Дыши в такт со мной (СИ)

1 часть

Я свободен: в моей жизни нет больше никакого смысла – все то, ради чего я пробовал жить, рухнуло, а ничего другого я придумать не могу.

Жан-Поль Сартр

Пролог.

2001г.

Боже, когда эта смена закончится?

Она так устала.

Закрыть бы глаза. Хотя бы на секунду.

Больше нет сил, противиться желаниям слабого тела, закрыв глаза, Флор позволяет себе опустить голову и на секунду выпасть из реальности.

Её будит запах корицы.

Лёгкий, почти неуловимый среди едких запахов антисептиков.

С трудом заставив себя открыть глаза, Флор посылает слабую улыбку Доре.

— Ты выглядишь такой усталой детка, - бормочет женщина, трясущимися руками смачивая вату спиртом.

Когда-то Флор училась у неё.

Восхищалась каждым лёгким, неброским движением её рук, а теперь Дора превратилась в мятый халат и старый, слишком большой для её головы колпак, из-под которого виднеются тёмные кудри, покрытые сединой.

— Всё в порядке. Тебе нужно поторопиться.

— Дора, когда будет готово?! – визг сменщицы Флор вырывает её из полусна.

Резкий, разрывающий перепонки голос даже Дору, самую терпеливую женщину на свете, заставляет вздрогнуть.

— Секундочку, секундочку милая.

— Быстрее!

Флор раздражённо закатывает глаза, водружая руку на подлокотник кресла.

— Всё будет отлично, ты ведь уверена в том, что делаешь?

Улыбнувшись, Флор кивает в ответ.

— Никогда в жизни ещё не была так уверена.

Дора улыбается в ответ и, закрыв глаза, Флор окончательно просыпается, когда в её истёртую временем кожу входит игла.

1 глава.

2013г.

— Я поверить не могу, что ты вот так просто уехал! – швырнув мокрое полотенце на пол, Клео вперивает руки в бока, ожидая ответа на том конце телефонного провода.

— Детка, ты же знаешь, время - деньги.

Время – деньги.

Клео хотелось разбить что-нибудь в радиусе пяти метров, когда она слышала эту фразу.

И почему Рассел так её обожает? Или просто употребляет по любому поводу, чтобы вывести её из себя?

-Рассел, заедешь за мной в восемь и поужинаем?

-В семь тридцать, время – деньги.

-Рассел, хочешь посмотреть кино?

-Что за глупости? Я не могу терять драгоценные минуты, время – деньги.

-Может, поедем в отпуск вместе?

-Я не могу отправляться в отпуск, время – деньги.

Закрыв глаза, Клео сосредоточенно считает до десяти, на том конце повисает тишина, не считая энергичного перелистывания бумаги.

Он мог так часами висеть на телефоне, читая контракты и крича на ассистентку, а Клео могла дуться на него, делая вид, что не простит после первого же «извини».

— Ты ведь знаешь, что сегодня мой первый день.

— Детка, это не твой первый день. Ты вступила в должность ещё месяц назад.

— Но, сегодня я впервые останусь одна! Без мамы, то есть сегодня мой первый день, - Клео кусает губу, в ужасе думая о том, что придётся открыть шкаф, и самой выбрать первый костюм в свой первый одиночный день.

Эвелин не воспитывала в ней маменькину дочку, но, тем не менее, без неё Клео чувствовала себя на работе, словно голой в незнакомом обществе.

Раздражённо вздохнув, Рассел бьёт рукой по папке с бумагами и страницы издают болезненный стон.

— Я же сказал повернуть налево после 14 улицы! Ты знаешь, что такое лево?!

Зажав уши пальцами, Клео переключается с громкой связи и, прижав телефон к уху, начинает шептать старую колыбельную, надеясь, что это успокоит очередной психоз Рассела.

— Звёзды на небе зажглись, солнце ушло за туман, глазки скорее закрой, не буди в тишине ураган…

— Господи, Клео, ты думаешь, мне это поможет? – шипит Рассел, едва сдерживая крик.

Зажмурившись, Клео опускается на диван, искусственная кожа болезненно скрипит под весом её тела.

Заставляя себя улыбнуться, девушка сжимает руку в кулак.

— Всё в порядке Рассел, успокойся.

— Мой контракт с японцами прогорит, если я не успею! Это твой последний рабочий день кретин!

Рассел менял водителей каждые две недели.

Ассистенток каждые четыре дня.

И дело вовсе не в его характере, нет. Просто почему-то все люди, что его окружали, были ужасно глупыми. Даже Клео, но она предпочитала скрывать свою глупость за молчанием, а остальные не желали держать язык за зубами и ежедневно его расстраивали.

— Рассел…

— Всё, мне некогда. Видимо дальше поведу сам, остановись! Пока.

Клео едва открывает рот, чтобы попрощаться, когда на том конце раздаются короткие гудки.

— И я тебя люблю… - прижав трубку к шее, Клео несколько секунд бездумно взирает на люстру в форме хромированного ветвистого шара с галогеновыми лампочками внутри, что могли менять свет от нежно-жёлтого к тёмно - зелёному.

Она прищуривается, делая вид, что детально изучает вазу, набитую хрустальными шариками, пытаясь отключиться от реального мира с помощью гудков телефона.

Где-то в подсознании раздаёт тонкий писк, умоляющий положить трубку, а вдруг ей кто-то звонит?

Клео заставляет себя вернуться в реальность. Теперь сидеть часами в забвении телефонных гудков небывалая роскошь.

Отключившись, девушка кладёт трубку на стол перед собой и устремляет на неё суровый взгляд.

Прижав ладони к подбородку, Клео несколько минут не сводит пристального взгляда с источника криков Рассела.

Лучше обвинить во всём телефон. Это он виноват.

Рассел не такой.

Медленно поднявшись, Клео направляется в спальню, пытаясь не напороться на новые статуэтки, что неделю назад привезла мама из Таиланда.

Странные женские фигуры, окрашенные в чёрный цвет, с огромными животами в безмолвии взирали на Клео с широко открытыми ртами.

Поёжившись, девушка прижимает руки к груди, пытаясь скрыть от них наготу.

Звонок телефона.

Внутри что-то едва слышно взрывается, расплываясь, горячим пятном по животу и охватывая бёдра.

Вдруг это Рассел? Решил извиниться за то, что нагрубил?

Решил вдруг стать романтичным, забыть о любимой поговорке и, бросив всё, приехать к ней, чтобы отвезти на работу?

Клео позволяет мечтам затуманить ей мозг и бежит обратно к столу, даже не замечая странных глиняных женщин, что пугали её ещё минуту назад.

— Да?

— Я так и знала, что ты дома!

Прижав ладонь ко лбу, Клео зажмуривается.

— Рокси, я буду через…

— Через миллион лет! – восклицает в ответ подруга.

Смешно.

Роксана добиралась из самого Гарлема, а оказывалась на работе раньше Клео.

Каждый божий день.

— Расслабься, я уже почти вышла, - Клео бежит в спальню, на этот раз её нога всё же задевает статуэтку разбухшей негритянки и та с грохотом падает на пол.

Резко остановившись, Клео с опаской оборачивается.

— Что это было? – голос Роксаны становится тихим, почти превращаясь в шепот.

— Кажется, я разбила мамину статуэтку, - подойдя ближе, Клео опускается на корточки.

Рука и левая грудь откололась, теперь негритянка казалась ещё более ошарашенной, кажется, ещё секунда и она начнёт тыкать пальцем в Клео и велеть вернуть её части тела на место.

— Клео…

— Я спешу! Серьёзно, всё, забыла.

— Джейми только бы повод найти, чтобы тебя опозорить, - бормочет Роксана.

В ухо ударяет трель телефона, раздражённо вздохнув, Роксана переключает линию.

У Клео есть несколько минут, чтобы, по крайней мере, выхватить вещи из шкафа.

К сожалению, на пути встаёт кровать с ножками отливающими перламутром, об одну из которых Клео ударяется и, кусая губу от боли, вновь продолжает путь к шкафу.

— Звонила твоя мама. Интересовалась, как там первый день дочки без неё?

Клео бьёт себя ладонь по лбу, и как она могла забыть о напутствиях матери в первый рабочий день по рабочему номеру.

— Чёрт, я совсем забыла…

— Клео, - устало вздохнув, подруга понижает голос до едва слышного шепота. – У меня такое ощущение, что всё это тебе не нужно.

— Что? Нет! – Клео отвечает, пожалуй, слишком громко, даже в ухе начинает звенеть.

Вырвав из шкафа, точно изо рта кровожадного монстра, тёмно-синее платье из кружева и тюли, Клео довольно улыбается.

— Я скоро буду.

— На дороге пробки десятибалльной шкалы.

— Я тебе перезвоню, - бросив телефон на постель, Клео поспешно натягивает нижнее бельё, когда на глаза попадаются папки с документами Рассела.

Она застывает на мгновенье, только сейчас понимая, как много его работы в её квартире.

Его папки около постели, на подоконнике, на диване в гостиной, на полке в ванной, на кухне…

Слишком много. Слишком много Рассела, разбросанного цифрами по листкам формата A4.

И когда они сошлись?

Взгляд натыкается на валявшийся, на прикроватном столике календарь, увитый кружевами вчерашнего нижнего белья.

Каждую ночь она высчитывала свой цикл. Это была мания, слишком сильная предосторожность от зачатия.

Или она просто не могла родить ребёнка от такого, как Рассел.

Подойдя ближе, Клео стряхивает бюстгальтер с корки календаря.

Она не была одной из тех женщин, что помнят день знакомства. Число, месяц, время, во что они были одеты.

Рассел всегда носил костюмы. Он не признавал другой одежды, значит, одет был в костюм.

А ей мама привила вкус к дорогой, женственной одежде.

Аккуратные платьица из шёлка, тюли и кружева, тонкие юбки, выразительные топы, элегантные пиджаки.

Значит, на ней было что-то из этого.

А познакомились они, скорее всего на мероприятии. Мама любила водить её на мероприятия.

Коктейли, что нельзя было пить, люди, с большинством из которых нельзя было говорить и море ярких вспышек, усталых взглядов, обречённых речей.

Наверно он поразил её своим красноречием.

Или поразил им её мать.

Устало вздохнув, Клео кладёт календарь обратно на столик, когда голову пронзает мысль, точно вспышка молнии.

Пробки десятибалльной шкалы…

На часах восемь двадцать.

Она не успеет. Не успеет приехать даже к девяти, на летучку.

Бросившись к постели, Клео натягивает платье так быстро, как только может.

Дальше туфли. У неё целый шкаф. Раздвижные секции, сотни крохотных лампочек, похожих на розовые свечи и тысячи блестящих, пахнущих кожей пар обуви.

Клео выбирает ботильоны на танкетке в тон платью, и, схватив сумку, включает мобильный.

Семь вызовов от Роксаны.

