Его строптивая любовь

Глава 34

Я вспомнила книгу, где каждая из двенадцати рас рассказывала свою историю начала великой войны, и большинство обвиняло стихийных драконов в случившемся. Тогда я подумала, что виноваты всё–таки сайрены, а раса драконов — жертва их коварных интриг. Однако после слов деда не на шутку напряглась.

Стихийные драконы могут не только путешествовать между мирами, но и разрушать их. Почему я не сомневаюсь, что это правда?

Обернулась к Рагнару, заглянула в глаза, цвет которых уже не был спокойным голубым. Они полыхали жестоким огнём.

— Что я должна знать? — спросила коротко. Сейчас не до выяснения, кто прав, кто виноват, но одно я знаю точно — доверять деду нельзя, Маро не зря предупреждал о его коварстве. Кроме того, я и сама успела убедиться в истине этого утверждения.

— Стихийные драконы многократно сильнее большинства рас и действительно могут уничтожать миры. Но обычно они этим не занимаются без веской причины, — в упор глядя на повелителя сайрен произнёс Рагнар. — Когда–то в роду Фогрейв уже была сайрена. Её голос пел так сладко, что драконы подчинились ей безоговорочно и разнесли пол-Вселенной.

— История вас ничему не учит, — жестоко усмехнувшись, произнёс дед.

— Как видите, это не так, — ответил Рагнар. — Алессаль — огненная тёмная, а не сайрена, и она вам не подчиняется и не будет подчиняться. Ваша история завершена.

— Я тоже так считаю, — раздался голос отца рядом со мной, и в следующее мгновение все «живые статуи» превратились в огненный пепел, который тут же подхватил ветер и унёс в темноту.

Не позволила себе даже бровью повести. Представила, что смотрю голливудский блокбастер и всё это не по–настоящему.

Помогало плохо, во многом из–за осознания, что дальше будет хуже и страшнее. И я сама приняла решение остаться и испить чашу сию до дна. Но я не имею права отступить, это и мой бой тоже. Эти нелюди превратили меня в покорную марионетку и планировали использовать, не заботясь обо мне и моих планах. Для них я — лишь крохотная шестерёнка в огромном механизме древней интриги. Только любой, кто разбирал будильник в детстве, знает, что разобрать — не собрать. Любая, даже самая маленькая деталь, имеет значение, без неё механизм не заработает.

Усмехнулась, поражаясь, насколько злорадно получилось. Я не чувствовала к родственникам тёплых чувств даже отдалённо и, признаться, хотела, чтобы всё это поскорее закончилось. Полным их поражением.

В храме появились тёмные. Их суровые жестокие лица были словно вырезаны из камня. Они замерли, выстроившись в единую линию, и от этого слаженного движения три оставшиеся представителя расы сайрен побледнели, а Ликс сделал шаг назад. Рагнар сжал мою ладонь, поддерживая. Кажется, лишь я ничего не поняла. Это суд присяжных и сейчас будет вынесен приговор?

Отец тут же обернулся, неодобрительно посмотрел на наши с драконом сцепленные руки, но Рагнар и не думал меня отпускать, и я была ему благодарна, как никогда. С ним спокойнее. Даже если мир под нашими ногами растрескается, разлетится вдребезги, точно знаю, что окажусь на крыльях стихийного дракона и вернусь в Эрмид без малейшей царапины. И не пропаду. Никогда не останусь одна. Без него. Тем и хороша любовь дракона, что она абсолютна и вечна, ей можно верить, а мой дракон точно любит. Не может не любить.

Последняя мысль проскользнула на краю сознания, однако именно она вызвала ехидную усмешку отца. Он вообще выглядел сейчас очень подозрительно и хитро.

— Вы не представлены должным образом, — с отчётливой ноткой ехидства сказал повелитель огненных тёмных, приближаясь к нам почти вплотную и оборачиваясь так, чтобы держать в поле зрения всех выживших. — Рагнар эр Фогрейв, позвольте вам представить ваших очень дальних родственников: Гранад, которую вы знаете, как мать вашей невесты — это вдова вашего прапрадеда. Того самого, который организовал великий исход драконов вместо того, чтобы обратиться к своему давнему другу за помощью, — мужчина указал на себя и склонил на секунду голову, представляясь.

Лицо дракона осталось недвижимым, а вот руку мою он сжал так крепко, что я едва не вскрикнула. В следующее мгновение мужские пальцы расслабились и начали баюкать тонкие женские пальчики, словно извиняясь за грубость. Больше ничем Рагнар себя не выдал. Зато у меня глаза, что называется, полезли на лоб.

Нет, я знала, конечно, что сайрены живут долго, но что настолько… И вдова прапрадеда — это не прапрабабушка, значит, кровного родства между нами с дракошей нет. Выходит, я была права: в разрушении миров виноваты сайрены. Но и драконы тоже виноваты. И, к слову, где были огненные тёмные? Почему наш мир тоже пострадал, если мы могли всех спасти?

Посмотрела на отца, но задать вопрос не успела, да и не знала, с которого начать, слишком много их накопилось.

— Не могу сказать, что рад знакомству, — холодно ответил Рагнар.

— Отчего–то я так и подумал, — благожелательно улыбаясь произнёс повелитель тёмных. — У меня, признаться, по этому поводу тоже смешанные чувства. С одной стороны, Гранад — потрясающая женщина. Талантливая, красивая, умная. А насколько деятельная! Она подарила мне дочь, за что я не могу не испытывать благодарность.

Отец послал мне нежную, тёплую улыбку, но в следующий миг уже прожигал взглядом обхитрившую его сайрену, которая до последнего не сдавалась, пытаясь состроить невинный, в меру испуганный вид. И у неё, надо признать, выходило отлично. Высокая и сильная, стремительная, сейчас она казалась маленькой и хрупкой, уязвимой. Гениальная актриса. Мастер перевоплощения. Мне учиться и учиться.

— Судьба подарила нам дочь, — потупив взор тихо произнесла Гранад. — Так было предначертано.

— Покажи, — озвучил требование повелитель огненных тёмных. — Немедленно.

