Это мучительное пламя

Глава 23

Эбби стояла у окна и, крепко обнимая себя руками, неотрывно смотрела на огни сумеречного города. Если бы не они, на дома опустилась бы непроглядная черная мгла. Они были маленьким светом во тьме, которая сейчас правила на земле. Маленьким, но всё же светом. Благодаря ему ночь, в которой таилось великое множество самых разнообразных страхов и тайн, в одно мгновение становилась намного светлее и безопаснее. Намного прекраснее.

Свет и тьма. Многовековое сражение, окончательно победить в котором не получалось ни у одной стороны. Но, если верить, если бороться и не отступать, то даже столь незначительные, казалось бы, совсем беспомощные огоньки, способны стать единственно возможным спасением; способны вытащить из самой вязкой и смердящей трясины.

Прикрыв глаза, Эбби позволила Его последним словам вновь накрыть её с головой: «…У меня не было выбора!..»; «…Он не дал мне его, понимаешь?! Не дал!!..»; «…Я не мог рисковать её жизнью, потому что умер бы, если бы этот сукин-сын до неё добрался!!..». Она судорожно выдохнула, вспоминая любимые синие глаза, наполненные невыносимой болью и бешеным, диким страхом. Страхом за неё. За её жизнь. Он вновь пытался от чего-то её уберечь. Как делал это всегда. Изменилось лишь одно – угроза на этот раз была намного мощнее и опаснее, чем прежде. Она поняла это сегодня, когда увидела, как один из самых бесстрашных и неудержимых людей тоже был напуган. Он стоял на самом краю пропасти; готов был сорваться вниз в любую минуту. Вот, почему, стоило ей лишь на короткое мгновение увидеть его глаза, как она тут же получила ответы на все свои вопросы.

Он не струсил. Это всё, что ей нужно было знать. Всё, что она так хотела знать.

– Я принесла тебе чай, – голос Рози заставил её прервать размышления, – и ещё немного пирога. Знаю, ты не просила, но тебе нужно поесть. Иначе малыш не будет расти.

Эбби осторожно закрыла жалюзи, а затем медленно повернулась.

– Спасибо. Я поем.

– Ты в порядке? – Вопрос Рози заставил уголки её губ невольно приподняться. Она уже и забыла, что значит «быть в порядке»; просто не чувствовать, как изо дня в день боль прожигает тебя изнутри. Жить нормально. Быть счастливой. Вдруг до боли в груди вновь захотелось плакать, а затем рассказать обо всём, что творилось на душе, но вместо этого она просто кивнула. Опустившись рядом с ней на диван, Эбби взяла в ладони горячую кружку с жасминовым чаем. – Ты очень много для него значишь.

Кружка замерла у самого рта; что-то необъяснимое в этот момент случилось с сердцебиением. Но Эбби ухватилась за единственную ниточку, которая могла вытянуть её из мучительных мыслей.

– Грег действительно замечательный, и я не знаю, как справлялась бы без него.

– Я говорила не о нем.

Ниточка порвалась, и, выдохнув, Эбби опустила дрожащие руки на колени.

– Не понимаю.

– Тот мужчина, который привез тебя, – уточнила Рози то, что итак было очевидным, – он очень сильно тебя любит.

– Я не уверена, что это так.

– Но я уверена, – настаивала она, при этом подаваясь чуть вперед, – потому что подобный взгляд невозможно подделать. Любому, кто попросит, глаза всегда скажут правду. Если он и оставил тебя, то сделал это не по доброй воле, – словно услышав слова Нэл, которая совсем недавно говорила ровно то же самое, Эбби подняла на Рози взгляд. – Когда человек любит настолько сильно, только что-то очень серьезное может заставить его уйти. А я вижу, что для него во всей этой вселенной и во всех её параллелях существуешь только ты. – Она коснулась ладонью её руки, а затем качнула головой. – Не теряй это, Эбби. Что бы ни происходило, не теряй.

