Два меча

Глава 8. Право говорить

Не тот у меня тип личности, хандрить дольше десяти минут. Из неприятностей выбрался — и хорошо. Если ещё и Фетисова мои пожелания выполнит, то совсем прекрасно будет. Несколько лишних миллионов я найду, куда пристроить.

Вернулся домой и постарался побыстрее войти в колею. На этот раз учителя в школе как-то меньше удивлялись, что я вдруг опять пропал, никого не предупредив.

Учёба, тренировки, учёба. В оставшиеся десять дней моя жизнь не изобиловала чем-то новым. Вербицкий принял вызов, поэтому впереди меня ждал очередной бой с ним. Оценив свои перспективы, я, помимо подготовки, оставил ещё две сводные заявки. Будем откровенны. Мне должно опять серьёзно повезти, чтобы я победил Вербицкого в этот раз. Ничего принципиально не изменилось. Я подналёг на тренировки, но десяти дней маловато, чтобы отыграть разрыв. Если снова проиграю, а шансы на это высоки, могу и из рейтинга вылететь. Вернуться смогу только через год, таковы правила. Клеймо слабака мне тоже будет обеспечено. Это никак особо на мои планы не повлияет, но мешать в каких-то делах может. Да и масштаб личности уменьшит. Поэтому мне нужно было компенсировать проигрыш. Плохая новость в том, что нарваться я мог на кого похуже, чем Вербицкий.

Отчасти так оно и получилось.

На первый бой вышел парень типа меня. Простолюдин. Я сначала осторожничал, а потом отправил его в нокаут. Сам удивился. Парень на второй раунд не вышел, мне присудили победу. Следующий бой — попался аристократ, но не такой жёсткий, как Вербицкий. Бой вышел напряжённый. Выиграл я на третий раунд со счётом два-один. И до Михаила спустя полчаса добрался уже вымотанным.

Взгляд у него многообещающий был.

Я разные сценарии прорабатывал. Если он не допустит ошибок, у меня нет шансов. Но это был молодой парень, который меня уже раз победил и хотел закрепить своё превосходство. Как это сделать? Лучше всего тем же самым способом. Рывок, удар, и противник отправляется за пределы круга.

Сам не знаю, рассчитывал ли я на этот сценарий всерьёз или нет. Люди вроде не такие идиоты, а с другой стороны — всё же такие.

Когда Михаил задействовал технику шага и оказался рядом, я уже подался к нему. Что-то пошло не так. Мы столкнулись, я зацепился за него, повалив на маты. Что в руки мои попало, то не отпущу уже. Как-то я умудрился оказаться сверху и без всяких затей принялся бить его по голове. Засранец держал доспех. Пара секунд его растерянности быстро закончились, и меня отбросили в сторону. Не просто отшвырнули, а именно отбросили, какой-то техникой или её зародышем.

И вот тут мне всё же повезло. Я приземлился на ноги и не споткнулся.

Хорошее положение. Я встал, он только собирался встать. Успел я раньше, подбил ему ногу и снова повалил. Врезал с усилением, и где-то Михаил сплоховал, парочка ударов прошла, а там он поплыл, доспех слетел, ореол непобедимости испарился. Раунд остался за мной.

А на второй раунд он собрался и методично меня избил, не допустив ошибки. На третий тоже.

Несмотря на это, я остался доволен. Что Вербицкий прекрасно увидел и напоследок наградил меня гневным взглядом. Как только дошёл до раздевалки, достал телефон и оставил заявку.

Представляю, какая у него рожа будет.

***

На следующий день сразу после уроков я направился в корпус Ищущих, предварительно взяв круассаны и кофе.

Надо было видеть лица охранников на входе.

— Парень, да у тебя стальные яйца, — не удержался один из них от комментария.

Между прочим, серьёзный боец на вид. В бронежилете, обвешанный артефактами и с кобурой на поясе. Не пустой, разумеется. Того, кто меня в первый раз не принял и дал уйти, на месте не было. Надеюсь, мужика не уволили.

— Обычно от нас держатся подальше, а ты обратно возвращаешься и возвращаешься, — сказал второй. — Что, так понравилось?

— Не то слово. Знаешь, сколько жилье стоит снять нормальное? Неподъёмные деньги для школьника. У вас же комфортабельные условия. Вид из окна в камере подкачал, но я готов с этим смириться.