Я не сразу сообразила, о чём он. Лишь по смыслу поняла, что есть какая–то запись предсказания, свиток или нечто в этом роде, и отец, считав данные из мыслей сайрены, пожелал убедиться лично.

— Конечно, повелитель, — едва слышно пробормотала моя биологическая мать и махнула рукой, поднимая чудовищную чёрную волну с белоснежным гребнем.

Прежде я видела цунами лишь по телевизору, но прекрасно помнила, насколько разрушительной может быть даже не супервысокая волна, ведь сила её не в высоте гребня, а в сумасшедшем объеме и весе воды, смывающей всё на своём пути. И сейчас показалось, что сайрена решила превратить храм в дно морское, ведь под водой огненные тёмные куда слабее, чем на суше. Однако отец не двигался, и я тоже стояла, гордо расправив плечи. Как говорится: живы будем — не помрём.

Волна дошла до самого храма и послушно замерла, словно в ожидании дальнейших распоряжений. Я задрала голову, чтобы оценить её высоту, но тёмная стена воды затмила луну и казалась абсолютно непроницаемой, сливаясь с затянутым тяжёлыми дождевыми тучами ночным небом. Огонёчек сжался за рёбрами ещё сильнее и стал не таким горячим. Пора заканчивать с визитом в неуютный водный мир, уже и сама измучилась, и стихию живую изнурила, не ровен час и вовсе погаснет.

— Маастанд! — крикнула звонко Гранад, и волна дрогнула, разделилась надвое, пропуская лунный свет и представляя нашему вниманию гигантскую рыбину, метров двадцати, не меньше, с узкой многозубой пастью — готовая актриса для фильма ужасов. — Скрижаль!

Рыба склонила голову, затем вытянула шею в сторону храма и выплюнула на растрескавшийся золотой пол прямоугольную каменную плиту с меня высотой, в ширину при этом она была совсем небольшой — сантиметров сорока–пятидесяти, и с виду напоминала неглубокое корытце, на дне которого были выпуклые символы.

— Что это за язык? — заинтриговано уточнил Маэстро, первым приблизившись к древнему артефакту. — Напоминает алфавит, а не текст.

— Это праязык Као–сар–Ди, — объяснил Ликс. — До прихода сайрен двенадцать скрижалей стояли на берегу моря и были доступны каждому, однако они забрали наше наследие, спрятали его. Признаться, я впервые вижу скрижаль не на картинках.

— А прочитать текст можешь? — уточнила, желая присоединиться к Маэстро, однако моя ладонь покоилась в лапе дракона, так что я решила не спешить. Станет безопасно, меня отпустят, насмотрюсь вдоволь, а бежать сломя голову не стану, пусть разбираются специалисты.

— Если позволите, — едва сдерживая нетерпение проговорил Ликс и, дождавшись кивка повелителя, приблизился к табличке, благоговейно её коснувшись кончиками пальцев и, кажется, даже произнеся про себя какую–то приветственную фразу. Впрочем, через мгновение мы услышали его уважительное обращение к раритету, озвученное вслух: — Открой свою тайну, сокровище, — произнёс он тихо–тихо и так бережно, словно сила его голоса могла уничтожить хрупкое творение древних. Символы на дне каменной плиты замерцали, начали загораться в кем–то определённой последовательности, и Ликс начал нараспев читать: — И будут разрушены миры, и уничтожены цивилизации, и солнце погаснет для миллионов живых, чтобы славить мёртвых. И столкнутся на окровавленных руинах Истинная Вода и Чёрное Племя, чтобы родить Тьму, и настанет новый Порядок. Так есть. Так будет. Так суждено.

Ликс замолчал, а затем посмотрел холодно и пронзительно, что у меня кровь заледенела в венах.

— Не уверена, что это про меня, — пробормотала смущённо.

— Про тебя, — уверенно подтвердила Гранад. — Древние расы разделили сферы влияния, оставив сайрен за пределами правящего дома. Мы не жили, а существовали. Скованные правилами, многочисленными запретами, чужими традициями. И не могли никак повлиять на ситуацию — нам не позволяли даже выходить за пределы своего мира! — повысила она голос так, что растрескавшиеся колонны задрожали и начали ещё быстрее осыпаться белой крошкой.

— И вы решили сменить Порядок? — уточнила я.

— На это ушло не одно тысячелетие, — не стала скрытничать Гранад. — Мы тайно путешествовали по другим мирам, собирали информацию и планировали изначально просто уйти как можно дальше, туда, где не будет влияния огненных тёмных, где мы станем хозяевами собственной жизни. Но затем пришли в этот мир и увидели скрижали. Всё сразу встало на свои места.

— Разрушив до основания старую власть можно выстроить новую, — включился в беседу мой дед. — Особенно, если твой голос звучит в чужих ушах магической песнью.

— Они сделали вид, что их раса почти вымерла и не представляет опасности, а сами затаились здесь, отправляя во внешний мир хорошо подготовленных шпионов, — заметил Маэстро, всё ещё сидя на корточках перед скрижалью и мягко поглаживая её край. — А затем родилась маленькая сайрена, чей голос пел для драконов, обманывая их инстинкты.

— Я? — выдохнула едва слышно.

— Нет, речь о твоей матери, Алессаль, — поднимаясь, проговорил лич. — У тебя лишь отголосок её дара, по всей видимости он будет переходить по наследству. А вот сама Гранад может легко управлять любыми драконами, потому ей и досталась роль императрицы–разрушительницы миров. Верно я говорю? — спросил он, обращаясь к сайрене, которая уже не делала вид, что её нужно спасать.

Заметила, как недобро блеснули голубые глаза, как напряглась линия губ, а дальше… дальше сработали инстинкты. В одно мгновение я оказалась перед сайреной и ребром ладони ударила по шее, заставляя ту упасть без чувств. Жалости не испытывала, угрызений совести тоже. Знала — поступила правильно. Не знала только, откуда такие способности, ведь приём этот видела раз в жизни — Маэстро показывал, а я даже не отрабатывала, только изучила теорию.

