Дыши в такт со мной (СИ)

Во-вторых, лёгкий остаток вчерашнего дня отпечатался на волосах липкой дымкой.

В-третьих, в кабинете было невыносимо жарко, словно здесь находилось человек тридцать, а не одна крохотная девушка.

— Тебе нужно успокоиться, - пройдя вперёд, Роксана тяжело вздыхает, изучая заваленный эскизами стол. – Иди домой, прими душ, затем поезжай в типографию. Прогуляйся, тебе не помешало бы проветриться.

— Нет уж, на улице слишком холодно для прогулок, - бормочет Клео, вновь утыкаясь взглядом в компьютер.

— Это было не предложение, - уперев руки в край стола, Роксана нависает над подругой и та испуганно убирает руки от клавиатуры. – Серьёзно, хватит. Ты уже ничего не изменишь, приедешь к четырём, в последний раз утвердишь статьи номера, возьмёшь его копию и поедешь домой. Прошу Клео, пожалей себя.

Роксана с жалостью взирает на острые скулы девушки, ямки выступающей ключицы и бледную сухость обволакивающей тело кожи.

— Я не хочу себя жалеть, - устало вздохнув, Клео усмехается, махнув рукой в сторону экрана и откинувшись на спинку стула. – А ты знала, что в Исландии едят протухшее мясо акулы?

— Серьёзно? – Роксана вновь поджимает губы.

— Это их главный деликатес…- Клео хмурится. – Как думаешь, он его ел?

— Хватит Клео, - закатив глаза, Роксана огибает стол и, пробежав пальцами по клавиатуре, ставит компьютер в режим ожидания. – Тебе не интересно знать это.

— Да, ты права, в моей голове должен быть Рассел.

— Я этого не говорила…- начинает, было, Роксана, но Клео обрывает её.

— Говорила, - поднявшись, Клео делает шаг к окну, скрещивая руки на груди, и Роксана в очередной раз замечает, насколько она стала крохотной.

Едва заметной, пропускающей сквозь себя лучи солнца.

— Вы все говорили, что Рассел меня не достоин, но Логан видимо ещё хуже.

— Я этого не говорила! – восклицает Роксана. – Просто Логана здесь нет, и его никогда не было, Клео. Он отлично развлекался, влюбляя нас в себя красивыми строчками, только ничего не осталось. Пепел, листки бумаги, разочарование.

Судорожно втянув воздух, Клео отрицательно мотает головой.

— Он бы не стал делать это нарочно.

— Но, он сделал! – сделав шаг вперёд, Роксана ловит взгляд подруги. – Ему нравится, Клео. Нравится убивать людей и идти дальше. Не знаю, что заставило его это сделать, возможно, он просто эгоист. Всадник апокалипсиса, веет за собой лишь разруху чужих мыслей.

Клео слабо улыбается, бросая на Роксану взгляд.

— Как красиво ты заговорила. Может, хочешь вести колонку в журнале?

— Отлично, назовём её: «Советы гения, или почему мужики - козлы».

Рассмеявшись, Клео согласно кивает, и Роксана почти чувствует облегчение.

Кажется, она смогла высосать несколько грамм яда, и подруга почти может дышать.

— Давай пойдём гулять! – восклицает Роксана, округляя глаза от восторга собственных мыслей. – Пройдёмся по моим любимым секонд-хендам, накупим тряпок.

— Рокси…

— Купим горячий шоколад, ты просто обязана его попробовать. Идём, прошу. Сразу после типографии, вернёмся к четырём. Обещаю. Я хочу, чтобы ты немного развеялась.

Клео заглядывает за спину подруги, взирая на кипящую работу в офисе. Эвелин сегодня не будет, Джейми впервые за всё время, что работает здесь взяла отпуск.

У неё нет причин, чтобы не сбежать на несколько часов.

Улыбнувшись, Клео согласно кивает.

— Идём.

~***~

— Я знал, что не надо соваться на тот сайт. Код создания был странным, да и теги не проходили, как надо, чёрт, до сих пор себя ненавижу, - Итон отчаянно возводит глаза к потолку. – Ну, почему ты так жесток со мной? За что отнял единственное, что я люблю?

— Расслабься, - рассмеявшись, Брендон качает головой, выуживая из кармана ключи от квартиры. – Не стоит так утрировать. Восстановишь файлы в два счёта.

— Я потрачу на это тысячу лет, - бурчит Итон в ответ, перешагивая через две ступеньки, от чего его дыхание сбивается.

Брендон повторяет его движение и с лёгкостью, точно крохотный эльф, оказывается на лестничной площадке.

— Наперегонки до моей квартиры?

Раздражённо вздохнув, Итон надувает губы, от чего по его огромному животу, торчащему из-под футболки, засаленной маслом пиццы, проходит волна.

— Ну, уж нет. Я уже знаю победителя в этой реальности и иду к тебе лишь для того, чтобы победить в другой.

Улыбнувшись, Брендон ждёт, пока друг поднимется следом, и глубоко втянув воздух, парень хватается за перила.

По его лбу скатывается капля пота, и спрятавшись за очки, проскальзывает по глазу, теряясь в ресницах.

Поморщившись, он снимает очки и тяжело вздохнув, проводит платком по залитым потом векам.

— Пожалуй, нужно сбросить пару фунтов, - выдыхает Итон, снимая куртку и перебрасывая её через руку.

— В другой реальности у тебя идеальное рельефное тело, оставь это, - рассмеявшись, Брендон с лёгкостью уворачивается от шлёпка, предназначавшегося ему, когда застывает посреди лестницы в безмолвии.

Шумно дыша, Итон с трудом догоняет его, и, бросив на друга недоумённый взгляд, машет ладонью у его лица.

— Брендон? Что с тобой?

Не в силах вымолвить ни слова, Брендон указывает пальцем вперёд, и озадаченно нахмурившись, Итон изучает выбранное направление.

— Господи…

С трудом поднявшись на ещё одну ступеньку, Брендон ошарашено взирает на щепки дерева, что когда-то называл дверью.

Петли были сорваны, замок безмолвным куском железа валялся на площадке, деревяшка превратилась в месиво.

— Что за… чёрт? – шепчет, Итон, шумно сглатывая.

Ступив на площадку, Брендон проходит вперёд, ошарашено взирая на обломки кусочка своего дома.

Двери соседей были наглухо закрыты. Ни царапин, ни надписей, ни единого человека, что ожидает его, заглядывая в глазок, и жаждет рассказать, что случилось.

— Нужно… позвонить в полицию! – восклицает Итон и начинает судорожно капаться в огромных карманах джинс, пока Брендон делает ещё один шаг вперёд, ступая в квартиру.

Коридор был крохотным, открывал обзор практически всей квартиры, и те гранаты, что могли взрываться по одной в его сознании от увиденного, взорвались сотнями в одно мгновенье, точно у неосторожного сапера, ступившего на минное поле.

Ничего не осталось.

Дом утонул в разрухе. Кругом бумага и щепки.

Сломанные гардины, разбитый телевизор, сорванные бусы, что вешала Роксана, разбросанная одежда, пыль, грязь, песок.

Разбитый холодильник, чья дверца безжизненно болталась на петле, словно молочный зуб у ребёнка.

Вокруг бумага. Разорванные книги, журналы, листки. Листки бумаги. В клетку, линию, некогда белые.

Повсюду бумага.

Брендон хватается за голову, от попавшей в горло сухой пыли, он заходится в приступе кашля и, зажимая рот рукавом, безмолвно глотает воздух.

Бумага, заваленная шкафами, разрезанной мебелью и песком бумага.

Почему её так много?

Голова начинает кружиться, перед глазами плывут образы Роксаны.

Она, точно совершенный призрак прошлого этого дома, блуждает по коридорам, заходит к нему в спальню, идёт на кухню, блуждает по гостиной и запирается в ванной.

— Поверить не могу, что твои соседи ничего не слышали, - подойдя к Брендону, Итон кладёт ладонь ему на плечо. – Держись друг, полиция будет с минуты на минуту.

С шумом сглотнув, Брендон слабо кивает в ответ, не в силах отвести взгляда от разрушенного дома.

— Теперь значит, квартиры грабят вот так? – Итон усмехается, только усмешка получается сдавленной, зажатой между стенками горла и вырывается скорее шипением.

— Они не грабили… - шепчет Брендон, обходя разбитый телевизор, в переплетение проводов.

Словно здесь никогда, никто не жил.

Сломанные шкафы обнажили плесень на стене, тёмные пятна потолка и надпись, оставленную баллончиком.

Подойдя ближе, Брендон принюхивается к краске. Свежая.

Смерть белым.

— Это ещё что?! – восклицает Итон, следуя за Брендоном.

Перед глазами мелькают красные буквы, смешиваясь с картинами разбитой квартиры.

Бумага, бумага. На почерневшем полу крохотные капли краски.

Запах становится всё более удушающим, проникает в лёгкие, хватает за горло, сочится по внутренностям, сжимая их в стальные кулаки.

— Брендон!

Где-то далеко крик Итона.

Едва разборчивый, слабый, тихий.

Ты такой слабый Брендон. Ты знал, что ты слабый.

С самого начала.

Ты знал, что не сможешь её удержать, и каждый день ловил себя на мысли, что ваше счастье слишком простое.

Слишком доброе, слишком степенное, слишком совершенное.

Ты думал, что тебе её отдали?

Думал, в жизни всё будет так просто?

Просто любишь, а тебе отвечают взаимностью? Так не бывает малыш.

— Они не грабили… - шепчет Брендон, делая шаг вперёд, и проводя рукой по красным буквам угроз. – Они её уничтожили.

~***~

— Обожаю Фултон-стрит! – восклицает Роксана, заталкивая в сумку огромную глиняную кружку, обвитую кусками старой тряпки.

Поморщившись, Клео с трудом справляется с собой и, забрав из рук подруги кружку, осматривает её с сомнением.

— Ты что, серьёзно? – Клео округляет глаза, переводя взгляд с сомнительного товара на Рокси.

— А что не так?

— Да, что не так? – берёт слово женщина, что ещё секунду назад была так любезна, когда Роксана по доброте душевной решила приобрести у неё сотканное из природных ресурсов уродство.

— Мы не можем это купить, - морщится Клео, ставя кружку обратно на прилавок, заваленный ещё большим хламом.

Старые, засаленные чужими пальцами книжки, сношенные туфли, гребешки со сломанными зубчиками и истёртые до нитей платки.

— Почему это? – засунув двадцать долларов Роксаны в карман брюк, женщина накрывает их фартуком и застёгивает куртку, как бы давая понять, что будет биться за каждый полученный цент.