Она будет ужасным начальником.

На завтрак нет времени.

Она слишком много времени провела в ванной, а потом слишком долго пыталась вспомнить, когда познакомилась с Расселом.

Подбежав к зеркалу практически во весь рост, Клео пытается распознать своё отражение в цветном стекле.

В ответ на неё взирает лишь бесформенное тёмно-красное пятно.

Распалив утюжок для волос, Клео проводит им по пушистым, длинным прядям. Они едва доходят до плеч, но уже ведут себя крайне непослушно.

Раньше у неё были тёмные, почти каштановые волосы, но однажды мамина знакомая, профессиональный стилист, сказала, что выглядит девочка, как серая мышь.

И даже её зелёные глаза, что называли едва ли не колдовскими, терялись на фоне бесформенной копны волос не ясного цвета.

На следующий день её волосы стали русыми с золотистым отливом.

А ещё через день от мочек ушей и до кончиков, волосы были окрашены в светлый, практически блондинистый оттенок.

Клео не нравилось ощущение сухих волос, но зато мама была довольна. Больше дочь не была похожа на серую мышь.

~***~

— Чёрт, чёрт, чёрт! – Клео бьёт рукой по бедру так сильно, что мышца отдаёт зудящей болью. – Такси встали мёртвым грузом!

— Я тебе говорила, пробки, - Роксана устало вздыхает, её руки с едва слышным стуком бьют по клавишам. – Тебе будет быстрее дойти пешком… или…

— Что? – Клео окидывает обречённым взглядом шоссе, забитое кусками железа, носившими гордое имя «машина».

И почему она не выучилась на права, как только ей исполнилось пятнадцать?

Ах да, мама была против, по её мнению женщина за рулём, это опасно.

— Есть ещё подземка.

Глаза Клео изумлённо округляются, она уже готова рассмеяться на предложение подруги, когда взгляд её натыкается на подземный рот города.

Асфальт уходит из - под ног, и среди кусочков лестниц люди бегут куда-то к центру земли, пытаясь исчезнуть из этого города.

Клео была в метро один раз.

Когда мама хотела показать ей, как плохо живут люди низшего класса. Они падали на усыпанный мозаикой названий станций, пол метрополитена. Закрывали лицо платками, или кепками, прижимали к себе табличку с мольбой о помощи, и ставили у колен крохотную банку, надеясь получить милостыню ценой, хотя бы пяти центов.

Клео не могла видеть их глаза. Полные боли и отчаяния, через них сквозила ненависть.

Ненависть на этот мир, на то, что они будто пресмыкающиеся ползают по земле, отчаянно желая вцепиться в ноги парящих слишком высоко в отличи от них.

Мир метро был грязным, дурно пахнущим и полным лиц, которые она не хотела видеть, речей, которые она не хотела слышать и чувств, которые она не хотела испытывать.

Клео нравилось жить в красивом мире, и слушать сладкие речи дорогих духов.

— О Боже… - судорожно выдыхает Клео, цепляясь за полы своего нового кашемирового пальто, что мама привезла из Италии.

Мягкая ткань, белоснежный оттенок, безукоризненные пуговицы, переливающие перламутром,… как это пальто может спуститься в метрополитен?

— Клео, ты сможешь, осталось меньше двадцати минут, если сейчас пойдёшь, успеешь, - в голосе Роксаны сквозит раздражение.

Она почти каждый день спускается в метро и никогда не жалуется.

Сжав руку в кулак, Клео уверено движется вперёд, слушая, как туфли выстукивают по асфальту.

В руках крохотная сумочка, органайзер разрывается новыми идеями, и между ней и новой работой стоит какой-то метрополитен.

— Ладно, я смогу. Буду в девять.

— Дивно, - Роксана бросает трубку.

Засунув телефон в карман пальто, Клео подходит к вырванному из асфальта куску, украшенному лестницей с железными перилами, покрытыми дорожной пылью.

Мимо пробегает стайка молоденьких девчонок, задорно хихикая, они перепрыгивают через ступеньку, устремляясь вниз.

Схватившись за перила, Клео идёт следом за ними, пытаясь представить себя пятнадцатилетним ребёнком.

Только ничего не выходит, в пятнадцать лет она не спускалась в метро, не хихикала с подругами, и не опаздывала в школу.

Потому что училась в частной школе-интернате, где вставала ровно в семь и, умывшись, завтракала с соседками по комнате, общение с которыми ограничивалось лишь приветствиями.

Минуя лестницу, Клео оказывается в потоке горячего воздуха. Вокруг гул, грохот отъезжающих электричек, громкие голоса, звон денег в кассах, автоматические голоса диспетчеров, сливаясь в одну какофонию безумного шума, превращается в настоящий ураган, разрывая перепонки.

Впереди очередь к кассам, послушно встав в самом конце, Клео старается дышать ртом, честно пытаясь не замечать странной смеси горячих ароматов подземки.

Очередь расходится быстро, люди, словно на автомате что-то говорят кассиру, та отвечает, бренчит мелочь и через секунду они уже минуют последние препятствие между ними и настоящей станцией.

Оказавшись у истёртого временем стекла, Клео морщится, рассматривая огромные царапины, искажающие лицо кассира.

— Можно мне билет в западную сторону, 16 улица.

Сзади раздаётся едва слышный смешок.

Обернувшись, Клео окидывает суровым взглядом мужчину, чьё лицо покрыто- то ли угревой сыпью, то ли смесью грязи и пыли.

— Не вижу в этом ничего смешного, - цедит Клео сквозь зубы, вновь оборачиваясь к кассиру.

Закатив глаза, женщина наклоняется к микрофону.

— Девушка, здесь только покупают билет на вход. Мне всё равно, куда вы едете.

— О… - Клео пытается сгладить неловкую ситуацию улыбкой, но кажется, ничего не выйдет, судя по убийственному выражению лица кассира. – Мне один.

— Доллар пятьдесят.

Только оказавшись на платформе, Клео немного расслабляется.

Всё прошло не так плохо, зато в запасе у неё ещё десять минут, она успевает, и Джейми не сможет зацепить её очередным язвительным комментарием.

Хотя для того, чтобы получить язвительный комментарий от Джейми, вовсе не обязательно опаздывать.

Или получить пятно горчицы на блузку.

Взглянув на часы, Клео возмущённо топнула ногой, губы сами собой сложились в пухлый бантик возмущённого ребёнка.

В глазах негодование, и где же этот поезд, что должен доставить её из пункта А в пункт Б?

Мимо проносится высокий парень в дорогом костюме, от него за версту разит одеколоном.

Клео отводит волосы назад, пытаясь не навязчиво рассмотреть его.

В глубине души теплится страшная мысль о том, что это может быть Рассел.

Нет, Рассел не ездит на метро, и лучше ему не знать, что она здесь была. Иначе не избежать его коронного изумлённого взгляда и острого прищура.

Поёжившись, Клео прижимает к себе сумку, когда слышит грохот железных колёс о рельсы.

Её обдаёт новой волной горячего воздуха, и сотни вагонов с горящими стёклами проносятся мимо.

Вокруг сгущается толпа, Клео почти чувствует себя неуютно от такого количества горячих, неизвестных личностей, полных проблем и скрытых замыслов.

Выходящие из поезда люди, задевают её локтями. Они суровы, из ртов тянутся не приятные запахи, глаза заспаны, одежда не свежая, а на ботинках тонны грязи.

Клео учтиво отходит в сторону, давая им проложить живую тропу на станцию.

— Проходи, не стой! – выкрикивает женщина средних лет, подталкивая Клео вперёд, и та в ужасе пытается обернуться, надеясь, что та не испачкала её пальто.

В вагоне жарко.

Вокруг вновь горячие, потные тела, их возмущённые речи и суровые взгляды устремлены в темноту проносящихся стёкол, но Клео кажется, что каждый из них смотрит именно на неё.

От движения её шатает, хочется схватиться за блестящую ручку, отливающую едва ли не серебром в свете ламп, но наличие невидимых глазу микробов заставляют лишь крепче вцепиться в сумку.

Автоматический голос диспетчера извещает о прибытии на следующую станцию, дышать становится легче, когда сразу несколько десятков человек покидают вагон.

Клео несколько секунд с недоверием взирает на пластмассовое сидение ядовито-жёлтого цвета, прежде чем решиться опуститься на него.

В конце концов, ведь ничего плохого не случиться? Оно кажется почти чистым.

Проведя по пластику рукой, Клео садится на сидение, боясь даже подумать о том, что там могут быть пятна.

Свет начинает моргать, когда вагон слегка покачивает, проезжая очередной кусок чёрного пространства с протянутыми вперёд жирными, покрытыми пылью проводами.

Прямо напротив женщина читает утреннюю газету, возмущённо выдыхая каждый раз, едва её взгляд касается нового заголовка.

Рядом с ней крохотный рыжеволосый мальчишка, сидит, посасывая большой палец, на соседнем сиденье уже высится портфель, едва ли не больше его самого.

Клео слабо улыбается, наблюдая за тщетными попытками мальчишки побороть сон.

Расправив плечи, Клео достаёт органайзер, пробегает взглядом по встречам этой недели, пропускает сквозь пальцы прошлую и тщетно пытается вспомнить каждую сноску с обложки свежего журнала.

Её портрет на обложке, как и мечтала мама.

Как и мечтала…

Взгляд Клео ещё секунду назад скользил по царапинам площадки вагона, изучая засохшие пятна пролитой газировки, или чего-то покрепче, когда вся серьёзность происходящего сдувается, точно воздушный шарик.

Не в силах сдержать смешок, Клео зажимает рот рукой.

Жёлтые кроссовки.

Жёлтые кроссовки, на одной из которых улыбающаяся рожица Губки Боба, а на второй его суровый взгляд и рот с высунутыми зубами.

Клео почти смеётся в голос, даже органайзер едва не падает из рук.

Женщина напротив, отвлекается от газеты и недоумённо нахмурившись, устремляет на Клео вопросительный взгляд.

Она бы и рада успокоиться, но истеричный смешок сам собой вырывается наружу и если бы не грохот вагона, услышал бы каждый.

Она просто обязана увидеть обладателя уморительной обуви, и если это десятилетний мальчишка, то она ему всё простит, а если шестнадцатилетняя кокетка, рассмеётся ей в лицо.

Клео уверенно скользит взглядом по тёмным, почти чёрным джинсам, тёмно-синей рубашке, надетой поверх белой футболки, и натыкается на его глаза.

Почти чёрные, устремлённые на неё.

Клео в ужасе опускает голову.

Щёки обжигает стыдливый румянец, пока она умирала со смеху, он смотрел на неё и наверно желал смерти.

С шумом сглотнув, девушка проводит рукой по волосам, пытаясь избавиться от несуществующих «петухов».

Ладно, успокойся, ты ведь ни в чём не виновата. Он сам выбрал эти кроссовки, да и одет был совсем не посередине октября.

