Эльфы средней полосы

Глава 7. ОБЫСК С ПОНЯТЫМИ

Вот уж правильно говорят про незваного гостя. Только не знаю, что хуже на самом деле, незваный татарин или ранний мент? Вот у нас через два дома Ренат живет. Натуральный татарин, а душа – человек. А эти…

Обнонщики скороговоркой представились, майор и капитан. Ларионов и Тамарин. Мы с Тамарой ходим парой, вот и они тоже. С ними уже упомянутая Просюкова Мария Ивановна из областного опекунского совета и наш участковый Филипыч. Лысый уж, как яйцо, а до сих пор в старлеях ходит. И еще трое: невзрачный мужичок в очках и с портфелем и две незнакомые тетки. Кто такие, почему не знаю? А, понятые, обыск намечается? Хорошо хоть собаку-ищейку с собой не привели.

– Гражданин Попов Михаил Сергеевич? – спросил Филипыч, словно впервые меня увидел.

Я не стал этого отрицать, чем очень обрадовал того, что назвался Ларионовым.

– Вот постановление на обыск. Ознакомьтесь, – предложил он.

Я ознакомляться особо не стал. Мало ли не свете бумажек с печатями. Но раз говорит, так оно и есть. Что ж, обыскивайте. Насчет наркотиков я совершенно спокоен, ибо убежденный противник! Что греха таить, затягивался косячком на редких студенческих вечеринках, не без того. Травка, она и есть травка, растет, солнышку радуется. А вот все остальное – увольте! Я открыл дверь на всю ширину и сделал приглашающий жест. Чуть было не сказал: «Заходите, гости дорогие», по вовремя сообразил, что в данном случае это вряд ли уместно. Участковый Филипыч прошел первым, около меня чуть задержался:

– Говорил же я тебе, говорил! – напомнил он, погрозив указательным пальцем.

Ну, говорил. А чего говорил? Что доиграюсь я со своими гадюками? А гадюки-то здесь при чем?

Я пропустил незваных гостей в жилище, запер входную дверь, вернулся в комнату. Сучка Мариванна как раз заканчивала обличительный монолог в мой адрес, упоминая «несчастного ребенка» и указывая на Сашку, забившегося в угол. Ларионов ее, кажется, не слушал, он стоял у окна и, крутя в руках папку, буравил глазами лабораторный стол и стеклянные шкафы с препаратами. Взгляд у него был азартный, видимо, именно на лабораторию у него были большие виды. Остальные «гости» сбились в кучку около дивана и озирались по сторонам, офигивая от интерьера.

Офигивать было с чего, интерьер нашего жилища, действительно, производил впечатление на неподготовленного человека. Во-первых, моя гордость – химическая лаборатория. Реактивы и химикалии. Кислоты и щелочи. Металлы и неметаллы. Все это втиснуто в три больших шкафа у правой стены и на уже упомянутый лабораторный стол в центре. Великое множество колб, пробирок, чашечек и прочей стеклянной утвари. Спиртовки, газовые горелки и перегонные кубы. Купленного здесь мало. В основном – списанное оборудование, или просто найдено на помойке у нашего меда.

Во-вторых, гордость наших родителей, библиотека. Стеллаж во всю стену от пола до потолка. И книги – не попса какая, не бабские романы, а редкие и ценные издания, все больше трактаты по истории. Карамзин в первом издании, между прочим! Ну и из фантастики избранное – Уэллс, Беляев, Шекли, Хайнлайн. Стругацкие в полном составе. Еще несколько ценных книг и альбомов по нумизматике. Отец увлекался. Книги про лечебные травы – это мамины. Ну и про змей литература, естественно. Одна полка в стеллаже полностью посвящена черной магии и колдовству. Сторожит ее натуральный человеческий череп, который я также спер в нашем медунивере. У черепа было собственное имя, естественно -- Йорик.

