Два меча

Глава 17. Восстановление и великий меч

В этот раз я очнулся так, как и подобает приходить в себя невинной жертве, которая совсем ни при чём, но волей судьбы попала в переплёт. В одиночной больничной палате явно не городской больницы, а частной клиники. Свежий ремонт, дорогое оборудование, куча датчиков, что облепили меня, капельница. Что бы со мной ни случилось, чувствовал я себя сейчас сносно, если не считать лёгкой мути в голове, но последнее объяснялось легко. Я выложился до предела, и организм полностью не восстановился.

Был ещё вариант, что мне вкололи успокоительное, но о плохом я старался не думать.

Тем более хороших поводов хватало. Ха! Три раза ха! Были бы силы, поднялся бы и станцевал. Весёлый денёчек выдался, скажу я вам. Само похищение — это так, ерунда. Ничего нового в моей жизни. Отличие только в том, что Элину со мной захватили. Точнее, это меня с ней захватили, не подозревая, кого умыкнули, но не суть. Как и сказал, само похищение не заслуживает внимания. Куда интереснее судьба демонолога. Я искренне считал, что у всех этих ребят большие проблемы с планированием будущего, трезвой оценкой рисков, а также непомерной гордыней. То, что они никогда не получат реальной силы, доказывалось очень легко. Этим миром правят люди. Ну, может, боги, если смотреть шире. Никак не демоны. И уж точно никак не демонологи. Они шкерятся по всяким норам, чтобы их не поймали и не прибили. Почему? Потому что сила за обычными одарёнными. Получается, что продаваться инферно за силу глупо, ибо ничего достойного не получишь, а страдать потом будешь век-другой, пока не прибьют.

Но и это неважно, потому что я попробовал одну штуку. Я ведь обещал убить засранца, если тронет Элину. Сам не знаю, что на меня нашло, но очевидно, что красивенькие девушки моя слабая сторона. Пусть так, как-нибудь примирюсь с этим. Дело в другом. Почему-то демонолог решил, что я геройствую. Точнее, даже не так. Он увидел типичное геройство и дальше продолжил воспринимать меня в контексте этого, думая, что я и убью его как герой. Ну, или не думая, но это само собой подразумевалось.

Я же не собирался убивать его как герой. Я собирался убить его как самый настоящий злодей, максимально мучительно. Справившись с задачей на все двести процентов. Смерть физического тела была нелёгкой, но самое интересное начнётся позже, потому что я каким-то образом смог заклеймить его душу. Что-то вроде проклятия, но не совсем так. Я не до конца понимал, как это сделал. Ощутил, что могу — и смог.

Ха… Будь я героем, испытал бы муки совести, прикончив мерзавца, или хотя бы задумался об этом. Я же искренне порадовался, что посмертие ему максимально весёлое обеспечено. У демонов нет морали, они постоянно сражаются, ценят только силу. Мелкий демон с клеймом «шлюха» будет обеспечен самым пристальным вниманием, и пользовать его будут по назначению. Вовсе не красавцы с демонических обложек, а демоны в истинном обличье. Это всякие архидемоны и твари рангом повыше выглядят относительно стабильно и человечно. А вот среди мелочёвки… Короче, уроды там ещё те. Хе-хе.

Шутку оценил не я один.

Чтобы рассказать эту историю, надо описать, как я мечи ковал. Есть истории, которые придумывают рассказчики или пишут летописцы. А есть истории, которые рождаются сами. Как картинам нужны руки художника, музыке — пальцы музыкантов, песням — уста певцов, так и мечам нужны руки кузница. Они родились через меня, и это было прекрасно, несмотря на всю неоднозначность происходящего.

Я и сам хорош, не буду спорить. Поддался этому наваждению. Как мотылёк бросился на свет. Нет, не так. Мотыльки действуют инстинктивно, я же работал осознанно и расчётливо, как действует одержимый творец, желающий творить. Два года обучения, штудирования учебников, изучения рун, бесконечных расчётов, свои маленькие эксперименты и практика под рукой Дорохова. Это заложило базу, чтобы я окреп и осмелился создать что-то своё, выдающееся.

История мне помогла. Она и сама просилась наружу, компенсируя мою неопытность.

Моя задумка была на грани гениальности и безумия. Я воплотил самую настоящую дихотомию в мечах. Две части одного целого, не работающие по отдельности.