Поджав губы, Клео с трудом заставляет себя смотреть в лицо опасности, вернее её олицетворению в глазах этой изувеченной временем женщины.

— Потому, что вы продаёте хлам, найденный в своём доме, что никому не нужен и заставляете таких добрых людей, как Роксана скупать его за сумасшедшие деньги.

Недоумённо нахмурившись, Роксана озадаченно заглядывает в кошелёк.

— Между прочим, это кружку сделал мой сын, - выдавливает из себя женщина, отбрасывая назад прядь седых волос.

— Даже, если бы это сделал ваш муж, мы бы не стали это покупать, - скрестив руки на груди, Клео ударяет себя сумкой по локтю. – Верните деньги.

Женщина окидывает соседние прилавки бессмысленным взглядом, словно из ниоткуда появятся её телохранители и выбросят Роксану и Клео прочь.

С шумом сглотнув, женщина неохотно запускает руку в карман и отдаёт Роксане деньги.

— Убирайтесь, - цедит она сквозь зубы. – Таким, как вы не место здесь.

— Эй, я, между прочим, из Гарлема, - отвечает Роксана, заталкивая деньги в кошелёк.

Выразительно цокнув языком, женщина демонстративно отворачивается, от чего с капюшона её куртки падает несколько снежинок и плавно ложится на кружку.

Схватив Роксану под руку, Клео тащит её в сторону.

Ноги с трудом передвигаются в кучах грязного снега. Это тебе не Манхеттен, в Бруклине улицы чистят неохотно.

— Уходим отсюда, - чеканит Клео, стуча зубами от холода, когда новые сапоги промокают под давлением выпавших осадков. – У меня ноги промокли.

— Что это за зимние сапоги, если они не приспособлены для снега? – Роксана закатывает глаза.

— Как ты вообще уговорила меня заявиться сюда. Я рассчитывала на культурный шопинг.

— Здесь вполне себе культурно! – восклицает Роксана, когда на неё едва не падает голова огромной, сырой рыбы.

— Девушки, не проходите мимо! Лучшая рыба Нью-Йорка здесь! – восклицает мужчина, чьи крепкие руки, обёрнутые в перчатки, спускают на них нечеловеческих размеров форель.

— Мамочки! – поморщившись, Роксана цепляется за Клео крепче. – Уходим отсюда!

Перейдя дорогу, они оказываются на пороге баптистской церкви, где у прохода столпились замёрзшие старушки, прижимающие к себе плохо одетых детей.

— Чёрт, забыла взять что-нибудь для них, - закатив глаза, Роксана обходит мужчину, что одиноко копается в помойке у входа.

— Вот, почему я не живу в Бруклине, - бормочет Клео, уводя взгляд от серой толпы.

Асфальт здесь был разбитым, каблуки то и дело застревали в прорехах земли.

Люди здесь были слишком серыми, потерянными и медленными. Такси проезжало редко, зато бездомных собак и кошек сновало слишком много вокруг.

С шумом сглотнув, Клео прячет руки в шарф. Одно лишь пребывание здесь исключительно усугубляло депрессию.

— Шопинг должен уничтожать депрессию, а не делать её хуже, - бросив на Роксану суровый взгляд, Клео раздражённо вздыхает, когда мимо неё проносятся двое пьяных парней.

— Прости, ты привыкла к роскоши, а здесь правда, - пожав плечами, Роксана обходит стороной мужчину, склонившегося над прилавком с засыпанным снегом, мясом.

Её рука задевает его пальто, и он резко оборачивается, едва не сбив её с ног.

— Ох, - восклицает Роксана, хватаясь за руку Клео.

— Простите, - подхватив Роксану под руку, мужчина придаёт ей устойчивое положение и девушка благодарно улыбается.

— Ну, что вы. Не стоит.

— Я думал, это моя девушка, она пропала двадцать минут назад, а район здесь… - холодные голубые глаза обводят улицу пристальным взглядом. – Скажем прямо, не внушает доверия.

Рассмеявшись, Роксана согласно кивает.

— Если вы так говорите, значит, не бывали в Гарлеме.

— Конечно, не бывал, я ведь жив.

Вновь рассмеявшись, Роксана краснеет, Клео замечает, как её кожа на щеках покрывается розовым.

— Ладно, идём, - бормочет она и тянет подругу вперёд, точно ребёнок, что не желает дать своей маме поговорить со старой подругой, встреченной на улице.

— Ещё раз извините, - мужчина слабо улыбается, стряхивая со светлых волос хлопья падающего снега.

Роксана что-то отвечает ему и Клео нетерпеливо притопывает ногой, смотря вперёд.

Обернувшись к ним, она вновь тянет подругу за руку, но та словно впечатывается в асфальт.

— На Манхеттене есть чудный магазин, я гарантирую, такого вы не найдёте нигде.

— Мне нужно записать название, я не доверяю своей покрытой пылью памяти, - достав из кармана пальто телефон, мужчина быстро нажимает на экран.

Странно, что такой, как он блуждает по этому району.

Дорогой костюм, пальто от Ричарда Джеймса, золотые часы, гремящие на запястье. Благородная россыпь крохотных морщинок у глаз, на вид ему было лет тридцать, но судя по загару и идеально гладким щекам, он ухаживал за собой, а значит больше тридцати.

— А вот и я, - новый голос заставляет Клео облегчённо выдохнуть, наконец-то флирту придёт конец.

— Мы вас… - из-за спины мужчины показывается хрупкая фигурка и, поймав взгляд огромных голубых глаз, Клео застывает. – Эсса?

Недоумённо нахмурившись, девушка старательно вглядывается в лицо Клео, пытаясь уловить знакомые черты.

Выглядит она роскошно. Волосы спрятаны под белоснежной шапочкой, на ней идеальные белые перчатки, теряющиеся под пальто от Джорджио Армани. Широкие белые брюки прячут крупными складками сапоги.

— Мы… - её нежный голосок теряется на полуслове и глаза изумлённо округляются. – Клео Макалистер?

— Вы знакомы? – мужчина переводит недоумённый взгляд на Клео, на его губах появляется заученная для новых знакомств улыбка, когда Эсса испуганно хватается за его руку.

— Виделись… один раз, - шепчет девушка. – Ладно, нам…

— Эсса, я нашёл ещё одну вспышку для тебя.

Рокси и Клео бросают друг на друга недоумённые взгляда, когда из-за спины мужчины появляется очередная знакомая фигура.

— Логан?!

Он замирает, и крохотная коробочка падает из его рук, теряясь на асфальте в комьях грязного снега.

Дыхание Клео становится частым, сердце выбивается из привычного ритма и кажется, стучит по всему телу. Она словно превращается в мышцу, отбивающую сбитый ритм.

Он кажется бледным, на лбу испарина, вокруг шеи замотан тёплый шарф, глаза горят болезненным блеском.

На спутанные пряди тёмных волос падают комья снега и мгновенно тают, от чего по лбу стекают холодные капли.

Клео закусывает губу, и глаза наполняются слезами. Она чувствует себя униженной.

Если бы он действительно уехал, она, по крайней мере, знала бы, что он где-то далеко и лишь, поэтому не хочет видеть её.

А он здесь. Всё это время он был здесь, их вовсе не разделяли расстояния, города и океаны.

— Боже, мне срочно нужен фотоаппарат, я же никогда не бывала в Исландии, - восклицает Роксана, всплёскивая руками. – Ведь мы сейчас там, верно Логан?

С шумом сглотнув, Эсса переводит испуганный взгляд на мужчину, чью руку так крепко сжимает.

— Джордж, давай уйдём.

— Ты хочешь уйти с Джорджем? – Роксана подаётся вперёд.

— Эсса, уходите, - бормочет Логан хриплым голосом.

— А как насчёт твоего парня, Логана? Ты не хочешь уйти с ним?

— Что?! – Джордж бросает на Эссу растерянный взгляд, девушка ещё крепче цепляется за его руку и тянет вперёд.

— Идём Джордж, я всё тебе объясню, прошу.

— А нам не хочешь объяснить?

Клео шумно сглатывает, опуская голову вниз и чувствуя, как по щеке скатывается горячая слеза.

Нужно просто уйти. Оказаться в другом месте, сделать вид, что этого не было.

Она никогда не была навящевой и сегодня не будет.

— Идём Роксана, не надо.

— Нет, пусть нам объяснят!

— Джордж, не стой, прошу тебя! – практически кричит Эсса, выталкивая его на дорогу и обогнув проезжающую машину, она уводит его на другую сторону.

Всё это время недоумённый Джордж не сводит с Логана пристального взгляда, когда они подходят к припаркованной у обочины машине, Эсса вытаскивает из кармана его пальто ключи, пока он что-то говорит ей, всплёскивая руками.

— Идём Клео, - взяв Клео под руку, Роксана делает шаг назад. – Прости, что потратили твоё время.

Логан кажется беспомощным, потерянным и обманутым, словно последний шар счастливой лотереи снова выбросил не те числа.

— Клео… - прочистив горло, он морщится от хриплого кашля. – Позволь мне… всё объяснить.

Отрицательно мотнув головой, Клео стряхивает слёзы со щёк.

— Ты ничего не должен объяснять. Я всё поняла.

— Я уверен, что не поняла, - его голос кажется, немыслимо тихим и он делает усилие, прижимая ладонь к горлу. – Я заболел и не смог уехать. Адриа лечит меня травами, мне уже лучше, но я… Я думал, что это не имеет значения здесь я, или нет.

— Именно, - Клео энергично кивает. – Это уже не имеет значения.

— Идём, - Роксана резко разворачивается, утягивая Клео за собой, и она бросает на него последний взгляд, когда Логан в очередной раз давится кашлем.

Шумно выдыхая, Клео идёт в ногу с Роксаной, вдоль улицы слыша скрип шин машины Джорджа.

Почему она с ним? Она больше не девушка Логана? Она ею была вообще? Зачем он соврал? Почему не уехал?

Поджав губы, Клео бросает робкий взгляд на Роксану, что так решительно движется вперёд.

Она не оставит эти вопросы без ответа.

Ему придётся объясниться в последний раз.

~***~

На часах было девять, когда Роксана спешила домой.

В её руках была огромная картонная сумка, наполненная продуктами, что она в спешке бросала в корзину, пока на неё таращились посетители супермаркета.

Должно быть, она впервые в жизни столь пренебрежительно отнеслась к меню своего ужина.

Ей срочно нужно выговориться. Рассказать Брендону о том, каким подлым оказался путешественник Логан Андерсон.

