Его строптивая любовь

Глава 51

В блаженной неге прошло несколько дней. Рагнар был невероятно нежен и заботлив, баловал меня, развлекал, даже пару раз покатал нас с Огоньком по местной солнечной системе, насытив до отвала своей силой и азартом приключений. Я засыпала и просыпалась с улыбкой на губах и только изредка, совсем слабо меня тревожило нечто едва уловимое, тут же исчезающее.

В один из дней за банкой с кремом в ванной комнате я нашла записку, написанную своим почерком.

«Море».

— Странно, — произнесла вслух, но особого значения записке не придала. Однако когда мы вечером прогуливались с Рагнаром по пляжу, скинула туфли и зашла по колено в воду. — Давай искупаемся? — предложила любимому.

— Сегодня облачно, а тебе рекомендовано купаться только вдоль лунной дорожки, — напомнил Рагнар, забирая меня из воды самым романтичным образом — подхватывая на руки и целуя.

Дома произошедшее показалось неважным, а на следующий день будто растворилось.

Чтобы вновь повториться.

— Что за ерунда? — удивилась, обнаружив записку за банкой с кремом. — Кажется, я уже её видела. Когда–то. Или в прошлый раз она была написана моей рукой, а эта — незнакомым почерком? Нет, вроде бы почерк мой. Но когда я её писала? И как? Лунатизмом, вроде, не страдаю.

Призвала тьму, смешала с огнём, закрыла глаза, принимая силу, насыщая ею каждую клетку тела.

Вот, теперь я чувствую, что всё под контролем, можно открывать глаза, розовой пелены уже быть не должно.

Мир словно немного поблек. Выглянула в окно, проверяя ощущения. Да, так и есть. Обычный красивый морской пейзаж, тёмная зелень. Почему же тогда в моих воспоминаниях здесь всё было ярко и красочно, как в мультфильме? Да что говорить, минутой ранее даже ванная казалась мне золотистой от пробивающихся из окошка лучей, а сейчас она бежевая и не особо интересная.

Задумалась, пытаясь высчитать, сколько дней мы здесь находимся, но даже примерно не могла сообразить. Дни сливались в единое счастливое пространство без времени. Вот уж правда, что счастливые часов не наблюдают.

И всё же, почему в записке написано про море? Может, так я могу связаться с матерью и что–то узнать? Но судя по поведению и рассказам отца, подозреваю, у неё сейчас то самое магическое безумие, которое он сам не так давно пережил. Мне не следует с ней связываться, это опасно. Она куда сильнее меня, опытнее, хитрее и у неё есть то, чего у меня нет совсем — безжалостность.

Нет, вариант с матерью убираем. Думай, Леся, думай.

Итак, вопрос номер один: откуда эта записка, особенно, если её написала не я? В дом никто не мог проникнуть. Может, я её принесла?

Покопалась в памяти, но ничего не обнаружила.

«Огонёк, что происходит?» — вспомнила я о друге, с которым в последнее время мы почти не общались, поскольку всё моё время было занято драконом.

«Не понимаю, о чём ты», — прошептала стихия так тихо, словно боялась, что нас подслушивают.

Ага! Ясненько. Значит, адресуем вопрос интуиции и после ответа действуем самостоятельно.

Надела улыбку на лицо, поцеловала сонного Рагнара, сказала, что прогуляюсь до магазинчика с украшениями купить что–нибудь для настроения, и выскользнула за порог, направившись прямиком к морю.

Огонёк против обыкновения не отсвечивал. Не ныл, как ему плохо в воде, как не повезло, что я такая рыба, просто молчал. Держал нейтралитет, как я понимаю. Значит, виноват отец, а моему маленькому Огонёчку элементарно запретили мне помогать.

Живая стихия кольнула в рёбра, будто пнула недовольно.

О! Так это он заблокировал часть моего сознания и заставил меня же написать записку, подсказывая порядок действий так, чтобы нас не раскрыли! Выходит, интуиция меня не обманывала, только пробиться ко мне не могла, размахивала издалека флажками, а я, слепое чудовище, не видела.

Вода была прохладной, но я не торопилась выходить. Сперва ничего не происходило, а затем я догадалась убрать тьму и прислушаться к миру так, как учил отец. Удивительно, но мир не показал мне себя! Я не могла поговорить с ним, не чувствовала его настроение. Ни–че–го. Вот тебе и дар саашани. Бракованный какой–то.

