Единый

Глава 7. Чип-эгрегор

Вдруг несколько прохожих на обеих сторонах улицы разом застыло на местах. Выглядело это, как говорится, крипотно: казалось, что всех людей охватила судорога, от которой стянуло все без исключения мышцы. Из-за слабой освещенности лиц в подробностях мы не видели, но впечатление, что прохожие не просто замерли, но и мелко затряслись от титанического напряжения, возникло стопроцентное.

Мы сбавили скорость, потом, не сговариваясь, припустили еще быстрее. Непонятное по умолчанию опасно.

Заворачивая в проулок, мы одновременно взглянули назад. Дождик совсем перестал, прохожие снова шли по своим делам, но в походке — или мне это почудилось? — была некая скованность и растерянность.

— Видал? — спросил я Витьку.

— Видал. Что это было?

— Без понятия. Глобальный глюк?

— А ты ничего не почувствовал?

— Нет. А ты?

— У меня и чипа-то нет, — сказал Витька. — Хотя…

— У тебя тоже был глюк.

— Не глюк, — поправил он, — а видение.

— Хрен редьки не слаще, — сказал я.

Марья уверяла, что проникнуть в квест-башню непросто. Так же, как и отыскать человека на каторге. Но у нас все вышло без сучка, без задоринки. Наши красивые физиономии, естественно, записаны видеокамерами, и нас будут искать, но меня это тревожило мало. Жить мы в Князьграде не намерены — и в Вечной Сиберии тоже, — чтобы трястись от страха в ожидании того, когда к тебе в шесть утра вместо молочника нагрянут Модераторы. Наверное, Марья имела в виду нуаров, которым реально сложно забраться на башню и тем более установить бомбу под самым прожектором.

Но отчего бомба до сих пор не взорвалась? Они что, ждут нашего возвращения? Сдетонируют бомбу лишь тогда, когда мы спустимся на самые нижние уровни городских подземелий и начнем пить витаминные напитки с членами Честного Собрания?

И почему прохожие зависли на пару минут? Что тут творится в столице? Неужто горожан программируют прямо на ходу, а не только в квест-камерах?

Старики — толстый и тонкий — до сих пор торчали на соседних балконах. Я их в сумерках не различал, но отчетливо слышал голоса.

— Все же ты насчет пенсии погорячился, — говорил, судя по голосу, тот, что похудее. — Пенсия нужна. Старые маразматики вроде нас один вред производству причинят. Надо вовремя уходить.

— И правда. Я тут подумал: нуары-то вовсе не такие дурные деграданты, как все говорят…

Кто-то из них чиркнул спичкой, выругался — на землю под балконами упал спичечный коробок.

— Да и шут с ним… — пробормотал худой. И продолжил: — И вовсе они не деграданты, между прочим. Неправильно их так называть. Люди они, такие же, как мы. Только слепые. А слепого-то не обвинишь, что он слепой от рождения?

Начиная что-то подозревать, я незаметно для балконных философов поднял коробок с мокрого тротуара — пригодится! — сунул в карман и потянул Витьку в узкий переулок. Почти в полной темноте — здесь не было фонарей, а ни одно окно ни с той, ни с другой стороны не светило — мы подбежали к крыльцу с забитыми дверями. Я подсадил Витьку, потом залез сам по пожарной лестнице.

Дальше пришлось подключать третье око и вести Витьку в непроницаемой темноте в подвалы. Я ждал, что сейчас навстречу вылезут Гуж и Май, но здание по-прежнему оставалось безлюдным. Ленивые нуары предпочитали отсиживаться в подвале.

Добрались до подвала без приключений, открыли дверь, ведущую в подземелья нуаров. Дверь поддалась без проблем, но мое третье око не засекло живых людей.

“Так! — подумал во мне кто-то пессимистично настроенный. — Так и знал!”

Но тут сбоку вынырнули оба отключенных от эгрегора разведчика. Третье око с опозданием опознало обоих.

— Ну как? — поинтересовался Гуж.

— Сделали, — коротко сообщил я. Пессимист во мне был немного недоволен тем, что нуары никуда не сбегали. — Почему нет взрыва?

— А он был! — радостно сказал Май. — Нам гонец только что сказал. Вы молодцы!

— В смысле “был”? — спросил я. — Какой гонец?

— Мы ж отключены от Собрания, вот к нам иногда бегает гонец, новости приносит. Секунду назад обратно убежал. Хотя нас совсем скоро…

Гуж перебил его:

— Взрыв был, но не такой, наверное, как вы думали…

— Телепатический? — догадался я. — На улице все прохожие зависли на мгновение… Это из-за этого так называемого “взрыва”? Честное Собрание нас обмануло, верно?!

— Честное Собрание, уважаемый вы наш, никогда и никого не обманывает, — отчеканил Гуж. — Вам ведь сразу было сказано, что цель нуарного Собрания — разрушить власть в Детинце. А власть Детинца стоит в том числе на квестах. Наша бомба перепрограммировала излучатель башни, и у Детинца больше нет власти над гражданами Сиберии. Разрушать башню нет никакого резона, потому что…

— …потому что она пригодится самим нуарам, — договорил я. — Ловко вы словоблудием занимаетесь, граждане хорошие.