Они его вовсе не знали, это лишь очередная маска разукрашенного в фальшивые краски мира.

— Брендон?

Увидев её, парень подскакивает с холодного крыльца, покрытого инеем и широко улыбаясь, подбегает к Роксане, запечатлев быстрый поцелуй на её щеке.

— Что ты здесь делаешь?

— Я решил… тебя встретить, - вновь улыбнувшись, Брендон забирает из рук Рокси пакет.

— О… - недоумённо нахмурившись, Роксана с недоверием взирает на своего чрезмерно лучезарного парня.

Кажется, будто он может взорваться разноцветными пони и разбрызгать вокруг блёстки.

— Вы с Итоном просто играли, или курили? – усмехнувшись, она треплет его волосы на макушке и, занеся ногу на первую ступеньку крыльца, едва не падает, когда Брендон хватает её за руку.

— У меня гениальная идея. Как насчёт того, чтобы на сегодняшнюю ночь снять номер люкс в отеле? – Брендон округляет глаза, теряя шею в поднятых плечах.

Из его горла вырывается облачко воодушевлённого пара, и он крепче сжимает руку Роксаны, готовый в любой момент броситься на поиски этого самого отеля с номером люкс.

— А… почему мы не можем поужинать дома? Слушай, это очень романтично, но у меня невероятные новости. Логан в городе.

— Уже вернулся, - Брендон понимающе кивает, утягивая Роксану на улицу. – Идём, тебе понравится. Закажем еду в номер, ты мне всё расскажешь…

— Господи, Брендон, - Роксана слабо улыбается. – Идём домой, прошу. Я просто хочу принять ванну и лечь в постель.

С шумом сглотнув, Брендон, наконец, ослабляет хватку и слабо кивает в ответ.

— Рокси…

— Идём, хватит топтаться здесь.

Достав ключи из сумочки, она беспощадно снимает блокировку с входной двери и заходит в подъезд.

Брендон морщится каждый раз, когда каблуки её туфель ударяют о цемент лестницы. Кажется, обычно она поднималась куда медленнее, и воспринимала его идеи о трате денег с большим энтузиазмом.

Шумно выдыхая, он чувствует, как её парализует ужас, и она замирает, не доходя до площадки.

— Боже… - вырывается выдох из её горла и она, перескакивая через ступеньку, спешит в квартиру.

Брендон остаётся на площадке и, закрыв глаза, прижимается затылком к стене.

Он уже достаточно видел. В глазах всё ещё безумным хороводом плавает бумага и сломанная мебель.

Полицейские выслушали изумлённые стоны Итона, побродили по квартире, покачали головой и уехали.

Итон позвонил в страховую компанию, они обещали приехать утром, только без отпечатков, свидетелей и разрушителей их жилища они вряд ли что-то выплатят.

— Брендон! – Роксана выбегает на площадку, в глазах у неё стоят слёзы отчаяния, она беспомощно тыкает пальцем в сторону разбитой квартиры. – Брендон, наш дом!

— Я знаю… - едва слышно шепчет он, поднимаясь к ней.

— Наш дом!

— Я знаю, знаю Рокси.

— Но… наш дом! – из её горла вырывается сдавленный хрип.

Брендон обнимает её за плечи, прижимая к себе.

На лицо попадают завитки её густых волос. От них пахнет кофе и морозом.

Глубоко вдохнув аромат кофейного снега, Брендон слабо улыбается, отдаляясь.

Проведя рукой по щеке Роксаны, он целует её в щёку. Девушка вздрагивает от его прикосновения и поднимает глаза, полные солёной воды.

— Я знала,… что они никогда нас не одобрят.

Устало вздохнув, Брендон кивает, вновь прижимая её к себе.

Обняв его в ответ, Роксана отчаянно цепляется за его крепкие плечи. Из груди вырывается очередной слабый хрип.

Здесь был Ларк. Это мама дала адрес. Она приходила вовсе не для того, чтобы познакомиться, просто выжидала момент, когда всё рассказать ему.

Шмыгая носом, Роксана отдаляется, утирая слёзы со щёк.

— Я поверить не могу, что она это сделала. Моя мама подослала его сюда. Моя мама… - шепчет Рокси.

— Дело не в тебе. Это я ей не понравился, она любит тебя, она…

— Настолько любит, что причиняет мне столько боли? – поджав губы, Роксана судорожно выдыхает.

На шее надувается жила, руки начинают дрожать от нахлынувшей ненависти.

— Рокси…

— Они ещё не знают, с кем они связались. Я не очаровательная девочка, помешанная на шмотках, - глубоко вздохнув, она на мгновенье закрывает глаза.

Всего на мгновенье, прощаясь с порцией боли, что получила от собственной семьи.

— Между нами всё кончено.

Недоумённо нахмурившись, Брендон открывает рот, готовясь задать решающий вопрос, когда Роксана открывает глаза и зрачки её сужаются.

— Между мной и моей семьёй. Всё кончено. Навсегда.

~***~

Просто сделай это.

Рука замирает в нескольких сантиметрах от деревяшки, ведущей в чужую, неизвестную ей жизнь.

Тяжело вздохнув, она перебрасывает миску с горячим бульоном из одной руки в другую, чувствуя, как нагрелся рукав пальто от горячей еды.

Нервно проведя рукой по волосам, она вновь выбрасывает руку вперёд и бьёт по двери.

Вместо стука выходит всего один удар, но, по крайней мере, достаточно громкий для того, чтобы он услышал.

Дверь открывается через мгновенье, после удара, словно он давно уже знал, что она здесь.

— Привет, - хрипло бормочет он и слабо улыбается, отходя в сторону.

Выдавив из себя улыбку, Клео заходит в квартиру, оставляя за собой мокрые следы утреннего снега.

В квартире не намного теплее, нежели снаружи, но, по крайней мере, снег с потолка не падает.

— Это тебе, - развернувшись к Логану, Клео протягивает ему закутанную в бумагу миску бульона.

Он осторожно принимает, горячий свёрток, благодарно улыбаясь.

— Спасибо.

— Я войду?

Кивнув, он уходит в комнату и, сняв сапоги, Клео идёт следом, бросив сумку на избитый временем стул.

Внутри всё так же. Словно эта стена с фотографиями ожидала её.

Клео даже показалось на мгновенье, что снимки оживились. Траву тронул ветер, по воде прошла лёгкая рябь, а люди улыбнулись чуть шире.

— Хочешь… чаю? – Логан кладёт горячий свёрток Клео на матрас, засовывая руки в карманы джинс.

— Нет, не хочу, - расстегнув верхние пуговицы пальто, Клео скрещивает руки на груди, устремив на Логана пристальный взгляд.

Он кажется напуганным. Усталым, неимоверно бледным и голодным.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мне лучше, Ади творит чудеса, танцуя вокруг меня с травами, - улыбнувшись, Логан качает головой. – Может ты,… сядешь?

— Нет, не стоит утруждаться в любезностях. Я не надолго. Честно говоря, я понятия не имею, зачем пришла. Просто… хотела узнать, как ты.

— Насчёт Эссы… она девушка Джорджа, а не моя, - Логан с шумом сглатывает, заламывая руки за спиной.

— Надо же, - Клео цокает языком, переводя взгляд на стену.

— Клео, я …

— Врун?

— Я… просто… хочу, чтобы люди держались от меня подальше.

Недоумённо нахмурившись, Клео отводит взгляд от стены.

В его глазах зажигается огонёк. Сейчас он признается. Признается, что не хотел уходить, не хотел уезжать. Признается, что любит её.

С шумом сглотнув, Клео замирает.

Логан выдавливает из себя едва слышное шипение, когда тишину разрывает звонок телефона.

Громкий, трезвонящий, как ненормальный. Старый аппарат с крутящимся колесом стоит на полу в самом углу. Едва заметный, покрытый пылью.

Опустившись на корточки, Логан подхватывает его и берёт трубку.

— Да? Я просил вас не звонить сюда, - нахмурившись, Логан выслушивает чью-то сбивчивую речь в ответ. – Нет. Мне ничего не нужно, спасибо.

Повесив трубку, он вновь оборачивается к Клео.

— Кто это?

— Клео я…

— Сейчас опять соврёшь? – усмехнувшись, Клео задумчиво кивает.

В комнате повисает тишина. Она настолько плотная, что, кажется можно дотронуться рукой. Вот сейчас Клео протянет руку и разобьёт её, а на пол посыплются тысячи осколков.

— Может ты всё же,… хочешь чаю?

Кивнув, Клео бросает сумку на пол, рядом с матрасом.

— Хочу.

Улыбнувшись, Логан спешит на кухню, и она слушает, насколько нервны и сбивчивы его движения, от которых гремит посуда.

— Чёрт.

— Проблемы? – опираясь рукой о дверной косяк, Клео заходит на кухню.

По помещению разносится сладкий запах трав, повсюду блюдца с остывшим пеплом, и кажется, будто вот-вот появится Адриа.

— Чай закончился. Я схожу в магазин, ты… не уйдёшь?

Слабо улыбнувшись, Клео кивает в ответ.

— Не уйду.

— Я быстро. Всего пару минут.

Натягивая на ходу ботинки, он подхватывает куртку, оборачивая вокруг шеи шарф, и Клео тихо смеется, наблюдая за тем, как быстро он выскакивает на улицу.

Как только Логан оказывается за порогом, Клео возвращается в зал, опускаясь на матрас.

Откинувшись на спину, она проводит рукой по холодной стене.

Ощущение, будто сквозь руку проходят тысячи крохотных ветряных потоков, что едва удаётся сдерживать глянцевым снимкам.

Клео проводит рукой по маковому полю, задевает изображение Ади, девушки, похожей на сестру Логана и скорбящего ангела, запечатлённого в камне.

Проведя рукой по тёплому одеялу, Клео натыкается на закутанный в него ноутбук.

Аппарат из древнейших. Тяжёлый, едва подъёмный и на клавиатуре не хватало нескольких букв.

Компьютер словно превратился в человека без зубов. Уродливого и старого.

Но, у этого человека был Логан, а у неё нет. Потому он и смеялся над ней, обнажая свой беззубый рот.

Поморщившись, Клео захлопывает крышку и накрывает ноутбук одеялом.

Закрыв глаза, Клео уже почти погружается в сон.

Она не спала всю ночь, решая, что скажет ему при встрече, да и Рассел ворочался, его мысли об Олин тяжёлым грузом лежали между ними.

Квартира всё больше оседает в тишине, даже вой ветра за окном стихает, становится теплее и Клео почти плывёт на лодке, ведущей в сон, когда слышит стук в дверь.

