Два брата-психопата

28. Зайцы

Глаза с трудом различали буквы, напечатанные мною на нетбуке, но я отчаянно пыталась дописать эту часть поста для своего блога. В течение недели я описывала каждый свой день, подсознательно надеясь, что Джунён также читает обновления в блоге. Мы со всей командой сидели в корпоративном минибусе, который развозил нас по домам из аэропорта. И мне не повезло сидеть рядом с Боёном, который без капли стеснения пялился в экран. Я была слишком уставшей, чтобы пересесть, поэтому просто закрыла крышку нетбука и сердито посмотрела на парня. Весь полёт из Сеула в Вену я думала о том, как наладить дружеские отношения с Боёном, так как была уверена, что он зол на меня из-за своего брата. Но эта неделя показала, что он, наоборот, решил не отступать и стал ещё настойчивее проявлять свои чувства ко мне. Его не смущали даже подчинённые, по словам Боры, обсуждающие роман директора и переводчика.

— Боён, пожалуйста, — тихо проговорила я, не смотря на парня.

У него появилась новая привычка уставляться в мои глаза гипнотизирующим взглядом, от которого я всегда покрываюсь мурашками. Таким взглядом на меня обычно Джунён смотрит, отчего я опять чувствую себя изменщицей.

— Просто интересен процесс написания, — он пожал плечами, невинно улыбнувшись, и я укоризненно покачала головой, думая о том, как было хорошо, когда Боён был лишь скромным соседом напротив. — Ты ж всегда прикрепляешь фотографии к своим постам, да? — спросил он, и я с подозрением кивнула. — У нас же с тобой ни одной совместной фотографии, а ведь я тот самый «директор», про которого ты пишешь в своих постах. Страна должна знать героев в лицо, — ухмыльнулся он, и не успела я упрекнуть его в потерянной скромности, как Боён, приобняв меня за плечо, поднял сжатый в другой руке мобильный и щёлкнул.

Я не знала, чему больше возмущаться. Тому, что он даже не попросил разрешения, или тому, что люди в минибусе стали намекающе охать. Я оттолкнула ладонь Боёна с плеча и попыталась выхватить телефон, чтобы удалить фотографию, на которой, уверена, я вышла с взлохмаченными волосами и удивлённым взглядом. Но машина резко остановилась, и он, торопливо схватив наши чемоданы, вышел. Мы уже доехали до нашего подъезда, и я грубо отобрала свой чемодан, сильно рассердившись за наглость парня.

— Боён, удали её, — продолжала я требовать в лифте, пока он довольно ухмылялся. — На что ты вообще надеешься? — резко спросила я, почувствовав, что накопленные за неделю вопросы выплеснутся раньше, чем мы успеем доехать до нашего этажа. — Вместо того, чтобы попытаться наладить отношения с братом, ты лелеешь пустые надежды. Или это конкуренция такая? Он побил твою девушку, а ты пытаешься морально побить меня, да?

— Я не желаю тебе зла, Сонхи, — ответил он, серьёзно уставившись на дверцы лифта. — Поэтому хочу отгородить от брата. Как же ты не понимаешь, что когда-нибудь ты окажешься на её месте, — проговорил он слишком громко, из-за чего мне стало сложно дышать. — И в этот раз я не позволю Джунёну причинить боль любимой девушке, — прикрикнул он, когда дверцы кабинки открылись, и сквозь влажные глаза я отчётливо видела прислонившегося к двери моей квартиры парня, который медленно вставал на ноги.

Оставив чемодан в кабинке, я бросилась к Джунёну, стоявшему на месте и хмуро уставившемуся на нас. Как и обещал, сегодня он был не в больничной пижаме, а в руке держал скромный букет нарциссов. Сначала мне хотелось прижаться к нему, а потом уже поругать за то, что этими побегами он вредит своему лечению.

— Странно, что ты не пробрался в квартиру, — хихикнула я и уже почти раскинула руки, чтобы обнять его.

— Странно то, что я уже во второй застукиваю вас двоих в этой кабинке, — грубо проговорил он, бросая букет на пол, и быстрым шагом направился к лифту, из которого Боён выкатывал наши чемоданы. — Любимая девушка? Да чёрта с два! — Джунён одним ударом в нос повалил брата на пол, но тот, кажется, даже не был удивлён.

Парень погладил окровавленный нос, и мне показалось, что он ухмыльнулся.