Добавьте сюда самого моего братца в уголке с его компьютерным монстром и полками, набитыми дисками. Да, и еще стены. Стены у нас были сплошь заклеены плакатами и постерами самого смелого содержания. Конечно, родители такого безобразия вовек бы не допустили, но во время памятного урагана в прошлом году нам шифер с крыши посрывало, второй этаж затопило полностью, так что для проживания уже не годился, на первом в зале все обои дождем залило. Обои нынче дороги, а плакатами всегда можно разжиться нахаляву в местном рок-клубе, где батя числился почетным членом. Батя, оказывается, по молодости лихо на басухе лабал. Конечно, нынче тяжелый рок не в моде, но верные стилю динозавры еще остались. Там у них большая кладовка с непроданными плакатами имеется, можно выбрать. Я все больше на готику напирал, а братец по металлу специализировался. Давний фанат «AC/DC». А также «KISS», хоть это явно – не металл. Из отечественного на наши стены только Цой попал, с заверением, что он жив. Братец целый рулон откуда-то приволок. Кстати, братец мой окончательно проснулся и теперь удивленно таращился красными глазищами на пришельцев.

– Тааак, – наконец разродился Ларионов, – гражданин Попов, в соответствие с предъявленным вам постановлением у вас будет проведен обыск. Прошу добровольно предъявить оружие, взрывчатые вещества, наркотики, если таковые имеются. А также ценности.

К оружию, наркотикам и взрывчатке я имел отношение сугубо отрицательное. Из ценностей у нас с Сашкой помимо библиотеки, моей лаборатории и его компа имелся еще старый телевизор «Рубин» и змеи. Но телевизор давно не работал, а змей наш участковый Филипыч, по его же признанию, ценностью не считал. Скорее, наоборот. Да, имелась еще валюта – двадцать баксов. Продал какому-то чудику ужа на Птичьем рынке, а он возьми, и баксами расплатись. Я залез в задний карман, извлек американскую двадцатку, присовокупил к ней сотни три рублей с мелочью и выложил все это на крохотный пятачок свободного места, оставшегося на столе. Ларионов презрительно на деньги глянул и уточнил:

– Ювелирные ценности: золото, камни, бриллианты.

– Сашк, у тебя бриллиантов нету? – спросил я братца. Тот отрицательно замотал головой. – Тогда нет у нас ценностей, гражданин начальник.

– Бросьте паясничать, Попов, – сказал Ларионов укоризненно. – Давайте, не будем тянуть волынку, выдайте нам наркотические средства и производные по-хорошему.

О господи! Ну сколько раз ему повторять, нет у меня никаких наркотиков! И не было! Тут меня словно обожгло. У меня нет. А братец? Я кинул быстрый взгляд на Сашку, но тот сидел себе, ухмыляясь, ни грамма беспокойства не проявляя.

– Ищите, – сказал я просто.

– Гражданин начальник, а пожрать во время обыска мы имеем право? – подал голос братец из своего угла. Филипыч посмотрел на Ларионова, тот пожал плечами и сказал:

– Только оставьте ключ от вашего… гадюшника. Вот у нас тут товарищ Герасимов из областного серпентария, он согласился помочь…

– Так на здоровье, – сказал я, вытянул из кармана ключи и бросил их очкарику. После чего отбыл с братцем на кухню.

Вот в чем мой братец специалист, так это в компьютерах и в омлете. Во всех остальных сферах человеческой жизни он – полный лох и лузер. На рынок пошлешь, купит не то, да еще обсчитают, с приличной девчонкой познакомится, подружится – уведет из-под носа какой-нибудь мажор на первой же тусовке. Весной пришлось отлучиться на пару недель, оставить его одного. Раз в жизни поручил ему хозяйством заняться. Итог – сломал две лопаты, просрал шланг для полива огорода и дом чуть не спалил, когда задумал листву прошлогоднюю сжечь. Да еще ключи потерял – домой через окно лазил. Хорошо хоть змей по округе не распустил, а то бы устроили нам соседи суд Линча. В общем, ничего путного моему братцу доверить нельзя, все испортит. За исключением компьютера и омлета. Не спорю, возможно, есть в нашем захолустье хакеры и покруче моего Сашки, (хотя я подобных пока не встречал) но вот по части омлета он просто бог!