А ещё я открыл седьмую звезду в первой чакре, ха! Не просто так мифрил называют кровью кузнецов. Не врали те намёки и слухи, что мне встречались. Дело в том, что некоторые магические металлы содержат в себе большое количество энергии. При ковке и обработке часть этой энергии выделяется. Если хватает навыков, то одарённый вполне способен её поглотить. Дорохов распечатал свою кубышку, выделил мне двадцать грамм мифрила… Цена на который начинается от двухсот тысяч за грамм, и это если очень сильно повезёт. Мифрил, проклятый металл, частичка силы Асмодея, другие ингредиенты. Всего этого хватило, чтобы прямо в процессе я поднял свою адаптивность к стихиям и открыл седьмую звезду.

Не факт, что иначе бы получилось выжить.

Поначалу проклятый меч ковался как надо. Это была тёмная история, которая просилась наружу. Меч разрушений, выкованный проклятым богом. Он бы, без всяких сомнений, принёс людям много боли и страданий. Когда я его попытался сковать… В смысле, ограничить, пленить и подчинить, демоническая сила взбунтовалась. Поэтому у меня была своя битва. Горн растрескался, окна повышибало, Дорохов сбежал, не в силах этого выдержать, молоты один за другим разлетались. Я кучу всего попортил, пока вёл эту битву.

Сам бы не справился.

Представьте моё удивление, когда очередной молот разлетелся осколками и рядом появилось… весло.

Эта загадка решалась элементарно, не надо быть выдающимся детективом, чтобы сложить появление хорошо знакомого мне весла Лодочника и то, что я недавно клеймил душу. Наверное, Лодочнику понравилась эта шутка или ещё что, вот и решил подсобить. Дарёному коню в зубы не смотрят, и я взял предложенный дар. Чуть руку не оторвало, но как-то выдержал. Седьмая звезда помогла.

Ну а то, что я продолжил ковать веслом… Почему нет? Это настолько могущественный артефакт, что и не такое может.

Были и другие знаковые моменты в этой истории. Как горела и плавилась моя одежда. Как я из последних сил держал доспех, чтобы не сгореть вместе с ней. Как понял, что всё равно не справляюсь, и увидел решение в клеймении демонолога. Себя я не клеймил, увидел имя. Нарёк себя Сказителем, кузнецом хаоса. Вы можете подумать, что это глупо, что прозвища себе не дают и уж точно себя не нарекают, но эй. Я сын Хаоса, который творит невозможное. В этом заключался парадокс. Это имя давало мне право творить невозможное, ломать устои, и дать себе такое имя — олицетворение этого. Самый настоящий парадокс. Смертный, который дал себе имя бога. Ещё один парадокс. Невозможное.

Да-а… Набедокурил я.

***

Пока я размышлял над своими успехами и над тем, удалось ли Дорохову спрятать проклятый меч, оценит ли Элина мой подарок и, главное, во сколько мне всё это обойдётся, ко мне заглянула медсестра, увидела, что я живой, а там и врача позвала. Который и рассказал, в каком я состоянии.

Истощение, многочисленные ожоги и порезы, сильное стихийное заражение, следы хаоса.

— Это чинится?

— Ничего непоправимого нет, — мягко ответил он.

Забыв упомянуть, что лечение платное и что мне счёт выставят.

Выяснилось, что в отключке я провалялся целые сутки и сейчас утро первого января. В которое меня не поленился посетить господин Зануда.

— Только не ты, — поморщился я, увидев этого дотошного типа в дверях палаты. — Ты дату видел? Приличные люди валяются с похмельем, а не работают.

— Служба, — ответил он флегматично.

— Женщину тебе надо, женщину. Пропадёшь ведь совсем.

— Если сам такой умный, почему без женщины? — парировал он.

— Это я проклятый, а ты… Да, признаю. Твой случай похуже моего.

— Чего это? — нахмурился он.

— Ты же любую женщину в летаргический сон отправишь.

— Поговорим об этом позже, а сейчас мне нужны ответы на вопросы.

— Не сомневаюсь.

Внешне мужчина выглядел мирно, но это было обманчивое впечатление. Это в прошлые разы он допрашивал спокойно. Сейчас внешне тоже, но общий тон изменился. Судя по вопросам, меня хотели обвинить в похищении центуриона, связи с демонологами, краже ценного материала с места преступления, а также незаконной артефактной деятельности.

Отвечал я на все вопросы спокойно, но в конце запас моего терпения показал дно.

— А это ведь удобно, согласись.