Охранник посмеялся, но как-то без огонька, внимательно на меня смотря.

— И всё же тут не проходной двор, школьникам здесь делать нечего. Или опять чего натворил?

— Сегодня я в гости к Фетисовой. Передадите весточку?

— Не уверен, что госпожа центурион захочет тебя видеть.

— А с каких пор охранники на входе научились читать мысли начальства? — ответил я уже не так дружелюбно.

— Не наглел бы ты, парень.

Я подался вперед.

— Был тут один до вас. Тоже меня всерьёз не воспринял. Уверены, что хотите повторить его ошибку?

— Лучше с ним не связываться, — раздался голос сзади.

— Привет, зануда, — обратился я к нему. — Ты чего подкрадываешься?

— Я после обеда возвращаюсь на работу. Сообщите центуриону, что к ней пришли.

Больше ничего не сказав, мужчина прошёл мимо. Охранники посверлили меня взглядами, но о моём появление сообщили, а там и до кабинета Элины проводили.

— Эварницкий… — протянула она, почти шипя, как змея, когда я вошёл.

— Элина, радость моя! — воскликнул я. — Каждый раз приятно тебя видеть. Кофе и круассаны, — встряхнул я пакет с выпечкой. — Если верить синякам под твоими глазами, лишние калории не помешают.

— Во-первых, мне не помешает десяток-другой часов сна да пару недель у моря. Лишние калории здесь ни при чём. Во-вторых, говорить девушке про синяки под глазами — это гарантировано разозлить её. Поэтому у меня один вопрос. Тебе что, жить надоело? — «любезно» спросила она. — Хотя у кого я спрашиваю, — закатила Элина глаза. — Где ты, а где манеры.

— Но-но. Я умею быть вежливым. В теории, — поправился я и, подумав, добавил: — Если захочу. И вообще. Вот моя вежливость, — поставил я кофе и бумажный пакет с едой ей на стол. — Или мне, чтобы сделать приятно, нужно выкрасть тебя и увезти на море? — спросил я заговорщически.

— Думаешь, сможешь украсть центуриона Ищущих? — прищурилась она.

— Не попробую, не узнаю.

Элина уставилась на меня, скептически хмыкнула, но тут же посмотрела с подозрением.

— Что-то я не поняла, шутишь ты или нет.

— Против твоей воли похищать не буду.

— Тогда это не похищение, а имитация с предварительным сговором. Да и вообще, Эварницкий. Ты себя в зеркало видел? Хватит подкатывать.

— Ох, ты просто не понимаешь, насколько в моём случае подкаты ироничны. Но ты права. Хватит болтать. Что насчёт наших дел?

Фетисова мигом подобралась, поджала губы, попыталась просверлить во мне дырку взглядом.

— Ты необоснованно уверен, что я пойду тебе навстречу ещё и в столь серьёзных делах.

— В двадцать шесть раз.

— Что в двадцать шесть раз? — нахмурилась она.

— За последние десять дней твоё имя запрашивают в сети в двадцать шесть раз чаще. Десятки тысяч людей вдруг заинтересовались, кто такая Элина Фетисова по прозвищу Гончая. Та, кто выявила целую секту, глава которой, уважаемый благодетель, защитник сирот, большой поклонник искусства, проворачивал свои делишки годами. Чернь гневается и в то же время ликует. Злодеи пойманы, а все эти богачи, которые участвовали в жертвоприношениях, отправятся на костёр. Деньги их не спасут. Справедливость восторжествовала. Элина Фетисована — героиня Санкт-Петербурга, защитница слабых, страж города. Это то, что ты получила от нашей сделки.

— Тебе никто не поверит, если ты заявишь об этом.

— Вот как. Забавно то, что всю эту славу ты получила в результате плохого исполнения своих обязанностей. Твои люди проморгали моё похищение. Весь корпус годами не замечал действий сектантов. Как обычно, непричастные награждаются, а виновные… Ну, сдаётся мне, твой род до сих пор ведёт переговоры со всеми этими аристократами и богачами, которые хоть как-то были связаны с главой секты. Не надо смотреть на меня так, Элина. На правду не обижаются, хотя это и спорное утверждение. Почему-то правда больше всего злит людей. Не буду давить и спрошу по-простому. Ты пойдёшь мне навстречу, или мне встать и уйти?

— Было бы заманчиво.

