Его М.Альвина

Глава 50

Летят ко всем чертям в пропасть все прошедшие два года.

Мальвина.

Да! Я как была его Мальвиной, так и осталась. И моё сердце, рванувшее к ребрам, через все двойные сплошные, самое верное тому подтверждение.

Между нами проскальзывает всего секунда осторожности и режущей по нервам нежности. И мы оба понимаем, что нежности нам сейчас будет мало. Чертовски мало, чтобы зашить и закрасить все пустые дыры внутри себя.

Данила легко поднимает меня на руки, а я цепляюсь ладонями за его крепкую шею, прижимаясь к напряженному телу, и даже не собираюсь притворяться, что не хочу.

Хочу. И Данил хочет. Иначе он не терзал бы так жадно и со стоном мои губы. Его горячий язык бесцеремонно проникает в мой рот, сталкивается с моим, кружит и дразнит. Посылает миллиарды разрядов по телу. Низ живота давит. Ноет и требует, чтобы руки, уверенно держащие меня за ягодицы, были как можно наглее.

Как мы оказываемся в спальне на втором этаже, я даже не понимаю.К черту! И раздеться мы тоже посылаем к черту.

Моего терпения хватает лишь на то, чтобы стащить с Данила футболку и приспустить спортивки с боксерами, а его – поднять подол платья и отправить мое белье куда-то в сторону. Нам даже не нужна вся кровать. Лишь ее край, на который падает Даня, а я оказываюсь сверху.

И все прелюдии к черту. Грубо сжав ладони на моих обнаженных бедрах, Данил быстрым рывком направляет их вниз. Горячо и туго заполняет меня собой. Я вздрагиваю, изо всех сих впиваясь пальцами в каменную от напряжения шею.

Крепко обхватив меня за талию одной рукой, вторую он запускает в мои волосы, путается в них пальцами, не давая мне и малейшей попытки сдвинуться. А мне и не надо. Я лишь сильнее обвиваю Даню ногами и, словно голодная кошка, лащусь к нему. Поцелуи Данила везде, куда могут добраться. Лицо, шея, ключицы… Зубами он умудряется расстегнуть парочку пуговиц на декольте платья, а потом и через кружевную ткань лифа обхватывает губами мои соски. Его руки капканом держат мое тело, которое плавно растекается. Я теку от дыхания, запаха Данила. В прямом смысле теку.

Ощущаю каждый толчок, как атомный взрыв, внизу живота. Я податливо подстраиваюсь под требовательный ритм Данила. Поднимаюсь и опускаюсь на его каменный член, жестче и быстрее двигая бедрами. Мое тело скучало. Дико. Да какой-то наркоманской ломки и пеленой из звездочек перед глазами.

– Алька, я не остановлюсь. Слышишь? Не смогу, – Даня обжигает губами мою шею, и его движения становятся все резче и глубже.

Зарываюсь пальцами в мягкие пряди и дурею от подкатывающих горячих спазмов к мышцам внутри меня. Ритмично сжимаюсь, остро чувствуя выбивающий из реальности оргазм. Хочу рассыпаться на триллиарды частиц яркого кайфа. У меня едва получается прошептать:

– И не надо. Я на таблетках…

– Блять… – Рычащий стон Данила заполняет комнату.

И мне остается надеяться – в этом доме мы одни. Потому что оба кончаем слишком громко.

***

Лежа на широком плече, утыкаюсь носом в Данькину шею и дышу. Часто-часто и глубоко. Как только умею и могу. У него теперь другой парфюм. Не такой яркий. Спокойный аромат моря и цитруса. Этот запах окутывает сознание, даря ощущение, что сейчас я именно там, где и должна быть. Данил пахнет чем-то до слез родным и близким.

– Чего ты делаешь? – смеется он.

Я знаю, что ему щекотно, но Даня лишь сильнее прижимает меня к себе. Ведет по моим позвонкам пальцами и перебирая в них рассыпанные по спине пряди.

Оба голые и все еще влажные от жара тел друг друга, мы просто валяемся на кровати. Нам даже лень тянуться за покрывалом.

– Дышу тобой, – шепчу и жмурюсь от этих пресловутых бабочек в животе. – Нельзя?

– Можно, – хриплый довольный ответ растворяется в моих волосах на макушке.

В моей голове так пусто и хорошо, что мне кажется, что я сошла с ума. Я даже не могу описать все то, что сейчас происходит в моей груди. Но это что-то огромное, теплое, светлое и если оно исчезнет, мне без него не жить.

– Аль, ты же останешься? Не уйдешь? – тихо спрашивает Данил, а я чувствую, как на мгновения стук его сердца под моей ладонью, лежащей на его груди, сбивается.

Обвожу подушечкой пальца рельеф твердых мышц с рисунком той самой татуировки, что идет от запястья вверх. Оказывается, переплетение линий нотного стана заканчивается филигранной растушевкой там, где бьется сердце Дани.

