Эльфийский бык

Глава 20 О добрых и не очень добрых молодцах

Глава 20 О добрых и не очень добрых молодцах

«Добрым молодцам положены красны девицы, злым — сини».

Несказочные размышления о сказках

О приближении объекта Лешего предупредил артефакт. Да и сопровождение отчиталось, что довели до точки, а потому отныне забота о безопасности объекта вверяется Лешему. Он как бы и не против.

Ночь прошла спокойно, да и утро тоже. Намедни пятерка успела пройтись по лесу, убедившись, что лес этот тих и относительно безопасен. Ближе к полудню, правда, снова появились гости в прежнем составе. Машину они бросили на проселочной дороге. И младший из братьев Залесских повесил на нее метку, а заодно уж и номера отснял, да и в целом осмотрел.

— Военная, — сказал он после уж, когда гости убрались. — Кузов от обычного паркетника, а вот нутро перебранное. Движок явно усиленный. И в целом артефактов напихано так, что издали фонит.

И это было тоже интересно.

Нет, про гостей Леший доложился, ибо положено так. И снимки сделал. Пусть служба безопасности пробивает, что за люди такие наглости несусветной. И ответ получил.

Наблюдать.

Ибо предъявить-то пока реально нечего. Лес общественный. Заявят, что по грибы ходили с ягодами. Или там природой любоваться. А что лежку для снайпера оборудовали, так оно тоже не запрещено. Тренируются там люди. Или вот за личной жизнью соек наблюдение ведут.

— Завтра придут, — Ворон тоже на сосну поднялся, потом уж, когда убрались все, включая давешнего снайпера. — Если не с вечера заляжет…

И сощурился, предвкушая это самое завтра.

Оказался прав.

Троица явилась, когда солнце только-только поднялось над землей. И машину на сей раз близко не подгоняли, но оставили за пару километров, в ложбиночке укрыв. Сверху еще маскировочную сеть накинули со вплетенными артефактами.

Сами переоделись.

Вооружились.

Леший бы присвистнул, если б можно было… вот тебе и секретность. Объект еще не прибыл, а встречающие на месте.

Он наблюдал как парень с кофром характерного вида взбирается на сосну и там устраивается. Как двое других аккуратно заметают следы, сперва его, а потом и собственные. Порошок, отбивающий нюх, сыпали щедро. Да и сами, активировав маскировочные артефакты, залегли.

Чуть позже появились еще шестеро.

Эти шли через лес, двумя тройками, выказывая немалый опыт. Леший с чувством глубокого удовлетворения отметил, что и старший тут. Он долго бродил, осматривался. А потом, точно выбравши подходящее место, опустился на колени.

Да и стал в земле ковыряться.

Что за…

— Что за хрень? — удивился и Ворон.

— Тихо, — Леший поморщился. Ментальная связь пятерки в теории не могла быть обнаружена, но… нюх у старшего был.

И опыт.

И он, разогнувшись, осмотрелся. Было явно, что насторожен, что чувствует неладное. Но… нет, тихо. Человек вытащил из рюкзака что-то… Леший едва сдержался, чтобы не высунуться, до того любопытно стало. Хотя потом понял — сеть. Её гость расстилал тщательно, притапливая в землю и прикрывая, что мхами, что листьями. А разложив, встал в самом центре на колени и снова склонился. Главное, спиной сидит, вид заслоняет. Сидел так пару минут, разогнулся. Встал. Еще раз глянул на поляну, сыпанул чего-то и отошел.

А на полянке остался цветочек.

Аленький, мать его.

Еще и светится.

И вправду, что за хрень?

Цветочек покачивался на тонюсеньком стебелёчке. Вроде и не сказать, что велик, но мерцает, манит взгляд. Что приманка — это само собою… но серьезно? Цветочек? Объект, если память Лешему не изменяла, цветочки если и воспринимал, то исключительно частью обычного ритуала ухаживаний.

Логичнее было бы бутыль закопать, вискаря там.

Или еще лучше артефакт положить, древний… или не артефакт, но там что-нибудь этакое, шлем вот… меч… а они цветочек.

— Шеф, — в голосе Ворона растерянности не было. — Тут это… у объекта «Слонобой». И силой от него разит так, что чихать охота.

— Я тебе чихну. Тихо.

— Да ладно, этот чуткий свалил.

