались, разбрасывая во все стороны перья и добавляя веселья в сражение.

Эх, как же все-таки хорошо, когда у тебя есть семья!

Рождество накануне наступления нового девяносто второго года Гарри встречал в компании своего крестного и его старого домовика. Надо сказать, мальчик не особо рассчитывал вырваться из школы на новогодние праздники и был приятно удивлен, когда наставники объявили о предстоящей неделе увольнительных, а директор лично вручил Поттеру, продемонстрировавшему высокую успеваемость, портключ в его родную Англию.

Навещать дядю с тетей герой не стал. Поостерегся. Уж если Дамблдор не гнушался лично копаться у них в памяти, то никто не даст гарантию, что надеявшегося провести каникулы с родней в Литтл Уингинге не поджидает засада. Известив Дурслей о том, что не приедет, и объяснив причины такого поступка, мальчик получил в ответ письмо с одобрением и кучу подарков, которые верная Клеопатра с трудом дотащила до адресата.

Потом было перемещение портключом и встреча с Блэком. Сириус выглядел шикарно. Сразу становилось понятно, что времени он не терял и с помощью колдомедиков умудрился поправить подорванное Азкабаном здоровье. От тюремной худобы не осталось и следа, а пышная грива черных волос, аккуратная бородка, широкая улыбка и теплый взгляд голубых глаз привлекали пристальное внимание представительниц прекрасного пола. По дороге на площадь Гриммо многие девушки пыталась строить глазки высокому широкоплечему брюнету в чопорном старомодном костюме, которому это явно льстило.

Дом крестного мальчику понравился. Чистый, уютный, просторный, со старинной мебелью и огромной библиотекой. И хотя в нем постоянно царил таинственный полумрак, который не разгоняли многочисленные магические свечи, привыкший к темным коридорам общежития Думстранга Гарри не рассматривал этот факт в качестве недостатка. Скорее, как изюминку родового гнезда древнего темного волшебного семейства.

Эльф Кричер тоже не вызвал у Поттера неприязни, хотя крестный называл его сумасшедшим и то и дело угрожал выдать одежду, чтобы тот перестал устраивать хозяину пакости. Из бормотания домовика Гарри выяснил, что старик таким способом мстит "недостойному Сириусу, разбившему сердце своей матушки" за многократные попытки уничтожения наследия семьи Блэк, и сильно разозлился. Загнав поджавшего хвост крестного в угол, мальчик разразился лекцией о глупости и недальновидности отдельных представителей нации волшебников. Как можно уничтожать историю своей семьи? Как можно выбрасывать на помойку древние артефакты? Как Сириус посмел отказываться от знаний, которые на протяжении столетий бережно собирали его предки?!

— Но ведь они же относятся к запретной магии! — попробовал было возразить Блэк.

— И что с того? Актам Визенгамота, объявляющим эти вещи незаконными, не больше тридцати лет. А если все эти уложения в скором времени будут отменены? Тем более, абсурдные правила, жестко ограничивающие магические знания, действуют лишь в Англии, а в том же Дурмстранге спокойно относятся к Темным Искусствам. В общем, чтобы больше ничего не выбрасывал! Ни книги, ни артефакты, ни амулеты… и все прочее, что, по твоему мнению, относится к темной магии. Боишься аврорского обыска, спрячь все это у гоблинов, только НЕ СМЕЙ РАЗБАЗАРИВАТЬ СВОЕ НАСЛЕДИЕ!

Не на шутку перепуганный Сириус поспешил заверить Гарри, что все понял, и что все темные вещи будут сложены в "Гринготтсе" в сейф Поттера, раз уж они ему так нужны. Блэк давно пообещал себе во всем соглашаться с крестником. Ведь его ценный совет по поводу иска о возмещении морального и физического вреда, которому Бродяга решил последовать, породил большой резонанс в обществе и сделал Сириуса даже популярнее самого Дамблдора. Правда, до получения денег было еще далеко — Министерство постоянно откладывало рассмотрение иска, мотивируя это выяснением деталей, сбором улик и свидетельских показаний.