– Не уйду, – опять веду кончиком носа по его шее, делая вдох.

И я понимаю, что это вопрос не про ночевку в этой кровати. И не про сегодня и завтра. Этот вопрос о чем-то большем…

Даня прижимается губами к моему лбу, а кольцо его объятий становится лишь крепче. Я по-свойски закидываю свою ногу ему на бедро и в такой комфортной позе и тишине уже собираюсь провалиться в тягучий сон. Да и Данил, по-моему, вообще отключился под моим боком мгновенно.

Поэтому, когда через дрему слышу откуда-то глухой возглас «Дан!», даже не сразу понимаю, что происходит. Так и лежу, не двигаясь, примостив нос к выступающей ключице Данила. Может, сонные глюки, и это просто ликует мой внутренний голос?

– Дан! – бас раздается уже громче и четче, где-то за дверью.

Напрягаюсь. Потому что это точно не глюки. Об этом понимаю не только я. Данил подскакивает, как ошпаренный, а заодно и меня возвращает в вертикальное положение. Вопросительно смотрю на Вершинина, считывая с его сонного лица четкую эмоцию паники.

– Черт! Это папа, – выдыхает он. – Аль, надо одеться. Быстро!

– Капец. – Мой сон смахивает мгновенно, когда понимаю, что сейчас будет ой как неловко.

С такой скоростью свои стринги я не искала еще никогда.

– Аль, где штаны мои? – шипит Даня, светя голой пятой точкой возле меня, пока я где-то в недрах скомканного покрывала пытаюсь найти хоть что-то из своего белья.

– Там же где и мой лифчик! Не знаю где! – как электровеник, шарю ладонями по кровати. – Блин!

– Это накинь, – Данил кидает мне в руки свою широченную футболку.

Натягиваю ее на себя, даже не вывернув этот черный балахон налицо. И чудом успеваю найти и вернуть на бедра свои белоснежные кружева.

– Данька, ты вообще дома-то? Ау, – Мужской голос проникает в комнату через медленно открывающуюся дверь чуть раньше своего хозяина.

А мы уже, будто бы солдатики, стоим возле кровати, делая вид, что даже ни капельки не запыхались. Я со взлохмаченными копной волос, в едва прикрывающей мне бедра Данькиной футболке, и не менее растрепанный ее хозяин, успевший отыскать свои штаны. Сердце бешено тарабанит по грудной клетке, в крови сплошной адреналин, но мне так хорошо. Боже, как мне хорошо. Даже вот так вот прятаться за широкой спиной Данила с дурацкой улыбкой на лице, понимая, что нас едва не застукали, как школьников.

И когда на пороге спальни появляется седовласый высокорослый мужчина в яркой рубашке аля-гаваи и широких шортах, я просто стыдливо утыкаюсь лбом в голое плечо Дани, подглядывая за происходящим одним глазом. И по хаотичному дыханию Вершинина, понимаю, что он сам с трудом сдерживает шквал эмоций.

Отец Данила замирает в дверях, а глаза, очень знакомые мне, только с лучиками морщинок у их внешних уголков, мгновенно округляются.

– Sorry. I didn't know you have company, – растерянно бормочет мужчина, переводя ошарашенный взгляд с меня на сына. Но тут же с акцентом тихо добавляет, обращаясь к нему с явными нотами облегчения в голосе. – Хвала небесам! Я уже думал, что не видать мне внуков.

– Папа! – Данил через смех вздыхает и, морщась, трет пальцами переносицу. – Она понимает по-русски.

Мужчина теряется окончательно. Молча уставившись на сына, приподнимает седые широкие брови в ожидании ответа. И после секундной нервной тишины, Данил прочищает горло и, словно собираясь духом, расправляет плечи и с такой милой помпезностью произносит:

– Аль, это мой папа. Андрей Николаевич.

– Очень приятно… познакомиться, – пищу я из-за плеча Дани, безбожно краснея и не рискуя выглянуть, представ во всей своей красе.

Я, конечно, не так хотела бы провести подобное знакомство… Но Андрей Николаевич, смущенный ничуть не меньше, с широкой улыбкой отвечает мне уверенным кивком.

– И как зовут же эту милейшую особу?– он хитро обращается к сыну. – И почему я узнаю о ней только сейчас?

– Ты знаешь о ней уже давно, – через плечо Данил бросает на меня взгляд.

Горящий. Живой. Искренний. Его горячие длинные пальцы находят мои и осторожно переплетаются с ними. Этим жестом он снова расшатывает пульс до предела. Молча смотрю на Даню снизу вверх, подперев его плечо подбородком.

– Я рассказывал тебе, пап, – тихо произносит Данил, крепко, до приятной боли сжимая мои пальцы в своей ладони. – Это моя Мальвина.