— Удобно что? — своим обычным занудным тоном спросил мужчина.

Он любые мои вопросы так подхватывал, не пытался ничего навязать, но каждый раз так внимательно слушал, что… Не оставалось сомнений, что меня на каждом этапе внимательно изучают.

— Когда под боком есть проклятый бог. Удобно на него всё свалить. Вот смотри, — начал я загибать пальцы, — годами никто не замечал, что у вас в городе сирот регулярно демонам в жертву приносят — это primo. Центуриона, народную любимицу, похитили среди белого дня, потому что вы проморгали покушение и его подготовку — это secundo. Сами вы её найти не смогли, и с вами на связь выходит, о, кто бы мог подумать, конечно же, главный подозреваемый! Сам центуриона похитил, сам освободил, сам позвонил, злодей эдакий. Это уже tertium, то есть в-третьих! Ещё этот злодей настолько злодей, что завалил аватар архидемона и был оставлен валяться раненым возле его тела. Никто даже не удосужился ему первую помощь оказать. — Я пощёлкал пальцами, вспоминая, как там !в-четвертых! на латыни будет, но голова после всего работала плохо, и вспомнить не удалось, поэтому я продолжил как ни в чём не бывало: — Знаешь, что объединяет все эти пункты? Чей-то непрофессионализм, в котором так удобно обвинить беззащитного паренька.

— Тебя сложно назвать беззащитным, — ответил он холодно.

Я заметил, что мои слова его задели, но насколько сильно — по этой унылой роже не понять.

— Рекомендую об этом помнить, когда появляется желание обвинить меня в чём-то, — ответил я раздражённо. — А то в следующий раз я могу и в стороне остаться. Будете сами с Асмодеем и ему подобными разбираться.

— То есть следующий раз всё же планируется?

— С вашей неспособностью выловить заранее всех неудачников, которые продались демонам? Я удивлён, как этот город ещё стоит. С такими-то профессионалами своего дела. И вообще. Где моя награда? Если ты не в курсе, то прозвище Асмодея, одно из многих, Сокрушитель Городов. За спасение города мне полагается минимум звание почётного гражданина.

— Ты знаешь имя демона, — проговорил мужчина медленно. — Вы знакомы?

— Смертный, — я подался вперёд. — Не забывай, с кем говоришь, и трижды думай, какие вопросы задавать. Я ведь могу и ответить.

— На этот вопрос хотелось бы знать ответ, — упрямо ответил он.

— Пока вы тут, смертные, почитаете и молитесь богам, они сидят у себя на Олимпе и ведут такой образ жизни, что тебе и не снилось. Знаком ли я с Асмодеем? Конечно. Как и с некоторыми другими архидемонами, которые часто заглядывают в обитель богов. Да что там знаком. Я и пил с ними, слушал, как они с другими богами затевают очередную войну и делают ставки, кто победит: их армия вторжения или какая-нибудь армия защитников, наивных дурачков, думающих, что боги заботятся о них. В этом мире есть храмы богинь, которые с радостью отдавались архидемонам, и если ты подумаешь, что в этом есть что-то особенное, то сильно ошибёшься, потому что событие заурядное и обыденное.

— Звучит бредово, но если это так… — облизнул он губы, — то понятно, почему атланты воевали с богами.

— Поздравляю. Ты стал еретиком. Может быть, ещё хочешь что-то спросить? — спросил я, искушая.

— На сегодня хватит, — поднялся он и, не прощаясь, ушёл.

А я ведь предупреждал. Почему люди никогда не слушают?

***

Меня охраняли. Или, правильно сказать, караулили?

Больница точно была не из простых. Чего только стоило укреплённое стекло на окнах. Выглядело оно как обычное, но я разные варианты прикидывал, поэтому подошёл, прощупал. Навык «чувствительности» позволяет изучать любой материал. Да и людей тоже.

Фетисова может думать что угодно, но за ручку я держал её не просто так. Её пальцы, мозоли, всё это рассказало мне историю, которую я потом продолжил в мече. Сам не знал, что так умею. Интересно, сколько во мне ещё неизвестных талантов спрятано?

Моих вещей в палате не оказалось. Даже одежды. Мобильный ещё у культистов сломался. Или как их правильно называть? Демонологи, сектанты… А, ладно. Ерунда. Чувствовал я себя сносно, в палате одному лежать быстро надоело, и я вышел в коридор. Попытался. Стоило показаться, как охранник встал со стула и преградил мне путь.