Сердце застучало сильнее. Внутренний голос кричал: «Не потеряю! Что бы ни происходило, не потеряю!», но что-то останавливало её от того, чтобы произнести это вслух.

А стук в дверь окончательно убил всякую на это надежду.

– Простите, если помешал, – появление Грега заставило всё внутри болезненно сжаться – от досады; от чертовой досады.

– Всё нормально, – поднимаясь с дивана, улыбнулась Рози, – я зайду попозже.

Её последний мимолетный взгляд сказал яснее самых красноречивых в мире слов:

«Держись за своё счастье. Борись за свою любовь».

– Адель переночует у Мэнди. – Заставляя Эбби повернуться, Грег осторожно опустился рядом с ней на диван. – Я сказал, что ты решила пройти профилактическое обследование, поэтому останешься в больнице на всю ночь. Я нашел здесь какие-то старые фильмы, посмотрим?

Неосознанно кивнув, она даже не стала спрашивать, что именно они будут смотреть – просто молчать сейчас ей хотелось намного больше, чем разговаривать. Эбби плотнее закуталась в теплый палантин и, когда Грег вернулся обратно на диван, интуитивно положила голову ему на плечо. На экране начали мелькать незнакомые кадры. Фильм 50х-60х годов про девушку из высшего общества – красивую, избалованную, веселую, успевшую познать и счастье, и горести, а так же оказаться перед одной из самых главных дилемм жизни. Как выбрать мужчину, с которым тебе предстоит прожить до самой смерти? Как принять подобное решение и не ошибиться? Как определить, что важнее: сердце или разум? И чей голос заставить звучать громче? Минуты шли, и Эбби всё глубже и глубже погружалась в мир Трэйси, ощущая, как каждая клеточка тела отзывается на эту легкую, забавную, но в то же время невероятно душевную историю. Обаятельные голоса актеров, джазовая музыка, искренность каждой минуты фильма – всё это навевало атмосферу романтики, но на душе всё равно скреблись кошки.

Взгляд невольно упал на уже давно остывающую кружку с чаем, и слова Рози, словно огромная и буйная волна, вновь накрыли её с головой. «…Когда человек любит настолько сильно, только что-то очень серьезное может заставить его уйти…». Все. Все люди, которые были ей дороги, говорили то же самое. Каждый в своё время, ненавязчиво, но умело сеял в её мыслях зерно сомнения. А сегодняшние слова Дарена заставили эти зерна дать свои первые всходы. Крепко зажмурившись, Эбби попыталась выгнать из своей головы мысли о Нем и сосредоточиться на фильме. Она просидела так, наверное, несколько минут, но погружалась в это вязкое болото лишь сильнее. Она не контролировала собственные чувства. Больше нет.

– Эбби?

Тихий голос Грега, пусть и смутно, но отозвался в сознании, вынудив всё же открыть глаза.

– Мм?

Посмотрев на экран, она заметила, что на экране шли титры – фильм кончился, а она так и не узнала, какой окончательный выбор сделала главная героиня.

Может быть, ей суждено было остаться одной?

Грег немного помолчал, а затем пошевелился, вынуждая её поднять голову и немного привстать. Эбби неосознанно заглянула ему в глаза и неожиданно для самой себя заметила внезапно появившийся в них страх.

– Мне хотелось бы… – Грег запнулся, а затем выдохнул и потянулся к карману больничного халата, – …я долго тянул с этим; не знал, как лучше сказать… возможно, и сейчас не совсем подходящее время, но… я измучился, понимаешь? Извелся… – Эбби хотела спросить, что так сильно его гложет, но замерла, заметив в руке небольшую бархатную коробочку. – Мне просто необходимо, чтобы оно было у тебя. – Сердце мгновенно сжалось, а дыхание остановилось, когда ей стало понятно, что именно он хочет сказать. – Это не предложение. – Прерывая её мысли, уточнил он, вероятно, побоявшись её спугнуть. – Я понимаю, что ты ещё не готова. И что тебе до сих пор тяжело, но… буду ждать, сколько потребуется. И хочу, что бы ты всегда об этом знала.