Недоумённо нахмурившись, Клео с трудом поднимается, снимая на ходу пальто.

Расправив складки тёмно-коричневого свитера, она довольно улыбается, открывая дверь. Мог бы и сам войти, к чему театральность?

— Разве прошло всего пару минут?

Взгляд Клео натыкается на незнакомый силуэт, и она замолкает.

— О… извините, я…

— Это квартира Логана Андерсона? – мужчина ступает вперёд, свет тусклой лампы подъезда попадает на его лицо.

На вид ему не больше пятидесяти. Волосы ещё тёмные, не тронутые сединой. Возможно благодаря краске, а возможно хорошей наследственности, хотя подступающая лысина их не пощадила и щедро увеличила его лоб.

Огромные карие глаза кажутся ещё больше благодаря очкам. В голосе сквозит английский акцент, губы сведены тонкой линией, как у настоящего англичанина.

Лицо испещрено благородными морщинами.

На нём тёмное пальто, достающее практически до лодыжек, в руках портфель, руки обёрнуты в кожаные перчатки.

— Да, это его квартира. Я могу вам помочь?

— Вы могли бы впустить меня.

Клео усмехается, но в его голосе ни единой смешливой нотки. Он словно смотрит сквозь неё, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри.

— Простите, но я не хозяйка здесь и вряд ли могу принимать такие решения, я…

— Вы его девушка? – нахмурив густые, тёмные брови, мужчина делает шаг вперёд, пристально рассматривая Клео.

Его взгляд скользит по её лицу, затем бесстыдно спускается ниже и кажется, трогает её, точно холодные руки хирурга.

— Это не ваше дело.

— О, это моё дело, если вы его девушка, - убрав руку Клео с двери, мужчина проходит внутрь, и она беспомощно таращиться на пустую площадку.

— Эй!

Бросившись следом за ним, Клео настигает мужчину в зале, где он застывает, точно поверженный медузой Горгоной.

— Что вы себе позволяете? Кто вы такой?

Развернувшись к Клео, мужчина сухо улыбается.

— Я лечащий врач Логана Андерсона.

Устало вздохнув, Клео скрещивает руки на груди.

— Что ж, он не нуждается в вашем лечении. Подруга отлично лечит его травами и всё почти прошло.

Кажется, её ответ позабавил его, усмехнувшись, он снимает перчатки, заталкивая их в карман пальто.

— Серьёзно? Почти прошло?

— Да.

— Это невозможно, - отрезает он, мотнув головой.

— Вы настолько не верите в нетрадиционную медицину… - бормочет Клео. – Это всего лишь простуда, с каких пор врачи стали такими навящевыми?

Нахмурившись, он поднимает руку, указывая на Клео указательным пальцем.

— Так вы ничего не знаете?

— Не знаю о чём? – кажется, она вновь превращается в стучащее сердце.

Успокойся, ну же… почему ей кажется, что сейчас произойдёт что-то плохое?

— О Боже… - он задумчиво уводит взгляд в сторону.

— Послушайте, я не понимаю, о чём вы говорите. Может вы…

— Меня зовут Саймон Филлип. Я лечащий врач Логана Андерсона вот уже десять лет с тех пор, как мы выявили вирус.

— Вы…

Клео резко оборачивается, услышав голос Логана.

Всё внутри клокочет, кажется, ветер вновь стал сильнее, раз она столь отчётливо чувствует, как тело покрывается инеем.

— Логан… кто это?

Саймон сухо улыбается Логану, огибая Клео.

— Кажется, ты заболел. Всё будет, как в первый раз? Что насчёт антибиотиков? Ты принимаешь их?

— Убирайтесь отсюда, - цедит Логан сквозь зубы, по его щекам «гуляют» желваки.

— Тебе всё равно придётся всё рассказать и обратиться ко мне. Я больше не могу за тобой бегать, - поджав губы, Саймон кивает самому себе, и вновь обернувшись к Клео, прищуривается. – Помни Логан, ты можешь сесть в тюрьму, если сделал что-то не так.

Послав Клео очередную сухую улыбку, мужчина покидает квартиру с громким стуком каблуков о половицы.

С шумом сглотнув, Клео судорожно выдыхает, как только он выходит за дверь.

— Логан… что он,…о чём он? Какой вирус?

Нахмурившись, Логан старательно прочищает горло прежде, чем посмотреть ей в глаза.

— Я болен Клео… у меня ВИЧ.

2 часть

Не становитесь жертвами соблазна мысли о том, что смерть приходит только к старикам. Новости утверждают противоположное.

Бхакти Судхир Госвами

2001 г.

Очередной усталый вечер на Лонг-Айленде.

На часах было почти десять, когда под строгим взглядом матери двенадцатилетний Логан Андерсон вышел из дома.

Они ужинали. Сегодня так поздно, потому что отец задержался на работе, а мама никак не могла нарисовать того серого зайца, что занял новые страницы её книг.

Логан слышал, как начальница смеялась над ней.

— Ах, Тринити, ты такая смешная. К чему рисовать каждого героя самой? Ты попусту тратишь время, дети твоей мазни не заметят, а издатель не оценит.

От таких слов мама обычно впадала в депрессию. Забирала лампу из его комнаты, ставила в зале, напротив чистого холста и тратила ночи на достижение совершенства.

Пока Миа просила купить ей мороженое, или играла в потрёпанных кукол вокруг матери, Тринити, словно зомбированная картинкой, улетала.

Сегодня была картошка и тушёная морковь. Отцу досталось почти всё мясо, мама не давала ему много, он плохо ел.

Вытерев рот рукавом футболки, Логан закрывает дверь и окунается в тёплую прохладу летнего вечера.

Крыльцо освещает фонарь, вокруг заросших кустов стрекочут сверчки, дорога напротив дома покрыта росой.

— Логан, - широко улыбаясь, к нему спешит Джим.

Джим хороший друг, если не считать что у него пахнет изо рта и его бородавок на руках.

— Что случилось?

— Мама попросила погулять где-нибудь, - Джим пожимает плечами, от чего его густые, рыжие кудри рассыпаются по плечам.

Весь остров обсуждал похождения его матери, но Логану не интересны дела взрослых.

Им было весело с Джимом. Они строили замки из подушек, играли в рыцарей круглого стола, катались на великах и искали клад всё прошлое лето, перекопав задние дворы почти у каждого из соседей.

Единственное, что они нашли – кости покойной собаки мисс Броди, Руфуса.

Логан оборачивается, заглядывая в окна своего дома.

Мама медленно встаёт из-за стола. Вытирая губы салфеткой, отец что-то наскоро бормочет и уходит наверх, бросив посуду в раковину, она раздражённо передёргивает плечами.

— Мама не разрешает гостям приходить так поздно.

Джим закусывает губу, ковыряя педаль велосипеда носком ботинка.

— Тогда… давай покатаемся?

— Уже почти ночь, - Логан вздыхает, вспоминая о железном коне, погребённом в цепи гаража.

— А мы быстро. Только доедем до моего дома, и обратно. Тебя и хватиться не успеют.

В дома раздаётся визг Мии, держа в руках сломанную куклу, она спешит к матери.

Её лицо красное от слёз, а пушистые волосы прилипли к щекам.

Раздражённо вздыхая, Тринити перекрывает воду и, вытерев руки о фартук, берёт дочь на руки, подхватывая сломанную куклу.

Она что-то говорит девочке, но та безутешна. Ни одни слова на свете не заставят её забыть о смерти пластмассовой подруги.

Качая головой, Тринити выключает свет на кухне и уходит в зал.

Обернувшись к Джиму, Логан широко улыбается.

— Только быстро.

Энергично кивая, мальчишка смеётся, запрыгивая на велик.

Обежав кусты, Логан подбегает к гаражу и, нажав на кнопку, скрытую за ветвями дерева, открывает тяжёлые ворота.

Рама велосипеда едва заметно поблёскивает в свете фонарей и, подхватив своего стального коня, Логан ловко запрыгивает на него и Джим с завистью наблюдает за гибкими, уверенными движениями своего друга.

— Вперёд! – выкрикивает Логан, набирая скорость и выезжая на дорогу.

— Подожди меня! Это не соревнование! – ноет Джим, пытаясь поспеть за ним, и Логан звонко смеётся, оборачиваясь.

— Догоняй, черепаха!

Громко сопя, Джим энергично крутит педали, цепляясь руками за руль. Они становятся скользкими и пальцы соскальзывают.

От страха лоб Джимми покрывается испариной.

— Логан, притормози!

Недоумённо нахмурившись, Логан замедляет темп и, выравнивая баланс велосипеда, позволяет другу догнать его.

Облегчённо выдыхая, Джим вытирает пот со лба.

— Не гони так! Ты что, хочешь бросить меня здесь одного?

Поджав губы, Логан отрицательно мотает головой.

— Прости, больше не буду.

— Притормози-ка.

Остановившись, Логан подходит к обочине, и, стянув с плеч рюкзак, Джим довольно улыбается, демонстрируя другу новенький плеер.

— Посмотри, что мне подарил новый парень моей мамы.

— Вау… - Логан восхищённо вздыхает, протягивая руку. – Можно?

Кивнув, Джим передаёт другу пластмассовую чёрную коробку и тот, словно заворожённый разматывает тонкие провода наушников.

У Джима была всего одна кассета с песнями «Tears For Fears».

И когда Логан засовывает наушники в уши и включает проигрыватель, Джим слышит слабый отблеск песни «Shout».

Широко улыбаясь, Логан кивает в такт песни и крепит плеер на ремне шорт.

Джим опускает взгляд на собственные шорты. Ему ремень был не нужен, живот итак выпирал слишком сильно, и резинка впивалась в кожу.

— Поехали!

Вновь забравшись на велосипед, Джим покорно следует за Логаном, слушая лёгкое шипение музыки в его наушниках.

Вечер становится шумным, где-то вдалеке проезжает машина, из соседнего дома раздаются громкие голоса и звон посуды.

Джиму не хочется домой, хотя осталось всего пара метров.

Там новый парень мамы, а значит, они опять пьют на кухне, или заперлись в ванной, куда ему доступа нет, и заставляют громко смотреть телевизор.

Прикрыв глаза, Джим втягивает прохладный воздух вечера.

Это последняя секунда, когда он наслаждается этим вечером.

Потом он будет снова и снова прокручивать в голове произошедшее. Переделывать последующие минуты, пытаясь представить, как можно было бы это предотвратить.