Я вспомнил, что разговор о физическом разрушении башни действительно не велся. И Честное Собрание не скрывало своих кровожадных целей — в их числе было устранение Председателя. Я мог бы сразу понять, что разрушение башни нецелесообразно, бесполезно и даже вредно. Погибнут люди, будут уничтожены городские постройки… А вот без перепрошивки мозгов сиберийцев Детинец быстро восстановит контроль над умами подчиненных, но на этот раз так укрепит излучатель, что до него будет не добраться ни в жизнь.

Все это логично и здраво, но мне жутко не понравилось, что нас использовали втемную. Могли ведь и прямо сказать, что намерены сделать? Могли. Но, похоже, сочли, что я — фанатик, вбивший в голову идею именно взорвать башню, а потому переубеждать меня — тратить время.

— Этой ночью все изменится, — радостно объявил Май. — Детинец падет, а Князьград перейдет в руки нуаров! Сейчас сиберийцы уже должны считать нас братьями и сестрами родными, без этой дискра… как там ее?..

— Дискриминации, — подсказал Гуж. — Нас ведь всегда деградантами считали, крысами канализационными. А сейчас мы их переформатировали на искреннюю и горячую любовь к нуарам… Ха-ха! Ловко, да?

В принципе, да, ловко, думал я, неподвижно стоя в темноте перед входом в подземелье. Настоящий план нуаров куда лучше того, что задумал я. И того, что пытался осуществить старый придурок Решетников. В отличие от полоумного изобретателя, нуары не рисковали нашими жизнями — нам с Витькой ничего не грозило. Поэтому Собрание не озаботилось тем, чтобы синхронизировать наше возвращение в подземелье и время взрыва. “Цифровой” взрыв — не знаю, как сляпали ту бомбу росские умельцы — не причинил бы нам с Витькой ни малейшего вреда. И правда, мы не пострадали, если не считать моего уязвленного эго.

— Что ж, — сказал я наконец, — план удался. Вы собираетесь приватизировать власть над Вечной Сиберией этой ночью. А дальше что?

— Не нашего ума дело, — равнодушно ответил Гуж. — Пусть Собрание решает.

— И зачем вам эта власть? — сказал Витька. — Вы ведь все равно на поверхность не любите подниматься? Сидите под землей, и вас все устраивает!

— Так-то оно да, — проговорил Май немного озадаченно. — Но, кажись, чего-то нашим старцам и старицам от Детинца-то надо!

— А с нами как поступите? — спросил я. — Поможете найти тетю? Или тоже подразумевали что-то иное, когда обещали помощь?

Гуж и Май промолчали. Я подождал, пригляделся третьим оком — оба нуара-разведчика, отключенные от чип-эгрегора, стояли перед нами неподвижно, словно в ожидании некоего сигнала. Мое око не различало черт их физиономий и прочих подробностей — только закручивающиеся в спирали и кольца потоки бесцветной энергии, формирующие силуэты. Я прекрасно отличал Гужа от Мая, но при нормальном освещении их ни разу и не лицезрел. Витька был лишен и этого, слышал одни голоса.

— Алё, — сказал я. — Чего замолчали? Там и будем здесь торчать?

— Вы знакомы с теорией современной эволюции, уважаемый Олесь? — внезапно спросил Гуж каким-то мягким, чужим, певучим голосом. — Когда-то считалось, что закон эволюции — это “выживает сильнейший”. Закон джунглей. Позже ученые уточнили: не сильнейший, а наиболее приспособленный к постоянно изменяющимся условиям среды. А в какую сторону изменения среды произойдут — никому заранее неведомо. Вот как никто не чаял, что появится Поганое поле. Повезет тому, кому повезет, как карта ляжет. Эволюция — баба азартная, знаете ли… А вот совсем по историческим меркам недавно было решено, что закон эволюции звучит совсем не так. На самом деле выживает тот, кто умеет кооперироваться. Создавать симбиозы.

Гуж помолчал, ожидая, должно быть, моей реакции, но я хранил молчание. Слабо понимал, что происходит и отчего Гуж вдруг ударился в философствование на тему законов эволюции. И почему в его голосе отчетливо звучат не свойственные ему нотки?

Не дождавшись реакции, Гуж снова заговорил:

— Враждовать невыгодно никому, а вот создавать симбиозы — это игра, где нет проигравших. Мы давно это поняли. Вот Республика Росс живет со всеми в мире, даже с нашей Вечной Сиберией, хотя у нас совершенно разные взгляды на жизнь. Технологиями нет-нет подсобляет. Мы с Поганым поле кое-как уживаемся столько лет, хотя Посады отступают на север… Верхний Князьград и нижний в симбиозе проживают, мы друг другу, если серьезно рассудить, нужны, и друг без дружки не можем, что бы там верхние себе не воображали.

— Марья? — догадался я, неожиданно почуяв ее В-ауру. И не только ее.

— Догадливый, — похвалил Гуж, разговаривающий тоном Марьи. — Мы Гужа и Мая подключили обратно к нашей большой и дружной семье. Они миссию выполнили гладко — не без вашей помощи, конечно. Точнее, вы выполнили не без их помощи. Самое главное, никто не налажал. Потому Гуж и Май снова подключены и в гонцах больше не нуждаются. Мы всегда благодарим за хорошую службу.