– Грег…

– Не отвечай сейчас, – оборвал он её, нежно касаясь её руки, – прошу, ничего не говори. Давай просто попробуем плыть по течению. И, когда ты наденешь это кольцо, если такой день придет, я буду знать, что так ты сказала мне «да».

Эбби не знала, что может ответить, да и должна ли. Мысли снова путались, всё внутри прожигала обыкновенная повседневная боль – она привыкла к ней, но сейчас ощущала, как та становится больше, сильнее, мучительнее. Грег не стал дожидаться, пока она придет в себя – просто поцеловал в волосы и вышел, решив дать ей возможность побыть наедине с собой.

Она долго сидела и смотрела на темную кожу дивана просто не в силах пошевелиться – боясь убедиться, что всё это было реальностью; что всё случилось на самом деле. Окно палаты было открыто, но Эбби ощущала такую сильную духоту, что хотелось бежать так быстро, насколько бы хватило сил. Лишь бы суметь унестись как можно дальше отсюда. И от прошлого, и от настоящего.

Справившись с первыми приступами паники, она всё-таки решилась поднять глаза. Оставленная Грегом коробочка, спокойно и невозмутимо стояла прямо напротив неё. Внезапно снова захотелось бежать, но поборов глупое желание, Эбби глубоко вдохнула и приподнялась на слегка дрожащие ноги. Неуверенно потянувшись к столику и ведомая каким-то необъяснимым чувством, она коснулась красного бархата и, открыв коробку, замерла.

Кольцо оказалось настолько красивым, что дыхание вначале даже на мгновение остановилось. Поблескивая белым золотом, оно манило, вынуждая Эбби снова и снова поддаваться его колдовским чарам. По бокам ободка располагались маленькие сверкающие бриллианты, а в его середине возвышался глубокого синего цвета камень – наверное, сапфир. Точно под цвет моих глаз, – подумала она и, осторожно взяв драгоценность в свои слегка дрожащие руки, неосознанно позволила ему скользнуть по тоненькому пальчику. Она не знала, что за неведомая сила в этот самый момент владела её разумом, но понимала, что не может ей противиться. Ей необходимо было понять. Узнать, что произойдет с её чувствами. Сожмется ли её сердце, участится ли дыхание, замедлится ли пульс; захочется ли ей сказать Грегу то заветное слово, которого он так ждет; захочется ли разделить с ним всю свою жизнь; построить семью и состариться бок о бок. В голове мелькнул целый ряд картинок; они быстро сменяли друг друга, образуя беззвучный анимационный фильм. Вот её малыш. Он бегает по полю и что-то весело кричит, а вот и она сама – звонко смеется, пытаясь спрятать лицо руками и убежать от воды, которой мужчина задорно окатывает её из шланга. Её мужчина. Любимый. Верный. Единственный. Губы тронула неосознанная и до глубины души печальная улыбка и Эбби чуть прикрыла глаза, пытаясь вернуться в реальность и прогнать прекрасную иллюзию.

Бросив мимолетный взгляд на экран, она плотнее закуталась в теплый палантин, а затем вновь не спеша забралась с ногами на диван. Взяв со столика пульт, Эбби промотала фильм до того момента, на котором остановилась и, положив под голову подушку, медленно нажала на «плей». Ей хотелось узнать, какой выбор сделала Трэйси. И убедиться, что сама она только что выбрала верно.

Дарен коснулся прохладной ручки и осторожно отжал её, пытаясь создать как можно меньше шума. Он долго думал. Долго бродил по ночным улицам города, заставляя себя уехать. Но что-то нечеловечески сильное безжалостно тянуло его обратно. Она тянула его обратно.

Было уже давно за полночь, в палате стояла тишина; а через чуть приоткрытые жалюзи пространство заливал слабый лунный свет, сливаясь с отблесками работающего телевизора. Эбби лежала на диване, по-милому свернувшись калачиком и подложив одну ладонь под подушку.