Омлет Сашка жарит непременно со свежим помидором, репчатым лучком и тертым сыром. В дни материально благосостояния добавляет тонюсенько нарезанный бекон. Да дело даже не в ингредиентах. Смешивал и жарил омлет Сашка по-особому. Такая вкуснотища получается – не оторвешься. Никаких ресторанов не надо. Даже Лариска его омлет уминала за обе щеки.

Пока в нашем жилище проводился обыск, мы убыли на кухню, где обноновцы с указанной Мариванной предварительно тщательно просмотрели холодильник, а также все шкафы и ящички, даже в коробку с мукой заглянули. Но, надо отдать должное, муку и крахмал, попробовав на вкус, обратно в коробки ссыпали. Когда сыщики пошли обшаривать комнату, Сашка быстро сварганил большую сковородку омлета, и мы за милую душу умяли его прямо из сковородки. На запах в кухню заявился Филипыч.

– Дядь Жень, может омлетику с нами? – предложил Сашка. Участковый снял фуражку, протер лысину платком и отрицательно мотнул головой.

– А может того… Сто грамм, – подмигнул я и кивнул в сторону холодильника, где у меня всегда хранился бутылек с чистым медицинским для опытов. Филипыч глянул на холодильник глазами побитой собаки, вздохнул и снова отказался. Оно и понятно, служба…

– Вы бы посмотрели, дядь Жень, как бы нам гражданин начальник наркоты какой не подбросил. Или гранатомета, – попросил Сашка. – Ужо больно не охота в тюрьму на самой заре жизни.

– Да ладно тебе, Саша, Ларионов – мужик дотошный, но законник. Он на такие вещи не…

– Попов, подь-ка сюды, – задорно раздалось из комнаты. Я поднялся и прошествовал в зал. Особых признаков обыска в комнате я не обнаружил. Ну, книги на полках стояли не ровно, некоторые вообще у стены были сложены стопкой, ну, люк подвала открыт, ящики в столах выдвинуты. На химическом столе копошился Тамарин, он брал мои пробирки, чего-то там смотрел, чем-то туда капал. Э, а с какой стати? Мало ли что он туда накапает, а мне отвечать?! Тем более, вот колба на полу валяется разбитая. Видно, Ларионов пытался все-таки разместить свой чертов протокол на лабораторном столе. Но отчаялся и теперь сидел на диване, используя для написания табуретку. Рядом с ним валялись откатанные на ксероксе листы бумаги из мусорки, в ногах стоял старый чемодан. Нашел-таки, Пинкертон хренов. Специалист по змеям стоял тут же и протирал очки. Надо же, не побоялся у эфы под клеткой пошарить. А она жуть какая ядовитая! Понятые тетки с сучкой Мариванной жались в уголке, со страхом посматривая в сторону гадюшника. Наверное, все-таки заглянули туда разок, когда очкарик чемодан нашел.

Вид у Ларионова был торжествующий, он с прищуром поглядывал то на меня, то на чемодан, выдерживал паузу. Но начал издалека, взял ксерокопии и потряс ими в воздухе.

– Гражданин Попов, знакомы вам эти бумаги?

– Конечно знакомы, – пожал я плечами. – Распечатка с интернета, кодекс Войнича. А что?

– Войнича? Это который «Овод»? – блеснул эрудицией служивый.

– Это который ейный муж.