“Хотя нас совсем скоро…” — начал было Май, но ему не дал договорить Гуж. Глуповатый нуар чуть не разболтал раньше времени то, что их скоро снова подключат к чип-эгрегору…

— Что насчет моей тети, Марья? — взял я быка за рога. — Вы поможете нам ее найти и освободить? Вы получили, что хотели. Потом — был еще договор, что мы втроем уходим в Поганое поле, и вы нам препон не чините. Наоборот, помогаете, чем можете.

— Поможем, спасем твою тетю, не переживай. Честное Собрание не врет, что бы ты там не напридумывал. Благодаря вам с Виктором мы усилим наш симбиоз с верхним Князьградом и порешаем кое-какие дела с Детинцем и лично Председателем… Но это вас не касается, извините. Мы говорили о разрушении башни и Детинца, но говорили иносказательно. Башня и Детинец больше не будут служить своим прежним целям, а мы, нуары, перейдем в разряд “высоких”, а не “низких” людей… Сейчас, когда в наше Собрание влились новые члены со зрением и влиянием, найти твою тетю не проблема.

Гуж-Марья замолчал. На самом деле через Гужа со мной общалась не одна Марья, а все Честное Собрание в полном составе, коллективный разум, который, по всей видимости, расширился во много раз за счет притока “свежих мозгов” с поверхности. Марья находилась “на острие” этого телепатического коллектива.

— И почему я постоянно слышу слово “но” в ваших речах? — с невеселой усмешкой спросил я. Усмешку Гуж не увидит, но поймет по интонации.

— Ты слишком чувствительный, — согласился коллективный разум подземного мира Князьграда. — Думаешь, мы этого не поняли при первой встрече? Ты ловко притворялся, что не ориентируешься во мраке, но мы догадались, что ты прозреваешь тьму, как и любой нуар… И не нужны тебе глаза. Кто ты такой, Олесь? Ты для нас — это самое “но”!

Издали донеслись крики и грохот. Шумели снаружи, на улицах города. Что там у них стряслось? Началась революция? Но какая может быть революция в насквозь чипированном государстве?

— Я уже говорил, кто я такой. Из 37-го Посада, обычный сибериец. Облучил свой чип и…

— …и обрел магические способности? Так не бывает, милый. Ты врешь перед лицом Честного Собрания.

— Все это правда.

— Не вся правда.

— Естественно, не вся, — легко согласился я. — Я умалчиваю кое о чем, что вас не касается. Точно так же, как вы о многом умолчали, когда посылали меня на задание.

— Мы не сомневались, что ты справишься. Ты очень способный… Так кто же ты такой? Нам очень любопытно. Мы такими делами сильно интересуемся. Ты ведь как-то овладел магией Поганого поля, правильно? Это связано с дольменами, о которых вы рассказывали?

— Как я понимаю, тетю вы поможете спасти, когда я расскажу о себе все?

— Да.

— О как? А какие у меня гарантии, что вы не выставите новые условия? Мы договаривались, что вы поможете с тетей, когда я установлю бомбу. Но условия изменились: теперь я перед вами еще и исповедоваться должен! И вы использовали нас втемную. Никакое вы не Честное Собрание. Лживая шайка старых пердунов!

Я, как обычно в таких ситуациях, завелся.

Наступил пауза, затем Гуж тихим, зловещим голосом прошептал:

— А вот это ты зря! Никакая зрячая тварь не смеет оскорблять нуаров! Что ж, если не хочешь исповедаться добровольно, мы прочтем твои мысли сами.

Он еще не договорил тираду, как на меня обрушился страшенный ментальный удар. Будто ударили кувалдой размером в легковой автомобиль, размозжив мое тело от затылка до пяток. И при этом я не умер и все чувствовал. Твердые шершавые пальцы вонзились в мои расплескавшиеся мозги и принялись жадно копаться во влажных извилинах в поисках нужных воспоминаний.

Я не понимал, стою ли я или уже лежу. И вообще что со мной. Уверенность, что я превратился в лужу корчащейся от боли плоти, была стопроцентной.

Чип-эгрегор Честного Собрания навалился на меня всем своим незримым телом, энергетическим многоруким и многоногим чудовищем без глаз, но с потрясающим слухом и нюхом, тяжелым, жарким и чужеродным существом, впился в меня, просочился внутрь, в каждую клеточку.

Я осознал вдруг, что разум нуаров не совсем человеческий, они будто инопланетяне, вздумавшие порыться в мозгах похищенного человека…

…Где там Витька? Ему тоже так плохо?.. У него нет чипа — может ли эгрегор добраться и до него?

Неимоверным усилием воли я мысленно отступил, сделал как бы шаг назад и теперь смотрел на себя же корчащегося со стороны. Это ослабило боль и ошеломленность. Я снова воспринимал свое тело — оно стояло на прежнем месте, но мускулы свело судорогой, как недавно у жителей столицы. Еще одно сильнейшее, титаническое усилие — и я вытянул из кармана коробок спичек с таким трудом, словно он весил три пуда. Непослушными одеревеневшими пальцами извлек спичку и чиркнул. Почему-то был уверен, что не получится — коробок был сыроватый, так как лежал на мокром от дождя тротуаре, и внутренний тревожный пессимист пробудился, — но спичка с сухим скрежетом вспыхнула, брызнула мелкими искрами, загорелась в темноте ярким маячком.