Дарен приближался тихими, почти неслышными шагами, пытаясь прислушаться к равномерному и спокойному дыханию, позволявшего ему понять, что она спала. Осторожно и медленно опустившись на корточки, он ощутил, как острый нож вновь вошел в самое сердце. Он отдал бы всё на свете – и свою собственную жизнь – лишь бы иметь возможность вновь услышать её сердцебиение, вновь почувствовать, как бьется её пульс, и пусть даже и в последний раз, но хотя бы на короткое мгновение поймать на себе взгляд любящих синих глаз.

Когда Эбби шевельнулась, палантин слегка задрался, и её ладонь – на уровне подсознания – скользнула к уже заметно округлившемуся животу. Его было не видно под просторной одеждой, но сейчас, благодаря обтягивающей майке, Дарен мог достаточно хорошо его рассмотреть. Там, в таком крохотном местечке, жил и рос его ребенок. Ребенок от женщины, которую он до сих пор – и так будет всегда – до безумия сильно любил. Рука сама, повинуясь какому-то неведомому чувству, потянулась к её животу. Быть может, если он коснется его совсем легко и ненадолго, ему удастся услышать, как толкается малыш? Вдруг он сможет почувствовать его? Хотя бы раз. Всего один раз. Ведь он так и не увидит, как родится и вырастет его сын – синеглазый, храбрый, преданный. А, может быть, это будет девочка? Уголок губ слегка приподнялся, и на глазах выступили слезы. Малышка. Его родная принцесса. Красивая, добрая и нежная. Ещё один прекрасный ангел, спустившийся к ним с неба. Его дочка, из уст которой он никогда не услышит: «папа»… рука Дарена замерла, и пальцы сжались в слабый, но уверенный кулачок. Он не имел права быть здесь. Не имел права привыкать к ощущениям, которыми сам решил поступиться.

Да, у него не было другого выхода. Да, он оставил свою любимую, чтобы защитить. Теперь так же оставлял и своего ребенка. Потому что сукин-сын не дал ему выбора. Но разве это причина?

Горько усмехнувшись, Дарен на мгновение прикрыл глаза.

Нет. Мартин был прав. В мире нет ничего, что могло бы оправдать его поступок. Ведь он причинил ей огромную, удушающую боль. Хотя обещал всегда, что бы ни случилось, лишь оберегать.

Вот почему теперь его собственная боль, вернувшаяся как бумеранг, должна была стать его заслуженной кармой. Он проживет всю жизнь один, либо погибнет в этой схватке, но больше никогда не позволит ей страдать. Им обоим.

Он наклонился – очень осторожно, рискуя нарушить крепкий сон, но в последний раз касаясь прохладными губами её теплого лба. Ему казалось, что на ресницы осели частички тяжелого металла, потому что держать веки открытыми было до невыносимого мучительно. Он поддался непреодолимому желанию, ощущая, как по венам, с каждым новым ударом пульса, режет заточенный нож.

– Прости, – прошептал Дарен, невольно и легко запуская пальцы в копну её светлых волос. Сердце готово было разорваться от тоски на части; на глаза вновь навернулись слезы и, чтобы не позволить боли вырваться наружу, он сильнее стиснул зубы.

Хотелось выть. Дико. Неистово. Орать, что есть мочи. Потому что он понимал, что переживает последние секунды рядом с любимой женщиной и своим ещё не родившимся ребенком. Ему хотелось остаться. Одному Господу известно, как сильно хотелось. Но их безопасность была важнее его эгоистических желаний. Их жизни были важнее.

Взгляд невольно упал на небольшую бархатную коробочку, невинно стоявшую на журнальном столике. Он не стал открывать её, не стал смотреть на Её руку – просто не хотел. Просто, какое бы решение она не приняла, он обязан был смириться. Потому что она должна быть счастлива. Даже если и не с ним.