Немного расстроилась и решила поплавать, отдать дань корням, всё же воду я любила безмерно, но в последнее время преступно мало с ней контактировала. Органы чувств обострились, я начала улавливать запахи, следом улучшилось зрение, ещё позднее — слух. Настроилась на Рагнара и с удивлением услышала его сонное дыхание.

— Выходит, мир я не вижу, а всё в нём происходящее — запросто. Занятно, — проговорила, ни к кому не обращаясь. А затем нырнула и… едва не захлебнулась водой!

«Алессаль, это я, Ликс!» — раздалось в голове звонко. — «Алессаль, это я, Ликс! Это Ликс! Отзовись!»

Выскочила из воды, кашляя. Дёрнула кольцо, призывая открыть проход на Као–сар–Ди, застонала от боли, к которой невозможно привыкнуть, а в следующее мгновение оказалась точнёхонько возле разрушенного древнего храма, на руинах которого сидела Таня с опухшими от слёз глазами.

— Алессаль! — закричал из воды Ликс.

Обернулась, увидела выходящего из моря полуобнажённого Змея. Похудел как! Кожа да кости. Что с ним?

— Леся! — крикнула с надрывом Таня и мгновением позже сжала меня в объятиях. — Где ты была? Мы здесь с ума сходили! Даже Маро не смог ничего нам сообщить! А ещё посмотрел так! Так! Я думала, ты погибла!

Аккуратно обняла подругу, тело которой сотрясали рыдания. Но она говорила–говорила–говорила, не в силах остановиться, выплёскивая напряжение последних дней, только вот информации в её словах был минимум, по большей части эмоции и причитания, потому я не знала, как быстрее её успокоить.

— Всё хорошо, я рядом, я вернулась. Я даже не знала, что вы переживаете. Извини меня, пожалуйста, — шептала, стараясь утешить лучшую подругу. — Ты так похудела! И Ликс тоже.

— Мы волновались. Ой, Ликс! — воскликнула подруга, поворачиваясь к мужчине, но не выпуская меня из объятий, более того — цепляясь за пропитанную морской водой одежду, не желая снова потерять. — Тебе нужно поесть, ты ведь тут несколько дней сидел безвылазно. Вдруг заболеешь!

Посмотрела на друзей. Сейчас ещё препираться начнут, кому важнее поесть, да–да, вижу по их лицам. Голубки влюблённые. Измождённые.

— Я не завтракала, так что с удовольствием присоединилась бы к вам, — переключила на себя внимание, чтобы они не спорили, а просто поели. И тут же принялась за расспросы: — Как долго меня не было? Что сказал Маро? Что происходит в Эрмиде? Као–сар–Ди в безопасности?

— Ты повзрослела, Алессаль, — неожиданно заметил Ликс. — Выглядишь хорошо, полна сил, говоришь по существу. Куда делась та скромная, напуганная мышка?

— Леся никогда не была напуганной мышью! — возмутилась за меня Танька. — Она у нас умная и смелая. И, слава Богу, живая!

Вот и начала дорогая подруга приходить в себя. Замечательно.

— Да что мне сделается? Я же принцесса огненных тёмных, все дела, — хмыкнула я беззаботно, надеясь увидеть улыбку на синих от холода губах Танюшки. — Но мышкой испуганной я была, просто старалась держаться с достоинством.

— Двуликих не обманешь напускной смелостью, мы чувствуем страх, — подтвердил Ликс, подавая Тане руку, чтобы помочь взойти по ступеням. И помощь эта была ей нужна — девушка совсем ослабела. Разве что за меня держалась цепко.

Чувство вины едва не сожрало меня с потрохами. Пока я беззаботно отдыхала на планете–курорте лучшая подруга и добрый друг страдали, беспокоились, ночей не спали и почти не ели! И повод для переживаний у них явно был нешуточный, ведь они оба вполне сдержанные и не относятся к паникёрам.

— Ликс, пожалуйста, расскажи, что случилось.

— Мы узнали, что ты наказана. Как, где — нам не сообщили, но Маро был непривычно эмоциональным, даже сломал кусок стола, за который держался, когда допрашивал нас, — быстро отчитался мужчина. — Прости, но мы не могли утаить от него подробности последней встречи.

— Это невозможно, знаю, — не позволила я переживать друзьям ещё и из–за этого, сама же обалдевая от происходящего.