Снега на улице, конечно, нет, но сейчас не настолько жарко, чтобы носить лишь рубашку поверх футболки.

Как только двери вагона в очередной раз закрываются, диспетчер сообщает название следующей станции.

Клео облегчённо выдыхает, хватаясь за поручень.

Сейчас она покинет этот вагон и забудет о странном парне в странных кроссовках, к тому же вряд ли она первая, кто так отреагирует на него сегодня.

Встав напротив двери, Клео изучает себя придирчивым взглядом, заправляет прядь волос за ухо, облизывает губы, пытаясь сделать блеск чуть более заметным.

— Надеюсь, я вас развеселил.

Рука судорожно сжимается вокруг поручня, точно змея, скатывающая хвост в клубок.

Клео заставляет себя усмехнуться, резко развернувшись к нему, она вновь натыкается на эти глаза.

Облокотившись на дверь, надпись которой предупреждала «не прислоняться» он изучал её пристальным взглядом, и кажется, ему было совсем не смешно.

Заметив кожаный шнурок, обмотанный вокруг его шеи и спутанные волосы, каштановыми прядями, создающий художественный беспорядок, Клео чувствует себя уверенней.

Кто он, и кто она. Она имеет право не только смеяться над его странными кроссовками, она имеет право отрезать ему прядь волос и уйти без объяснений.

Так учила мама.

Есть те, кто добиваются своих целей, а есть просто посмешище для окружающих.

Они жалкие, умоляющие подарить им хотя бы крохи твоего внимания, но как бы жалко тебе их не было, ты не имеешь права раскиснуть.

Ты скала.

Самая сильная, самая быстрая, самая лучшая, единственная.

— Нужно было думать о том, как это будет выглядеть, когда надевали, - Клео вновь скользит взглядом по его кроссовкам, и она почти готова поклясться, что улыбающийся Спанч - Боб нахмурился в ответ.

— Я думал. Думал о том, как развеселю кого-нибудь, например вас.

Клео закатывает глаза, повиснув на поручне.

— В таком случае цель достигнута.

Усмехнувшись в ответ, он встаёт по стойке смирно и выходит вместе с ней, уже через минуту после выхода из вагона Клео забывает об обладателе странных кроссовок.

~***~

Роксана Беррингтон работала в журнале Trend почти три года.

На первую «годовщину» друзья по работе подарили ей чашку с надписью «Я воплощение Trend», увидев которую, начальница усмехнулась.

На вторую ей подарили футболку с надписью «Я покажу вам, каким должен быть Trend», увидев которую, начальница нахмурилась.

И сегодня, подсчитывая дни до следующей годовщины, Роксана уже готовилась наткнуться на полную брани речь начальницы за столь неприглядные и наглые заявления.

8:53

Роксана бьёт карандашом по столу, на экране компьютера крохотные девочки раскрывают крохотные журналы и широко улыбаются, прижимая его к груди.

На секунду их замыкает, и всё начинается сначала. До тех пор, пока экран не потемнеет.

— Роксана.

Девушка вздрагивает, тело само собой требует подняться со стула, она уже почти чувствует себя школьницей, приветствующей преподавателя, пока не поднимает голову.

Это всего лишь Джейми. Она не имеет над тобой власти, так что расслабь мышцы и ядовито улыбнись.

Поправив наушник, Роксана посылает ей сухую улыбку.

— Да?

Ударив ногтями по столу, Джейми подаётся вперёд.

В нос ударяет запах Шанель, слабый, не ровный, но при этом дерзкий, заполняющий пространство без остатка.

Она могла бы им убивать.

— Где она?

— Она, это наш босс?

Роксана почти видит, как зубы Джейми сводит от произнесённых ею слов.

Выпрямившись, Джейми расправляет волосы, чёрные пряди плотно окутывают скулы, струятся по плечам и освобождают лишь лоб, благодаря заколотой чёлке.

Нужно отдать должное, выглядела Джейми всегда отменно.

Роксана никогда не видела её слабой, опустившей руки, рыдающей, или забывшей накраситься.

А ещё она никогда не опаздывала. Умела в совершенстве парковаться, знала все правила дорожного движения, изучала судебное дело, имела в друзьях настоящих акул-адвокатов и происходила из династии самых состоятельных людей Америки, по словам Эвелин.

Она была высокой, регулярно занималась спортом, оставалось загадкой, как она всё успевает, если Джейми приходила в офис раньше всех, а уходила позже всех.

Признавала только правильное питание, не имела привычки менять бойфрендов, и каждый из трёх её бывших умолял выйти за него замуж.

Кожа у неё была удивительного молочного оттенка, так потрясающе сочетающаяся с зелёными глазами, скрытыми поволокой и иссиня-чёрными волосами.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, - голос у Джейми был уверенным, чётким, будто поставленным, но в эту секунду Роксана почти уловила звенящую дрожь.

— Она будет с минуты на минуту, - в очередной раз, ударив карандашом по столу, Роксана выдавила из себя широкую улыбку. – Надеюсь, ты не очень соскучилась.

Откинув волосы назад, Джейми хищно улыбается в ответ, бросая взгляд на часы.

— Надеюсь, пунктуальность единственный из талантов, коим она не обладает.

Нахмурившись, Роксана делает вид, что ей пришло письмо и утыкается взглядом в экран компьютера, энергично нажимая на клавиши, выбивает в блокноте мольбы по призыву Клео: «Войди! Прямо сейчас войди в эту дверь! Приди немедленно!».

— Всем привет!

Облегчённо выдохнув, Роксана сворачивает блокнот и вскакивает с места.

8:57, три минуты до признания Клео невежественным боссом.

— Клео, - приняв боевую стойку, Джейми скрещивает руки на груди. – Наконец-то.

— Я буду через секунду, - отвечает Клео, на ходу расстёгивая пуговицы пальто. – Рокси, ты мне нужна.

Обогнув Джейми, Роксана спешит следом за начальницей в её кабинет.

Не смотря на то, что стены в кабинете из прозрачного стекла, ведь Эвелин не признаёт скрытности, по крайней мере, публично, Роксана чувствует себя здесь защищённой от сурового взгляда Джейми.

Захлопнув дверь, она опускает жалюзи, и кабинет превращается в железную коробку с окном.

Бросив сумку на стол, среди идеально разложенных стопок эскизов и глянцевой бумаги, Клео вешает пальто на спинку стула.

— Я ехала в метро, - наклонившись, Клео изучает пальто придирчивым взглядом. – И даже сидела там, Господи Рокси…

Клео обречённо опускает руки.

Роксана старше её всего на два года, но испытывает неимоверные материнские инстинкты к беззащитной Клео.

Уголки губ опущены, в глазах смятение, руки дрожат, на подоле платья крохотное пятнышко дорожной пыли.

Устало вздохнув, Роксана подходит ближе и одним властным движением опускает начальницу в кресло.

Затем подходит к подоконнику, и, подхватив графин, наполненный апельсиновым соком, возвращается к Клео.

— Где Рассел?

Прижав ладонь ко лбу, Клео качает головой.

— Понятия не имею. На работе, где он ещё может быть.

Покачав головой, Роксана протягивает Клео стакан с изображениями играющих в мячик тигров. Он здесь уже лет десять, по словам Эвелин, с тех пор, как она впервые привела в этот офис дочь.

— Послушай, - опустившись на корточки, Роксана пытается создать на губах мягкую улыбку. – Ты справишься, всё пройдёт прекрасно и ни одна Джейми не сможет тебе помешать.

Сделав глоток сока, Клео достаёт из ящика стола подставку. Она теперь босс, но видимо указания матери по поводу разводов на хромированном стекле всё ещё звучат в голове.

— Ты права, я справлюсь, я знаю… - на губах Клео слабая улыбка. – Я сегодня видела самые нелепые кроссовки в мире, ты бы только…

— Чёрт, нам пора, - заметив тени, скользнувшие за стенами кабинета, Роксана поднимается. – Идём, пора зайти в клетку с тиграми.

— Боже, где мои плётки, - усмехнувшись, Клео собирает папки, что вчера Роксана несколько часов раскладывала по порядку.

— Малышка, всё будет отлично, - проведя рукой по волосам, Роксана прищуривается, пытаясь представить свой внешний облик без зеркала.

На ней сегодня невероятные леопардовые легенсы, подчёркивающие выдающийся зад и тонкую талию.

Поправив лямки чёрного топа, что переливался на свету, Роксана проводит пальцем по контуру губ, надеясь, что помада не смазалась.

Макияж как обычно броский, яркие тени, кричащая помада, нужно ведь оттенять смуглую кожу.

— Кстати, ты так и не сказала, как тебе моя новая причёска, - развернувшись, Роксана проходит вперёд, уперев руки в бока, и лишь достигнув двери, вновь оборачивается.

Она почти год отращивала волосы, покупала шиньоны, старательно красилась в ядовито-красный, а вчера вдруг решила, что волнистые пряди, похожие на мочалку ей наскучили.

И теперь на голове была аккуратная шапочка из рыжих волос, что едва доставали до плеч.

— Потрясающе, как обычно.

— Думай о моей причёске, - вынув из уха наушник, Роксана открывает дверь, позволяя Клео пройти вперёд.

Это будет тяжелое собрание.

2 глава

Мне нравятся сумасшедшие. Они напоминают мне о том, что я нормальная.

Сэм Хайес.

— Дамы, поздравляю всех нас с выходом свежего номера, пусть и на пару дней позже положенного срока, но получился он действительно отменным.

Слова Клео встречаются восторженными аплодисментами, и она почти чувствует себя уверенно.

Так делала её мама, показывала всем, что она босс.

Не сидела на летучках до тех пор, пока не начиналось обсуждение предложений для следующего номера, говорила громче остальных, но никогда не кричала.

Просила принести ей чашку капучино и не притрагивалась к нему до тех пор, пока остальные не покидали зал.

Впервые попав сюда в тринадцать лет, Клео обожала это помещение.

Здесь были потрясающие угольно-чёрные полы, белоснежные стены и доски, на которых можно было записывать маркером свои идеи, в центре этого бесхитростного помещения круглый стол переговоров с длинной чередой стульев.

Бросив свежий номер на стекло, Клео окидывает обложку довольным взглядом.

Она ненавидела сниматься и ненавидела то, как получалась на фотографиях, но в этом снимке было что-то магнетическое.

Она казалась почти уверенной в себе.

Почти красивой.

Почти лучшей.

Всегда почти, потому что место уверенной, красивой и лучшей в этом офисе уже занято.

— Думаю, все вы немного расслабились в эти выходные, что, безусловно, заслужили после такой работы, но сегодня понедельник. Тяжёлый день, и я могу вам это подтвердить, так как именно я сегодня опоздала.

По залу проносится смешок, Клео старается смотреть на открытое, полное доброты лицо Роксаны, на её бренчащие серёжки в форме прямоугольников, но взгляд так и норовит вцепиться в Джейми.