Наставник удивлённо посмотрел на свою ученицу, затем опустил взгляд к распростёртой у моих ног золотоволосой принцессе, хмыкнул.

— Думаешь, она мне угрожала?

Говорит ласково, словно с неразумным ребёнком, а глазища полыхают зелёным пламенем, смотрят вглубь, расшифровывают каждый мой вздох, каждую мысль. Не сомневаюсь, что он проанализировал ситуацию и понял мой поступок прежде, чем задал вопрос и тем более — чем получил ответ.

— Если она смогла обвести вокруг пальца повелителя огненных тёмных, у неё есть не один туз в рукаве, и сейчас она готова была его разыграть, — ответила уверенно. — Пора заканчивать, мне ещё домашку делать, — неожиданно даже для себя закончила я.

— Домашняя работа — это очень важно, да, — с ехидным смешком согласился отец, — но у нас есть ещё интерес в этом мире. Мне нужны оставшиеся одиннадцать скрижалей, больно интересное у них происхождение и содержание.

Мне достался тёмный взгляд и я безошибочно его расшифровала, вновь вернув деду возможность говорить. В этот раз повелитель огненных тёмных не был столь добродушен и под ногами бывшего владетеля водного мира вспыхнуло пламя — для ускорения переговорного процесса.

Я поёжилась. Пытки — это страшно, даже когда пытают врагов. Притом, судя по всему, пытают не больно, но гаденько. Одежда не горит, кожа тоже, просто сайрен стоит в окружении недружественной стихии и нервничает. Сжала руку Рагнара, и тот бережно погладил мою ладонь кончиками пальцев, но к себе притягивать не стал — неуместно.

Поняла. Я не должна показывать слабости.

— Скрижали, — велел отец, не повышая голоса. Так незаинтересованно и спокойно, будто просил подать хлеба к супу, честное слово.

— Нет, — ответил сайрен гордо.

— Хорошо, — не стал уговаривать повелитель огненных тёмных, позволяя пламени объять фигуру врага целиком. Сможет ли он дышать при таком низком уровне кислорода? Похоже, в том и суть — показать мужчине его беззащитность и заставить сотрудничать. Если бы отец хотел его уничтожить, давно бы сделал это.

Магический огонь довольно трещал, разбрасывал искры, но не выглядел мощно и внушительно, хоть и доставлял немалый дискомфорт повелителю сайрен, и до меня дошло, что это — не просто магия, это живой огонь, друг отца. Он столько лет томился в воде вместе с носителем, что сильно истощился, почти погас, и сейчас даже разгореться вволю не мог, но хотел. И явно тоже жаждал отомстить своему пленителю.

«Огонёчек, иди помоги папиному огоньку», — предложила я своему сжавшемуся за рёбрами дружочку.

«Правда, можно?» — оживился тот, подпрыгнув мячиком и развернувшись, прогревая меня изнутри, что было совсем не лишним, ночью у воды было довольно зябко.

«Если это уместно по вашим стихийным понятиям, беги», — пригласила я на выход свою живую стихию.

Уговаривать заскучавшего Огонька не пришлось — через пару секунд он уже летел на всех парах к обалдевшему от подобного поворота дедуле, а затем слился с древним огнём, щедро делясь с ним силой. Одежда деда тут же задымилась.

— Не хулигань, — тихо произнесла я, обращаясь к своему Огоньку, и тот картинно погасил одежду, но не удержался и обиженно фыркнул в меня искрами. — Простите, он ещё маленький и не умеет себя вести в обществе, — проговорила смущённо. — А ещё он очень любит артефакты, — заметила с намёком, про себя же подумала, что я ничем не лучше отца. Как говорится: яблочко от яблоньки.

Тёмная часть меня довольно зарокотала, наполняя плечи силой, показывая, что ей нравится такое моё поведение. Я не белая и пушистая девочка, я — тёмная, и пора бы уже принять эту часть себя тоже. Я же пытаюсь всем понравиться, быть хорошей и милой, притом и вашим и нашим, как говорится. Только в кого мне такой быть и главное — зачем? Наследственность не изменить. Я — дитя двух жестоких рас, и пусть выросла на Земле, но общаться буду далее в основном с тёмными, а значит, расслабиться и плыть по течению не получится, у них так не принято.

Взрослеем.

Расправила плечи, отпустила руку своего дракона, сделала несколько шагов в сторону деда.

— Ты хотел управлять мной, как когда–то моей матерью, верно? Сменил непослушную дочь на ничего не знающую, связанную древней традицией внучку. Почему выбрал Эрмид? Разве этот мир не должен скоро так же разлететься на осколки, как в своё время сделал мир огненных тёмных?

Последний вопрос я задала неожиданно для себя. Он родился в голове, словно навязанный извне, но кем — пока я не понимала. Отец? Дядя? Или водный мир собственной персоной?

— Эрмид хранит осколки миров, они нам нужны. И да, самому миру осталось недолго, потому мы так торопились, — ответил мужчина, вглядываясь в меня, словно желая увидеть в моих глазах и поступках отголосок своего характера, своей силы.

— Ауромо? — предположила я. — Камни–осколки древних миров — они из вашего родного мира, верно?

— Верно, — ответил дед так спокойно, словно не стоял в ревущем огненном коконе. Мужчина уже был красным от высокой температуры, но Огоньки пока давали ему дышать и не трогали ни тело ни одежду, лишь не позволяя двигаться.

— Зачем вам нужен был Орин?

— Орин? — расхохотался дед. — Совершенно незачем. Нам нужен был доступ к его сокровищнице! Цитадель не позволяла ему вынести необходимые нам артефакты, она не приняла его. Предателей никто не любит, даже древние строения.

Мужчина вновь расхохотался, а я вспомнила свою теорию об артефактах Цитадели. Выходит, я была права, и замужество — лишь способ попасть в сокровищницу, которую, как оказалось, охраняет само здание.

— Выходит, он работает на вас? А демоны? — уточнила, вспомнив рассказ Рагнара о царящих при дворце порядках. Нарин ещё многое рассказывала, куда более неприятное, подтверждающее мои ощущения от Цитадели. Мне ведь было физически плохо от страдания древнего строения и неспроста. Сайрены хорошо знали, что делают.

