Это мучительное пламя

Глава 15

Дарен остановил кровотечение, туго перевязав рану, а затем прижал к ней свой мобильник – первое, что попалось под руку – и снова замотал. Он постоянно повторял, что ранение не опасное, но, несмотря на это, не уставал твердить, чтобы его друг ни в коем случае не отключался. Машина скорой помощи приехала спустя пятнадцать минут; ещё через десять Пол уже находился в операционной и за его жизнь сражался один из лучших врачей Флориды. С тех пор, как двери палаты закрылись, прошло почти два часа.

– Тебе нужно отдохнуть, – заботливо сказала Эбби. Она присела возле мертвенно-бледной Элейн и протянула ей стакан воды. – Давай попросим Гейла, и он отвезет тебя домой.

Её подруга часто замотала головой. Ярко зеленые глаза поблекли от обильных слез, а руки похолодели от страха и волнения.

– Я никуда не поеду, пока не увижу Пола. И просижу здесь до утра, если потребуется.

Эбигейл лишь кивнула, осознавая, что спорить с этой женщиной было совершенно бесполезно – да и справедливо ли? Ведь на её месте, вне всяких сомнений, она поступила бы точно так же.

– Мэнди! – Голос Тайлера заставил каждого повернуться. Он бежал по коридору с не менее обеспокоенным и напуганным видом. – Я был на другом конце города, но выехал сразу же, как только узнал… – Её сестра бросилась к парню, мгновенно оказываясь в его объятиях. – Ты в порядке? Не ранена? – Она завертела головой, а Тайлер от облегчения прикрыл глаза и прижал девушку сильнее.

– Иногда лишь понимая, что можешь потерять, начинаешь по-настоящему ценить, – прошептала Эбби, опускаясь на стул и чувствуя, как прохладные пальцы переплетаются с её. Она повернулась к Дарену, позволяя ему ласково поцеловать себя в волосы.

– Я бы с ума сошла, если бы там был ты, – выдохнула она, озвучивая свои самые страшные мысли.

– Но я бы предпочел быть там, – тихо отозвался он, – вместо него.

– Знаю, – кивнула Эбби, а затем, желая ощущать своего мужчину сильнее, положила голову ему на плечо.

Адель спокойно спала на больничных стульях, удобно устроившись на коленях у Эллисон. Медсестра дала малышке небольшую дозу успокоительного, поэтому всё это время она пребывала в выдуманном мире прекрасных сновидений, позабыв об ужасной и давящей реальности.

– Возвращаться обратно небезопасно, – сообщил Тайлер, приближаясь к ним.

– Я забронировал номер в отеле. – Соглашаясь с парнем, ответил Дарен. – Клиффорд отвезет вас и будет охранять внутри всю ночь. Ещё двое моих ребят будут стоять снаружи. Если что-то случится, сразу же звони мне, – тише сказал он, заставляя Эбби приподнять голову.

– Я никуда не поеду, – ответила она, понимая, что это было сказано именно ей, как некое оповещение о принятом решении.

– Поедешь.

– Нет, – твердо заявила она, а затем перевела глаза на Тайлера. – Позаботься о девочках, и в случае чего, сразу же звони. Я остаюсь.

Парень покорно кивнул, а Эбби моментально ощутила на себе яростный взгляд человека, готового прямо сейчас перекинуть её через плечо и дотащить до ожидающей у выхода машины. Наверное, так бы и было, если бы в эту самую секунду не открылась дверь в палату.

– Доктор Фолк, – Дарен встал со стула, – как Пол?

– Прошу, скажите, что операция прошла успешно, – взмолилась Элейн, и Эбби поддерживающее сжала её плечо.

– Успешно, – подтвердил Итан. – Мистер МакЭвой полностью стабилен.

– Боже, спасибо тебе, – на губах Элейн промелькнула улыбка: счастливая, облегченная. – Я могу увидеть его?