— Итак, для того, чтобы следующий номер получился таким же, надеюсь хорошим, как и этот, нам с вами стоит начать работать уже сейчас, - Клео едва успевает открыть рот, когда сотрудники начинают энергично раскрывать блокноты. – Итак,… думаю, все вы знаете, что я решила внести несколько изменений.

Джейми поднимает руку.

Она всегда так делает, она ведь правильная ученица, а правильные ученицы не говорят без разрешения.

Клео чувствует себя неловко, Джейми уже тридцать, она почти на семь лет старше её, но старательно демонстрирует, что она слушается нового босса.

Прочистив горло, Клео кивает ей.

— Не хочу мешать вашему творческому процессу босс, но насколько я знаю, Эвелин не говорила ни о каких изменениях, - Джейми всплескивает руками. – Мы лишь филиал, а не основной центр журнала, думаю, все решения об изменениях должна принимать только Эвелин.

— Я говорила с ней Джейми, и она позволила мне провести некий эксперимент изменений. Джейми поджимает губы от удовольствия, Клео становится не по себе, она будто доставила ей оргазм своими словами.

Да, я неудачница и я прогорю со своими идеями, а ты сможешь получить это место, как всегда и мечтала.

— Как скажете босс.

Раздражённо цокнув языком, Роксана бьёт карандашом по столу, заставляя Клео очнуться.

— Итак… - раскрыв блокнот, Клео подвигает к себе органайзер, - одна из новых рубрик будет называться «Уличная мода». Думаю, ею займётся Дани.

Девушка неловко улыбается в ответ, прижав к себе локти слишком длинных рук.

— Я… это… большая честь, - облизнув пересохшие губы, Дани, заправляет пряди тусклых волос за уши.

Она слишком долго писала не сбывающиеся гороскопы, пора дать ей что-нибудь стоящее, Клео на сто процентов была уверена в своём решении, пока не увидела, как над ней посмеивается Джейми.

— Следующая новая рубрика «Дневник ожидания», мы нашли девушку, она беременна. Срок шесть недель и мы попросили её описывать свои чувства, эмоции. Думаю, это очень поможет женщинам, которые хотят завести ребёнка.

Роксана старательно кивает в ответ, её подхватывает Дани и уже через минуту почти весь зал, исключая Джейми отвечает ей уверенными кивками.

— К тому же я отказалась от нескольких страниц реклам, и немного урезала бюджет будущей съёмки новой зимней коллекции.

Глаза Джейми изумлённо округляются, она даже руку забывает поднять прежде, чем слова вырываются из её горла.

— Что?! – подскочив с места, она даже не отряхивает подол платья, как делает это обычно. – Это невозможно урезать! Только не это!

Клео пожимает плечами в ответ.

— Мне хочется сделать журнал более душевным, а не ледяной конструкцией моды.

— Но, это журнал мод! Название «Trend» тебе ни о чём не говорит?! – восклицает Джейми. – Если хочешь быть душевной, стань редактором в журнале «Кухня для души».

Модель, восседающая рядом с Джейми, хихикает.

Клео чувствует, как по спине сползают предательские капли пота.

— Джейми, не хочу превышать свои обязанности, но мне кажется, ты не имеешь права кричать на Клео, - подаёт голос Роксана. – Как ты уже ранее заметила, она босс.

Безмолвно открыв рот, Джейми глотает воздух, точно рыба и безвольно опускается на стул, прижав ладони к щекам.

— Хорошо… и последнее, что я хотела сказать, - закрыв блокнот, Клео одаривает аудиторию улыбкой. – Как вы уже поняли, я хочу увидеть изменённый журнал. Хочу, чтобы его читали не только высшие мира сего, хочу привлечь новых читателей, и для эстетов у меня есть особенный подарок.

Подав Роксане сигнал, Клео скрещивает руки на груди, когда секретарша поднимается и, бросив в центр пачку листов, запутанных в отпечатанных текстах, встаёт рядом с Клео.

Недоумённо нахмурившись, сотрудницы тянутся к пачке, подхватывая ровные, ещё пахнущие краской принтера, листы.

— «Сделано слишком много. И слишком много сказано. Каждое произнесённое мной слово было кем-то услышано, а значит занесено в книгу моей жизни.

Её откроют на страшном суде, и я не доживу до последней страницы.

Не смогу увидеть заляпанных паутиной и благородной сединой последних страниц моей исповеди», - недоумённо нахмурившись, читает Джейми. – Что это?

— Это потрясающая блогерша, выступающая под ником Sins our¹, - Клео подаётся вперёд. – Вот то, что я хочу видеть в нашем журнале. Красивые высказывания о чьих-то чувствах, завуалированные в капсулу метафор.

— Без проблем, - Джейми пожимает плечами, откидываясь на спинку стула. – Я могу это сделать.

Смешок Клео гудит в свете ламп, она качает головой в ответ.

— Нет, Джейми. Я пригласила к нам эту самую блогершу, так что твои услуги здесь нам не понадобятся.

— Клео… - Роксана наклоняется вперёд, но Клео обрывает её, отмахнувшись.

— Итак, в конце этой недели я хочу знать о скелете статьи каждого из вас, пожелания и предложения вы найдёте на своих компьютерах, Рокси разослала их вам по электронной почте, и Дани.

Девушка устремляет на Клео полный внимания и сосредоточенности взгляд.

— Да?

— Освободи стол рядом с тобой, думаю, сегодня там появится новый сотрудник.

Дани старательно кивает в ответ.

— На сегодня все свободны.

Второй раз повторять не надо, они мгновенно вскакивает с нагретых мест, и покидают зал так быстро, как только могут, оставляя Клео и Роксану наедине с разбросанными бумагами.

— Я всё уберу, - Роксана хватается за мятые листки чужого блога, когда Клео отталкивает её руку.

— Я сама уберу, ты позвони лучше ещё раз нашей писательнице, узнай, во сколько она приедет.

— Клео…

— Сегодня вечером мы с Расселом должны показаться на его благотворительной вечеринке, - Клео усмехается. – Вернее на ярмарке показухи и тщеславия.

Кивнув, Роксана покидает зал, оставляя Клео одну.

Опустившись на стул, она дрожащими руками притягивает к себе блокнот, поверх плана обновлений слова Sins our:

«Земля умирает. Ты слышишь её стоны? Я слышу. Слышу, как она пузырится и взрывается, как каждый человек превращается в крупицу пороха и убивает мир вокруг себя. Алчность, ненависть, лицемерие, это как яд.

Мы медленно вводим его под кожу, он растекается по венам, сосудам, даже крохотным капиллярам и вот ты уже наполнен им с ног до головы.

В тебе нет ни единого живого места без этого яда.

Мне бы хотелось очиститься.

А тебе? »

По телу Клео бегут мурашки каждый раз, когда она перечитывает эти строки.

Это будет нечто удивительное, умное, утончённое, необыкновенно чувственное, что заденет за живое каждого читателя.

Улыбнувшись, Клео резко поднимается, от чего голова начинает кружиться, и пространство пускается в пляс.

Наскоро собрав в кучу бумаги, завалившие стол, Клео покидает зал конференций, едва не сбив с ног Роксану.

— Рокси! – с широкой улыбкой Клео вручает ей ворох мятых листков. – А я тебя уже заждалась.

Скептически поджав губы, Роксана закатывает глаза.

— Она здесь?

— Да, но прежде, чем ты залетишь в свой кабинет, позволь мне, наконец, сказать.

— Что? – Клео недоумённо хмурится.

— С чего ты взяла, что это девушка? – Роксана щёлкает пальцами у лица Клео. – Представь себе, когда я звонила вчера по телефону, что этот ник, наконец, удосужился прислать, наткнулась на парня.

Глаза Клео изумлённо округляются.

— Это пишет парень?

— Именно!

— Чёрт, нет… - стонет Клео, хватаясь руками за голову. – Парень никогда не согласится работать в нашем журнале, а мама никогда не примет парня в этот журнал. Она ведь вступала в наш бизнес под лозунгом: «Ни единого мужчины в офисе»!

Пожав плечами, Роксана отходит в сторону.

— Есть ещё Брендон.

— Брендон курьер, - Клео стучит пальцами по подбородку, - чёрт, я до последнего надеялась, что это чувственная лесбиянка.

Рассмеявшись, Роксана толкает её вперёд.

Нет времени тянуть, в конце концов, она перекраивает концепцию журнала, выходит для того, чтобы окончательно сломать систему, осталось лишь заполучить мужчину - писателя.

Минуя ряды аккуратных рабочих мест, где сотрудницы уже стучат по клавишам, Клео спешит в свой кабинет.

Следом за ней бежит Роксана, старательно выстукивая шпильками по паркету.

Вручив ворох бумаг Дани, она настигает начальницу и уже идёт с ней вровень, подхватывая со стола блокнот и ручку.

— Всё будет отлично, вы с ним чудесно сработаетесь, он показался мне очень милым.

— Милым, как Рассел? – Клео морщится.

— Нет, Рассел дерьмо, а он действительно милый.

Роксана распахивает дверь и позволяет Клео войти первой.

Включив всё обаяние, на которое она только была способна, Клео заходит в кабинет, в полной боевой готовности. Широкая улыбка, отличная причёска, ни единой тени отчаяния в глазах, когда вдруг застывает.

— Клео познакомься, это Логан, - Роксана обходит начальницу, широко улыбаясь парню.

Клео пытается сказать что-то в ответ, но в глазах её лишь стоят его кроссовки с изображениями Спанч Боба.

~***~

— Значит, Логан, - скрестив руки на груди, Клео поджимает губы.

Ощущение, что её предали.

Роксана не могла сказать, что он милый. Она должна была высмеять его нелепый вид и отправить домой.

— Логан Андерсон, - улыбнувшись, парень забрасывает лямку потёртого рюкзака на плечо и протягивает Клео руку.

Поморщившись, девушка устремляет на него недоумённый взгляд, будто он предложил ей обнять секиру.

— Поверить не могу, что это пишешь ты, - врывается в разговор Роксана и её серёжки отдаются звоном, когда она подходит практически вплотную к парню.

— Но, это…я, - выдавив из себя улыбку, Логан нервно смеётся.

Нахмурившись, Клео принюхивается к запаху, что принёс этот человек в её кабинет.

Запах горелой пеньковой верёвки в смеси со жжёным сандалом.

Тёплый, стойкий аромат был настолько неуместен в холодном кабинете, полным хромированного стекла и железных принципов, будто кто-то принёс кусочек весны в вечную зиму.

— Клео в восторге от твоих статей.

Улыбнувшись, Логан устремляет взгляд на Клео.

— А ещё она в восторге от моих кроссовок.

Нахмурившись, Роксана опускает голову и на её губах играет слабая улыбка, как, будто она каждый день видит людей в таких кроссовках.

