Двадцать два несчастья – 3

Глава 7

Решив вопрос с мамой Брыжжака, я наконец-то смог посвятить время собственным проблемам.

Вчера, следуя инструкциям Костроминой из банка, я подал заявление на портале «Работа России». Статус безработного обещали присвоить в течение нескольких дней, так что пока я просто заходил в личный кабинет и добросовестно тыкал в вакансии, изображая бурную деятельность.

Платеж по кредиту еще впереди, до дедлайна почти неделя. Внесу, как только разберусь с финансами. Большие заработки мне пока не светят, но уже с понедельника пойдет наличка за массажи, да и с БАДами, очевидно, пришло время разобраться.

Не успел я об этом подумать, как позвонил… Чина.

— Салам алейкум, Серый!

Тот самый шрамобровый коллектор Михалыча. Сказать, что я удивился, — ничего не сказать. У меня аж челюсть отвалилась, прямо как у пресловутого Щелкунчика, которому по сюжету сказки подсунули слишком большой орех.

— Алейкум салам, Чингиз, — ответил я.

— О, а ты шаришь! — гоготнул он, но тут же возмущенно взорвался: — Ты это! Ты че там, опух, Серый?

Все как обычно. Жизнь бежит, вон даже петицию в мою защиту всем городом подписывают, чем не народная слава, а шестерка Михалыча как относился ко мне пренебрежительно и свысока, так и продолжает.

Тем не менее, не узнав, в чем дело, ссориться на пустом месте было нерационально. А воспитывать этого представителя млекопитающих уже поздно: налицо педагогическая запущенность, причем явно даже не в первом поколении. Проще перейти на ту же манеру общения, чем строить из себя униженного и оскорбленного.

— Ты там спишь, что ли? — опять прогудел Чингиз недовольным голосом.

— Слушаю тебя, ты че, Чина? Это же ты мне звонишь.

— А, да, точно! — воскликнул тот. — Так я ж и говорю… ты это…

— Что это? Опух? Или у тебя чета опухло? Так ты что-то холодное приложи.

— Короче, что с тобой базарить⁈ — возмутился моей недогадливостью собеседник. — Ниче у меня не опухло, это у тебя опухло! Борзый стал, смотрю! Короче, забей!

— Ладно, забил.

— В общем, слушай сюда, Серый! Мы щас с пацыками подъедем, тебя загрузим и рванем туда, тама грузанемся. И опосля уже порешаем! Понял?

И отключился.

И вот как этот поток сознания интерпретировать?

Я немного помаялся в догадках и вариантах ответного действия. А вариантов было всего два: бежать из города и страны или же выйти один на один и в неравной борьбе выяснить, что к чему. Но ни тот ни другой вариант меня категорически не устраивали. Это только в русских былинных сказках чудо-богатырь выходит один против гигантского огнедышащего дракона, кричит нечто оскорбительное ему прямо в морду и затем героически умирает, оставшись навеки в легендах и народных преданиях.

Я же планировал дожить хотя бы до девяноста шести. Говорят, в будущем люди, недовольные своей жизнью, смогут целиком погружаться в виртуальные миры, где все будет как по-настоящему, только сказочное: эльфы, гномы и прочие орки. Лежишь себе в капсуле, которая следит за твоим здоровьем, а сам бродишь по другому миру. Вот дожить бы, и тогда обязательно начну играть в подобное. Опыт общения с орками у меня уже прокачанный.

Поэтому я выбрал третий вариант и сделал единственное, что мог в подобной ситуации, — позвонил Михалычу.

— Доброе утро, Александр Михайлович. Это Сергей.

— Ешкин кот, Серый! — неожиданно обрадовался тот. — Слушай, как ты думаешь, может, мне в санаторий поехать?

— Погодите вы с санаторием, — вздохнул я, видя, что Михалыч после победы над раком внезапно увлекся вопросом своего здоровья и явно уже начал перегибать палку. — После операции нужно восстановление. Под наблюдением врачей…

— Так там тоже врачи!

— Там другие врачи, — строго сказал я и добавил еще суровее, эдаким специальным металлическим докторским голосом: — Пока не пройдет минимум полгода после операции и лечащий врач не удостоверится, что швы зажили, кишечник работает, нет осложнений — ни о каком санатории не может быть речи. Да и то лучше с его разрешения. А вообще, если хотите в санаторий, то только в профильном реабилитационном центре и не раньше чем через год.

— Ну вот, — разочарованно вздохнул Михалыч. — Только решил подлечиться — и на тебе!

Он вздохнул, а потом спросил:

— А ты чего хотел?