— Господин Эварницкий, вам лучше оставаться в палете.

— А то что? — спросил я, придерживая капельницу.

— А то мне придётся вас вернуть в палату.

— Так попробуй, — расплылся я в улыбке. — Дёрнись в мою сторону, и я буду расценивать это как нападение на аристократа.

— У меня приказ, — глянул он угрюмо.

— А у меня дурной характер и ещё более дурное настроение. Впрочем, если так хочешь, можешь ходить за мной хвостиком. Убегать я не собираюсь. Только прогуляться по коридору и размять ноги.

Охранник недовольно засопел, но не рискнул меня остановить.

Он здесь не один был, кстати. На этаже так-то подозрительная тишина стояла. Коридор не особо длинный, на несколько палат. Возле моей стоял один крепыш. Возле палаты с другой стороны коридора — два крепыша. И либо там особо ценный пленник, либо… Кто у нас ещё пострадал в бою? Правильно, госпожа Фетисова.

Это мы сейчас и проверим.

Её охрана преградила мне путь.

— С дороги, — задействовал я Голос.

Раздражение после общения с Занудой ещё гуляло внутри меня, поэтому силу я применил не задумываясь.

Мужчина напрягся, его напарник выхватил пистолет. Я глянул на него с интересом.

— Надеюсь, у тебя там артефактные патроны, потому что обычной пулей меня не остановишь.

После открытия седьмой звезды качество доспеха тоже выросло.

— На колени! — рявкнул он. — Руки за голову!

— Я сказал, свалите с моего пути, — задействовал я божественный язык.

На этот раз подействовало куда лучше. Оба охранника ушли в сторону.

— То-то же.

В своих догадках я оказался прав. В той палате находилась Фетисова.

— Давид? — нахмурилась она при виде меня.

— Твоя охрана — полная дерьмо. Хуже только оцепление, которое вы выставляете.

— Как ты прошёл?

— Кто бы меня остановил.

— Ой, дурак… — покачала она головой.

Встав, в пижаме, она прошла мимо меня, выглянула наружу, оценила обстановку, выслушала объяснение от своих людей, успокоила их и вернулась.

— Это переходит все границы, — процедила она недовольно.

— Да-а? — протянул я. — А я хотел тебя выкрасть и всё же отвести на море. Говорят, морской воздух полезен для здоровья.

— Заманчиво, но я откажусь. Сейчас не самая лучшая обстановка для твоих выходок. Лучше бы ты спокойно сидел в палате.

— Я уже от вашего зануды выслушал обвинения, какой я плохой.

— Он не мог тебя обвинить ни в чём, только допросить.

— Его вопросы с этим прекрасно справились. Вы там присмотрите за ним. А то я ему немного картину мира поломал.

— Если с ним что-то случится… — обеспокоенно сказала Элина. — Давид, ты понимаешь, что ходишь по краю?

— По краю ходят всякие герои. Я же хожу за краем. Я там живу, можно сказать. И хватит мне угрожать.

— Ты не в духе? — пригляделась она ко мне.

— Смотрю на тебя, и моё настроение стремительно улучшается, — усмехнулся я. — Теперь у меня новая сексуальная фантазия. Оказывается, госпоже центуриону идёт не только черно-золотой мундир, но и домашняя пижама.

— Хам, — фыркнула она.

— Раз хам, то позволь подоставать тебя ещё немного. Скажи, Элина… Что это было? — спросил я проникновенно.

— Ты про что? — спросила она с подозрением.

— Я про то, как ты, не проверив комнату, где тебя ждало твоё же оружие, бросилась на демона, чтобы… — сморщился я. — Уж прости, геройствовать! Что за позор, госпожа центурион?!

— А то, что я спасла наши жизни, тебя не волнует?! — ощерилась она.

— Очень волнует. Только я не помню этого момента. Помню, как ты на цепях висела и не могла выбраться. Помню, как меня зачем-то упрашивала погеройствовать, вместо того чтобы спокойно дождаться, когда стражи корпуса прибегут на демонический прорыв. Помню, как Асмодей тебя пинал. Помню, как тащил тебя, когда твой отец прибыл и весь такой жуть какой пафосный выдал: «Папа здесь». Я понимаю, что геройство головного мозга у тебя в крови, но блин! Хотя бы проверить ближайшие комнаты и вооружиться чем-то получше цепи, сделанной на коленке, ты могла!

Щёчки Элины запылали, как задница Асмодея, когда ему дали прикурить.