— Мне больше нравится Патрик.

— Я люблю весь набор, только давно не следил за их приключениями, - Логан пожимает плечами. – Путешествовал.

Подавшись вперёд, Роксана скрещивает руки на груди и выставляет вперёд бедро.

— Серьёзно?

— Да, автостоп по миру.

— С ума сойти, - Роксана бьёт его по плечу и Клео почти вскрикивает от охватившего её шока, они знакомы несколько минут, а она уже позволяет себе такие фамильярности. – Всегда мечтала отправиться автостопом по миру.

— Так, отправляйтесь, ничто не должно сдерживать человека…

— Ни одна цепь, будь она металлической, или золотой, - заканчивает за него Клео, посылая скупую ухмылку.

— Надо же, меня впервые цитируют, - уголки его губ медленно ползут вверх.

— Ладно, - обогнув стол, Клео опускается на стул, жестом предлагая Роксане и Логану сделать то же самое.

— Сначала дамы, - Логан учтиво ожидает, пока Роксана опустится в кресло, и только потом садится сам.

Несколько секунд Клео старательно делает вид, что её интересуют разбросанные по столу эскизы, как, будто Роксана и Логан здесь неуместны.

— Хорошо, Логан, вы слышали о нашем журнале?

Пожав плечами, он кладёт рюкзак на пол, поправляя ворот рубашки, обмотанный вокруг шеи, шнурок поднимается чуть выше и запах жжёного сандала становится сильнее.

— У вас внизу вестибюль с настоящей охраной, а когда я вошёл мне предложили кофе, не нужно читать ваш журнал, чтобы понимать, что это влиятельное издание.

Выгнув бровь дугой, Клео усмехается, ей казалось, что так красноречив он мог быть только в сети.

— Я хочу немного изменить концепцию журнала. Ваш блог очень популярен, и…

— И пока меня не перехватил кто-то другой, вы решили взять меня в ваш журнал? – глаза Логана несколько округляются и теперь на Клео взирают два тлеющих уголька.

Поёжившись, Клео с шумом сглатывает, это была плохая идея.

Он ни за что не согласится, а она даже не успеет спросить об этом маму.

— Я подумала, что вы хотите работать по-настоящему, - пожав плечами, Клео тянется к стакану с соком. – И писать то, что вас волнует, то, что вы чувствуете.

— Она не шутит, - Рокси улыбается Логану, стуча ручкой по блокноту. – Ты пишешь отлично, и если будешь работать на нас, выиграют все.

— То, что я пишу слишком сильно отличается от вашего… - взгляд Логана скользит по журналу, что Роксана оставила специально для Клео.

Её лицо с магнетическим взглядом прямо напротив Логана, теперь Клео не считает это фото удачным, оно как бы говорит «ты ничтожество по сравнению со мной».

— Журнала, - Логан разводит руками.

— В каком смысле? – нахмурившись, Клео подаётся вперёд, упираясь руками о край стола. – Ты считаешь, что наш журнал не достоин твоей писанины?

— Клео… - шепчет Роксана.

— Нет, нет, не останавливай меня, - колёса кресла болезненно скрипят по паркету, когда Клео откатывается назад. – Заявляется в мой офис, дурно одевающийся мальчишка, живущий в собственном рюкзаке, и говорит, что моя династия, вложившая душу в этот журнал, ничтожество по сравнению с ним.

— Я… этого не говорил, - бормочет, Логан в ответ, недоумённо нахмурившись.

— Подтекст твоих слов итак ясен, всего хорошего, не смею задерживать.

— Клео! – Роксана поворачивается к Логану, когда он вновь хватается за лямку рюкзака. – Стой, стой, прошу, остановись. Она вовсе не это имела ввиду.

— Извините, но я знал, что это не для меня, еще, когда вы позвонили, - медленно поднявшись, Логан посылает Роксане слабый кивок. – Мне приятно, что я вас заинтересовал, простите, что отнял ваше время.

Откинувшись на спинку стула, Клео разворачивается к окну и точно маленький ребёнок, надув щёки игнорирует его слова.

Усмехнувшись, Логан выходит из кабинета, оставив лишь слабый запах жжёного сандала.

~***~

— Можно глупый вопрос?

В повисшей тишине Роксана даже слышит, как где-то далеко внизу на улице гудят машины.

В ответ лишь слабое поскрипывание стула, забросив ноги на подоконник, Клео внимательно изучает кончики собственных волос.

— Какого чёрта здесь произошло?! Эту встречу можно заносить в книгу рекордов Гиннеса, сколько она продлилась? Десять минут? Пятнадцать? Тебе бы выпускать пособие «Как отпугнуть человека раз и навсегда за пару минут», - вперив руки в бока, Роксана поднимается. – Это ведь ты грезила этим блогером. Это ты хотела, чтобы он работал в этом журнале. Ты!

— Я хотела очаровательную лесбиянку! – выкрикивает в ответ Клео. – Она должна была быть улыбчивой, милой и готовой взяться за любую работу. Я хотела предоставить ей полную свободу творчества, боялась задавить её чувства, а в ответ получила бомжа и плевок в душу!

Глаза Роксаны изумлённо округляются.

— Бомжа?

— Да, я поняла, что тебе он понравился. Автостоп, ха-ха-ха, - ударив рукой по столу, Клео пародирует акцент гетто. – Может, мне нужно было выйти? С тобой бы он согласился на любые условия.

Раздражённо закатив глаза, Роксана бросает взгляд на часы прежде, чем двинуться к дверям.

— Сама не понимаешь, что говоришь.

Покинув кабинет начальницы, Рокси бежит к лифту так быстро, как только может, пытаясь ни на кого не налететь.

Подбежав к красной кнопке ожидания, Роксана бьёт по ней, что есть сил. На таких шпильках она не осилит даже двух ступенек, в её распоряжении лишь металлическая коробка лифта.

Раскрыв перед ней свою холодную пасть, подсвеченную неоновыми лампами, лифт впускает в себя пассажира.

Забежав внутрь, Роксана нажимает на первый этаж.

Пока коробка спускается вниз, девушка позволяет себе в очередной раз проверить макияж, удостовериться в привлекательности причёски и поправить лямки бюстгальтера.

Распахнув свои двери на первом этаже, лифт выпускает Роксану в вестибюль.

Бросившись вперёд, девушка шарит безумным взглядом среди толпы входящих и выходящих людей, пытаясь найти Логана.

В глаза бросаются только огромные охранники с рациями и несколько кусков цветного стекла в форме снежинок, что уже сегодня привезли предусмотрительные грузчики, хотя украшения понадобятся только на Рождество.

Хотя, откровенно говоря, Роксане на протяжении всего года казалось, что она в замке ледяной королевы, и никаких снежинок здесь не нужно.

— Логан! – кричит девушка, заметив его потрёпанный рюкзак среди идеальных сумок из натуральной крокодиловой кожи.

Недоумённо нахмурившись, юноша оборачивается на голос, обходя стороной крутящиеся, точно центрифуга двери.

— Логан, - в бок Роксаны врезается чей-то ужасно острый и меткий локоть, девушка на секунду замирает, позволяя искрам, валится из глаз беспрепятственно.

— Роксана, - подойдя ближе, Логан участливо наклоняется к ней. – Всё в порядке?

— Да, - выпрямившись, девушка широко улыбается в ответ. – Ты не можешь вот так уйти.

— Да, я должен ещё раз пройти через эти невероятные двери, и только тогда я уйду, - ухмыльнувшись, он засовывает руки в карманы джинс.

— Ты даже не представляешь, как сильно ей нравятся твои тексты. Да, приём был… не очень доброжелательным, но ты должен знать Клео, в её жизни сейчас всё очень не просто, - Роксана облизывает губы, пытаясь понять, какую информацию она вправе ему выдать, а какую нет. – Но поверь, завтра она очень сильно пожалеет о том, что сказала сегодня.

— В этом я сомневаюсь, - Логан отрицательно мотает головой. – Она высказалась достаточно чётко. Я ничтожество, она королева. Не хочу случайно плюнуть на её корону.

— Она вовсе не королева, - Роксана подходит чуть ближе, боясь лишних ушей. – На самом деле у неё в жизни всё очень сложно. Прошу, дай нам второй шанс. Позволь нам усадить тебя за наш стол и печататься на наших страницах. Она хочет добавить душевности нашим статьям, ты нужен нам.

— Это она так сказала?

Роксана несколько секунд кусает губу прежде, чем ответить.

— Да! Она послала меня за тобой, - на её лице не дрогнет ни один мускул.

Что-что, а врать она умела. Не зря именно её братья посылала рассказывать матери о небывалых авариях, пока воровали конфеты.

— А… - Логан нервно смеётся. – Что, ну… то есть, как это? Я никогда не работал, нет, не так, я никогда не был, не дышал, и тем более не сидел в таких офисах.

Отмахнувшись, Роксана облегчённо выдыхает.

— Я из Гарлема малыш, думаешь, каждая девчонка оттуда попадет в такой журнал?

— Думаю, нет.

— В точку, - Роксана тычет ему в грудь пальцем с, пожалуй, слишком длинным маникюром. – Значит, завтра ждём тебя в офисе к девяти часам, а лучше к половине девятого. Хочу, чтобы, когда Клео пришла, ты уже сидел на своём рабочем месте. Вот она… обрадуется.

Логан несколько минут взирает на неё с недоверием прежде, чем согласно кивнуть.

— Ладно, хорошо… я должен что-то подписать, принести?

— С этим завтра, буду ждать тебя у лифта ровно в половине девятого.

Кивнув, Логан разворачивается к дверям и, махнув Роксане рукой на прощание, покидает здание офиса.

Сердце в груди клокочет, точно ненормальное.

Она вроде бы сделала всё правильно, тогда почему ощущение кажется таким не правильным?

~***~

Рассел Бломфилд и его семья раз в год устраивали благотворительную вечеринку.

Это было её официальное название.

По мнению гостей, все деньги, собранные за выпивку и закуски отправлялись прямиком в больницы, где каждую хрустящую бумажку ожидали больные детки, лишённые надежды на выздоровление.

Только отец Рассела, как и он сам, был слишком дотошным до денег.

Сначала нужно было рассчитаться с рестораном, потом с персоналом, за уборку помещения, заплатить водителю, и только потом отправить оставшиеся деньги по больницам.

К сожалению, к тому времени оставались лишь жалкие гроши, но сердце Бет и Дейва Бломфилд грела мысль о том, что они занимались благотворительностью.

Какой бы она ни была.

Рассел их понятий не разделял.

Он, конечно, появлялся на мероприятии, но держался отстранённо, и уходил уже через час, после начала, когда всё самое интересно только начиналось.

К этому времени люди уже были готовы бросаться закусками, драться в ванных с шампанским за деньги, якобы для детей и безжалостно срывать свои дорогие наряды.