Чувствуя, как каждую кость в теле ломит от невыносимой боли, Дарен вновь сжал пальцы в кулаки и поднялся. Этой ночью он ушел в последний раз – так ни разу и не обернувшись.

Ей казалось, что Он приходил. Ощущение, что этой ночью любимый мужчина был рядом, отчего-то не оставляло её ни на минуту. Может быть, она просто сходит с ума? Может быть, теряет рассудок? Как ещё объяснить это внезапно возникшее внутри чувство? Она словно в самом деле ощущала его присутствие, и ещё его шепот… простое «прости»…

– Уверена, что хочешь уехать?

Не отрывая глаз от простирающейся за окном полоски океана, Эбби кивнула.

– Мне больше не хочется сидеть на твоей шее.

– Я не чужой для тебя человек, – тут же возразил Грег, – тем более, как мне кажется, теперь.

Она немного помолчала, а затем озвучила мысль, которую так много раз прокручивала в своей голове.

– Ты очень помог нам год назад. И, если бы не твоя поддержка, я не знаю, что бы с нами было. Но… мне нужно попробовать встать на ноги самой. Стать самодостаточной, понимаешь? А до тех пор, пока мы живем у тебя, этого не будет.

Грег ответил не сразу. Он молча сжимал руль ещё несколько секунд, и лишь потом спросил:

– И где вы будете жить?

– Перекантуемся несколько дней у Мэнди. Когда найдем квартиру, переедем.

– Это бессмысленно, – Эбби понимала, что он злится, но ничего не могла поделать, – ты съезжаешь с одной квартиры для того, чтобы начать снимать другую. Зачем? Ты платишь здесь, будешь платить и там. Так в чем разница?

– В том, что там с меня возьмут полную цену, – просто ответила она, а затем, наконец, повернулась к Грегу, – я думала, ты поймешь.

– Я понимаю, – он стиснул зубы, а затем чуть повысил тон, – черт, Эбби, я пытаюсь понять. Но ты выбрала не лучшее время для того, чтобы так круто и резко менять свою жизнь.

– Моя жизнь всегда менялась лишь в те моменты, в которые это решали за меня, – качнув головой, прошептала она, – теперь я хочу делать это сама.

– Ты беременна, – напомнил он, – беременна, понимаешь? Тебе нужна стабильность, крыша над головой, уверенность в завтрашнем дне. Нужен человек, который посреди ночи сорвется в магазин, потому что тебе резко захочется съесть манго. – Эбби молчала, поэтому он продолжал. – Почему ты просто не переедешь ко мне? Почему не забудешь про это совершенно ненужное стремление к самостоятельности?

– Потому что не могу, – тихо ответила она, а когда Грегу позвонили, снова отвернулась к окну, понимая, что это правда лишь наполовину. Что ещё совсем недавно предложи другой мужчина то же самое, она согласилась бы совершенно не раздумывая. Потому что с тем – другим мужчиной – ей хотелось быть рядом каждое мгновение своей жизни.

– Мне нужно в клинику, – остановившись у бордюра, Грег выключил зажигание, – как надолго, пока не знаю. – Он помог ей выйти из машины, а затем вытащил из багажника две сумки и занес их в квартиру. – Привет, – Грег кивнул приветливо улыбнувшейся Мэнди, а затем наклонился, чтобы поцеловать Эбби в лоб, – если освобожусь рано, позвоню. Но долго не жди. Ложись спать. Хорошо?

– Хорошо, – она кивнула, покорно прикрывая глаза, а когда дверь за Грегом закрылась, неуверенно подняла голову. – Адель дома?

– Тайлер повез её на день рождения.

– Да, верно, – она мимолетно улыбнулась, – сегодня Кристалл исполняется восемь. Я и забыла.

– Вы куда-то собрались сегодня вечером?

– Если у него не будет срочных вызовов, то, возможно, поедем покупать кроватку, – быстро ответила Эбби, отводя в сторону свой растерянный взгляд. Мэнди его уловила.