— Ты всё ещё делишь мир на хороших и плохих, ребёнок, — с усмешкой проговорил дед, — и в этом главная твоя ошибка. Достучись до тёмной стороны любой расы и получишь власть над ней — вот единственное безотказно работающее средство, единственная правда. Думаешь, двенадцать сильнейших рас и миров стояли в стороне, позволяя разрушить существующий миропорядок? — вновь хмыкнул он, да так ехидно, что я почувствовала себя маленькой наивной дурочкой. — Все приложили к этому руку, все предали и соседей, и свои интересы. А всё почему? Потому что завидовали огненным тёмным, завидовали стихийным драконам, нам, сайренам, завидовали.

— Что за артефакт вы хотели забрать из сокровищницы Цитадели? — спросила я, мысленно посылая Огонёчку приказ снизить градус и дать деду возможность нормально дышать.

— А ты готова работать с нами заодно? — хищно раздув ноздри, спросил повелитель сайрен, ничуть не смущаясь необычности ситуации и присутствующих.

Его глаза гипнотизировали, не отпускали, и я, осознав неожиданный факт, с силой разорвала контакт взглядов, испытав при этом физическую боль. Захотелось зажмуриться, потереть лицо руками, разгоняя неприятные ощущения. Я даже стала хуже видеть: перед глазами плыло, краски поблекли.

Странная реакция. Неужели у него тоже есть какой–то уникальный дар? Наверняка, да. Повелителями не становятся просто умные и хитрые, по крайней мере не у сайрен точно. И Маро говорил не доверять деду, а я, выходит, уже начала действовать против собственных желаний и решений. Слушаю своего бывшего «владельца», если вспомнить рабский магический ошейник, даже Огоньку велела отступить. И тут ещё эта подозрительная власть над моей физиологией.

Дед, конечно, рассказывает интересное, но это не повод поддаваться его магии. Я ведь даже не поняла, как попала на крючок. Или едва не попала — кто знает, как работает его сила.

— Огонёк, завеса, — велела я быстро и чётко, и живая стихия отгородила опасного мужчину ревущей стеной. Стало полегче, мир вновь обрёл резкость и цвет. Повернулась к Маро, тот стоял недвижимо. — Ты просил не доверять деду, и сейчас я почувствовала его влияние. Я едва не попалась. Что это? Почему? Ведь я разорвала рабскую связь.

— Сайрены — естественные враги огненных рас, Алессаль, конечно, у них есть работающие против огненных механизмы. Их хитрость и коварство, их сумасшедшее, болезненное стремление извести сильные расы и стать во главе миров было верно оценено ещё несколько тысяч лет назад, потому их мир заблокировали, отрезали от сообщества рас. Однако то решение сыграло с нами злую шутку — мы забыли о сайренах, утратили часть информации, не следили за их художествами, в итоге получили подготовленного врага с чёткой стратегией.

— Недальновидно, — заметила я.

— Очень. Брат, думаю, пора закругляться. Наша девочка устала, слишком много потрясений для одного дня, я потом ей спокойно всё объясню, — обратился рыжик к повелителю огненных тёмных. — Забирай скрижали и пойдём.

— Стоп–стоп–стоп, — включилась я в разговор. — Но мы ведь не уничтожим мир, верно?

Не знаю, почему, но я буквально кожей почувствовала в словах Маро хорошо замаскированный намёк, что моё присутствие здесь нежелательно не просто так — он не собирался отступать от первоначального плана тёмных разрушить мир, высвободив энергию. Более того, он хотел этого! Раскосые тёмные глаза буквально горели огнём предвкушения.

— Алессаль, давай я проведу тебя в башню? — предложил Рагнар, но, увидев протест на лице, изменил пункт назначения: — Или, если хочешь, отведу тебя в твой новый мир, ты отдохнёшь, зарядишься энергией. Тебе ведь нравится кататься на моих крыльях?

А голос какой соблазнительный, медоточивый. Я так и представила себя на месте древних красавиц, которых всякие хитромордые «Горынычи» утаскивали в свои пещеры, притом отнюдь не силой, а именно такими сладкими речами.

И вот тут я окончательно всё поняла. Мир приговорён и мои «дамские хотелки» присутствующих здесь мужчин и женщин совершенно не вдохновляют. Они попросту решили от меня избавиться, чтобы закончить начатое.

Обернулась к отцу, однако тот и не делал невинный вид, как остальные, зато ехидно изогнул бровь, прекрасно считав мои разъярённые мысли.

Сузила глаза, призывая Тьму Первозданную, а следом и Огонёк, который, как я надеялась, уже поддержал и напитал древнюю стихию собранной нами энергией. Кожа вспыхнула вязью древних символов, волосы пропитались силой, я выпрямилась, посмотрев на отца совсем другим взглядом, нечеловеческим. Я видела всё до мельчайших деталей, даже пылинки на его одежде, видела морских обитателей в высоченной стене воды, по–прежнему возвышающейся над храмом, ощущала исходящий от Ликса ужас, мрачное довольство Маэстро, злорадство тёмных дам и… невероятную гордость Рагнара. Он натурально едва не лопался от гордости за меня, хотя по внешнему виду ничего подобного нельзя было и предположить — выглядит скала скалой, как обычно.

Прислушалась к Маро, однако тот был в режиме непробиваемой стены, не желая подсказывать, как правильно действовать в непростой ситуации, хотя я точно знала: он меня отлично считывает. Может, и мысли читает, как отец, да только не признаётся. Ведь я недавно слышала его мысли и они были адресованы именно мне. Хотя, может, он думает, что у меня есть такой же дар, как у отца… Узнаю позднее.

Обвела взглядом присутствующих.

— Итак, вы решили уничтожить Као–сар–Ди, — произнесла я холодно и ровно, будто не испытывала злости по этому поводу. — Ликс, вели этому созданию передать ИМ оставшиеся скрижали, — распорядилась, ни на мгновение не сомневаясь, что морской змей отлично умеет общаться с древним чудовищем, а мой намёк поймёт правильно, ведь я смерти миру не желаю.