— А ты совсем не меняешься. Всё решаешь кулаками, — проговорил тот, доставая из кармана платок и прикладывая к лицу.

Кусок ткани почти наполовину пропитался кровью, и я, наконец, сдвинулась с места, с трудом отходя от шока.

— Как видишь, пошёл в отца, — ответил ему старший и окинул меня ненавистным взглядом, когда я подбежала к Боёну, чтобы помочь встать на ноги. — Зато ты, Бо, весь в мать: отречься от своей семьи ради собственных амбиций — да запросто! — он демонстративно расхохотался во весь голос, жутко отдавшийся эхом по пустому коридору.

И я хотела было встать между ними, чтобы уговорить их сесть за чашечкой чая мирно выяснить отношения, но была легко оттолкнута в сторону Боёном, который неуклюже замахнулся на брата.

— Не смей говорить о матери, ублюдок! — выкрикнул он, на удивление не промазав и ударив Джунёна в щёку, которая сразу же покраснела.

И тут я запаниковала. Но я волновалась не за своего парня, а за то, что у него может снести голову от злости.

— Джунён, ты сильно пожалеешь о том, что можешь сделать, — протараторила я, встав перед ним, и покрывалась мурашками страха от его ненавистного взгляда, уставленного на брата.

— Защищаешь любимого директора? — сказал он, опустив этот взгляд на меня, и я неосознанно глотнула слюну, не зная, что на это ответить.

— Только тронь её, и я засажу тебя на всю твою жизнь, — проговорил Боён предупредительным тоном, потянув меня за ладонь и пряча за собой.

Я отрицательно покачала головой. Он думает, что его брат может причинить мне боль, и я не могла в это поверить, даже если взгляд парня говорил именно об этом. Я знала настоящую причину того инцидента и совсем не хотела, чтобы Боён думал, что он опять повторится. На минуту в коридоре повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием парней и моими всхлипами, которые я пыталась заглушить в себе.

— Соник, — прошептал Джунён, переменившись во взгляде, и я видела, что он сожалеет, — я не… я никогда не смог бы сделать… это… — бормотал он, а я прятала влажные глаза, уставившись в сторону, и заметила, что моя дрожащая рука до сих пор сжимает ладонь Боёна.

— И насколько ты уверен в этом? — спросил тот, укрепляя хватку своих пальцев, и я резко посмотрела на парня, пытаясь оправдать Джунёна.

Мне уже было плевать на то, что я обещала ему не рассказывать всю правду. Он не заслуживает подобного отношения от своего близнеца, и я лишь усиливаю их неприязнь друг к другу.

— Боён, ты всё неправ…

— Ты прав. Я ещё не совсем вылечился. Это была дурацкая идея прийти сюда утром и прождать до самого вечера девушку, которая боится меня, — он выдавил из себя грустную улыбку и медленно прошагал к лифту.

«Я не боюсь тебя, Джунён, прошу тебя. Не уходи», — хотела я прокричать и побежать за парнем, перед которым уже закрывались дверцы. Что-то остановило меня, чтобы не побежать хотя бы к лестницам и догнать его. И я очень надеялась, что это что-то не ладонь Боёна, которую я боялась отпустить.

Я лежала на чужом диване, до безумия удобном и мягком, что ощущала себя в кабинете психолога, рассказывая хозяину квартиры произошедшие вчера события. Я не понимала, как могла раньше так сильно ошибаться в своих соседях. Скромный альтруист из квартиры напротив оказался потенциальным психопатом, соревнующимся с братом-близнецом, а шумный тусовщик сверху, в своё время услышавший от меня не самые лестные оскорбления, стал для меня понимающим слушателем, раздающим хорошие советы.

— Как ты думаешь, старушка Ким с четвёртого этажа может оказаться стервозной кошатницей?

— С чего это?

— Она мне кажется милой и никогда не скупится на рецептик вкусных десертов, — усмехнулась я, уставившись в потолок, от монотонности которого отвлекала вычурная люстра, явно купленная для ярких вечеринок. — Мои соседи оказываются не теми, кем я их знала. Минсу, я с тобой делюсь мыслями, которые даже лучшей подруге не говорю, это нормально вообще? Может, я уже сошла с ума? Как думаешь, мне можно будет лечиться в той же лечебнице, что и Джунёну? Или я ещё неполноценная психопатка?