– Ты приняла его предложение?

Она подняла глаза на сестру.

– Пока нет.

– Пока? – Уточнила она, вынуждая Эбби вымученно прикрыть глаза.

– Прошу, не дави на меня.

– Я не давлю. – Спокойно ответила Мэнди, хотя Эбби видела, что внутри готова была взорваться. – Просто пытаюсь понять, что ты делаешь со своей жизнью.

– Не знаю, – честно ответила она, – правда, не знаю. Мне ещё никогда не было настолько трудно, Мэдс. Ещё никогда… – она запнулась, ощущая, как слезы вновь начинают душить, – …я не чувствовала себя настолько беспомощной и слабой.

– Ты не слабая, – её сестра подошла ближе, – кто угодно, но только не ты.

Эбби качнула головой, а затем опустила глаза вниз.

– Я не понимаю, как мне быть. В одно мгновение вроде бы вижу решение, но затем снова начинаю бояться. Снова метаться. Как загнанная в угол лань, я просто не знаю, где находится выход…

– Посмотри на меня, – она послушалась, осторожно подняв взгляд, и ощутила, как теплые руки сжали её дрожащие пальцы, – перестань думать головой. Хватит, Эбби. Просто слушай своё сердце.

– Я слушала… всегда слушала… – ей удавалось сдерживать слезы из последних сил, – …а оно лишь каждый раз вновь и вновь разбивалось. Я устала, Мэдс… – завертев головой, прошептала она, – мне больше просто не выдержать…

Мэнди прижала её к себе и лишь тогда, закрыв глаза, Эбби позволила нескольким соленым каплям пролиться из глаз. Она не рыдала, и изо всех сил сдерживала внутри себя крик, потому что знала – её малыш всё чувствует. Чувствует каждую её улыбку и каждую пролитую слезинку. А она обещала ему, что больше не будет плакать.

– Я заварю тебе чай.

Эбби кивнула, а затем машинально завернулась в теплый плед и забралась на мягкий диван. Наверное, это надолго останется её любимым состоянием. Мэнди вернулась через несколько минут. Она принесла две чашки травяного зеленого чая и две плитки шоколада: горького и молочного. Они долго говорили, совершенно не замечая, как летит время, и, почувствовав, как слипаются глаза, Эбби вскоре уснула. Её разбудил знакомый звук смс сообщения и, потянувшись к мобильнику на столе, она неосознанно нажала «прочитать».

Посмотрев на часы, она поняла, что проспала, по крайней мере, часа три. Было почти пять, вставать не хотелось, как и выходить из дома, но пересилив себя, Эбби поднялась. Вытащив из сумки свободные спортивные штаны и чистую черную майку, она переоделась и достала расческу.

– Надеюсь, ты выспалась. – Мэнди выглянула из-за арки и мягко улыбнулась. – Я как раз закончила варить картофельный суп. Будешь?

– Не могу, – Эбби сняла резинку с запястья и завязала волосы в хвост, – Грег только что написал. Мне нужно идти.

– Но ты весь день ничего не ела.

– Мы заедем куда-нибудь перекусить, – когда Мэнди бросила на неё испепеляющий взгляд, Эбби пришлось улыбнуться, – обещаю. У него телефон разрядился, я никак не могу с ним связаться.

Она подошла к сестре и поцеловала её в щеку.

– Только свой не забудь! – Сдавшись, она указала половником на столик и, выбегая, Эбби схватила его в самый последний момент. – Он заряжен?

– Полностью! Не волнуйся, я буду на связи!