Выходит, я была наказана. Занятно. То есть наказание — это отстранение от дел или что? А Рагнар в курсе или, как и я, пребывал в радужно–ванильном состоянии и не соображал?

А папочка знает толк в извращениях. Посмотрите–ка, что удумал. Организовал каникулы на планете–жвачке, розовой такой, сиропно–сладкой.

Вспомнила Остров дураков, на который попал Незнайка, когда путешествовал на Луну. До чего интересное совпадение! Там, если мне не изменяет память, неугодные власти коротышки катались на качелях–каруселях, пока не превращались в козликов и осликов.

Неужели и мы бы застряли там надолго? Только почему? Мы ведь нужны отцу.

Или… были нужны, пока Рагнар не нашёл ему все необходимые планеты?

Да нет, не может такого быть! Здесь что–то другое!

Будто подтверждая мои мысли, Ликс продолжил:

— Као–сар–Ди в безопасности, здесь всё хорошо, мир никто не тронет без твоего разрешения, тут можно не волноваться, — успокоил он несколькими фразами. — А вот в Эрмиде сейчас творится неладное. Непонятно откуда пришли тысячи демонов, заняли земли вампиров и фей, словно так и должно быть. Орин пока у власти, но настроения в столице переменчивы. Караш исчез и пока не появлялся. Все в напряжении.

— Это мне известно. А вот про наказание — удивлена. Маро точно ничего не говорил? — уточнила, проходя во дворец, встретивший нас прохладой и полумраком. После солнечного мира, где каждый уголок будто пропитан счастьем, теплом и негой, я нервно моргнула.

То, что демоны пришли на земли уничтоженных Рагнаром рас, показалось звоночком. Как и то, что он не позволил мне искупаться, когда я того хотела. Может, конечно, это нелепое совпадение, но кто знает, кто знает…

— Родители сейчас здесь, расспросим их. Мне показалось, они поняли, что имел в виду твой дядя, когда говорил о наказании, но не объяснили нам. Тебе признаются, никуда не денутся. Прикажи им, — посоветовала Таня.

Выходит, она всё ещё обижена на них. Как же я её понимаю! Но, вместе с тем, понимаю, что родители искренне её любят и хотели как лучше. Вновь напомнила себе, что нужно будет проследить, чтобы её сердце не зачерствело, как у большинства тёмных. Таня не такая. Она живая и по–настоящему хорошая, хоть у неё, если откровенно, совсем не сахарный характер. Тёмный.

Ликс доставил нас прямиком за стол, хотя я была в мокрой одежде, а Таня без туфель и растрёпанная, как ведьма, и удалился, строго наказав Тане поесть. Та кивнула, сама же как держала меня всю дорогу, так и здесь не отпустила, и к еде не притронулась.

— Я сейчас начну кормить тебя с ложечки, — пригрозила лучшей подруге.

— Ну, так–то не перегибай, — очнулась она.

— Вот, другое дело. А то я не признала вас в гриме, — выдала я вдруг земную шуточку, до того она показалась уместной. — Жуй!

— Только ради вас! — патетично воскликнула актриса Погорелого театра, отправляя в рот ложку супа и… напрочь выпадая из беседы.

Всё же верно поступил Ликс, удалившись, а то было бы сейчас: «Нет, ты ешь!», «Нет, сперва ты!»

— Не торопись, бугры по спине, — раздалась ещё одна земная фраза, на этот раз от мамы Тани. — С возвращением, Алеся.

— Её высочество, — напомнил жене отец моей лучшей подруги.

— Давайте по–простому, по–старому. Просто Алеся, хорошо? — попросила, не желая тратить время на формулировку соответствующих этикету фраз. — И, поскольку у меня не так много времени, как хотелось бы, прошу вас без отговорок и завуалированных намёков рассказать всё, что вам известно о мире, в котором я находилась.

— Мы… — протянула женщина, которая практически вырастила меня.

— Вы не вправе мне отказать, — напомнила холодно. — Прямого запрета от повелителя не было. Рассказывайте!

Неприятно, конечно, так с ними разговаривать, но куда деваться? Они могли утешить дочь, вместо этого наблюдали, как она страдает у моря, как заставляет Ликса раз за разом звать меня через бесконечное множество миров. Удивительно, что я вообще его услышала.

«Он дал тебе клятву, вы связаны», — объяснил Огонёк.

«Благодарю», — шепнула признательно.