Не вытаскивать Логана из дома, не давать ему плеер, не завидовать ему, не уходить из дома. Не позволить отцу оставить их, чтобы мать не начала активно искать ему замену.

Не позволять ей пить, не покупать велосипед, не брать плеер, не ехать по дороге. Хотя бы что-то, что могло бы остановить это.

Он помнил лишь поворот. Они проезжали его тысячу раз так быстро и ловко, словно очередной отрезок ровной дороги.

Бросали мимолётный взгляд, и, не прерывая разговора, ехали дальше.

Этот поворот наказал их. Наказал Логана.

Джим помнил лишь вспышку.

Секунду назад он ехал рядом с ним, а потом удар, женский крик, плеер валяется рядом и кассета в последний раз делает тихий проигрыш прежде, чем аппарат выходит из строя.

От страха Джим теряет управление и падает на асфальт, обдирая ногу.

Он закрывает глаза от боли и, открыв их, чувствует, как под ладонь течёт что-то горячее.

Открыв глаза, он подносит руку к лицу и в ужасе замирает, переведя взгляд на друга.

Его правая нога неестественно вывернута, лоб рассечен, и кровь растекается по асфальту.

Истошно визжа, из машины выбегает женщина, рядом с ней мужчина, он что-то кричит, хватая её за руки, а она мотает головой, опускаясь на колени.

— Логан? – шепчет Джим, поворачиваясь к нему и надеясь, что друг ему ответит.

Его лицо становится неестественно бледным, на лбу проступает холодный пот, Джим кладёт руку на его грудь, пытаясь услышать сердце.

Женщина и мужчина в унисон переводят на него безумные взгляды, и Джим кивает, чувствуя, как Логан слабо просит о жизни.

— ***-

— Я убью его. Обещаю тебе Говард, как только он заявится на порог, я найду кирпич в саду и дам ему по глупой голове!

Усмехнувшись, мужчина задумчиво закусил губу, пристально изучая склеенную куклу в руках.

Её пластмассовое тельце, что расположилось в его огромных руках, было замотано скотчем. Если потянуть ногу в сторону, она отвалится, руку ждёт та же участь, а голова была воткнута так глубоко, что шея практически полностью пропала.

К тому же в его огромных, и потных руках волосы белокурой леди превратились в мочалку.

С сомнением оглядев проделанную работу, он выдавливает из себя улыбку и демонстрирует куклу дочке.

Миа, замершая в ожидании новой истерики, забирает куклу из его рук.

Она хлюпает носом, изучая творение отца, в огромных глазах, где перемешались карий её родителей и зелёный её бабушки, блестят слёзы.

Говард с шумом сглатывает, запуская руку в волнистые, густые волосы.

Его взгляд ненароком натыкается на зеркало и он, точно молодящаяся особа, изучает своё лицо, придерживая подбородок рукой.

Ему сорок два. Уже почтенный возраст для отца двенадцатилетнего мальчишки и пятилетней девочки.

Его отец англичанин, мать – француженка, но, кажется, от неё он не унаследовал ничего, даже скудного знания языка.

Приехав в Америку за мечтой из крохотного английского городка, он наткнулся на непонимание, непринятие и равнодушие общественности.

К счастью здесь жил его дядя, что с радостью пристроил в мясную лавку.

Говард не выносил созерцания сырого мяса. Стекающего по нему жира в тёплый день, кусков свинины с кожей, склизкой печени и потрошеные тушки куриц.

Зато от поклонниц отбоя не было. Он был высоким, глаза два тёмных омута, задумчивый взгляд, волевой подбородок, густые, волнистые волосы, длинные ресницы и талант приобретать выражение лица испуганного ребёнка.

Несмотря на внушительную комплекцию, Говард был скорее обрюзгшим, нежели большим, сутулился и страдал от угревой сыпи.

Когда-то он без памяти влюбился в Тринити, официантку из паба, что он посещал, пытаясь не забыть о родине.

Она была на три года моложе него, носила парик из светлых волос, блистала короткой юбкой, открывающей длинные ноги, и мечтала иметь огромный дом и пять детей.

Он добивался ее, почти пять лет.

Водил на свидания, ждал после работы, пытался выполнить любую прихоть, и Тринити бы не сдавалась ещё лет пятнадцать, если бы не беременность.

Зато для Говарда настали деньки безмятежности, когда больше не нужно корчить из себя мачо и тратить всю свою зарплату на свидания.

Теперь она просто жена, а он может разбрасывать носки по всему дому, читать газету в туалете часами, ложиться спать в одиннадцать и требовать завтрак ранним утром.

— Говард!

Вздрогнув, мужчина переводит недоумённый взгляд с дочери на жену.

Кажется, Мия находится в некоторой заторможенности, всё ещё рассматривая замотанную в кокон скотча куклу.

— Что? – голос выходит тихим и жалким.

Говард вообще был жалким созданием.

— Ты слышал, что я сказала?

Зато Тринити громкой, звонкой и непозволительно визгливой для её роста.

Заправив за ухо прядь тёмных волос, она раздражённо вздыхает, опускаясь в кресло напротив мужа.

Говард морщится, созерцая её морщины, усыпавшие руки и выступившие жилы. Обручальное кольцо больше не кажется произведением искусства, на тонком, изящном пальчике, скорее чем-то блестящим на старой, сухой ветке.

По крайней мере, его возраст пощадил, тогда, как она в свои тридцать девять выглядела на пятьдесят.

— Кукла? – подняв в воздух Барби, Мия устремляет на Говарда взгляд полный недоумения и тот разводит руками.

— Пришлось делать срочную операцию, я старался, как мог. Собрал тебе пластмассового Франкенштейна с титьками, а ты не довольна?

— Говард! – восклицает Тринити, изумлённо открыв рот. – Ей пять лет!

— Она должна знать, что это такое, - бормочет Говард, закатив глаза.

Обернувшись назад, Тринити пытается рассмотреть Логана в тёмной улице.

— Успокойся, он наверняка дома у Джима. Что может случиться? Приедет завтра.

— Я не отпускала его ночевать, - Тринити бьёт рукой по колену. – К тому же мать Джима водит не самые лучшие компании. Я бы не хотела, чтобы мой сын видел таких людей.

Усмехнувшись, Говард скрещивает руки на груди.

— Он сбежит от нас в Нью-Йорк при первой возможности, поверь дорогая, там таких людей предостаточно.

Пока Тринити что-то наскоро отвечала ему, а Миа вновь начала плакать над куклой, когда её нога опять отвалилась, зазвонил телефон.

Семья замерла.

Тринити резко замолчала, Говард подавил усталый зевок, а Мия замерла с глазами полными слёз, и ртом, полным слюны.

— Это ещё что… - пробормотала Тринити, подхватывая трубку. – Да?

Говард устало потёр виски.

Пора спать, хватит с него этих семейных скандалов, ему просыпаться в шесть, очередной привоз свежего мяса по четвергам ещё никто не отменял.

— Боже мой… - восклик Тринити заставляет его остановиться.

Поднявшись, Говард недоумённо хмурится, наблюдая за тем, как его жена превращается в дочь на грани истерики.

— Да, да, мы приедем, - со звоном бросив трубку, Тринити бросается к нему на шею.

Изумлённо округлив глаза, Говард неловко гладит её по спине, уже позабыв, когда она в последний раз так просто бросалась в его объятия.

— В чём дело?

— Логана сбила машина. Он в больнице. У него сотрясение, перелом ноги и… что-то разорвалось внутри, ему нужно срочное переливание, мы должны быть там.

Кивнув, Говард собирает Мию за несколько секунд.

Надевает на неё крохотное пальтишко, берёт сломанную куклу, хватает ключи от машины и гасит в доме свет.

Идеальный момент для того, чтобы показать, что он мужчина. Глава семьи.

— ***-

— Познакомьтесь, это Флор Оукман, - женщина лет семидесяти, кивает в сторону женщины, что стоит позади неё и та широко улыбается, опуская рукав тёмно-синей водолазки.

Говард ненавидел больницы. Все куда-то спешили, всё время звонил телефон, да и запах лекарств и чьей-то смерти не вносил оптимизма для пребывания здесь.

— Мистер Андерсон, миссис Андерсон, - кивнув, женщина вновь улыбается.

В отличи от старушки, что сжимала в руках пакетик тёмной крови, Флор выглядела, как скорее заблудшая душа, нежели медсестра, не смотря на медицинский костюм.

Говард помнил медсестёр своего детства. Все они были старыми, морщинистыми, обрюзгшими, злыми и больно делали уколы.

Флор была свежей, загорелой, темноволосой красоткой, что могла бы вышагивать по подиуму лет пять назад, но судя по тонким сеткам морщин, ей перевалило слегка за тридцать.

— Я донор вашего сына, - в руках у Флор плотная бумага с отпечатанным текстом, что она протягивает Тринити.

Та беглым взглядом описывает хороводы букв, недоумённо качая головой.

— Я не понимаю…

— У вашего сына третья группа крови, в нашей базе данных записано, что у вас мэм вторая, а у вашего мужа четвёртая, - разглагольствует старушка с деловитым видом. – Вы не можете быть донорами вашего сына. Для переливания ему нужна либо первая группа, как универсальный донор, либо третья отрицательная, как у него. К счастью у Флоры, нашей не побоюсь этого слова – лучшей медсестры!

Старушка поднимает в воздух указательный палец и Флора застенчиво улыбается, качая головой.

— Третья отрицательная, и если вы согласны на переливание…

— Конечно, она же медсестра, - бормочет Тринити, выуживая ручку из сумочки.

Говард наскоро пробегается глазами по тексту, положив голову на плечо жены.

Я__________________________ по добровольному согласию и рекомендации лечащего врача прошу провести мне переливание донорских компонентов крови…

Я информирован о методике предстоящей операции переливания и возможных побочных явлениях:

-Аллергических реакциях.

-Тромбозе сосудов.

-Инфекционной опасности (ВИЧ, сифилис, герпес, цитомегаловирус)…

Пока Тринити расписывается, Говард прижимает к себе задремавшую Мию и пытается выискать среди закрытых дверей ту, что ведёт к его сыну.

— Где Логан?

— Врач выйдет к вам, как только сможет. Сейчас он в операционной, у него внутреннее кровотечение, разрыв селезёнки, - забрав бумагу, Флор передаёт её старушке в белом халате и, кивнув, та уходит за плотные матовые двери.

— Миссис Андерсон! – спрыгнув с лавочки у стойки регистратуры, к ним со всех ног мчится Джим.

Его колено залеплено пластырем, по щеке растекается антисептический раствор.

— Джим! – строго чеканит Тринити, прижимая к себе сумку.