— Да, ваше высочество, — не стал спорить парень и обратился к подводному монстру на неизвестном наречии, после чего тот послушно выплюнул оставшиеся артефакты и замер, не желая покидать место, где вершатся судьбы выживших и всего Као–сар–Ди, хотя Ликс махнул рукой, явно отправляя его назад, в океан.

Я запретила себе проявлять нервозность, хотя безумно хотела покусать губы и прочистить горло кашлем, но раз уж меня тут испытывают на прочность со всех сторон, хотя бы внешне буду умничкой. А то, что творится внутри, некоторые присутствующие отлично считывают — слишком опытные и умные, мне пока до них далеко и, как бы я ни тужилась, как ни пыталась, всё равно в настоящий момент закрыться от них не смогу, значит, не буду тратить на это время и силы.

Ликс подошёл ко мне и замер, гордо подняв голову. Он так же, как и я, отлично понимал, что сейчас свершится страшное, и готов был умереть достойно. А я поняла, что даже через весь холод Тьмы не могу сдержать негативных эмоций. Что бы ни сотворила раса матери, мир и населяющие его жители ни в чём не виноваты, более того, они сами — жертвы. И тот же Ликс… Да, он не был абсолютным добром, наверняка совершал ужасные поступки, но он делал для своего родного мира то, что мог в сложившихся обстоятельствах, не сдавался. Даже сейчас он всё ещё надеется… на меня.

Я слишком часто обманывалась, слишком много доверяла людям и нелюдям, ошибалась в них, разочаровывалась, но сейчас, увидев ненавистного мной прежде няшку–обаяшку в истинном образе, ощутив безумно сложный коктейль его чувств, неожиданно успокоилась. По–настоящему. В один момент. Раз — и я словно другой человек, разумный, твёрдо уверенный в себе. И дело не в скользящей по венам Тьме, дело в том, что я чувствую, что права именно я.

Да, они — древние, опытные, сильнейшие, но отравленные жаждой мести, пропитанные ненавистью ко всему связанному с сайренами. Может, в их глазах я совсем дитя, но устами младенца, как говорят на Земле, глаголет истина, и сейчас я как никогда чувствую, что должна во что бы то ни стало отстоять свою позицию, любой ценой сохранить жизнь невиновным.

Обернулась к отцу. Мы познакомились недавно и провели совсем немного времени вместе, но только с ним я впервые в жизни почувствовала океан заботы, тепла и любви. Любви той уникальной, не требующей ничего взамен. Абсолютной, безусловной родительской любви, о которой столько мечтала. Не материнской, да. Но отцовской. Ничуть не менее значимой. В моём случае — единственно возможной.

Разве откажет он мне, если я попрошу? Он ведь чувствует мои эмоции и слышит мысли, знает, что я не капризничаю, как маленькая девочка, а искренне хочу спасти ни в чём неповинных созданий и прекрасный, наполненный силой мир, который не виноват в том, что его избрали сайрены для своего проживания.

— Подари мне этот мир, папа. Я хочу, чтобы он жил. Пожалуйста.

— Есть древний закон справедливой платы. Я готов отказаться от мести ради тебя, но ты должна заплатить тем, кто очистил этот мир от скверны, — не моргнув глазом, ответил повелитель огненных тёмных.

Ответ прозвучал так гладко, словно уже был заготовлен. Выходит, я права: меня слушали и услышали.

Кивнула папе, обернулась к Маэстро, тёмным дамам и Маро.

— Дядюшка мне всё простит, он меня любит, а ещё должен за спасение из плена, — произнесла с ехидной улыбочкой, которая превратилась в злорадную, когда тёмные брови рыжика взлетели в изумлении. — Маэстро удовлетворится артефактами сокровищницы сайрен и доступу к скрижалям, которые всё равно говорят только с Ликсом и местными, — проговорила уверенно, даже не представляя, откуда это знаю. — А нашим прекрасным дамам… — посмотрела на насупившихся и явно не удовлетворённых местью женщин, — я дам обещание возродить тёмный мир, в котором они смогут жить, не скрывая своей сути. Может, это произойдёт не так быстро, как хотелось бы, но я приложу все усилия.

Про себя добавила, зная, что папа продолжает слушать мои мысли: «Тебе ведь в любом случае нужен новый мир вместо разрушенного Луцана, а то странно быть повелителем огненных тёмных, не имея своего дома, верно? Вот, я тебе помогу. Могу у Рагнара попросить свадебный подарок — мы с ним полетаем и найдём мир–другой, только скажи».

От такого заявления бедный отец едва не потерял лицо. Он был в миллисекунде от неприличного хохота, но сдержался, а затем важно кивнул, подтверждая мои слова подданным.

«А мне всё больше нравится быть настоящей принцессой», — поделилась с Огоньком.

«Мне тоже это очень нравится. Особенно то, что Огонь повелителя будет править в своём мире, а я — в своём», — поделился счастливый Огонёчек. Видимо, всерьёз опасался, что я отдам его мир папе, и он лишится возможности быть главной стихией.

— Это прекрасное обещание, но я бы хотела увидеть смерть оставшихся сайрен, — прошипела Дженна.

— Нас полностью удовлетворит их казнь, — согласилась леди Ирис. — И новый мир нас также устроит.

— Принимай решение, дочь, — с мрачной улыбочкой проговорил отец. — Взялась командовать — доводи дело до конца.

Ну вот, приехали. А ведь была возможность смыться в Хрустальную башню… Но как жить, зная, что из–за твоей трусости разрушен целый мир, населённый живыми созданиями?

— Я многого не знаю, мне доступны лишь крохи информации о преступлениях сайрен, лично от их действий я почти не пострадала, возможно, даже больше приобрела. Говорить за другие расы, особенно учитывая, что их предводители не без греха, права не имею, потому выносить приговор считаю неправильным. Это ваша месть, ваше право, — тщательно подбирая слова, попыталась донести свою мысль до присутствующих. А затем посмотрела на Ликса. — Жители Као–сар–Ди согласны с вашей позицией по данному вопросу, верно?