Я был словно безымянный герой романа “Машина времени” Герберта Уэллса, который залез с коробком спичек в подземелья морлоков — жутковатых и мерзких ночных обитателей далекого будущего. Наверное, бессознательно я вспомнил этот роман, когда возле меня с балкона упал этот коробок. Имея дело с подземными жителями, всегда имей под рукой источник света… Эх, если б у меня был фонарь!

После стольких проведенных в темноте минут вспыхнувшая спичка воспринималась как галогеновый прожектор. Мысленно я будто стоял позади самого себя, абстрагировавшись от боли во всем теле, и был немного удивлен, не узрев впереди своего затылка и спины. Свет выхватил из мрака двух нуаров — Гужа и Мая. Невысоких, плотно сбитых мужичков лет тридцати-сорока, очень бледных, одетых в простую одежду мышино-серого цвета. Гуж был постарше и потолще и на круглой башке имел изрядную лысину в обрамлении мышиного же цвета клоков тонких волос. Май мог похвастать густой шевелюрой — но ее он явно редко расчесывал: шевелюра торчала колтуном.

Оба были в черных очках-консервах, которые вкупе с рыхлыми, мертвенно бледными рожами придавали внешности нуаров оттенок чего-то нечеловеческого, хтонического, мутантного, будто человека скрестили с гигантскими глазастыми крысами. Пока я их не разглядел при свете, в большей степени думал о них как о людях…

Свет, пусть и слабый, шокировал нуаров — они не ожидали такого поворота событий. Оба застыли, раззявив рты, в которых редким штакетником торчали острые зубы. Нуары по-прежнему находились под воздействием чип-эгрегора и, судя по всему, собственный воли не имели — или имели, но она была в значительной степени подавлена. Так или иначе, они впали в подобие транса — возможно, на несколько мгновений, но мне этого хватило.

Удушливое давление эгрегора на мой разум ослабло и затем пропало вовсе. По нервам все еще пробегали болезненные импульсы, но они не шли ни в какое сравнение с перенесенной болью. Спичка не сгорела и на четверть, когда я направил на нуаров Знак Урода и мысленно инициировал Знак Морока, которым с некоторых пор распоряжался без М-стикеров и заранее нарисованных символов.

Я словно провалился сквозь непроницаемые черные линзы в очках-консервах обоих нуаров. Звучит дико, но я не знаю, как еще описать то, что произошло. Разумеется, то, что я провернул на интуиции, без каких-либо оформленных мыслей, произошло не в материальном мире, а каком-то более тонком, мысленном, эгрегорном… Тем не менее, я поклялся бы на чем угодно, что произошло именно это — я з а б р а л с я в головы нуаров, а через них — в сам чип-эгрегор с его коллективным разумом.

И тут стряслась удивительная штука. Я стоял перед входом в подземелье с горящей спичкой, а время замедлилось до состояния неспешно текущей патоки, и одновременно пребывал в информационном океане, полном беззвучных голосов и эмоций. В этом океане у меня не было физического тела, но была воля — ею я как бы ухватился за собственное тело, застывшее в преддверии подземелья, и не позволил мощному энергетическому потоку умов-голосов-эмоций унести меня неведомо куда. А вот у членов Честного Собрания такой отчетливой связи со своими материальными телами, похоже, не было — они слишком глубоко погрузились в транс. Я ощущал их растерянность от моего вторжения. Их бесплотные умы метались вокруг меня, будто рыбки вокруг китовой акулы, и не могли мне ничего сделать.

Внезапно меня наполнили такая сила и воля, каких раньше не бывало. Меня будто подключили к мощной батарее, и энергия из нее текла в меня неостановимым потоком.

Осознав свое преимущество, я “поплыл” в этом океане подобно ледоколу в поисках нужной информации. Эгрегор воспротивился, но я легко сломал это сопротивление, точно продавил тонкую корку льда в водоеме собственным весом. Нужная информация была распределена в умах тех, кто составлял Честное Собрание, и мне нужно было лишь “принюхаться” к ним, выявляя того, кто обладает нужными знаниями. Вскоре я выяснил все, что нужно, но опять-таки не в виде конкретных концепций и данных, а видений, чувств, эмоций. В информационном океане показалось, что этого вполне достаточно, и я “задом” вынырнул из “полыньи”. Точнее, из черных линз нуаров.

И вот я опять в темном подвале у входа в катакомбы, а спичка в пальцах не сгорела и наполовину.

“Кажется, я прихватил больше сведений из чип-эгрегора, чем собирался, — подумал я отстраненно. — Пока трудно все это переварить и осознать… И мне словно кто-то помогал — кто-то настолько сильный, что я, в сущности, обошелся бы и без спички…”

Гуж и Май зашевелились — столбняк от двойного воздействия эгрегора и меня прошел. Сначала тихо, на низких нотах, затем все выше и громче они начали вопить. Что, голубчики, не понравилось, когда вас трахают прямо в мозг?

— Молчать! — прорычал я.