Опустившись на колени, она хватает его за плечи и встряхивает, смотря снизу вверх.

— Что случилось?

Мальчик на мгновенье теряется и бросает недоумённый взгляд на Говарда, словно бы говоря: «Она что, не в курсе?».

— Логана сбила машина.

— Как это случилось?! Куда вы уехали? Зачем вы уехали?

— Мы просто хотели покататься. Всё было так… - Джим задумчиво кусает губу. – Быстро. Очень быстро мэм.

Устало вздохнув, Тринити качает головой, не сводя с Джимми пристального взгляда.

— Кто это сделал Джим?

— Женщина… - лицо Джима расплывается в улыбке. – Красивая. Они уехали, кажется…

— Какая у них была машина?

— Кажется… - Джим задумчиво жуёт губу. – Да, я почти уверен, что тёмно-синяя.

Говард тяжело вздыхает, устроив дочь в своих объятиях, и наклонившись к жене.

— Трини остынь, он же ребёнок. Он не понимает.

Разведя руками, Тринити опускается на лавочку, Джим плюхается рядом и закрывает глаза, прижавшись затылком к стене.

Говард опускается рядом с женой, передаёт ей дочь. Та сладко зевает, и Тринити слабо улыбается, наблюдая за сладким, розовым комочком.

По крайней мере, какая-то уверенность у них присутствует.

— ***-

— Флор, иди домой, - Дора кладёт руку на плечо женщины и мягкое прикосновение её ладоней отзывается тяжёлым гудением в теле.

Перед глазами всё плывёт, она съела почти две шоколадки, выпила чашку горячего чая, но кажется, облегчения после забора крови так и не наступило.

— Дочка уже тысячу раз, кажется, позвонила, - усмехнувшись, Флор прижимает ладонь, ко лбу чувствуя, как комната даёт медленный оборот вокруг своей оси.

— Иди домой милая, - устало вздохнув, Дора смотрит на часы. – С парнишкой ещё долго не закончат.

Покачав головой, женщина включает электрический чайник и тот отзывается гудением, шумно нагревая остатки кипятка.

Смахнув со скатерти крошки, Флор вздрагивает, когда за дверью комнаты слышатся быстрые шаги, отлетающие от скользящих стен коридора.

Даже эта крохотная сестринская комнатка не могла спасти её от людей в этом здании.

— Как можно было так не уследить за мальчишкой? – Дора достаёт из сумки упаковку печенья. – Нет, ты их видела? В такое время их ребёнок катается на велосипеде по городу, а они лелеют лишь себя любимых. Отвратные родители.

— Это Тринити Андерсон, - бросив быстрый взгляд в зеркало, Флор морщится.

Тёмно-синие тени под глазами, волосы стали сальными благодаря медицинской шапочке, кожа превратилась в сухой пергамент, а руки тряслись.

— И что? – Дора пожала плечами, наливая кипяток в чашку.

— Она пишет детские книжки. Сьюзи обожает её зайцев.

— Видимо, она слишком занята своими зайцами, - бормочет Дора, делая большой глоток чая.

Флор остаётся в больнице ещё на час. Она всё ждёт возвращения операционной сестры, врача, хотя бы кого-то, ведь где-то там прямо сейчас по чужим венам течёт её кровь, пытаясь спасти жизнь ребёнка.

Уходя из больницы, Флор закрывает глаза, прижимая ладони к губам.

— Святая Дева Мария, помоги ему выжить.

— ***-

Логан Андерсон очнулся следующим вечером.

Это была всего секунда, один блуждающий, одинокий взгляд на пустую палату и вновь выключение сознания.

Лишь ночью медсестра заметила чуть быстрее бегущую строку на кардиомониторе.

Утром врач позвонил его родителям.

Тринити Андерсон в это время брила ноги в ванной, беспощадно разрезая кожу на лодыжках и чертыхаясь после созерцания очередного кровавого развода на коже.

Говард спал в комнате Мии, на её маленьком диванчике с пони. У его ног валялась детская книжка, на руках нарисованы кружочки и треугольники жёлтым и розовым фломастером.

Первой телефон услышала Мия и жалобно захныкала, от чего проснулся Говард.

Взглянув на часы, он устало вздохнул, и вновь закрыл глаза.

Лишь через мгновенье он вспомнил, что происходит в его жизни на данный момент и поспешил ответить, наступив по дороге к телефону на склеенную вчера куклу.

— Чёрт возьми! – подхватив трубку, он плотно прижимает её к уху. – Да?

На лице замирает ожидание.

Мия вновь хнычет, и начинает скользить руками по одеялу в поисках куклы, чьи запчасти разбросаны по ковру благодаря отцу.

— Да, да конечно мы приедем, - бросив трубку, Говард подхватывает сонную Мию, и та заходится в истерическом плаче, пытаясь оттолкнуть отца. – Тринити!

Слетев вниз по лестнице, он мечется в поисках жены, пытаясь докричаться её сквозь радио, и лишь переключив кнопку на магнитофоне, он слышит шум воды в ванной.

— Тринити! – ударив кулаком по двери, Говард распахивает её. – Логан очнулся.

Они приезжают в больницу через час и семь минут.

Вбегают в палату Логана, и даже Мия больше не плачет, хотя ревела всю дорогу так громко, что Тринити казалось, у неё барабанные перепонки лопнут.

— Логан, - бросившись к постели, Тринити хватает его за бледные, сухие пальцы.

Указательный одет в пластмассовый чехол, чей провод плавно плывёт к экрану, отражающему пульс, удары сердца мальчика и мгновенно снимает экг.

— Господи, как я волновалась, - Тринити проводит рукой по лбу мальчика и Логан слабо кивает в ответ.

Окинув взглядом его одеяло, Тринити слегка отводит его в сторону, замечая клейкую ленту.

С шумом сглотнув, она отпускает руку мальчика и заставляет себя увидеть полную картину происходящего.

Хрупкое, блестящее от влажного пота тельце обёрнуто в бинты, на ноге красуется гипс, огромная кипа марлевых салфеток, заклеенных клейкой лентой скрывает за собой что-то страшное.

Уродливое, мерзкое. Что-то, что не должно быть на её сыне.

Бросив взгляд на Говарда, застывшего в дверях, Тринити качает головой, когда в глазах появляются слёзы.

Мия изумлённо таращится на старшего брата.

— Логан… - шепчет она, прижимаясь к отцу.

— Ты нас так… напугал… - бормочет Тринити, заставляя себя вновь посмотреть в глаза мальчику.

Он почти не подаёт признаков жизни, лишь судорожно сглатывает и бездумно смотрит на неё, словно видит впервые.

— Однажды я очень сильно отругаю тебя за то, что ты сделал, - Тринити заставляет себя улыбаться.

Представь, что всё это шутка.

Помнишь, как в той сказке про храброго зайца? Он пытался, развеселить своего больного друга убеждая, что тот просто спит.

— Но, не сегодня, - накрыв Логана одеялом, Тринити щёлкает его по носу, слабо улыбаясь, от чего вокруг её глаз появляются тонкие сетки морщинок.

Её тёмные волосы спадают на его лицо, когда она целует мальчика в щёку.

— Ты обязательно поправишься. Вернёшься домой, и мы будем, есть твой любимый шоколадный торт с орехами, правда Говард?

С шумом сглотнув, он кивает, делая шаг вперёд.

— Логан! – восклицает Мия, сползая с рук отца, и тот безвольно опускает её на пол.

Обежав койку, девочка запрыгивает на матрац и Тринити шикает на неё, заставляя быть потише.

— Милая, не делай так.

Улыбаясь, девочка выуживает из кармана пижамных штанов зелёного слоника, и демонстрирует его Логану.

— Посмотли, что мне купили, - улыбаясь, она ставит слоника на грудь Логана и делает им несколько шажков вперёд, затем издаёт тихий визг, пытаясь продемонстрировать, как трубит настоящий слон.

Логан издаёт тихий смешок, больше напоминающий сдавленное бульканье, но всё же сквозь бледность сухой кожи и чужие, бездушные глаза, Тринити видит своего сына.

Мия подаётся вперёд и целует его в щёку.

— Выздолавливай, пожалуйста, Логан.

С шумом сглотнув, Логан с трудом кивает в ответ.

Говард тоже садится на койку сына и смотрит за тем, как его жена и дочь возвращают мальчика к жизни.

Спустя полчаса Логан засыпает. Просто проваливается в сон, не в силах побороть усталость.

Приходит медсестра. Ставит ему капельницу, делает укол в руку, и, накрыв одеялом, обещает, что теперь всё будет хорошо и через пару недель они заберут его домой.

Они сидят у палаты ещё час.

Тринити всё смотрит на мониторы, боясь, что моргнёт красная кнопка, и причудливые пирамиды кардиограммы превратятся в тонкую полоску смерти.

Её семья не была такой.

Они не проводили время в больнице, не знали названия лекарств, кроме аспирина и не стремились выявить у себя одно из причудливых заболеваний желудочно-кишечного тракта.

Пусть всё будет, как будет.

Тихий пригород, их маленький домик, как островок рая, любимый муж и двое детей.

Один из них останется со шрамом на всю жизнь, но, по крайней мере, у него будет эта самая жизнь, где придётся прятать шрамы.

2 глава

Я чувствовала себя какой-то ужасно пустой и далёкой, и серой, и мёртвой.

Арнхильд Лаувенг

2003 г.

— Только подумай, всего пару лет и я смогу водить машину!

Широко улыбаясь, Джим толкает Логана в плечо, закуривая сигарету.

Выходит это у него неловко.

Пухлые, скользкие от пота пальцы дрожат, неуверенно сжимая зажигалку, губы потрескались и с трудом удерживают сигарету, но вдыхая едкий дым, он испускает поразительно глубокий выдох, словно ему действительно стало лучше от заполнения лёгких дрянью, полной никотина.

— Здорово.

— Мамин новый сказал, что подарит, - усмехнувшись, Джим качает головой, от чего жирные кудряшки подпрыгивают. – Я, конечно, знаю, что он вряд ли дождётся с нами этого момента, но чёрт как я счастлив сейчас!

Усмехнувшись, Джим подскакивает, отбивая степ на раздробленном камнем асфальте, и бросив рюкзак в россыпь пыли, нервно вдыхает сигаретный дым.

— Логан я чувствую себя неимоверно взрослым!

Улыбнувшись, Логан засовывает руки в карманы джинс.

По сравнению с другом он выглядел тощим, неказистым скелетом, с вечно больным горлом и лёгкой температурой, что аурой теплоты окружала его тело.