Я перешла на официоз, поскольку так легче было воспринимать ситуацию. Как бы я ни хотела, но повелителей сайрен и их дочь никак не могла воспринимать совсем незнакомцами, чьи судьбы мне абсолютно безразличны. Во мне всё ещё тлели угли сожаления, ведь в глубине души я мечтала, что найду маму, обниму её, найду в ней и подругу и родственную душу. Я обожглась не раз, но не превратилась в бездушное обиженное существо, и сейчас мне было непросто.

— Да, ваше высочество, — склонившись в поклоне, проговорил морской змей и деликатно уточнил: — Или… Если Као–сар–Ди теперь принадлежит вам, как к вам правильно обращаться?

— По имени, — ответила я машинально, лишь затем сообразила, как опростоволосилась. — Поскольку мы знакомы лично, учимся в одной академии и дружим, — сильно преувеличила я значимость молодого человека для окружающих, чтобы защитить его ещё таким образом, а то мало ли что, тёмные — это тёмные, от них можно ожидать чего угодно, — тебе позволено обращаться ко мне дружески, без лишних титулов, когда мы находимся среди своих.

— Благодарю за доверие и… за всё! — Ликс вновь склонился в совсем не дружественном поклоне.

— Я так понимаю, ты оставляешь Ликса наместником Као–сар–Ди, — обратился ко мне отец, подсказывая порядок действий.

— Да, — ответила, проглотив «если можно». Не время давать слабину.

— Принимай клятву верности по древнему обычаю, — распорядился отец.

Вытаращила глаза, даже не представляя, как выглядит этот древний обычай, но куда более просвещённый Ликс тут же рухнул на колени, склонил голову и поднял руки, будто предлагая мне заковать его запястья в кандалы, нараспев начал читать слова настолько древней клятвы, что если бы я недавно не изучала книгу на древнем наречии, не поняла бы и половины текста, а так довольно быстро адаптировалась и поразилась невероятной красоте и образности заклинания.

Ликс клялся всеми стихиями, кровью, Тьмой и Светом, благодарил судьбу и всех присутствующих за спасение Као–сар–Ди, клялся перед жителями мира служить ему верой и правдой, давал обещания и благословлял меня. Его слова звучали так искренне, так чисто, что я едва не разрыдалась, устыдившись собственной слабости. И посмотрела на отца, желая получить от него подсказку, как следует ответить на столь проникновенную речь, но ожидаемо её не получила.

Мне претила принятая у сайрен рабская покорность, я не желала связывать руки Ликса, потому спросила совета у Као–сар–Ди и в ответ получила видение, после которого уверенным движением достала кинжал и вложила в протянутые ладони.

— В прежние времена ваш мир не признавал рабства и всегда хранил верность своему слову, — произнесла неожиданно величественно. Парень превратился в каменную статую, не веря своим ушам и боясь пошевелиться. — Опусти руки, я не стану забирать твою свободу. Вместо этого дарю тебе клинок своего рода вместе с пожеланием мира и процветания. Будь мудрым, справедливым правителем, не стесняйся спрашивать у достойных доверия совета, говори с миром, цени жизнь, береги себя. Я верю, что твоя любовь к Као–сар–Ди поможет тебе стать тем самым правителем, о котором будут слагать легенды.

Я говорила в полнейшей тишине. Смолкли абсолютно все звуки, будто сам мир затаил дыхание. И лишь через несколько секунд водная стена медленно отступила, чтобы вернуться с подарком.

Маастанд вновь поднялся над водой, выплюнул небольшой деревянный сундучок и скрылся в тёмной глади моря–океана, вернувшегося в свои естественные границы.

— Алессаль, прими, пожалуйста, дар Као–сар–Ди, — проговорил Ликс.

Я с любопытством подошла к подарку, отомкнула небольшой железный засов и откинула крышку. На дне лежало крохотное колечко с крупным жёлтым бриллиантом или чем–то очень на него похожим. Если бы не цвет разлуки, а именно так характеризовали жёлтый известные модные журналы, подумала бы, что это классическое кольцо для помолвки.

«Надень его! Скорее, надень!» — заверещал Огонёк как оглашенный. — «Давай же, Миа! Шевелись скорее! Надевай!»

— Древние боги, не может быть! — выдохнул Маэстро, который уже стоял у меня за спиной и с любопытством заглядывал внутрь.

«Надевай, пока эти не придумали, как отобрать наше кольцо!» — ревел дурниной Огонёчек, совершенно потеряв над собой контроль, из–за чего я вспыхнула пламенем. Стало тепло и уютно, даже настроение улучшилось — всё же водный мир меня тоже истощал. Но со стороны подобное поведение выглядело некрасиво — будто я страшная жадина и никого к своему подарку не подпускаю. Умеет Огонёк подставить, ничего не скажешь. И не тухнет, зараза, только разрастается и жалит сильнее.

Надела кольцо на безымянный палец правой руки, потому что по виду артефакт подходил именно туда, но затем вспомнила, что мне ещё замуж выходить, а в Эрмиде для обряда использовали браслеты или кольца — по желанию невесты, и я бы хотела в будущем носить на этом пальчике кольцо Рагнара, а не древний артефакт. Решила переместить подарок на левую руку, но кольцо неожиданно упёрлось, будто уже заняло своё место и покидать его не собиралось. Огонёк успокоился, скрылся под кожей, возвращая мне приличный вид, но изнутри пружинил мячиком — не мог сдержать радости. Будто джек–пот сорвал, честное слово.

— Оно не снимается? — уточнила удивлённо, ни к кому конкретно не обращаясь. — А как же я с ним буду… жить? Камень огромный. Неудобно.

— Привыкнешь, — ответил Маэстро не своим голосом. Удивлённо обернулась. Взгляд его был прикован к моей руке, точнее, к кольцу, притом так надёжно, будто сайрены использовали все свои силы, соорудив самую прочную в мире цепь, и соединили с кольцом.