Тоже странно.

— Точно?

— Точнее некуда. Морок вон сказал, что не к машине, а напрямки через лес и чуть не бегом.

Очень странно.

Или нет?

Такая операция… или сомневается в успехе? Может, заказ взял, не зная сути, а теперь испугался? И от контракта не отделаться? Вот и привел кого, чтоб, вроде и выполнил, и старался изо всех сил, а что не вышло, так оно бывает. Дерьмовато, конечно.

— Шеф, — опять ожил Ворон. — Что делать-то?

— Ждать, — решение далось непросто. — Если сейчас возьмем, то… что предъявим?

— «Слонобой»?

— А они скажут, что на медведей поохотиться решили…

— А тут медведи есть?

— Понятия не имею, — честно сказал Леший.

— Есть, — ожил старший из братьев, тот самый Морок. — Тут заповедник вроде как. «Медвежий угол». Особая зона.

— Во! Особая зона. Охота наверняка запрещена…

И в этом был смысл. Да и риск… с другой стороны, если действуют с такой наглостью, то не сами по себе, а под высочайшим покровительством. И чтобы добраться до гребаного покровителя, придется доказать, что тут не военные игры и браконьерство, а что-то посерьезней. Именно в этот миг тягостных размышлений, когда Леший уже почти решился выйти на связь и запросить инструкций, и сработал артефакт. От него по спине пробежал холодок, да и появилось ощущение контакта.

Объект был в пределах десятикилометровой зоны.

Леший приподнялся, пытаясь по ощущениям определить, откуда будет идти. Дорог-то тут немного. Одна шла через Конюхи, другая — со стороны Осляпкино. Конюхи были ближе, но объект, проявив обычное свое благоразумие, пошел через Осляпкино. И если так, то лес он обойдет по дуге…

Должен бы.

— Ждем, — принял решение Леший. — И наблюдаем. Ворон, на тебе снайпер…

— Понял.

— Артефакторику глуши сразу, но постарайся так, чтоб неприметно. Сможешь?

— Обижаешь.

— Цель взял, — доложился старший. — Двое… так и лежат. И сеть.

А сети на хрена?

Даже артефакторные объект не удержат же. Кандалы и те не удержат. Не покидало ощущение, что все немного не так, как представляется.

— Готовность номер один, — Леший, прикинув расположение потенциальных целей — а по всему выходило, что и дюжины не наскребется, двинулся к тройке, что обосновалась на ветвях старого дуба.

И вот откуда у нормальных людей эта страсть на деревья забираться?

Неудобно же…

Его Императорское Величество изначально собирался ехать другой дорогой, но аккурат на заправке стал свидетелем весьма эмоционального рассказа некоего Федора, сына Федорова, о постигшем его и его «Газель» несчастии…

— И я ж им… — речь свою Федор обильно перемежал с эмоциональными восклицаниями, находившими в душах слушателей большой отклик. — Сколько… писал… что дорогу размывает… по осени… а они… сидят… кивают… а у меня…

Он печально простирал руку, указывая на «Газель», с бортов которой оползали жирные черные комья грязи. И возвращался к рассказу о чудовищной дороге, которую местные власти давно уж обещали починить.

Его Императорское величество, прихлебнув кофию для бодрости — местный, к слову, был весьма своеобразного вкуса — вспомнил, что, собираясь в Подкозельск, глянул отчеты, средь коих был и тот, о дороге. Точнее даже не отчет, а смета и акт приемки, из которого выходило, что дорога облагорожена, выровнена и щедро, судя по расходу, посыпана гравием. Так что с эпитетами, которыми сын Федора наградил местные власти, Его императорское Величество согласились. И даже сделали себе заметку в блокнотике, коий прихватили для изложения особо премудрых мыслей, если вдруг таковые настигнут.

Пока настигали только комары.

— В объезд опять придется, — заключил Федор Веточкин, отирая пот с чела. — Через Свириденко. Вот… зар-р-раза…

И добавил пару слов покрепче, из чего исходило, что Свириденко простой народ тоже не любит.

Кофий император допил.

Несколько мгновений раздумывал, надо ли оставлять чаевые кофейной машине и если да, то какие… потом махнул рукой и отправился знакомиться с жизнью простых людей.

К чести местных властей, дорога на Осляпкино была хорошей.