Он уже и не помнил дня, когда чувствовал себя хорошо.

Кажется, это было пару лет назад, до аварии.

До шрама сквозь весь живот, до сломанной ноги, до курса реабилитации, до вечно поджатых губ матери, до ада.

— Я хочу пригласить Молли на танцы, - улыбнувшись, Джим подхватывает рюкзак и, взметнувшись, пыль оседает облаком на его белой рубашке.

— Отличная идея, - прочистив горло, Логан с шумом сглатывает, прижимая ладонь к ключице.

Внутри всё горит. Яркое весеннее солнце, кажется, источает холод, а где-то внутри неведомый человек сжимает его горло рукой, окружённой пламенем.

— Она красотка, - усмехнувшись, Джим тушит сигарету о подошву разорванного ботинка и бросает на Логана сосредоточенный взгляд. – У тебя всё нормально, чувак?

Кивнув, Логан слабо улыбается.

— Просто горло болит.

— Слушай, это уже не круто, - Джим устало качает головой. – Ты был лучшим в команде по баскетболу, а теперь даже в зал не заходишь. К тому же…

Джим вдруг замолкает, и, поправив лямки рюкзака, хмурится, качая головой.

— Нет, ничего.

— Что? – опустив руку, Логан оборачивается к другу.

— Ничего, идём, а то опять опоздаем на геометрию.

Остановившись, Логан встаёт на пути у Джима и тот оседает, словно вокруг вовсе нет открытого пространства, а Логан вовсе не тонкий прутик, обёрнутый в одежду.

— Ты очень… худой, - бормочет Джим, поморщившись. – Ты и раньше таким был, но сейчас… ты будто зомби. Я видел точно таких же, как ты в кино.

Усмехнувшись, Логан закатывает глаза.

— Отец сказал, что я просто расту.

— Надеюсь, ты просто ешь, - пожав плечами, Джим на секунду замолкает, через мгновенье его круглое лицо вновь озаряется улыбкой. – Я приглашу Молли на танцы!

Они всё же опаздывают на геометрию, и вбегают в класс последними, когда преподаватель уже у доски с мелом, вычерчивает фигуры.

Адреналин бьёт в крови, и Логан не чувствует усталости до тех пор, пока не садится за парту.

Как только он раскладывает учебники, а класс замирает в ожидании смертников, что отправятся к доске, он чувствует, как к ногам привязывают железные гири, и те с грохотом падают на пол.

Перед глазами всё плывёт и веки беспощадно слипаются, но когда его вызывают к доске, он всё же идёт, пытаясь не обращать внимания на навалившуюся усталость.

Потом он слышит голоса, они где-то далеко, слишком медленные, чтобы он мог понять их.

Мел беспощадно скребёт по доске, фигура меняет свои формы. Становится то квадратом, то треугольником, то кругом, пока не превращается в тонкую, бесконечную линию и Логан закрывает глаза.

Открывает он их в медпункте, где над ним колдует молоденькая медсестра.

В руках у неё ватка с нашатырем, улыбнувшись, она скороговоркой выговаривает его огромную температуру – 39 градусов и звонит родителям.

Мама забирает его через полчаса.

Она недовольна.

Руки так крепко сжимают руль их убитой машины, что костяшки белеют.

Откинувшись на потёртое сиденье Бьюика, Логан закрывает глаза и вновь проваливается в сон.

Тринити беспощадно будит его, толкая в плечо, и клянется завтра отвести в больницу, ибо ей надоели его бесконечные болезни, за последние два года их было итак слишком много, и ни одна открытка на день матери не сгладит этих вылазок в школу, чтобы забрать её хлюпика - сына.

Ранним утром следующего дня они отправляются в больницу.

Терапевтом оказывается пожилая женщина. Она кажется усталой, грузной и их аппарат, измеряющий давление разваливается на глазах.

Медсестра же напротив полна энергии и решимости излечить этот мир, и быстро берёт Логана в оборот вопросов, тогда как старушка лишь изучает его ленивым взглядом полу - прикрытых век.

Кабинет ветхий, здесь пахнет сыростью, по штукатурке расплываются трещины, стол заклеен наклейками потёртого Микки Мауса.

Медсестра шуршит бумагой.

Она тоже старая, и ветхая, как и сам кабинет, датируемая 80-ми.

Они выписывают ему направления на сдачу крови, слушают, хмурятся, спрашивают, что он принимал.

Подавшись вперёд, старушка кладёт свои пухлые, истёртые временем пальцы на его шею.

Ощупывает её, хмурится и бросает взгляд на медсестру.

Водит пальцами вокруг подбородка, заставляет снять футболку, ощупывает ключицу, надевает футболку на руку и ощупывает подмышки.

Заставляет вытянуть руки, и трогает локти, проводит руками по животу.

Просит спустить джинсы и обещает, что медсестра не будет смотреть.

Логан пытается ухмыльнуться, но нахмурившись, девушка склоняется над его карточкой, перелистывая её вперёд.

Они просят его сдать кровь сегодня, и когда он одевается, медсестра лично выводит его из кабинета и уводит в процедурный.

Сидя у кабинета, Тринити нетерпеливо притопывает ногой, ожидая сына.

Когда Логана просят прийти завтра, и он, наконец, выходит к матери, то лишь пожимает плечами, тогда как ей нужен точный диагноз, список дешёвых лекарств и обещание чудесного выздоровления.

На следующий день Логан не идёт в школу.

Проснувшись утром, они вновь измеряют температуру, что отказывается падать ниже 38 градусов.

Разведя руками, Тринити велит ему собираться и, зайдя в ванну, Логан хмурится, когда замечает слабые разводы розовой сыпи на теле.

Нервно сглотнув, мальчик наскоро умывается и выходит вниз.

— Всё в порядке? – озадаченно интересуется Говард, делая большой глоток какао, когда замечает встревоженное лицо сына.

Логан лишь выдавливает улыбку в ответ и вновь идёт за матерью.

У кабинета терапевта их ждёт женщина, она сразу подскакивает, как только Логан и Тринити появляются в поле зрения.

— Логан Андерсон? – её голос звучит холодно, не смотря на то, что волосы сияют ярко-рыжим, а по лицу рассыпаны крупные веснушки.

Кивнув, Логан обходит мать.

— Вы его мама? – женщина переводит взгляд на Тринити.

— Да, что-то случилось?

— Я заместитель главного врача, Кая Увилсон. Пройдёмте со мной.

Они уходят вглубь больничного коридора, где лавочки становятся пустыми, а входные двери в кабинеты закрытыми.

Она открывает дверь своим ключом, позволяет сначала зайти Тринити и Логану, и лишь потом входит следом.

Её кабинет отличается от помещения, где принимает терапевт лишь тем, что здесь два стола.

На одном громоздится огромная белая коробка компьютера и Логан восхищённо присвистывает, у них дома нет такой роскоши.

— Присаживайтесь, - опустившись на стул, женщина расправляет белый халат, указывая на два истёртых кресла напротив.

Тринити сухо улыбается, её взгляд проходится по яркому маникюру женщины, по её обручальному кольцу с бриллиантом, шикарной причёске и тонкой фигурке.

Отведя волосы назад, она раскрывает перед собой папку и, положив руки на стол, точно ученица, переводит взгляд на Тринити.

— В крови вашего сына обнаружены антитела к белкам вируса qp 160, 120, 41. P 68, 55, 34, 24, 18, - перелистнув страницу, женщина хмурится. – Изменения в иммунограмме: CD4⁷ – 0, 27 х 10⁹, CD8⁷ – 0, 91 x 10⁹, ИРИ – 0, 3.

Тринити пропускает неизвестные ей каракули, что произносит эта женщина мимо ушей.

— В анализе крови лимфоцитоз.

— И… чем нам лечиться? – Тринити недоумённо пожимает плечами, пытаясь мило улыбнуться, но сил сдерживаться у неё уже явно нет.

Прочистив горло, женщина облизывает пересохшие губы и подаётся вперёд.

— Вы меня не правильно поняли. У вашего сына не просто болезнь, - женщина бросает на Логана короткий взгляд. – У него ВИЧ – положительная реакция.

Тринити меняется в лице за мгновенье, но оно исчисляется миллионами лет.

Кажется, она была весела, думала о своём, и хотела поскорее домой, и вот миллион лет спустя, сидя на этом кресле и слыша о том, чем болен её сын, она уже не может идти.

— Что?! – резко поднявшись, она отталкивает стул в сторону и тот с грохотом падает на пол.

— Прошу вас, успокойтесь.

— Успокоиться?! Вы что, с ума сошли?! – повернувшись к Логану, Тринити изумлённо округляет глаза. – С кем ты спал?!

— Я теперь умру… - бормочет Логан, словно в беспамятстве и, бросившись к нему, Тринити цепляется за ворот его футболки и поднимает на ноги.

— Тебе четырнадцать лет! С кем ты спал?! Ты что, трахался с педиком?!

— Я прошу вас успокоиться, иначе я вызову охрану! – выкрикивает Кая, обогнув стол, и остановившись за спиной Логана. – Миссис Андерсон, уберите руки от вашего сына.

— Он с кем-то спал!

— Два года назад ваш сын попал в аварию, ему переливали кровь, - подхватив папку, мисс Уилсон перелистывает страницы. – Её звали Флор Оукман, у неё, и её мужа была ВИЧ – положительная реакция.

С шумом сглотнув, руки Тринити опускаются и Логан едва не падает на пол.

Последующие три часа превращаются в бесконечную болтовню мисс Уилсон.

Она отдавала Тринити какие-то программки, брошюры, просила заполнить документы, подписывала новые карточки, составляла письмо, бормотала слова ободрения, но Логану было всё равно.

Она могла сколь угодно раз повторять, что его жизнь может стать прежней, это не так.

Он больше никогда не станет прежним.

Теперь он бомба замедленного действия.

И когда он взорвётся – разнесёт всё вокруг.

— ***-

2005 г.

Маленькая оранжевая баночка.

Скорая подпись гелиевой ручкой.

Крохотные буквы отпечатанного рецепта.

Красные таблетки.

Открытая крышка, последняя таблетка.

Звонок фармацевту.

Раздражённый голос на том конце провода, словно бы эти деньги поступают лично из его кармана.

Посмеивание его ассистентки.

Не важно, как это случилось. Ей смешно.

Гадкий педик.

Скорее бросить трубку.

Кровь приливает к лицу, захлопнув крышку баночки, крепко сжать её в руках.

До тех пор, пока узор тонких пластиковых линий не впечатается в руку,

Схватившись руками за голову, бросок через всю комнату.