Блэк во всем этом мало что понимал, и если бы не письменные консультации с Гарри, наверняка отказался бы от затеи, уступив в неравной борьбе с чиновничьей канцелярией, но крестник был полон энтузиазма и говорил, что дело Сириуса движется с огромной скоростью. Есть шанс, что к лету Бродяга станет самым богатым холостяком Англии. Это внушало оптимизм, и Блэк безропотно мотался в Министерство, как на работу, беседовал с въедливыми следователями, задавшимися целью разобрать жизнь бывшего узника до мельчайших деталей, писал кучу бумажек и втайне жалел о былых временах, когда его жизнь была простой и понятной.

Любопытно, что после того разговора старый Кричер едва не боготворил Гарри. Он перестал пакостничать и по всем правилам этикета представил мальчика портрету матери Сириуса. Вальбурга Блэк оказалась дамой образованной, прекрасно разбиралась в темных искусствах и английском магическом законодательстве, поэтому собеседники сразу нашли общий язык. У нарисованной старушки в запасе имелись многочисленные истории и курьезные случаи перехода титула и наследства в запутанных отношениях семейства Блэк, которыми она спешила поделиться с учтивым племянником:

— Наш пра-пра-прадед Орион Блэк после смерти любимой жены от драконьей оспы решил повидать мир и уплыл за море на другую половину земного шара, — рассказывала Вальбурга. — И после этого шесть лет от него не было вестей. Посланные Ориону совы возвращались без ответа, а поисковые амулеты его не находили, ведь триста лет назад маги еще не придумали заклинаний, способных преодолеть океан. В результате его признали умершим. Всё наследство разделили между четырьмя детьми, титул передали старшему сыну Сигнусу Первому и на этом успокоились. А тут как ни в чём не бывало в Англию возвращается Орион собственной персоной, да еще и с малолетним сыном. Так ему пришлось долго доказывать, что он и есть тот самый пропавший Блэк, и что он действительно живой, а не призрак или какой-нибудь инфернал. Заседания по этому делу в Визенгамоте длились двенадцать лет, вплоть до настоящей смерти Ориона Блэка. Есть даже специальное решение суда, которое так и называется "Упокоение Блэка", где Ориону запрещалось на своем могильном камне указывать настоящую дату смерти, а было велено поставить дату, "соответствующую предыдущим решениям Визенгамота". Младшего сына путешественника лишили права называться Блэком, и с тех пор члены канадской ветви нашего семейства носят фамилию БлэкБерри.

Гарри бесценный опыт принимал с благодарностью и жадно требовал добавки. На навязчивые идеи женщины по поводу чистоты крови Поттер внимания не обращал — у каждого в голове свои тараканы. Чуть позже мальчик на пару с крестным наряжали рождественскую елку, уплетали за обе щеки приготовленную домовиком жирную индейку и сидели у камина, рассказывая друг другу интересные истории. Поттер — о своей учебе в Дурмстранге, ну а Блэк — о бесчисленных проказах Мародеров. Когда же дошла очередь до вручения подарков, Сириус получил красивый собачий ошейник, снабженный полезными рунами, а мальчику досталась подборка книг из фамильной библиотеки крестного.

Пока веселившийся Бродяга вертелся перед зеркалом, примеряя обновку, счастливый Гарри нежно гладил корешки старинных фолиантов и думал, что праздник удался. А в это же самое время скучающий и замерзший Наземникус Флэтчер, наблюдавший за домом Дурслей на Тисовой улице, в который раз отхлебнул из своей фляжки. Предположение Дамблдора оказалось ошибочным, Поттер так и не появился у своих родственников. Обновив согревающие чары, воришка закутался поплотнее в свою старую мантию и помянул Альбуса нехорошим словцом.