— Ты была в мире, где прекрасное голубое небо, бесконечное синее море, сосны, горы и вся жизнь сосредоточена лишь в маленькой деревушке у воды? — безошибочно предположила Наталья Григорьевна.

— Да.

Хотела спросить, как она догадалась, но решила не перебивать.

— Это наш родительский дом, дом заклинателей. Закрытый мир, куда теперь может попасть лишь повелитель и его семья. Мы ушли, когда местная звезда иссякла, не давая ни грана магии. Обменяли планету на новый дом, принеся клятву верности повелителю по древним законам. Потому он так уверен в нас, а мы — в нём. Это нерушимый союз. И сейчас я испытываю боль, понимая, как недоволен будет его величество нашим разговором, — закончила с намёком Наталья Григорьевна.

Намёки намёками, но мне нужна правда. Я уже не та нежная Алеся, закалилась, вращаясь в кругах тёмных, из которых слова без клещей не вытянешь. И, кажется, потихоньку познаю прелесть власти и начинаю пользоваться. Тёмные не вправе мне отказать, вынуждены подчиниться.

— Зачем ему нужна была эта планета? Она расположена невероятно далеко от Као–сар–Ди, мы шли к ней множеством телепортов. Вы её особым образом заговорили? — потребовала я продолжение истории, прислушиваясь к организму Натальи Григорьевны с помощью дара.

Никакой боли в теле женщины не читалось, она пыталась использовать мою доброту против меня же. Истинная тёмная, ничего не скажешь. Манипулятор чистой воды.

— Да. Повелителю нужно отдыхать. Он превратил Муусанд в планету–крепость, а ту деревушку, что ты посетила, мы заговорили перед уходом специальным образом. Там время течёт по–другому, мысли расплываются, точно сливочное масло на сковороде, пузырясь и не позволяя концентрироваться.

Она говорила правду, но, как водится, о многом умалчивала.

— И тем не менее, моё там заточение — не лечение, а наказание.

— Впервые об этом слышу, — солгала женщина, поднимаясь.

— Вы ждёте от меня прямого приказа? — спросила холодно. — Сядьте. И скажите то, что утаили.

Наталья Григорьевна застыла, не успев до конца распрямиться. Выждала секунду, но не посмела перечить. Виду она не подала, но я чувствовала её недовольство, даже бешенство.

Вам придётся смириться с тем, что я выросла и больше не поддаюсь вашей магии, мяч на моей стороне.

— Прости, Алеся, я… забываюсь, — произнесла она, справившись с внутренними противоречиями. Она изгнала эмоции с помощью магии, точь–в–точь, как это делала я — пустив магию по венам. Пытается скрыть истинное положение дел, знает, что я пока не умею читать эмоции, но страхуется максимально. Умная женщина. И опасная. Безусловно преданная моему отцу, но не мне.

Всмотрелась в статную женскую фигуру и с удивлением поняла, что я не только планеты, но и людей могу видеть в виде формул, таблиц, схем и, что самое удивительное, мне были доступны показатели, которые подозрительно напоминали анализ крови. Позор, конечно, но я не помнила расшифровку обозначений, хотя основное мы учили на биологии.

«Это семейный дар, ты потихоньку его осваиваешь. А воспринимаешь всё в известных тебе параметрах. Жаль, учила их плохо, придётся вернуться к урокам», — подсказал Огонёк. — «Дожимай тёмную. Она скажет то, что я не могу. Дожимай, Миа. Не жалей её!»

— А теперь, когда вы наполнены тьмой и можете не делать вид, будто эмоционально вовлечены в ситуацию с моим взрослением и изменением наших ролей, расскажите то, что я должна знать. Итак?

Я специально не стала добавлять в речь предположения, чтобы у неё не было возможности увильнуть и, как оказалось, правильно сделала.

— Муусанд — планета, где лечат магическое безумие. Все жители того мира — лучшие целители разных рас. Сама планета заговорена нами на спокойствие, мирное существование, отсутствие любых форм агрессии. Повелитель наполнил мир своей силой и собранной у разных звёзд магией. Муусанд сам по себе — словно санаторий на Земле, только лучше. Там отдыхаешь, но из него не можешь вырваться без посторонней помощи.

— Наталья не солгала, Муусанд — это действительно лечебница, курорт и тюрьма одновременно. Там есть много потайных зон, где заключены разные… источники энергии, — включился в рассказ отец Тани.