— Ты полноценная идиотка, раз позволила вчера ему уйти, ничего не объяснив. Он же сейчас думает, что за неделю вы с Боёном устроили секс-марафон в стиле немецкого порно.

— Австрийского порно, — исправила я и, вникнув в суть его слов, приподнялась на локтях. — Джунён знает, что он первый и единственный мужчина в моей жизни. Я ни в коем случае не пересплю с его братом. Это же сумасшествие! — возмутилась я, ругая приобретённого собутыльника за подобные обвинения.

— Кто-то только что считал, что уже сошёл с ума, — усмехнулся Минсу, вставая на ноги.

Я посмотрела на новую бутылку джина, которую он доставал из шкафа.

— Ты же знаешь, что Темпо каждые полгода отсиживается в психушке из-за своего неизлечимого алкоголизма? — спросила я, охотно берясь за протянутый мне стакан.

— Сонхи, если ты будешь искать способы попасть к Джунёну в лечебницу, то самый лучший вариант — сделать это через его брата. Тем самым, одним ударом убьёшь двух братьев. Ой, то есть зайцев, — он рассмеялся собственным словам, но мне они показались слишком символичными, ведь Квоны сталкиваются друг с другом лишь в моём присутствии, и эти столкновения в прямом смысле болезненны.

Убийство зайцев было последним из слов Минсу, что я помнила перед тем, как оказаться перед дверью квартиры Боёна. В одной руке я держала стакан с джином, стащенным у соседа сверху, а другой прижимала к себе Хризантему, так и не поняв, когда и зачем я её взяла с собой для серьёзного разговора с директором Квон. Было уже за полночь, но я всё равно сомневалась в том, что он находится у себя. Вчерашняя встреча с братом, наверно, заставляет его работать 24 часа в сутки, чтобы не податься психозу, выжидающему момент слабости. Я осознавала тот факт, что пьяная, но то, что я могла это признать, придавало мне уверенности в том, что я всё же достаточно трезвая, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Мне надо было лишь уговорить Боёна помириться с братом и поехать с ним в лечебницу. С Минсу мы вычитали в Интернете, что существует такая вещь, как семейная терапия, которая хороша именно в тех случаях, когда причиной психоза являются конфликты внутри семьи. И может эта терапия поможет Боёну, раз он живёт в страхе стать, как отец.

— Открой уже дверь, травоядный пёс! — крикнула я, ударив ладонью по двери после долгих ожиданий.

— Вообще-то, я ем не только травы, — ответа, к счастью, долго не пришлось ждать, ведь парень только выходил из кабинки лифта в рабочем пиджаке с дипломатом в руке. Как я и предполагала. — И если пёс для тебя оскорбление, то я совсем не против. Уж очень крепко ты прижимаешь эту валяную собаку, аж завидно, — ухмылялся он, открывая дверь.

Я злобно фыркнула, глотнув из стакана, так как дождаться Боёна с работы так же сложно, как и поговорить с ним на тему «Квон Джунён».

— Надо повесить на дверь Минсу табличку, предупреждающую о том, что общение с этим человеком вредит здоровью и приводит к алкоголизму, — произнёс он, отбирая у меня стакан, за который я несколько секунд боролась, но была уже достаточно пьяной и смелой, чтобы проиграть эту битву. Сегодня я планирую выиграть войну.

— Ты знаешь, для чего я пришла, — мой вопрос прозвучал, как утверждение, и парень молча кивнул.

— Ну точно не для того, чтобы приготовить мне куриный суп, — ответил он с усмешкой, и мне нравилось, что у него хорошее настроение.

— Я хочу поговорить о Джунёне, — уточнила я на всякий случай, чтобы подготовить парня к разговору, хотя, на самом деле, просто не знала, как начать.

— Я сварю нам кофе. К сожалению, похвастаться сладостями не могу, но могу предложить фруктовый салат, — произнёс он спокойным тоном, направляясь на кухню, и, оставив Хризантему в гостиной, я последовала за ним, подозревая, что он ещё не раз будет менять тему.

— Не хочу ничего. Просто помирись с братом, я прошу тебя, — я звучала недостаточно убедительно, но не знала, какие аргументы можно привести, чтобы привлечь его внимание.

— И в честь чего вы сегодня пили? — спросил он, включая кофеварку, и я медленно шла к поражению.

— Боён, не меняй тему. Я пришла не в заботливых соседей играть. Джунёну нужна поддержка члена семьи, ему нужен ты.