— Во-первых, — процедила она, — у меня не было времени проверять все комнаты. Я воспользовалась внезапностью, чтобы первой атаковать демона. Во-вторых, твоя цепь справилась отлично, я смогла перебить ему гортань и не дала возможности говорить. В-третьих, ты, как всегда, невыносим!

— Эх, Элина. Ты заставляешь меня быть романтичным и откровенным. Я всего лишь хотел сказать, что в следующий раз не надо так подставляться. Если ты умрёшь, я расстроюсь, а видят боги, в мире не так много вещей, которые способны меня расстроить.

Щёлкнув её самым наглым образом по носу, отчего она удивлённо заморгала, я поспешил на выход. В разговорах с женщинами главное — вовремя уйти, а то и по лицу схлопотать можно.

***

Марк Савельевич навестил дочь спустя два дня, после того как она легла в больницу. Совсем уж без внимания она не осталась. К ней наведалась мать, близкие родственники и друзья. Охрана бдела, и к больнице в принципе никто чужой не должен был подойти, не то что внутрь попасть. Надёжность этого поставил под сомнение один зарвавшийся парень, который буквально вломился к ней в палату, подавив волю охраны, которые, вообще-то, были обучены противостоять Голосу, но дочь убедила, что карать его не надо и что лучше никаких поспешных решений не принимать.

Наконец, когда кризис миновал, основная работа была проведена и ничего срочного участия легата не требовало, при этом врачи сообщили, что Элина полностью пришла в норму, а значит, способна выдержать обстоятельный разговор, Марк Савельевич отправил в частную клинику, которая принадлежала их роду.

Зайдя в палату, мужчина огляделся, отметив цветы, фрукты и подарки, которыми заставили весь стол в углу.

— Выглядишь куда лучше, — сказал Марк Савельевич.

— Я тоже тебя рада видеть, папа, — последнее слово она сказала с иронией.

— Как отец я тоже рад видеть, что ты жива и здорова, но сейчас я здесь, скорее, как легат. Кхм… — поморщился он.

Взяв стул, мужчина его подвинул и сел рядом с койкой.

— Должен признать, ты была права. Я ошибся. Прости.

— Ты сейчас о чём?

— О парне. Не стоило с ним играть. Ты чуть не погибла.

— Ты читал доклад Зануды? Этот самый парень за словом в карман не лезет и обвинил нас в том, что очень удобно обвинять проклятого бога в своих промахах. Для справки — демонолог даже не знал, кого похитил. Его целью была я.

— Знал или не знал, это не меняет ситуации. Именно в компании Эварницкого ты оставила охрану на улице.

— Что моя ошибка.

— Или следствие его влияния.

— Тогда возникает вопрос, как далеко простирается наша свобода воли.

— В любом случае, — ответил недовольно мужчина, — я снимаю тебя с проекта. Теперь им будут заниматься другие люди.

— С чего бы? — напряглась дочь.

— С того, — придавил её взглядом легат, — что отправлю тебя на стажировку. В Рим. Подучишься, быть может, отправишься в экспедицию.

— Экспедицию?

— Меч… — вздохнул Марк Савельевич. — Я пока не уверен, это не окончательное решение…

— Какая-то странная неуверенность для легата, — уколола Элина. — Что с мечом?

— Мы провели экспертизу.

— И? — нахмурилась Элина, смотря на отца, из которого приходилось выбивать каждое слово.

— Это великий артефакт.

— Прям великий?

— Надо проверить его в настоящем деле, но, по всей видимости, да, великий. С таким артефактом ты легко проявишь себя на границе с инферно.

Элина медленно кивнула. На низовом уровне борьба между одарёнными шла за звезды и их количество. Средней руки аристократов от простолюдинов отделяли, помимо этого, накопленные знания, техники, заклинания и аспекты. Высшую аристократию — продвинутые знания. Те, кто входил в этот круг, знали, что существует плато среди продвинутого знания. С точки зрения простолюдинов, эти знания были запредельного уровня, но вот среди высшей аристократии… Скажем так, два семейства могли владеть двумя разными, но одинаковыми по результативности аспектами. Названия отличались, как и история создания, но то и то давало условную прибавку плюс сто процентов на звезду.

В некотором роде подобные знания были результатом вековых разработок. Неким идеалом, на котором власть высшей аристократии и базировалось. Сравнивать можно было с профессиональными спортсменами. Чемпион отличается от любителя так же, как высшая аристократия от обычной. Но как же тогда быть? Очевидно, что все во все времена искали способы получить преимущество. Как это сделать, подходов хватало.