Bouley считался лучшим рестораном этого сезона

Стилизованное под собор помещение предлагало истинную французскую кухню высшего класса.

Здесь были холодные напитки, лёгкие закуски и даже основные блюда, но есть их, считалось не приличным.

Вы пришли сюда не для того, чтобы есть.

Вы пришли для того, чтобы показать миру, насколько сильно вас затрагивают вопросы благотворительности.

Клео на таких мероприятиях засыпала ровно до тех пор, пока на неё не была нацелена очередная вспышка фотоаппарата.

Бет желала запечатлеть каждого гостя, каждый поднос с едой, каждую вилку и ложку, в надежде полностью контролировать мероприятие, превращающееся из простого ужина в кругу друзей в масштабную, охватывавшую половину Нью-Йорка вечеринку высшего общества.

Одеваться, конечно же, нужно было прилично.

Поэтому Клео ещё неделю назад заставила Роксану заказать ей платье из последней коллекции Джорджио Армани.

Чёрное, с двойным запахом, украшенное крохотными драгоценными камнями, переливающимися в свете вспышек объективов.

К тому же после работы Клео пришлось заехать в парикмахерскую, выпрямить волосы и посетить маникюрный салон.

После салона она вернулась домой и почти два часа выбирала себе духи.

Это ведь так просто, сейчас не лето, значит никаких фруктовых ароматов, нужно было что-то тёплое, рыжее, точно осень, мягкое и одновременно холодное, как ветер ранним утром…

К сожалению такого аромата пока не изобрели, и Клео просто использовала свои любимые с каплей мускуса и горсткой корицы.

Корица идеально подходила к осени. Немного горькая, со сладким запахом, оставляющая после себя лёгкое послевкусие.

Прижав к себе клатч, Клео беспомощно оглядывается по сторонам, пытаясь в полутьме помещения рассмотреть знакомые лица.

Хотя бы одно. Оно станет для неё спасательным кругом, самый элементарный профиль Рассела сейчас мог бы её спасти.

Только его нет.

Он всегда опаздывает, а на мероприятие, которое ненавидит, тем более.

Наткнувшись на столик, Клео не оборачиваясь, ощупывает чёрную, льняную скатерть, пытаясь сосчитать холодными от тревоги пальцами зубчики на вилках.

Это её успокаивает, пока мимо не проплывает толпа длинноногих красоток, что толкают её вперёд и вместо привычной остроты вилки, Клео натыкается пальцами на ледяную сталь ведёрка для шампанского, наполненного кусочками льда.

— Клео? – голос Бет она могла бы узнать в гуле одного имени.

Приведите сюда тысячу женщин, и пусть все они в унисон зовут Клео.

Она распознает голос Бет, наполненный металлическими нотками прожитых лет.

Он был похож на голос её матери, только чуть менее скрипучий.

Трудно не отметить, что выглядит она, роскошно не смотря на свои годы.

На ней чёрное платье в пол с открытым плечом, от высокого ворота тянется извилистая линия огромных блёсток, напоминающих чешуйчатый хвост русалки, доходивший до самого подола.

Короткие, чёрные волосы, естественно уже не от природы, ибо даже самая лучшая краска подводит своего потребителя, идеальные стрелки на глазах, мягкий цвет губной помады и слабая улыбка.

У Рассела были её глаза.

Потухшие, одинокие, наполненные фразами «Почему я существую? Что я здесь делаю? Что мне нужно?» и серо-голубым оттенком, сливающимся в бесконечную линию ясного неба.

— Миссис Бломфилд, - Клео старательно улыбается, когда Бет подходит к ней, слабо прижимает к себе и оставляет влажный след на щеке.

Лица их мгновенно озаряют вспышки фотографов, Бет даёт маске идеальной жены треснуть лишь на секунду и, взяв Клео за руку, разворачивается к нанятым папарацци.

— Прошу господа, несколько фотографий и вы оставляете нас в покое.

— Хотите пообщаться с будущей невесткой? – выкрикивает один из фотографов, вставая на одно колено, чтобы снять их во весь рост.

— Именно, я скучала по моей девочке, - слова Бет звучат почти ласково, нежно касаются ушей и оставляют в мозгу осадок сладкой пыли.

Клео и Бет несколько минут старательно позируют фотографам, мягко улыбаясь, пока Бет не вскидывает руку.

Им приходится сдаться, если они хотят получить обещанный гонорар за этот вечер.

Развернув к себе Клео, Бет окидывает её пристальным взглядом.

— Деточка, выглядишь замечательно, - нахмурившись, женщина щипает Клео чуть выше колена и девушка вздрагивает. Слишком раскованное движение для семьи Бломфилд.

— Я…

— Твоя мама рассказывала мне о твоих бедах в школе, - улыбнувшись, Бет подхватывает с подноса проходящего мимо официанта, бокал искристого шампанского. – Не хочу, чтобы моя невестка выглядела толстой.

С шумом сглотнув, Клео заставляет себя улыбаться, когда в глазах застывают слёзы.

Она никогда не была толстой, но Эвелин пухлые щёки и мягкий жирок на бёдрах казался вселенской катастрофой.

Поэтому с шестнадцати лет Клео сидела на диетах, и даже не помнила, какой на вкус бывает элементарный бутерброд, или мороженое.

— Я не… я стараюсь себя сдерживать, - выдавливает из себя Клео.

— И это верно, ты ведь понимаешь, что если вы с Расселом поженитесь, на подготовку к свадьбе уйдут месяцы, если не годы. И я хочу найти твоё свадебное платье быстро и сразу, не желая его перешивать, подгоняя под лишние складки, которых быть не должно.

Бет чеканит это с таким холодным, расчётливым взглядом, точно Клео кусок свинины, что будет стоить больше, если жир не уберут.

— Я, пожалуй,… отлучусь на секунду, - всхлип едва не вырывается наружу и Клео благодарит Бога за то, что в помещении полумрак и Бет не может увидеть слезу, что скатилась по щеке секунду назад.

— Рассел! – Бет вскидывает руку и энергично машет сыну.

Развернувшись к столику, Клео тщетно пытается избавиться от влаги на щеках, и, подхватив салфетку, промокает ею глаза.

— Мама, в этом году народу ещё больше.

Знакомый запах тяжёлого одеколона, он скупо целует мать в щёку, и, подойдя к Клео, оставляет на её губах царапины трёхдневной щетины.

— Ты как обычно опоздал, - бормочет Бет, протягивая сыну бокал.

— Я ехал через весь город, эти японцы меня доконают, - залпом осушив бокал, Рассел снимает очки, устало потирая переносицу.

Он носил их лишь для солидности, так он казался старше и циничнее.

— Боже, когда ты подстрижёшься? – Бет подаётся вперёд и проводит рукой по забранным с помощью геля, волосам сына.

Он наносил его совсем немного, чтобы создать видимость лёгкого беспорядка, пряди каштановых волос слегка завивались на концах, и Клео даже умилялась этому по утрам, но он уничтожал в себе любую очаровательную деталь.

Будь то мягкие волосы, глаза цвета неба, или тёплые прикосновения.

— Я не собираюсь стричься мама, я отращивал их три месяца, - отвечает Рассел, поджав губы. – Что это на тебе?

— Мой любимый Стефан Ролланд, - повернувшись спиной к сыну, Бет делает плавные движения рук и Клео недоумённо хмурится. – Как тебе?

Пожав плечами, Рассел окидывает безразличным взглядом полутемный, заполненный людьми зал.

— Какая разница, что на тебе надето, если здесь темно?

— Поэтому ты и остался в несвежем костюме? – усмехнувшись, Бет ласково проводит рукой по щеке сына. – Пойду, найду Дейва, надеюсь, он не налегает на виски. Клео…

Она честно надеялась остаться незаметной, но Бет не может уйти так просто, не подарив ей скупого поцелуя в щёку и ледяного взгляда.

— Была рада тебя видеть милая, надеюсь, ты поняла, что я имела в виду?

— Вы выразились предельно чётко, - Клео провожает маму Рассела пристальным взглядом, и только когда та теряется в толпе тёмных силуэтов, выдыхает.

Снова вдвоём.

Они оставались вдвоём максимум на пять-семь часов в сутки, но Клео не могла заполнить даже эти жалкие промежутки времени, разговорами.

Она боялась напороться на подводные камни грубости, разозлить глупостью, наглостью, чрезмерной любопытностью, недостаточной заинтересованностью, и холодной отстранённостью.

— Долго ты ещё собираешься здесь торчать? – молчание нарушает Рассел, Клео почти смеётся от облегчения, что он начал разговор первым.

— Нет, я ждала тебя, но я…

— Клео, - раздражённо вздохнув, Рассел вновь надевает очки. – Хватит. Я слишком устал, к тебе?

Кивнув, Клео позволяет ему взять себя за руку и двинуться вперёд, посылая гостям скупые улыбки.

Остаться бы одной.

Хотя бы один вечер.

Почему он всегда рядом перед сном? Она бы хотела просто лечь спать в одиночестве, не отчитываясь ни перед кем в желаниях съесть лишний апельсин, или выпить слишком калорийный кофе с пенкой.

— Олин?

Взгляд цепляется за рыжий цвет.

Он скорее походил на розовый, цвет лепестков чайной розы, смешанный с крохотной частичкой рыжего.

Обернувшись, девушка изумлённо округляет глаза, увидев Клео прежде, чем заулыбаться.

— Клео!

Рассел замирает, бросив на Клео напряжённый взгляд.

— Подожди меня в машине, я через секунду.

Раскидывая толпу локтями, Олин приближается к подружке.

Именно «подружке».

Олин была милой, с очаровательной широкой улыбкой, шикарными волосами необыкновенного цвета, большими карими глазами с зелёным оттенком и очаровательной маленькой фигуркой, но, к сожалению, на этом её достоинства заканчивались.

Они с Клео встречались лишь для того, чтобы вместе посетить неделю моды, или очередной модный показ, или на крайний случай пообедать, чтобы разузнать последние сплетни.

Клео никогда не рассказывала ей о личном. Отношениях с матерью, Расселом, положении в журнале, ничего личного.

Она идеальная Клео Макалистер и ей необыкновенно повезло.

К слову об Олин, она все свои двадцать два года жизни проработала дочерью знаменитого в прошлом рокера.

И ещё год моделью.

— Я так рада тебя видеть! – Олин прижимает Клео к себе и дарит ей щедрый поцелуй ярко-красной помады. – Шикарно выглядишь!

Большую часть своей сознательной жизни Олин считала себя слишком полной.

К тому же она была бледной, что так свойственно рыжим и максимальный оттенок, что она могла добиться после дня под солнцем – розовый.

— Это ты шикарно выглядишь! – отстранившись, Клео окидывает восхищённым взглядом шёлковую юбку подруги нежно-розового цвета и строгую тёмно-синюю блузку. – Отличное сочетание.

Хихикнув, Олин выделывает реверанс.