Банка в очередной раз метко летит в зеркало и, оставив царапину, падает на пол.

Глаза застилают слёзы.

К горлу подступает очередной спазм рвоты.

Поморщившись, он выходит из комнаты.

Воздух в доме спёртый, чем ближе подходишь к ванной, тем отчётливее чувствуешь запах цитрусовых освежителей воздуха, что ещё не осел после последней вспышки его рвоты.

Рывком, распахнув дверь, Логан судорожно выдыхает, наткнувшись на мать.

Склонившись над туалетом, в толстых резиновых перчатках, она вешает рассыпчатый раствор хлора в пластиковой обёртке.

— Опять?

Зажав рот рукой, Логан морщится и, сбросив перчатки, Тринити поспешно покидает ванну.

От запаха хлора его тошнит ещё больше.

Он режет глаза, ударяет в нос и вырывает приступ кашля, смешанный с рвотой.

Смыв воду, Логан судорожно дышит, с трудом заставляя себя открыть кран и умыться холодной водой.

Прижав ладонь ко лбу, он одёргивает руку, чувствуя раскалённую кожу.

Постучав, Тринити слегка приоткрывает дверь, с опаской заглядывая в ванну.

Поднявшись с колен, Логан проводит рукой по мокрым волосам.

— Ты принял Саквинавир?

Кивнув, Логан усмехается. Два года назад они даже не знали такого слова, а теперь оно как глоток свежего воздуха для матери.

Как будто, если он принимает лекарства, всё хорошо.

Как будто его не тошнит каждые десять минут, настроение не меняется по тысяче раз за секунду, будто у беременной женщины, сонливость не убивает в школе, а бесконечные лихорадки не удушают, схватив за горло.

— Ты звонил в аптеку? Пора заказать Диданозин.

— Звонил, - с шумом сглотнув, Логан морщится.

— В чём дело? – заглянув в туалет, Тринити довольно улыбается.

Зло усмехнувшись, Логан делает шаг вперёд.

— Радуешься, что сын, наконец, научился правильно блевать?

Глаза женщины изумлённо округляются. Ещё секунду назад он был таким тихим, напуганным, а уже через мгновенье гормоны подростка вперемешку с лекарством выпускают на волю озлобленное чудовище.

— Логан, приляг. Ты устал.

— Я всегда устал, - цедит он, сквозь зубы, огибая её.

Уже покинув ванну, он думает о том, чтобы вернуться и попросить прощения, но решает ничего не говорить.

Разве он не имеет права злиться?

Это его привилегия наравне с получением завтрака, обеда и ужина первым.

Спустившись вниз, Логан волочет рюкзак, сброшенный у лестницы ещё в обед.

Отец, раскинувшийся в кресле, наскоро переключает каналы. Ещё секунду назад он смотрел «Беверли – Хиллз 90210. Новое поколение », а сейчас слушает скучные новости от женщины в строгом брючном костюме.

— Папа! – протестующе вопит Мия, бросая в отца подушку.

Она с такой жадностью созерцала жизнь богатых подростков, что резкое возвращение к действительности вышло слишком болезненным для девятилетней девочки.

— Логан, - улыбнувшись, Говард сбрасывает ноги со стола. – Как себя чувствуешь?

Кивнув, Логан садится рядом с Мией и та неохотно отодвигает в сторону розовые лаки и блеск для губ, рассыпанные нежным облаком над зеркалом.

Сурово посмотрев на брата, она хмурится, от чего на её маленьком лобике появляется морщинка.

— Ты белый.

Поджав губы, Логан с трудом находит в себе силы, чтобы улыбнуться ей.

Запомни, она ничего не знает!

Даже, если он умрёт в расцвете лет, она ничего не узнает. Родители сошлются на экзотическую болезнь, или придумают огромного монстра, что сожрал его ночью.

Тринити этого ждала.

Она этого желала.

Логан слышал, как она заходит в его комнату ночью, как слушает его дыхание и всегда готова завернуть его в чёрный, непроницаемый мешок и вызвать катафалк.

Ему были отвратительны их улыбки. Их деланная забота, их ободряющие лица, словно с ним ничего не происходит.

Они так старались сыграть в нормальную семью.

Как будто в каждом доме старшего сына рвёт по десять раз в день.

— Ты не поверишь, кто приходил в папин магазин, - Мия широко улыбнулась, развернувшись к Логану.

— Президент? – с безразличием пробубнил он, раскрывая рюкзак.

— Лучше! – восклицает Мия, хлопнув в ладоши. – Ханна Мюзес! Ханна!

Кивнув, Логан достаёт учебник по физике и, раскрыв его на коленях, пытается сосредоточиться на формулах новой задачи.

— Папа сказал, что в следующий раз он возьмёт у неё автограф, правда пап? – Мия оборачивается к Говарду и тот кивает в ответ.

— Звонил Джим, - как бы невзначай начинает Говард одну из своих любимых тем о том, что стоит быть нормальным и не вызывать подозрений у окружающих. – Они с его девушкой идут на матч по футболу, там сборная вашей школы.

— Мия… - бормочет Логан, отведя взгляд от учебника. – Ты не принесёшь мне стакан воды?

Нахмурившись, Мия поджимает губы и лениво поднимается, громко топая ногами.

Подавшись вперёд, Говард делает звук телевизора тише.

— Логан, тебе нужно видеться с друзьями, ты…

— Мне противно.

Резко замолчав, Говард озадаченно хмурится.

— Что, прости?

— Мне противно моё тело. Мне противно, что я могу до кого-то дотрагиваться, и мне противно, если кто-то будет дотрагиваться до меня. Я гадкий кусок дерьма, я не хочу никого видеть.

Поджав губы, Говард вновь откидывается в кресле и в свете затухающего солнца, просачивающегося в окна гостиной, кажется немыслимо старым.

Седина искажает волосы, лицо разрезают морщины, а брюхо торчит над ремнём брюк.

— И всё же подумай, - вновь изрекает он с деланной улыбкой.

Вернувшись в гостиную, Мия суёт в руки Логана воду и тот делает несколько быстрых глотков, пытаясь заполнить пустоту в желудке.

— А вот и я, - спускаясь с лестницы, Тринити улыбается точно так же, как Говард.

Они давно превратились в две маски театра мимов.

Опустившись на диван рядом с сыном, Тринити слабо улыбается и проводит рукой по его спине.

Её прикосновение тёплое, ласковое, пропитанное вниманием, отзывается в холодном теле дрожью и, повернувшись к ней, Логан чувствует, как глаза наполняются слезами.

— Прости… - сдавленно шепчет он, и Тринити понимающе улыбается.

— Всё в порядке дорогой. Хочешь фруктов? Я могу сделать яблочное пюре.

Крепкие яблоки были бы слишком опасны для его дёсен.

Кивнув, Логан вновь склоняется над книгой. В секунды его ремиссии, он чувствовал себя почти хорошо.

Почти.

Этого не достаточно.

Никогда не будет достаточно.

— ***-

2007 г.

— Можно открывать.

— Ты уверена?

Мия рассержено упирает кулачки в бока, и толкает Логана в колено ногой.

Рассмеявшись, тот, наконец, отводит руки от лица и упирается взглядом в подарок, возложенный у его ног.

Закусив губу, Мия выжидающе смотрит на него, ожидая реакции.

Перед ним коллаж.

Несколько неумелый, не ровный, но счастливые лица, сочившиеся ярким цитрусом с толстого куска ватмана того стоили.

Вот его первые секунды жизни, запечатлённые в камере.

Вот он в его первой распашонке, на руках у отца. Ему два, с огромной машиной в пять, с первым портфелем в семь.

Рядом с друзьями в перерыве баскетбольного матча. На них вытянутые майке, огромные шорты, но широкие улыбки скрашивают даже осыпающиеся стены зала на заднем плане.

Лица на фотографиях последних лет кажутся чужими. Улыбки вымученными, а позы не настоящими.

Слишком надуманными.

Даже чужой человек сможет заметить, что семья задержала дыхание, когда прогремела вспышка.

Улыбнувшись, Логан подхватывает коллаж.

— Поможешь мне его повесить?

Энергично закивав, Мия подскакивает на его постель.

— У меня даже кнопки с собой! – восклицает она, выуживая из кармана шорт несколько острых иголок.

— Нельзя носить такие вещи в карманах, Мия, - сбросив кроссовки, Логан забирается на постель следом за ней и, приложив коллаж к пустой стене, выравнивает углы ватмана по идеальной линии.

Заворожённая собственной работой Мия задумчиво улыбается, протягивая Логану иголку.

Ни он, ни она не замечают, как тонкое, острое лезвие проделывает свой путь так быстро к его руке.

Логан чувствует лёгкий укол в руку, а затем на коже появляется крохотное пятно алой крови.

— Ой, прости, - Мия выдёргивает иголку, и глаза Логана в ужасе округляются.

Он отпускает коллаж и тот с шумом падает за постель.

— Логан!

— Не шевелись! – восклицает он и сестра замирает.

Подавшись вперёд, Логан осторожно выуживает иголку из её пальцев.

— Будь осторожнее, Мия!

— Ну…. Прости, я ведь не хотела, - бормочет девочка, в глазах у неё застывают слёзы.

Бросив на заражённую иголку усталый взгляд, Логан мотает головой.

— Дело не в тебе, просто… никогда больше так не делай. Хорошо?

— Это из серии о том, что ты ненавидишь объятия?

Кивнув, Логан хмурится, отворачиваясь от сестры.

Пытаясь сделать вид, что ему в тягость её присутствие.

— Я пойду,… спускайся вниз, там мама не вылезает с кухни уже три часа.

Спрыгнув с постели, Мия выбегает из комнаты, бросив иголки на его прикроватную тумбочку.

Опустившись на колени, Логан созерцает розовую иголку в руках.

Если бы она укололась,… если бы она заразилась?

В семье всё было просто.

Никаких объятий, никаких поцелуев, никаких прикосновений, ничего.

Стирка его вещей отдельной партией, отдельная тарелка и чашка, хранившиеся в отдельном шкафчике.

Он не хотел осквернять идеальный дом своим присутствием.

К тому же ему осталось недолго.

Сегодня ему исполнилось восемнадцать. Для официального разрешения, позволяющего пить алкоголь ещё три года, но конец для помощи государства в вопросах лекарств.

Они итак тратили на него по шестьсот тысяч в год.

Слишком крупная сумма для одного маленького человека.

Спустившись с постели, Логан открывает первый ящик стола, уставленный идеально ровными баночками.