Два брата-психопата

29. Халва

Я проснулась на полу прихожей. Жуткая головная боль напомнила мне, что всю ночь я просидела, прислонившись к входной двери, и непрерывно плакала. Иногда я прислушивалась, надеясь услышать выходящего на лестничную площадку Боёна. Я и представить не могла, в каком он был состоянии после моего ухода, и я не отрицала того, что в это состояние привела его я. Лишь страх попасть под горячую руку не позволял мне вернуться в квартиру соседа. Я пыталась убедить себя в том, что не боюсь Боёна. Я не должна его бояться, ведь сама виновата в том, что он вчера разозлился на меня.

Встав на ноги, я первым делом бросилась в душ, чтобы остудить голову. Но капли прохладной воды не просто отрезвляли, но и сильно ударяли по голове, заставляя мою совесть мучить меня за то, что я не умею держать язык за зубами. Надо же испортить отношения с обоими братьями, которые признавались мне в симпатии. Браво, Квон Сонхи. В своё резюме обязательно напишу про свою способность неспециально вызывать у людей ненависть к себе. Голова напрочь отказывалась думать над тем, как быть дальше. Единственным решением было пойти к Минсу, который мог бы сделать это за меня, но он был на работе. А если б и не был, то нельзя же всё равно бегать к соседу сверху, чтобы давал советы, раз я такая глупая и всё время косячу.

Даже Кэти не отвечала на мои сообщения. На этой недели она устроилась на работу в какое-то турагентство, и ей, конечно же, сейчас не до меня. И сидя на кухне и попивая кофе, я ощущала себя не просто идиоткой, а безработной идиоткой. Сначала я ушла из редакции, так как не могла работать с Хёну в одном офисе, а сейчас не знаю даже, смогу ли вообще появиться перед директором Квон после вчерашнего. Надо было на время отвлечь себя, раз искать новую работу у меня нет желания. Поэтому я села за нетбук, чтобы дописать свой пост о своём путешествии в Вену. А затем я вспомнила, что сегодня утром должна прийти почта. Мне нужно было куда-то уехать, чтоб привести мысли в порядок. И в этом мне всегда помогают мои поездки в другие города.

Я быстро вышла за дверь и, увидев целую кипу конвертов, ужаснулась. Не потому что нужно было их читать, а потому что из них максимум два письма были предназначены мне. Мысленно выругавшись, я просмотрела их. Некоторые из них были на немецком и, конечно, же написаны не для меня. Не успела я поругать отправителя за то, что не научился пользоваться электронной почтой, как поняла, что эти письма написаны для Боёна австрийскими сиротами. Это означало, что просто подбросить письма, предназначенные моему соседу, я не могу. Он же не поймёт, о чём они. А ведь я так хотела хотя бы на день закрыться у себя и притвориться мёртвой. Время было за полдень, а значит, мне ещё двенадцать часов нужно подождать Боёна. Слишком много времени, за которое я сама успею свихнуться, думая над тем, как с ним поговорить, и вообще, будет ли он говорить со мной.

Это был, наверно, самый долгий день в моей жизни, что я начинала понимать алкоголиков, которые не могут бросить пить каждый день. Но я совладала с собой и вечером не поднялась к Минсу за советом или очередной порцией спиртного, чтобы ещё несколько часов подождать Боёна. Демон на левом плече предлагал пойти к нему в офис и поговорить там, но пугливый ангел на правом плече хотел оттянуть момент нашего разговора, и я не могла ему перечить. В итоге я провела остаток вечера, рассматривая наши совместные с Джунёном фотографии, а ближе к ночи расплакалась, понимая, что безумно соскучилась по нему. И теперь уже демон в коалиции с ангелом твердили наплевать на всё и всех и поехать к любимому, но я-то знала, что одну меня к нему не пустят без его разрешения. А он ясно дал понять, что опять не хочет меня видеть. Уж слишком часто я разочаровываю братьев, словно пытаясь отомстить им за то, что они такие загадочные и непривычно ненормальные.

Я резко подскочила с кровати, когда в мою дверь постучали, и даже на секунду застыла на месте, ведь ко мне так редко приходят незваные гости. Только Джунён. Поэтому капелька надежды, что он решил воспользоваться человеческим способом зайти ко мне в квартиру, заставила меня побежать открывать дверь. Я широко улыбалась, глупо решив, что это он, и быстро сделала серьёзное лицо, когда увидела перед собой его брата. На секунду я пыталась внушить себе, что это всё-таки Джунён, но у меня ничего не получилось.

— Добрый вечер, Сонхи, — сказал парень, подтверждая свою личность чересчур формальным обращение.