— Джунён то, Джунён это. Сколько уже можно? — выпалил он, сердито нахмурившись, и я автоматически сделала шаг назад. — Мой брат всегда был и есть объектом обсуждений. Куда бы я не пошёл, где бы я не жил. В отцовском доме, в общежитии университета, в собственном доме, — протараторил он и в конце тяжело выдохнул. — Представь, сегодня консьержка сказала мне, что розовый цвет мне больше подходил. Как же я устал. Он словно специально строит из себя проблемного, чтобы все говорили только о нём.

Я молчала и удивлённо следила за тем, как Боён делает шаги из стороны в сторону и иногда поглядывает на кофеварку. С каждым разом проблема отношений между братьев открывалась для меня с новой стороны, но сейчас я злилась. Хоть и приходила с мирными намерениями, алкоголь вызывал во мне бурю негативных эмоций. Я должна была защитить репутацию любимого человека и плевать на то, что своими словами я могу перевернуть мир Боёна верх ногами. Он слишком долго жил в неведении, якобы в тени брата.

— Специально?! Да, ты прав. Он специально брал на себя вину за твои неудачи. Но не для того, чтобы о нём говорили, а чтобы тебя не наказали. А ты глупее для своей должности, Квон Боён, — злобно прошептала я, чувствуя, как заплетается язык. — Ты реально думал, что Джунёну нужно внимание? А когда ты разбивал машину отца и твой брат брал на себя вину, ты не думал о том, что он платит своим психическим состоянием за твои ошибки? — на последнем слове я со всей силой ткнула в него указательным пальцем.

— Откуда ты знаешь про машину? — вопросительно пробормотал он, испуганно расширив глаза.

— Джунён рассказывал про шрамы на теле, и он уверен, что заслужил их за своё непослушание, — ответила я твёрдо, решительно настроившись на то, что Боён должен прекратить жить под защитой брата. — Ты что, ни разу не видел, как ваш отец бьёт его? — представляя сложное детство Джунёна, я уже не могла сдержать слёз, но не сдавалась в своём наступлении.

— Видел, но… но Джунён запрещал мне вмешиваться. Говорил, что никогда не простит себе, если отец и меня ударит, — с каждым словом глаза Боёна становились шире, и я заметила, как дрожат его ноги, еле держащие его стоя.

— Ты просто привык к тому, что за каждую свою проказу расплачивался брат, поэтому даже не замечал, как ухудшается его состояние. И после этого ты смеешь винить его в чём-то? — я начинала ощущать себя настоящей ведьмой, ведь видела, что парню больно от услышанного и он с трудом переваривает, но я не останавливалась и продолжала ударять словами, не волнуясь о том, что и у этого близнеца также может начаться психоз. — А та избитая девушка из университета…

— Сонхи, я очень прошу тебя, прекрати, — еле слышно проговорил он, садясь на стул, а я лишь ближе подошла к нему.

— Он избил её не потому что ревновал, а потому что она бросила тебя ради другого.

— То есть я есть причина того, что мой брат — псих? — спросил он, подняв на меня влажные от слёз глаза, и я затаила дыхание, неосознанно кивнув.

Я сразу же пожалела об этом, а потом обо всём, что сказала. Ведь обещала же. Джунён был прав, что не выдавал всей правды. И на деле оказалось, что я являюсь демоном, портившим психику обоим парням.

— Боён, мне очень жаль. Я немного…

— Сонхи, тебе лучше уйти, — тихо проговорил он, не поднимая головы, но я не думала, что сейчас оставлять его хорошая идея.

— Я погорячилась, конечно, но теперь ты знаешь всю правду. Мы можем нормально обсудить за чашкой коф…

Я не успела договорить, так как парень резко встал на ноги и сильно пугал меня своим ледяным взглядом. Он подошёл к столешнице, на которой глухо пикала кофеварка, и, схватив её, со всей силой бросил на пол. Я отпрянула к стенке, почувствовав голыми ступнями капли горячей жидкости, и, уставив испуганный взгляд на осколки стекла, перемешанными с кофе, боялась посмотреть на Боёна.

— Как ещё объяснить, что тебе лучше уйти? — всё так же тихо произнёс он, и мне уже не пришлось повторять, чтобы я чуть ли не выбежала из квартиры соседа, задыхаясь от страха и учащённого сердцебиения.