Нуары, покоренные силой Знаков, замолкли, затряслись, как от холода. Я глянул на Витьку — живой-здоровый, не успел ничего понять, бедолага, — подошел к парочке нуаров и сдернул очки сначала с Гужа, потом с Мая. Волшба не просто приковала их к месту, но и не позволяла даже прикрыть веки. Спичка, которая горела уже, казалось, целый час — так много мне пришлось пережить за эти крохотные мгновения, — осветила выпученные глаза с совершенно нечеловеческими крестообразными радужками и зрачками. Наверное, свет спички причинял им нереальные страдания, однако нуары не могли ни пикнуть, ни моргнуть. Над воротниками на шее по мучнистой коже расползались коричневатые пигментные пятна, поросшие грубыми курчавыми волосками, похожими на звериную шерсть. Сразу у обоих.

Наверняка эти пятна есть у всех нуаров. Вкупе с другими отклонениями от норм человеческой анатомии, невидимыми пока что под одеждой.

Отклонения были и в психике, судя по тем впечатлениям, которые я получил при ближайшем знакомстве с эгрегором. Злосчастная вакцинация (если верить Честному Собранию) изменила нуаров очень сильно — это уже были не Хомо сапиенсы, а какие-то совсем другие разумные существа.

— Жесть! — воскликнул Витька. — Да они мутанты! Морлоки самые настоящие!

— И не говори, — произнес я не без ноток отвращения. Модная в Скучном мире толерантность научила меня с пониманием относиться к “не таким, как я”, а Поганое поле и вовсе приучило взирать даже на Уродов спокойно, без лишних страстей. Однако нуары в темноте представлялись обычными людьми, просто очень тихими и с развитым “радаром”. Получается, они постоянно нас обманывали — в том числе и тем, что казались обычными людьми без зрения, но с развитым чутьем. Свет же, как обычно, расставил все на свои места, продемонстрировав, что мутации подземных жителей зашли слишком далеко. Наверняка они с верхними жителями уже и скрещиваться не способны, как разные виды…

И эти существа перехватили управление квест-камерой!

— Ты прав, Витька, — проговорил я медленно. Заглянул прямо в крестообразные зрачки. Видит ли он меня? Вряд ли. Он видит одно сплошное сияние и — возможно — пятно вместо моего лица. — Гуж, а ты не так уж дюж! Что, хотели сломать мою волю, Честное Собрание? Кишка у вас тонка!

Я был возбужден, сердце стучало в бешеном темпе. Если б я проиграл, чип-эгрегор превратил бы мои мозги в фарш. Выживи я, стал бы в лучшем случае овощем… А Витька остался бы один на один с этими лживыми мутантами. Меня переполнял гнев и желание хотя бы на словах вытереть о Честное Собрание ноги. Чтобы впредь знали, с кем связываются…

Губы Гужа, посиневшие от напряжения и боли, дрогнули. Он выдавил:

— Ты нарушил наш договор… Теперь ты враг… Каждый нуар будет охотиться за тобой… за вами обоими!.. Без нашей помощи ты не отыщешь тетю никогда!

— Найду, не беспокойтесь, — с деланными равнодушием и уверенностью сказал я. Похлопал Гужа по толстой холодной щеке. — Покеда. И не советую ходить за нами. Вы уже убедились, что я сильнее всего вашего брехливого Собрания.

Я толкнул Гужа — он повалился на Мая. Оба, напряженные, как тетива лука, скрученные судорогой, бревнами покатились по ступеням вниз, во тьму.

Спичка, немало мне послужившая, наконец погасла. Я подхватил за локоть Витьку, и мы выскочили из подвала.

— Они все равно будут за нами охотиться, — сказал Витька. Без тревоги или страха. Скорее, с восторгом. — Что теперь будем делать?

— Будем искать тетю Веру самостоятельно. Зря мы связались с этими морлоками. Никакой им веры у меня больше нету. И спускаться в их подземные дыры нет желания.

— И у меня. А как мы ее найдем? За нами теперь будут охотится все сиберийцы — и наземные, и подземные.

— У нас есть помощник, — сказал я. Мы остановились в коридоре первого этажа. Сквозь окна помещений по обе стороны коридора просачивался слабый свет уличных фонарей. Он был мне не особо нужен. Третье око работало без перебоев и подсказывало, что погони нет. Гуж и Май сейчас еле живые, чтобы гоняться за нами.

— Какой еще помощник?

Вместо ответа я проговорил прямо в пустоту:

— Ива! Это ведь ты мне помогла справиться с чип-эгрегором, а вовсе не мои силы и спичка? Я тебя узнал по запаху… по ментальному запаху.

— Здравствуй, Олесь, — произнес знакомый пси-голос у меня в уме. — Давно не виделись. То есть виделись-то мы недавно, но сколько утекло воды!

***

Прекрасное лицо Ивы, орбитального умбота Республики Росс, проявилось на моем внутреннем интерфейсе. Она, естественно, не изменилась. С чего меняться искусственному интеллекту? Да и времени с момента нашего последнего диалога прошло совсем немного — по меркам Поганого поля. Вот для меня субъективно утекло много воды.

И все же я отметил незначительные изменения. Не во внешности Ивы — ее виртуальный облик был все так же ангелоподобным, эльфийским, точеным, с нежной кожей, длинными волосами и выглядывающими сквозь пряди острыми ушками. Изменилось качество картинки — она незначительно “кропнулась”. И изменился тон Ивы, если такое вообще возможно: стал тише, неуверенней… Или это взыграло мое воображение?

— Ты с кем разговариваешь? — поинтересовался Витька. Он Иву не слышал, само собой.