— Как скажешь, — легко ответил я, поднялся и отправился на выход.

— Стой, — сказала она, когда я уже коснулся ручки.

Наклонившись, она правой рукой открыла ящик стола, достала оттуда папку, кинула на стол.

— Информация секретная. Фотографировать и выносить документы отсюда нельзя. Садись, читай. Попытка только одна.

— Это типа извини, что я такая бука, давай дружить и сотрудничать?

— Это типа ты меня жутко бесишь, Эварницкий, и лучше тебе не доводить меня.

— Хм… — протянул я, возвращаясь к столу.

— Кофе не отравлен, надеюсь?

— Чем? Любовным зельем?

— Пфф, — выдохнула она.

Я забрал папку, уселся в кресло. Хороший кабинет у центуриона. Побольше моей квартиры. Документ был скромным, всего-то на пять односторонних страниц. Не какой-то древний трактат, а свеженапечатанный на принтере.

Итак, что тут у нас.

Сначала шла философская часть, объясняющая, что такое первые пять чакр. Первая — это начало жизни и жизненной силы. Вторая чакра, дополняющая первую, — распространение и взаимодействие. То есть сексуальность и эмпатия. Третья — источник, восприятие маны. Четвёртая — контроль и магическая воля.

Иначе говоря, сначала идёт жизнь, потом эта жизнь стремится к распространению и постепенно усложняет взаимодействие с окружающей реальностью через магию. Пятая чакра — апогей этого. Воля, облачённая в Голос. То, что влияет на реальность, с помощью Слова.

После философского вступления шли более конкретные вещи. Что способность раскрыть чакру зависит от стандартных вещей, таких как талант, но также и от того, насколько амбициозен человек. Есть ли ему что Сказать. Прямо так и было написано, с большой буквы. Дальше были всякие конкретные рекомендации, парочка тренировок и прочее.

— Дочитал, — глянул я на Элину. — Это всё серьёзно? Нужно быть амбициозным?

— Не просто амбициозным, — покачала она головой. — Ты знаешь проблему порогов?

— Что ещё за проблема? — нахмурился я.

— Деревенщина, — закатила она глаза. — Первый порог определяет то, способен ли человек в принципе стать одарённым. Второй порог — это пятые звезды в первых четырёх чакрах. В документе описана не просто философская муть, как ты мог подумать. Это буквально инструкции. Чтобы зайти дальше, чем пятая звезда, в случае первой чакры нужно быть полным жизни и силы, культивировать это в себе. С пятой же чакрой сложнее, потому она сама по себе является порогом. В курсе ли ты, что в аристократических кругах, несмотря на все возможности семей, Голос открывают далеко не все наследники?

— Откуда мне, изгою, об этом знать?

— Не знаю, кто там тебя изгонял. Деревенщина и есть деревенщина, — смерила меня женщина взглядом. — Это так называемый третий порог. Ты должен быть цельной личностью. Стремиться к большому. У тебя должно быть, что сказать миру.

— А тебе есть что сказать? — посмотрел я на неё с интересом.

— Конечно, — невозмутимо ответила она и тут же припечатала: — Но это тебя не касается. Всё, консультация закончена. Что понял, то понял, дальше твои проблемы.

— У нас ещё одно дело.

— Да… — посмотрела она недовольно. — С твоим поместьем не всё так просто, и Медина наделала долгов, поэтому жди. Всё решим.

— Решим так решим. Спасибо за информацию, — вернул я ей документ. — Так что, может, всё же украсть тебя, а? — подмигнул я.

— Вали уже, — бросила она раздражённо.

Ну, не судьба.

***

Совсем не мило пообщавшись с Эварницким, Элина дождалась, когда он точно покинет здание, и отправилась к отцу. Тот принял её у себя в кабинете, наградив насмешливым взглядом.

— Ты заметила, что стала бегать ко мне, будто тебе снова восемь лет?

— Нет, не заметила, — ответила она прохладно. — Эварницкий заходил. О чём ты прекрасно знаешь.

— Знаю, — не стал отрицать мужчина. — Что он тебе такого сказал?

— Выбесил, как обычно. Мне кажется, отец, ты ошибаешься, отпуская его.

— А за что нам его сажать?

— Даже не знаю. — Женщина сделала вид, что задумалась, — За регулярные драки и нарушение порядка? За подозрительную деятельность? За участие в тёмных ритуалах? За убийство аристократов?