— Благодарю, уже уходите голубки?

— Да, Рассел устал, много работы, - в глазах Олин почти отражается вопрос: «А ты выходит, тащишься за ним как послушная собачка на поводке?». – Да и я тоже, сегодня был первый официальный день в должности главного редактора.

Лицо Олин превращается в сплошную маску восхищения, захлопав в ладоши, девушка подпрыгивает на месте, от чего её украшения, громоздящиеся на тонкой шее, звенят.

— Как это здорово! Ты такая молодец, всего на год старше меня, а уже столького добилась! Мои родители тобой восхищаются Клео!

Клео старательно улыбается, в ответ, энергично кивая.

Добилась не она, а ещё её бабушка, она попала в журнал лишь благодаря маме, и лишь благодаря маме смогла окончить университет заочно.

— Брось Олин, я видела твою последнюю фотосессию…

А вот и нет, где бы она могла её увидеть? Клео видела всего одну фотосессию Олин, и за несколько секунд смогла понять, что таланта у девушки нет.

Поэтому она понятия не имела, в каких журналах печатали подобную бездарность.

— В Центральном парке?

— Именно! Это нечто.

Олин кивает в ответ, одаривая Клео очередной улыбкой.

— Спасибо, я тоже думаю, что она получилась отличной. Солнце сжалилось надо мной, и свет падал, как надо.

Прижав руки к клатчу, Клео чувствует, как вибрирует телефон внутри.

— Прости милая, мне нужно идти, Рассел ждёт меня…

— Конечно дорогая, - подавшись вперёд, Олин целует воздух в миллиметре от щеки Клео и та едва подавляет облегчённый вздох. – Встречаемся уже на этой неделе, я позвоню девочкам.

— Конечно.

Уже на входе Клео оборачивается в последний раз, чтобы попытаться запомнить этот вечер.

Замечает, как старательно ей в след машет Олин, как фотографы запечатлеют Бет и Дейва с огромным конвертом в руках и уходит.

Прекрасно понимая, что вечер сотрётся из памяти, как только она приедет домой.

~***~

— Ты понятия не имеешь, сколько денег они хотят, - усмехнувшись, Рассел проводит длинную, идеально ровную линию синих чернил по листку бумаги. – Нет, нет, я не буду отказываться.

Сделав вид, что идёт в ванну, Клео огибает арку и ступает на холодный пол кухни.

На пути, только состаренные стулья из искусственной кожи, крохотный столик и тапочки, что она оставила здесь ещё утром.

Обернув полотенце потуже, Клео прислушивается к разговору Рассела, надеясь, что он не заметит изменения её маршрута.

Подойдя к холодильнику, Клео в очередной раз говорит самой себе «спасибо» за то, что отказалась от нового чуда техники, что умело приветствовать хозяйку и говорить, сколько калорий в продуктах, что она извлекла из морозилки.

Схватившись за ледяную ручку, Клео открывает дверцу. Её тело обдаёт лёгким холодом, что заставляет мурашки бежать по телу.

Поёжившись, она безучастно разглядывает полупустые полки.

Тёмно-синие бутылки с водой, вино, несколько кусочков плавленого сыра, что Рассел не доел в ресторане два дня назад, два лимона и несколько очищенных морковин.

Подхватив одну из них, Клео закрывает холодильник и откусывает кусок ледяного, сочного овоща.

Теперь во рту хотя бы какой-то вкус, она не ела с трёх часов дня, и когда стрелки часов перевалили за полночь, хочется побаловать себя хотя бы чем-то.

— Клео.

Голос Рассела заставляет её вздрогнуть.

Едва не подавившись, девушка оборачивается к нему, пытаясь, как можно скорее прожевать замороженный овощ.

— Рассел, ты что-то хотел?

— Что ты здесь делаешь? – засунув телефон в карман брюк, Рассел устало вздыхает, снимая очки и бросая их на стол. – Мне казалось ты не заходишь на кухню после шести.

— Я и до шести не захожу… - бормочет Клео, бросая недоеденную морковь обратно в холодильник. – Прости, я собиралась принять душ.

— Мне нужно поработать, я принесу в кровать ноутбук, - развернувшись, Рассел на секунду замирает прежде, чем вновь обернуться к своей будущей невесте. – Надеюсь, ты сделаешь то же самое?

— Зачем?

Усмехнувшись, Рассел устремляет на Клео снисходительный взгляд.

Мол, несмышленая глупышка, что с неё возьмёшь.

— Клео, ты заняла должность главного редактора журнала в филиале. В Нью-Йорке. Это тебе не какой-нибудь крохотный штат, твоя мать рассчитывает на тебя, а ты отвечаешь ей безразличием?

— По-твоему безразличность выражается в желании уснуть?

— Давай без этого, - вытянув вперёд руку, Рассел хмурится. – Давай без упрёков и сарказма. Тебе не идёт, просто будь милой Клео, которую я знаю. Ненавижу перемены, если у тебя вдруг появится характер, я расстроюсь.

Он уходит из кухни, оставляя за собой шлейф сказанных слов.

В ответ ей хотелось вопить. Упасть на колени, разбивать тарелки, кричать на него, выплёскивая всю ненависть, что испытывала к этой жизни.

Хотя бы один день.

Один день быть настоящей.

Жить так, как хочется ей, а не как заставляют другие.

В детстве Клео была слишком послушной, должно быть это её расплата.

~***~

— Сколько уже? – нахмурившись, Рассел бросает рассеянный взгляд на часы.

— Почти два, - устало зевнув, Тим бьёт рукой по столу. – Сколько ещё мне здесь торчать в ожидании чуда?

— Я надеюсь, что он сбросит несколько тысяч, - выбив клавишами схему выплат, Рассел раздражённо закатывает глаза. – Смотрю на эту кривую уже второй час и единственное желание, что испытываю, убивать.

Рассмеявшись, Тим вновь зевает.

— У меня вторая линия.

— Забудь обо мне Рас, я закрою глаза и в блаженном неведении проведу бесценные секунды до их утреннего звонка, пока.

Переключившись на другую линию, он бросает косой взгляд на Клео, надеясь, что она не вслушивается в его разговор.

— Ало, - никакой вопросительной интонации, только не в такое время, кто бы ни позвонил, он должен знать, что взбесил Рассела подобной наглостью.

— Зря я купила эту кровать, - девичий смех заполняет уши, в голове начинает бить напряжение и он инстинктивно садится, пытаясь избавиться от сковавшего разум электричества. – Она такая огромная, когда я здесь одна…

— Я сейчас занят.

— Ты с ней? Я знаю, - усталый стон. – Почему она получила тебя? Как?

— Послушайте…

— Послушайте? - рассмеявшись, она устало вздыхает, он почти видит, как она качает головой. – Кто я сегодня? Твой деловой партнёр? Не понимаю, почему ты так в неё вцепился, что в ней есть такого, чего нет во мне? Занудство? Привлекательная работа? Покладистость? Скорее это трусость.

— Не понимаю, о чём может быть разговор в такое время, - бормочет Рассел в ответ, делая вид, что ищет что-то в папке. – Давайте встретимся завтра и всё обсудим, без лишних эмоций.

— Для тебя я буду занята всю неделю.

— Я предлагаю завтра, то есть уже сегодня в четыре, у меня есть время.

— Драгоценные секунды вдали от будущей невесты? Ха, я пас.

Мелодичный голос сменяется холодными писками оператора.

Отключившись, Рассел бросает телефон на пол, пытаясь завалить его листками смятой бумаги.

Отложив ноутбук в сторону, Рассел лениво потягивается и, поднявшись с постели, бредёт в ванну.

Клео не спрашивает, куда он идёт. Не спрашивает, зачем он идёт, и уж тем более не просит взять её с собой.

В отличи от Клео, Рассел прекрасно помнил их первую встречу.

С Эвелин Макалистер его познакомила мама, они посещали один салон, и пока умелые азиатки шлифовали их ногти, обсуждали своих идеальных детей.

Бет восхваляла сына, двадцать шесть лет, умный, красивый, закончивший бизнес-школу, настоящая акула бизнеса, в точности как его отец.

Мама и сама была не промах, её сеть бутиков стала брендом лишь благодаря железной воле, мёртвой хватке и полном отсутствии компромиссов.

Рассел воспитывался в атмосфере вечной борьбы с самим собой.

Родители не принимали посредственность. Если ты что-то делаешь, то делай это лучше всех, или вообще никак.

Он не имел права на ошибку, не имел права даже на самый незначительный промах.

Поэтому привык требовать от остальных того же.

Эвелин произвела на него впечатление. Интересная, находчивая, остроумная, за несколько минут она раскритиковала его систему переговоров и внешний вид.

Тогда у него были короткие, словно «зализанные» волосы и тщетные попытки скрестить уличную и высокую моду своего гардероба.

Эвелин была праздником. Может напускным, ненастоящим, не искренним, но в её тёплой улыбке и мягком взгляде было невозможно рассмотреть фальшь.

Она говорила о своей дочери.

О том, какая она замечательная, скоро будет возглавлять филиал её журнала, и о том, что у неё никого нет.

О том, какая она скромная, но интересная, молчаливая, но стоит разговорить – точно получишь заряд от солнышка.

Бет с широко раскрытым ртом слушала Эвелин и на следующий день заставила Рассела расправиться со случайными связями.

Она нашла ему идеальную невесту.

Он даже был рад. Наконец-то больше не нужно делать вид, что его интересуют чужие личные драмы прежде, чем лечь с девушкой в постель.

Больше не придётся покупать цветы, пытаться угадывать чьи-то желания. Нужно просто надеть обручальное кольцо и всё будет кончено.

Все наконец-то оставят его в покое.

Клео оказалась полной противоположностью Эвелин.

Она привела её на светский раут дома Версаче за ручку. Действительно за ручку, будто боялась, что Клео сбежит.

Вместо раскованной, интересной девушки, он получил закованный в скорлупу комплекс неполноценности.

Рассел не мог её понять. Нет, даже не так, ему и не хотелось её понимать.

Ведь всё так просто, нравится работать? Так старайся не покладая рук.

Не нравится работать? Оставь это и займись другим.

Хочешь похудеть? Перестань есть. Хочешь есть? Перестань говорить о том, как хочешь похудеть и просто ешь.

Хочешь самостоятельности? Перестань позволять матери принимать за тебя решения.

Всё было так просто только для Рассела. Он не желал слушать её нытьё, не желал знать, что она чувствует, о чём думает, потому что это будет не он.

Не о нём она думает, не к нему она что-то чувствует.

Если она вообще умела чувствовать. Она и внешне была похожа на красивую, дорогую куклу, и внутри.

Сама позволяла ею управлять. Где она будет жить, где она будет работать, что будет одевать, кто ляжет с ней в постель.

Каждое из этих простейших решений принимала Эвелин.

Клео привыкла подчиняться.