Ровная. Чистая. Ни ямин, ни даже трещин. Слева зеленела плотная стена защитной лесополосы. Справа — еще одна. За ними порой виднелись дома, но к ним император не сворачивал. Мелькнул указатель, а там и поселок появился.

И еще один указатель с ограничением скорости.

Предупреждение о камерах…

Скорость Его императорское Величество послушно сбросил. Да и на город поглядеть хотелось. Ну как город, так, поселок городского типа, если указателю верить. Император верил.

Осляпкино оказался небольшим и довольно чистым.

Частные дома с садами и палисадниками. Разноцветные заборы. Кот на лавке. Воробьи в песке купаются. А людей вот почему-то и не видать.

Работают, наверное.

Во всяком случае, других идей у Императора не возникло. Ближе к центру города дома менялись. Становились выше, новее и обретали ту изысканность форм, что свидетельствовала о руке хорошего архитектора.

И сады становились больше.

Нарядней.

А кружевные чугунные ограды обзавелись силовыми контурами, явно намекая, что гостям не рады.

Император свернул в сторону, к рынку. Во-первых, хотелось есть. На заправке он не рискнул, ибо не был уверен, что желудок его справиться с местными кривоватыми, темноватыми сосисками. Во-вторых… на рынках ему бывать не доводилось.

Правда, ожидал он чего-то иного, что ли…

Полупустые ряды, где торговали тапочками и тут же почему-то пластиковыми цветами оглушительной яркости. С полдюжины магазинчиков, из которых работала лишь пара. Мясная лавка и ватага придремавших на солнце котов, явно ожидающих своего часа.

У ворот — старушка с огромной сумкой, в которой прятались пирожки.

Вкусные, между прочим.

И с яблоками которые. И с творогом тоже… с грибами вот.

Пирожки император и изволил вкушать, устроившись близ стоянки, на лавочке. Солнце припекало, пахло сразу всем и незнакомо. И в целом-то было неплохо даже.

— Эй, — окликнули его.

Александр даже не сразу понял, что окликают именно его, потому как до сего момента никто не позволял себе подобной вольности в обращении.

— Глухой, что ли? — вежливо поинтересовался тип в черной кожанке.

— Задумался, — Император решил, что не стоит заострять внимание на такой мелочи. Тем паче путешествует он все-таки инкогнито.

— Мозгов много? — ответ типа, кажется, развеселил.

— Пока никто не жаловался, — Его императорское Величество с сожалением доел последний пирожок. Надо было брать больше.

— Эй, Димон, а у нас тут умник нарисовался! — крикнул тип. А потом снова переключил внимание на Императора. — Что-то я тебя здесь раньше не видел.

— Я проездом.

— И куда едешь-то?

Император задумался. Что-то чем дальше, тем меньше ему нравились и этот тип, что приближался неспешно, что пара его приятелей, появившихся из-за припаркованного автобусика. И вопросы его…

— В Подкозельск, — все же ответил он.

— В Подкозельск? — тип откровенно подобрался. — И чего тебе там понадобилось?

— Да… к родственникам… — Его императорское Величество поднялись и руки вытерли платочком. — В гости… а что?

— Ничего… — из бусика появились еще двое.

И силой от них тянуло…

Что за…

Нет, Александр был уверен, что справится, но… устраивать побоище в центре городка… это как-то чересчур. Новость всенепременно попадет в СМИ, а там кто-то да опознает… новая волна слухов. Обвинений в самоуправстве и деспотичности.

А главное, отпуск закончится.

От последней мысли стало особенно грустно.

— Что-то не так? — Александр убрал платок в карман куртки.

— Не так, — рядом с первым громилой появился мужчина невысокий и сутуловатый, одетый, в отличие от спутников, в костюм. Причем костюм явно недурного кроя. — Господин…

— Иванов, — Александр чуть склонил голову, сильно подозревая, что вот-вот произойдет нечто, что ему не понравится.

— К сожалению, господин Иванов, мы вынуждены конфисковать ваше транспортное средство…

— Что, простите?

— Конфисковать, — прогудел тот самый первый тип. Он подошел ближе, и теперь стало ясно, что он не просто огромен, он чудовищно огромен. Он возвышался над спутниками на голову, а шириной плеч и вовсе внушал невольное уважение.

Правда, недолгое.

— На каком основании?