— Ты не на работе был? — ляпнула я, даже не поздоровавшись. Надеюсь, он не подумал, что я не хочу видеть. — Я просто думала, что ты на работе, — я начала лепетать оправдания, ощущая себя неловко, — хотела самой зайти ближе к полуночи.

— Нет, я был не на работе. Думаю, у тебя должны быть несколько писем, предназначенных мне, — он явно был обижен.

Так сухо Боён со мной ещё не разговаривал, и мне стало обидно, что захотелось завредничать и не отдавать ему его письма, которые мне было очень любопытно прочитать, но не хватило наглости.

— У тебя тоже кое-что моё осталось. Но ты, как оказалось, был дома, и не торопился вернуть ребёнка домой, — грубо прикрикнула я, скрестив руки на груди.

Ещё днём я поняла, что забыла Хризантему в квартире соседа, и это также не давало мне покоя.

— Я был не дома, — коротко ответил он, требовательно посмотрев на меня исподлобья.

— А где ты был? — спросила я таким тоном, словно кроме работы ему некуда сходить, и даже словила себя на том, что волнуюсь за парня. Вдруг выйдет на улицу, разозлится и начнётся превращение в Халка.

— С каких пор я отчитываюсь перед тобой? — его голос стал нервным, и он даже сделал шаг в мою сторону. Я быстро отошла назад, вспомнив его вчерашнее поведение.

— Боён, — тихо начала я после недолгой паузы, расслабив руки, и улыбнулась уголками губ, — не хочешь зайти на чашку чая? Я приготовила итальянскую халву.

— Халву? Итальянскую? — переспросил он, еле сдерживая смех.

Но это меня ничуть не оскорбило, ведь я решила отвлечь себя готовкой первого попавшегося в интернете десерта.

— Не волнуйся, она полностью веганская. Вы же употребляете тыкву?

Он положительно кивнул, и я облегчённо вздохнула, ведь лицо парня стало попроще. Не знаю, был ли он до сих пор зол, но веганская халва, кажется, его заинтриговала.

Всё время, что мы сидели на кухне и слушали, как кипит чайник с водой, никто не решался начать разговор. Ни Боён не открывал тему о том, почему сегодня не пошёл на работу, ни я не стала говорить, с какой целью собиралась зайти к нему. И когда я поставила на стол тарелку с кусочками халвы и разлила чай по кружкам, вспомнила про письма австрийских сирот.

— Твои письма, — произнесла я, кладя конверты на стол.

Его глаза так широко раскрылись, что я с издёвкой ухмыльнулась, чувствуя своё превосходство.

— Эээ… Сонхи, ты же… ну… — бормотал он, выглядя умилительно безнадёжным, ведь все письма были на немецком языке, и он был без понятия, о чём они вообще могут.

— Вы ещё не нашли нового переводчика?

— Да мы и не искали. Я надеялся, что ты продолжишь с нами работать, — ответил он, недовольно посмотрев на меня, но его взгляд быстро изменился на удивлённый, когда он положил в рот кусочек халвы. — Ты волшебно готовишь, — прошептал он, заставляя меня смущаться от внезапного комплимента.

— Я не смогу с тобой работать, Боён, — ответила я лишь через несколько минут молчания, во время которого мы громко отпивали чай, чтобы чем-то заполнить неловкую тишину.

— Думаешь, что я буду приставать к тебе? — усмехнулся он, не поднимая на меня взгляда, который был пристально уставлен на халву, словно он пытался убедиться в том, что в ней нет мяса. — Поэтому ты мне вчера наговорила гадостей?

— Я была не в себе, — прошептала я, пряча лицо за ладонями.

Не думала, что он сам откроет эту тему, да ещё таким жестоким способом.

— Но ты же не придумала сказанное, ведь так? — продолжал он, будто наслаждаясь тем, как я всё сильнее сжимаю пальцами кожу лица.

Мне не хотелось смотреть на него, так как я очень боялась увидеть тот самый маньяческий взгляд, который в своё время отпугнул меня от его брата.

— Я знаю, что нет, — прошептал он, не дожидаясь моего ответа. — Джунён рассказал мне всё в подробностях.

— Что?! — я быстро убрала руки, вопросительно взглянув на парня.

Это такой вид его психоза, в котором он наказывает меня, используя своего брата?

— Тебе не послышалось, Сонхи, — ответил он, серьёзным тоном, и даже отложил кружку в сторону, перестав крутить халву пальцами. — Я ходил к нему. И он рассказал нам про случай в университете.

— Вам?! — снова переспросила я, просто не веря тому, что правильно слышу каждое его слово.