— Да тут ваш Чингиз звонил, — наябедничал я. — Сперва ругался. А затем сказал, что сейчас с пацанами заедет. Так вот я уже и забеспокоился, что опять натворил и сколько и кому еще денег должен. Они меня бить хотят?

— Да нет! — заржал Михалыч и тут же заохал, явно послеоперационные рубцы болели. — Это я его вдохновил. То есть морально пнул, мол, наш докторишка летает весь в высоких материях, а БАДы я ему пообещал двинуть в массы парням нашим. И велел мотивировать, а то у тебя всегда времени нет. Вот он и старается.

— Он меня точно не убьет? — на всякий случай уточнил я, решив, что лучше сразу все выяснить. — Голос у него был такой… тревожный. Обвиняющий прям.

— Скажешь, я не разрешаю, — успокоил меня Михалыч и отсоединился.

Вот и ладненько.

Я оделся и вышел во двор. Не хотелось, чтобы бандюганы заходили ко мне в квартиру.

Буквально минуты через три подъехал черный внедорожник «Лексус» и оттуда высунулась короткостриженая башка Чингиза. Увидел меня, и его орочья морда расплылась в дебильной улыбке:

— Поехали! — рыкнул он, и его бровь со шрамом изогнулась в нетерпении.

— Куда?

— Корейцев этих твоих чмырить будем! Садись давай!

Хорошо, что я перед этим догадался позвонить Михалычу и тот мне все растолковал, иначе точно бы решил, что мы едем объявлять личную войну Ким Чен Ыну. Или на корпоратив «Самсунга».

Не успел я плюхнуться на заднее сиденье и захлопнуть дверь, как джип с ревом рванул, да так, что меня вжало в спинку, а четверо крепких парней в машине радостно заржали, словно пятиклассники на переменке.

Я схватился за ручку над дверью и начал размеренно дышать на 4−7–8. Не хватало еще терять дни жизни из-за такого нелепого и необязательно стресса. А вот для остальных, судя по довольным рожам братков, такая манера езды Витька была нормой.

— Витек наш любит скорость, — лучезарно сообщил Чина.

Лысый водитель, который азартно крутил баранку и сейчас явно превышал скорость, обернулся ко мне и с еще более дебильной лыбой согласно кивнул: мол, да, я вот такой, люблю скорость. У меня потемнело в глазах, когда мы буквально на чуть-чуть разминулись со встречной машиной. Вокруг послышались возмущенные сигналы автомобилистов.

А эти придурки принялись еще громче ржать.

Затем Витек врубил музыку на всю катушку, и под песню «Едем, едем в соседнее село на дискотеку; едем, едем на дискотеку со своей фонотеко-о-ой…» мы двинулись дальше, игнорируя разгневанных соотечественников на дороге.

Пока доехали до места, у меня все волосы на груди поседели. Не иначе Витек возомнил себя Домиником Торетто.

Но главное, что я выяснил: Михалыч не просто решил помочь мне распродать десяток-другой БАДов. Вернее, не он решил, а получилось так. В общем, в своих точках они уже так разрекламировали этот корейский продукт со спирулиной и коэнзимом Q10, что каждая лавочка заказала по сотне-две банок. С чьей-то подачи уже даже братки, сидевшие со мной в машине, были уверены, что именно благодаря этим БАДам Михалыч все еще жив, исцелившись от рака.

В здании «Токкэби» мы с братками поднялись наверх, в главный офис. Там как раз происходило нечто в виде разбора полетов, как я понял, посмотрев на взмыленные и красные лица присутствующих.

— Вам чего? — недобро спросил человек средних лет в строгом костюме и с папкой. Явно главный босс.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я. — Я работаю у вас. Дистрибьютером. Реализую БАДы. Те, которые со спирулиной. Зелененькие такие. И вот мы с товарищами приехали за товаром. Нам, пожалуйста, сорок девять ящиков.

— Чего-о-о? — Лица присутствующих аж вытянулись от изумления.

— Нам, пожалуйста, сорок девять ящиков, — вежливо повторил я.

Сначала все они подумали, что это шутка, начался гвалт и гомон, пока, прекращая базар, не рыкнул Чингиз:

— Где ящики? — Он повернулся к остальным бандитам. — Давайте грузите!

— Не влезет, — авторитетно сплюнул лысый Витек. — Два раза ехать придется. А то и все три.

Но никто из присутствующих даже не подумал делать ему замечание, потому что все поняли, что мы не шутим.

— Потгясающе! — пробормотал главный босс.

Он быстро распорядился, сотрудники заметались, и стали бодро помогать парням Михалыча переносить коробки с БАДами.