Реально, мент не знал, что роман «Овод» написала баба – Этель Лилиан Войнич. А вот ейный муж Михаил-Вильфред как раз известный манускрипт и приобрел после того, как из сибирской ссылки в Европу сбежал. В ссылку шляхтич угодил за национализм и расшатывание гнилого царского режима. Блин, мог ведь Ленина знать, или Сталина. Где-то они поблизости в ссылке чалились, и по срокам совпадает. В Европах Михаил-Вильфред, не оставляя революционной деятельности, начал фарцевать антиквариатом и редкими книгами. Кодекс со странными картинками и письменами выкупил якобы случайно из архивов иезуитского ордена по цене макулатуры. А потом перепродал, тем и прославился. После обретения Польшей независимости на родину не вернулся, а дернул за океан и на полученное за фарцовку бабло магазин в Нью-Йорке открыл. Прям в центре! В общем, жил не тужил, пока не помер. А вот супружница его до московской олимпиады дожила, когда узнала, что ее «Овода» читают в СССР и даже кино по нему снимают – зело удивлялась. Но гонорарий в дензнаках США приняла.

Прочтенная мною лекция про чету Войничей особого впечатления на обноновца не произвела. Ларионов пошуршал бумагой, нашел нужный лист и продемонстрировал, чтобы все видели:

– А это что?

– Растение какое-то, – пожал я плечами.

– Конопля? – в лоб спросил Ларионов.

– Не, не похоже, – возразил я. – Я вообще-то не специалист, но конопля кажись другая. Тут девушки юные по рынку ходят в маечках, вот у них на майках реально конопля. Подтверди, Сань, – призвал я на помощь братца, закончившего мыть сковородку и решившего выйти в зал.

– Ага, – подтвердил братец и тут же сделал плачущее лицо, увидев диски, сваленные в беспорядке на его любим кресле. – Ну че вы, не могли поаккуратнее? Я ж эти диски неделю по порядку разбирал. Че вы там найти вообще хотели?

Сашка встал перед креслом на колени, театрально вознес руки к небесам, и потрясал ими, как безутешная мать над телом усопшего младенца. Клоун! Ларионов, видимо, понял, что ксероксными копиями ему меня не взять и вложил свой главный козырь:

– А вот этот чемодан. Скажите, Попов, он вам знаком?

– Конечно, знаком, – сказал я, почесываясь. – Это папкин еще.

Видимо, Ларионову не понравилось спокойствие, с которым я отреагировал на чемодан. Не иначе, как он всерьез считал, что я храню в чемодане под змеями кучу изготовленной в домашней лаборатории наркоты.

– И что же в нем? – продолжил давить Ларионов.

– Да так, ерунда разная.

Ларионов решил не тянуть резину. Призвал понятых поближе, сам взялся за ручку чемодана, решив положить его на диван, да не рассчитал тяжести, грохнул дном об пол.

– Ого! Кирпичи что ли здесь держите? – спросил он.

– Я ж говорю, фигня разная, – напомнил я.

Ларионов с кряхтением уложил чемодан на диван и вопросительно глянул на меня.

– Ключ? – догадался я. – Так нет ключа. Я его обычно скрепкой открываю. Помочь?

Замок открылся быстро, благо скрепок у Сашки в ящиках всегда навалом. Щелкнуло, крышка чемодана откинулась. Она оказалась сплошь заклеенной с внутренней стороны папиросными коробочками и картинками с красотками по моде 30-ых годов. Отец говорил, что это – еще дедов чемодан.

– Понятых прошу подойти поближе, – с важным видом приказал Ларионов, хотя куда уж ближе?

Не уверен, что понятые тетки обнаружили что-либо интересное для себя в этом чемодане. Скорее его содержимое могло бы привести в восторг какого-нибудь мальчишку. В чемодане были солдатики. Но не оловянные, а из свинца. Это я для Сашки отливал еще в детстве. С игрушками у нас было туго, вот я и наловчился отливать солдатиков из свинца в ближайшем овраге. Почему из свинца? А из чего еще? Где я вам олова возьму? Зато у автобазы валялась куча старых аккумуляторов. Долби их кувалдой, вытряхивай из них нутро, разводи костер, плавь в старой жестянке, вот тебе и свинец. Нынче хрен ты дармовой свинец найдешь, старые аккумуляторы в цветмет сдают за наличные.