Надев кофту – после вчерашней бури вечер обещал быть прохладным – Эбби перекинула через плечо сумку и вышла из здания. Он будет ждать её у северной стороны, значит, ей нужно обойти дом. Почему Грег не зашел за ней, она не знала, но на него это, мягко говоря, было немного не похоже. Поежившись от небольшого ветра, Эбби сильнее запахнула кофту, а затем повернула за угол. Дом Мэнди находился не в самом людном квартале, а в такую непогоду количество прохожих приравнивалось фактически к нулю. За спиной раздались быстрые шаги – незнакомые и тяжелые; от них по телу прошла странная дрожь. Нет, Эбби вовсе не считала себя чертовым параноиком, но внезапно появившийся страх – очень глупый страх – с лихвой доказывал обратное. Она не стала оборачиваться, но заметно прибавила шаг и начала думать о том, как вот-вот повернет за угол, сядет в машину и окажется в полной безопасности. Хотя, возможно никакой опасности не было и вовсе. Мужчина, появившейся из-за угла дома, заставил Эбби замедлить шаг, а затем практически остановиться. Он ухмыльнулся – или, Господи, это просто игра её воображения? – а затем неторопливо направился вперед. Вдох. Второй. Третий. Нет. Она не параноик. Вовсе не чертов параноик.

Заставив себя сделать ещё несколько неуверенных шагов, Эбби плотнее закуталась в теплую ткань. Мужчина приближался, и напряжение внутри лишь нарастало. Опустив глаза, она постаралась отвлечься, но ничего не выходило. Дурное чувство лишь усиливалось. Говорят, у беременных интуиция развита намного сильнее, чем у обычного человека, так почему же она так бездарно её игнорировала?

Повернувшись, Эбби хотела было пойти назад – да что там, побежать! – но внезапно врезалась во что-то твердое.

– Куда-то спешишь?

Она вздрогнула от хриплого голоса, и подняв взгляд поняла, что человек перед ней вовсе не был добрым и приветливым. Эбби вновь развернулась, но застыла, когда тот самый мужчина, от которого ей хотелось унестись прочь, возник прямо перед ней.

– Ну-ну-ну, подожди, – на его лице вновь появилась та самая ухмылка, которую она видела всего минуту назад. Значит, это была не игра её воображения. – Мой друг задал тебе вопрос.

Эбби не успела даже дернуться: тот второй, шаги которого она слышала позади, схватил её, резко сцепив сзади руки.

– Нет! Отпу…

– Тсс, – другой мужчина приложил свою потную руку к её губам, а затем потянулся за чем-то в карман. Она не успела ничего понять, как рот уже был заклеен толстым скотчем.

– Держи крепче, Декс, нужно завязать этой цыпочке руки.

Эбби пыталась вырываться, но такой беспомощной, как сейчас, не чувствовала себя ещё никогда. Хватка была настолько мощной, что хотелось плакать от осознания собственного же бессилия.

– Давай, тащи, босс не любит ждать. Только осторожно, он приказал не причинять ей боль.

Эбби замерла, а тот, которого, по-видимому, звали Декс, не замечая изумления на лице, поднял её, словно самую настоящую пушинку. До этого момента она перебрала в голове сотни вариантов того, почему и куда её собирались увезти, но теперь ни в одном не видела необходимого рационального зерна. Если бы это были обыкновенные насильники, то они бы просто сделали своё дело, а затем оставили бы её в какой-нибудь канаве. Если бы это были грабители, то потребовали бы деньги, драгоценности и, возможно, даже убили бы. Но они обращались с ней настолько осторожно, словно она была ценностью, и вместе с тем, всё же похищали.

Было страшно. Эбби часто дышала, пытаясь найти глазами машину Грега, но кроме черного тонированного внедорожника, внутрь которого её, по всей видимости, и волокли, больше ничего не увидела. Первый открыл дверцу автомобиля, и Декс аккуратно усадил её внутрь, а затем закрыл дверь снаружи. Рот был по-прежнему заклеен, руки прочно связаны толстой веревкой. Пульс стучал в ушах так громко, что она даже на пару секунд потеряла ориентацию.