Стандартный путь — это копить по чуть-чуть. Оттачивать веками знания, копить богатства, перехватывать контроль над источниками, бороться за власть в социуме, формировать репутацию, специализироваться на чём-то. Так род Фетисовых специализировался на классе «магические мечники». Весь их путь был направлен на развитие этого направления в ущерб другим.

Проблема стандартного пути в том, что ему все следуют. Все борются за ресурсы. Конкуренция запредельная.

Но, помимо этого, был нестандартный путь, который, в общем-то, сводился к удаче и случайности. К тому, что нельзя воспроизводить систематически, раз за разом. Высокий талант, что родится в семье. Новая техника, которую придумают и которая окажется лучше, чем у всех остальных. Или — артефакт.

Великий артефакт.

Если отец прав в своей оценке, а не доверять Элина не видела смысла, то это серьёзно. Очень.

Но мало обладать таким артефактом. Что толку, если он лежит в хранилище? Точнее, толк есть, только при условии, что сформирована соответствующая репутация. Которая издревле зарабатывается одним способом. Делом, на поле боя. Элина не сомневалась, что отец любит её. Любит ровно настолько, насколько позволяет должность легата и старейшины клана. Отец был сильнейшим в роду, но пост главы занимал другой, так как невозможно управлять и корпусом, и столь большим кланом. Но не это было важно. А то, что, несмотря на то что Элина чуть не погибла, излишне жалеть её никто не собирался. Либо ты доказываешь делом свою силу, либо за тебя решают другие — в её случае выдают замуж. Тогда о всех планах можно забыть.

То, что предлагал отец, было разумным решением. Великий артефакт — это козырь. Он даст возможность проявить себя, заработать ещё больше репутации и личной силы. Это укрепит её позиции, а значит, упростит реализацию всех остальных планов. Риск соответствующий. Экспедиции — это не безобидные прогулки. Узнав про артефакт, его могут попытаться отобрать. Демоны не самая страшная напасть. Куда больше проблем стоило ожидать от людей.

— Когда отправляться? — спросил Элина.

— С больничной койки я тебя в бой не отправлю, не переживай. Сначала обучение, освоение меча, а дальше, если решишь, что готова, отправишься на границу.

— Хорошо. Сделаю, что должна.

— Рад, что ты понимаешь. Теперь по Эварницкому. Твой вердикт?

— Он, без всякого сомнения, настоящий бог.

— Откуда этот вывод?

— Наверное, оттуда, что он спокойно общался с демоном, используя божественную речь? Только, отец, прошу, будь с ним осторожен.

— Как поменялось твоё мнение.

— Я себя похоронила, — спокойно ответила Элина. — Сил меня лишили, вещи отобрали, надёжно блокировали. Понимаешь? У нас не было шансов выбраться.

— Но вы выбрались.

— Именно. Как ни в чём не бывало Эварницкий поглотил демонический камень и не поморщился, использовал полученную энергию для ослабления цепи… — вспомнив подробности, Элина передёрнула плечами. — В общем, он цепь оживил. Через неё демон и пришёл.

— Это как?

Элина рассказала подробности.

— Мне кажется, он сам удивился. Вот уж точно, проклятый бог.

— Тогда его меч может выдать что-то схожее… — задумался мужчина.

— Сомневаюсь, что он хотел мне навредить.

— Мало ли, что у него по неопытности получилось.

— Сам сказал, оружие надо проверить. Я буду осторожна.

Элина вспомнила, как удобно лежал клинок в руке, и подумала, что ей очень не хочется, чтобы его заперли подальше.

— Этот парень совершенно неконтролируемый… — бросил мужчина взгляд в ту сторону, где держали упомянутого парня.

— Ты хочешь контролировать бога? Как амбициозно.

— Тогда что предлагаешь?

— Уж точно не давить. Попробуй его наградить. Оплати меч, к примеру.

— Это же подарок.

— Он любит деньги и нуждается в них, — пожала Элина плечами. — Или награди иначе. Давить на него точно не стоит. От этой ходячей аномалии и правда не знаешь, чего ждать.

— Я подумаю, — ответил Фетисов-старший. — Пора бы его сплавить из города, пока ещё чего не натворил.

— Ты сам начал эту игру, отец.

— О чём теперь жалею, — покачал головой мужчина.