Главный босс, мысленно подсчитывая прибыль и свой личный бонус, посмотрел на меня практически влюбленным взглядом. Эмпатический модуль, по крайней мере, заверил меня в этом.

И я решил воспользоваться моментом, потому что было бы глупо сделать иначе:

— Извините, э…. — Я покрутил пальцем в воздухе.

— Гоман Гоманович, — проблеял тот картаво. — А вы?

— Сергей Николаевич. Так вот, Роман Романович, я сразу уточню. Какая премия полагается за реализацию такого объема продукции в столь сжатые сроки?

Босс поперхнулся воздухом и побагровел. К нему тут же бросился один из подчиненных клерков и что-то торопливо зашептал на ухо. Тот побагровел еще сильнее. Наконец, он взял себя в руки и выдавил:

— Никакая не полагается! Тем более вы, Сеггей, на испытательном сгоке!

Я машинально отметил пульсирующую жилку на его виске и покрасневшие склеры глаз. Классический гипертоник, который с большой вероятностью через пять-семь лет окажется на столе у кардиохирурга, если не возьмется за свое здоровье.

— Ладно. — Я посмотрел на клерка-шептуна. — Так, ради интереса. Сколько в среднем продает ваш дистрибьютер в месяц?

Шептун бросил на босса умоляющий взгляд, но, так как тот не предпринял никаких действий, чтобы спасти подчиненного, пробормотал:

— Двести банок. Плюс-минус. По крайней мере, таков план.

— Так… — задумавшись, я решил уточнить: — А в коробке сколько?

За нашим общением с интересом наблюдали не только сотрудники корейской компании, но и парни Михалыча, переставшие носить коробки. Клерк-шептун побледнел и судорожно сглотнул. Роман Романович застыл, словно статуя, только желваки заходили на его скулах.

— Сто банок, — тихо произнес он.

Я кивнул — значит, не ошибся в своих расчетах.

— То есть получается, я вам сейчас сделаю выручку за два года?

У клерка хватило сил только слабо кивнуть. Под многообещающим взглядом босса он аж весь съежился. А остальные мелкие клерки бочком, бочком и прыснули от греха подальше из помещения куда-то в коридор.

Мы остались одни: я с братками, большой босс и клерк-шептун.

Настало время борьбы за справедливость.

— И мне за это все равно ничего не положено, да?

Клерк покраснел, но мужественно продолжал кивать, одновременно мотая головой.

— Понятно, — сказал я и добавил: — Чингиз, заносите все обратно!

— В смысле, обратно? — не понял тот. — Да мы его до завтра все раскидаем! Пацаны ждут же.

— Ты же сам видишь, — продолжал я нагнетать. — Руководство не считает двухлетнюю выручку за день достойным достижением, которое поощряется премией. Так что БАДы пацанам отменяются. Сегодня. А завтра я найду пацанам нормальные БАДы, а не это корейское…

Договаривать я не стал, чтобы не сжигать мосты.

Чингиз медленно развернулся и рявкнул, глядя на главного менеджера:

— Слышь, Гоман Гоманыч, ты че, опух? Я тебе щас глаз на жопу натяну, и ты сразу все правильно посчитаешь! Дай Серому его премию, и мы поехали. У нас еще корпоратив сегодня!

Роман Романович сразу стал визуально поменьше. Он весь как-то скукожился, втянулся, и на лице его появилось приветливо-лучезарное выражение:

— Да-да! Конечно! — сердечно выпалил он и для дополнительной иллюстрации всплеснул руками и радостно заулыбался. — Это недогазумение! Кигилл, беги посчитай, какая пгемия получится у Сеггея Николаевича за двухлетнюю выгучку тонизигующих БАДов со спигулиной?

— Но его же через месяц уволят за то, что он не прошел испытательный срок, — не сориентировался клерк и выложил всю правду. — Мы же так со всеми поступаем. Всегда!

Роман Романович побелел. Лицо его стало такого же цвета, как у школьницы, которая впервые попробовала абсент и после этого бахнула еще два по сто коньяка.

— Чего-о-о-о? — вытаращился на него Чингиз. — Ты что, совсем уже опупел тут, Гоманыч? Даже мы себе такого не позволяем! Оборзели окончательно! Ща доложим Михалычу — и вам кабзда! Вешайтесь, придурки!

На Романа Романовича было страшно смотреть. Казалось, его сейчас хватит удар.