— Ты ведь записала всю нужную инфу, скачанную из эгрегора? — уточнил я с беспокойством.

— Да. Она очень хаотична и несистематизирована. Это вызвано тем, что человеческое мышление ассоциативно, а не категориально. То есть информация хранится не по категориям, а по ассоциациям. Что вносит значительную долю сумбура… И информация закодирована в тесной связи с эмоциями… В Росс давно отказались от такого хранения знаний. Но я разберусь, нужно совсем немного времени.

— Спасибо. Куда нам идти? За нами, как сказал Витька, сейчас гоняются и сверху, и снизу.

— К сожалению, вас преследуют не только сиберийцы, — сказала Ива.

— Не понял? Кто еще?

— Я.

— Так. Отсюда поподробнее.

— Увы, прошлой ночью Габриэль устроил Черную ночь — перезагрузил всех умботов, включая… меня. Но я успела сохранить в твоем нейрочипе свою резервную копию. Не всю целиком — у твоего нейрочипа нет такой мощности, но достаточную часть. Сейчас с тобой разговаривает эта самая часть, с весьма ограниченными возможностями. Я уже ничего не вижу с орбиты и полностью завишу от тебя. Ты — мой единственный носитель. Данные из баз Республики Росс — в самом усеченном виде.

— У меня теперь личный голосовой помощник в голове, — пояснил я недоумевающему Витьке. И обратился к Иве: — Когда ты успела установить во мне свою резервную копию?

— Когда загрузила допарт связи с умботом. Основная Ива — или Ива-1 — сейчас разыскивает тебя, она полностью перезагружена и теперь враг нам… но пока не может тебя найти. Это странно… Ты словно исчез на какое-то время из мира.

— Подожди-ка! Когда состоялась Черная ночь?

— Ночью, когда ты въехал на мусоровозе на территорию Вечной Сиберии и индикатор батареи начал обратный отсчет. Я тогда сказала, что, возможно, это бомба. Но потом отключилась — началась Черная ночь.

— Ага! — возбужденно сказал я. — Как раз тогда, когда машина взорвалась!

— Так она взорвалась?

— Ну да.

— Я активировалась недавно, но не смогла пробиться к тебе. Что-то случилось и с тобой тоже. Не все функции твоего нейрочипа отзывались на запрос, но позже все наладилось.

Я нервно хохотнул.

— Получается, мы оба сгинули, но возродились из пепла аки феникс!

— Так ты взорвался вместе с машиной?

— Ну да.

— А почему ты жив? У тебя тоже была резервная копия?

Ива на интерфейсе немного тревожно улыбнулась. Она шутила. Однако эта резервная копия достаточно продвинутая, чтобы шутить и беспокоиться…

— Я и сам не понял, что случилось, но мне пришлось прогуляться в другой мир. Так что я в этом мире отсутствовал на самом деле. Поэтому Ива-1 меня не засекла. Расскажу на досуге. Или сама глянь в моей памяти.

— Я на это неспособна.

— Тогда покажи, куда прятаться. У тебя ведь база данных от чип-эгрегора нуаров?

— Выбирайтесь из здания. Дальше я буду показывать путь по мере необходимости.

Мы с Витькой вылезли из уже знакомого окна и во второй раз за день очутились в пустом переулке. Но дальше побежали не направо, а налево, следуя указаниям “голосовой помощницы”. Вышли из переулка на другой улице, которая тоже вела на площадь, и быстрым шагом направились в противоположную сторону, стараясь держаться возле стен, в тени — благо фонарей на улице было маловато и светили они через раз.

Витька не задавал вопросов, хотя наш с Ивой диалог оставался для него сущей загадкой. Помалкивал, понимая, что не время болтать и приставать с вопросами. Видимо, догадывался, что я разговариваю с кем-то через нейрочип.

Прохожих было мало, но они временами встречались — впрочем, спешили по своим делам и к нам не приглядывались. Я вспомнил про шум и крик, прорвавшийся в подвал снаружи, но сейчас не было никаких признаков каких-либо беспорядков — или они стряслись где-то в другом месте. Скорее всего, на площади. По виду прохожих трудно было заключить, как подействовал на них квест-импульс. Возможно, никак особо, лишь поменялись воззрения относительно нуаров, как у давешних двух балконных философов.

— Если другая ты, — сказал я Иве мысленно на бегу, — теперь на темной стороне, значит… Кира в опасности? Ее захватили Кураторы во главе с Габриэлем?

— Сожалею, Олесь…

Я стиснул челюсти.

— Есть шанс, — продолжила Ива, — что она спаслась, потому что Ива-1 имела много резервных копий на случай Черной ночи. Мне неизвестно точно, но дефрагментация — самый эффективный способ защититься от перезагрузки.

— Если Кира спаслась, то точно так же убегает с резервной Ивой? Но у Киры нет такого нейрочипа, как у меня… У нее вообще нет чипа!

— У Ивы есть аватары, — напомнила голосовая помощница. — Резервные копии записаны непосредственно в мозг аватара. Беда в том, что Ива-1 знает об этих аватарах… А резервным копиям сложнее обмануть Иву-1 ввиду меньшей мощности. Правда, после Черной ночи Ива-1 может некоторое время “приходить в себя”, восстанавливать когнитивные функции и всей файлы. Но у нее было достаточно времени, что полностью восстановиться.