— На основании нарушений правил внутреннего распорядка города, — вежливо ответил человек в костюме. — Позвольте представиться. Я — Леонид Евгеньевич Тополев… адвокат владельца города…

Владельца?

— Владельца? — переспросил Император. — Города?

— Простите. Поселка городского типа. Данного, — зачем-то уточнил Тополев и руки поднял, явно для того, чтобы обозначить, что имеет в виду именно этот поселок городского типа.

Александр чуть прищурился.

Что-то он не мог припомнить, чтобы кому-то, даже старым почтенным родам давалось права на владение поселками. Нет, когда-то давно, во времена старины глубокой, владели и поселками, и городами.

Но теперь-то?

— И по какому праву? — уточнил он.

— О! понимаю ваше удивление… Глыба, не лезь. Видишь, юноша не совсем понимает.

— Так… объяснить завсегда готовы… — Глыба ударил кулаком в раскрытую ладонь.

Тополев поморщился.

— С исполнителями всегда так. Или умны, или сильны, или преданы… два любых качества вместе еще найти можно, а вот чтобы три в одном… мы не собираемся воевать! — он поднял руки. — Некогда волей и указом Его императорского Величества, увы, ныне покойного, моему доверителю и другу было дано право…

Поржавский ничего такого не упоминал.

Надо будет сказать, чтобы проверил.

Где было дано, там будет и возвращено.

— … принять во владения окрестные земли со всеми людьми, на них проживающими с тем, чтобы владеть…

Землями?

Или людьми тоже?

Ну, батюшка… явно из числа тех указов, которые он подписывал, порой не глядя. Матушка до сих пор печалится, что не всегда могла остановить в нем жажду деятельности. Надо будет велеть Поржавскому, чтобы поднял вообще все распоряжения.

Нашел такие вот и…

Что именно «и», Император додумать не успел.

— А потому, собственно говоря, мы имеем право оставить здесь не только ваш транспорт, но и вас, до выяснения, так сказать, обстоятельств вашего появления. Возможно, вы вовсе представляете собой чуждый элемент, который…

Император хотел было сделать шаг.

И рот открыл, чтоб высказать, что он по этой клоунаде думает, но на плечо легла рука. Тяжкая такая.

— Не надо, — сказал кто-то мягко. — Не связывайся с этим дерьмом. Все одно ничего не докажешь.

— Какие гости! — восхитился Тополев и хлопнул в ладоши. — Семен…

— Станислав…

— Станислав Станимирович…

Император обернулся и с тоской подумал, что, может, счастье и не в росте, но вот как-то здесь чувствует он себя слегка ущемленным, что ли. В его окружении, конечно, и прежде встречались люди высокие, особенно среди гвардейцев, но… даже и те не настолько. Станислав Станимирович возвышался этакою горой. И ладонь его, на плече лежавшая, на это плечо давила изрядно.

— Сказать пришел, чтоб успокоились вы, — голос у Станислава Станимировича был низким, гулким. — И Аленку в покое оставили. И семью нашу. И вовсе, не лезли бы вы к нам.

— А разве мы лезем? Помилуйте… — Тополев картинно взмахнул руками. — Это какое-то недопонимание… мы как раз-то ведем себя прилично. Это ваш батюшка давече беспричинно напал на моих людей. Трое в больнице! Трое! И прогнозы препечальные. Могут инвалидами остаться. Или помереть. Сам понимаешь, подобное не спускается, ибо сегодня батюшка ваш бузит, завтра еще кому подобная дурь в голову придет. Людишки, они ж как… только силу и знают. Верно, Глыба?

— Как скажете, — ответил Глыба, но как-то вот неуверенно.

В статях он мало уступал Станиславу Станимировичу, но при всем том явно его опасался. Император же решил, что ныне именно тот случай, когда стоит помолчать и послушать. Заодно уж и запись включил, благо, блокнот его, изготовленный по особому заказу, и объемом памяти приличным обладал.

— Видишь, — Тополев развел руками. — Не в тебе дело. И не во мне даже… и не в твоем отце. Но в авторитете власти… однако мы вполне себе можем договориться. К обоюдному, так сказать, согласию.

— Это как же? — Станислав Станимирович легонько отодвинул Императора в сторону.

И даже чуть за спину.