С ней было невыносимо. Невыносимо оставаться вдвоём, невыносимо смотреть и желать встряхнуть её, чтобы она хоть что-то почувствовала.

Закричать ей:

— Чувствовать боль нормально! Ты ведь не хочешь быть со мной, скажи об этом! Скажи мне в лицо!

Сполоснув лицо холодной водой, Рассел бросает на отражение суровый взгляд.

Проведя рукой по волосам, он обнажает шрам на лбу. Последствие схватки с собакой в двенадцать лет.

Она была милой, но когда родители утопили её щенков, точно сошла с ума и, желая кровной мести, напала на Рассела.

Отец уже вынес ружьё, желая застрелить её, когда Рассел зарыдал, точно маленький, умоляя её не трогать.

Овчарка жалобно скулила, прижимая к себе хвост, а Рассел подползал к ней всё ближе, пока отец не убрал ружьё.

В глубине души он всё же боялся, что тот может выстрелить, даже когда сын заслоняет собой собаку.

Она жила в его комнате ещё семь лет. Только Рассел гулял с ней, только Рассел её кормил, и только Расселу она позволяла себя причёсывать.

Слишком много воспоминаний от одного шрама, но он решил дойти с ним до конца.

До самого финального рубежа в лице гроба зарытого в землю.

Выходя из ванной, Рассел предусмотрительно выключает свет, опускает сидение и смывает за собой воду.

К счастью жизни с женщиной родители его научили.

Только официально они с Клео не жили вместе, просто он принёс сюда так много своих папок, что уносить их было уже практически невозможно в виду факторов лени и занятости.

Зайдя в спальню, он гасит свет, и лицо Клео освящает лишь слабое сияние экрана ноутбука.

Она никак не реагирует на столь резкое погружение комнаты во тьму.

Сняв пижамные штаны, Рассел складывает их на одной из гор его папок и устало зевая, проводит рукой по животу.

Единственное из спорта, что его не раздражало своей всепоглощаемостью, был бег.

Поэтому фигура его была скорее худощавой, никаких тебе кубиков пресса, но, по крайней мере, что-то вроде бицепса проглядывалось на руках.

Подойдя к постели, он вытягивает из рук Клео ноутбук.

Она поднимает на него отстранённый, заспанный взгляд.

Позволь ей заснуть, и она мгновенно погрузится в сон, даже позу не успеет поменять.

На ней мягкая фланелевая рубашка с изображениями медвежат, Эвелин её ненавидела.

Говорила, что такие вещи не носят девушки, которым исполнилось шестнадцать, потому что она начинает превращаться в женщину.

А подобные вещи отбрасывают её на несколько шагов назад, в детство, мешая стать взрослой.

— Ну, как поработала?

Клео отвечает слабым кивком, устало потирая глаза.

Захлопнув её ноутбук, Рассел погружает комнату в полную темноту отбрасываемых на стёкла окон, огней.

Где-то внизу кипит жизнь, а он остался здесь с ней, в полной темноте чувств и отношений.

Сбросив с девушки одеяло, Рассел повелительным движением проводит горячую линию по её ноге.

Клео не отстраняется.

Она не отстранялась, когда он впервые прикоснулся к ней, даже чувствуя, как ей больно, и не отстраняется теперь, когда это вошло в монотонную, усталую привычку в изнеможении прошедшего дня.

Подавшись вперёд, Рассел запечатляет на губах Клео поцелуй, она не позволяет себе двигаться, потому что он этого не любит.

Не любит, когда она запускает пальцы в его волосы, не любит, когда её пальцы касаются его кожи, не любит её рядом.

Не любит даже думать о том, что это она.

Поэтому лучше в темноте. Лучше разделаться со всем быстрее.

Это превратилось в новую работу.

Зарплата мизерная в размере слабого содрогания чувства вины, но выполнять приходится.

Иначе придётся уволиться, а если уволиться – люди будут смотреть, как на прокаженного, посмеиваясь за спиной.

Клео съезжает вниз по подушке и её рубашка задирается.

Несколькими ловкими движениями Рассел снимает её, пытаясь представить, что это не Клео рядом с ним.

Другая.

Другая, которую он хочет видеть.

Представляет её молочную кожу, её ласковую улыбку поощрения, представляет опухшие от поцелуев губы и встревоженный взгляд, смешанный с восторгом.

По спине пробегает холодок, кончики пальцев вибрируют от мыслей о ней.

Накрывшись одеялом, он опускает голову, целуя её волосы.

Она думает, что ему это нравится, а ему просто не хочется смотреть на неё. Глаза уже привыкли к темноте, и даже её силуэт может отозваться дрожью.

Сбежать бы сейчас.

Тело Рассела напрягается, чувства уходят на задний план, даже желание сбежать уступает примитивной, физической похоти.

Когда по коже разливается тепло, а ноги начинают неметь, он чувствует, как по его щеке скатывается слеза.

Слеза Клео.

3 глава.

Грубость — только следствие досады, невозможности выразить гнев словами. Поэтому вместо слов говорят кулаки.

Марк Леви. Странное путешествие мистера Долдри

Чёрное платье из жатой кожи плотно обволакивает фигуру, заставляя лишних полчаса провести перед зеркалом.

— У меня три минуты, и ухожу, - твердит Рассел, допивая кофе и не сводя пристального взгляда с часов.

— Я буду готова через секунду, - накинув на плечи пальто, Клео спешит в коридор.

Надев новые белоснежные сапоги с кружевом, имитирующим колготки, девушка достаёт помаду из сумочки и практически припечатывается к зеркалу.

Ягодно - красный цвет обещал создать эффект «зацелованных губ».

Отстранившись, Клео слабо улыбается отражению, по крайней мере правильный эффект кажется достигнут.

— Готова? Время – деньги, – накинув на плечи шарф, Рассел устремляет на Клео вопросительный взгляд.

И если бы она была смелой, то ответила бы язвительным комментарием, но она трусиха.

Поэтому лишь кивает в ответ на его вопрос и, выключая свет, на прощание считает геометрические фигуры на потолке.

Если успела сосчитать нечётное число, то день будет хорошим. Может быть.

У Рассела новая служебная машина.

Серебристый Lamborghini с отпечатком марки на бампере, и новый услужливый водитель, что открывает дверь перед Клео.

Забравшись в салон, девушка окидывает обивку опасливым взглядом, к счастью она светлая, к несчастью коврики под ногами тоже светлые и каждое пятно с её обуви может убить стерильность помещения.

Сев рядом с ней, Рассел включает кондиционер, и салон наполняется кристаллически холодным воздухом.

— Ну, что скажешь?

Забравшись на место водителя, мужчина поправляет кепку и, улыбнувшись Клео, заводит мотор, опустив локоть на консоль.

— Красиво.

— Разгоняется до 96 километров, - усмехнувшись, Рассел избавляет планшет от пут чехла. – Думаю, с ней мы поладим. Сначала на 16, потом в офис.

— Да, сэр.

— Спасибо, - Клео посылает водителю благодарную улыбку.

— Не стоит мэм.

Откинувшись на спинку сидения, Клео водит рукой по холодному стеклу.

Жаль, что сейчас нет дождя. Можно было бы представить, что она ловит капли в плен горячих кончиков пальцев.

— Я сегодня вернусь поздно, не жди меня, - бормочет Рассел, не отрываясь от планшета.

— Как скажешь.

— Надеюсь, японцы, наконец, сдадутся, - Рассел устало вздыхает.

Заставив себя улыбнуться, Клео проводит рукой по его щеке.

Рассел устремляет на неё почти ошарашенный взгляд.

— Всё будет хорошо.

— Не сомневаюсь, - уголок его рта почти приподнимается, но вновь падает под бременем тяжёлых мыслей.

Клео каждый день заставляла себя привыкнуть к нему и полюбить.

Заставить себя научиться ждать его, радоваться, когда видишь его, вызывать в сердце хотя бы какие-то эмоции, когда он рядом.

Когда машина останавливается, Клео в очередной раз благодарит водителя и, обменявшись с Расселом скупым поцелуем, покидает салон.

На улице её встречают выхлопные газы и скрытое за тяжёлыми тучами, солнце.

Пробежав по глади тротуара, Клео преодолевает двери, ведущие в вестибюль офиса.

— Доброе утро! – задорный голос юной модели, удерживающей в руках стакан диетического, молочного коктейля заставляет Клео забыть об ужасах домашней жизни и уйти в работу.

— Доброе утро, - преодолевая регистратуру, Клео посылает девушке, имя которой она забыла, улыбку.

— Мисс Макалистер, - махнув ей рукой, девушка заставляет Клео остановиться.

Она послушно стоит, пока та бежит к ней, размахивая свои неприлично длинным конским хвостом, собранным из волос цвета пшеницы.

— Простите, я просто подумала, вы заберёте пропуск вашего сотрудника.

— Какого сотрудника? – недоумённо нахмурившись, Клео протягивает руку, чтобы принять крохотную пластиковую карточку нового имени.

— Он совершенно очарователен, такой интересный собеседник, почти три месяца жил в Голландии, а я оттуда, - девушка изумлённо округляет глаза, словно она единственный житель Голландии.

Взгляд Клео упирается в крохотные буквы имени сотрудника.

— Логан… Андерсон?

~***~

— Ты ненормальная.

— Я знаю!

— Ты сумасшедшая!

— Это тоже не новость!

Роксана уже бежит в другой конец кабинета, когда в её руку впиваются мягкие пальцы, слишком светлые в контрасте с её кожей.

— Рокси, это плохая идея, она убьёт тебя!

— Брендон ты всегда, всё преувеличиваешь, - раздражённо закатив глаза, Роксана устремляет на него снисходительный взгляд.

Нельзя обвинять Брендона за то, какой он есть.

В свои двадцать пять похожий на ребёнка с огромными голубыми глазами и порой слишком наивными взглядами на жизнь.

В общем-то, в этом не было ничего удивительного, учитывая то, что он происходил из далеко не бедной семьи, а работал курьером лишь в свободное от учёбы время, пытаясь, наконец, съехать от родителей.

Он был слишком низким для парня, всего 66 дюймов ² и в огромной синей кепке, на тёмно-зелёном велосипеде казался совсем ребёнком.

Зато улыбка почти никогда не сходила с его лица, а ещё нежная щетина создавала эффект мягкого пуха на щеках.

— Рокси, ты ведь знаешь, что нельзя кусать руку с едой! Она уволит тебя за своенравие!

— Да брось! Именно ей нравится, как он пишет! Я сделала ей услугу! Да чёрт, где же эти формы…

Опасливо оглянувшись назад, Брендон садится на корточки, чувствуя себя преступником, проникнув в кабинет босса без позволения.

— Мне не нравится эта идея! Не нравится, и я не хочу опять развозить комплексные обеды обществу анонимных обжор… там так много гамбургеров, они не помещаются у меня в руках, и я…