— Мне и психотерапевту, — спокойно говорил парень, будто специально исчерпывая моё терпение своим неторопливым рассказом.

Но я не стала его торопить, боясь спугнуть. Раз он поехал к Джунёну и не сразу сказал мне об этом, значит, ещё раздумывал о том, должна ли я об этом знать.

— Как он? — тихо спросила я, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не схватить соседа за воротник рубашки и не потребовать ответов, а потом поехать за Джунёном.

— Ненавидит меня, — проговорил он еле слышно, и я поближе подсела к нему.

— Он не ненавидит тебя, Боён, — сказала я, положив ладонь ему на плечо.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он говорил то же самое о тебе, с точно таким же взглядом, — улыбнулась я, чуть в очередной раз не ляпнув, что они с братом похожи.

— Психотерапевт назначила нам семейную терапию, — продолжил он, и я немного расслабилась от того, что парень не играется с моими нервами и делится информацией. — Буду каждый день ехать в больницу и в присутствии врача общаться с братом. Когда я сегодня приехал, он отказывался выходить ко мне. А его психотерапевт вообще удивилась, увидев меня. В последний раз она видела меня там с отцом, когда год назад мы привезли его туда, — последние слова он произнёс со слезами в уголках глаз, и я сделала глубокий вдох, поняв, что совсем забываю дышать. Не сдержавшись, я обняла Боёна, и его всхлипы стали усиленнее. — Он согласился выйти лишь через два часа после моего прихода, да и то, потому что врач обещала не пичкать его лекарствами до конца дня. Я сказал ему, что знаю про Рин, — он посмотрел на меня виноватым взгляд, но я не была против, если он сдал меня, раз это помогло ему пообщаться с братом. — Думаю, Джунён немного на тебя злится, — проговорил он, сжав мою ладонь.

Но мне было уже привычно злить одного из Квонов, что я даже не сильно расстроилась. Сейчас я больше радовалась тому, что они сели и как нормальные люди поговорили. Ну не совсем нормальные. В присутствии психотерапевта.

— Хоть когда-то мой бескостный язык не подвёл меня, — ухмыльнулась я, пытаясь убрать свою руку, ведь поглаживания Боёна становились чересчур нежными для дружеского. — А я смогу навестить Джунёна? — спросила я, пытаясь напомнить соседу, что всё ещё верна его брату.

— Не знаю, — буркнул он в сторону, отпустив мою ладонь, и, вытерев пальцами влажные глаза, отпил из кружки. — Твоя халва очень вкусная. И давно ты…

— Боён, ты знаешь, не ври мне, — я быстро остановила его попытку поменять тему, уставившись строгим взглядом.

— Психотерапевт сказала, что для семейной терапии было бы неплохо открыть краткосрочную позитивную группу, в которую входили бы члены семьи и друзья, — пробормотал он, просматривая конверты, лежащие на столе.

— Да? Мы можем приехать к нему? — радостно переспросила я, чувствуя, как он хочет опять поменять тему в сторону писем. — Надо сказать Минсу, как раз подвезёт нас до больницы, — я, окрылённая новостью, встала на ноги.

Но вовремя остановилась перед тем, чтобы не подняться наверх к соседу. Наверно, не надо было показывать такую радость, ведь Боён не поднимал взгляда от писем. На секунду я даже подумала, что он понимает, что написано на конвертах, таким задумчивым был его взгляд.

— Психотерапевт сказала, что главную роль в лечении сыграл бы наш отец, — произнёс он, когда вернулась на своё место. — Это письма детей, я прав? — он поднял на меня голову, и я молча кивнула, не зная, что ответить.

Теперь я была не против поменять тему, так как боялась спросить у него про отца. Как я поняла, год назад Боён ещё общался с отцом, раз они вместе отдавали Джунёна на лечение. Но за всё время соседства он ни разу не подавал и намёка на то, что поддерживает связь с родителем.

— Он сделает хуже. Пора перестать быть младшим братом. Мы как-никак одного возраста, — с этими словами Боён встал на ноги и натянул улыбку приличия, которая сейчас мне совсем не нравилась. Но думаю, он давно уже её автоматизировал, чтобы контролировать. — Ты же понимаешь, что письма сами по себе не прочитаются? — спросил он. И не успела я что-либо ответить, как добавил: — Жду тебя завтра в офисе, ты участник нашего проекта, и я не собираюсь тебя заменять.

— Но как же…

— К Джунёну тебе ещё рано ехать. Надеюсь на твоё понимание, — ответил он, словно прочитав мои мысли, и я податливо согласилась, что надо оставить братьев вдвоём.

— Я положу тебе халвы.