— Обыкновенно… иди ко мне на службу. И ты, и братья. Отца бы я тоже принял, но… он у вас редкостный… как это… ретроград, — Тополев щелкнул пальцами, ухватившись за слово. — И не признает веяний времени. А вот вы — парни молодые. Силою не обделены… неглупые опять же. Чего вам в этом Подкозельске киснуть-то? На кузнице корячится, коровам хвосты крутить…

Станислав Станимирович фыркнул.

— Я своих людей не обижаю… верно, Глыба?

— Ага, — это было сказано совсем уж без энтузиазма. Императору еще подумалось, что подобная перспектива Глыбу совсем не вдохновит, ибо присутствие в дружине боярина Тополева Станислава Станимировича определенно поставит под удар собственное положение Глыбы.

Ну или как-то так.

— Одену, обую… денег дам… чего вам еще надо?

— А чего и всем. Дом свой. Жену. Семью.

— Жену? На кой тебе жена-то… баб вон, несметно… и все-то твоими станут! Только пальцем ткни… рады лишь будут…

— А если не рады? — уточнил Станислав престранным голосом. И тут уж Император положил руку ему на плечо, успокаивая.

— Так найдем тех, которые рады… или воспитаем… так что, пойдешь служить?

— Спасибо, я уже служу.

— Это кому ж, Вельяминовым?

— А хоть бы и им…

— Нашел кому… дурная баба и пара девок безголовых, — Тополев сплюнул. — И отец твой дурак, и ты, Стасик, не лучше…

— Уж какой есть.

— Будешь потом проситься, смотри, не возьму… ладно, Глыба, давай, грузи…

— Это незаконно, — произнес Император.

— Отчего же? — Тополев осклабился. — Постановление суда у нас есть. О конфискации. И штрафе. Транспортное средство будет находиться на специализированной стоянке до момента оплаты штрафа. А если вы не согласны, то вполне в праве заявить о своем несогласии в городское управление. Жалобу, так сказать, оформить. И инициировать дополнительное расследование, которое определит…

— Не стоит, парень. Сам виноватым и останешься. Если вовсе не окажется чего похуже.

Мотоцикл покатили к бусику, двери которого радостно распахнулись.

— Эй, а сумки! — окликнул Станислав. — Вещи парню хоть отдайте…

— Вещи? Ах да, вещи… Глыба, и вправду, нехорошо вышло… верни господину Иванову вещи…

Рюкзак полетел в лицо Императору, но был перехвачен могучею рукой.

— Все? — поинтересовался Станислав.

Император, онемевший от происходящего, кивнул.

Его охватило престранное оцепенение, равнодушие даже, приправленное легким любопытством, желанием узнать, и вправду ли этот Тополев столь нагл, каким кажется.

— Ну, тогда идем, что ли… ты ж в Подкозельск, я слышал? Так от и провожу… тут через лес если, напрямки, то быстренько…

— А…

Император обернулся, чтобы увидеть, как закрываются двери бусика.

— А тут… тут сложно… сами не отдадут. У тебя отец есть? Родовитый…

— Нет.

— Сирота, что ли?

— Да не совсем чтобы. Матушка вот есть…

И подумалось, что матушке про это рассказывать никак нельзя. У нее нервы. И дар огневика, давно вышедший за рамки первого уровня. И характер еще.

Нет уж.

Никак нельзя.

— Матушка, это хорошо. Но матушку беспокоить не надо. А так из родни?

— Брат, младшенький, — Император закинул рюкзак за спину и, подумав, мысленно дотянулся до мотоцикла, активировав скрытый сторожевой артефакт.

— Тю… у меня трое. И сестрица. Такие балбесы, не рассказать… — Станислав Станимирович тяжко вздохнул. — А ты к кому едешь-то? Я в Подкозельске всех знаю.

— Выходит, что ни к кому, наверное. Так просто… ехал. И приехал, кажется.

— Работа нужна?

— Ага.

— Найдем… чего-чего, а работы хватает, — и Станислав хлопнул по плечам. — Не унывай, парень… машина, конечно, знатная и жаль. Да только с ними вязаться, ежели родни родовитой нету, бесполезно. Скажут, что и наркоман, и вор… а то и вовсе сгинешь.

— Куда?

— А туда, куда половина города сгинула, — и взгляд Станислава был серьезен. А Императору подумалось, что как-то иначе он себе представлял близость к народу.