Его М.Альвина

Глава 47

« …И я бы прыгнул в эту реку,

Если бы не было человека,

Который утонет,

если прыгнет за мной…»*

*слова из песни «Река» Алексея Кривдина и Pavluchenko

Данил

За мной закрытая дверь, которую хочется снести с петель. Разнести ко всем чертям, не оставив гребаной щепки.

Но есть силы сделать два шага вперёд к стене напротив. А потом я просто подпираю её спиной и стекаю по ней к полу.

И мне совершенно похуй, что я сижу прямо в коридоре гостиницы. Подтянув колени к груди, облокачиваюсь на них, запуская ладони в волосы.

Теперь дверь, которая должна быть вынесена, перед моими глазами. Дверь, за которой я оставил нечто большее, чем просто часть себя.

Я слабак? Трус? Или все-таки поступил правильно?

Но я знаю и уверен в одном. Альвина – мой открытый кровоток. Рана, которая никак не может затянуться. Да и затянется ли? Хочу ли я забыть эти огромные карие глаза? Алькин голос… Запах.

Хочу ли я забыть то, что случилось со мной после того, как она ушла?

Есть вещи, которые нельзя забывать. Определённые события и воспоминания должны выжигаться в памяти, оставляя шрамы. Потому что только так я напоминаю себе, из какого ада мне пришлось выползти.

И спустя столько времени это ещё в памяти. Я могу достать свои воспоминания до мелочей.

То, что она не вернется ко мне, я понял сразу. Её взгляд кричал от разочарования и обиды. Она выжгла им мне душу в пепел.

А вот я вернулся туда, где мои пороки оказались сильнее боли. И это было спасением. Но всего лишь на считанные мгновения. Я проиграл несколько миллионов за пару ночей. Спустил все до копейки, чудом успев оплатить этими деньгами всего несколько месяцев лечения матери.

А потом настал момент, когда, кроме дешёвого алкоголя и ненависти в моих венах, ничего не было. Я захлебывался от жалости к самому себе.

В разгромленной квартире в полуживом состоянии меня нашел Макс, отправленный туда перепуганными Никитой и Крис. Кто-то сверху упорно верил, что во мне есть что-то ещё помимо дерьма.

Ник и Максим поставили меня перед выбором. Или я начинаю свой путь по рехабам, или вся наша двадцатилетняя дружба становится лишь воспоминанием. Послать меня на хуй бесповоротно им уже ничего не мешало.

И перед тем как сделать свой выбор, я все-таки нашёл в себе совесть хотя бы постараться вернуть самому дорогому человеку то, что сам же и отнял. Мечту… Я нашел Граховского. И после откровенного разговора с ним мой выбор был сделан.

В клинике я оказался уже с чётким пониманием, что у меня не осталось и шага до суицида. Потребовалось несколько месяцев, чтобы, наконец, до моих прогнивших мозгов доперло, что я действительно болен. Я инвалид. Моя душа покалечена и изуродована. И с этим мне пришлось заново учиться жить.

Маму пришлось перевести в пансионат попроще, а самому устроиться туда обычным разнорабочим. На тот момент особо выбора у меня и не было. Нужны были любые деньги. Около полугода я так и перебивался разными подработками. Потом удалось устроиться в приличный ресторан официантом, потихоньку возвращая Максу и Нику по копейке, влитые ими на моё лечение. И как мог, старался не пропускать групповые занятия с психотерапевтом, потому что сорваться и бросить все на зелёный стол первое время хотелось практически всегда.

Но день смерти моей матери стал отличной проверкой на прочность. Меня выворачивало наизнанку от давящей потребности взять в руки хоть что-нибудь, чтобы снова пустить по телу дозу азартного адреналина. Ноги сами несли меня туда, где и раздробилась моя жизнь.

Мое состояние ничем не отличалось от героиновой ломки наркомана. Мне казалось, что я схожу с ума… Но не сошёл, произнеся на одном из сеансов групповой терапии:

«Я, Даниил Вершинин, игроман без срыва пятьсот шестьдесят шесть дней».

А потом все снова перевернулась с ног на голову. Меня нашел мой родной отец. И разговор с ним стал одним из самых тяжёлых и долгих в моей жизни. Я рассказал о себе все, не утаивая даже ту кошмарную ночь, когда играл на жизнь Альвины.

Отец, конечно, знатно охуел. Вряд ли я стал идеальным подарочком от аиста. Но мы удивительно быстро нашли общий язык. Впервые за долгое время я почувствовал в другом человеке что-то близкое. И уже через месяц нашего общения по телефону, отец неожиданно сам предложил перебраться к нему и попробовать поработать в его фирме.

Очкуя, я согласился. Мне нужны были деньги. Вернуть долг пацанам я должен был однозначно. Да и меня больше ничего не держало в этом городе. Разве что воспоминания…

Думал ли я об Альвине после нашего расставания? Блять, всегда. Каждый свой сраный день, я открывал гребаный интернет, чтобы ещё раз убедиться, что её страница в социальной сети закрыта.

Хотя и так знал, что у неё все получилось. Она сильная. И даже не представляет насколько. Я понял это, смотря на неё из зала. Я был на одном из ее концертов. И когда после последнего аккорда все погрузилось в непрекращающиеся овации, которые выдавались стоя, не смог сдвинуться с места.

Я любил её. Я люблю её.

И, наверное, именно поэтому сейчас сижу у двери номера Али на полу в коридоре.

Мне хотелось просто прикоснуться… Хотя бы на секунду дать себе надежду, что она все ещё моя Мальвина.

Одного взгляда на неё в доме Ника хватило, чтобы захотелось смести все на своём пути, отправив к черту все то время друг без друга.

Но имею ли я на это право?

Два года может оказаться слишком большим сроком. Я знаю о том, как складывалась жизнь Али лишь снаружи, но понятия не имею, что там внутри. Может у неё кто-то есть или она вообще уже замужем?

Блять, да от одной только подобной мысли меня ебашит изнутри так, что хочется собственными руками разломать себе ребра и выдрать сердце.

Но я больше не намерен уничтожать все то светлое, что, надеюсь, смогло появиться в ее жизни за прошедшие годы.

И я не жду от неё никакого прощения. Я хочу, чтобы Аля была счастлива. Искренне и всецело. Тогда я смогу когда-нибудь простить и сам себя.

Звук упавшей на мой телефон смс оглушает пустынный коридор.

Ник: «Дан, все нормально? Мы ждём тебя»

Взъерошиваю ладонью волосы и, наконец, поднимаюсь на ватные ноги. То, что я сижу здесь, не сделает все происходящее проще. Легче мне не станет. Я могу лишь усложнить жизнь ей.

С каким-то чувством колючего отчаяния бросаю взгляд на дверь. А ведь Алька даже не представляет, что расстояния между нами гораздо меньше, чем она думает…

Свободнее мне дышится лишь на улице. Прежде чем вызвать такси к главному входу гостиницы, пишу сообщение Никите:

«Надеюсь, ты меня поймешь, но я не приеду».

Ответ от Ника приходит мгновенно:

«Когда ты улетаешь?»

Вздохнув, я сворачиваю на экране нашу переписку и открываю приложение со значком крыла самолёта. Нахожу свою бронь и через пару минут меняю её на ближайший рейс. И похуй, что с еще одной пересадкой и лететь на семь часов дольше. Сейчас я просто хочу домой.

Вызываю такси и пишу Нику:

«Сегодня».