Было в его словах нечто такое, за что я зацепилась.

— Подробнее, пожалуйста. Кто или что выступает источниками энергии? — Говорила, а сама уже понимала, что так смущало меня во время вынужденного отдыха.

— О, Боже! Я, кажется, догадалась! — выпалила Таня. — Это её мать, да? Её не убили?

Наталья Петровна бросила на дочь недовольный взгляд, осуждая вмешательство, но Таньку таким не смутить. Её обиды на родителей сейчас здорово помогают не поддаваться на их манипуляции и придерживаться своей линии.

— Верно, — заметил Николай Иванович. — Так и есть. Тебя отправили туда, чтобы ты собрала как можно больше её силы. Это поможет и самой Гранад, и тебе, Леся.

— Дальше! — велела я, каменея от переизбытка эмоций и того количества тьмы, что пришлось призвать, чтобы с ними справиться.

— Мы боялись, что ты… что она причинит вам вред, — призналась Наталья Григорьевна тихо–тихо и удивительно честно. — Гранад ненавидит драконов, не выносит их. Как бы ни пытался повелитель ей объяснить, что к чему, зачем они ему нужны, почему ты не сможешь быть счастлива, если их уничтожить, она упрямится. Гранад не сможет принять твой брак с драконом, Алеся.

— Она не может, не хочет и не станет этого делать, — согласился с мнением жены Николай Ивванович. — Потому её заперли. Прости, не мы должны были тебе это рассказать.

— Ты сама потребовала правду. Мы — те немногие, кто её знают, — не преминула уколоть женщина, которая в детстве была мне второй матерью, а оказалась такой же фальшивкой, что и первая.

То ли тьма в крови, то ли растоптанные в пыль розовые очки — не знаю, что именно сработало, возможно, всё вместе, — но я со всей отчётливостью поняла то, о чём хотел, но не смог сказать отец.

Выходит, их с Гранад история не так однозначна, как могла показаться. И почему я позволила себе так обмануться?

— Достаточно. Благодарю за ответы, — произнесла, отодвигая стул и поднимаясь. — Таня, прости, я не могу задержаться. Не переживай, со мной всё будет хорошо, даже если меня вновь запрут на Муусанде. Я вижу тебя с Ликсом, вы будете счастливы вместе…

— Леся, ты что, прощаешься со мной? — не на шутку испугалась Таня, подскочила и вцепилась в мою руку. — Не бросай меня!

На глаза навернулись слёзы, несмотря на скользящую по венам тьму.

— Я не бросаю. Но я не на всё могу повлиять и тем более не могу предсказать действия отца. Меня очень жестоко обманули, и я должна расставить все точки над «i», прежде чем идти дальше. Тёмные живут долго, у меня есть Светлячок. Не переживай, Таня, никуда ты от меня не денешься.

Прозрачные капли прочертили дорожки на щеках подруги, я же сдержалась. Больше я не могу быть слабой.

Все вокруг играют в свои игры, и я достаточно в них поучаствовала. Настало время устанавливать свои правила.

Я — огненная тёмная. Принцесса. На моих плечах ответственность, сбросить которую я не имею морального права. Достаточно я отнекивалась, чего–то стеснялась, смущалась, не хотела пользоваться властью. Думала, могу сбежать от проблем, жить с любимым тихой–спокойной жизнью. Да я к ней просто не приспособлена! На сколько там дней меня хватило? Даже заговоренная планета и сотня целителей не удержали меня в плену «счастья и равновесия».

Хмыкнула.

«Хороший урок, папа», — отправила ему мысль, зная, что он её услышит. — «Как говорится, вместо тысячи слов».

Он наглядно показал мне, что такое дистанцирование от проблем. Пока я сидела на Муусанде, мои друзья страдали. На Луцане едва не случился переворот. Мир Као–сар–Ди, лишившись моей поддержки, тоже мог быть захвачен теми же демонами, к примеру. Родители Тани неспроста здесь сидят, может, присматривают за планетой по распоряжению повелителя. Для моего спокойствия.

Папа, хватит уже в нём сомневаться, действительно меня любит. Учит, правда, не по–человечески, ну так он и не простой смертный.

Попрощалась с тёмными, обняла Таньку и дала команду Светлячку доставить меня прямиком к отцу. Против обыкновения кольцо не причинило боли. Или это мне настолько плохо и горько внутри, что я не способна её почувствовать?