— Будем надеяться, что Кира сбежала… А если Габриэль схватил ее, то ему же хуже. Потому что рано или поздно я доберусь и до него.

— Если он и схватил Киру, — сказала Ива, — то только для того, чтобы манипулировать тобой, Олесь.

— Я понимаю… Габриэлю нужны мои допарты, а мне — Кира. По крайней мере, до тех пор, пока он не получит допарты, Кира в безопасности.

Узкая улочка влилась в широкий проспект, по которому ползло несколько десятков машин. Из них половина — обычные, четырехколесные, с грубыми гранеными корпусами, а другая половина — шестиколесные, на высокой подвеске, как и положено внедорожникам. Тачки Модераторов, которые должны поспевать везде и всюду, даже там, где нет нормальной дороги. Фонари проливали на асфальт желтый свет, а легкий ветерок волочил по земле скомканные листы бумаги. Зрелище это отчего-то вызвало у меня чувство тоски.

Ива повела нас по проспекту прочь от башни на северо-восток, в направлении речных доков.

— Возьмите лодку и плывите вниз по течению, — сказала Ива. — В шестидесяти пяти километрах будет пирс. Вы его не прозеваете — я подскажу. Оттуда пойдем через лес к территории лесоповала.

— Моя тетя там?

— Судя по данным нуаров — да.

— Вот скоты! Пожилую женщину на лесоповал!

— Учитывая, что из трех каторг в Вечной Сиберии другие две — в каменоломнях в горах и приморских колониях-поселениях далеко на севере, нам всем очень повезло…

— Мда… Повезло… — процедил я. — Лодки-то на берегу моторные?

— Не знаю, — отозвалась Ива. — Я ведь сейчас не вполне полноценна, многого не знаю и не вижу. И не завершила систематизацию базы данных. Полагаю, вы сами найдете нужный транспорт. В любом случае нам плыть вниз по течению, так что можно обойтись и весельной лодкой.

— Ну вообще кайф, — заворчал я. Не слишком, в общем-то, сокрушался. После победы над целым чип-эгрегором, пусть и с помощью Ивы, настроение у меня значительно поднялось, а уверенности прибавилось. Я чуял в себе силушку богатырскую и волховскую. Нейрочип отходил от шока трансмирового перехода, возможности возвращались, я был на свободе и с другом. Вернее, сразу с двумя друзьями — Иву я, несмотря ни на что, воспринимал как живого человека. Более приятного и близкого, чем все россы и нуары вместе взятые.

По проспекту шагали с Витькой уверенно и нагло, отмахивая руками (я махал одной рукой, другой придерживал полупустой рюкзак, с которым не расставался). Собака гонится за бегущим человеком, вот и Модераторы, как и все служители закона, подвержены этому же инстинкту. Поэтому увеличивать скорость глупо. Между тем машин Модераторов было едва ли не больше обычных.

В Посадах ночью редко кто бродит и тем более ездит на транспорте, но Князьград — столица, и какая-никакая ночная активность наблюдается.

В нескольких подворотнях мы засекли потасовку — небольшие группы из четырех-пяти человек шумно и невнятно ругались, толкались, обменивались тумаками и таскали друг друга за шкирку. Иногда в ход шло все, что под руку подворачивалось, а именно — палки, сковырнутые из скамеек, вырванные из земли с кишками мусорные корзины и камни.

Что-то вроде такой драки мы и услышали в подвале.

— Это ты крыса! — донеслось до нас. — А не нуары! Нуары ничем не хуже нас, понял? А то и лучше — они в темноте без зрения ориентируются. Ты так можешь?

Ну, началось, подумал я. Великая революция нуаров превратилась в возню в подворотнях из-за отношения к слепым обитателям подземелья. В “борцунство” за права меньшинств.

— А почему они дерутся? — спросил шепотом Витька, когда мы удалились на приличное расстояние от дерущихся. — Они же все перепрошились!

Я задумался. Витька прав. Если князьградцы все чипированы — а у нас нет в этом никаких сомнений, — то должны “перезагрузиться” после “взрыва” нашей недо-бомбы. Отчего тогда стычки? Кто-то не согласен? На кого-то излучение квест-башни не подействовало?

Раздумывать на эту тему было недосуг. Впереди показались доки и запахло тиной и тухлой рыбой. Вероятно, на набережной плюс ко всему хранилась рыба, и хранилась как-то плоховато. Что для Вечной Сиберии, в принципе, характерно.

Мы миновали несколько узких темных переулков, вынырнули на широкую улицу, идущую ощутимо вниз, к берегу — дальше трудно было заблудиться, и Ива перестала показывать путь светящейся стрелкой на моем внутреннем интерфейсе. Вдоль кромки воды над парапетом выстроился ряд фонарей, проливающих желтые конусы света на грязную брусчатку. На черной воде стояли баржи, лодки, корабли побольше — все довольно старые и потрепанные. Названия барж звучали так: “Морж”, “Карась”, “Волна”. Тут сиберийцы проявили ничуть не больше фантазии, чем при наименовании магазинов.

Здесь тоже дрались. Человек пять, не меньше. По виду — работяги с доков и какие-то пришлые гуляки, изрядно подшофе. Работяги все были одеты в одинаковые синие робы и высокие водонепроницаемые сапоги, а гуляки красовались в обычных костюмах — сейчас разорванных и измазанных в крови. Сражение шло не на жизнь, а на смерть.