— Подождите! Подождите! — заверещал он. — Вы все не так поняли! Это новый сотрудник, он еще ничего толком не знает! — Он торопливо ткнул пальцем в растерявшегося от такого вероломства подчиненного. — Мы сейчас все испгавим! Кигилл, мать твою за ногу! Я тебе что сказал⁈ А ну бегом к бухгалтегу, и пусть посчитает! Пгавильно товарищ вон сказал, совсем обогзели! Без пгемии оставлю, н-на!

Клерк-шептун Кирилл вжал голову в плечи и юрким зайцем ломанулся выполнять странный приказ, пока что-нибудь еще не прилетело.

— А ты почему здесь, Гоманыч⁈ — вдруг рявкнул на самого босса Чингиз. — А ну тоже бегом ноги в руки и посчитай все сам! А не то я лично посчитаю!

Эти слова были сказаны с такой угрозой, что мужика буквально сдуло. Он метнулся следом за подчиненным, и мы остались одни.

По команде Чины парни продолжали флегматично таскать коробки.

— А если он убежит? — спросил я, кивнув на босса.

— Далеко не убежит, — хмыкнул тот, и я ему поверил.

И посочувствовал сотрудникам фирмы.

Буквально минут через пятнадцать вернулся Роман Романович. Вместе с ним приперся клерк-шептун. Был босс весь в раздрае и в расстроенных чувствах, но тем не менее протянул мне небольшую пачку купюр.

— Это что? — сказал я, но деньги взял.

— Это за геализацию БАДов.

— Но я же еще не реализовал их, — ответил я.

— Я увеген, что вы все успешно геализуете, — часто закивал Роман Романович. — Не сомневаюсь в ваших талантах.

— Ну, вы же сами говорили, что испытательный срок я не пройду.

— Пгойдете! Пгойдете! Вы уже пгактически пгошли! — Лицо начальника покрылось красными пятнами, губы у него дрожали.

— То есть, это премия?

— Э-э… — он захлопал глазами еще быстрее. — Это… не пгемия… у нас за такие объемы пгемии только после фактической геализации… а вы же еще… ну… не геализовали…

Клерк-шептун дернулся, энергично кивая, а Роман Романович поспешно вскинул ладони.

— Но! — всхлипнул он. — У нас в отделе есть… э-э… стимулигующие выплаты! Небольшие такие! Личные! Чтобы пагтнер… гм… чувствовал… внимание компании! Это чисто от отдела! Неофициально! Вообще нигде не пгоходит!

Он нервно заулыбался, картинно растягивая губы.

— Понятно, — сказал я. — Значит, это не премия, а… жест доброй воли?

— Да! Да-да! Жест! Воли! Добгой! — закивал Роман Романович так, что у него затряслись щеки. — Мы всегда поддегживаем наших сотгудников! Особенно новых! Особенно таких… выдающихся!

Шептун издал звук, похожий на тонущего хомяка, и тоже закивал.

Я быстро пересчитал купюры — десять тысяч — и сунул их в карман. Сумма была смешная, «бонус» составил примерно два рубля с банки, но лишними точно не будут. Хотя бы часть долга по кредиту закрою.

Я вышел следом за братками, которые вынесли уже последнюю упаковку БАДов. Как оказалось, они вызвали еще одну машину, поэтому дважды ездить не пришлось.

— Ну что? — сказал Чингиз, когда мы уже уселись в машину.

— А я должен ехать с вами? — спросил я.

— Нет, — ответил Чингиз. — Мы сейчас это все оттарабаним и на своем складе оставим. А завтра соберем парней, ты им двинешь лекцию, только маленькую, минут на пять, не больше. И ответишь на вопросы. А они эти все БАДы заберут и уже в своих группах их дальше продвинут.

— Завтра не могу, — поморщился я. — Еду с родителями на дачу.

Братки переглянулись, затем лысый гонщик Витек сказал неожиданно рассудительным голосом, столь малохарактерным для этой компании:

— С родителями на дачу — это святое. Тогда, когда вернешься, Серый, набери Чингиза, и мы все это организуем.

— Хорошо, — сказал я.

А Витек окончательно решил войти в образ гонщика из «Форсажа».

— Бабки приходят и уходят — не в них счастье, — сказал он. — Самое важное всегда семья!

На том и порешили, хотя на душе у меня скребли кошки. Ведь все эти БАДы теперь в руках у бандитов. Если они их куда-нибудь денут: или в овраг скинут, или перепродадут кому-то, — расхлебывать с этой корейской конторой придется мне. И почему-то я был абсолютно уверен, что если такое произойдет, Роман Романович сдерет с меня шкуру.

Но сделать я все равно ничего не мог, поэтому просто решил довериться.

Парни высадили меня у магазина, а сами укатили.

А я решил сделать то, что давно планировал.