– Брыкалась, – садясь на переднее сидение, объяснил Декс и, подняв голову, Эбби поняла, что в салоне находится не одна. Плохое освещение не позволяло разглядеть лица сидящего, но очертания худощавого, сильного тела и руки – особенно руки – она всё ещё смутно, но узнавала. И запах. Сладкий. Немного терпкий. С привкусом чего-то горького. Она знала, совершенно точно знала этого мужчину, но не могла понять, откуда. Что-то вертелось в голове; что-то знакомое уже готово было сорваться с языка; но чего-то всё равно не доставало. Одной маленькой зацепочки. Всего одной.

– Поехали, – произнес голос, знакомые нотки которого вынудили её замереть. Вот, когда все кусочки пазла, наконец, сложились воедино. После того, как автомобиль тронулся, мужчина стал медленно наклоняться, заставляя Эбби инстинктивно вжиматься в спинку сиденья. Полоска света поднималась всё выше, и сердце с каждой секундой колотилось всё сильнее. Когда на до боли знакомом лице появилась широкая ухмылка, она замерла, теперь уже отчетливо зная, кто перед ней сидит. Дыхание перехватило от потрясения и ужаса; голова закружилась, словно карусель. – Ну что, – сцепляя пальцы в замок, наконец, сказал он, – поиграем?

– Где он? – Дарен заорал во всё горло, совершенно не сдерживая переполняющих его эмоций. – Я хочу видеть этого сукина-сына!

Медсестра за стойкой испуганно поднялась.

– Грег Мартин, – сквозь зубы проговорил он, стискивая пальцами пластмассу, – какой у него кабинет?

– 309, отдел хирургии, третий этаж…

Девушка проговорила это на автомате, а когда Дарен, не дослушав её, сорвался с места, испуганно схватилась за телефон.

Он не стал дожидаться лифта, решив воспользоваться более быстрым на его взгляд способом – лестницей. Мартина не было в больнице в тот момент. Он звонил. Узнавал. Медсестра ничего не говорила, но другие, более надежные источники, сообщили ему, что Грег надолго куда-то отъезжал и вернулся лишь несколько часов спустя.

Когда завершил своё дело. Вернулся, чтобы гарантировать алиби.

Дарен несся по коридору, словно одичавший бешеный зверь. Глаза наливались нескончаемой яростью, кулаки горели, а в голове вертелся поток нескончаемых, давящих мыслей. Этот ублюдок всегда был рядом. Всегда. Каждую минуту. Был рядом с ней. Вот, почему знал о них каждую мелочь. Вот, почему с такой легкостью просчитывал каждый их шаг. Потому что был от его семьи всего лишь на расстоянии вытянутой руки. И каждый их них – каждый сам – ничего не подозревая, подпустил этого психопата к себе. Позволил подойти максимально близко.

Дарен бросал бегающий взгляд на дверные таблички: 306, 307, 308… остановившись перед нужной дверью, он зарычал и со всей дури шарахнул по ней ногой, вынуждая бесполезную деревяшку слететь с петель и с грохотом упасть на пол.

Кабинет оказался пустым. Тишина внутри давила и, выйдя наружу, Дарен остановил одну из медсестер, по возможности мягко развернув её к себе.

– Где он? – Женщина испуганно воззрилась на него своими серыми глазами. – Где Грег Мартин?!

– Мм… мистер Мартин на срочной операции… ночью человека привезли с огнестрельным и…

Дарен не стал дослушивать. Он направился туда, куда глазами невольно указывала женщина и, влетев в широкие тяжелые двери, остановился, когда по коридору, на ходу снимая маску, ему навстречу шел Грег. Подняв голову, Мартин тоже замедлил шаг. Он не мог не ощущать горящей в сердце его внутреннего Зверя ярости. Не мог не чувствовать этого всепоглощающего, рвущего на части гнева. И не мог не понимать, зачем он был здесь.

Дарен до боли стиснул зубы, а затем, что есть мочи, сжал пальцы в кулаки.

Он пришел, чтобы закончить эту чертову партию.

И не уйдет, пока собственными руками, раз и навсегда, не объявит этому ублюдку шах и мат.