– Боюсь, что пока это невозможно. Во время извлечения пули возникли некоторые осложнения… она раскрошилась, – начал объяснять Фолк, – её фрагменты попали в мягкие ткани и чудом не задели жизненно важные органы. Открылось внутреннее кровотечение, но его удалось вовремя остановить и извлечь металл. Сейчас говорить о видимых повреждениях ещё рано, но они вероятны. Мы должны заботиться о покое мистера МакЭвоя до тех пор, пока не убедимся, что из его тела были извлечены все осколки.

Эбигейл опустилась на корточки перед подругой и сжала её дрожащие ладони в своих, понимая, что с её состоянием нужно что-то делать. Дарен отвел Итана в сторону, вероятно, решив поговорить с мужчиной наедине. Вернулся он минут через пятнадцать – и вернулся хмурым, даже каким-то серьезным, ни на шутку озабоченным – ну и как здесь не переживать?

– К Полу до утра нас всё равно не пустят, поэтому я убедила Элейн поехать в гостиницу, – сказала Эбби, подходя к Дарену. – Гейл повез её. – Он лишь кивнул: не поднимая на неё глаз и продолжая оставаться где-то в своих мыслях. Она обняла себя руками. – О чем вы говорили с доктором Фолком?

Это вынудило его придти в себя.

– Ни о чем таком, – мотнув головой, ответил Дарен, – просто узнавал, какие лекарства понадобятся, когда Пола выпишут.

– И это то, что ты не мог обсудить при всех? – Спросила Эбби, и, понимая, что своими догадками попала в точку, продолжила. – Объясни мне, что происходит.

Его синие глаза потемнели – такой оттенок они приобретали лишь в двух случаях: когда всем его естеством завладевала либо страсть, либо ярость. И что-то подсказывало ей, что первый вариант при данных обстоятельствах был не совсем уместен.

– Я уже говорил тебе.

– Я хочу знать правду, – твердо заявила она, осознавая, что теряет терпение, – а не слышать очередную ложь про вооруженные нападения, которых в действительности нет!

Его эмоции и мысли невозможно было прочесть. Этот человек закрывался от неё. Снова.

– Не понимаю, о чем ты, – спокойно ответил он, а затем повернулся, чтобы взять со стула мобильный и ключи. – Это и была правда.

– Дарен, я не дура! – Не выдержала Эбби, чувствуя, как внутри предательски кольнуло. – Ничего не объяснив, ты приставляешь к нам телохранителей, после этого в нас стреляют и твой лучший друг оказывается в больнице; ты разговариваешь с врачом, отводя его подальше, чтобы мы ничего не услышали, а затем ведешь себя так, словно ничего этого не было и продолжаешь врать!

– Что ты хочешь услышать?! – Он повысил тон голоса и резко развернулся. – Я уже ответил на твои вопросы, чего ещё ты от меня ждешь?

– Правды! – Тоже прикрикнула она, совершенно позабыв о том, что они находятся в больнице. – Я жду правды! В нас стреляли, Дарен! Стре-ля-ли, – по слогам повторила Эбби, – на месте Пола могла оказаться Мэнди, Элли, Адель, или я, в конце концов! Моя семья могла пострадать!

Он сделал шаг и неожиданно обнял её за плечи.

– Пока я рядом, никто из твоей семьи не пострадает, – тихо заверил её Дарен. – Я обещал тебе, помнишь? Обещал, что сделаю всё, чтобы не дать тебя и твою семью в обиду. Так и будет. Я со всем разберусь. Ты просто должна верить мне.

– Верить? – Она усмехнулась сквозь щемящую боль в груди. – Во что? В то, что ты будешь защищать нас до самого конца? Или в то, что это окажется тебе по силам? – Он замер, а Эбби завертела головой. – Ты хочешь уберечь тех, кто тебе дорог, и я понимаю это. Но твоя проблема в том, что ты не знаешь, когда следует остановиться. Не понимаешь, что есть вещи, против которых ты бессилен. – На этих совах её голос сорвался, а затем и вовсе опустился до умоляющего шепота. – Прошу… расскажи мне правду. Расскажи, или поклянись, что не лжешь.

Дарен не шевелился. Эбби понимала, что поступила нечестно, заставив его выбирать, но почувствовала облегчение от того, что, не сказав ей правду, он и не поклялся. Хотя это облегчение было несравнимо с силой появившейся внутри обиды.