— Так, я снова чего–то не понимаю, да? — уточнила у Рагнара, который выглядел обескураженным, но всё же вменяемым, тогда как остальные, отец в том числе, пялились на моё колечко, забыв, что физиология предусмотрела замечательную способность — моргать. Я специально неспешно помахала рукой, наблюдая, как синхронно поворачивают головы тёмные. И всё равно не моргают! Будто если на мгновение закроют глаза, кольцо исчезнет.

— Тут такое дело, — смутился дракон. — Дело в том, что это… Никто не думал, что оно может существовать в действительности. Оно из древних легенд, совсем древних, от начала времён. Ты ведь чувствуешь его мощь?

Посмотрела на колечко, которое я совершенно никак не ощущала. Украшение и украшение, дорогое и красивое — это да, но что касается мощи, здесь я не могла сказать абсолютно ничего. Ну разве что тяжёлое, но вряд ли это связано с древней силой. Наверное. Кто эти артефакты разберёт?

— Позвольте вас официально представить, — включился в разговор Маэстро. Из–за того, что смотрел он по–прежнему не на меня, создавалось ощущение, будто обращается он к кольцу. — Это — наследница Хрустальных Чертогов, Ласси Миа Нандт, а это, Миа, не просто кольцо, а древний, волшебный артефакт, его зовут «Светлячок», потому что он указывает путь. Что бы ты ни искала, ты это найдёшь.

Голос наставника дрожал от жадности, и я удивлённо на него уставилась, не сразу сообразив, что саркастичная мыслишка о том, что меня представляют кольцу, а не мне — кольцо, оказалась правдой. Впрочем, я уже столько удивлялась сегодня, что справилась с собой довольно быстро, так же быстро оценила блаженный вид наставника и свои ближайшие планы, ведь деваться мне от этой кампании некуда. Да и не хочется их покидать, что уж тут, значит, придётся сотрудничать и получать удовольствие.

А ведь наставник только что озвучил моё имя всем присутствующим! Впрочем, здесь все достойны доверия, связаны клятвой верности или уже знают его.

— И что вы хотите найти? — поинтересовалась вежливо, но без особого интереса.

Огненно–зелёные глаза лича вспыхнули, раскалившись добела, но лишь на долю секунды. Зато он, наконец, смог оторвать взгляд от Светлячка.

— У меня есть небольшой список, — вкрадчиво проговорил наставник, а затем и вовсе сделал вид, что смутился, добавил: — Но нам ещё нужен твой дракон.

Выходит, Маэстро не мелочится и желает прогуляться по неизведанным или совсем неподходящим человеческой физиологии мирам. За артефактами, небось. Хотя, он сказал: «нам нужен», значит, речь идёт не только о коллекционировании древностей, но и обо всём тёмном сообществе, амбициозном и властном.

Отец подавил улыбку. Итак, я на верном пути. Моя идея найти ему новый мир хороша, но недостаточна. Им нужно много или очень много новых планет.

— Сколько вам нужно миров? — спросила деловито. Вот ведь жадины ненасытные. Хотят, небось, организовать целую тёмную империю, расселить туда расы и командовать ими направо и налево, может, даже немножечко мстить за прошлое. Или не немножечко…

Но я оказалась не права.

— Нам нужна молодая звезда с хорошим потоком энергии — это раз. А второе, тоже немаловажное — для восстановления Луцана потребуется от семи до десяти молодых незаселённых миров с определёнными характеристиками. В прошлый раз его создали из пяти планет и материала немного не хватило, так что беру с запасом и чтобы сделать пару спутников для лучшей устойчивости, — с готовностью ответил отец.

А я раскаялась про себя, ведь подумала о нём плохо. Он лишь хочет вернуть свой дом. Это хорошее, правильное и естественное желание. Хотя десять планет, конечно, жаль. Но так интересно, как всё это делается! Что за магия такая планетотворительная? Или это не магия вовсе, а что–то вроде специальности «строитель планет», как в книге «Автостопом по галактике»?

Склонила голову к плечу, припоминая книгу с механическими схемами круглых сфер, начинённых кусочками обитаемых миров. Выходит, огненные тёмные действительно выполняют роль инженеров в нашей необъятной Вселенной. Жаль, я не могу до конца понять, как всё это делается, с физикой и астрономией в школе совсем не дружила, в магическом Эрмиде лучше не стало.

И почему мне вечно приходится изучать что–то такое, к чему я абсолютно не имею способностей?

Хотя жаловаться не на что. Это действительно невероятно интересно! И главная прелесть — не мне строить!

— Ладно, я всё сделаю. Нужно только разобраться, как работает артефакт. Может, к кольцу есть инструкция? Предание какое, легенда, может, слова заветные? — выдала я весь ассортимент из народных сказок, артефакт ведь волшебный, мало ли.

Отец не выдержал и рассмеялся. Думала, пошутит, но его куда больше интересовали другие мои мысли.

— Миа, у тебя необычное представление о добре и зле, удивительное. Что плохого в империи с жестким, но справедливым управлением? Планет хватает, их нужно только подготовить под заселение. И заселять есть кого. Эрмид трещит по швам, если не отселить хотя бы самые неподходящие ему расы, мир найдёт способ себя исцелить. Из опыта скажу, что начинается лечение обычно с наводнений, цунами, извержений вулканов и прочих катастроф, после которых численность населения существенно снижается. Как понимаешь, в этом случае мало кто успеет спастись. Мы же предложим безопасный, наполненный магией мир. Точнее, другие миры, — исправился отец. — Луцан — только для тёмных.

Слова отца не вызвали противоречия, но я очень сомневалась, что тёмные будут действовать мирно, особенно после того, как много лет жили, скрываясь под личиной простых смертных. Не сомневаюсь, у них накопился огромный список претензий к каждой расе, миндальничать с ними не будут.

Нахмурилась, посмотрела на Маро. Почему–то его лицо с необычными раскосыми глазами всегда помогало мне сосредоточиться. С отцом же уловка не работала — я слишком много думала о том, что он читает мои мысли и сбивалась.

— Наша девочка слишком добрая и не понимает, почему нельзя пригласить переселенцев, никого ни к чему не принуждая, — объяснил рыжик мою логику присутствующим.

