Двойная честь

* * *

Столица гудела, приветствуя свою юную государыню. Все жители, старые и малые, нарядившись в лучшие платья, вышли этим утром на улицы города, чтоб посмотреть, как императрица Аврора поведет в поход свои полки. Алая армия (почти десять тысяч воинов, пеших и конных, и великое множество повозок с фуражом) была построена за стенами Гримтэна, на плацу, что звался Бранополье, совсем недалече от крутых берегов Лулды, и ожидала приказа выступать.

Под громкие звуки горнов и барабанов распахнулись высокие дворцовые ворота, и из них на брусчатку главного в Гримтэне проспекта на серых жеребцах выступили четыре гвардейца в одинаковых синих доспехах. В руках они держали копья, на которых трепетали белые значки, каждый – с цветком василька.

Сразу за ними на большом белом красавце-коне, покрытом длинной белой попоною в голубые васильки, вылетел рыцарь в изящных золоченых доспехах. Его латы и открытый шлем ловили на себя лучи уже взошедшего солнца и сияли не хуже звезд. На левом бедре яркого витязя покачивался легкий меч в богатых ножнах, на спине висел щит с императорским гербом. Это была Аврора, и явление девушки народ, затопивший собою улицу, встретил таким восторженным ревом, что не стало слышно, как стараются восемь горнистов и десять барабанщиков.

Чуть позади блистающей императрицы гарцевал на вороном коне первый рыцарь государыни – мрачный сэр Кортерис. С жеребцом, которого ему предоставили в императорских конюшнях, он управлялся легко, хоть и ездил на лошадях не так часто, как остальные рыцари. Он вообще, сильно отличался от сопровождавших Аврору витязей. Лорды и бароны императрицы к выезду в войско приготовились весьма тщательно: облачились в блистающие доспехи, яркие кафтаны и накидки, распустили по стальным плечам длинные волосы, На многих вместо шлемов красовались разнообразные и удивительные по форме и цвету головные уборы. Некоторым витязям они даже мешали свободно ворочать головой. Боевые шлемы за господами везли их оруженосцы, тоже разряженные в пух и прах. Их господа будто говорили тем самым: «Я так богат и знатен, что и прислуга моя пышно одевается».

Корт же, зная, что выезд к войску – это еще и выезд на войну, оделся весьма скромно, по-походному: так, как одевался, промышляя заказными убийствами. Черная куртка с капюшоном, штаны, сапоги – все было новым, но почти не отличалось от его старой одежды. Грозные рубцы за спиной, тонкий, но прочный шнур с крючками – на плече, перевязь с верными мальками – на груди. В одной из седельных сумок были спрятаны маскировочный колпак и шарики-дымки (Корт не сомневался в том, что сии хитрости Шипов ему еще понадобяться).

Коротко остриженный, в темной одежде, с белым лицом и пронзительными глазами (они теперь весь город видели по-новому – в разноцветном переливчатом сиянии), Корт, сам того не желая, привлекал к себе даже больше внимания, чем прекрасная светловолосая Аврора в золоченых латах. Потому что она вполне органично смотрелась на фоне своей блестящей, расфуфыренной свиты, а свита – прекрасно ее дополняла, а вот мрачный Шип резко отличался от всех и сразу. Поэтому горожане, прокричав ей «Слава! Ура!», невольно смолкали, натыкаясь взглядами на темную фигуру первого рыцаря.

Зато Корт нес личный штандарт императрицы – большой стяг с четырьмя васильками в белом поле, обшитый золотою бахромой…

Несколько дней назад Аврора намекнула Шипу о том, что стоило бы обеспокоить себя подбором доспехов, но Корт лишь покачал головой:

– В ваших латах я не смогу нормально двигаться. Не привык таскать на себе столько барахла.

– Барахло?! – возмутилась девушка (она как раз примеряла шлемы, выбирая подходящий, но при выборе боевого головного убора руководствовалась скорее внешней красотой, а не прочностью и практичностью). – Может быть, именно это барахло и помогло моему отцу и его воинам завоевать так много земель!

– Может быть, – согласился Корт, улыбаясь. – Но это не значит, что я стану рядиться в это барахло.

– Как всегда, упрям, – нахмурилась Аврора.

– Как всегда, вздорна, – еще шире улыбнулся Шип.

Девушка сердито бросила в него тот шлем, который первым подвернулся в руку. Молодой человек поймал, внимательно осмотрел и сказал:

– Этот я тебе не советую. Он красивый, но когда опущено забрало, плох обзор.

Аврора пожала плечами:

– Что ж, доверяю выбор тебе. Ты мой рыцарь – валяй, покажи себя…

Корт, не убирая с лица улыбки, подошел к скамье, на которой лучший гримтэнский мастер-оружейник выставил штук пять шлемов разных конструкций.

– Вот этот, – взял в руки самый, по его мнению, лучший и протянул Авроре. – Легкий и крепкий. Примерьте, моя госпожа.

– Ты уверен? – спросила девушка, придирчиво осматривая головной убор, довольно простой по форме.

Теперь пожал плечами Шип:

– Мне подсказывает память твоего отца. А уж он-то разбирался в этом барахле…

Аврора, пьянея от воплей толпы, из которой для нее, только для нее неслось «слава!» и «да здравствует!» махала руками людям, совершенно не ощущая тяжести лат, ловила летящие к ней букеты и венки из осенних цветов и еловых веток, украшенных лентами, и, хохоча, швыряла их обратно, будто играла с людьми в мячики.

Корт, одной рукой державший штандарт, другой – поводья своего танцующего и храпящего скакуна, желающего сорваться в галоп, посматривал на девушку, улыбался и думал: «Праздник. Для нее выезд на войну – это праздник… Надо постараться, чтоб она поменьше ужасов увидела… Впрочем, – он бросил взгляд на блистательных генералов и рыцарей, выражения лиц которых были отнюдь не печальными; на своего оруженосца Люта, который, также прилично разряженный, сиял глазами и зубами не слабее Авроры. – Впрочем, праздник сегодня у всех. Все сияют оранжевой радостью. Ну, пусть будет так…»

И сэр Кортерис широко и открыто улыбнулся ясноглазой пухлой девушке в ярко-красном полушубке, которая, хохоча и пылая круглыми щеками, бросила ему еловую ветку, перевитую синей лентой.