– Необходимо, чтобы ты верила мне, – тихо повторил он. – Я буду пытаться обезопасить вас до тех пор, пока полиция не найдет банду этих отморозков и не посадит каждого из них за решетку. А до этого момента сделаю всё, чтобы вы находились как можно дальше от этого квартала и района в целом. А сейчас пойдем. Машина уже ждет.

Его глубокие синие глаза сосредоточились на ней, и он неуверенно, но протянул к ней руку.

Эбби злилась на него, на себя, и на всё происходящее, потому что отчетливо понимала: что-то надвигалось. И это что-то настолько сильно беспокоило всегда бесстрашного Дарена, что начинало пугать и её саму. Она боялась в одночасье лишиться не только своей семьи и жизни, но и той сказки, в которую лишь недавно смогла заставить себя заново поверить.

Она дала ему свою руку, ощутив, как твердые пальцы сжали её ладонь. Дарен выдохнул – словно от облегчения – будто бы боялся, что она поступит иначе.

Они вышли из здания. На улице было темно, но Эбби тут же разглядела знакомый черный автомобиль, который, по всей видимости, пригнал один из телохранителей.

Мысли вновь забегали в голове; от этого круговорота становилось дурно.

– Ты снова делаешь это, – прошептала она, понимая, что слова сами рвутся наружу.

– Что? – Так же тихо спросил он, заставляя что-то внутри перекувырнуться.

– Отдаляешься.

Прохладная рука слегка сжалась, но он ничего не ответил. Эбби не знала, почувствовал ли этот мужчина вину; осознал ли свою неправоту, и самое главное, захотел ли всё это изменить. Дарен просто открыл дверцу машины, и помог ей забраться на заднее сиденье. Он так и не понял её обиды, злости и бессилия. Когда дверь захлопнулась, Эбби закрыла глаза, прислушиваясь к бешеному ритму своего сердца. Она прикусила губу, прислонилась щекой к холодному стеклу, а затем позволила тихим слезам вырваться наружу.

Дарен решился покинуть номер только после того, как все уснули. Убедившись, что вокруг спокойно, а Гейл и Клиффорд не засыпают на своих постах, он спустился в бар, где его уже ждал Кейден.

– Что-то выяснил?

Мужчина кивнул и протянул ему стакан виски.

– Снайперов – замечу, весьма не метких – было трое. Стреляли из пневматической винтовки 5,5 калибра. Пули использовали экспансивные, вот, почему, операция проходила тяжело. Извлечь такую пулю очень сложно, потому что при попадании в тело, она раскрывается, образуя своеобразный свинцовый цветок. Осколки очень часто не удается извлечь до конца.

– Значит, стреляли скорее дилетанты, нежели профессионалы. – Заключил Дарен.

– Настоящий опытный снайпер никогда бы не промахнулся.

– А так как их целью едва ли был Пол, то выходит, что все три снайпера сработали не чисто.

– Или они и не собирались никого убивать, и твой друг попал под пулю случайно, – после небольшой паузы, предложил Кейден, – такой вариант возможен, если наш Палач – как мы прозвали этого психа – хотел оставить это. – Краем глаза Дарен заметил, как Кейден скользнул рукой по столу и опустил взгляд вниз. – Было подписано передать тебе.

Это оказался снимок. Бесцветный, почти черно-белый, на нем был изображен мальчик лет пятнадцати, он держал за руку девочку намного младше. Они стояли спиной к фотографу и смотрели на плавающих в озере уток. Внизу была подпись: «Я шел плечом к плечу со Счастьем; Июль, 1995».

Дарен присмотрелся к изображению. В нем было что-то знакомое. Что-то… близкое сердцу. Он чувствовал свою связь с этим снимком, но не мог объяснить, почему.

– Узнаешь? – Голос Кейдена выдернул его из размышлений.

Он мотнул головой.

– Впервые вижу.

– Мои ребята нашли его, прибитым дротиком к стене, – пояснил мужчина, а затем немного помолчал. – Есть что-то, что я должен знать?