Кивнула, хотя после сегодняшнего я растеряла часть доброты и альтруизма, а ещё сильно повзрослела. Обучающий курс огненных тёмных оказался непростым, и я периодами не понимала, сдала я чудовищный экзамен или провалила его. Голова уже отказывалась соображать, всё же, запас прочности не безграничен.

Будто почувствовав моё состояние, отец постарался всё объяснить максимально доходчиво.

— Миа, любой мир погибнет, если заселить его большим количеством магических рас. Мало кто знает, но Луцан пострадал именно из–за нашей доброты. У нас есть технологии, позволяющие создать комфортные условия для проживания любых рас в любом мире. Изначально мы разработали их для посольств, и нагрузка была несущественная. Но затем мы начали спасать жителей погибающих миров, магические строения, уникальные храмы, и в какой–то момент наш бедный Луцан сказал: «Довольно!», да так, что было поздно что–то предпринимать, оставалось только спасаться бегством. Такая судьба ждёт Эрмид и любой другой мир, который ты попытаешься заселить несколькими несовместимыми магическими расами одновременно. Если мы переселим часть населения Эрмида на твою планету, как ты планировала, она проживёт всего несколько тысяч лет, а это очень мало. Пожалей её.

— То есть мы попытаемся найти… ой, то есть создать по планете на две–три расы? — уточнила дотошно. — И будем править во всех мирах сразу? Разве это возможно?

Я никак не могла представить себе масштаб того, что собирается провернуть отец. План звучал невероятно! Но больше всего смущало то, что остальные согласно поддакивают и кивают, никого ничто не пугает, не удивляет, и отец говорит — словно закатывает рукава, настраиваясь на продуктивную работу.

— Дочь, история доказывает, что мирам нужно общее управление. Кроме того, смотри в будущее: твоим детям будет, где разгуляться, когда подрастут. А что может быть лучше домашних, подконтрольных тебе миров? — спросил он. — Мы с Маро знатно развлекались в молодости, сбегая от родителей на окраины. Чувствовали себя взрослыми и свободными, счастливыми.

— Наивные! — рассмеялся Маро. — На самом деле мы всегда были под присмотром. Поверь, ты оценишь эту идею, когда настанет твоё время воспитывать подрастающее поколение. С драконьей кровью твои детки не будут такими милыми зайками, как ты, а если родится стихийный дракон, пока он вырастет по мирам побегает вся империя. Кто–то будет бежать за ним, кто–то — от него! — весело напророчил дядюшка. — Так что, чем больше миров мы найдём, заселим и будем контролировать, тем всем будет спокойнее. И своих, опять же, быстрее соберём, разбрелись ведь по всей Вселенной.

— Я не мыслю столь масштабно, — проговорила смущённо. — И мне чужда ваша жажда завоеваний.

— Я только начал с тобой заниматься, — многообещающе заявил Маэстро, потирая руки.

— Мы поможем, — поддержала его Дженна от лица женского сообщества тёмных.

Все одновременно посмотрели на Рагнара, и он обаятельно улыбнулся.

— Путешествовать с любимой женой, открывать новые планеты… Как по мне, отличная идея, — обрадовал он присутствующих, чтобы тут же выдвинуть ещё условия: — Но сперва я наведу порядок в Эрмиде, а Алессаль доучится.

Голос его звучал ровно и твёрдо, так, словно он в своём праве, и я поневоле подобралась. Нет, я знала, конечно, что кровь — не водица, Рагнар из очень непростой семейки, но как–то не воспринимала его вот так… серьёзно, взросло, важно. И было безумно интересно, как ответит ему отец, попытается ли прогнуть под себя или согласится с условиями. Последнее казалось маловероятным, хотя вытравить плесень в Эрмиде стоило до великого расселения народов, не тащить же эту дрянь в новые миры. Скорее, мужчины начнут договариваться. И начнут с коронной фразы про жену, почему–то ни на мгновение не сомневаюсь. Они не мелочатся с намёками. По крайней мере Рагнар — точно.

— Согласен, — вновь обескуражил отец, будто нарочно заставляя испытывать меня противоречивые эмоции. Я подозрительно прищурилась, и тут же услышала подтверждение доводам интуиции: — Я не сторонник поспешных решений, кроме того, хочу разобраться в текущей ситуации лично. У Миа будет время спокойно доучиться, она поможет мне с восстановлением Луцана, а там дойдёт дело до свадьбы. Если дочь не передумает, конечно, а ты, Рагнар эр Фогрейв, проявишь себя достойно, — отвесил такой же толстый намёк папуля в ответ. — Маро! Ей пора.

Мне даже слова сказать не дали — в следующую секунду я уже стояла посреди своей комнаты в Хрустальной Башне.

— Верни меня назад, там начинается самое интересное! — потребовала недовольно.

— Не вздумай спорить с отцом и проявляй больше уважения! — строго произнёс рыжик, ещё и пальцем погрозил. — И никаких нежностей с драконом, пока не разрешат! Он тебя не получит, пока не согласится на все наши условия.

— Но…

— Пойду проконтролирую, чтобы они там не поубивали друг друга, — подмигнув, пошутил Маро и исчез без любимых спецэффектов.

— Идиотское чувство юмора, — буркнула я, падая на кровать и с удивлением понимая, что устала до безумия — всё тело болит от перенапряжения. Но тут же встревоженно села. — А если он не шутил? Да ну нет, шутил, конечно. Шутил ведь, правда? Мы все друг другу нужны. Огонёчек, скажи что–нибудь хорошее!

«У нас есть Светлячок и, если они будут себя плохо вести, мы в любой момент можем показать всем шиш и уйти путешествовать по мирам!» — напомнила живая стихия с восторгом. — «Но я всё–таки за империю и огненных деток. Ты только представь, Миа, что через пару тысяч лет я могу стать самым главным огнём огромного сектора Вселенной!»

Закатила глаза. Меня окружают страшные жадины. Даже забавно, что у меня нет и сотой доли их амбиций. Мы действительно с разных планет.