Вид у Ларионова стал совсем кислый. Он взял одного солдатика – наполеоновского гвардейца в высокой медвежьей шапке, зачем-то взвесил на руке. Бросил фигурку в кучу.

– А это что? – поднял он пакет с кругляшками. Кругляшки представляли собой монеты. Опять же свинцовые. Самых разных стран и эпох. Даже пиастры были и испанские дублоны. Николаевских десяток с полсотни. Это не я, это еще батя руку набивал. Большой был специалист по части нумизматики, на консультации его в Москву приглашали. Только сам золота в собственности не имел. «Средствами не вышел, – говаривал батя и указывал на нас с братцем, – вот мое золото». По-моему, он прав. Хотя нет, имелся у него один древний империал с неизвестным исторической науке римским императором. Пришлось продать, очень нам с Сашкой понадобился смартфон с хорошей камерой и диктофоном, и для компа кое-что.

– Да так, батя увлекался, – сказал я честно. – Мечтал собрать самую полную коллекцию копий редких старинных золотых монет из свинца. А что, нельзя? Что-нибудь еще нашли, или как? Расстреляете за незаконное литье?

– В законе про свинец… – начал было Ларионов и многозначительно посмотрел в сторону Тамарина. Тот закончил свои манипуляции над лабораторным столом, поймал взгляд старшего и отрицательно мотнул головой. Не, а реально, чего он там найти собирался?

– Ладно, понятые свободны, участковый тоже…

Понятые с облегчением вышмыгнули из комнаты, опекунская Мариванна пообещала мне большие проблемы, Филипыч, плюнув в сторону гадюшника, тоже удалился. Тамарин быстро собрал свой чемоданчик, бросил использованные перчатки в корзину и пошел в ванную мыть руки. Ларионов уходить не торопился.

– Присядь-ка, – сказал он, переходя на ты и кивая на диван.

Я закрыл чемодан, поставил его на пол, сам уселся.

– Че у вас весь пол разрисован? Сатанисты что ли? – спросил Ларионов.

– Да так, дурью маемся, Дух Наполеона вызывали.

– И как, вызвали?

– Не-а. Не явился.

– А че за кровь? – кивнул Ларионов в сторону корзины, доставая сигареты.

– Кровь? А, кровь носом пошла, майку загубил, – ответил я и угостился халявным «Мальборо» от ментовских щедрот. – Давление…

–Давление, говоришь… – повторил Ларионов задумчиво. – Слышь, Попов, давай как мужик с мужиком. Ты вообще-то на производителя наркоты не очень похож, живешь уж больно небогато. Но в городе с недавних пор появилась новая гадость синтетического производства.

– А я-то тут причем?

– Да ни при чем, просто формула у этой гадости больно мудреная… Змеи опять же. Вот, посмотри, наши спецы только руками развели. А в одной подпольной лаборатории мы нашли вот это. Может, подскажешь?

Ларионов забрался во внутренний карман и вытащил листок. Развернул. Я вздрогнул, потому что узнал. Такой же рисунок был в батиной тетради. Точно! Длинный змей обвивал какое-то странное дерево с плодами, похожими на груши. И тот же змей, кажется, собирался закусить каким-то растением, похожим на папоротник, но с цветком. Подпись к картинке батя так до конца и не расшифровал.

– Это не формула, – объяснил я. – Это старофранцузский. Из манускрипта по алхимии, точнее – философского трактата о сущности философского камня. Откуда это у вас?

– Так ты и старофранцузский знаешь? – удивился Ларионов, проигнорировав мой вопрос.

– Откуда ж мне… Так, могу перевести со словарем, если повезет. Только большие трудности в химических обозначениях и терминах. Погодите-ка. Кажется, тут написано, что надо собрать созревшие плоды вифара, настоять их в лунную ночь на спиртус вини, смешать с отваром молодой крапивы, собранной на кладбище, и прочее бла, бла, бла.