Дарен понял смысл вопроса сразу же.

– Ничего такого.

Кейден кивнул.

– Мне нужны имена всех людей, которым ты дал хоть какой-то предлог ненавидеть тебя: загубленная карьера, причиненная обида, невыполненное обещание… малейший повод. Нам пора составить список и начать прогонять его по базе.

– Ты даже не представляешь, насколько велик будет этот список, – он усмехнулся, а затем сделал несколько быстрых и последовательных глотков, позволяя янтарной жидкости безжалостно обжечь горло. Наверное, именно после таких паршивых ситуаций люди и меняют своё отношение к алкоголю.

– Мы найдем его, – словно прочитав его мысли, заверил Кейден.

Дарен снова кивнул. На этот раз увереннее.

Сейчас, как никогда ранее, он желал найти этого ублюдка, припереть его к стенке, а затем придушить голыми руками. Не потому что этот негодяй хотел причинить боль ему, а потому что он угрожал его семье; людям, которых Дарен любил. Это был стандартный и понятный ход – если хочешь увидеть, как страдает твой враг, заставь его смотреть на мучения дорогих ему людей; заставь его бояться навсегда их потерять.

– Я поговорил с Итаном Фолком – хирургом, – сказал Дарен, заказывая ещё одну порцию виски, – он обещал молчать, а так же уничтожить все записи об операции и фрагменты осколков пули.

– Считаешь, что Палач может сфальсифицировать улики?

– Не знаю, – честно ответил он, – но рисковать не стану.

Они проговорили ещё около получаса. Кейден разъяснил дальнейшие действия его ребят, которые должны были заниматься не только охраной, но и поиском зацепок; всерьез повторил свою мысль насчет составления списка, который был крайне необходим; а так же напомнил, что его другу следует разобраться со значением фотографии. И это было самое трудное. Дарен, в самом деле, не понимал, что Палач пытался сказать ему своим чертовым посланием, но больше, чем это, он не понимал, какого дьявола ему было нужно. Чего он хотел?

Взгляд снова прошелся по снимку. Почти полностью выцветший; ничем не примечательный. Обыкновенная фотография, которая абсолютно ни о чем ему не говорила. Он вновь посмотрел на надпись: «Я шел плечом к плечу со Счастьем; Июль, 1995». Пальцы пробежались по глянцу. Ничего. Ни единой мысли.

Он подал знак официанту, чтобы тот плеснул ещё виски. Слова, которые Эбби сказала ему в больнице, начали вновь прокручиваться голове. Словно пленка, запрограммированная снова и снова повторять один и тот же фильм. Дарен опустил голову и запустил пальцы в волосы.

«В нас стреляли!»; «Моя семья могла пострадать!»; «Правды! Я жду правды!».

Он осушил стакан в несколько больших глотков. Его наполнили снова.

«Верить? Во что?»; «…поклянись, что не лжешь…».

Голова шла кругом. Алкоголь заглушал желание кричать.

«Ты снова делаешь это… отдаляешься»; «…есть вещи, против которых ты бессилен»; «Ты хочешь уберечь тех, кто тебе дорог… но не знаешь, когда следует остановиться…».

Боль. Жгучая, невыносимая боль, словно стараясь изо всех сил, безжалостно рвала его на части. Эбби была права. Он не знал, когда остановиться; не мог остановиться. Его Зверь не позволял. Он жаждал расправы – губительной, беспощадной; хотел наказать этого сукиного-сына, который перешел допустимую черту в тот самый момент, когда посмел посягать на жизнь его семьи. Но, выпустив наружу это животное и позволив ему чинить правосудие, Дарен поставит под удар всех, кого любит. Палач знал это. Знал. Поэтому ломал его частями.

Ощутив знакомый запах сандала и прикосновение к плечу, он дернулся.

– Что ты здесь делаешь?

– Пытаюсь понять, почему проснулась в пустой постели, – тихо ответила Эбби, а затем немного помолчала, переводя взгляд на стакан – какой он там был по счету? – Мне казалось, ты не пьешь.

Дарен криво усмехнулся.