— Мы с тобой это уже обсуждали. Разве ты осталась в накладе после его выходки? Фактически, эта секта действовала больше десяти лет. Следы тянутся в столицу и другие государства. Ты, Элина, поймала очень крупную рыбу. Без потерь, между прочим.

— Да, только ты сам знаешь, какую это волну подняло. Наместник дал добро проверять всех, кто отдавал деньги в благотворительный фонд демонолога, а это две трети аристократии. Как бы нас не сместили под это дело. Слишком много влияния мы сейчас получили.

— Не вижу ничего по-настоящему критичного, с чем бы наш род не справился. Ты за свою жизнь опасаешься?

— В том числе. С чего ты взял, что проклятия Эварницкого не заденут нас?

— С его слов, они направлены на то, чтобы причинить вред ему, а не окружающим.

— Угу, — буркнула женщина. — Поэтому все вокруг него мрут.

— Все, кто нападает на него.

— После того как станет известно, что он причастен, на него как раз может напасть две трети аристократии. Что тогда будет?

— Во-первых, это отличный способ проверить, где ещё течёт.

Элина поморщилась. В её личной группе работал родственник демонолога. Допрос показал, что он сливал ему информацию. Это было такое фиаско, что у женщины просто слов не находилось. Все проверки до этого он как-то смог обойти, что наглядно показало несовершенство системы безопасности. И где, в корпусе!

— Во-вторых, не в том они положении сейчас, чтобы активно действовать. А так подождём, посмотрим, что ещё Эварницкий выкинет.

— Что-что. Клинья ко мне подбивать будет, — фыркнула женщина.

— Так и отлично же, — усмехнулся отец. — Сомневаюсь, что он хорошая партия для тебя, но ты долго ещё тянуть будешь? Найди себе уже жениха.

— Когда мне это делать, с моим-то графиком? — возмутилась Элина.

— Не мои проблемы. Даю тебе год. Если не справишься, тогда сам подберу подходящую кандидатуру. А то разбаловал тебя. Всё. Иди, иди, — замахал мужчина руками, будто кошку прогонял.

«Да чтоб тебя», — подумала Элина и отправилась на выход.

***

От Фетисовой я вышел в спокойном состоянии, но стоило задуматься, как настроение улетучилось так же быстро, как летние денёчки с улочек этого города.

Беспокоил меня один простой вопрос. Что я могу сказать миру? Что такого заявить, что для этого понадобится Голос?

Едкие замечания, сомнительные ругательства, ворчание и пару красивых фраз на латыни. Для этого хватит и обычного голоса.

Бытует мнение, а предоставленная Фетисовой информация как раз подтверждает его, что путь одарённого — это не механическое накопление энергии с целью открыть звёзд побольше. Это ещё и нечто большее, философское. Сложно сказать, насколько это так. Первая чакра, жизни — ну хочешь ты жить. Полон сил и стремишься вперёд. Что с того, если у тебя нет доступа к высокоранговым источникам? Заработать десятки миллионов могут не все, и это зависит от множества факторов, не от одной тяги к жизни. С другой стороны, эта тяга помогает пробиваться наверх, поэтому практический смысл в этой концепции имеется.

Ладно, чего гадать. Лучше подсказки у меня нет. Можно подумать, что Фетисова предоставила мне информацию для простачков, удержав главные секреты, но на чистую воду мне её никак не вывести, поэтому приму как данность, что советы дельные, и буду исходить из этого.

Итак. Где мои амбиции и что я могу сказать такого миру?

Преданный лучшим другом герой, сломленный человек, разочаровавшийся фаталист, не видящий особого смысла в жизни, как своей, так и всего человечества, воспринимающий мир как вечную борьбу различных сил, человек с дурным характером и антисоциальным наклонностями. Что такая личность способна сказать?

Идите лесом?

Можно и так. Мне нравится. Но как минимум я хотел бы и дальше говорить, что хочу и кому хочу, в основе чего лежит моё желание свободы, которое за прошедшие годы окрепло. И, если мне потребуется Голос, значит, я его открою. Я не мастер самоанализа, но сейчас чувствую, как эта простая идея резонирует внутри меня, накладываясь на желание переиграть богов, утереть им нос и отстоять право самому решать, как жить, с кем общаться, кого любить и ненавидеть.