– Почему бла, бла? – удивился Ларионов.

– Потому что тут в конце вот этот знак, означающий философский камень. Без него реакции не быть. Для химической реакции, как правило, нужны активные вещества или катализатор. А поскольку философского камня, как известно, до сих пор не обнаружено, и он является лишь средневековым предрассудком, все это теряет смысл, или просто-напросто бла-бла…

– А что за растение вифар?

– Да хрен его знает. По рисунку на грушу вроде похоже. А вот на этом рисунке папоротник, но с цветком. Видите? Но папоротник не цветет. Точно вам говорю! Хотя средневековые алхимики о цветах папоротника пишут довольно часто.

–Химия – алхимия… Бред какой-то! Я гляжу, ты этой алхимией серьезно увлекаешься, – сказал Ларионов, разглядывая мой стол и перегонный куб. – Самогонку-то на этом деле сможешь выгнать?

– Самогонку на перегонном кубе и первокурсник выгонит, а я – на третьем. Листочек с рисунком оставите? Может, на досуге еще покумекаю, только телефончик черкните.

Ларионов кивнул, вручил мне свою визитку, затушил окурок в чашечке Петри, тяжело вздохнул, встал:

– Ладно, гражданин Попов Михаил Сергеевич, от имени ОБНОН и всей российской правоохранительной системы приношу вам извинения за причиненное беспокойство. Можете обратиться по этому поводу с жалобой в установленной форме, в определенный законом срок.

– Да ладно, че уж там… – махнул я рукой и поднялся провожать служивого на выход.

***

Ехидно ухмыляясь я вернулся в комнату. Сашка уже привел свои диски в относительный порядок и теперь, наклоняясь в кресле «на виражах», с ревом гнал по узким улицам Монако болид «Формулы». Не наигрался еще. Ничего, братан, дай срок, я куплю тебе такой болид, такую тачку, что Шумахер позавидует! Да что там болид, прям вижу глянцевые обложки журналов со своим портретом и заголовки: «Российский студент совершил переворот в химии!», «Самый юный нобелевский лауреат в истории!», «Рак побежден!», «Раскрыта тайна бессмертия!», ну и прочая, прочая, прочая. Но сначала… я глянул на фотопортрет над камином.

Ладно, к делу. Я открыл верхний ящик стола, достал батину тетрадь. Надо же, при обыске они в нее даже на заглянули. Ну и славно. С зелено-синим камушком, лежащим у меня в кармане, это был уже не философский трактат, это была инструкция: «Помести свинец в фарфоровый сосуд, налей туда змеиную кровь. В ночь полной луны измени кровь философским камнем и произнеси заклинание «Призыв драко». Утром, когда взойдет солнце, возьми оттуда золото». Коротко и ясно, без всяких формул и реакций. И никаких перегонных кубов, только заклинание. Что ж, сегодня ночь ожидается как раз вполне себе лунная.

– Слышь, Сань! – крикнул я сквозь рев движка из всех шести динамиков. – Да выключи ты свою бандуру!

Послушный братец нажал пробел, рев мощных движков стих.

– Ну что, братан, думаю, пора разгонять наш гадюшник. Кого из гадов сегодня будем порешать? Может, питона? Или удава?

– Жалко лимонника-то, – ответил братец, улыбаясь понимающе. – Он такой классный. Давай лучше гюрзу для пробы. Она противная.

– Гюрзу, так гюрзу, – согласился я, доставая из батиного чемодана пакет со свинцовыми монетами. – И глянь-ка в интернете, почем нынче золотые николаевские червонцы?

Я снова заглянул в тетрадку. Где тут у бати «Призыв драко» записан? Ага, вот он под изображением свирепого огнедышащего дракона. Почему-то вспомнился тот старик-шарманщик с площади Магов. Экий у него дракончик был маленький, забавный.