– Как видишь, начал. Видимо, во мне всё же просыпаются отцовские гены.

– Пойдем спать, – мягко велела она, игнорируя его язвительное замечание.

– Нет, – он знал, что слишком грубо скинул её руку со своего плеча, но её касания лишь усиливали эту невыносимую боль внутри.

– Ты еле сидишь, – настаивала она, – тебе нужен сон.

– Я сам знаю, что мне нужно, – отрезал Дарен, заказывая ещё одну порцию виски.

– Нет, пожалуйста, – взволнованный голос заставил официанта помедлить, – ему уже хватит.

– Черт, Эбби, не решай за меня! – Взорвался он, резко вскакивая со стула. Дарен покачнулся, но она тут же подхватила его, не позволяя упасть. – Оставь… – Он попытался высвободиться из её хватки. – Не нужно нянчиться со мной!

– Тебе не следовало пить…

– Не помню, чтобы интересовался твоим мнением. – Резко бросил он, вынуждая её на мгновение прикрыть глаза.

– Сегодня не самое счастливое рождество, – тихо проговорила Эбби, изо всех сил стараясь не выдать дрожи в голосе. – Всё, что произошло, было нелегко… для всех нас. Но я хочу, чтобы ты осознал… что в этом нет твоей вины. – Её синие глаза посмотрели прямо в его, и она осмелилась подойти ближе. – Ты не мог знать, что это случится. И мне невыносимо видеть, как ты казнишь себя, думая иначе.

– Так не смотри.

– Не могу, – судорожно выдыхая, ответила она. – Я хочу помочь. Позволь мне понять…

– Понять, что? – До боли сжимая зубы, спросил Дарен. – Меня? Мое поведение? Мою сущность? Я такой, Эбби! Черт возьми, я именно такой! И ты всегда знала об этом!

– Мы вновь возвращаемся к тому, с чего начинали…

– Потому что вся наша жизнь циклична! – Разведя руками, нервно усмехнулся он. – И рано или поздно каждый возвращается к началу!

– В тебе говорит алкоголь, – прошептала она.

– В этом и проблема, – ухмыльнулся он, – ты всегда ищешь то, что оправдает меня, но правда в том, что мне это не нужно, потому что именно в такие моменты я и становлюсь собой!

– Нет, – качала головой Эбби, – это не так…

– Видишь! – Крикнул он, с силой ударяя себя в грудь. – Вот, какой я! Настоящий я! Грубый, вспыльчивый, безжалостный! А теперь хорошо подумай и ответь, нужен ли тебе такой зверь? Хочешь ли ты чувствовать постоянный страх? Ощущать боль и обиду и знать, что пока ты здесь, каждую минуту, каждый миг твоя жизнь всегда будет… – Дарен осекся; с языка были готовы сорваться слова «под прицелом», «в опасности», но он остановил их, – …такой. Потому что я никогда не изменюсь.

Эбби просто смотрела на него и ничего не говорила. Он знал, что своими словами причиняет ей сильную боль, заставляет страдать; но сейчас лишь одна мысль – лишь одна причина – вертелась в его голове: так было нужно; так было лучше. Находиться к нему так близко с каждым днем становилось всё не безопаснее. Он любил её. Черт подери, одному Господу известно, как сильно любил. Но боялся потерять. И этот страх с каждой миллисекундой всё сильнее затуманивал разум.

– Я буду ждать тебя наверху, – прошептала она, а затем переместила взгляд на вновь наполненный стакан. – Надеюсь, это в полной мере освежит твою голову.

Она сделала вдох, а затем обняла себя руками и направилась в сторону лифта. Дарен смотрел ей вслед, каждой частичкой себя ощущая, как больно и плохо сейчас было этой женщине. Ему казалось, что её плечи подрагивали, и она до белизны в пальцах стискивала плечи, будто бы не позволяя чему-то сильному вырваться на поверхность – будто бы изо всех сил пыталась не кричать, что есть мочи.

Он сжал челюсть, чувствуя, как кровоточит зияющая в груди рана, а затем опрокинул стакан, залпом выпивая очередную порцию виски.