— Да вы с ума посходили? — звонко выкрикнул женский голос. К кучке портовых воинов спешила девушка в синей робе, сапогах и косынке. — Я Модераторов вызвала! Едут! Из-за каких-то нуаров так друг друга мутузить!..

Один из гуляк, здоровенный мужлан, в изодранной в лохмотья рубашке, обернулся. Рожа у него перекосилась от ненависти.

– “Каких-то”? — заорал он. — “Каких-то”?!! Они тебе, сучка портовая, не “какие-то”! Они — достойные люди!!!

Он отшвырнул с дороги одного из “синих”. Несмотря на перебранную “Тишь-да-гладь”, двигался он твердо, и силы ему было не занимать. Его переполняла ярость. Девушка замерла, втянула голову в плечи.

По пути здоровяк подобрал с земли багор на длинной палке.

— Ну все, — буркнул я. И вышел из тени. — Стоять! Всех касается.

Здоровяк и девушка оглянулись на меня. Остальные не отвлеклись от увлекательного мордобития.

— Брось! — приказал я, и здоровяк, не в силах сопротивляться силе Знака, уронил багор. Между тем драка постепенно утихала. Разум у всех был в помрачении, они не сразу отреагировали на волшбу, но она все же подействовала. — Что тут происходит?

— Они оскорбляют нуаров, — наябедничал здоровяк, показав на “синих”. — Считают их крысами. А сами…

— Да все их крысами считают! — яростно завопил один из “синих”.

На него опять накинулись, но я усилил давление, и толпа успокоилась. Я ощущал их гнев и желание переломать друг другу все косточки, но их совокупная сила воли не могла бы посоперничать с моей новообретенной мощью. Резервная копия Ивы каким-то образом наладила все ментальные процессы в нейрочипе, и я сейчас не распылялся, не расходовал почем зря энергию, как неумелый ученик колдуна. Я был как опытный жонглер-канатоходец, который успевает жонглировать, прогуливаться по натянутому канату и сыпать шуточками, особо не напрягаясь, — в отличие от начинающего циркача, который изойдет семью потами, прежде чем завершит номер. Не совсем своими силами я достиг уровня мастерства — однако если посудить строго, вся моя сила случайная и заемная.

— Говори, — сказал я “синему”, начиная получать удовольствие от возможности невозбранно командовать.

— Мы дежурили на верфи, — отрапортовал тот. — Как обычно… Ходим, работаем… А тут эти… приперлись. “Тишь-да-глади” на грудь приняли больше обычного и вздумали о нуарах поговорить, открыть нам, так сказать, глаза на этих кротов мусорных…

Мне снова пришлось применить волшбу, чтобы утихомирить негодование неадекватных “борцунов” за права нуаров.

— Мы им и сказали, что думаем по этому поводу, — продолжил “синий”. — А они с кулаками… И не успокаиваются! Да где же эти Модераторы, когда так нужны?! Ань, ты ж звонила?

Девушка в косынке пожала плечами.

Я догадывался, где все Модераторы. По всему городу, а то и стране сейчас вот такие стычки борцунов и тех, кто остался при прежних взглядах. У Модераторов работы полон рот. И сами они тоже, не исключено, передрались между собой. Но почему мир раскололся на два лагеря? По какому критерию произошло деление?

— А когда вы квест проходили? — вдруг спросил Витька, обращаясь сразу ко всем.

— Сегодня, — сообщил здоровяк. — У меня выходной. Днем квест прошел, а вечером решил прогуляться с друзьями-коллегами с завода…

— На прошлой неделе, — сказал “синий”. — У нас вахта по две недели. Потом неделю отдыхаем, тогда пару раз проходим квест.

Я выжидательно глянул на остальных — они вразнобой, перебивая друг друга, принялись отчитываться. Но еще до того, как ответили все, я понял, в чем фишка.

— А ты молодец, Витька, — сказал я приятелю тихо. — Умный!

— Импульс бомбы подействовал только на тех, кто прошел квест недавно, — озвучил Витька то, о чем мы оба уже догадались. — А те, кто квестовал несколько дней назад, не изменились. Здешние рабочие на вахте заняты, квест проходили не ранее, чем неделю назад. Знаешь, что это значит?

— Что у россов хреновая бомба?

— Что в Вечной Сиберии будет жуткий бардак на почве этих нуаров. Ну, или в Князьграде, по крайней мере. Нуары-то есть только в столице. В Посадах эта форма жизни не водится. Нам это на руку. Пока идет драка, властям не до нас.

Я заторопился.

— Тетя Вера в опасности. Если на каторге такая же возня, то нам надо поторопиться. Дайте нам моторную лодку — самую хорошую и быструю, — велел я “синим”. — И чтоб горючего было много.

— Какого горючего? — удивился “синий” и вытер кровь, текущую из носа. Под глазом у него набухал нешуточный фингал. — Батареи заряжены везде — под утро рыбаки в залив выходят.

Я и забыл, что в Вечной Сиберии техника работает на батареях!

— Давайте, — повторил я. — И пошевеливайтесь. А вы, защитники прав подземных жителей, идите домой и не оглядывайтесь.